«Васемнацат - четирнацат ?»
Экспедиция в Абашский район Западной Грузии.
Звонок из приёмного отделения. «Иракли, тут К. приехала с направлением, хочет лечь к тебе» - «Но у тебя же указано, что у меня нет мест» - «Я ей это уже пять раз сказал и список показал. Она спрашивает, может, ты выписываешь кого-нибудь?» - «Нет, их раньше чем через неделю с места не сдвинешь. Может, к Римме уложишь?»- «У нее все новые. Она к тебе хочет» - «Ну, тогда договаривайся со старшими...»
«Договариваться» это значит, что больного укладывают в палату другого врача и ты его там «ведешь», пока не освободится место в твоей. (Иногда мы все так поступаем, когда приходится уложить кого-то из родственников, или по протекции. Вообще-то, попасть в клинику Института Терапии непросто: или если привезут на «Скорой» в «дежурный день», или если дойдет очередь по списку у главврача. О «протекционных» больных сейчас не говорим).
А мои «старшие» - это зав.отделом Темо А. и старший научный сотрудник Лиана Р. Они одного возраста, вместе начинали работу в институте со дня его основания, защитили диссертации и теперь руководят гастроэнтерологическим отделением.
Оба знают меня еще с моей школьной скамьи, когда я заходил к маме в больницу. Знают историю моего поступления в институт. Знают меня по совместным дежурствам (они — молодыми врачами, я - в течение трех лет, до окончания института - лаборантом на кардиомониторе). И без их поддержки и уважения к маме, я так бы и не узнал, что они выделяются в самостоятельное отделение и объявляют конкурс на место младшего научного сотрудника («мнс»-а)
К тому времени я уже два года работал мнс-ом в Институте Хирургии, занимался новым для того времени методом внутрижелудочного pH- метрического опредения кислотности желудочного сока, имел и пару публикаций. У моего руководителя, Ричарда А., были какие-то планы на мой счёт, но, зная, что меня больше влечет лечебная деятельность, непосредственная работа с больными, он не стал возражать против моего перехода.
Так я опять оказался в знакомом коллективе, но уже в новом качестве и без «притирок» приступил к работе.
Новый зав.отделом, Темо, сын одного из корифеев - основателей терапевтической школы в Грузии, и сам был незаурядной личностью. Хороший диагност, блестяще владевший техникой ручного обследования пациента, его прослушивания, он был еще и чрезвычайно тактичным человеком. Во время обхода он, кстати, и Лиана тоже, в отличие от многих, никогда на «тянул одеяло на себя». У больного создавалось полное впечатление, что его палатный врач- не пешка, послушно смотрящая в рот заведующего и слепо выполняющая его назначения, а вполне самостоятельная личность, высказывающая свое мнение, которая лечит его, лишь уточняя со старшим коллегой те или иные важные моменты.
Если Темо находил у нас какое-то упущение (а поначалу у кого их нет?) то мог, не при больном, конечно, сказать: « Я недавно консультировал одного больного и мне показалось, что надо бы исключить... Как ты думаешь, может проверить (назначить) на всякий случай...?».
К тому же он был очень доброжелательный человек, готовый придти на помощь многочисленным друзьям. А в друзьях у него, знающего толк и в хорошей шутке, ходили все.
Неудивительно, что сотрудники тепло относились к нему.
Даже начальство ему прощало то, что он никогда не бывал на утренних конференциях, да и заседания Ученого Совета часто пропускал. Дело в том, что, так как он одновременно заведовал терапевтическим отделением «правительственной» больницы 4-го Главного Управления Минздрава, у него были обширные связи в любой области деятельности по всей Грузии.
Поэтому, когда в институте намечалось какое-нибудь серьёзное мероприятие, в особенности, всесоюзного масштаба, то все хорошо понимали, что без его связей это будет «не то».
Ясно, что «там» он был очень занят, так что всю текущую работу отделения вела Лиана. Обычно, выпив кофе и выкурив сигарету, она каждый день совершала обход, а затем консультировала больных из других отделений (потом и нас уже посылала), и т.д.
«Мы», «нас» - это врачи и мнс-ы отделения - Римма, Игорь и я.
Римма- наша «ум, честь и совесть»!
Очень мягкая, теплая и внимательная к больным и сотрудникам, она всегда уходит домой позже всех. Если кто-то не может придти на работу, то, попросив ее, будет уверен, что она сперва зайдет к его больным, а потом уже к своим.
Она единственная, кому больные при выписке, или консультации боятся не то, что деньги, а даже конфеты предложить. Если больные все же пытаются передать конфеты через медсестер, или санитарок, то коробка тут же, на сестринском посту, вскрывается и коллективно уничтожается. Зато в ординаторской у нас всегда свежие цветы. Она даже их не несет домой! И это при том, что живет с родителями-пенсионерами и каждая копейка была бы им далеко не лишней. Наоборот, не было случая, чтобы она одна съела то, что принесла с собой на «обед» на работе.
В общем, все ее уважали как внимательного и безотказного врача, любили, но были и такие, что злоупотребляли ее добротой.
Игорь С. был моим однокурсником, но т.к. он был с грузинского сектора, то мы редко сталкивались во время учебы. Типичный кахетинец, уравновешенный, с «тихим» юмором, он был похож на итальянского артиста Мастроянни,поэтому мы его звали «Марчелло». В отделении были еще врач и лаборантка, но они были постарше нашей «тройки» и держались несколько особняком.
Да, что-то у меня долгий экскурс получился, пора к больным!
Так вот, больная Мэри К — это наш с Риммой крест. Она каждый год 1 -2 раза ложится к нам недели на 3-4 и проводит полное обследование с консультациями всех специалистов. И с этим уже никто ничего сделать не может, так как все поняли, что лучше отвезти ее на собственной машине в другой конец города в Онкоцентр, или Институт патологии женщин, чем целый день видеть ее страдающее, плачущее лицо и слышать постоянные жалобы и стоны. Естественно, всё сопровождается текстом, что она доверяет только мне (или Римме, если она лежит у нее) и что вся ее семья только на нас и надеется.
При всем нашем старании кроме хронического гастрита и холецистита (да и те чаще даже не в стадии обострения !) у нее ничего диагностировать не удавалось.
А у какого мегрела, учитывая их тягу к острым, наперчённым блюдам, нет этих болячек?
(Анекдот в тему. Турист-язвенник, предупрежденный об особенностях мегрельской кухни, делает заказ в ресторане Зугдиди: «Три вареных яйца, но только целых». Через час он раздраженно спрашивает у официанта: «Неужели за столько времени нельзя было сварить три яйца!» - «Что ты говоришь, дорогой, сварили уже больше, но пока никак не получается туда перец ввести!»)
Чтобы как-то оправдать такой срок пребывания К. в больнице приходилось оформлять диагноз как «обострение» то гастрита, то холецистита. И, довольная, как всегда без какого-нибудь «ТриКоЦ» (КОнверт, КОньяк, КОнфеты, Цветы), она уезжала, приглашая все отделение в Абашу, где все ее «родственники только и мечтают о том, когда же мы приедем к ним, чтобы с мегрельским гостеприимством высказать свою признательность и благодарность» за ее спасение!
В этот раз, когда во время обхода она в очередной раз начала исполнять эту арию, Темо вдруг сказал, что мы с удовольствием принимаем ее приглашение и обязательно и не раз посетим ее гостеприимный дом летом во время месячной экпедиции в Абашу.
Я думаю, он принял такое решение непосредственно в этот момент, так как до этого вопрос о конкретном месте нашей командировки оставался открытым.
Собственно говоря, Темо мог выбрать любой район и любой первый секретарь райкома, не говоря о главных врачах,с радостью сделал бы все от него зависящее, чтобы достойно принять врачей столь авторитетного лечебного учреждения. Кроме того, это было и для нас некоторым разнообразием после гор Казбеги.
Итак, в июле наша ударная экспедиционная группа прибыла в
Самегрело (см.карту), в его Абашский район.
Лиана с девочками, как всегда, устроились в «люксе» единственной
гостиницы райцентра, т.е. со своим туалетом и ванной(!), ну а мы, как бычно, в «простом» номере.
Все основные вопросы решены: живем в мегрельской Абаше, но основная наша база — в «приграничном» (с востока) имеретинском селе Пирвели Маиси (перевести?)
Темо должен еще встретиться с первым секретарем райкома, но тот в отъезде, вернется поздно, поэтому шеф решил остаться на ночь, а вернуться в Тбилиси назавтра.
Пока ехали в Абашу, располагались в гостинице и т.д., мы уничтожили все дорожные съестные припасы, так что к вечеру вопрос «где и что будем есть?» стал насущным.
Тут мне и пришла в голову идея- не откладывая дела в долгий ящик, нанести визит Мэри К. Римма сразу выступила против:
«Ни за что! Неудобно! Без предупреждения..» и т.д., Собственно, другой реакции от нее и не ожидали. Темо предложил пойти в ресторан, но идея уже взбудоражила другие умы, да и Лиана меня поддержала. Темо видя и понимая всеобщий энтузиазм, тоже не стал возражать.
Адрес мы знали наизусть, и вот, уточнив направление движения, мы с Игорем, крепко держа за белы рученьки упирающуюся Римму, уже возглавляем веселую процессию, приближаясь к заветной цели.
Большой двухэтажный дом с балконом по периметру стоял в глубине двора. На наш зов от калитки (а вдруг там собака спущена!) отозвался мужчина, оказавшимся ее мужем. Выяснив, кто мы такие, впустил во двор и сказал,что Мэри дома нет, что она только недавно ушла к родственнице, но, наверное, скоро придет.
Ну, скоро, так скоро, нам спешить некуда, так что мы устроились под навесом, увитым виноградом «Одесса».
Муж, вынеся нам тарелку с орехами и сушёными фруктами, куда-то ушел, вероятно, чтобы сообщить о нашем нашествии.
У Темо диабет. Перед выходом из гостиницы он сделал укол инсулина, так что на это подношение наша остальная мужская компания даже не посягнула, а стала объедать виноград, отрывая от гроздьев более зрелые веточки.
Мэри не появлялась. Вернувшийся муж, принеся нарды, пытался развлечь (или отвлечь?) нас, но мы, не обращая внимания на осуждающие взгляды Риммы, перешли уже к ближней сливе..., потом к груше... Тарелка была давно опустошена и Лиана уже скормила шефу все конфетки и даже Неприкосновенную Шоколадку, которую всегда имела для него в запасе.
Да и для нас это поедание незрелых плодов могло плохо кончиться, но, слава Богу, пришла Мэри, появились даже соседи, тоже прослышавшие про нас, (ну что бы им принести нам свои хачапури на час-полтора раньше!), и где-то около 10 часов вечера мы, наконец, сели за стол. В другое время, с таким тамадой, как Темо, нас нельзя было бы оторвать от стола до утра, но, как видно, поездка, устройство в гостинице, распаковка оборудования, длительное ожидание хозяки,- всё это сказалось на наших женщинах, так что к полуночи мы засобирались «домой».
Правда, мы не отказались от оставшихся нетронутыми хачапури и прочей еды, которую нам завернули «на завтрак».
Несмотря на прозвучавшее приглашение придти еще, мы больше там не появились, да и Мэри не напоминала о себе.
«Первомайцы» встретили нас с настоящим имеретинским радушием — мы быстро нашли общий язык с персоналом и чувствовали себя, как дома. Нас уже ждала большая группа больных, поэтому мы сразу включились в работу.
Принимать приходилось в большой комнате, по разным углам.
Мы уже привыкли, что на прием приходят, в основном, женщины, которые стремятся пойти к Лиане, или к Римме, поэтому, увидев, что и здесь возникает подобная ситуация, русскоязычная Римма, допускавшая иногда в грузинской речи некоторые неточности, сделала громкое заявление, смысл которого сводился к тому, чтобы женщины шли бы на прием и к нам, потому что «они же не мужчины, они же врачи!» Такого веселья амбулатория не видела, вероятно, за всю историю своего существования!
Для «юморных» имеретинцев это был просто праздник души!
Так весело мы начали и так же весело, с удовольствием проработали в этом селе всю экспедицию.
По вечерам, как всегда, собирались в «люксе»- ужинали, играли допоздна в карты, или нарды. Я уже говорил, что у женщин были все удобства, поэтому нам уже не надо было бегать в конец коридора, чтобы перед ужином помыть руки. Правда, оказалось, что при этом мы постоянно натыкаемся на различные развешанные
«дамские принадлежности».
Кажется, нас и вправду стали принимать только за врачей!
И вот, в один прекрасный день, под предлогом, что забыли в номере «инструменты», мы с Игорем вернулись в «люкс», на скорую руку собрали их «причиндалы» и, завернув в аккуратный сверток, положили на дно сумки.
В амбулатории, воспользовавшись тем, что на этот раз нас ждали несколько мужчин (редкий случай), мы передали сумку медсестре и разбежались по своим местам. Медсестра начала
доставать из сумки и , вынимая из чехлов, раскладывать на столе портативный кардиограф, тонометры, фонендоскопы...
Можете себе представить сперва немую сцену, потом взрыв хохота и реакцию наших дам, когда был развернут наш свёрток!
Я-то сидел около окна, а вот Игорю пришлось перепрыгнуть через стол на глазах остолбеневшего пациента.
Приняв всех больных, мы с Игорем пошли переодеваться к обеденному столу но не нашли наших рубашек там, где их повесили.
По смешкам женщин мы поняли, что это — их происки. Так как никто не сознавался где рубашки, мы принялись за их поиски, но безуспешно. Еда остывала, поэтому над нами сжалились: ориентируясь по указаниям «холодно-тепло», мы нашли свои рубашки обледеневшими в морозильнике! Да еще настолько примёрзшими, что холодильних пришлось отключить.
Кормили нас, как на убой, но птицей, так что я потом от жареных цыплят и куриц ел только хрустящие крылышки и мечтал о куске мяса, или хинкали. Вот ведь как бывает!
Мы весело беседовали за столом, но обратили внимание на громкое чавкание и повизгивание забредших во двор свиней.
Одна из хозяек, пошедшая выяснять в чем дело, вдруг начала звать нас всех к себе.
Перед нами предстала следующая картина:на бельевой веревке высят наши оттаивающие рубашки, а под ними толкаются свиньи, пытаясь дотянуться и пожевать холодную мокрую ткань.
Выгнав свиней, мы «были вынуждены» продолжить обед, перешедший, ко всеобщему удовольствию, в ужин, к которому присоединились, разумеется, не с пустыми руками, вернувшиеся с работ и уже прослышавшие о случившемся, мужья сотрудниц.
Наши рубашки уже давно, конечно, просохли, но мы добрались до них только около полуночи.
Дежурные в гостинице, которых мы обследовали, естественно, в первые же дни, уже привыкли к нашим поздним возвращениям, а так как кроме нашей группы, кажется, других жильцов и не было, то мы, без каких-либо замечаний от кого-нибудь, не очень, правда, тихо, но зато мирно «рассосались» по своим номерам.
На другой день нас с Игорем послали в районную аптеку взять список имеющихся в наличии лекарств, чтобы выписывать их больным. Тут, при виде «Кафиола», у нас возникла новая идея. Мы скупили все 10 не то 15 пачек, а потом, свернув кулек, ссыпали туда обернутые в золотую фольгу брикеты и понесли нашим девочкам к вечернему чаю, сказав, что эти ириски мы купили в вагоне- ресторане московского поезда» (благо аптека и вокзал находились рядом). Незаметно, между чаем и игрой в «джокер» они слопали больше половины их, пока мы не сообразили, что это может плохо кончиться и для нас.
Под тем предлогом, что у холостого Игоря назначено свидание, мы «смылись», прихватив с собой недоеденные «конфеты».
На другой день прием вела чисто мужская бригада.
(Выписка из инструкции:
КАФИОЛ ( Саfiоlum ), Комбинированный препарат в виде брикетов своеобразного фруктового запаха и вкуса. Содержат ... граммов листьев сенны, плодов сенны, мякоти плодов сливы, плодов инжира, масла вазелинового. Препарат оказывает слабительное действие.
Принимают внутрь в вечерние часы. Брикет нужно разжевать.
Доза 1/2 - 1 брикет на прием; при упорных запорах 1,5 - 2 брикета (в 2 приема). В ы с ш а я с у т о ч н а я доза 6 брикетов.
Форма выпуска: в упаковке по 6 брикетов. Зарубежный препарат "Регулакс" ( Regulax) (Германия) не содержит мякоти плодов сливы).
Потом позвонил наш бывший ординатор из соседнего района и сказал, чтобы мы ничего не планировали на выходные, потому что у него родился первенец и он хочет всех нас забрать к себе.
Когда нас привезли на место, в огромном доме и дворе его отца (главного врача района!) уже были накрыты столы, за которыми сидело море гостей.
Первенец- мальчик - всегда у грузинов особое событие, (тем более, у мегрелов!), к тому же мы знали, что у них долго не было детей. Поэтому радость была естественная и всеобщая.
Тосты, блюда, песни и танцы бесконечно сменяли друг друга.
Такого обилия и разнообразия блюд мегрельской кухни за одним столом ни до, ни после мы не встречали. Острейшие харчо, лобио (фасоль) в разных видах! Купаты! Разные виды сыров, свежайший творог (надуги) с мятой, завернутый в сыр-сулгуни! Разные овощные закуски с орехами и без!.. Горячий гоми (кукурузная «мамалыга») с плавящимся в нем копчёным сулгуни! Курицы жареные и вареные в чесночном соусе! Цыплята и поросята на вертеле!!!
И всё это под своё же вино «Оджалеши»!
И вот когда мы уже думали,что всё!, уже даже крошке не найдется в нас места, занесли тарелки с настоящим мегрельским ЭЛАРДЖИ, о котором до этого я много слышал, но не пробовал!
Если бы этот особый вид «мамалыги» с сыром, который кладется в нее не потом, а в процессе варения, принесли раньше,то, может, от некоторых знакомых закусок я воздержался. Но сейчас упустить такой шанс было невозможно. И я его не упустил!
Пир завершился далеко заполночь. Дом был такой большой,что в нем нашлось место для ночёвки не только для нашей «восьмёрки», но и для некоторых других гостей. Игорь, проснувшись ночью, сперва заблудился в поисках туалета, а потом не смог найти обратную дорогу, пока один из разбуженных им домочадцев не привел его к нам и не «положил на место».
В один из дней неожиданно нагрянул главный врач больничной базы нашего института Г.Ш. Формально мы ему не подчинялись, устроить нам проверку он не имел права, но все же начальник - это начальник, надо ему подыгрывать. Пару лет назад его перевели к нам из ЦК партии и у него были привычки высокого партийного начальника. Его кабинет располагался в другом здании, напротив больничного корпуса, но когда он начинал распекать кого-нибудь, то это было слышно на весь двор и больницу.
У него была привычка заставлять «провинившихся» писать «объяснительную записку», или прямо заявление об увольнении, которые хранил потом у себя.
Через полгода после его назначения, он перевел своим заместителем заведующую физиокабинетом, а на ее место привели нового человека, родственника зам.директора института. Он тоже работал прежде на более высокой должности.
Сейчас в его подчинении оказались всего две медсестры, в т.ч. моя мать — массажист и инструктор по лечебной физкультуре.
Здание было маленькое, сотрудников больницы и института- много. Своих кабинетов не было ни у одного зав. отделением, поэтому и новому пришлось, как и прежней заведующей, сидеть в комнате, где проводились физиопроцедуры, массаж и пр.
Он не смог с этим смириться и начал вытеснять маму, требуя, чтобы она проводила свои процедуры и занятия с больными в палатах, несмотря на то, что палатные условия далеко не всегда это позволяли. Объяснения не действовали.
Мама, проработавшая в этом кабинете уже 15 лет, очень переживала и тогда, выбрав момент, когда он был в кабинете один, я подошел к нему близко-близко и сказал несколько слов. Пока эта громадина глотала воздух, пытаясь что-то ответить, я быстро вышел. Через несколько минут меня вызвали к главврачу.
Кричать на меня он, правда, не кричал...
Всё же, буквально за месяц до этого, я помог его бабушке, у которой, кроме всех старческих болячек, был чуть ли не двухнедельный запор, с которым не могли справиться никакими клизмами.
Бедная старушка уже не стонала и не открывала глаз, когда я увидел ее ночью на дежурстве. Хирурги, которых еще удерживал ее более, чем преклонный возраст, уже готовы были мыть руки.
Наутро я сбегал в аптеку, где знакомая провизорша быстро изготовила необычного состава свечи, рецепт которых я выписал из какого-то журнала. Их понадобилось всего две.
Бабушка ожила и все вздохнули свободно. Намеки на состав свечей я пропускал мимо ушей, а пытать меня — не пытали.
Так что, сейчас главный на меня не кричал, но сказал, чтобы я написал подробную объяснительную о происшедшем. Я сделал вид, что не понимаю о чём речь. Он ничего конкретного мне не мог предъявить, свидетелей не было и, я понимал, что ему самому, может и не очень-то хочется меня ругать. Зазвонил телефон и он меня отпустил, сказав, чтобы я так больше не делал, а я передал привет бабушке. А вскоре в кабинет пришел новый заведующий — вышедший в отстваку бывший начальник поликлиники госпиталя! Отличный дядька!
Да, что-то я, кажется, опять отвлекся!
Итак, приехал главный врач. Лиана вкратце рассказала о проделанной работе, попросила помочь с госпитализацией нескольких больных, а потом мы вместе хорошо пообедали. В обратную дорогу мы с Игорем дали привезшему шефа нашему коллеге-хирургу кулечек с оставшимися «сладостями».
Через несколько дней, вечером, когда мы, как обычно собрались в «люксе», с просьбой проконсультировать пришли две женщины. Одна из них оказалась из аптеки и, увидев Игоря, сказала, что поступила новая партия лекарств, в том числе и кафиол.
Так лопнула наша с Игорем «операция»
Всё же хорошо, что в нашем коллективе понимают шутку!
Дело было уже прошлое! Обошлось без кровопролития.
Надо отдать всем должное. Никто не проговорился даже тогда, когда, вернувшись в институт, встретились с тем хирургом и вспоминали наше застолье. «Всё, вроде, на столе было свежее»,-удивлялся он,- «но почему- то по дороге были проблемы с желудком. Правда, до этого мы на перевале ели горячие пирожки».
«Конечно, от пирожков!» - уверила его Лиана. Мы поддержали ее.
Смех смехом, но за время работы мы проконсультировали и обследовали более тысячи человек. Назначили и провели больным
соответствующее амбулаторное лечение. Некоторых пациентов направили в клиники соответствующего профиля, помогли с диспансеризацией и меддокументацией в районнных и сельских медучреждениях.
Мы познакомились и даже подружились с новыми коллегами, с которыми и в дальнейшем поддерживали связь.
Но главное, что мы, в отделении, еще больше сблизились, лучше узнали друг друга.
Лучше узнали чего можно ожидать друг от друга!
P.S. Непонятно только почему у этого повествования такое
непривычно-необычное название!
Дело в том, что когда мы приехали в Абашу и устроились в гостинице, Лиана заказала из номера телефонный разговор с сестрой в Тбилиси. Когда раздался звонок я оказался ближе всех к телефону и поднял трубку.
«Васемнацат-четирнацат?»- услышал я голос телефонистки.
Я не понял, поэтому тоже по- русски ответил, что это гостиница.
Дальнейший разговор шел по-грузински (у нее - с сильным мегрельским интонационным акцентированием, мягким «Л» и пр.)
«Знаю, это ваш номер.Льюкса.Тбильиси заказывали?» - «Да. Ждем» -
«Вы — врачи, которые из Тбильиси приехали?» - «Да.» -
«На сколько времени?» -«На месяц» - «Меня Зина зовут. Говорите!»
Потом мы познакомились и с Зиной, и с другими телефонистками.
И почему-то все они начинали разговор по-русски с фразы, которая потом, в Тбилиси, стала у нас вроде пароля:
«Васемнацат - четирнацат ?» 10.10.15 г.