(Грустная история)
Настя заглянула в глаза беленькой, виновато притихшей Маруси. Та встрепенулась и, не желая выдерживать пристальный взгляд пронзительно зеленых глаз, резко дернула шеей. Не меняя положения твердого, как накрахмаленного, воротника, повернула голову в сторону, возмутилась и попыталась вырваться из рук.
-Нет! Ты не вырывайся, ты сама подумай своей куриной головой! Мне тебя что? С собой в Германию брать?
Паспорт тебе покупать? Прививки всякие делать? Разрешения добиваться? Или что? Просто бросить тебя? И улететь? Да? Ну, не могу я тебя с собой взять. Не поймут меня. Скажут: «Чокнутая!» И вообще, не разрешат.
- Да! - Поддержала подругу Вера,- Решается судьба!
В кои-то веки встретился честный, порядочный человек. Такая любовь! Все решено. Да? Настя, он уже заявление подал?
Настя, наконец, отпустила Марусю, встала с потертого кресла, потянулась красиво, гибко, заразительно:
- Ой, Вер! Ну, не чуди! Что мне ей еще свидетельство о браке предъявлять?
- А ты что, подружка, уже и расписалась с ним втихаря от меня?
Настя засмеялась:
- Да ну тебя! Придумаешь тоже! - и качнула в сторону Маруси тонкой плавной рукой, - нет, Вер, ну ты погляди на нее, на эту красавицу! - Маруся! Ну, куда ты забралась с ногами на проданный диван? А? Запачкаешь его, люди приедут забирать и будут требовать снизить цену. А ну! Кыш, с дивана! Иди-ка я тебе там в тарелке еду приготовила. Поешь лучше! А то отощала, небось, после побега-то!
- Да!- Опять почему-то радостно поддакнула подруга, подталкивая Марусю к тарелке, - тебя пристроили в хорошую семью. Отдали в добрые руки. А ты ничего умнее не придумала, как сигануть в окно и прибежать сюда! И не ори! Чего разоралась! Тебя никто не режет. Виновата, так молчи! Вот теперь останешься в пустой квартире одна на всю ночь. А Настя у меня будет спать.
Они проверили, закрыты ли окна, щелкнули дверным замком и ушли, пока Маруся увлеклась своей любимой овсяной кашей, приправленной витаминной добавкой.
В однокомнатной квартирке у Веры девушки слегка перекусили, поболтали еще немного, одна, лежа на кровати, другая на раскладушке, и решили: пора спать. Но сна почему-то не было. Каждая по своему переживала предстоящие перемены в судьбе Насти.
-Ты давно поняла, что любишь его?
- По настоящему – недавно. Вер, ну мы же в одном классе все учились. Ты, он, я - от первого и до конца. Что там, в школе, по - настоящему то у нас было?
- У кого – как, - вздохнула Вера, - а у меня по - настоящему.
- Ну, у тебя все всегда по – настоящему. А у нас
на выпускном… так что-то, какая-то искра промелькнула между нами. Мы после вручения аттестатов не пошли со всеми по улицам гулять. Откололись, в парк завернули. Даже поцеловались пару раз. Оказалось, что и он, и я - впервые. Он говорит:
«Я давно хотел тебе сказать, что только на тебе хочу жениться, еще, когда ты в новом платье мертвого щенка несла спасать. Но не сказал. Не умел целоваться. Думал ты меня осмеёшь»…Ну а потом началась эта гонка по институтам, мы разъехались, поступили в разных городах, учились. Новые друзья, новые увлечения. Так и притухла искра.
Они помолчали. Настя еще раз попыталась заснуть. Переворачивала горячую подушку. То откидывала легкое одеяло, то снова укрывалась. Наконец, поняла, что мысли все равно вертятся вокруг Маруси, возвращаются к тому, что ее некуда девать. И поняла, что именно из-за нерешённой этой проблемы не может заснуть.
- Нас, заметь, сама того не подозревая, снова
Маруся свела, - сказала она подруге, улыбнувшись в темноте.
В ответ услышала мерное дыхание заснувшей Веры.
«Ладно! – подумала,- надо спать, завтра дел полно. Надо же еще дачу «законсервировать». Отдать ключи тете Рае, показать ей все выходы воды для шлангов. Разрешу ей сдавать желающим на лето дачу. Плату – пополам. Она согласится. Ей деньги нужны. Да и желающие найдутся. Чилля – заставит.
…
А началось все в прошлом году за месяц до чилли, после зимы и короткой весны Настя позвала Веру сделать пробный заезд на дачу. Чтобы к отпуску в июне все уже было готово к долгому летнему проживанию за городом. Она и представить себе не могла, что все обернется так странно.
Обычно чилля обрушивается на землю, на людей, на небо, на жизнь - в последнюю неделю июня. Все о ней знают, но она все равно приходит внезапно. Воздух застывает, как жидкий кисель. Ни единого ветерка. С 12 до 4 дня солнце беспощадно жарит. Поле четырех часов тоже душно, но хоть солнце не шпарит. В эти сорок дней дача – спасение:
Тень от деревьев. Вода, которой можно время от времени из шлага охлаждать нагретую солнцем землю. Даже сам глинобитный домик спасает, в нем прохладнее, чем на улице. Душ в конце сада. А уж если имеется какой - никакой бассейн, то это уже вообще, считай, рай. В городе полтора месяца на этажах завешивают окна темными занавесками, включают вентиляторы, увлажняют полы, делают по возможности сквозняки. Это мало помогает. Но что делать? Ветры в чиллю не работают.
Подруги доехали на рейсовом автобусе до конца маршрута, а потом еще три км. тащились по тропинке вдоль полей до дачного поселка. Вера радовалась, что еще ветерок есть. А когда, наконец, пришли, распаковали свои сумки на колёсах, поужинали и улеглись отдохнуть на маленький айван под виноградником, Вера разродилась своим новым стихотворением. Она филолог. Ведет литературу в старших классах. С Верой комфортно. Она и помолчать умеет, и помочь всегда готова, а главное – совершенно не завистливая. И всегда всякие Настины проблемы искренне воспринимает, как свои. Насте стихи ее нравятся:
- Давай, читай!
- Дорога на дачу.
Под солнцем с коляской скрипучей
плетемся без всяких забот,
течет меж лопаток колючий,
обильно просоленный пот.
А ветер, как пёс на прогулке…
Помчится сначала вперед,
Замрет за кустом в закоулке,
заляжет игриво и ждет,
пропустит вперед и нахлынет,
весёлый, забывший про всё,
и запах прохладной полыни
в зубах, словно палку, несет.
- Девочки! С приездом! Что-то вы в этот раз рановато! Вы мне хлеба пару буханок привезли?
Это соседка тетя Рая. Она подошла тихонько, услыхала, что Вера стихи читает, но это ее никогда не останавливало. Вера махнула рукой:
- Ну, ладно, в другой раз дочитаю.
Рая с мужем Рахимом в дачном поселке безвыездно живут и зимой и летом. У них другого дома нет, квартиру в городе сыну отдали. Сын из армии вернулся, женился, у них дети. А здесь тетя Рая завела хозяйство: куры, петух, утки, гуси. Кошка с котятами, кролики, пес Черныш, коза Дуська и вот недавно коровенку купили. Огород, садик с фруктовыми деревьями.
- Все свое, своими руками выращено: и овощи и фрукты. И молочко, и масло. Сама взбиваю! Ароматное! Желтенькое, как одуванчики! А теперь у нас и сыр и творог и сметана.
Пойдемте, к нам, я вам молодняк наш покажу. Котята - красивые! Пушистые! Один белый, как облако летнее и с зелеными глазами. Точно, Настя, как у тебя. И кролики маленькие есть. А коза козленочка родила. Ой, игривый! Цыплят покажу… Пошли! Только банку пустую захватите, если молока хотите.
По узкой заросшей тропинке между садами по тенечку дошли до теть Раиного «царства». Подруги зашли в дом поздороваться с дядей Рахимом. Он инвалид. Ногу ему отняли. Диабет. Редко выходит. По двору, конечно, ковыляет на костылях, скотину кормит. Приспособился. Помогает жене. Одиноко ему. Обрадовался девчатам:
- Пойдемте! Гусят, утят, цыплят покажу. У нас
тут чудо чудесное в решете. Если не ошибаюсь, курица лебеденка высидела. Что только делать с ним? Подсажу к утке, пусть хоть плавает, бедолага, с утятами. Пруд не большой, грязноватый, но зато рядом. И все-таки – вода.
Они зашли в сарай. Пес Черныш, дремавший на сене возле козы с козленком, сначала рыкнул, а потом узнал знакомых, соскочил виновато, запрыгал, полез лизаться, счастливый и веселый.
- Эх ты!- Вдруг заворчал Рахим и замахнулся на
курицу, мирно завершающую великое свое дело, высиживание последнего цыпленка из большого нового выводка!- Дура безмозглая! Куда ж ты смотришь-то! Задавили цыпленочка! Эх, жалко. Не выживет уже. Ножка переломлена, крылышки висят. Глазки мутные, - он поднял задавленного цыпленка за тонкую лапку, кинул его Чернышу:
– Возьми! Чего ж добру пропадать.
Черныш подошел. Ткнулся черным, влажным кончиком носа в жёлтый покорёженный комочек. Понюхал. Умными светлыми своими глазами посмотрел на Настю, потом на Веру. Еще раз потрогал носом полудохлого цыпку, сел около него, словно раздумывая, есть или не есть. Тихонько добродушно помахивая пушистым хвостом, смотрел, склоняя голову то на левый, то на правый бок.
- Опять мышковал ночью?- Попытал его хозяин. Или бабка тебя обкормила супом вчерашним? Видать, не голодный. Сидишь, кочевряжисса.
Настя сняла с головы косынку, накрыла ею задавленного, подумала и подняла его осторожно двумя руками вместе с косынкой:
- Отнесу к нам, вдруг отлежится.
Заглянула в сарай тетя Рая, отлила гостям молочка. Покачала головой.
- Да брось его, Настя! Не жилец! Только намучаете. Хотите цыпленочка, выберете здоровенького. Вырастите себе курочку или петушка.
Но Насте жаль бросать. Живой же! Так и унесли они его к себе на дачу. Что успели, привели в порядок в доме и на грядках. Решили на следующие выходные еще приехать. Дел тут еще полно. Переночевали – и обратно в город поехали, до отпуска еще доработать надо. Поехали пока по домам. Полуживого цыпленка с собой взяли, не оставлять же больного одного в пустой даче. В коляску сверху вещей примостили, прикрыли. Так и довезли.
На следующее утро, еще до работы Настя понесла цыпку к ветеринару. Тут они и встретились, Настя и Стас Мелинг. Ветеринар сначала и не глянул на Настю,
убирал в кипятильник инструмент от предыдущего клиента:
- Положите на этот стол, нет, не сюда, на тот поменьше, вон, что железом оббит. И разверните, кто тут у Вас?- И, тут же начал осмотр. Когда закончил, поднял голову:
- Гарантий не дам. Но, может, и вытянем. Придется оставить ее здесь до…- и осекся, - Настя? Настёна! Ты?
- Я, Стас, я.
- Вот так встреча! А эта Маруся, она откуда? Ты что, кур разводишь? Ты же, вроде, технолог. Мне про тебя наши ребята писали, что ты на заводе хрустальными абажурами занимаешься и всякими там стеклянными делами.
- Правильно говорили. А этого, эту… Как ты ее назвал? Почему - Маруся?
- Не знаю. Просто назвалось, - Стас уже и не думает, что произносит, смотрит в ее колдовские зеленые глаза и себе не верит,- Настя! Неужели это ты? Твои же родные все в Россию перебрались, а как ты оказалась опять в Узбекистане?
- А вы всей семьей в Германию. Насовсем! И как ты в этом ветеринарском закутке оказался?
За дверью смотрового кабинета уже началось волнение. Пациенты мяукали, гавкали, рычали, пищали, а один даже кукарекнул.
- Настя. Давай вечером встретимся, поговорим, Прошу тебя. Не отказывайся, я ни о чем тебя не спрашиваю: свободна, не свободна, все равно хочу знать о тебе всё. Оставляй эту «красавицу». Попробуем ее выходить. Через пару дней заберешь. А сегодня вечером… Во сколько можешь после пяти?
-Вот, после пяти и могу.
-Тогда в 18 у «Голубых куполов». Идет?
Настю уже у открытых дверей черт за язык дернул, решила напропалую проверить искренность его восторженности.
- А если я не одна приду?
- С мужем?
На самом деле она подумала: «помнится, Верка в Стаса по уши была влюблена, может, её позвать, вместе же учились. Вспомним, поболтаем…» Но передумала. Подразнила Стаса:
- А что?! И с мужем!
«Пусть не гордится, что так быстро вроде победил: позвал, сразу и согласилась. Пусть подумает, что и вправду- с мужем приду. Интересно: скиснет или согласится?»
Он ни на секунду не задумался:
- Не важно! Даже хорошо, - и добавил в пику ей,- а то я не знал, куда свою жену на вечер девать. Тоже возьму с собой!
- Договорились!- она бросила прощальный взгляд на бедную Марусю. На Мелинга больше не взглянула и, не торопясь, проплыла мимо пациентов, встревоженных долгим ожиданием.
Вечером у «Куполов» она еще издали увидела, что он один. Стоит у входа в ресторан с маленьким, уместившимся в его большую ладонь, букетом фиалок и с плетеной из лозы миниатюрной корзинкой, закрытой узорной крышкой с редким плетением.
- А где жена? - Сразу же спросила Настя, с интересом покосившись на корзинку.
- Пришлось срочно развестись. А твой муж – в командировке? Или еще подойдет? Подождем его здесь? Или зайдем внутрь?
- Зайдем. Я пошутила. Корзинка у тебя – память о потерянном супружестве? Дорогая сердцу вещь? Или это твоя новая? Лягушонка в коробченке? Носишь с собой?
- Настена! Я однолюб. Сколько бы раз ни женился, а люблю только тебя, - он отодвинул стул возле заранее заказанного столика, усадил строптивую зеленоглазку, протянул ей ажурную корзинку, - это тебе сюрприз. Посмотри.
Она приоткрыла крышку. Сразу же увидела две бусинки живехоньких черных зрачков на круглом желточке головки. Все остальное – забинтовано:
- Боже мой! Неужели гипс? И на крыльях, и на ножках, и на шейке. Что же в ней живого – то осталось?
- Гипс облегченный. Самое главное - целенькое и невредимое – сердечко. Ма- а- а - ленькое. С горошинку. Вот. Кормить ее тебе придется самой пока, через пипетку. На блендере все перетирай. И выживет. Благодаря тебе. Не подобрала бы ты ее, не принесла ко мне, все в судьбе этого существа завершилось бы, не начавшись.
- Вот и наши судьбы так же от случая зависят.
- Я думаю, наоборот: Все случайности устраивает судьба. Ты, например, знаешь, что тебя в кассе девчонки побаивались, считали, что ты умеешь колдовать? Как только какая - нибудь попробует сделать тебе от зависти гадость, вдруг – раз – у нее неприятности. То «пару» получит, то ногу вывихнет, то с дружком поругается. А мальчишки все без исключения по очереди в тебя влюблялись и всерьез восхищенно верили, что ты - Ведьма.
- А причем тут судьба?
Официант, молодой красивый узбек принес салаты, шашлык, наполнил бокалы красным вином. Они замолчали. Подождали, когда парень сделает свое дело и уйдет.
- Судьба? А вот проследи цепочку: Все влюбляются, но ни один не решается. И вдруг, вспомни! Ты идешь по правой стороне улицы. Я - по левой. Ты не видишь меня или делаешь вид, что не видишь. Тогда я думаю: «Ну и пусть «ведьма», и бегу по переходу к тебе. Тороплюсь, не смотрю по сторонам. Впереди бежит чей - то пес без хозяина. На полном ходу машина с визгом выворачивается от меня на несколько сантиметров, только ветром полыхнув, но налетает на животное. Пес падает. Мы оба, ты и я, подбегаем к нему. Я хватаю щенка. Ты бежишь следом.
- Я вспомнила! Пса мы не донесли. Ты стал кричать:
«Ну! Наколдуй же, как - нибудь! Пусть он оживет! Он такой маленький. Пусть ты - Ведьма, я все равно тебя люблю. Сделай это! Колдуй! Я хочу, чтобы он жил!»
- Да. Я так кричал и боялся, что ты обидишься и уйдешь. И больше я к тебе никогда не смогу подойти.
- Не ушла я. Мне жалко было и тебя, и пса. И я злилась, что не умею колдовать.
- Но ты вдруг забрала у меня пса, хотя он был в крови и грязный. Мы пошли куда-то, не помню. Нам помогли закопать щенка. И вот тогда ты сказала мне...
Настя опередила его:
- А! Вот и цепочка! Я сказала тебе, что у меня просто зеленые глаза, как у бабушки, а никакая я не Ведьма. Но предсказать тебе твое будущее я могу.
- Да! И наколдовала мне. Все-таки наколдовала! «Поступишь в медицинский, только не людской, а для животных. И тогда эта работа станет для тебя самым важным, делом. Делом всей жизни. Даже важнее любви к Ведьме: будешь дарить животным жизнь… - Стас смотрел, как отражается свет в красной прозрачности бокала, и, нехотя, заставил себя вернуться из воспоминаний, - давай выпьем за встречу. Шашлык стынет.
Они помолчали. Стас покачал головой:
- Судьба провела эту логическую дорожку. Но это еще не конец. Я ведь, ты права, живу в Германии. Сюда приехал по обмену опытом… Долго рассказывать… В общем, надо было мне с недельку тут «пообщаться» со змеями. При ветлечебнице серпентарий есть. Азиатские виды
- Змеи тоже болеют?
- Конечно. Ну вот, а сегодня Генка, ты его, наверное, помнишь? Истрию про рыбу в перьях не забыла?
Ну, не важно! Давний друг, одноклассник и однокурсник попросил меня напоследок поработать за него один денёк в лечебнице. Я согласился. И тут появилась ты. Ну, скажи! Где тут случайность? Это судьба.
Они еще долго перебирали звенья этой цепочки.
- А ты парк после выпускного помнишь?
- Да. А знаешь, с кем мы до сих пор дружим?
- С Олегом? Который тебе записочки…
- Да не! С Верой! Она в тебя… Ну, она еще всякие стихи уже писала тогда. Про любовь. Беленькая такая. Разумница. Глаза с поволокой. И лучше всех в классе сочинения писала. Их нам всегда зачитывали, как пример.
- Ой, нет, что-то не припоминаю.
Через два дня Стас уехал домой в Германию. Но Настя уже знала, что судьба не прервала цепь.
…
Весна пробежала быстро. Настя и Вера собрались на дачу ровно за два дня до начала чилли. Маруся к этому времени уже окончательно встала на ноги. От ее увечья осталось только едва заметное смешное покачивание при ходьбе. Так ходят клоуны в цирке, чтобы насмешить публику, переваливалась с ноги на ногу. Сначала Настя выделила ей место в лоджии, что-то вроде огороженного досточками гнезда. Но Маруся не очень любила сидеть там. С гипсом она еще терпела одинокую неподвижность. Но проявила характер, как только Настя осторожно острым ножом начала отпиливать гипс, начав освобождать её шею. Маруся тут же почувствовала свободу. Она начала соваться клювом под нож, расклевывая гипс. Настя ругала ее и смеялась, отпихивала упругую шейку, но Маруся не желала спокойно взирать со стороны, как медленно идет освобождение ее лап и крыльев. Наконец гипс полностью отделен. Он лежит на линолеуме рядом с гнездом. Маруся попыталась встать на лапки. Тут же ее качнуло, и она уселась на едва начавший оперяться беленький хвостик.
– Ничего, вставай! - Настя помогла ей снова встать, поправила пальцем скрюченные в испуге, еще розовые лапки с маленькими коготками. Вторая попытка оказалась удачней. Маруся, словно потягиваясь после долгой неподвижности, расправила полуголые крылышки, помахала ими, тут же опять качнулась, но устояла. Настя отошла в сторону. Юная особа, покрытая местами бесцветным пушком, а местами светясь неприкрытой пупырчатой шкуркой, первым делом осторожно подошла к остаткам гипса, остановилась, посмотрела внимательно, клюнула, чуть наклонила головку в бок. Еще раз с любопытством рассмотрела и даже поклевала. Затем с достоинством отвернулась, видимо, догадавшись: теперь то, что так долго ощущалось её неотъемлемой составляющей, потеряло связь с ней, а значит, и всякий интерес. Тогда, смешная, неуклюжая, но полная уверенности и целеустремленности, отправилась в путь по Настиному блочному жилищу на седьмом этаже. С лоджии проковыляла на кухню. Деловито подобрала с пола несколько хлебных крошек, обратила внимание на коробку с репчатым луком, поросшим зелеными ростками. Отщипнула краешки, с удовольствием проглотила и направилась через зал в спальню.
Прошла по прикроватному коврику. Попыталась запрыгнуть на кровать, несколько раз скатилась, не допрыгнув. Потом помахав голым подобием крылышек, попыталась взлететь. Не добившись ничего, спокойно утратила на время интерес к кровати.
Правда, позже оказалось, что именно - только на время. Через несколько месяцев, Маруся обрела свой белоснежный королевский наряд из сверкающих перьев, превратившись из дохлого, ободранного подростка в шикарную молодую курочку.
Она совершенно освоилась со своим положением Настиной балованной любимицы, научилась рано утром заходить в спальню. С заботливой приглушенной куриной «скороговоркой» легко, пружинисто забиралась на кровать, мостилась поближе к подушке, на которой спала Настасья, усаживалась рядом и начинала настойчиво призывать ее проснуться. Маруся нежно терлась пушистой головкой о щеку Насти и увещевала ее своими поразительно теплыми, негромкими звуками, исходящим из куриного нутра. Причем эти звуки поочередно обретали то интонации терпеливого увещевания, то возмущения, то просто строжайшего требования.
Она, словно хлопотливая нянька высказывала Насте, как нехорошо не ложиться спать так допоздна ночью, а потом спать, валяться в постели, когда уже давно пора завтракать и кормить Марусю.
Эта весьма неглупая курочка прекрасно примечала суматоху, когда Настя начинала собираться на дачу. Неотвязно ходила следом, смотрела, как коляска на колесах наполняется продуктами: хлебом, колбасой, консервами, крупой. Иной раз курица опережала Настю и подходила к ящику с продуктами раньше хозяйки. Стояла, дожидаясь, когда та подойдет и начнет укладывать нужное в сумку. Причем кропотливо, но вовсе не суетливо меняла свое местоположение в зависимости от того, куда в следующую минуту хозяйка протянет руку за очередным продуктом. Раздавался дверной звонок, появлялась Вера со своей сумкой на колесах. Маруся с веселым кудахтаньем стремглав, растопырив белые, крепкие крылья, бежала через салон на кухню, из кухни в лоджию к своему гнезду. Там залезала в свое большое плетеное лукошко, специально приобретенное Настёной для перевозки Маруси на дачу и назад. Курица, замечательно освоив пространство квартиры в многоэтажке, предпочитала, однако, даже терпеть унизительное сидение в лукошке, в закрытой сумке, пока душный городской автобус, с его резкими остановками, толкучкой, всяческими чужими голосами, запахами бензинных выхлопов, вез их на травяной простор дачи. Здесь приволье, цветы, земля, и Настена всегда на виду, никуда не пропадает на весь день, запирая свою Марусю в лоджии. Настя, как и дома, варила для своей любимицы каши, крошила в них вареное яйцо. Ввела в рацион Маруси творог, овощи, фрукты. И даже рыбий жир. По совету теть Раи, которая не переставала удивляться чуду, происшедшему с «дохлым заморышем», Настя показала Марусе местечко, где было много разных мелких камушков:
- Обычно этому еще с цыплячьего возраста учит своих детишек наседка. Им для зоба нужно, чтоб зерна перетирались. Ну, а ты уж ее сама научи. Поставь ее на мелкие камушки и пальцем «поклюй», постучи.
Носить Марусю к камушкам второй раз не появилось необходимости. Сообразительная курочка сама находила это место. На даче к концу чилли округлившаяся, повзрослевшая Маруся уже не ходила хвостиком за Настей. Даже для сна она самостоятельно нашла себе место на свободой полке в сарайчике. Хотя привычке будить Настю по утрам она не изменила.
Когда чилля закончилась, Вера и Настя не перестали ездить на дачу. Август был горячий, да и жаль было оставлять неубранными грядки и фруктовые деревья. Хоть и не такой уж богатый урожай, но все-таки не хотелось терять возможность закатать банки с компотом или с овощами на зиму. В пятницу после работы последним автобусом приезжали, а возвращались в город в понедельник рано утром, чтобы не опоздать на работу. У Веры в понедельник первых уроков не было, поэтому она забирала у Насти сумку, лукошко с притихшей Марусей и отвозила домой к Насте.
Однажды в один из таких понедельников Вера, выйдя из лифта, достала ключ, сунула его в скважину и с ужасом обнаружила, что Настина дверь не заперта. Она осторожно шагнув в коридор, однако не продвинулась дальше, громко спросила:
-Кто тут?
На ее тревожный вопрос никто не ответил. Вера чувствовала, что в квартире кто-то есть. Но заходить дальше боялась. И тогда она открыла крышку лукошка. Маруся, почувствовав свободу, белой тяжелой пулей выскочила из корзинки и с суматошным криком мигом промчалась, помогая себе сильными крыльями, через зал на кухню. Не прошло и секунды, Вера увидела поразительную картину: прямо мультик по «Сказке о золотом Петушке».
Через зал к коридору шел Стас. Он был подпоясан Настиным кухонным передничком, а на голове его, вцепившись в белобрысые густые волосы, сидела Маруся, взъерошенная, с распростертыми по - орлиному крыльями.
Вера подбежала, схватила Марусю, зажав ей крылья. Из – под короткой прямой пряди волос Стаса струился тонкий червячок крови.
- Мелинг! Как ты ей позволил? Смотри, она же тебе расцарапала голову до крови!
- Она испугалась. Я новый человек. К тому же мужчина. Курочки больше доверяют женщинам. И по ее понятиям, я покусился на чужую территорию. Я не мог согнать ее, на плите у меня стояла сковорода с раскаленным маслом, Маруся могла от испуга сигануть на горячую плиту.
- Ну, Стас! Теперь я понимаю Настю. Она права:
Ты - «сумасшедший фанат своей профессии». Какая-то дурная курица расцарапывает его в кровь, а он боится, что она не туда спрыгнет! И несет ее, как корону на голове подальше от плиты!
Стас настороженно остановил Верины возмущения, подняв палец вверх:
- Одну минуту! Вопрос!
- Какой вопрос? – Не могла успокоиться Вера. Она все еще держала на руках притихшую Марусю. Потом опомнилась, отнесла курицу на лоджию и закрыла дверь.
- Все-таки, вопрос, Вера! Когда это Настена была права насчет моей любви к профессии? И главное: она сказала это с сожалением и досадой?
- Какая там досада! Она такая же ненормальная, как ты!
Восхищалась! «Вера! Он поразительный человек, каких мало! Он беззаветно предан своему делу. Такие люди не работают. Они творят! И творят не для славы, а для своего удовольствия жить». Фу! Что-то я уже начала сплетничать от неожиданности и возмущения.
- Вера! Ты не представляешь, как ты меня обрадовала.
- Ну да! Вам, мужчинам по сердцу маслом, когда вас хвалят.
- Когда хвалят, приятно, конечно,- согласился Стас, возвращаясь на кухню. Но поверь, в моем случае – не похвала важна. Нечто более важное.
Вера двинулась за ним:
- При выборе спутницы жизни, что еще важнее любви?
- Этика отношения к животному. Понимаешь? При моей профессии - мне очень важно, чтобы…Понимаешь? Я не смогу жить с женщиной, если она способна сделать животному больно или даже просто быть равнодушной к нему.
- Даже если ты любишь эту женщину?
Он замолчал, подумал, молча очищая острым ножом чешую с карпа, которого собирался жарить, и вдруг повернулся к Вере, оставив рыбу:
- Я тебе признаюсь. Этого пока даже Настёна не знает, исключительно только для того признаюсь, чтобы ты это поняла до конца. Я уже один раз был женат. Когда развелся, никто из родственников моих и ее, никто из наших друзей, совершенно ни один человек, не одобрил моего поступка. С традиционной, можно даже сказать, с нормальной точки зрения, они, наверное, правы. Но я не смог жить с ней после того, как она нашего дворнягу, глупого, безродного Бобика, который нечаянно, ну, просто перевозбудившись от лая, куснул свою хозяйку, такое бывает с собаками, когда они от лая на цепи рвутся и впадают в раж. Чуть - чуть куснул, даже не до крови. Ну, если бы и сильно укусил… Я не смог с ней жить, после того, как она продала этого беднягу на кукси нашим корейским соседям. И мало того, еще принесла это жаркое в наш дом, на наш стол, когда к нам пришли гости. Представляешь? И все ели кукси. И она ела!
- Какой ужас, - задумчиво протянула, почти простонала Вера, явно думая о чем-то другом,- и, сбросив с себя минутное наваждение поразившей ее мысли, спросила почти с вызовом,- Слушай, Мелинг, а ты, вообще-то, что, вегетарианец?
- Нет. Ем я мясо. Покупаю, как все, и ем. Мясо в магазине на рынке - это продукт. Я его так и воспринимаю. И ем. Мало того, иногда я занимаюсь лечением целого стадо коров, баранов, свиней. И ясно сознаю, что эти животные подлежат обследованию или даже лечению, чтобы их отправили здоровыми на убой. Но ты пойми, не может человек, вылечивший отдельное животное, ласкавший его своей рукой, видевший, как это животное любит тебя, ластится к тебе, бегает за тобой, взять и съесть его. Это уж только если вопрос жизни и смерти, как в блокаду.
- А как же из покон века в крестьянских избах буренок, телят, поросят, птицу домашнюю…Растили, кормили, а потом забивали и ели.
- Существует некая не писаная логика: не дают имена животным, которые предназначаются для убоя. Как бы, не позволяют душе привязываться к каждому в отдельности. В хозяйстве куры, утки, гуси, даже кролики, не говоря уже о баранах, сразу же воспринимаются скопом, как стая, стадо, помет или просто временные животные. А дойным коровкам, дают имена. Как лошадям, кошкам, собакам. Их любят. И если приходится почему-то забивать корову или даже козу, это часто проходит болезненно. Иные даже предпочитают корову или козу продать и на эти деньги покупать продовольствия, включая и мясо. Не все, конечно. Есть и такие, как моя первая жена. Надо, так надо. И режут. И едят.
Вера посмотрела на часы, ахнул:
- Всё! Мне пора. Теперь только до школы добежать. Не опоздать бы.
- Так, давай я тебя на машине! Внизу стоит. Отвезу быстро.
Стас скинул фартук, выключил плиту. Сполоснул руки:
- Пошли сразу. А то Настя вернется, а тут такой кавардак. Она ведь в этот раз не знает, что я приехал. Я и сам не знал, удалось вырваться на пару дней.
- Догадается! Вещи твои увидит и поймет. Да и вообще, она только после обеда вернется. У нее сегодня смена до четырех.
В машине Вера, поколебавшись, все-таки задала Стасу вертевшийся у нее на языке вопрос:
-Стас. Я задам тебе не очень удобный вопрос?
- Тебе очень важно услышать ответ?
- Да.
- Тогда задавай.
-Ты Настю любишь? Или она представляется тебе удобной противоположностью твоей первой жены, поэтому ты считаешь, что такая женщина тебе подходит?
- Я люблю ее всю жизнь.
-Это был еще только подготовительный вопрос, - предупредила она, - А сейчас – главный:
- Если бы Настя сделала что-то подобное: кукси, ну, или жаркое, пусть не с Бобиком. А, например, с Марусей? Ты поступил бы с Настей так же, как с той… Ну как ее… Как ее?
Стас сбавил скорость. Прижался к обочине:
- Света она, Светлана Мелинг.Так звали мою первую жену. Мы приехали. Это твоя школа. Правильно приехали?
- Да. Не хочешь отвечать, не отвечай. Твое право.
- Вера! Настя так никогда не поступит. За это я ее и … - Не бывает настоящей любви за что-то! За что-то можно только ненавидеть.
И она быстрым шагом пошла к воротам школы.
Но потом круто повернула назад, наклонилась к раскрытому окну машины. Задорно улыбнулась.
Теперь, когда они уже много раз встречались у Насти,
Стас даже удивился, как он мог забыть ее, ведь в школе они сидели часто за одной партой. Особенно на сдвоенных уроках литературы и русского языка, когда класс писал очередное четвертное сочинение. Верка была, что называется «свой пацан». И списать даст, и анекдот расскажет, и бутербродом поделится. Подвижная, спортивная, легкая в общении и очень даже симпатичная девчонка. Странно, но сначала он вспомнил ее улыбку, а потом эта улыбка восстановила в памяти весь ее облик. Улыбка, озорная, широкая, открытая и бесхитростная. Вот такая, как сейчас:
- А ты все-таки не ответил прямо на вопрос:
Простил бы Настю за фаршированную Марусю? Или
сразу разлюбил бы?
Она спросила так задорно и с такой легкомысленной подначкой, что невозможно заподозрить в вопросе зла или хитрости. Словно за вопросом последует заготовленная шутка, как игра в детстве:
- Скажи «Утка»!
- Ну, Утка»!
- А лицо твое, как будка!
Он улыбнулся ей в ответ:
- А тебя почему интересует это?
- Опять вопрос на вопрос? Да? Ладно, отвечу. А я, может, тогда третьей на очереди стану, если ты любовь такими мерками меришь,- она убрала улыбку, махнула рукой и почти бегом исчезла в дверях школы.
Стас пожал плечами, вспомнил, Верка часто озадачивала ребят всякими такими нестандартными вывертами, когда не поймешь, то ли одобряет, то ли порицает. «Какой была, такой и осталась. Да и все мы,
по сути, до старости остаемся в душе такими, какими сформировали нас детство и юность. Остальное уже течет по накатанному».
Стас вернулся в Настину квартиру. Прошел к лоджии, осторожно посмотрел через стекло на Марусю, полюбовался чистотой белого тона ее перьев. И подивился, что она совершенно не прореагировала на его появление. Маруся стояла у своего гнезда, которое они с Настей в прошлый его приезд обновили и приподняли повыше, как любят куры, На дно настелили солому. Похоже, Марусе это понравилось. А сейчас она стояла на досточке рядом с коробкой, заглядывала внутрь, со смешной серьезностью выворачивая свой любознательный клювик во все стороны.
Стаса оценила догадка: «Кажется, она снесла свое первое яйцо». Он решительно открыл дверь, подошёл к гнезду. Маруся при этом только неторопливо слетела с жердочки на линолеум. Не далеко. Ревниво поглядывая на появившегося. Яйцо, белое, как сама Маруся, еще теплое и чистое, лежало в гнезде победным свидетельством торжества жизни. «Это очень важно, - тихо сказал себе ветеринар,- первое яйцо надо показать героине, снесшей его. И похвалить»
- Умница!- Сказал он громко и ласково,- замечательная девочка Маруся!
И унес яйцо на кухню. Маруся вприпрыжку поскакала за ним. Но на достаточно большом расстоянии.
Стас пожарил карпа, сварил картошку, приготовил овощи для салата и пошёл в зал на диван.
Маруся уже сидела в зале под широким подоконником, с которого свисали стебли особого сорта герани, стелющейся. Там, наверное, она чувствовала себя в безопасности, как в дебрях дачного кустарника черной смородины. Она не спускала своих настороженных, чуть продолговатых блестящих глаз с его ног. Нервно переступала на свих лапках при каждой смене положения ног человека, непонятно для чего сидевшего на диване. О яйце она, уже забыла. Дело сделано. И она спокойна. Её сейчас беспокоило, что никак не перескочить ей незамеченной навстречу маме – Насте, когда та вернется с работы. А время ее прихода Маруся, по – видимому, уже чувствовала близким, потому что пыталась потихоньку проковылять мимо дивана в коридор. Но всякий раз стремглав возвращалась в свое гераниевое укрытие, как только ее внимательные чуть выпуклые глазки улавливали взгляд этого человека, сидящего на диване, как в своем собственном гнезде.
Наконец щелкнул ключ в замке входной двери. Стас встал, двинулся в коридор встретить Настю. И тут уж Маруся мгновенно победила свой ужас перед незнакомцем, безрассудно, с истеричным криком, кинулась наперерез страшному чужаку. Она почти летела навстречу Насте, едва касаясь пола, опираясь крыльями о воздух. Перегнала в безумном, отчаянном стремлении вперед едва успевшего пригнуться Стаса. И стукнувшись о грудь Анастасии, успокоилась в ее руках:
- Ну что ты? Что ты? Маруся! Соскучилась? Глупышка.
Ну, успокойся! Испугалась? Все хорошо. Ты должна привыкнуть к нему! Слышишь? Он – мой любимый. Он наш любимый, – она обняла свободной рукой Стаса, прижалась к нему вместе с Марусей. Шепнула, - погладь её от клюва вверх. Скажи что-нибудь.
Стас сообщил о первом яйце:
- Там на кухне вверху на блюдце. Замечательное яйцо! Если в будущем подпустит к себе петуха, хорошее потомство будет производить.- дотронулся до мордочки курицы, - Ты уже взрослая, Маруся. Всё! Теперь давай без истерик. Здоровая, умная, красивая. Хватит чудить.
Настя передала Марусю в его руки. Курица не посмела вырываться, но как только уже на кухне Стас опустил ее на пол, молча быстро сиганула в лоджию, на жердочку.
Пока Настя мылась, переодевалась, Стас приготовил салат. Прежде, чем сесть за стол, Настя отложила немного овощей в блюдце, измельчила их, отнесла Марусе.
- Ей можно уже не мельчить, пусть расклевывает сама. Взрослая женщина! – Стас вынул из духовки карпа. Ловко перекинул его в большое блюдо. Поставил на стол картофель фри.
Чуть позже снова вернулся к разговору о Марусе
- Надо что-то с ней решать, Настёна! Время идет. Я узнавал. В этом году, даже имея обширные дружеские связи в ветеринарной службе, я вряд ли найду возможность получить разрешение на ее вывоз в Германию. Еще в прошлом году при чрезвычайной сложности как-то все-таки я надеялся обойти запрет. Но в этом году с этой сволочной сальмонеллой все как с ума посходили. Никто даже за хорошую взятку не желает выдать разрешение. Посудное дело. Здесь еще можно найти ашна - друга, который рискнул бы. Но в Германии просто конфискуют и уничтожат. Без сожалений и сантиментов.
-Что же делать? Я в отчаянии. Мы с Верой пытались приучить Маруську к теть Раиным курам. В конце концов, это ее родной курятник! Месяц носились. Ничего не выходит. Не принимают ни куры, ни даже петух. Чуть не заклевал. Хорошо, что она сумела ему отпор дать, до крови отделала! И кур его, родичей своих. Она одна, а их целый курятник. Главное, ведь, когда к ним повадился лис в курятник, тетя Рая подкупала на рынке всяких чужих кур, и они приживались. А с Марусей – провал! Уже мы и терли ее о перья других кур, и чем-то Рая ее своим мазала. Нет!
Однажды Вера уговорила знакомую бабушку из дома, который через шоссе, рядом с нашим, чтоб взяла курицу себе. «Яйца будет нести. И на корм для курицы из Германии деньги получать будете. Одно условие: не резать». Бабка согласилась. Хорошая, честная женщина. Добрая. Чистоплотная.
Стас улыбнулся, поймал руки Насти, нежно приложил к своим губам.
- Какая ты у меня! Курицу оставляешь. А о бабке так говоришь, будто ребенка ей доверяешь. Ну и что ж не оставили Марусю у этой женщины?
-Сбежала, в окно сбежала.
- Кто? Бабушка?
- Маруся! Бабушка на первом этаже живет. Кинулась - нет курицы. Побежала за дом. Увидела дырку в железной сетке, которой обнесен палисадник, Узкая дырка. Перо белое застряло. Смотрит сквозь сетку и видит, как эта «красавица» через шоссе – к нашему дому дефилирует. Машины гудят, она шарахается. Но продолжает путь. Я диву даюсь, Стас! Как она знала, куда надо идти? Всегда же в корзинке сидит, пока мы на автобус идем и едем, потом еще пешком на дачу тащимся по тропинкам на краю поля. Ну, короче, поймала ее женщина уже в подъезде. Не в нашем, в соседнем. Обсчиталась Маруся. Не в тот подъезд заскочила. А потом женщина эта звонит Вере: «Забирайте вашу курицу! Стара я уже по шоссейкам за ней бегать, сама чуть под машину не попала» Представляешь эту картинку? Сначала курица по скоростному шоссе прогуливается, а потом ненормальная бабка за ней бежит. Нет! Ты не смейся! Это звучит смешно. А на самом – то деле, что делать? Я просто в отчаянии. Как же я смогу улететь с тобой?
Стас обнял Настю:
- Послушай, что я тебе скажу. Давай сходим еще раз к этой женщине. Я с ней побеседую, расскажу ей об особенностях куриной природы. Научу некоторым правилам. И все будет в порядке. Курица, вопреки создавшемуся в народе неверному представлению о ней, на самом деле очень умная птица. Много умнее гусей, уток, индюков и даже страусов. Она даже считать умеет. Но у всех у них, кроме, пожалуй, лебедей, достаточно короткая память. Все, что они запоминают в процессе роста и обучения, все правила жизни и добывания корма, потом застывает в их головках на уровне приобретенного рефлекса.
Стас вдруг замолчал, пораженный схожестью своего сегодняшнего вывода о формировании человека с тем, что сейчас высказал о курице.
- Ау! Любимый! Ты куда? – Настя удивилась этой неожиданной паузе. Поняла, что он где – то не с ней.
Он тут же вернулся к продолжению мысли, но прежде объяснил паузу:
Я подумал вдруг о том, как мы, в сущности, все почти однотипно устроены. Как нас спасает свойство памяти- забывать. Представить страшно, что было бы с нами, если бы мы ничего не забывали! Так, вот, вернемся к Марусе. Привязанности у курицы, к счастью, исчезают бесследно через несколько недель. Все знают, как самоотверженно высиживает, потом выхаживает, как учит, как защищает от всяких напастей и врагов она своих цыплят. Но. Приходит срок. Наседка спокойно забывает свой выводок. Она сделала свое дело. И для нее уже не существует ее детей. Она даже может забить клювом своего бывшего, выросшего куренка. В борьбе за место или за еду.
- Почему же она так долго не охладевает ко мне и к Вере?
- Потому что курица – стадное ( точнее сказать, - стайное) существо. Вы – единственные представители ее стаи. Не будет некоторое время вас, она привяжется к этой бабушке. И при хорошем уходе может даже пережить ее. Куры ведь, если их не съедают, могут прожить гораздо дольше, чем собаки и кошки. Лет до 30-ти.
- Значит, забудет? Все дело во времени?
- Да.
- Печально. Но это выход. Мы с Верой сами сходим еще разок к этой бабушке. Думаю, то, что ты рассказал, хватит нам, чтобы убедить ее.
- Настя! А у вас с Верой не возникало такой мысли,
чтобы твоя подруга оставила Марусю себе?
- Что ты, Стас! Ты не обратил внимания, что Вера не любит Марусю?
- Она просто терпит ее ради тебя?
- Вот именно! Она верная подруга, надежный человек.
Но считает, что Маруся занимает у меня слишком много времени, а я и просто чуток свихнутая. «Это не допустимо - жертвовать курице так много своей души и времени!» У меня такое впечатление, что она, ну смешно просто! Она меня ревнует к Марусе. Причем, мне она это прощает. А Марусю невзлюбила. Когда встал так остро вопрос о том, что я не смогу уехать из-за Маруси, она сказала мне однажды:
«Ладно, не переживай. Если вопрос обстоит так, что это может помешать твоему счастью, я засуну в задницу свою нелюбовь к этой избалованной птице и заберу ее себе».
- Ну вот! У нас уже два шанса! Бабушка и Вера!
- Стас! Если моя подруга вдруг решила пожертвовать своей свободой и покоем ради меня. То не должна ли и я, не обязана ли я сделать для нее то же самое?
- То есть отказаться? Не оставлять ей Марусю?
Настя сузила глаза, в них сверкнул лучик солнца, пытаясь выжечь их яркую, тревожную зелень:
- И это тоже. Но есть обстоятельства посерьезнее благоустройства Маруси. Я скажу тебе о них позже. Ладно? А пока вот, что она сказала мне, когда мы обрадовались, что нам удалось устроить Марусю к бабушке: «Если ты уезжаешь из Узбекистана, то и мне нечего здесь делать. Я переезжаю к тетке в Москву. Она старая, у нее никого нет, зовет меня».
Стас отобрал у Насти тарелки, которые она собиралась помыть после их ужина. Неожиданно предложил: Пойдем погуляем? Ты очень устала на работе? Хочешь в парк? Или в кафешку на берег Анхора. Где у вас тут теперь можно посидеть не в помещении за вкусной чашкой настоящего кофе? И успокойся. Завтра я привезу из ветеринарной поликлиники большую клетку, размером с собачью будку. Маруся поживет в ней у бабушки несколько недель. И все образуется.
…
Настал день, когда Стас позвонил и сообщил Насте дату их бракосочетания, а так же дни, номера рейсов и время, когда он прилетит за ней и когда они отбывают в Германию.
Вера тут же заявила подруге, что она сама займется бабушкой, уговорами, клеткой, которая пока еще стоит пустой.
- А ты займись квартирой. Если не найдешь, кому сдать, закроешь, как есть, потом приедешь и все завершим.
С дачей они все устроили, как и планировали.
Настя увольнялась с работы, освобождала от старой мебели квартиру, организовала в ней косметический ремонт, оформляла документы, собирала чемодан. Бегала по магазинам в поисках подходящего платья или костюма, в котором пойдет на регистрацию.
Марусей занялась Вера. Она поговорила с бабушкой, показала ей клетку, рассказала все, чему научил их Стас. Они даже подписали с согласившейся женщиной договор в двух экземплярах, оговорив всё необходимые подробности. Указали в нем будущий Московский адрес Веры и Германский – Насти. Задаток Настя и Вера принесли женщине вместе, чтобы, наконец, Настя познакомилась с бабушкой, и убедилась, что ее воспитанница остается в хороших, надежных руках. Сразу же, получив согласие, перевезла клетку к бабушке. И наконец, отвезла курицу к новой хозяйке, не забыв и гнездо.
Время бежало неумолимо быстро. Прилетел жених.
Молодые решили дня за два до их отъезда устроить короткий прощальный ужин.
- Никаких ресторанов! – заявила Вера. Посидим у меня. Я ведь тоже улетаю в тот же день, что и вы. Вы утром, а я вечером.
- Насовсем? - Не поверила Настя. Ничего себе подруга! А я ничего не знаю! А квартира? А работа?
- Все пока остается, как есть. На работе я выпросила отпуск без содержания. Поживу до нового года у тети, проверим друг друга на совместимость. Я ведь не замуж выхожу за любимого! У меня никаких гарантий, - она убрала с глаз прямую мальчишечью челку,
улыбнулась своей наивной, загадочной улыбкой. «Сейчас отмочит что-нибудь несусветное», - подумала с тревогой Настя. И не ошиблась.
- Хотя в жизни все незагаданно, в замужестве еще меньше гарантий, чем в приглашениях престарелых тетушек. Правда, Стас?!
- Правда, Вера,- и нисколько не удивился, что подтверждения потребовалось именно от него, - от ошибок никто не гарантирован.
Настя недоуменно посмотрела по очереди то на подругу, то на любимого.
Оба странно улыбнулись друг другу. Вера с вызовом, Стас смиренно. Настя еще со школы привыкла к загадочным Вериным вывертам, которые обычно удивляли всех неожиданностью ее загадок и лишь позже постепенно становились всем понятными, раскрываясь удивительным образом, то как шутка, то обнаруженной ошибкой.
Этот едва заметный явный сговор двух ее близких людей неприятно полосонул по ее самолюбию, Настя хотела, но не могла забыть, что Вера неравнодушна к Стасу.
- Эй! Граждане близкие друзья! Что за тайны?
- О тайнах потом, - беззаботно махнула рукой Вера. И то, что подруга не отрицала наличие тайны, сразу же почему - то легко успокоило Настю. « Да ну ее, эту Веру, вечно у нее какие-то загадки!» - подумала. И забыла.
-Давайте лучше подумаем,- продолжила Вера уже серьезно, - как привезти на нашу прощальную вечеринку хранительницу дачи теть Раю и ее мужа. Ведь, по сути, они при хорошем раскладе наших дальнейших судеб – единственное звено, которое может нас связывать из двух далеких концов в случае всяких случаев, не считая, конечно Маруси. Но эта Марусина бабушка нам пока никто. А Рая и Рахим – давние соседи, хранители вашей земли и недвижимости. К тому же – теперь они еще и ваши компаньоны.
- Да что там долго думать? Беру у друга машину, как в прошлый приезд, привожу Раю и Рахима сюда. А потом отвожу назад. Только не плохо бы, чтобы одна из вас поехала за ними со мной. Дорогу- то я не знаю.
Вера вопросительно глянула на Настю.
- Если б не плов, а что-то другое, например, голубцы или жаркое или котлеты… Я – пожалуйста. Я бы сама приготовила Но мы же решили – плов?! Я плов не сварю. Настя! Это ты у нас спец по плову. Доверяешь мне жениха? – и улыбнулась своей дразнящей улыбкой,- я приготовлю тебе все: и лук порежу, и мясо разделаю, и курдюк, и морковь. Оливье с вечера приготовлю. А этот, помидорный с луком, как он называется, что к плову подаётся?
- Ачичук,- подсказал Стас.
- Вот - вот! Ачичук... Его я сделаю, пока гости руки помоют. Спиртное, минералка и тархун - уже стоят в холодильнике. Согласна?
…
На следующий день в три часа Стас и Вера привезли Раю и Рахима.
Минут через десять после их приезда в дверь позвонили. Стас открыл дверь и крикнул Вере и Насте: - Девчонки! Вам сюрприз! Идите встречать! Подруги выбежали из кухни и обе с недоумением уставились на средних лет мужчину и женщину, вошедших в комнату.
- Ну? Не признали? Тогда маленький эксперимент.
Мелинг сел за стол, сделал вид, что ищет кого-то в списке, учительским тоном вызвал:
- Рузыев! К доске.
Мужчина подошел к столу, изобразил испуг и растерянность.
Мелинг (Учитель):
- Расскажи, Рузыев, как устроен организм обитателей водных пространств нашей Родины. Для примера опиши рыбу. Ну? Что ты молчишь?
Рузыев в полной растерянности делает знаки женщине, мол, подскажи! Та пожимает плечами.
Мелинг (учитель):
- Ну? Начни с самого простого. Чем покрыта рыба? И говори уже хоть что – нибудь! Не ответишь, получишь двойку.
Рузыев хватается за голову, в панике машет женщине.
Она складывает руки рупором, что-то подсказывает.
- Рузыев (радостно): перьями!
Настя и Вера с хохотом бросаются к паре.
- Тош! Нина! Неужели это вы? Откуда вы взялись?
- Да мы тут и живем, в нашем родном городе. Стаська когда приезжает, частенько заходит к нам в «ветеринарку». Мы там работаем. А тут пришел, говорит: «Нужна машина. Придете за ней вечером» И дает адрес: «Придете? С невестой моей встретитесь и еще кое с кем из наших.» Вот мы и пришли. А вы нас и не узнали. Зато как я со страху рыбу перьями покрыл, это вы, черти, не забыли!
- Вы муж и жена?
- Конечно! У нас и дети есть. Двое.
- Пока двое!
- Вот! Слышали? Она мне до сих пор подсказывает! И до сих пор с подвохами!
Гости расселись, а Рахим начал деловито выкладывать на стол дачные подарки. Фрукты, овощи, сыры, ягоды копчености.
- Тетя Рая! Дядя Рахим! Остановитесь! –Настя всплеснула руками. Вам Стас не сказала, по какому поводу вечеринка?
- Сказал.
– Так куда ж вы столько навезли? Через два дня нас уже здесь не будет! Куда ж это добро?
Рахим поправил галстук, который явно смущал его, отвык человек на даче от парадной одежды:
- С собой возьмете. Не важно, куда летите, а таких продуктов, какие на узбекской даче люди своими руками произвели, ни в какой Москве не найдете и ни в какой Германии. Наливай Стас,- скомандовал, довольный тостом.
После третьей рюмки и всяческих пожеланий Вера пошла на кухню и вернулась с большим ляганом. На нем красовался, исходя горячим паром, дразнящим запахом приправ и рассыпчатого темно- оранжевого риса с яркими вкраплениями моркови, ароматный плов.
Стас наполнил стопки и бокалы.
- За автора этого замечательного плова!
Вера помогала всем, ловко орудуя мягкой лопаткой. Уговаривать никого не пришлось. Плов пришелся по вкусу.
- Смотри-ка,- удивился Рахим, плов из курятины, а как настоящий узбекский, и пахнет даже бараниной.
А ну, Вера, поделись-ка секретом, как это у тебя получается?
- Так не я готовила! Это у нас Настя – мастер по пловам. А я только и умею, что стишки писать. Если хотите, прочту вам про еду. Недавно написала. Только давайте –ка сначала выпьем еще по рюмашке. Мне это особенно нужно. Для храбрости! Стиш у меня больно заковыристый и таинственный.
Вера встала, опрокинула стопку, промокнула губы кусочком лепешки.
- Настя, ты спрашивала, что за тайна между твоим женихом и мной. Сейчас я тебе её раскрою. Мелинг! Стас! Можно я расскажу про кукси?
Стас напряженно выпрямился:
- Вообще-то я хотел сам рассказать, но раз ты так торопишься, валяй.
Она пять одарила их, сидящих рядом, Настю и Стаса, своей наивной, нахальной, улыбкой. Стихи эти я посвящаю Светлане Мелинг, первой жене Стаса Мелинга. Настя, видишь? Он не врал тебе, когда говорил, что пришлось срочно развестись, - сказала и даже не посмотрела, как они прореагировали на сказанное. Стала читать:
БЫЛЬ О ШАРИКЕ
Молод, безроден,
неучен и глуп,
ласков с хозяйкой,
с прочими – груб,
жил за курятником
радостный пёс,
службу свою
караульную нёс,
лаял усердно
и громко, как мог,
ел – что давали,
выщелкивал блох,
с преданным визгом
на кличку бежал…
Только однажды
он вдруг оплошал:
лаял на гостя,
брехал, что есть сил,
хвать – и хозяйку
свою укусил.
Та не хотела
такого снести!
Пса порешила
отдать на кукси*
Гости пришли
(Не пропасть же добру!)
их угощали
собачьим рагу.
*Кукси - корейское блюдо, рагу из собачьего мяса.
Она села, сама плеснула себе в стопку и выпила.
За столом застыла странная тишина.
- Хороший стих. Только жестокий., - вздохнула Рая, помолчав.
- А ты Стас, правильный парень, - сказал Рахим и, встав над столом опираясь на костыль, протянул Мелингу руку,- уважаю. Я бы с такой тоже не стал бы жить.
Теперь Настя поняла, на что намекала Вера, говоря о ненадежных гарантиях брака. И вдруг подумала, что Вера, скорее всего, не так безоглядно верит Мелингу, как она сама. И сейчас, по сути, уже прямо накануне их регистрации вынудила его признаться в том, о чем он обязан был рассказать будущей жене намного раньше. Надо признать, что сделала это Вера ювелирно тонко, не унизив достоинства ни подруги, ни ее избранника. Настя подошла к Вере, обняла ее, постояла, прижавшись:
- Как я буду скучать по тебе. Я уже скучаю…
Вера чмокнула ее в щеку:
- Возьми пустые тарелки, выйдем на секунду на кухню. Пару слов!
Вышли. Пустили воду в мойке. На случай, если кто-то зайдет.
- Настя, будь осторожна. Он – максималист. Жестокий. Ты поняла? Он выгнал свою жену из-за собаки. Конечно, сволочь она, эта его Светка… Жаль Бобика…
- Ты читала про Шарика…
- Не дури, Настена! Какая разница! Шарик, Бобик! Знаешь, куда он ее выгнал в этот же день? Дал деньги на билет, велел забирать вещи и убираться. В Чечню! Она там до замужества жила, когда он на последнем курсе практику в Грозном проходил. Там и женился. В Грозном тогда еще спокойно жилось. А когда выгонял, ты знаешь, что там тогда уже творилось, в Чечне!
- А ребенок? У него есть ребенок?
- Нет. Она не уехала. Осталась в том же городе. И сделала аборт. Назло ему.
- Верка, откуда ты все это знаешь?
- Я все про него знаю, Настя. Я его никогда из виду не выпускала. Ты же знаешь, почему. Друзей его знаю. Рассказали. Я и с Тошем, и с Ниной по телефону разговаривала, только не очень вдавалась в подробности о них самих. Меня только Мелинг интересовал. Он… Не сомневайся. Он любит тебя. И действительно, с детства. И сейчас. Но его этот жестокий профессионализм! Я должна Стаса проверить, я должна. Можешь потом меня вообще выкинуть из своей жизни, но я его проверю. Я уже его проверяю.
-Каким образом?
- Все. Иди. Потом поймешь, если поймешь. И прошу тебя, верь мне. Что бы ни случилось. Ближе тебя у меня никого нет.
Они внесли снова наполненный ляган с горячим пловом. Разложили чистые тарелки. Стас разлил водку.
Рая запротестовала:
- Нет!, девушки! Мы тут второй ляган уже очищаем, а у вас еще тарелки чистые, даже не положили себе плову. А ну, садитесь, хватит по кухням хлопотать. Давайте все вместе.
Подруги послушно сели. Настя возле Стаса, Вера справа от Насти. Все подняли стопки. Рахим пожелал чистой дороги . За это и выпили. Настя положила плову сначала Стасу, потом Вере и себе. Всем прямо рукой, сверху сдобрила рис кусками мяса, как это принято у узбеков, разделав куриную ножку и грудинку. Взяла свою ложку, зацепила плов с куском мяса. И вдруг получила удар по локтю справа. Это Вера, потянувшись за чем-то к середине стола вилкой, потеряла равновесие и боком свалилась на руку подруги. Ложка Настасьи вылетела из ее руки, плов брызгами разлетелся на гостей. Поднялся хохот. Вера кинулась очищать гостей от риса. Рахим удивил всех: он поймал на лету ложку и торжественно вернул ее, пустую, Настасье. Вера вдруг схватилась за глаз и стала кричать, что ей туда попала рисинка. Настя повела ее в ванную. Рая тоже побежала следом, на ходу требуя, чтобы промывали движениями от виска к носу.
В этот момент в дверь позвонили. Стас открыл. На пороге стояла девушка в длинном темном платье. На голове – косынка, сложенная ободком, красиво обхватившим ее блестящие волосы, заплетенные в тяжелую косу.
- Здравствуйте. Я бабушкина внучка.
- Здравствуйте,- ответили ей Тош и Нина в один голос.
- А я, - представился Тош,- бабушкин внук.
- Я тоже – бабушкина, - искренне призналась Нина.
Девушка растерянно посмотрела на молчавших Стаса и Рахима.
- А вы? – спросила с надеждой
- А я, например, сам дедушка. И что?
- Вы очень красивая внучка, - встал Стас навстречу девушке,- но, может, Вы ошиблись дверью? Вам, собственно, кто нужен?
- Мне? – она еще раз внимательно оглядела комнату,
- да. Наверное, я попала не туда. И она быстро вышла.
- Кто это был?- крикнула Вера, выскочив из ванны и на ходу вытирая лицо полотенцем,- кто был, спрашиваю!
- Какая-то внучка какой - то бабушки,- улыбнулся Тош.
- Где она?
- Ушла. Сказала, что, наверное, ошиблась.
Вера кинулась в коридор. Минут пять все было тихо, наконец, из ванной вышли Рая и Настя:
- Где Вера?
- Побежала искать какую-то внучку.
- Чью внучку?
- Какой-то бабушки.
У Насти сильно заколотись сердце:
- Бабушки? А что случилось? Почему она пришла сюда? – И Настя кинулась к двери.
Стас перехватил ее, обнял двумя руками:
- Настена, счастье мое! Прошу тебя, сядь. Не надо бегать за ней. Что-то у нас нелепое тут творится.
Внучка за бабкой, Вера – за внучкой, Ты – за Верой, я – за тобой сейчас побегу. Давайте все сядем и спокойно дождемся Веры. Она все объяснит.
Рахим протянул Стасу руку, не поднимаясь из-за стола:
Мелинг усадил Настю на стул, принял рукопожатие.
Рахим попытался встать, но не смог:
- Уважаю, - сказал. И плюхнулся на стул. Взял бутылку, протянул ее Тошу,- давай за это.
- Ну вот,- вздохнула Вера, входя в комнату и усаживая внучку за стол, - последний акт этой трагикомедии начинается. Пожалуйста, сядьте все. Девочка все расскажет.
Девушка заговорила сразу же, почти без интонаций, как читала:
- Мне сказала бабушка, что, если с ней что - то случится, надо пойти по этому адресу и вернуть задаток. Бабушка умерла. Сегодня 9 дней. Вот. Заберите свои деньги. И за клеткой приезжайте.
Настя бросилась к девушке:
- А Маруся? Где Маруся?
Девушка отодвинулась от Насти, недоуменно глянула на Веру:
- Как где? Вы же – Настя?
- Да, я Настя. И что?
- Я позвонила вам по телефону, как только похоронили бабушку. Вы спросил меня про Марусю, смогу ли я держать ее у себя вместо бабушки. На тех же условиях. Я отказалась. Мне куры не нужны. И я, вообще собираюсь поступать в Москве учиться. И Вы мне велели тогда ее забить. А мясо принести. Я сама не умею. Соседям заплатила. Они все и сделали, забили, ощипали, опалили. А мясо я Вере отвезла, как Вы и велели. Вот у меня и адрес записан. Я хотела Вере и деньги отдать, как бабушка велела. А она не взяла, говорит:
« Это не мои деньги. Привезешь, отдашь Насте, когда я тебе скажу. Отдашь ей сама. » Вот. Вчера мне позвонили. Я и привезла деньги.
Настя в ужасе метнулась к Стасу:
- Это какая- то ошибка! Я не знаю эту внучку!
Ни с кем я не говорила по телефону! Я не знала, что бабушка умерла!
Стас стоял неподвижно, словно в столбняке. Настя кинулась к подруге:
- Вера! Сажи! Почему ты молчишь? Боже мой. Бедная моя Маруся. Вера! Скажи им.
Вера спокойно развела руками:
- Не мечись. Сядь. У тебя не было другого выхода. Ты вынуждена была выбирать: Маруся или Стас. И ты выбрала его. Ты готовила плов. Сама готовила. Из своей Маруси. Почему ты выбрала для плова курятину? Что, у нас в Узбекистане нет баранины? Не знала? А почему ты не ела? И даже, когда тебя вынудили, ты разыграла спектакль с ложкой!
- Но и ты не съела ни крошки. Это ты меня толкнула под локоть…
- Сядь! Я сказала тебе, сядь! И успокойся. Марусю жаль. Но дело сейчас не в ней.
- Как не в ней!? Вера! Как не в ней? А в ком? В тебе? Ты нарочно все это проделала! И по телефону отвечала внучке ты! Да? Ты любишь Мелинга и поэтому опорочила меня перед ним?
- Да. Я любила его. И он это хорошо знает. Я бы на твоем месте сейчас не о Марусе думала, а о том, кого выберет он. Тебя, сварившую из Маруси плов, чтобы освободиться от курицы и уехать с ним, или меня. Ему не привыкать выбирать. Он это умеет делать! Главное: не поступиться своими профессиональными понятиями о милосердии к животному. Он собственного будущего ребенка не пожалел. А тебя пожалеет? Так что? Стас! Твое слово!
Стас подошёл к Вере. Взял ее руку и смиренно поднес к своим губам. Гости: Рая, Рахим, Тош, Нина, внучка - ошеломленно молчали. Настя опустилась на ковер, закрыла лицо локтем, не в силах видеть, как любимый целует руку ее подруге.
- Вера! – Стас так и не опустил ее руку,- Вера, я сволочь. Я сам во всем виноват. Ты же спрашивала меня, смогу ли простить Насте, если ради меня она погубит Марусю. А я посчитал это очередной твоей привычкой к играм – загадкам. Я поражен! Как ты любишь свою подругу! Я все понял! Ты побоялась, что отдаешь ее в руки жестокого человека, способного сломать ее жизнь из-за своего профессионального эгоизма. А ведь со Светой все произошло так, потому что там не было любви. И выкидыша не было. Был аборт. Втайне от меня. Она не хотела ребенка. А Боба продала назло мне. Ты этого не поняла. И не знала. И устроила жестокую проверку мне, Насте и себе. Ты даже не побоялась потерять любимую подругу, лишь бы убедиться, люблю ли я ее сильнее, чем мои принципы. Настя! Иди к нам. Иди сюда, родная. Я люблю тебя.
Они остановились все трое посреди комнаты, окруженные гостями.
- Настёна. Прости меня за Марусю. Но у меня не было другого выхода. На кону была вся твоя дальнейшая жизнь. Я боялась, что из-за этой своей приемной курицы ты откажешься ехать с Мелингом. И поломаешь свою судьбу. Ведь отказалась бы?