Деревенские рассказы
Часть первая
Дело было весною. После долгой зимы весна вступала в свои права. Вешние воды устремились на водоём. Обводной канал был забит льдинами, и вода в любой момент могла пойти поверх плотины, размыть её и разрушить. На очистку обводного канала пришло всё взрослое население села. Но расчистить канал было очень не просто. И вот благодаря слаженной и умелой работы колхозников, канал был расчищен и под напором воды по каналу двинулись льдины. Один из мужчин, принимавший активное участие в расчистки канала, потерял равновесие и рухнул вниз туда, где бурлила вода. Его в общем потоке воды и льда понесло по течению. Группа мужчин с баграми попыталась зацепить упавшего мужика и вытащить его наверх. Но их попытка не увенчалась успехом. Тогда они стали кричать:
- Держись, Наумыч! - и побежали вниз канала, в его узкое место и ещё раз попытались вытащить из воды Наума Наумовича или просто Наумыча – так звали упавшего в ледяной поток мужчину. Вторая попытка по спасению утопавшего мужика увенчалась успехом.
Когда Наумыч оказался на берегу, то все удивились: его одежда была сухая, не считая мелких брызг. Да и тонувшим его считать тоже было нельзя. Мужики видели, что Наумыч держался на воде как резиновый мячик и как лодка скользил по водяному потоку.
- Да ты у нас, Наумыч, как святой. Ни в воде не тонешь, ни в огне не горишь,- выразила общее удивление бабка Фрося, соседка Наумыча.
И многие тогда вспомнили, про какой огонь она говорила. Это было ещё во время Великой Отечественной войны, когда Наумыч вылез целёхоньким из горящего танка. А на этот раз весь секрет «святости» Наумыча заключался в его засаленной видавшей виды одежде: ватнике, состоявшем из стеганой фуфайке и ватных брюках, плотно заправленных в сапоги, которые и держали его на плаву.
Часть вторая
Церковь в селе Кирилловке закрыли ещё до войны. А до действующей церкви в соседнем селе было далековато. Поэтому верующие справляли церковные обряды в своём селе в обычном крестьянском доме. Хотя это официальной церковью не приветство-валось. Да и светским властям это тоже не очень-то нравились. Для общего порядка и ведения службы верующими был выбран местный батюшка – Наум Наумович – это тот самый Наумыч, которого вытащили из воды сухим. И вот однажды у него решил жениться племянник. Невеста была своя, сельская. Свадьбу справляли в доме матери невесты. А чтобы подвозить гостей на свадьбу и развозить «нестойких» по домам, выделили лошадку с санями. Извозчиком занарядили двоюродного брата невесты Алексея, школьника лет двенадцати – тринадцати, а «кондуктором» назначили дочь Наумыча. Новоявленная «кондукторша» была крепенькой молодой женщиной и на эту роль сгодилась вполне.
Справляли свадьбу два дня. На второй день извозчик и «кондукторша» последним из гостей домой со свадьбы отвозили Наумыча. Они доставили его к супруге в полном здравии, но не очень-то трезвого. По этой же причине он был крайне не сговорчивым. Когда его ввели в избу, он потребовал у супруги ужин. Та возмутилась и заявила ему, что он спятил:
- Какой тебе ужин, если ты только что со свадьбы?
Но Наумыч был не преклонен и на это отреагировал так:
- Я на свадьбе водку пил, а не объедался.
Жена Наумыча, бабка Матрёна, сказала, что она печку не топила, и потому горячей еды дома нет. Тогда батюшка приказал, чтобы она согрела чаю. Электричества в селе тогда ещё не было, и бабка Матрёна разожгла примус. Но вместо чайника она поставила кипятить на огонь кастрюлю с водой. Минут через пятнадцать - двадцать вода в кастрюле закипела. Наумыч один сидел за столом на длинной лавке, на которой могло бы разместиться полсвадьбы. Как только вода закипела, жена Наумыча сняла кипящую кастрюлю с примуса и резко поставила её на стол прямо перед носом супруга. Его обдало горячим паром. Он с испугу отклонился назад и, потеряв равновесие, грохнулся на пол. Слава, Богу, что на него не упала кастрюля с кипятком. Алексей и дочь Наумыча Екатерина подняли его с полу и поставили на ноги. Но у него от обиды на супругу пропал аппетит, и он полез спать на холодную печку. Минут через пять Наумыч закричал:
- Оглохли что ли? Замерзаю!
Тогда на него сверху положили одеяло. Через некоторое время он опять стал жаловаться, что ему холодно. Тогда на него сверху положили ещё полушубок. Но Наумович на этом не успокоился. И на него ещё положили две фуфайки и тулуп. Больше класть сверху уже ничего было нельзя: последняя клажа уперлась в потолок. Все ждали, что он заснёт, но дед теперь стал кричать, что ему жарко. Он весь вспотел и ему нечем дышать. С него стали снимать одеяния.
И так повторялось несколько раз: то на батюшку клали кучу одеяния, то снимали с него наваленную одежду. Эта монотонная процедура всем порядком надоела, кроме самого деда. И вот к печи, на который лежал Наумыч, решительно подошла бабка Матрёна и строго спросила его:
- Тебе дед жарко?
- Жарко, - жалостливо промямлил дед.
Тогда его супруга применила к нему самые, что ни на есть крутые меры: одним рывком она стащила с печи супруга и выбросила его в холодные сени прямо на пустые вёдра и закрыла дверь изнутри на крючок.
- Вот и прохладись, дедуля! – сказала назидательно супругу через дверь бабка Матрёна.
Но батюшка этого слышать уже не мог, так как он в это время в холодных и тёмных сенях катался на пустых вёдрах и гремел ими, как два мосла на железной крыши. Через некоторое время дед, порядком продрогнув, стал стучаться в дверь и проситься в избу. Бабка сжалилась над супругом и пустила его в дом. Тот мышкой юркнул на печь под одеяло и минут через пять уже храпел богатырским храпом.
Часть третья
Прошла зима, пришла весна, и время неумолимо катилось к лету... Был какой-то церковный праздник. Деревенским мужчинам захотелось выпить. Но женщины денег на водку им не давали. Кто-то из мужиков узнал, что Наум Наумович получил переводом по почте крупненькую сумму денег от сына из далёкого Мурманска. Мужики решили у него занять деньги на водку. Но в этот день в молельном доме шла служба. Из избы доносился зычный голос деревенского батюшки. Надо было придумать, как вызвать его на улицу. Решились на подлог: на листке из школьной тетради они написали батюшке записку якобы от председателя сельского совета. В записке написали, что уважаемому Науму Наумовичу необходимо срочно прибыть в сельсовет по очень важному и неотложному делу. Хитрые мужики наполовину добились поставленной цели.
Подложную записку передали одной из прихожанок, а та передала её батюшке. Перед этим действием мужики разделились. Двое из них остались сопровождать батюшку до председателя, а остальные должны были разыграть трогательную сцену на крыльце сельсовета.
Так оно и получилось. Как только Наумович взошёл на крыльцо, перед ним на пол бухнулись трое молодых мужчин на колени и стали молить его о прощении.
- Бес попутал, батюшка, - завопили как дети здоровенные мужики.- Не вызывает тебя к себе председатель совета. Обманули мы тебя грешники.
Мужики просили прощения так искренне, что сердце у Наумыча обмякло, и он их спросил:
- Так зачем я вам понадобился?
Те чистосердечно признались, что выпить хочется, пока нет ни сенокоса, ни уборочной. А то ведь потом запряжешься в работу и до зимы без выходных. Да денег нет на выпивку. А сегодня праздник. Смотреть на всю эту комедию было и смешено и грешно. Сжалился над ними Наумыч. Ведь он не штатный батюшка, а выборное лицо – духовная особа, да только на общественных началах. Он такой же крестьянин, как и другие жители села. А сенокос и уборка его тоже касаются. А молимся мы, так сказать, в свободное от работы время.
Наумыч посчитал мужиков по головам и выдал им десятку на водку. А потом вдруг расщедрился и ещё выдал им пятёрку со словами:
- Мне ведь тоже выпить хочется. Не мужик я что ли?
Купив водки, а закуска у мужиков уже была припасена, эта довольно странная группа заговорщиков во главе с сельским батюшкой направилась в лес за речку. Там, на зелёной поляне, они выпили, поговорили о том, о сём: о видах на урожай, на предстоящий сенокос… Выпили ещё. Мужики расслабились и стали петь задушевные народные песни.
Тем временем молебен в селе закончился. Расходящиеся по домам старушки, очень удивились, заслышав голос Наумыча в лесу, выделявшегося из общего хора. Но потом подумали, что им это показалось: ведь их батюшка в сельсовете решает с председателем какие-то важные дела. Но супруга Наумыча, бабка Матрёна, голос своего суженного спутать с другими голосами не могла. Она вытащила из поленницы палку покрепче и направилась в лес, чтобы разогнать уж слишком весёлую компанию. Повстречавшись со старушками, которые шли домой с молебна, на их вопрос, куда это она с дрыном собралась, Матрёна ответила, что идёт за козой. А потом махнула на всё рукой и вправду подалась за козой.