Кое -что из моего далёкого детства. глава 2

               
                Глава II.
                СЕМЬЯ.
     Впервые же дни приезда домой я умудрился надорвать спину. Шел сентябрь месяц, шла уборка картофеля, и я включился в эту компанию. Семья брата Николая делала посадку  картофеля на землях подсобного хозяйства, где жила мама и копали всё коллективом на всех наделах. Друг брата Чебух Михаил, работавший в то время в Томском районном ГАИ, нашел грузовик для вывозки картошки. Картошку в мешках помогли загрузить мужики посёлка, и я с водителем поехал в город. Брат на работе, помочь некому, водитель не грузчик, помогать не будет. Перетаскал 20 мешков картошки с кузова машины в дом и опустил в подпол, после этой процедуры я не то, что стоять не мог, я спокойно сидеть не мог. Помню, возвращаясь к матери, домой, а там от тракта до посёлка полтора километра пешком нужно было идти, я несколько раз ложился на траву, чтобы унять боль в пояснице. Целую неделю мама приводила меня в порядок, втирая настои трав с медом.
    Через какое- то время поехал в город, нужно было вставать на военный учет и искать работу. Семья брата предложила мне жить в их доме, и одной из квартиранток пришлось съехать. Наш роман с Катей развивался стремительно, мы начали строить совместные планы, а вскоре поехали к её родителям знакомиться. Родители у неё проживали в районном центре Зырянское. Встретили меня очень радушно, будущая моя теща Татьяна Васильевна не знала чем бы меня угостить. Забегая вперёд, хочу сказать, что об этой женщине у меня сохранились самые восторженные и тёплые чувства по сей день, очень спокойная и терпеливая, она тянула целый воз семейных проблем. Воспитывала пятерых детей, в семье младший сын и муж инвалиды, на руках старенькая мать, а в стайке и хлевах полно разных животин, и совсем с этим управлялась она почти одна. На заготовке сена с литовкой за ней не возможно было угнаться, научила она и меня этому ремеслу, но к вечеру я от такой гонки за ней уставал в мат, а она,  как  ни в чём не бывало, готовила ужин и шла переворачивать рядки скошенного и подсохшего сена. А сколько раз зимой она нам высылала спасительные посылки с замороженным  мясным  борщом,  кругами жирного деревенского молока, и солёное с чесночком и анисом свиное сало.
            Свадьбы как таковой у нас не было, так, посидели узким семейным кругом, да и справлять то её было не на что. На родителей мы рассчитывать не стали и начинали семейную жизнь с нуля.
              Работу в городе я нашел по своей специальности, меня взяли слесарем по оборудованию в фильерный цех завода «Эмальпровод», цех которого находился в корпусах завода «Сибкабель».  А если быть точным, то в 1957году «Эмальпровода», как самостоятельного предприятия, еще не существовало, его цеха пока функционировали на площадях «Сибкабеля», и только в 1958году в новь построенные корпуса в конце проспекта Фрунзе переехали все производства и появился новый завод «Эмальпровод», вернее п/я №46, который и по сей день отравляет окрестных жителей смрадом горелого лака, используемого в производстве.
            «Фильерный» цех это особый цех. На станках, которые мне предстояло обслуживать и ремонтировать, сверлили алмазы под разные  размеры для волочения медной проволоки. Эти алмазы запаивались в специальные бронзовые болванки, и получался законченный  продукт: фильеры. Сам процесс такой обработки сверления и полировки отверстия очень длительный, достигал недели, а то и более. В цехе станочницами работали только девушки и мы три мужика слесаря и мастер. Производственный процесс цеха был непрерывным, и мы работали посменно. Особенно тяжело было работать в ночную смену с 12ночи и до 8-00 утра, но в таком режиме в те  времена работали почти все цеха завода и это успокаивало. На рабочих столах у работниц стояли спиртовки со спиртом, которыми они в процессе производства пользовались и микроскопы, работа то была весьма точная. Помню, как то решил рассмотреть под микроскопом живую обыкновенную муху, после этого сеанса я стал жутко брезглив к  этим создания. Увеличенная в десятки раз муха выглядит настоящим монстром, вся в шерсти и по ней ползают ещё более мелкие насекомые в виде вшей, а лохматый хобот шевелится как стрела с ковшом у экскаватора!        Через год нас перебросили на новую площадку завода в конец проспекта Фрунзе, и стало легче добираться до работы. 
          В 1958году у нас родилась дочка Наташа, жили мы в тот момент в съемной комнате у частника не далеко от дома брата. Житьё в доме брата у нас не сложилось с первых дней проживания, да и понятно, разве две хозяйки могут ужиться на одной кухне? 
          На задах завода стояло несколько щитовых бараков, в двух из которых были общежития, где поживала рабочая молодёжь завода, остальные были семейными. Ранней весной того года начали возводить ещё три дома и я пошел с заявлением в профком завода с просьбой о выделении мне квартиры, мою просьбу рассмотрели и удовлетворили. Бараки строились методом народной стройки, и я всё свободное время от работы пропадал на строительстве жилья. Конструкция домов была оригинальной: все наружные и внутренние  стены привозились готовыми, вроде деревянных  щитов, подшивались к каркасу дома снаружи и внутри и между стенок  заполнялись стекловатой, стены, и потолки внутри комнат обшивались тонкими панелями спрессованной алебастры и обклеенные бумагой. Стоило только затереть швы между листами, и всё это можно было белить или обклеивать обоями, которые в те годы не просто было достать, поэтому все белили известью.  Работа была не сложная, тем более, я уже знал, в какой комнате нам доведется жит. Мне выделили одну комнату 20 кв. м., хотя в бараках были и 2-х комнатные, но их отдали тем работникам, кто давно работает на производстве, но мы на тот момент были рады и этому. С каким рвением мы с Катей копали котлован для подпола в нашей квартире, пока не застелили пол и не поставили печь, ведь удобств каких либо в доме не предусматривалось, водоразборная колонка одна на все семь бараков была одна на улице, а общественные туалеты в сторонке от бараков. Когда мы с женой копали подпол, то на завалинке в квартире в свёрточке из пелёнок лежала наша маленькая дочка Наташа, молчала, не плакала, наверно  понимала, что мы заняты полезным делом. Осенью мы справили новоселье и были счастливы, работа рядом, жильё есть, о большем мы в то время и не мечтали!   
      . После заселения в новую квартиру у меня появилось свободное время, и я стал заниматься общественной работой, добился через профком и комитет комсомола завода выделение средств на оборудование  радио класса . Помещение под класс мне дали в подвале заводоуправления, где находились службы гражданской обороны. Коллектив завода в большей части состоял из молодежи, и желающих учиться радиоделу было достаточно.  Кроме этого я умудрялся участвовать и в художественной  самодеятельности, принимал активное участие в комсомольских мероприятиях, так как был членом бюро комсомола завода.  Секретарем комитета комсомола у нас был Кайров Николай, энергичный, способный, всего на год старше меня, но сумевший сплотить во круг себя молодежь и все его уважали.  Организация была не маленькая, на учете состояло более 250 человек, и его должность была освобожденной, он состоял в кадрах городского комитета ВЛКСМ, где и получал зарплату.               
          Со временем мы с  Николаем подружились, жили в одном бараке, ходили в гости друг к другу. Дружба с Николаем у нас растянулась на долгие годы, и если рассказывать все перипетии  нашей дружбы с ним, то не хватит ни какой книги, и только его смерть после продолжительной болезни прервала нашу дружбу.
            Ближе к зиме 1958г. на заводе сформировался хороший коллектив художественной самодеятельности, и нам стало тесно в пределах ближайших клубов предприятий города и мы стали выезжать в районы области. Кроме кружков самодеятельности  появился и заводской духовой оркестр, руководителем которого стал бывший военный дирижер Нейзлер, прослуживший всю войну руководя оркестрами, известный в музыкальных кругах города человек, который впоследствии стал руководителем Томской филармонии.  Решил и я попробовать свои силы на новом поприще. Мне предложили освоить кларнет. Наш наставник первое время просто не выходил с территории завода, ведь готовых оркестрантов среди заводчан было мало, а таких как я, которые впервые взяли в руки инструмент, большинство. Впервые мне пришлось изучать нотную грамоту, а потом осваивать сам инструмент. Репетиции занимали всё свободное от работы время, зато новогодний заводской праздник в клубе ГРЭС-2 прошел успешно. Ни одного важного мероприятия теперь не обходилось без участия оркестра. Клуба своего у завода не было, и профком частенько арендовал клуб ГРЭС-2 для самодеятельности и танцев, ведь на заводе работала в основном молодежь. Иногда  подрабатывали на похоронах, в те годы похоронные процессии проходили по городу и для нас частенько  выпадал дополнительный приработок.
          В  новом, наступившем  1959году, у меня и у нашей семьи произошли события, о которых я в дальнейшем расскажу более подробно.
          После новогодних праздников у моих друзей всё пошло, как говориться  наперекосяк. В один из выходных дней пришел ко мне сын Николая Кайрова Саша и позвал к себе домой, сообщил,  что отцу плохо.  Жили мы в одном бараке, только в разных подъездах и через несколько минут я уже заходил к ним, но опоздал, его санитары уже выносили к машине. А  предыстория, рассказанная им самим  впоследствии  похожа на детектив. Задолго до этого Николай закрутил роман на стороне с соседкой, фамилию и имя её упускаю, поскольку эта дама жива,  тем более она в то время жила с мужем. Роман у этой пары зашел настолько далеко, что она заявила ему ультиматум: либо женись на мне, либо я сегодня же расскажу обо всём  твоей жене и своему мужу. Коля не придумал ничего умнее, надрался водки и полез в петлю, но предварительно  попросил старшего сына Сашу, чтобы тот вовремя обрезал верёвку. Всё так и произошло по сценарию, но  в психо больницу он на несколько недель попал. Наши бараки та же  деревня, на другой день гудел уже весь завод. Как же, вожак молодежи и такой казус! Весть дошла и до руководства райкома комсомола, тем более он состоял в бюро райкома. В конце февраля состоялся пленум райкома, где рассматривалось и его персональное дело. На пленуме мне дали слово, поскольку я был его заместителем. Моя пламенная речь в защиту своего друга на присутствующих повлияла положительно, и всё обошлось строгим выговором с занесением в личное дело. С секретарей его сняли, а меня, как первого его заместителя, наше бюро выбрало секретарём. Такими способностями, как Николай, я, конечно, не обладал, да у меня и опыта такого не был. Через полгода прошли плановые выборы бюро, и я отказался от дальнейшей работы в бюро и вернулся в цех.  Николай не пал духом, пошел в цех №3 завода сварщиком, через год сняли с него выговор и вновь выбрали  секретарём комитета комсомола завода.  А у меня в трудовой книжке появилась новая запись о том, что я состоял в штате ГК ВЛКСМ г. Томска и получал несколько месяцев  у них зарплату.
             Летом того же года моей семье выделили 2-х комнатную освободившую квартиру в соседнем бараке и я перевез маму и отчима из деревни к себе, так как мы ожидали второго ребенка. Начались хлопоты по благоустройству и ремонту квартиры, к тому же мама привезла из деревни кур, я устроил им под полом жилище и у нас на столе появились свежие яйца.         
            Ближе к осени я сдал документы и записался в вечернюю школу на ул. Красноармейская в 6-й класс. С этого момента у меня начинались самые настоящие университеты без кавычек, продлившиеся 15лет с перерывом в один год между автодорожным техникумом и госуниверситетом. Для тех, кто считает, что это трудно, расшифровываю: три года вечерней школы, пять лет вечернего автодорожного техникума, шесть лет заочно юридического факультета Томского госуниверситета. Да, трудно, но это возможно, если в семье есть взаимопонимание и поддержка, а это у меня всё было. Жена меня поддерживала, мама помогала нам заниматься с детьми, на работе препятствий не было и даже давали оплачиваемые отпуска для сдачи экзаменов.
           В октябре у нас родился сынок Саша, всего через 1год и 3 месяца после Наташи. Забот в семье прибавилось, но мы с ними старались справиться. Помню курьёзный эпизод. Мама отварила курицу и напекла пирогов с картошкой, при этом курицу в чашке спрятала под пироги, и я всё это в горячем виде, укутанном в полотенце, понёс в роддом на передачу, но Катя всё это вернула назад, обидевшись на однообразную передачу, не заметив курицы. Вот такие пироги!
           Самым проблемным в ту пору было попасть в гости к моей любимой тёще Татьяне  Васильевне в Зырянское, особенно зимой. Автобусного движения в районы области в те годы еще не было, ходили изредка по мере заполнения грузотакси на базе автомобиля ГАЗ-51 с брезентовым тентом, с лавочками, с дверкой сзади и откидной лесенкой. Хуже всех было тем, кто сидел на задних рядах, весь выхлопной газ был в их распоряжении, некоторых в конце пути выворачивало наизнанку, и трещала от боли голова. Еще  хуже было, когда  метели забивали дороги, особенно от села Больше-Дорохово до самого Зырянского . Этот участок около 30км. дороги не чистили неделями, и грузовик сотнями метров всей толпой пассажиров тащили на себе, а через пару дней нужно было возвращаться домой, а так как дороги были напрочь забиты сугробами снега, тесть шел к знакомым, нанимал для нас лошадь с санями, и вёз нас к поезду в г. Асино. Детей в такие поездки в зимнюю пору мы не брали, такой экстрим не каждый взрослый мог выдержать. Зато возвращались с сумками снеди, напиханной нам под разными предлогами заботливой Татьяной Васильевной.
          Немного о зарисовке быта того времени. На весь жилой массив  Опытного поля на ул.Кулагина был всего один гастроном, с которого кормился весь район, но через дорогу был пивной ларёк-беда и спасение всего мужского населения. Пиво было разливное, только «Жигулёвское» на вынос и никаких изысков, но в изобилии. Зато в гастрономе в те годы за витриной лежала горками свежая стерлядь, осётр, не говоря о другой нашей речной рыбе,  икра осетровая в открытых жестяных 3-х кг. банках, икра лососевая в 5-ти кг. как и сельдь маринованная. С мясными продуктами было беднее. К пиву лежали высушенные как берёзовые дрова огромные караси и прозрачные от жира ельцы. Дефицита в продуктах в те годы особо не было, но не всё было доступно по ценам, зарплаты у многих были весьма скромными. Но мы с братом Колей шли на маленькую хитрость, поздней осенью в деревнях  закупали не дорого  живым весом свинью или бычка и всю зиму были с мясом. А еще позже я наладил контакт с  егерем, проживающим в поселке Курлек, который по лицензии отстреливал лосей в окрестных лесах и сплавлял их мясо в город. В мои обязанности входило найти автомобиль с хорошей проходимостью и по телефонному звонку приехать к нему домой. Потом мы ехали в тайгу по едва заметным и известным только ему дорогам и тропам, выносили на горбу разделанные на куски туши лосей, доходившие иногда до 4-5 особей, и везли всё это лесное богатство в город. Разделкой мяса занимался мой брат Николай  с охотником, так как у брата для этого были все условия: свой дом с закрытой оградой, добротный гараж. Всё это приходилось распиливать двух ручной пилой, так как мясо было замороженным. Всё расходилось влёт среди знакомых и родственников, да и как не расходиться, если цена мяса стоила 1рубль за килограмм! Нам с братом за труды хорошая доля добычи выделялась бесплатно и, как правило, почти одна мякоть. Таким образом, моя семья была обеспечена мясом на всю зиму.
         Зимой брат купил новенький мотоцикл К-125, вещь маломощная, но для рыбалки необходимая. Помаленьку освоил езду и я, катаясь по переулкам у дома брата, а к весне купил себе старенький ИЖ-49, который мне уступил по дешевке мой приятель Кайров Николай. Ох и намучился я с этим старым «конём» на двух колёсах! То покрышки начали разбортовываться, то лопались камеры, переделанные из камер от грузовых автомобилей, то не хотел заводиться двигатель, иногда доходило до смешного, чтобы завести двигатель, скатывался под гору чуть ли не до самой р. Ушайки, а в гору тащил на себе «коня» к исходной позиции. Через пару месяцев через «Посылторг» я всё же получил пару новеньких покрышек с камерами, и пока нёс эти покрышки от почты на ул. Л.Толстого до дома, меня трижды останавливали с просьбй продать их.  Зато после устранения всех неполадок мы с братом иногда по выходным  выезжали на рыбалку на берег Оби,  а осенью, если работал в ночь или во вторую смену, по утрам уезжал в село Протопопово, которое окружает чистый кедрачь , собирал шишку, особенно во время сильного ветра и дождя. В ветреную погоду под деревьями шишки было много, успевай собирать, пока это не сделали деревенские свиньи, пасущиеся рядом целыми выводками. Увезти я мог не более двух мешков за раз, так как обрабатывать их там в лесу просто не хватало времени, нужно было успеть на работу. Всю работу по извлечению ореха осуществляли всей семьей дома.
         В те годы появились в продаже стиральные машины, но купить такой агрегат, как и телевизор в свободной продаже было невозможно. Нужно было за несколько часов до открытия универмага, а он располагался в нынешнем здании «1000мелочей», отметиться в списках стихийной очереди, и так каждое утро, пока не подойдёт твоя очередь. За телевизором несколько дней ходила Катя, так как была беременна, но её там чуть не раздавили в очереди и от этой затеи мы отказались. Я поехал в магазин и купил не пользующийся особым спросом комбайн на ножках «Старт», в одном ящике которого были телевизор, катушечный магнитофон и радиоприемник с проигрывателем. Проблемы начались сразу с покупкой: большого труда стоила возможность поместить этот ящик в салон такси, а эксплуатация этого музыкального ящика перемежалась бесконечным ремонтом то телевизора, то магнитофона, то опять телевизора, то ещё что то. За то я научился сам изготавливать регуляторы напряжения тока, так как в бараках напряжение постоянно скакало из-за обогревателей у соседей, и телевизор шел плохо. Выручало то, что эмалированный провод для обмотки любого диаметра я мог взять на работе.
          Несколько иначе я вышел из положения со стиральной машиной. Посмотрел, как устроен этот агрегат и принцип его работы. Сделал необходимые чертежи на отдельные детали, которые необходимо было выточить на токарном станке, а корпус выкроил из оцинкованной жести и спаял. Для привода использовал обычный небольшой 3-х фазный электромотор, а что бы он крутил активатор машины, засунул под обшивку пачку конденсаторов. Специалист этот принцип работы стиральной машины поймет, а для моих женщин было главное, что им теперь не нужна стиральная доска и таз с горячей водой!
Единственный недостаток был, это отсутствие отжима белья, но это уже было вторично. После презентации этого изделия, от соседей посыпались заказы, и я смастерил ещё несколько таких изделий на продажу. Семья росла и требовала дополнительных расходов.
          Летом 1961года Николая Кайрова вновь избрали в бюро ВЛКСМ завода, и вновь он стал секретарём. Первым его начинанием была организация оборудования парка отдыха и зелёной зоны напротив проходной завода, сейчас там проходит конечное кольцо трамвая. В то время там был пустырь. Профком и заводоуправление выделили средства на нужды озеленения и обустройство парка, который на комсомольском собрании решено было назвать «Парк им. Ю. Гагарина». Молодёжь завода с удовольствием участвовала в благоустройстве парка. Кроме посаженых деревьев построен был крытый легкий павильон, а к  нему примыкала огороженная танцевальная площадка с небольшой эстрадой. С открытием зоны отдыха стали походить и танцевальные вечера по выходным и по средам под наш духовой оркестр. Танцы были платными, цена для заводчан была символическая, контролёром на входе пригласили Тоню, жену моего брата Николая. В то время такое веянье, как организовывать танцплощадки, было модным. Подобная танцплощадка находилась в районе жил массива ул. Л. Толстого и Сибирской, называемого в народе «Париж», которой мы составили конкуренцию. Продержались мы всего один сезон, конкуренты нас всё- таки задавили своей массовостью и авторитетом.
          Увлеченный рыбалкой, мой брат Николай заразил этой «болезнью» и меня, последствия которой не прошли и по сей день. Летом нашим излюбленным местом были берега Оби, а зимой многие озёра Кривошеинского и Молчановского районов Томской области. Так сложилось, что в соседнем бараке проживал мой знакомый Юрий В. , работавший на ГАЗ-69 на заводе «Сибэлектромотор», возил он заместителя директора завода и был в хороших отношениях со своим шефом. Кроме того на этом заводе существовала крепкая команда рыбаков-любителей, к которой благосклонно относился местный профком и регулярно оплачивал транспорт для рыбалки. Обычно, оборудованный тёплой будкой с железной печкой ЗИЛ-157, вмещающий до 20 человек, выезжал с рыбаками часов в 10-11 вечера, а вместе с ними и мы с Юрой на его «ГАЗ-69» в составе  4-5 человек. Машина у Юрия была хорошо утеплена, и можно было ехать раздевшись. Направление обычно определяли заранее. Ехали чаще на север области в Молчаново или Кривошеево, пересекали по льду Обь и рыскали по озёрам правобережья. Места в тех краях заповедные, озёр, которые весной заливаются половодьем, много, рыбы тоже много, только клюёт она, если ветер дует в нужном направлении, если в это время луна на небе благоприятная и, самое главное, если у рыбы хорошее настроение и она проголодалась и будет жрать наш мотыль, мормышь или пикуль, смотря кто чем запасся. Обычно без рыбы ни кто домой не возвращался, по крайней мере, кошки были довольны! На лугах застревали очень редко, ветер снега сносил в низины, а если и случалось такое, то человеческих рук и сил хватало выбраться на чистое место. Много мне рек и озёр довелось перепробовать на клёвость за свою рыбацскую жизнь. Зимой побывали на озёрах за 300км. у с. Старо-Короткино, за 350км. не доезжая Белого Яра, летом за п. Чажемто в тайге на оз. Нартово. Чтобы по бездорожью попасть на озеро Нартово, нужно было пройти пешком по болоту, утопая по колено в трясине, преодолев 3км. с резиновой лодкой за плечами, снастями прочим барахлом, и увидеть большое, круглое, красивое озеро, окаймленное со всех сторон хвойным лесом, оно того стоило. Если сможете, то представьте себя, вы в  громадной кастрюле, наполненной водой для ухи и рыбой, только рыба там живая  и рыбы настолько много, что дно рассмотреть удается с трудом, хотя вода прозрачная как слеза. Трудность в рыбалке состояла в том, что мелкий окунь не давал приманке утонуть и сбивал её. Позднее приспособились: увеличили  груз и вместо поплавков подвязали куски пенопласта и дело пошло. На глубине нас ждали самые отменные окуни, доходящие по весу до кило. Азарт рыбалки охватил всех на столько, что к вечеру на палящем солнце у некоторых появились ожоги на теле. Но  нужно было возвращаться к машине, тем более обратный путь был еще труднее, поднялись  тучи гнуса, прибавился улов, но этот груз был приятен. 
           В 1963г. я закончил 8-й класс вечерней школы и подал документы на вечернее отделение Томского автодорожного техникума. В августе сдал вступительные экзамены и был зачислен на отделение « эксплуатация и ремонт автомобилей». В то же лето я уволился с завода «Эмальпровод» и по приглашению приятеля Авсиевич Ивана, работавшего в авто хозяйстве главным инженером, пошел работать по основной своей специальности автослесаря в грузовое  авто хозяйство № 1 на ул. Герцена. Ремонтом автомобилей заниматься  мне не пришлось, а поручили мне следить за всем оборудованием в авто хозяйстве. Оборудования по ремонту и техническому обслуживанию автомобилей было много. Ремонтировал гидроподъемники, всевозможные стенды, компрессоры, следил и за состоянием оборудования  бензозаправки, обслуживающей автомобили авто хозяйства.
           Подрастали дети, росли заботы. Катя уже третий год  как ушла с прежней работы и трудилась на заводе «Эмальпровод» эмалировщицей. Я уже писал, что производство там непрерывное, а её цех вообще имеет такой режим работы, что даже небольшая остановка процесса сопряжена с потерями и браком продукции. Работа не из легких, и вредная для здоровья из -за лаков, применяемых в производстве при высоких температурах. Особенно тяжелыми были ночные смены с 00 до 8-00 утра. Несмотря на трудности, она всё время то вязала, то вышивала, самым грандиозным её произведением был ковёр на всю стену картина «Три богатыря», которой она посвятила несколько месяцев кропотливого труда.
        Мой брат Коля классно умел гнать самогон, настаивал на кедровых орехах, добавлял в напиток разные травы, растворимый кофе. Конечный продукт у него  получался превосходным и почти не отличался от заводского. При застольях ни кто из гостей не желал принимать ни чего иного. Как то зимой решил и я заняться самогоноварением. Водопровода в бараке нет, вода только в бачке, а для охлаждения  змеевика требовался снег, много снега, чтобы соблюсти технологию процесса. Лучшего места для творческого процесса как под полом с курами я не нашел. Освещение под полом у нас было и всё хорошо шло в начале. Через какое то время к нам зачастила в гости соседка по коридору, а дело было вечером, и меня тут же прикрывали люком под полом. Её постоянно одолевало любопытство от горящего под полом электрического света и мои близкие тут же выключали мне освещение, но без света еще ладно, можно потерпеть, но отключалась и плитка, на которой стояла брага. Так повторялось несколько раз. Позже ночью, я, устав от всех передряг и длительности процесса, постыдно уснул у люка в подпол, проспал и не заметил, как растаял снег на змеевике и бак  с брагой скинул с себя напрочь крышку и весь смрад попёр  наружу! Что потом было, словами описать трудно, это надо было видеть. С тех пор за такую работу я больше не брался, а предпочитал пользоваться услугами брата. У него это получалось гораздо лучше.
          Ближе к лету 1963г. я избавился от мотоцикла, который я устал  без конца ремонтировать, и купил мотороллер «Тула-200 М». В то время это было  для меня хорошим подспорьем. Новая вещь всегда хороша. Заводился мотороллер от стартера, вмещал меня, жену, а впереди на  самодельном сиденье  сидел кто- то  из ребят. Когда дети были маленькими, то я умудрялся усадить на это транспортное средство всё своё семейство: между мной и Катей втискивали Сашу, как самого маленького и худого, а передо мной на приставном сиденье сидела Наталья. В таком составе мы ездили за город через понтонный мост на левый берег Томи. В те годы машин в городе было еще мало, а работников ГАИ ещё меньше и таким нарушителям правил движения как я было вольготно. С нами ездили на таком же мотороллере соседи по бараку и друзья семья Ильиных Василий, Надежда и маленькая Эльвира, одногодка нашему Саше. Левый берег Томи, не доезжая Тимирязево, изобиловал не большими озёрами, где водился карась и гольяны. Карась, как более солидная рыба, ловился рано утром или вечером, а гольяна нужно было только успевать снимать с крючка в любое время дня, и это очень нравилось детям.  Помню такую картинку: в кастрюле с водой было уже порядком живой рыбы, у которой резвились Саша и Эльвира, а мы с удочками отошли по берегу озерца подальше в поисках более крупных экземпляров. Слышим заливистый смех детей у нашего улова, подходим, и видим в кастрюле половина будущей нашей ухи плавают только головки от рыбок. Оказывается, Саша с Эльвирой состязалиь,  кто больше съест живых рыбок!
          Приехав в эти места как то ранним утром на карасей когда солнце только- только поднималось из-за горизонта, увидел вышедших из леса взрослую лосиху-маму с лосёнком. Семейство несколько минут спокойно паслось на лужайке, затем мамаша, видимо заметив меня, слегка пнув передними копытами телёнка, вновь увела его в лес. От такой идиллической картины я долго не мог привести своё дыхание в нормальное состояние.
          Чтобы быть более укомплектованным для рыбалки, на рынке в охотничьем магазине высмотрел не дорогую трофейную 2-х местную резиновую лодку. Лодка была добротно, по -немецки сделана, со складывающимся деревянным полом и в спущенном состоянии вполне размещалась в мешке на багажнике моего мотороллера. В таком комплекте я впоследствии обследовал все озёра близ села Зырянское, где жила моя тёща.  Обычно компанию мне составлял, то же заядлый рыбак, шурин, брат моей жены, Лёня. Самый главный недостаток моей лодки был её возраст, похоже, она была старше меня, и частенько шипя на воде, просила дополнительной подкачки воздуха.  Однако, рыбачить с неё было очень удобно, можно было в ней спокойно стоять и ходить, на столько эта лодка была устойчивой, чего нет в наших совремённых подобных посудинах.
             Несколько добрых слов о мотороллере «Тула-200 М», как транспортном средстве. Для сырой и скользкой дороги ему лучше стоять в гараже или хотя бы во дворе, но под брезентом, колёса у него маленькие и плохо держат дорогу. А вот в сухую погоду из 2-х колёсных агрегатов я в то время лучших не видел. Заводился мой «конёк» без проблем от стартера, от дорожной грязи и пыли водитель защищен, малошумный выхлоп двигателя, сходя с сиденья, нужно лишь сделать шаг в сторону, что происходит и при падении на бок и не травмируются ноги, мягкая подвеска. На мой мотороллер со мной не боялась садиться даже мамаша моей тёщи съездить в райцентр в баню, а бабуле уже шел 9-й десяток лет. Несколько раз ездили мы на луга за реку Кия на покосы с  любимой моей тёщей Татьяной Васильевной. Вот такая хвалебная ода о моём мотороллере, я бы и сейчас с удовольствием покатался на таком «коне», но его наверно можно увидеть, пожалуй, только в музее.  Со временем на его базе создали 3-х колёсный «Муравей, нечто грузо -пассажирского гибрида с небольшим кузовком сзади. Этот трудяга особенно понравился сельским жителям, у которых и сейчас изредка можно увидеть его во дворах.
           Позднее в село Зырянское на рыбалку я чаще стал ездить с Авсиевич Иваном. Я уже писал выше, что он работал главным инженером авто хозяйства, а я слесарем там же. В распоряжении Касьяновича, как его звали все, был персональный автомобиль ГАЗ-69 с водителем. Обычно в субботу после обеда мы с ним вдвоем, как правило, он сам за рулём, срывались с работы и ехали в Зырянское на рыбалку. Почему в субботу? Да в те годы субботы все были рабочими, и выходным днём было лишь только воскресенье. Торопились мы с ним успеть засветло на рыбалку. Тогда у моего шурина Петра была деревянная лодка, на которую я купил подвесной мотор «Стрела». Лодка стояла на берегу реки Чулым. Рыбачили мы обычно в верховьях Чулыма бреднем. Касьянович шел глубиной, так как он был гораздо выше меня, а меня тянуло ближе к берегу. Умотавшись с бреднем по пескам Чулыма за ночь, возвращались с приличным уловом, и падали спать. Моя тёща Татьяна Васильевна определяла рыбу, и нас ждал отменный обед. Холодильников в ту пору не было, а рыбы было много, по -этому от нашего улова доставалось в корыто и хрюшкам.
           В конце лета 1965 г. Ивана Авсиевич пригласили работать в объединение «Томскстройтранс» начальником производственного отдела, куда в октябре сманил и меня старшим инженером в тот же отдел. В тот год я перешел уже на 3-й курс автодорожного техникума, и эта работа мне была кране необходима. Это  транспортное объединение было одно из крупнейших в городе Томске, состоящее из трёх автохозяйств и насчитывающее на своём балансе более 600 единиц техники, обслуживающее заводы стройиндустрии города. Мне поручили заниматься отделом изобретательства и рационализации производства. Головное автохозяйство, расположенное по соседству с заводом «Эмальпровод», обслуживало ТДСК (Томский домостроительный комбинат), который в те  годы интенсивно развивался и наращивал мощности, а у нас катастрофически не хватало прицепов панелевозов. В первых числах декабря меня командируют на юг страны в Сочи за панелевозами. Вооружившись необходимыми документами, командировочными и билетами, я вылетел самолётом из Томска через Новосибирск  в Адлер. Прибыл в Сочи я 5 декабря, в день Советской конституции под вечер . На дорогу Касьянович снабдил меня рекомендательным письмом к приятелю, который вместе с ним когда то  учился в одной группе в техникуме, жил и работал в Сочи. На улице + 15*С, я в пальто, меховой шапке, вооружившись необходимым в таких случаях набором продуктов, пошел искать нужный адрес. Меня хорошо приняли, приятель Ивана познакомил с городом и показал нужную мне организацию «Сочиспецтранс».  Наслаждался я тёплым солнцем и Черным морем трое суток, что бы оформить нужные бумаги и купить билеты до Пятигорска. Получать панелевозы и отправлять по железной дороге в Томск мне предстояло в славном, курортном городе Пятигорске.
          Город-курорт Пятигорск, встретил меня мелким тёплым дождичком. Поселился я в центре города в гостинице под таким же названием «Пятигорск» в 2-х местный номер на 3-й этаж. На другой день пошел наводить справки по поводу решения стоящих передо мной задач. Получить панелевозы я мог хоть в тот же день, а вот отправить их было совсем не просто. Железнодорожные перевозки больших грузов на Северном Кавказе заканчивались в Пятигорске и открытые платформы нужно ждать или заказывать. Одним словом, прожил я у подножия Машука ровно две недели, наслаждаясь южной природой, посещая «Провал», место дуэли М.Ю.Лермонтова, каждый день утром и вечером посещая минеральные  источники, что бы выпить кружку минеральной воды, гулял по рынку, который был в пяти минутах от гостиницы. Погода стояла прекрасная, температура не опускалась ниже 10-12 градусов тепла. Номер делил с пожилым адыгейцем, участником ВОВ и приехавшим уединившись  писать книгу воспоминаний.
       Две недели пролетели как один день. Наконец, погрузив панелевозы на платформы, я отбыл домой. Прилетев в Новосибирск, застрял в аэропорту. Погода испортилась, сильный снегопад, Томск не принимает, деньги кончились. В те годы Томский аэропорт еще находился в черте города на нынешнем Каштаке, был маленьким, и  самолёты летали только «Кукурузники» зимой  на лыжах. Улетел я из Новосибирска домой только на вторые сутки с мелочью в кармане. Вот так встретила меня наша Сибирь.  Новый аэропорт близ села Богашово открылся только 6 ноября 1967года.
         Вы уж извините, вновь о рыбалке. Ранней весной вместе с ледоходом по реке Ушайке, а она у нас под горой на виду почти рядом, принесло с верховий водой отличный  обласок, это такая лодка, долбленная из единого дерева. Мы с братом Колей её «прихватизировали», как бесхозную и  пристроили к ней уключины для весел, установили лавочки, покрасили лодку, и отвезли к знакомому деду  в село Коларово. Рядом берег Томи, лодка лёгкая и для нас с братом наступило полное раздолье для рыбалки. 
         Главное же событие, о котором я хочу рассказать, было летом. Мы с женой Катей, захватив с собой 12-ти метровый бредень, на нашем неизменном мотороллере поехали на рыбалку в село Коларово. Погода была жаркая, вода тёплая, лодка подручная и мы оказались в протоке Томи. С берега нас загораживал остров, вид был только на противоположный берег. В те годы в Томи водилось много пескаря, весьма вкусной рыбы, особенно в жареном виде, которая совсем пропала в наши дни. Говорят: с пуском гидроэлектростанции в Новосибирске и появлением водохранилища, в Томи появился лещь, прожорливый и всеядный хищник  и всё поголовье пескаря уничтожил. С первым же заходом мы захватили около 20-ти кг. рыбы. В этот момент по Томи на плоту сплавлялась большая группа молодёжи. Увидев наш богатый улов, молодёжь интенсивно взялась за весла и начала грести в нашу сторону. Мы с Катей быстренько, не разбирая бредень прямо с рыбой, сложили всё в лодку и рванули к берегу. Оваций и аплодисментов мы дожидаться не стали.  Зато дома мои близкие  наделали из улова великолепные консервы. Ну как такое можно забыть!
         В автомобильно - дорожном техникуме я учился на вечернем отделении. Как то осенью 1966 г, когда я учился уже на 3-м курсе, к нам в в аудиторию вечером заглянул майор милиции  Пель Николай Иванович. Он представился, что является работником ГАИ и ищет желающих продолжить трудовую деятельность в органах внутренних дел, а именно служба в ГАИ. Мне в тот год исполнился  уже 31год и, по идее служебную карьеру начинать в погонах было поздновато. Почти всю свою сознательную жизнь я испытывал  какую то неудовлетворённость, да и жизненные обстоятельства  чаще преобладали над житейскими  возможностями,  но так уж получалось, что я частенько бежал впереди паровоза. И на этот раз, посовещавшись дома, я дал согласие и пошел проходить положенную медицинскую комиссию, а 16 октября получив удостоверение и положенную форму, в звании старшего  сержанта я вышел на службу. Звание у меня было армейское, которое было закреплено и здесь. Вместе со мной работать в ГАИ дали согласие ещё два моих однокурсника Волков и Ковальчук.  Забегая вперёд, скажу лишь, что их дальнейшая судьба сложилась печально:  Волков пьяным  повесился у себя в гараже по причине семейных  передряг, а Ковальчука парализовал инсульт, так же на почве пьянства.
       Здание ГАИ тогда располагалось на площади Ленина. Кстати, с этой площадью у меня по жизни многое связано. В далёкие 49-51годах я учился в ремесленном училище№5 на Набережной реки Ушайки, которая выходила на пл. Ленина. Тогда и площади как таковой не существовало, а был прекрасный сквер с аллеями, со скамеечками, где мы вечерами назначали  свидания девочкам. Напротив набережной Томи  за толстенными кирпичными стенами вместо нынешнего  драматического театра и здания администрации области был огромный базар, где было можно купить всё, что душе угодно. Позднее, чтобы убрать стену, окружавшую рынок, применили даже взрывную технику. А под самой площадью при прокладке коммуникаций было обнаружено древнее кладбище. Я лично наблюдал, как рабочие из глубоких траншей извлекали долблёные из лиственниц колоды  с останками людей, захороненных в этих местах несколько столетий тому назад. Почти десять лет я каждое утро приходил  на площадь Ленина 13, где находилось здание ГАИ.  Позднее  в 75-77годах работал в Облсовпрофе, так же на площади им. Ленина. По моему, где то в незаметном месте, пора поставить памятник и мне - например, как Чехову, пускай вытирают руки о мою лысую голову влюблённые.   
        В ГАИ  мне   поручили заниматься народными дружинами. В те годы весь автомобильный транспорт был сконцентрирован в крупных авто хозяйствах, насчитывающих по 200-300 единиц техники в каждом и вся работа по организации дружин у меня проходила в авто хозяйствах. Дружинники тогда имели льготы в виде дополнительного оплачиваемого отпуска, а по этому, желающих было достаточно. В моем распоряжении был штаб из числа наиболее активных помощников в составе 12человек, помогавших составлять графики дежурств, выделяли помощников нашим штатным патрулям. Работы было выше крыши, и вся работа в основном приходилась на вечер, так, как народ приходил дежурить вечером после основной работы.  К весне мне присвоили первое офицерское звание «младший лейтенант».
            Один за другим пошли дети в школу, они ведь у нас погодки. Наш Саша даже засветился на Томском телевидении. На утреннике в школе первого звонка он из первоклашек оказался самым маленьким и ему вручили звонок. Так он стал героем Томской Хроники.
               Летом 1967года в коллективе ГАИ произошло серьезное чрезвычайное происшествие. Наш работник, старший лейтенант Кондратьев Александр, будучи в сильном  алкогольном опьянении  в ночное время за рулём чужого автомобиля «Волга-ГАЗ-24» на большой скорости на Иркутском тракте врезался в строй солдат, в результате чего погибли три человека и несколько были ранены. Кондратьева арестовали, судили, а в руководстве ГАИ прошли кадровые чистки.
       Хорошо помню, как я и Николай Платонович  Путинцев, в последствии известный всему Томску как Дядя Коля, и которому после его кончины в центре Томска благодарные Томичи поставили бронзовый памятник, по просьбе нашего бывшего начальника ГАИ подполковника Даниленко, помогали упаковывать ему багаж. Квартира большая, потолки высокие, огромная прихожая,  с окнами на проспект Ленина рядом с  Главпочтамтом. Отправляли его служить с глаз долой в город Винницу. Новым начальником ГАИ был назначен подполковник Грачёв Анатолий Романович, переведенный с начальников Томского сельского районного отдела милиции. Появились  кадровые перестановки в отделе. Командира  патрульного взвода майора Пель,  под благовидным предлогом,  уволили, а вместо его был назначен бывший дознаватель старший лейтенант Владимир Крюков.
          В 1968  году  в стране  отмечалась  юбилейная дата комсомола, 50 лет со дня основания ВЛКСМ. В ту пору я был уже членом партии и даже избран секретарё первичной партийной организации ГАИ. Партком УВД  и руководство отдела предложили мне принять  участие в  пробеге на мотоциклах в честь юбилея по маршруту  Томск- Стрежевой- Томск вдоль вновь строящегося нефтепровода.  В те годы эта стройка у всех была на слуху, и  ей придавалось  огромное значение, все газеты в стране пестрели репортажами об этом строительстве.  Участие в таком пробеге было престижно, и я с удовольствием согласился.   
           Пробег был запланирован  на первые  числа марта, то есть, на более благоприятное время года. Было время подготовиться, навести справки, изучить маршрут, подготовить технику. В моё распоряжение автохозяйство УВД выделило новенький мотоцикл с коляской «Урал», который необходимо было проверить и обкатать. Мотопробег считался мероприятием политическим и проходил под покровительством областного комитета ВЛКСМ. Команда из шести человек на трёх мотоциклах с колясками под командой Юрия Евдокимова  вышла  из Томска 1марта. Пробег был рассчитан на две недели, и мы должны были уложиться в эти сроки, так как на 15 марта был запланирован областной пленум комсомола, и мы на этом мероприятии должны были отрапортовать о пробеге  и вручить президиуму колбу с нефтью от тружеников города нефтяников Стрежевой. Нам поручалось по пути заниматься просветительством и пропагандой. Команда у нас состояла в основном из преподавателей вузов,  студентов и одного милиционера в моём лице.      Несколько слов о членах нашей команды. В понимании слова команда  я бы был более категоричен:  нас нужно бы было назвать группой лиц, рискнувших  окунуться в неизвестную авантюру. Никто никогда не участвовал в подобных заездах и опыта в таких делах ни у кого не было. Наша область огромна: с севера на юг-600км, с запада на восток- 780км.  Томская область в 1,5раза больше Польши и в 40 раз меньше по плотности населения, и составляет 3,3 чел./кВ.км. В большей части нашу область  занимают трудно проходимые леса, 63%, не проходимые болота,28,9%. Одно только Васюганское болото, крупнейшее в мире,  длинной в 573 км. и шириной в 320 км. общей площадью в 53 тыс. кВ. км. чего только стоит, и проехать там можно только по зимнику, что нам и предстоит.  В нашей области есть населенный пункт, куда мы заехали, Хотя он и находился в стороне от основного маршрута,  который исторически старше Томска, это поселок  Нарым, основанный в 1596году  как город. Нарым- это  историческая трагедия крестьянства нашей страны и моих предков по дедовской линии, которых в 30-е сослали в эти края с насиженных мест семьями.  Начальник Сиблага докладывал: с мая 1931г. по июнь 1932г. в Нарым было сослано 120 тыс. человек. Партийные органы планировали сослать в Нарымский край более 1миллиона человек. (« Нарымский Вестник» за 2009г.)  Не зря среди местного населения живуча поговорка: «Бог создал рай, а черт- Нарымский  край.»  В Нарым и соседние  села Парабельского  района по р. Обь и её притокам ссылали крестьян со всей России.  Читая  «Книгу памяти» репрессированных в 30-38годы, берет оторопь, где я нашел сотни фамилий только Мещеряковых, осужденных  и сосланных на север Томской области и Таруханского  края, некоторые впоследствии расстреляны по решению «тройки». Вот только пара примеров из судьбы  моих предков из с. Боровское  Алтайского края: Мещеряков Степан Осипович 1875г.р., единоличник , осужден на ссылку в Таруханский край, реабилитирован в 1989году; Мещеряков Степан Осипович 1875г.р.( братья-близняшки?),  б/п, образование начальное, уличен по доносу в контр революционной деятельности и арестован в 1937 году., сослан в Парабельский район, с.Саспаево.  Расстрелянный по решению «тройки» 7января 1938 года, реабилитирован в 1957году.  Это то, что я прочел в архивах. А было на самом деле  так: Родной брат моего деда Михаила, Мещеряков Степан Осипович в 1930 году был раскулачен и сослан со всей семьей в Таруханский край.  Затем перемещен в ПАрабельский  район, где создал коммуну  и отказался вступать в колхоз, заявив, что это более продуктивная форма организации труда, за что по доносу был обвинен в контр революционном деянии и расстрелян в 1938г. У  Степана  Осиповича было 5 сыновей и 7 дочерей!  Кроме того он в своё время после трагической гибели моего деда Михаила  принял в свою семью и моего отца Евграфа. Обо всём  этом  мне поведал его внук  по женской линии Чемерис Анатолий Федорович, мой  троюродный брат - почетный гражданин города Томска,  кавалер  многих орденов,  заслуженный  строитель, полковник в отставке.    А за каждой мужской фамилией в этих «Списках памяти» ведь была семья, а семьи в ту пору, как видите, были большими. Вот и вспоминай добрым словом «отца народа» и его  опричников.
          Старшим в нашей группе от лица ГК комсомола  был  Евдокимов Юрий Александрович,  и ехал он в люльке моего мотоцикла. Он у  нас и решал все организационные вопросы с питанием, проживанием, организацией нужных и не очень нужных  встреч. Лишнего с собой мы ничего не брали, даже не было минимума продуктов  на дорогу. Надеялись  на столовки в райцентрах, куда мы, как правило - попадали поздней ночью. Хорошо ещё то, что райкомы комсомола всех районов области по пути нашего  следования были оповещены и были назначены нам опекуны.  Первая остановка с ночевкой   у нас состоялась в с. Молчаново, куда мы добрались без проблем, с заездом на пару часов в райцентр Кривошеино. Дальше пошли проблемы с обстановкой на дорогах.  Асфальта в те годы на дорогах и в помине не было, да и гравийка местами была никакой. Дороги переметало, дорожной техники мало, чистить не успевали. Первые трудности  мы встретили,  когда свернули с трассы от с. Могильный Мыс  на Парабель. Эта  дорога, если назвать её дорогой, в летний период не эксплуатировалась, а являлась зимником, потому что дальше шли Инкинские болота и заливные луга. Дорога, проходящая по замёрзшим болотам, была вся ,продавлена тяжелыми грузовиками, везущими на северные промыслы трубы, горючее, буровую технику на огромных прицепах. Проезжая колея  одна единственная и редкие разъезды.  И, не дай бог, если по пути встретишь  сломавшийся транспорт, то беда. Что бы разъехаться – уходили часы.  Ближе к селу Инкино за 10-15км.  начались заливные луга левого берега Оби. Там нас встретили другие трудности- некоторые участки дороги так заметены снегом, что не видно даже признаков колеи. И мы следовали, придерживаясь линии столбов телефонной связи. Естественно, мотоциклы тащили почти на себе. На подъезде к  Инкино, куда мы прибыли затемно, нас ждало  новое испытание: село огорожено изгородью, стоит шлагбаум , а на нем большая табличка: «ЯЩУР- ПРОЕЗД  ЗАПРЕЩЕН!», висит замок  и не души. Объезд вокруг деревни снова по занесённым лугам.  Как вспомнили про только что перенесённые мытарства, стали думать, решили идти на нарушение закона. Мотоцикл не машина и, сняв ветровые щитки , умудрились просунуть своих коней под жердь  шлагбаума. А дальше нас по деревне только облаяли местные собаки. Впереди –райцентр Парабель.
      Неимоверно уставшие от тяжелой  дороги и почти сутки не ели.  Злые и голодные как те собаки, которые гнались за нами  в конец деревни, стараясь ухватить за валенки, мы въехали в густой пихтач с глубокой и широкой колеёй  от тяжелого транспорта. Колея наших мотоциклов была на много уже дорожной колеи, и это нам доставляло массу хлопот. Ехать приходилось всё время боком, стараясь удержать мотоцикл от бокового опрокидывания.  Участок  пути около  70км. до Парабели к утру мы всё-таки преодолели. Сутки спали и ели, ели, заказывая за раз по 2  первых и 3- вторых!  Одним словом, набивали до предела свои желудки, как будто можно  наесться на большой  срок вперёд. Отоспавшись, сделали крюк  в 50км. в знаменитый Нарым, о котором  я поведал выше. Тоже было и в районном центре Каргасок. Правда, там мы посетили кроме обязательного  РК ВЛКСМ, в целях просвещения –профтехучилище и среднюю школу.
        Об  этих двух районных центрах  Парабель  и Каргасок,  я хочу остановиться несколько подробней.  А  пока некоторое отступление.
            Пару лет позже описываемых событий как то  в ясный летний день  к нам в дежурную часть ГАИ на пл. Ленина заглянул бравый капитан в общевойсковой форме, а я в тот день  был помощником  дежурного ГАИ,  и представился:  Чемерис  Анатолий Федорович и назвал мою фамилию. Разговорились, познакомились и выяснилось : мы с ним братья в третьем колене!  У нас с ним общий прадед, его мама, в девичестве Мещерякова, была сродной сестрой моего отца. Оказалось - у меня в Томске и районах  области куча родни и с  которыми я до сих пор не знаком. Помните, я писал в первой главе, как мой отец в 30-е годы набегавшись по стране без документов после коллективизации и приехав в Томск, в первую очередь навестил на северах своих сродных братьев и племянников. В то лето я тоже решил повторить вояж отца, только с целью знакомства.  Меня в этой затее поддержал другой брат Мещеряков Анатолий Андреевич, с которым мы вскоре познакомились.  Знакомиться с роднёй, разбросанной  по северу Томской области,  мы  с Анатолием отправились по рекам Томи и Оби на колёсном пароходе  «Патрис Лумумба». Быстроходных «Ракет» и «Заря» в тот год на наших реках еще не было  и мы в комфорте вдвоём  в каюте добирались до Каргаска, конечной пристани нашего путешествия, несколько суток.  Это сейчас, когда начали строить  Северную широтную магистраль, и до Каргаска в 427км. можно добраться на комфортабельном автобусе в течении дня, а тогда по рекам получалось около тысячи извилистых длинных, но красивых  километров.  В те годы, а это был 1970-й год, на реках  Сибири выло тесновато  от идущих на встречу и в попутном направлении судов. На встречу чаще шли кроме пассажирских пароходов, самоходные баржи с лесом, пиломатериалом, танки с нефтью, а по пути с нами везли горы труб для нефте и газопровода, гравий, оборудование для буровых. Одним словом: шел интенсивный северный завоз. Мы ведь останавливались у каждой пристани, и вся кавалькада судов то обгоняла нас, то обгоняли мы их. Особенно красочно выглядела река в ночное время, вся украшенная как новогодняя елка расцвеченная  огоньками судов. И, как правило, на каждом крупном судне своя громкая музыка. Разве такое можно забыть?
           Каргасок  у нас был самым дальним  пунктом нашего круиза: там проживала родная сестра Анатолия Тамара с семьей.  Муж Тамары  Станишевский Вячеслав Александрович в ту пору работал в местной районной администрации и командовал всей торговой сетью района. Добротный дом, двое детей сын и дочь, крепкое хозяйство: видно – живут в достатке. Познакомились, погостили три дня и двинули обратно по реке на Парабель.
         В Парабели проживал мой тёзка- Мещеряков Михаил Степанович, сродный брат моего отца, следовательно, для меня он дядька. В Парабели Мешеряковы живут давно. Михаил Степанович работает завхозом в средней школе, сын и дочь уже взрослые и живут отдельно. Дочь Наталья живет в таежном  поселке  Киевский   Каргасоцкого  района. Там мы побывали уже через пару лет.  1972год  выдался  урожайным на кедровую шишку. Мы с Анатолием Мещеряковым решили в начале сентября 1972г. попытать счастья и самолётом  рванули в Каргасок. К нам присоединились ещё двое: Сергей Станишевский- племянник Анатолия и его приятель  Виктор. Из Каргаска в Киевский   добирались на другом авиарейсе, так  как  дорог дальше в летнее время не существовало, только зимники. Расстояние по воде- 220км., а по воздуху- 105, и мы, естественно, полетели самолётом. Посёлок Киевский не большой , основное трудоспособное население занято заготовкой и переработкой древесины и дикоросов. Родня нас встретила с благодушием.  Наташа возглавляет всю торговую кооперацию, а её муж Александр крутит баранку на лесовозном КАМАЗе.
             На другой день, погрузив лодку «Казанку» с мотором,  мы в огромной  кабине  КАМАЗа Александра тряслись по лесовозной дороге к намеченной  цели- охотничьей заимке на речке Йогон, в 70 км. от посёлка. Расстояние приличное, ландшафт за окном кабины удивительный: сосновые боры вдоль дороги с  обилием нетронутых грибов. Боры перемежаются с огромными вызженными  пустырями, на которых остались только обгорелые пни некогда густого хвойного леса. Эти пустыри больше напоминают песчаную пустыню, так как на этих просторах не растёт даже трава: до самого горизонта песок и обгорелые пни. Жуткая картина от  увиденного,  и закрадывается  сомнение: что здесь, когда ни будь  что то вырастет. Пустыри чередуются болотцами и вновь  пески, и так на всём протяжении пути. Конечный пункт заканчивался речкой Йоган и охотничьей избушкой на противоположном высоком берегу. Переправившись  на противоположный берег речки со всем скарбом, мы начали обустраивать свой быт. Александр нас вскоре покинул: ему нужно было ехать за очередной партией пиловочника в лесосеку. Охотничья избушка нам понравилась: просторные нары, железная печка, кое-какая посуда, заготовленные дрова. Местные рыбаки и охотники сделали всё добротно и с душой. Перекусив, обследовали окрестный лес, прошвырнулись на лодке вверх и вниз по речке, поставили в омуте сетку. От обследованного , и увиденного пришли в некоторое уныние: Кедрач растёт отдельными деревьями, больше по берегу речушки, шишка мелкая , в большей части кривая и очень мало. Похоже, кедрач заражен Сибирским шелкопрядом, и так по всей округе.  Заниматься заготовкой кедровой шишки не имело смысла, а за нами приедут только через неделю, нужно было себя чем то занять. У нас был приличный запас продуктов, 10-литровая канистра спирта, рыба в речке водилась, тем более не далеко нашли озеро и обласок на берегу. Сети у нас были, и отменные караси украсили наш пищевой рацион. Работы нет- курорт да и только! Погода стояла теплая, безветренная. Досаждал нас вечерами и по ночам гнус, но мы научились с ним бороться: с вечера сильно топили печь и гнус покидал наше жилище. Была еще одна напасть: каждый день вокруг избушки и по берегу речки появлялись свежие медвежьи следы. Ружьё у нас было, но, хвала богу, применять его нам не довелось. Так прошла эта неделя в безделье и опорожнении канистры со спиртом. И мы ни о чем не пожалели, что вернулись ни с чем.
         Возвращаясь назад, я напомню о том, как мы с Анатолием Мещеряковым заехали в Парабель погостить и познакомиться с дядей Мишей Мещеряковым. Погостив 2-3 дня, наш путь лежал в г. Колпашево. Но, одна ремарка: хорошо врезалось в мою память красота сел Каргасок и Парабель обилием цветов в палисадниках  местных жителей. Нигде ни до, ни после в наших сибирских селах я такой красоты не встречал. Природа на севере сурова, теплых месяцев крайне мало и земля, словно извиняясь за краткость  тёплых дней, отдаёт все свои благотворные соки, чтобы порадовать живущих на ней людей. 
          В Колпашево жил Мещеряков Александр  Андреевич, родной брат Анатолия. Жили  они тогда в пригороде Матьянга. Добротный деревянный дом, в ограде  рыбацская лодка, в гараже мотоцикл с  коляской, самодельные аэросани. Жена Катя, сыновья: Валера и Юра. Саша работает механиком, похоже, мастер на все руки, заядлый рыбак и охотник. По рассказам, зимой охотится на своих аэросанях, которые до последнего  болта спроектировал и смастерил сам. Скорость по снегу такова, как рассказывает сам Александр, что становится страшновато самому конструктору. Сыновья, похоже,  пошли в папу. Младший Юра, сколько его видел, всё время копался с машинками. В последствии Юрий, став взрослым, долгое время будет работать в ГАИ г Томска на ответственных должностях, сейчас он занимается бизнесом. Его отец Александр с женой через несколько лет переедет в пригород  Томска и вскоре трагически погибнет в ДТП на своём мотоцикле, нет в живых и его жены Кати, не стало и старшего сына Валерия –молодым умер от инфаркта.  Кстати, отец Александра и Анатолия Мещеряков Андрей Степанович, сродный брат моего отца, тоже ушел из жизни преждевременно, недалеко от Колпашево на клюквенном болоте его на смерть задрал медведь. Вот такая грустная и печальная история этой семьи.
           А теперь вернёмся к моему  мотопробегу в марте 1968года. Как помните, свой рассказ я остановил  по прибытии райцентр  Каргасок. Дальше  своё повествование о пробеге я долго обдумывал и решал,  как его изложить. Если бы я об этом писал сразу по возвращении, то наверно было бы изложено совсем не так, как сейчас. Прошло  45лет после тех событий, и писать нужно только правду, хотя и горькую, но правду.
      Дорог дальше Каргаска не было, даже трактора с санями ходили очень редко. Райком  Комсомола Каргаска подключил к этому мероприятию местные партийные органы, а мы в то время знали: партия решает всё!  Дальше начиналась фантасмагория. Два мотоцикла поменьше с отцепленными люльками погрузили в грузовой «Кукурузник» и  вместе с нами перебросили  по воздуху в село Александровское.  До Стрежевого пару сотен по зимнику бились на двух мотоциклах  больше суток. Дорога никакая, глубокая и очень широкая для нашего транспорта колея, с длинными заносами плотного снега, один участок  тяжелой дороги даже ехали на тракторных санях. Воители тракторного поезда сжалились над  нами и помогли преодолеть около 40км. тяжелого пути. В Стрежевой мы прибыли во второй половине дня и успели захватить на работе райкомовское начальство. Сутки отмывались, утоляли голод, приходили в нормальное человеческое состояние. В то время Стрежевой являлся рабочим поселком. Основан он был  в 1930г. спец. переселенцами.  Городом Стрежевой официально стал  в 1978году, а в момент нашего посещения в центре поселка высилась стела с надписью «Снимите шляпы- Нефтеград!». Так, видимо, хотели назвать свой город нефтедобытчики, которые в большинстве населяли этот поселок. Естественно, мы сфотографировались на фоне этой стелы на память.
        По традиции, как самых дорогих гостей, свозили нас на ближайшую буровую, провели ритуал  посвящения, помазали наши  физиономии  нефтью и налили этой жидкости  в бутылку с собой. Закончилась официальная церемония  вручением почетной грамотой за наши подвиги,  что, к стати, происходило в каждом районном центре, которые мы посещали на своем пути.
         Обратный путь у нас протекал несколько иначе. Власти Стрежевого  сжалились над  нами и отправили нас от греха подальше самолётом до Каргаска,  минуя Александровское.  Дорога к Томску  была еще сложнее из-за начавшихся оттепелей в дневное время. В середине марта погода, хотя и в северных широтах начинала баловать теплом. Особенно во второй половине дня нас т на дороге от тяжелых автомобилей начинал проседать,  и нам приходилось изворачиваться от глубоких колей. Сроки возвращения нас  поджимали, и мы старались выезжать после ночлега пораньше утром, чтобы максимально использовать подмороженную за ночь дорогу. Последнюю сотню километров пути до Томска ехали местами по лужам, а особенно трудности нас ждали при преодолении ледовых переправ рек Оби и Томи, где встретили большие забереги.
      15марта 1968года в 14-00 в Томском Доме Офицеров мы, шесть  не бритых молодых мужиков в полушубках и в валенках с колошами вышли на сцену и вручили членам президиума областного пленума ВЛКСМ, посвященного 50-ти летию  Ленинского Комсомола СССР бутылку с нефтью от  тружеников Стрежевого и свои почетные грамоты.  Так закончилась моя эпопея мотопробега из моей молодости.
     Был пробег ещё,  вернее не пробег, а рейд по инициативе руководства областного  ГАИ  на автомобилях по дорогам северных районов области.  Осенью 1972года я уже работал инженером в отделении по организации движения. Начальником отделения к нам был назначен капитан Гольдштейн Валерий Семёнович, инициативнй  и грамотный  человек, выпускник ТИАСУРА, который очень быстро завоевал всеобщее уважение и авторитет. В его заслугу могу перечислить ряд новшеств, которые  появились у нас на улицах Томска. Так впервые в городе была установлена  видеокамера на фасаде здания ГАИ, дающая возможность из дежурки обозревать всю площадь им. Ленина с с автомобильным транспортом и пешеходами, на некоторых центральных улицах была введена автоматическая  система «Зелёная волна» на светофорах, позволяющая водителям, едущим  со средней скоростью 50км/час,  попадать  на зелёный сигнал  на следующем  светофоре. И многое другое.
        Осенью 1972года нашему отделению не без активного участия Гольдштейна был выделен новенький автомобиль УАЗ-452 «Санитарный». Получать автомобиль нужно было в г. Кемерово прямо с грузовой платформы вагона. Получали и гнали мы этот автомобиль в Томск с  Голдштейном.  Автомобиль закрепили за мной, мне пришлось доводить его до ума: утеплять кабину и салон, демонтировать  «лишнее» из салона  кузова и смывать санитарные крести на кузове.
           Рейд состоялся ближе к весне 1973года. Задача состояла «прошерстить» водительское сообщество на дорогах Бакчарского, Чаинского, Кривошеинского, Молчановского, Парабельского и Каргасокского районов. Задача состояла по тем временам грандиозной, и состав бригады состоял из десятка сотрудников на трёх автомобилях: «Волга-ГАЗ24», «УАЗ-469» и мой «УАЗ-452». Возглавила бригаду известная в те годы Земфира Григорьевна Абрамова, отвечающая за пропаганду ПДД в ГАИ. Работали сразу по трём направлениям, охватывая одновременно дороги нескольких районов. Рейды чаще проводили в ночное время, морозы  стояли  крепкие, двигатели не глушили, за то замерзали мосты  подвески от долгого стояния в ожидании очередного «клиента» на дороге. «Улов» был богатый и очередных  пьяных за рулём «в дым»  грузили ко мне в салон, где проводили все процессуальные действия. Особенно много пьяных за рулём встречали, когда вышли на зимник Парабельского и Кагасокского районов. Бесконтрольность на этих северных дорогах обилием пьяных за рулём нас просто пугала! Малочисленност  работников ГАИ и многие сотни дорог севера области, особенно в зимнее время, создавали благоприятную  среду для правонарушений такого рода. Шума на северных дорогах мы наделали много, волна слухов о рейде бежала сарафанным телеграфом  впереди нас и приводила в тихий ужас автомобильное сообщество.
             1969год  для меня выдался ответственным периодом в моей семье и в моей биографии.  В мае месяце этого года в нашей семье с перерывом в 10 лет  появился  третий ребёнок-  дочка. Тогда из всех окон лилась мелодия нового шлягера: «…Хмуриться не надо, Лада,  Хмуриться не надо, Лада», написанная Вадимом Мулерманом.  И мне так захотелось назвать свою дочку этим именем, но близкие родные  отговорили,  о чем я и сейчас очень  жалею. Хотя, Женя, Евгения- тоже красивое имя.  Прибавились заботы в семье. Зарплата была небольшая, Катя в декретном отпуске, и я вечерами после работы подрабатывал: вёл курсы в клубе ГПЗ-5 с  группой автолюбителей,  в автохозяйствах с водителями проводил техминимум  по правилам дорожного движения. В тот год наш начальник ГАИ Владимир Леонтьевич после нескольких  лет заочного обучения в Томском ТГУ получил диплом юриста. – Ты окончил техникум, неужели на этом остановишься? Учись дальше, мы тебя поддержим,- настаивал он. И я в конце лета подал документы на юрфак  Томского госуниверситета.  Вместе со мной поступали и мои коллеги  Р. Пирогов, В. Вершинин и Ю. Чередов.  Поступить нам удалось с божьей и земной помощью   всем  четверым, а вот дотянуть до конца первого  семестра удалось только мне.  Наверно первый семестр и весь первый курс обучения так и прессуется так плотно, насыщенно, чтобы слабые  сами выбыли из дальнейшего процесса. Так и случилось, на втором курсе  я из всей четвёрки  остался один. Сказать , что было трудно учиться, тем более заочно, не сказать ничего. Поступив в университет, я несколько  лет  не знал что такое очередной отпуск- всё время уходило на подготовку зачётов и экзаменов. Проезжая по пр. Ленина мимо зданий ТГУ,  моя голова по инерции, как когда-то в армии, поворачивалась невольно к учебным корпусам во время учёбы и долго еще после. Уже по окончании 3 курса я чуть не бросил учёбу.  Дело всё упёрлось в иностранный язык. В вечерней школе и вечернем техникуме иностранный язык преподавался факультативно, и его можно было не изучать, что я с удовольствием и не делал. А вот в ВУЗе этот номер не проходил и изучать  и сдавать зачеты, хочешь на китайском или на иврите,  учи и сдавай. Хорошо, что меня  выручила наша преподаватель немецкого языка Лидия Федоровна Симахина.  Она меня спасла от неминуемой катастрофы, и я «плыл» дальше от сессии до сессии.
         Вперемежку с работой и учебой случались  в жизни  и светлые моменты. В августе  1970 года  Областное УВД  мне выделило санаторную путевку в г. Железноводск. Путёвки тогда давали на 28 дней,  отдыхай, лечись, не хочу! За  эти дни я побывал во всех соседних городах Кавказских минеральных вод, обошел гору Машук, съездил в горы Тиберда-Дамбай, где восхищался красотой и величием  Кавказских гор, наблюдал, как туристы полощут белье в горном ручье, бьющем из расселины прямо у ног, оказавшимся чистейшим холодным и с газом  нарзаном!
Принимал грязевые  согревающие обёртывания, минеральные ванны. Пил каждый день из особенной с носиком кружки минеральные воды «Славяновскую» и «Смирновскую»,  а в графине на столе в номере у нас всегда стояла свежая  минеральная вода «Незлобинская»,  считающаяся как слабительная. Чем примечателен климат «Кавминвод», там  совершенно нет гнуса как у нас в Сибири. Открывай на ночь окна, гуляй вечером по аллеям парка,  и ни каких проблем. Добирался я туда и обратно поездом. Ехал долго, но  не жалею.  Видел издалека величественный  монумент Сталинграда «Родина мать».  Потрясающее зрелище!
                Как  я покупал свой первый автомобиль.
       Купить  легковой автомобиль  в 1973 году простому смертному, тем более новый и в магазине,  это была только мечта идиота. Тогда    действовала распределительная система, разнарядка и блат, которыми рулили чины в высоких кабинетах. Эта система жила долго, вплоть  до 90-х, пока не рухнула окончательно. Хорошо  запомнился эпизод «выбивания»  «Москвича-2141» в 1988 году из фондов Томского  облисполкома для меня.  К тому времени у меня был хороший приятель Синицкий Г. Н., который работал  заместителем заведующего промышленно-транспортным отделом  Томского ОК КПСС, фигура в партийной  иерархии значительная. После всех необходимых  рекомендательных писем , я по 2-3 часа сидел в «предбаннике» у  заместителя председателя Облисполкома Д. Фроловой, ведающей торговлей всей Томской области, а она в своем кабинете с открытой настежь  дверью, так, как была  середина лета и стояла жара, а у чиновников еще не было кондиционеров, видя меня, делала вид, что очень занята, тянула время, а потом внезапно куда то уходила, не обронив ни слова. И так  повторялось дважды. Потом позднее Г. Синицкий сообщил мне, что я включен в какой- то список  передовиков и могу в магазине «Спорттовары» выкупить свой автомобиль. Но это было позже.
     А ранней весной  1973года мне позвонил мой коллега по ГАИ из с, Парабель и сообщил, что местный  мужичек  продает совершенно новый «Запорожец», пробег у которого всего 100км. объяснив тем, что в Парабели дорог нет, а кататься по селу ему уже надоело. Цена автомобиля была магазинной и меня это вполне устраивало. Вслед за весенним ледоходом  мы с моим приятелем И.К.Авсиевич на первой в навигации «Ракете» рванули за машиной.
          В Парабели нас встретил мой дядя Миша Мещеряков . Уладив все бумажные формальности в местном ГАИ, я договорился о попутном рейсе по реке. Через 3 дня отправлялась  «Самоходка» до  Томска с  пиловочником и они согласились взять мой «Запорожец».  В оставшиеся 3 дня дядя Миша пригласил нас на утиную охоту на просторах  разлившейся матушке Оби. Экипировку дядя Миша организовал достойную: всем по ружью с припасами, каждому  взял по обласку. Прибыв  на   моторной лодке с буксиром обласков на верёвках  к безымянному острову, стали обустраивать место для ночлега. Для более  комфортного  отдыха на подстилку под палатку требовалась солома. Сев в обласки, мы втроём вдоль берега поплыли , высматривая остатки сена от прошлогодних  стогов. Мне достался совершенно новый,  еще не опробованный облас.  Загрузив сеном лодки, мы направились назад к стану. Я, видимо не рассчитав грузоподъемность своей лодки и свой вес, перегрузил допустимые пределы. Проплыв полпути, я стал замечать присутствие воды подо мною. Уровень воды в лодке быстро рос  и я начал постепенно погружаться вместе  с лодкой на глубину. Об аварийной ситуации я громко, как мог, оповестил товарищей. Расстояние до берега было не большим, из воды торчал кустарник  и  я попытался ногами достать  дно, но у меня этого не получилось. Ухватившись за кусты, я пытался держаться над водой, но это мне удавалось с большим трудом, так  как было сильное течение. Подоспевшие товарищи  помогли  мне выбраться   из ледяной  воды. Сухая запасная одежда, костёр, горячий чай на половину с водкой, и  адреналин  прогнали  даже у  меня мой насморк,  которым я страдал  перед  охотой.  С трофеями, естественно, повезло  больше Михаилу  Степановичу, а мы с Иваном  Касьяновичем скромно положили в общий котел три чирка на двоих. За то воспоминания  об этой охоте у меня  останутся  на всю жизнь.
       Своего  первенца «Запорожца»  стоящего гордо на самом верху штабелей плах на самоходной барже я благополучно доставил в Томск, разгрузил и к великой радости моего семейства пригнал домой.  Почему я уделил столько внимания той машине?  Естественно, по тому что она была первой, хотя за свою жизнь я умудрился «изъездить»  9 личных легковых  авто и 5 – служебных. Получается целый автопарк!
        Примерно в тот же период у меня вместе с Авсиевич И.К. появилась возможность получить  по соседству  с г. Томском в с. Заварзино по 6 соток  земли под садовые участки. На левом  берегу р. Ушайки мы были первыми поселенцами и выбирали место по своему вкусу. Огород конечно хорошо, но  встал вопрос о строительстве дома. Время было такое, что за каждую доску, за каждый лист шифера или сотню кирпича всегда нужно было иметь соответствующую бумажку и доказывать, что ты это не украл, а не на оборот. Понятия такого, как  «презумпция  невиновности» в ту пору в практической жизни не существовало и тебя «опричники» в лице работников ОБХСС  могли по любому поводу  притеснять до бесконечности. Вспомнить хотя бы не долгое  правление Ю.В. Андропова: все поголовно должны были в рабочее  время суток  доказывать, что у них отгул, отпуск или выходной, если их заставали в это время в кино, бане, парикмахерской или ресторане. Работникам милиции объявляли специальные рейды по выявлению подобных нарушений.  Я хорошо помню, как рассказывали  мои знакомые , выходя из дома всякий раз придумывали легенды, что бы не попасть в черные списки прогульщиков. По этому, старшее поколение хорошо помнит,  как в ту пору мы все всегда запасались всеми мыслимыми и не мыслимыми квитанциями и годами их хранили на всякий случай.
        Хотя в ту пору существовали драконовские ограничения: дом не более 20кв/м,  строить баню на садовом участке запрещалось, а строить новый дом нам было не под силу. На берегу речки Яя примерно в 60км. от Томска стояла деревенька Георьгиевка. К середине 20-го века народ постепенно перебрался кто в город, кто в соседнее более крупное село Спасояйское, дома, построенные еще в конце прошлого столетия, обветшали, а некоторые были просто разобраны на дрова и деревня обезлюдила. Найдя хозяйку одного из наиболее сохранившихся домов в г. Томске, мы купили этот дом, пронумеровали все брёвна краской, как положено, разобрали и вывезли на место сборки. При разборке дома, который простоял не меньше 80 лет со дня строительства, выяснилась  печальная картина: нижние три ряда дома сгнили напрчь, верхние два ряда брёвен так же выглядели плачевно, деревянная кровля прогнила, от чего и пострадали и перекрытия. Всё это гнильё требовало замены. Нашли в городе одного деда, который согласился собрать  нам дом. На замену сгнивших  брёвен пошли пропитанные креозотом  телеграфные столбы, купленные в одной организации. Кроме этого для строительства дома потребовлось масса поломатериала.  В ту пору мне  сильно помог  мой троюродный брат Анатолий Мещеряков. Мех колонна №44, где Анатолий работал главным механиком,   в ту пору вела просеку под высоковольтную ЛЭП  рядом с селом Кафтанчиково.  По просеке вырубалось  много строевого соснового леса, который по дешевке продавался всем желающим. Купив целый лесовоз сосняка, мы его сразу  увезли  на пилораму на Нижнем Складе, так же принадлежащей мех колонне№44, где всё это добро распустили на плаху  и тёс.
       Уже в ту пору я начал страдать от приступов язвенной болезни, видимо сказывалось трудное ,голодное детство. Иногда боли в желудке были настолько сильными и нестерпимыми, что я если  находился за рулём автомобиля, останавливался и  принимал пару сухих печений, что на некоторое время снимало боль. Тоже со мной случалось и во время строительства на доме. Работы было много, работа тяжелая, вот и сказывались все эти нагрузки негативно.  При обследовании и сдачи необходимых анализов в медсанчасти УВД  обнаружили еще и личинки описторхоза в печени. Пришлось  лечь  в больницу  выводить эту гадость.  Заболела  этой заразой и моя жена Катя. У неё симптомы  были совершенно  другие, у неё  часто стали возникать сильные приступы головной боли. Причина заражения столь распространенным у нас в Сибири заболеванием являлась речная рыба. Сколько мы её в те годы поглощали в разных вариантах.  Опасной была особенно в малосольном  варианте. Достоверно известно, что личинка описторхоза сохраняется  жизнеспособной  даже в засоленной рыбе до 30 суток . А в таком виде елец и чебак почти всегда стоял в бочёнке в кладовке у моего брата Коли.  Каждую осень перед ледоставом  мы с братом промышляли с бреднем,  облачившись в резиновые костюмы по берега Оби в районе Кулуманов, в те года совершенно безлюдном месте. Осенью, когда вода становилась  холодной, к ночи на мелководье подходила щука и налим, что бы поживиться мелочью.  Их  мы добывали острогой. Обычно, Коля шел с острогой и фарой, я сзади на пару метров с автомобильным аккумулятором за спиной в рюкзаке. До 1-2-х ночи мы с братом набивали мотоциклетную люльку целлофановыми мешками с рыбой так, что мне приходилось  перебираться на сиденье за спиной у брата.  Жарили, варили, солили с пряными травами в деревянный  бочёнок , а потом помаленьку травились под водочку  и варёную картошку «карими глазками»,  так ласково мой брат называл засоленных ельцов.
       Чья идея была, не вспомню, да это и не важно.  Рыбацская  страсть постоянно жила не только у меня, но и  у моего брата Николая, моего приятеля Ивана Касьяновича Авсиевич. Решили мы обзавестись  плав средством. Нашел я по дешёвке не большой самодельный катер. Кроме корпуса в этом катере ни чего не было. Руки у нас всех растут от куда надо и началось… Иван снабдил катер хорошим двигателем с коробкой передач  от ГАЗ-51 и всем необходимым электро -оборудованием.  Мы с братом  обшили  каюту, установили бензобаки на 200 литров бензина и всё прочее оборудование, заказали винт.  К навигации  1973 года наш  катер , стоящий вдоль забора огорода брата, сиял свежей краской корпуса и остеклением кубрика. Доставка катера на берег Томи, которую организовал Иван, прошла успешно.  Судно мы спустили на воду  не далеко от устья Ушайки, опробовали и поставили на якорь. Оборудованных  стоянок и охраны  на Томи для частного маломерного флота тогда не было, и следить за судном ежедневно  приходилось мне, так как  ГАИ тогда находилось на площади Ленина. По выходным иногда обкатывали  своё судно. Самым дальным походом был Синий Утёс.  Пытались  мы с братом Николаем и рыбачить с катера. Как то ночью возвращаясь с верховья Томи, мы неожиданно перед самым носом катера увидели несколько лошадей на водопое, стоящих по щиколотку в воде. Оказывается, мы в темноте у села Черная Речка  заехали на мель, да так капитально, что часа два выбирались из гравийного месива.  Навигационных знаков и бакенов в верхнем течении Томи давно уже нет, как и самой навигации из-за обмеления реки. Однажды придя на берег, я не застал нашего судна.  За ночь вода в Томи резко поднялась,  и катер унесло вниз по Томи. Позднее  мне с причала ЛПК сообщили, что выловили чей то катер.  Это был наш катер. Он представлял жалкое зрелище: с двигателя сняли всё оборудование, умыкнули аккумулятор, бензобаки вместе с бензином. Всякая навигация на этом у нас закончилась так бесславно. Катер мы привезли на  прежнее место  стоянки к забору огорода брата Коли. Там он простоял несколько лет, пока не взбунтовалась жена брата Тоня. Она пожаловалась, что из-за тени катера не хватает солнца помидорам на грядках в огороде. Двигатель Иван забрал, а катер мы кому то сплавили за так.
       Уже 12 лет мы жили в бараках, семья росла, детям нужны были человеческие условия. Кому то везло, получали квартиры.  Хлопотал и я у своего начальства. Для милиции в ту пору строили очень мало, а если и давали кому, то в первую очередь ветеранам. Однажды освободилась квартира на ул. Обруб №4, цокольная часть здания. Я посмотрел и был разочарован. Вроде просторно, три комнаты, но полуподвал, окна выходят на тротуар, ноги прохожих прямо под носом, и я отказался. Потянулись месяцы ожидания. Однажды пригласил меня в кабинет зам начальника ГАИ подполковник Максимов Дмитрий Анатольевич и сообщает, что есть возможность получить квартиру через Приборный завод. Готовит письмо на имя директора завода Мартыноваи и говорит: -Поезжай на  прием, произведи хорошее впечатление,  устная договорённость есть. Через месяц мы покидали очертеневшие бараки и этот район города.  3-й микрорайон и улица Лазарева только застраивался, был еще плохо благоустроен. Въехали в 3-х комнатную новую хрущебу и были счастливы, не смотря на отсутствие воды, электричества и газа в первые несколько дней. Приходилось готовить пищу на улице при помощи двух кирпичей и щепок. Через пару месяцев  на новоселье у нас под  польскую водочку, болгарские  помидоры и огурчики плясал весь коллектив  Томского ГАИ.
         Странный образ  жизни  вели мы все в ту пору касательно снабжения. В магазинах  всё было скромно, без изысков или деликатесов. Вся торговая система была построена на абсолютном  блате и кумовстве. За неделю или две мы садились в мой УАЗ- самый вместительный  и начинался объезд определённых магазинов во главе  Н.И.Хроминым, у которого везде всё было «завязано». Как правило, заезжали в ограду,  где был  «черный» вход в магазин. Брали ящиками, коробками болгарские помидоры, венгерские огурцы, польскую водку, зелёный горошек, копчёную рыбу и колбасу,  и прочие деликатесы.  Куринные яйца брали только коробками. Вот такая была тогда жизнь. Не мы её придумали. Обком КПСС и Облисполком имели свои  столы заказов, где кормились все наши « слуги народа». Как то завез меня в их стол  заказов мой приятель Синицкий Г. Н., работавший в ту пору в  ОК КПСС заместителем  зав. Промышленного отдела,  спрашивает: «Пиво чешское будешь брать?»  А я до этого даже не слышал о таком напитке.
            Мясо в магазинах тогда бывало крайне редко, а если что и выбрасывали, то очень низкого качества. Спасали  осенние заготовки в районах  области.  Покупали тушами свиней, бычков, часто  в живом виде. Забивали, делили целыми задками, передками, ляжками и на всю длинную зиму.  К концу зимы мясо вымерзало, выветривалось и теряло свежесть и всякий вкус.
         С новосельем появились и некоторые неудобства,  Кате на работу стало добираться далеко, приходилось с пересадками ехать на двух автобусах. Да и пассажирский транспорт  на Иркутском тракте был сильно загружен. Свой «Запорожец» приходилось ставить под окном, что было не безопасно. В одну из ночей у моего приятеля Рахмилевич М. Я. Угнали «Москвич», который стоял рядом с моим автомобилем. После этого случая я стал спать на балконе. Встал вопрос о строительстве гаража. Рядом пока ничего не строилось.  Ближайший гаражный кооператив  находился  через три автобусных остановки  у Кирпичного завода, где мне удалось добиться места под строительство. Трудно было строить. Мой сын Саша был еще мал для этих дел. Сильно помог мне в строительстве и копке котлована под погреб брат Анатолий Мещеряков и друзья.  Помню, котлован под погреб был вырыт перед гаражом на въезде. Кладка кирпича была сырой, пошел дождь, стены котлована обрушились и развалили всю кирпичную кладку. Пришлось заново всё восстанавливать.  Пользовался   гаражом не долго, заготовки на зиму все были в погребе, даже насолили целую бочку мелких арбузов, всем понравилось. На следующее лето 1973 года я узнал, что рядом с домом начинается строительство подземного кооперативного гаража. Ну, разве я мог устоять от такого соблазна, чтобы не ездить на общественном транспорте за три остановки за своим «Запорожцем», и не попытаться вступить в этот кооператив? Что я и сделал, быстро продав прежний гараж.  Котлован и монтаж панелей нам за лето закончили, но ручной работы еще было много, которую приходилось делать самим.  Моими  соседями были Рахмилевич Михаил и Бобяк Анатолий- главный врач только недавно построенной медсанчасти №2. Хотя и с недоделками, но в зиму машины мы спрятали под крышу гаража.
        К тому времени Катя уволилась из завода «Эмальпровод» и устроилась  работать  в стол заказов СТО «Автотехобслуживание», которое возглавлял мой сосед по гаражу М. Рахмилевич.
        В те годы бурно развивалось строительство первых очередей троллейбусных  линий. Поскольку я работал в отделении по организации движения в должности инженера, то подолгу службы постоянно участвовал в планерках, которые еженедельно проводил общественный прораб Федосеев. Этот  энергичный старик, ранее работавший председателем  Томского Облисполкома, не давал ни кому расслабляться.  Часто на планерках участвовали и «отцы» города, след я за графиком работ по сдаче объектов.  Запомнилось заседание  городского штаба по обсуждению проекта реконструкции Комсомольского проспекта  и развязки у 4 поликлиники на ул. Пушкина. Пишу об этом и удивляюсь: минуло почти 40 лет с тех пор, а этот проект  воплотился  только сейчас .  Из того проекта не всё воплощено в жизнь:  там предусматривалась  зона отдыха с пляжем на берегу р. Ушайки у моста, благоустройство в Марьиной роще, превращение её в зону отдыха с аттракционами и игровыми площадками. Поживем, увидим: может и достроят.
       Город Томск  прирастал не только новыми троллейбусными маршрутами, но и новыми жилыми микрорайонами. Но еще активнее рос  автопарк  автомобилей, особенно транспорт личного пользования. Остро встал вопрос о расширении штата ГАИ, а площади служебных помещений на площади им. Ленина, 13 не позволяли это сделать. Где строить, вопрос уже был решен: проект нового здания на Иркутском  тракте ждал своего решения.  Вопрос  упирался в отсутствии  средств  на строительство. Кому то из руководства пришла хитрая идея: идти по миру с подписным листом по богатым предприятиям  города с протянутой рукой.  Поручили эту не благовидную процедуру  исполнять нашему отделению по организации движения, в том числе и мне.  Ну сами посудите,  кто откажет в слёзной помощи по строительству  нового здания ГАИ, кому захочется попадать в списки не благонадёжных, когда в каждой любой «шарашке» полон двор автотранспорта и не всегда исправного, который ежегодно нужно предоставлять на государственный технический осмотр тому же ГАИ?  Хорошо помню, как некоторые руководители, особенно автохозяйств,  скрипя сердцем, подписывали, но в разговоре  вне протокола говорили,  что делают это лишь по тому, что боятся попасть в немилость  по понятным причинам.  Кроме этого ввели противоправную практику:  попавшего по пьяни за рулём  водителя из автохозяйства  по обоюдному согласию  трёх сторон, то есть , автохозяйства, ГАИ и самого водителя, направляли на стройку ГАИ на 3 месяца.
Чем целый год быть лишенным водительских прав и пропадать  в смотровой яме  на ремонте в автохозяйстве,  лучше 3 месяца на стройке в ГАИ. Это был без проигрышный  вариант для всех. Всё  это для подстраховки подкреплялось характеристикой-ходатайством  от автохозяйства.
                КОНЕЦ     КАРЬЕРЫ.
        1974год в моей жизни ознаменовался массой событий, о которых в мельчайших  подробностях я помню и сейчас, хотя минуло много лет. Я уже давно размышляя о минувшем, прихожу к твердому убеждению:  все что произошло тогда в моей жизни – так даже лучше.  Летом я продал свой «Запорожец». Мне захотелось иметь что-то  лучше, солиднее что ли. Присмотрел старенький,  послевоенный ГАЗ-67 на платформе ГАЗ-69.  Всё оборудование на этом автомобиле  было древнее изношенное.  Тогда разрешалось переоборудовать автомобили с одной марки на более позднюю марку. Спецы это знают, по -этому  в подробности вдаваться не буду. Собрал необходимые  документы и поставил на учет в ГАИ.  Сколько я потратил сил, времени и денег чтобы привести в божеский вид это чудо древней техники, знал только я. Помню,  собрал двигатель ГАЗ-21, запчасти на который собирал с мира по нитке. Оказалось : блок разморожен и вся вода из радиатора оказалась в картере с маслом.  Добыв другой блок,  я за сутки один перебрал двигатель до последнего болта. Единственно в чем мне помогли, снять и поставить  на место двигатель, так как вся работа происходила в ограде на улице.
          Осень 1974 года выдалась не из лёгких. Катя легла на операцию  щитовидной железы,  видимо сказались последствия работы на заводе «Эмаль-провод». В моей учёбе в ТГУ  также наступил ответственный период: шел последний год учёбы, и к весне нужно было уходить на подготовку и защиту дипломного проекта. Как то поступил звонок из  кадров УВД,  меня приглашал на беседу начальник отдела  кадров полковник Балашов. Балашов мне заявил, что я засиделся в своём ГАИ и есть предложение мне пойти на повышение по службе. Он мотивировал это тем, что я семь лет  из девяти избирался секретарём первичной партийной организации ГАИ и заканчиваю госуниверситет по  профилю юриста. Мне было предложено сразу  три вакантных  должности: или в одном из двух райотделов  города замполитом, или начальником вновь открываемой школе милиции на Каштаке.  Я взмолился,  объяснил, что жена в больнице на операции, что мне нужно завершить учёбу и получить диплом. Мне сказали: - Думай, на всё , про всё у тебя неделя! 
       Я не выдержал и обо всём  проговорился с коллегами по работе.  А зря, о чём и посей день,  крайне сожалею.  Оказывается,  черная зависть  в людском характере ни когда не умрёт и будет сопровождать  нас до последнего глотка воздуха.  Буквально через неделю после выше описанных событий  заведующему отделом административных органов  Томского Обкома КПСС поступил анонимный пасквиль на меня.  Та сволочь , которая писала этот лживый донос, знала куда строчить эту бумагу.  Попади эта анонимка, скажем  в УВД,  ей не дали бы хода, меня все хорошо знали и все небылицы не имели места. А Обком есть  обком, там разбираться особо не стали, раз сигнал есть, нужно реагировать и дали команду: «Фас»! У нас в управлении так же были свои «Опричники», которые по команде могли нарыть компромат хоть на свою  родную маму. Работал тогда в кадрах капитан внутренней службы Кожурин, который и  «копал»  моё дело. Тоже  подлец высшей категории: допрашивал даже детей хозяев, у которых я купил старенький «ГАЗ-67». Одним словом, кроме того, что я продал один гараж за три автобусных остановки и вступив в кооператив рядом с домом, построил другой. Больше он так и не смог ни чего «накопать».  Заместитель начальника УВД  А.Р.Грачёв, работавший до этого начальником ГАИ,  меня успокаивал: - Сильно не переживай, ну дадим мы для порядка выговор тебе, что б Обком отстал и переведём в другое место. Но из ОК КПСС звонили и спрашивали:- «Вы Мещерякова еще не уволили?» Состоялся партком УВД, мне объявили «строгача»  и уволили  с формулировкой
«злоупотребление служебным положением».  Мало того, написали отношение в деканат юрфака с просьбой отчислить меня из университета, что и было сделано.
           От всех передряг у меня обострилась язвенная болезнь желудка и меня положили в мед санчасть №2. Мой сосед по гаражу Анатолий Бобяк, по профессии хирург, обследовав, настаивал на операции,  но курирующая меня старенькая доцент настояла на медикаментозном лечении. Провалялся я в больнице целый месяц. Помню одну процедуру: новокаиновая блокада через позвоночник длинной иглой. После такой процедуры состояние такое, как у собаки, которой переехали зад машиной, но она передними лапами пытается убежать с дороги. Так и у меня, ноги отказали, но две сестрички помогли дойти до кровати. Желудок мой пошел на поправку еще и по тому, что в больнице я бросил курить враз и навсегда  в свои 40 лет.
         Кстати, несколько слов о любителе  анонимных  писем.  Через два или три года после известных событий мне мои сослуживцы по ГАИ рассказали следующую историю.  В областное УВД пришла женщина с письменной жалобой  на собственного мужа, работника милиции.  В этой жалобе она подробно изложила,  что муж её часто пьет, а в пьяном виде ведёт себя агрессивно и избивает её. Кроме того, она рассказала, что раньше  он силой заставлял её писать анонимные письма под диктовку  на своих сослуживцев по работе в ГАИ. В тот список  попали В.Шестаков, В. Гольдштейн,       В. Крюков и ваш покорный слуга.  Составителем тех грязных писем был капитан Коротких  Василий Васильевич, старший инженер по организации движения мой непосредственный начальник. Вот  откуда дул зловонный анонимный ветер.  В ту пору ему по службе ничего приличного не предлагали, а мне  его подчиненному  вдруг предложили. Вот таким подлым путем он решил выплеснуть своё недовольство.  Его карьера оборвалась после той жалобы жены, когда он возглавлял отдел охраны Ленинского района г. Томска.
         Прошли годы, много пережил я разных значимых и не очень важных событий. Говорят: время лечит.  Анализируя стратегические моменты в моей жизни, я прихожу к убеждению, что всё, что происходит, со временем приводит к положительному результату.  Если бы не та анонимка, ну получил бы я престижную должность и звания, удовлетворил бы свои амбиции и получил бы кучу завистников. Закончилось бы всё тихой пенсией без перспектив и должностью охранника или сторожа,  в какой ни будь  фирме, как большинство моих бывших сослуживцев. Спустя примерно 15 лет после тех событий я семьей отдыхал по туристической путевке на Канарских островах  и в своей группе туристов из г. Томска встретил действующего работника ГАИ с сыном. Этого майора я не называю по этическим соображениям. Этот майор ни в чём себе не отказывал - постоянно брал автомобиль на прокат, что бы обстоятельнее осмотреть достопримечательности острова Тенериф. Иногда брал в салон и меня поснимать на видео. В  то время финансовое положение позволяло, и я себе мог позволить уже многое, а вот работая в ГАИ в то время, меня бы съели с потрохами и не отрыгнулись.
       Я человек далёкий от религии, но прихожу к твердому убеждению, что меня постоянно опекает мой ангел- хранитель.  После всех этих  передряг я не впал в уныние, не запил, а сгруппировался и начал искать пути выхода из цейтнота.  Мои бывшие руководители по работе  в милиции не оставили меня в беде и стали помогать  в трудоустройстве.  Валерий  Гольдштейн, который возглавлял наше отделение, договорился с руководством  Томского Радио- технического завода, где предложили мне должность начальника отдела снабжения, где эта должность  становилась вакантной.  Я почти весь рабочий день просидел в кабинете своего предшественника, наблюдая за его работой, и пришел к выводу, что это не моё. После этого полковник  Анатолий Романович Грачёв, мой бывший  шеф, позвонил и сообщил, что договорился с председателем Облсовпрофа Цареградским  о работе . Меня пригласили, побеседовали и предложили на должность  технического инспектора Обкома профсоюзов  работников  сельского  хозяйства.
      Через полтора месяца Москва утвердила мою кандидатуру,  так как  должности технических инспекторов утверждаются только в центральных  органах профсоюзов страны. Наверно по тому, что технический  инспектор имеет особый статус по наложению штрафов на административно ответственных лиц предприятий за соблюдение  правил  по охране труда на производстве.  В феврале 1976 года меня направили на целый  месяц в Москву  на курсы. Жили мы в пригороде Москвы по дороге аэропорт Внуково в поселке овощного  совхоза- комбината «Московский», где и располагался наш учебный комбинат.   Посёлок городского типа с  5и 12 этажными домами, со  всей инфраструктурой .   Жили в обычных 2х комнатных квартирах с мебелью и кухней по два человека в комнате. 3х разовое питание в ресторане посёлка. Неудобство было лишь в том, что на занятия ходили в соседний посёлок за 1,5км по лесной тропинке. По выходным для нас организовывали экскурсии, один раз даже побывали в Кремлёвском дворце съездов  на концерте ансамбля песни и пляски им. Александрова.
          Еще мне запомнилась одна встреча  с пожилой женщиной Лидией Васильевной Малиновской, работавшей лифтёром  в нашем подъезде. В разговоре выяснилось, что она Томичка, там родилась, рано осталась сиротой и воспитывалась в детском доме на ул. Бакунина. Мы подружились и несколько лет поддерживали добрые отношения  до самой  её кончины.  Муж её и сын погибли на фронте, была одинока. Впоследствии, бывая в Москве, я всегда останавливался у неё. Приезжала она и ко мне в гости. Показала ещё сохранившийся дом её родителей на К,Маркса, бывший детдом на Бакунина, школу.
      Ровно через год  работы в Облсоврофе на партийном собрании с меня сняли  партийное  взыскание и дали положительную характеристику  в Томский госуниверситет на восстановление  в учёбе. Осенью 1976 года я был восстановлен и с головой погрузился  в юридическую беллетристику, используя научную библиотеку ТГУ.
          Как  то весной, уже находясь на сессии по подготовке дипломной работы, я выходя из здания Облсофпрофа, а он находился на месте нынешнего здания обл администрации, встретил бывшего секретаря парткома УВД  М.Ворошилова, который к тому время уже возглавлял отдел кадров УВД.  После приветствия и короткого разговора он мне предложил вновь вернуться в органы милиции. Но я категорически отказался от этого предложения, сославшись на те «грабли» и про свою душу, куда мне наплевали и на этом мы расстались.
      Свой диплом о высшем юридическом образовании в 42 года, который мне такой кровью дался, удивительное дело, я защитил в день своего рождения 24 июня!  Обмывали мы это двойное событие на даче в Заварзено,  где мои друзья и преподаватели орали песни под баян на самом берегу речки Ушайки, а как закончилось это веселье, я уже внятно не помню, что случалось со мной крайне редко.
          PS:   Преподаватель, игравший на берегу Ушайки Муртаза Оглы, живет в Турции и преподает в Кабульском университете криминалистику, второй, Виктор Яцечко уехал в Кемерово и так же читает лекции студентам по уголовному праву в местном университете.
                (продолжение следует)