Вполне самостоятельная глава из романа "Вне зоны"
-------------------
- Вот так, дочка, и живем, - дядя Игнат развел руками, а Галка залюбовалась продемонстрированной им панорамой.
Прямо перед ними с высокого берега открывался вид на реку. Узкой, небыстрой, не бог весть какой чистой, но самодовольной. Еще бы, через какие-то пятьсот метров ей предстояло влиться в реку мощную, полноводную. Та, «мощная и полноводная» сейчас таинственно искрилась на горизонте под лучами заходящего солнца. Короче, речушке, носившей странное название «Безымянная» было, чем гордиться. Даже, несмотря на то, что в ней брезговала купаться даже местная детвора. За речушкой на фоне позднего оранжевого заката черной стеной стоял вековой сосновый бор. А слева, за какой-то бурой проплешиной, после необходимых уточнений оказавшейся болотом, виднелся ельник. Не менее темный, он смотрелся подростком по сравнению с грустным, даже мрачным, всезнающим и всевидящим бором. И только где-то за спинами дяди Игната и Галки, за непонятной прогалиной раскинулась светлая березовая роща. Сейчас стволы берез были розовыми, а на ветвях в лучах садящегося солнца золотилась первая осенняя листва. Справа же. от них, вдоль дороги бревенчатыми лачужками выстроилась полуживая деревенька. Полуживая... Вот такая панорама. Мощно, дико, впечатляюще...
- Дядя Игнат, как же вы здесь живете? – Галка передернула плечами. То ли от вечерней прохлады, то ли от ужаса.
- Пенсию получаю исправно, но живу, в основном, за счет поделок из дерева. Потом покажу. Автолавка приходит два раза в неделю, нерегулярно, а когда ей, автолавке, вздумается, но – два раза... Дочку в школу забирает автобус, он же и привозит. Наученную, накормленную и непослушную. Вот и вся местная этнография, - доложил, грустно улыбаясь, дядя Игнат. - Ну, что, сердечко, глядя на эту красоту, неужто, не ойкнуло?
- Ойкнуло, ойкнуло! Как же здесь хорошо! – Галка широко раскинула руки.
Игнат посмотрел-посмотрел на нее и буркнул:
- Хорошо... Ой, смотри, девка... – а вслух добавил: - Завтра моей Марье сорок дней... Пошли, помянем, что ли.
Пошли, помянули. Игнат порыскап по темной избе, порываясь показать Галке свои поделки из дерева, «знаменитые даже в Америке», но она пока отказалась их смотреть – если они были такими же, как его самогон, то взглянуть на них можно будет и завтра, и послезавтра, а можно будет и вообще не смотреть.
Марья, жена Игната, умершая или утонувшая недавно в болоте по причине «отсутствия желания жизни» после неожиданной и нелепой смерти сынишки – тоже, засранец, утонул на болоте – между тем была помянута, и Игнат перешел к расспросам:
- Как там Юрка? Не обижает? Если что, ты скажи, не стесняйся, я его быстро построю, - Игнат, как оказалось, в свое время был Юркиным старшиной, а потом они еще пару раз пересекались по службе и по жизни.
- ...Ты, Галка, дядю Игната слушай, но уши не развешивай, - сказал ей Юрий Петрович, владелец небольшого сыскного агентства, отправляя сюда на «ответственное задание». – Он уже старенький, много чего может нафантазировать. Видишь, разборками среди водяных занялся... Не сидится старику на пенсии... Нам это дело денег не принесет, результата по причине неадекватности данных о представителях преступного сообщества, скорее всего тоже не даст – я понятно выражаюсь? – но зато в таких диких местах побываешь, такой первозданной красотищи насмотришься...
После смерти бабушки она готова была поехать и в Антарктиду, лишь бы не оставаться в той квартире, в четырех стенах. В Антарктиду не получилось, но она и поездке к дяде Игнату была рада.
- Ну, что ты раскисла? – увещевал ее Юрий Петрович после смерти бабушки. – Ну, квартирку себе сними на время... Хочешь, в офисе поживи – на втором этаже комнаты пустуют. А хочешь... хочешь, ко мне переезжай.
Она поблагодарила и остановилась на втором варианте. А потом отправилась в эту дыру. Конечно, если бы Юрка был рядом, она бы чувствовала себя уютней, но у того сейчас – серьезные дела...
- Юрка не женился? – продолжал допрос дядя Игнат.
- Да кому он нужен? – в свою очередь полюбопытствовала Галка.
- Вот и я о том же, - согласился Игнат и снова плеснул в стопки мутного вонючего самогона. – Сколько раз я ему говорил, что мент, если он настоящий, он и по жизни ментом остается, хоть в Африке, хоть где... Он даже сопливым девчонкам нигде не нравится... Не послушал старика... Но обжегся один раз и залег на дно, как тот сом...
- Он что, был женат? – уже искренне заинтересовалась Галка.
- Разве он этого не рассказывал? Неделю был женат... - Игнат смачно зажевал самогон зеленой луковицей. – Какая нормальная баба вытерпит, если мужик после загса сразу в засаду прячется, а потом то на операции, то вообще незнамо где?
- Но ведь это же его работа... - Галка попыталась встать на защиту шефа.
- Вот ты им, бабам, это и объясни. На что моя Марьюшка тихоней была, но и то вынудила меня пост милицейский оставить. А пост у меня был на полрайона, почитай. А там леса, болота... Приду, бывало, под утро домой, а она сидит, плачет. Ничего не говорит – просто плачет. Вот я и бросил ментовскую работу... Все, царствие ей небесное, - и Игнат опрокинул очередную стопку. – Я тебе, дочка, на сеновале постелил, здесь у нас видишь, места маловато, только мне с дочурой и осталось... Постелил, правда, не тебе, а Юрке – думал, он приедет. Так что не обессудь. Но вишь ты, Юрка не приехал...
- Он через пару дней обязательно будет, дела у него, - забеспокоилась Галка. – А хотите, я ему сейчас позвоню, поговорите?
- Здесь эти столичные цацки не работают, - хмыкнул дядя Игнат, кивая на ее мобильник. - Здесь, дочка, ты «вне зоны покрытия». Кажется, так говорят? Ну, все, давай спать. Тебе по лесенке наверх, на сеновал, ну, а я здесь размещусь на лавке. За печкой Танюшка моя уже расположилась. Ей вставать завтра рано – на школьный автобус. Он, проклятый, в пять часов приходит – не высыпается девка. Не поместитесь вы с ней на полатях, она за лето вон как выросла. Вишь, как разлеглась-то, даже одеяла посбрасывала. Да-а, выросла... Жаль, не поговорила ты с ней... Ну, ничего – завтра... А нужник во дворе... – и дядя Игнат, вытянувшись на лавке, резко затих.
Нужником она воспользовалась незамедлительно, а, возвращаясь, обнаружила возле лестницы в свои апартаменты жалобно ноющего жирного черного кота.
- Пошли, пошли, малыш, мы ему еще потом припомним эту «первозданную красотищу», эту экзотику с этнографией, - Галка с котом под мышкой вскарабкалась по лестнице и, зарывшись в душистом сене, натянула на себя какую-то попонку, прижав подмышкой теплого и блаженно урчащего котяру.
Утром, чуть не наступив на лежащих перед лестницей пару мертвых мышей-полевок – кот отблагодарил за ласку – Галка отправилась на поиск удобств, но, кроме нужника и давно не топленой баньки, ничего больше во дворе не обнаружила.
- Баньку я в субботу истоплю, - с усмешкой понаблюдав за ее скрытыми маневрами, проинформировал с крыльца Игнат. – Как раз к Юркиному приезду. Танька в школу уехала, а то б она тебя на речку сводила. Впрочем, тут недалеко, сама дорогу найдешь. На-ка бушлат – после речки холодно покажется, - и он объяснил ей, как можно безопасно добраться до пляжа.
Безопасно – это был солидный крюк по грунтовке, огибающей болото, небольшое, но, по словам дяди Игната, пакостное и предательски гиблое.
- Иди все время по дороге, не вздумай на правые тропки сворачивать, - напутствовал ее Игнат перед путешествием. – Их, эти тропки, детишки-торопыги по дороге на пляж протоптали, почти всем им теперь царство небесное. Не многие в живых остались... Тропки, они, конечно, намного сокращают путь до этого проклятого пляжа, но как раз в самую топь и ведут, - и он перекрестился в сторону болота. – Крестик имеется? Это хорошо... И не забудь осениться перед тем как в воду входить. Это хоть какой-то защитой будет. От него.
- Вы это всерьез, дядя Игнат? О водяном-то? - спросила Галка.
Игнат задумчиво посмотрел на нее и уточнил:
- Когда, говоришь, Юрка приедет? – хоть ты кол на голове теши, но Галка ему явно не внушала доверия.
«Ну, ничего, - думала Галка, на бегу считая тропки, уводившие от дороги вправо. – Игнат со мной, видишь ли, о деле говорить не хочет! Ему тебя подавай, опытного мента-сыскаря. Хотя ты только мешать в этом деле будешь своими ментовскими замашками, - она мысленно обращалась к вышестоящему руководству. – Когда ты обещал почтить нас своим вниманием? В субботу? Это послезавтра будет... Две ночи на сеновале в обнимку с котом... Хорошо, будет, будет и на нашей улице праздник».
Пляж на берегу широкой полноводной реки на удивление оказался просто чудом – широкий, пологий, песчаный, пустой и, несмотря ни на что, чистый. Галка разделась и нагишом нырнула в прохладную гладь. Поплавать в удовольствие ей, правда, не пришлось. Уже на втором заходе к берегу она почувствовала на себе посторонний и чужой взгляд. С посторонним взглядом она бы еще смирилась – ну, неизвестная голая девка в реке, ну, сейчас вылезет, но взгляд был именно чужим. Нет, не враждебным, но холодно оценивающим, изучающим. Откуда и от кого он исходил, она не поняла, и это ее возмутило больше всего. Поэтому, осторожно озираясь, она совершила еще один заплыв. Но и после этого четко выраженной опасности не обнаружила. Разве что где-то в глубине ельника недоверие вызывал красневший рябиновый куст, бог весть как среди елок затесавшийся. Замерзшая, плюнув на все, под этим странным взглядом Галка, наскоро обтершись, и оделась. Удивительно, но куста уже не наблюдалось, хотя она могла побожиться, что еще минуту назад он четко просматривался среди хилых еловых лапок. Вопроса «идти – не идти» у нее не возникло, подумалось только: идти с корягой, валявшейся возле опушки, или рассчитывать на свою «молодецкую» удаль? После секундных раздумий увесистая коряга осталась лежать, где и лежала, а Галка осторожно углубилась в ельник.
Метров через пятнадцать она затопталась на месте. Вот, именно здесь и виделся ей рябиновый куст... Да, скорее всего, именно «виделся». Земля была обильно усыпана прошлогодней хвоей, на которой, разумеется, никаких следов не обнаружить. Да и лапчатые ветки елок выглядели девственно целыми – не надломленными, без осыпавшейся хвои, без других следов недавнего присутствия человека... С творчеством Фенимора Купера она в детстве знакомилась – отец заставил прочесть нудноватую американскую эпопею об охотнике Зверобое, но и этот герой-следопыт эпохи покорения Америки не смог бы сказать ничего путного, окажись на ее месте. Вот только гнилостный запах... Болото? Так вон же оно, расстилается за большой поляной, мрачно стелится метров на сто. На противоположном берегу, вон на взгорке, и избушка дяди Игната виднеется. Галка еще раз подозрительно огляделась и начала понемногу забирать вправо, к дороге. Ну, не через гиблое же болото идти? Продравшись между густо растущими елками, она, выйдя на безобидный бережок, неожиданно наткнулась на трясину. Невольно отпрянув, набрав в кроссовок болотной жижи, отступила, решив вернуться назад.
Тут-то и выяснилось, что отступать, вроде, как и некуда. Там, где она только что шла, были непонятные кочки вперемешку с гнилой, коричневатого цвета водой. Это было более чем странно. Не то даже странно, что елки на болоте не растут, а то, что она ведь только что шла здесь, и никакого болота на пути и близко не наблюдалось.
«Окно? - подумала Галка и начала вспоминать все то, что успела почерпнуть из кладезя знаний. – «Окном» называется маленькая полынья чистой воды в болотной трясине. Полынья большого размера называется "вадьей". Ее берега состоят из топкого торфяного слоя, едва прикрывающего воду. Кто ступит на эту обманчивую почву, нет тому спасения. Вадья засосет его в бездну. Но страшнее вадьи - чаруса. Она совсем незаметна. Выбравшись из глухого леса, путник как бы по волшебству, встречает перед собой цветущую поляну. Ровная, гладкая - она густо заросла сочной, свежей зеленью и усеяна крупными бирюзовыми незабудками, белыми кувшинками, ярко-желтыми купавками. Но изумрудная красота чарусы – только тонкий травяной ковер, раскинутый на поверхности бездонного озера. Незабудок в округе не наблюдалось. Ясно, что это не чаруса. И не окно... Вадья? Ну, пусть будет вадьей»
Особо раздумывать было некогда, и она в два прыжка по кочкам пропрыгала это новоявленное болото и в последнем прыжке на всякий случай уцепилась за ближайшую елку. Немного отдышавшись, Галка оглянулась.
Впрочем, этого не следовало бы делать. В десяти метрах от нее посреди самой топи спиной к ней стояла странная фигура женщины. Она была слегка сутула, одета в черную кофту и такого же цвета юбку. Галка оперлась спиной о ствол елочки, и ей за шиворот посыпалась колючая хвоя, отодвинула ветку... Рука предательски дрожала. Одежка женщины была подозрительно знакома.
- Бабушка? – спросила Галка.
Спросила тихо, спросила, собственно говоря, себя, а не странную женщину, но та ее услышала. И обернулась.
- Бабушка... - выдохнула Галка.
Та улыбнулась и взмахнула рукой, явно подзывая Галку к себе. Какое-то мгновение Галка сидела, опершись спиной о ель и тупо глядя перед собой. В существование призраков она верила, как и еще во многое разное. Но бабушка, ее бабушка, здесь, на болоте? Причем, на новоявленном болоте, появившемся только что, на ее глазах? И эта бабушка зовет не назад, к спасению, а вперед, вглубь этого самого гиблого болота? Да это же маразм! Ее бабка всегда всеми силами старалась уберечь Галку от любых неприятностей, всегда чуть ли не в буквальном смысле зализывала ее раны, душевные и физические, особенно после смерти родителей. И вот – вдруг! Галка еще раз внимательно посмотрела на бабушку, улыбнулась ей и... И перекрестилась. Ее набожная бабушка в этот момент Галку отлично поняла бы. Это был бы естественный жест ее верующей внучки в странной ситуации. Поняла Галку и женщина, стоящая посреди топи, но поняла по-своему и своеобразно – она просто медленно ушла в трясину, все так же приятно улыбаясь... Галка еще немного посидела, понемногу приходя в себя, встала, огляделась – все, можно идти, болото исчезло, путь свободен.
По пути домой она мысленно поблагодарила дядю Игната за бушлат – ее все еще немного трясло. Между тем в избу она вошла злая.
- Так, дядя Игнат, рассказывай, что у вас тут творится? – она уселась за стол и мрачно посмотрела на него.
- Приедет Юрка... – начал было дядя Игнат, но она его оборвала.
- Не Юрка этим будет заниматься, а я!
Игнат явно опешил.
- Юрка сказал, что привезет с собой специалиста... – мужик явно тормозил. – Так ты, что ли и есть тот специалист?
- А ты думаешь, это твой Юрка, мент с пистолетом в руках, будет с местным водяным разбираться?
- А то ты, что ли? – и дядя Игнат перекрестился.
Галка не дала ему опомниться:
- Кто кроме вас с Татьяной живет в деревне? Всех по списку, и сразу, четко, по-ментовски. Да, и еще – живо! Дорога каждая минута!
- Юрка... – начал было дядя Игнат, но Галка хлопнула ладошкой по столу.
- Юрка появится в субботу. Надеюсь, прямо к баньке. А я и твоя Танька можем умереть сегодня, завтра, короче, до его приезда. Ты даже, кстати, к этой знаменательной дате успеешь искусно вырезанные крестики поставить. Добавить к тем, что уже стоят на берегу... Успеешь?
- Ну... - протянул Игнат.
- Значит, успеешь...
- Нет, я в не том смысле...
- А я в том, - отрезала Галка. – Колись! Рассказывай, дядя Игнат!
- Рассказывать, собственно говоря, и нечего. В течение месяца в болоте утонуло два мальчика и девочка. Один из пацанов был моим... Потом утонула моя жена, Марья. Детвора просто заблудилась на болоте, а Машка, Машка та просто пошла и утопилась, я в этом уверен... Хочешь меня переубедить – переубеди. Если ты тот человек, которого обещал привезти Юрка...
- Кто, кроме тебя, живет в деревне?
Оказалось, что в деревне, кроме Игната с дочкой, живут через три заброшенных участка две бабки-сестры, которые ухаживают еще за одной старухой, живущей или, точнее, лежащей по соседству. Потом идут еще три избы, в которых летом проживают столичные наследники умерших хозяев этих изб. Погибшие на болоте девочка и мальчик именно из тех домов и были. Потом погиб третий, дяди Игната Алешка. Ну, а потом уже, после смерти Алешки, и жена Игната. По причине «отсутствия желания жизни». Вишь ты, и такое случается... Еще дальше, через пару участков, в самом конце деревни, одиноко живет бывший школьный учитель истории. Вот к нему бы Галке и сходить. Он все про местные тайны знает...
К нему Галка и направилась. Старик встретил ее не то, что недружелюбно, но мрачновато.
- Николаем Федоровичем я буду... А ты, значит, Галина, что у Игната остановилась? Он уже успел мне рассказать про тебя, - старик уселся на пороге, пригласил Галку сесть рядом и закурил. – Значит, с водяными будешь разбираться, - то ли спросил, то ли просто констатировал он. – А что ты знаешь про водяных?
- Ну... в общих чертах, - призналась Галка.
- А подробнее? – нахмурился Николай Федорович.
- Живет в реке, в общем-то, людям не пакостит. Его еще водяником называют, водяным дедушкой и даже водяным хозяином... Если его уважить, он и помочь может с уловом, и шторм прекратить, и даже домашней скотиной облагодетельствовать... Внешность его описывают по-разному: кому-то он видится страшным уродом, кому-то обычным и даже благообразным стариком... Сегодня, например, я увидела его в образе своей бабушки. Ну, вот, в принципе, и все, - Галка развела руками. – Да, вот еще что. Защищаются от него крестным знамением, нательным крестом.
- Ага, и, кроме тебя, никто не догадался чуть ли не каждый час креститься, и детишек своих перед походом на пляж перекрестить... Маловато знаешь для серьезного дела... «Водяной дедушка»,.. «домашняя скотина»,.. «шторм остановить»,.. Да откуда в нашем ручье шторм? Про бабушку пока вообще говорить не будем, - усмехнулся старик. – Вот ты сказала «если его уважить», а как это делали?
- Коня, кажется, топили в реке, - нахмурилась Галка.
- И ты привезла коня... Не смеши! И потом – если бы только коня... Когда строили водяные мельница, ему часто приносили в жертву молоденьких девушек. Просто топили. Преступление, конечно, но таков был обычай. Существовала даже такая пословица – «Со всякой новой мельницы водяной подать возьмет». Вот и здесь когда-то на месте болота была река, впадающая в Безымянную. Как она называлась, уже никто не помнит, да это и неважно. В ее устье поставил местный богатей большую мельницу, а свою падчерицу, говорят, утопил под водяным колесом. «Отсулил», как тогда говорили. Ну, перед пуском объекта, так сказать, в порядке жертвоприношения. Может, его просто оклеветали злые языки, но девчонку больше никто не видел. После революции кулака расстреляли, его семью выслали, а мельницу за ненадобностью порушили. Потом, правда, селяне одумались, но было уже поздно – вместо реки быстренько болото образовалось. А на болоте появилась болотница – хозяйка этого болота, жена местного водяного. Говорят, что это и есть та утопленная падчерица. Ее-то ты и видела на болоте в виде своей бабушки. Именно так, принимая различные образы, она и заманивает детей в топь...
- А почему детей?
- Потому что она бездетная, а водяному, как любому мужику, нужны детишки-воденята.
- Я что, очень на детишку похожа? – обиделась Галка.
- А то нет! – ухмыльнулся старик. – Тебе сколько годков?
- Скоро двадцать один...
- Ну вот. Когда-то девки в этом возрасте только школу заканчивали. А тут надо же – с болотницей воевать!
- Мне сказали – с водяным... – Галка мрачнела все больше и больше.
- А с водяным, значит, проще?
- Проще. Он – мужик.
Николай Федорович только хмыкнул. Посидели, помолчали. В малиннике хрустнула ветка.
- Брысь, несчастье! – старик бросил в направлении шума камушек. – Это местный разбойник, здоровенный черный котяра, - пояснил он Галке.
- Да мы уже с ним знакомы, - улыбнулась та. – Он со мной сегодня утром мышками поделился.
- Ну-ну, - только и сказал Николай Федорович. Опять посидели, помолчали. – Слушай, Галина, давай я в своих записях пороюсь. Они у меня далеко, на чердаке хранятся. Когда-то местные легенды и сказки записывал... Давно это было… Знаешь, деревня тогда большая была – с детворой, со школой, со стариками. Ну, а там, где старики, там масса народных песен, древних легенд. Конечно, песни мы с тобой распевать не будем, но, сдается мне, есть среди легенд кое-что, что может тебе помочь... Ты завтра с утра приходи. А пока не суйся ни на болото, ни на пляж.
Болото она обошла стороной. По дороге на пляж. Уж больно ей не понравились собственные ощущения во время водных процедур, и она решила кое-что для себя уточнить. Она опять полезла в воду голышом.
Ну, конечно, вот оно. Теперь, хотя бы в открытую. Повернув в очередной раз к берегу, она увидела мужика в красном свитере, сидящего на камушке метрах в десяти от ее одежки. Галка нарезала по реке еще пару кругов и, когда уже абсолютно замерзла, попросила:
- Мужчина, отвернитесь, пожалуйста, мне выйти нужно, а я, знаете ли, голая.
Мужик хмыкнул, отвернулся и уставился в ельник. Галка зачем-то мелко перекрестилась и трусцой побежала к своим тряпочкам.
- Из Москвы будешь? – через плечо бросил мужик, когда она натягивала на себя бельишко.
- Угу, - сказала Галка, застегивая джинсы.
- Чего сам-то не приехал? – спросил мужик.
- Сам-то в субботу обещался быть, - все, теперь Галка была в полной экипировке и готова к любой неожиданности. Но, как выяснилось, не к любой.
- Я водяным буду, местным, - сообщил мужик, оборачиваясь.
- Ну да, ну да, - согласилась Галка, мысленно просчитывая дистанцию. От себя до мужика, и от мужика до тропинки, ведущей на дорогу.
- Не боись, - сказал мужик, - иди, садись, разговор имеется, - и он подвинулся на камне, освобождая ей место.
Был он еще не стар, но до зелени сед и с проплешинами, от красного свитера несло тиной, но Галка все же осторожно примостилась на краешке камня, готовая в любой момент послать странного мужичка куда подальше или в нокаут, в зависимости от обстоятельств.
- Не надо меня никуда посылать, - посмотрев на нее водянистыми глазами, сказал мужик. – Сказал, что водяной, значит, должна верить... Так?
- Ну, всякое может быть…. – неуверенно выдавила из себя Галка. – Если водки было много, то и водяным можно побыть...
- А ты не дерзи старшим, - и мужик так посмотрел на нее своими белесыми глазами, что дальше дерзить Галке расхотелось. – Ну, хорошо, - согласился он, хотя все еще был не доволен произведенным на нее впечатлением. – Видишь вон ту чайку? Во-о-от... Уже не видишь... Нет той чайки. Видишь, волна накатывает? Во-о-от... Нет той волны. Ну что, не нужно дальше представляться? Вчера вечером ты доверчивей была...
- Черный кот со своими мышками, это что же, тоже – вы? – почему-то смутилась Галка.
- Извини, дочка, пришлось за твое сочувствие к бездомному животному отплатить по-своему, по-кошачьи. Ты же знаешь, черный кот – это тоже водяной.... Рыбу я, подлец, значит, сам сожрал... Ну, извини... Выходит, будете вы тут со своим женихом порядок на болоте наводить?
- Почему «женихом»? Он мне не жених, - еще больше смутилась Галка.
- Ну, ладно, ладно. Должна знать, что водяной кроме всего прочего еще и будущее девкам предсказывает. Если попросят... Тебе просто так предсказываю. Без просьбы. А что жених, сама убедишься. Скоро. Ну, это ладно, это потом, а вот что вы будете здесь творить? Бегать вокруг болота, кадилом размахивать, крестные знамения творить, земные поклоны бить? Что еще в вашем арсенале, чего я на своем веку не видел? Задабривать меня у вас нечем – ни первого помола с водяной мельницы, потому, как и самой мельницы здесь уже нет, нет у вас и коня... Отсуленной, насколько я понял, ты становиться не собираешься – вон, как с болота сиганула. В карты с вами сыграть? Так вы же всю деревню проиграете. С вами это не интересно. Когда-то такие забавы среди водяных были обычной вещью. Знаешь, как водяные друг другу косяки рыб проигрывали? Да и нет у меня в этой деревеньке никакого личного интереса. Нет ни кабака, где в те же карты сыграть можно, ни рыбаков, ни коней. Жаль мне эту деревню. А то, что детвора на болоте пропадает, это все болотницыны забавы. Болотница – моя водяниха, жена то есть. Ну, и нужны ей воденята. По правде говоря, ей они тоже не особо требуются. Знаешь ли, традиции и у нас, среди водяных, отмирают. Трое воденят у нее уже есть, осталась одна Игнатова Танька...
- Вот вы говорите, что вам деревню жаль. А пропадет Танька – окончательно умрет и деревня. Ведь так?
- А то! – нехотя согласился водяной.
- Ну вот! – почему-то обрадовалась Галка. – Скажите, а Мария, Игнатова жена, она-то вам зачем?
- А ни зачем... Она сама к нам пришла. И никому не нужна...
- Так может, отпустить ее? Если это возможно.
- А почему не возможно? Но она сама не хочет.
- Ну да, куда ж она без ребенка, Мария ведь за ним к вам и пришла, - грустно сказала Галка.
- Ладно, что делать-то будем? – вдруг посуровел водяной.
- Не знаю, - честно призналась Галка.
- А что у этого сумасшедшего деда делала?
- У Николая Федоровича?
- У него, у него самого.
- А, так это все-таки вы в кустах были?
Водяной обиженно засопел:
- Я же тебе пояснил, что кот – это водяной. А ты на вопрос не ответила...
- Ну, беседовали... Должна же я понять, что тут у вас к чему.
- Поняла?
- Я же говорю – нет.
Водяной хмыкнул:
- Хорошо, иди. Пока. Я тоже подумаю над твоим предложением.
- Каким предложением? – насторожилась Галка.
- Иди. Я подумаю.
«Господи, да он же мысли читает! – думала Галка по дороге к дому дяди Игната. – Что же теперь делать? А может, совсем ничего не делать? Пусть и читает! Блин! Мобильник среди этой экзотики не работает – «вне зоны» - а всякие водяные твои мысли читают! Действительно – экзотика!»
- Что-то ты, дочка, загуляла, - недовольно зыркнул на ее Игнат. – Садись, поешь. Танька уже поела, пошла погулять...
- Как погулять?! Куда погулять?! – Галка уронила ложку. – Я же говорила – для нее домашний карантин, домашний арест. Пока мы не закончим – никаких прогулок.
Игнат только руками развел.
Куда пошла дочка, Игнат не знал – может – в лес, может – к старухам соседкам, может – на речку.
- А если на болото? – и Галка через небольшой огородик помчалась к трясине.
Там они и познакомились. Танька оказалась остроносой пятнадцатилетней дылдой с большими глазищами и длинными белобрысыми патлами. Она сидела на берегу болота и тупо смотрела на ельник на противоположном берегу. А может быть, на болото. Нет, скорее всего, на ельник, поскольку на то, что в это время происходило на болоте, никак не реагировала.
А происходили там интересные вещи. Из болота, откуда-то из самой большой лужи в центре трясины медленно появилась старуха в черном. На этот раз Галка решила не обрывать представление болотницы, исполнявшей роль ее бабушки. Не красиво. И позволила старухе не только возникнуть из лужи, но и сделать в их сторону несколько шагов. Собственно говоря, шагов «бабушка» не делала, она просто скользила по поверхности болота – с одинаковой уверенностью, как по «окнам», от которых уже начал подниматься туман, так и по кочкам, пушистым и белесо светившимися в этом тумане. Но тут вдруг ожила Танька, перестала тупо медитировать на ельник и поднялась на ноги.
- Мама? – тихо спросила она.
- Какая мама? – Галка внимательней вгляделась в приближающуюся старуху. – Это не мама, это моя бабушка...
- Нет, это моя мама, - Танька сбросила с плеча Галкину руку. – Ты кто? Ты откуда тут взялась? Не мешай! – и снова зачарованно уставилась на продолжавшую настойчиво приближаться женщину.
«Все ясно! – решила Галка, быстро крестясь. – Болотница просто принимает образ близкого человека любого из зрителей. Или потенциальных жертв».
- Перекрестись, дура, и твоя, так называемая мама, опять исчезнет в этой топи! – она схватила за руку Таньку, уже успевшую сделать пару шагов в сторону трясины.
- Отстань! – взвизгнула Танька и вдруг начала словно проваливаться в образовавшуюся под ее ногами лужу. Она просто уходила под землю.
«Мы же с ней сейчас в разных реальностях», - Галка схватила Таньку подмышки и вытащила как ей казалось на ближайшую «кочку», которая существовала только в Танькиной реальности, и которую сама Галка просто не видела.
Ну, а дальше все было делом техники. Взвалив орущую благим матом Таньку на плечи, она ринулась подальше от болота.
- Ну вот, еще бы минут пять, и выстругивал бы ты еще один крест! – пояснила Галка выбежавшему навстречу Игнату. – Видишь, она в тине вся... Топи свою баньку, нечего субботы ждать!
Галка могла поклясться, что Танька в болото не проваливалась. В то болото, что было в их человеческой реальности. Но девчонка, действительно была вся в тине.
«Значит, есть два болота, одно – реально существующее в нашем мире, другое – в мире водяных. У каждого свое. Значит... Что же это значит?» - лихорадочно думала Галка, отдраивая уже успокоившуюся Таньку в протопленной баньке.
На ночь девчонку она забрала с собой на сеновал вместо кота, который поорал-поорал, да и успокоился. Но на утро на пороге Галка обнаружила двух больших, еще трепыхавшихся рыбин – кот-водяной свою ошибку исправил.
Утром к Танькиной радости Галка не отпустила ее в школу, дав пару лишних часов поблаженствовать на сене, а потом взяла с собой к Николаю Федоровичу.
- От меня пару дней ни на шаг! Куда я, туда и ты. Школа подождет, здесь у нас работа поважней. Смотри, а то на цепь посажу! – пригрозила она девчонке. А Танька и не возражала: нашлись свежие уши для ее девчачьих рассказов. Школьные тайны Галку интересовали мало, а вот все, что касалось тайн деревенских, она по дороге к старому учителю выслушала внимательно.
Так, она выяснила, что на болото Танька отправилась впервые. До этого ей просто страшно было, но сейчас все-таки сорок дней со дня смерти матери... После гибели тех двух детишек, Иринки и Сереги, их родители шестами прощупали чуть ли не все болото, но безрезультатно. Отец Сереги, какой-то начальник из Москвы, собирался и земснаряд организовать, чтобы выкачать всю трясину, но это мероприятие даже для него оказалось очень дорогим. И родители смирились. Танькин отец поставил на берегу болота два креста, потом добавил к ним еще два – в память о погибших сыне и жене. Старухи, баба Катя и баба Пелагея, начали вспоминать разные страсти, случавшиеся на болоте и раньше, третья старуха не то что страсти, но практически ничего уже не была в состоянии вспомнить, а Николай Федорович все обещал порыться в своих записях...
Старый учитель встретил их так же хмуро, как давеча Галку.
- Так это и есть наша деревенская «последняя из могикан»? Выросла как... Малышкой была, часто в гости забегала... Помнишь? Жаль такую девку водяным отдавать... Я тут для тебя, Галина, все-таки кое-что нашел, - и он протянул Галке пожелтевшую от времени школьную тетрадку. – Ладно, пока ты мой почерк будешь разбирать, полдня пройдет... Лучше я тебе об этом в двух словах расскажу. Подробности потом уточним.
И он поведал, что после войны совершенно случайно в одной из старых немецких книг, бог весть каким образом попавших к ним в школьную библиотеку, нашел описание способа, которым в средневековой Германии отгоняли всякую нечисть, обитающую в воде. Легенда о местном водяном в деревне уже в те годы пользовалась популярностью, и он записал его. На всякий случай. Способ был довольно простой, но... Имелась одна важная деталь, без которой способ не работал – старинное зеркало.
- Это зеркало демонстрировали водянихе так, чтобы она могла в нем увидеть себя, а дальше ситуация могла развиваться по двум сценариям, - старик нашел нужную страничку. – Она или пугалась своего изображения и навсегда покидала облюбованную местность, или, наоборот, видела себя в зеркале юной и красивой, такой, какой была в своей далекой человеческой жизни, и тогда его нужно было ей просто подарить. В благодарность водяниха опять же навсегда оставляла людей в покое. В любом случае водяные, якобы, начинали жизнь сначала и на новом месте.
- Так в чем же «но»? – спросила Галка.
- «Но» заключается в том, что нет у нас в деревне старинного зеркала, - пояснил Николай Федорович. – У меня нет, у старух-соседок нет, на чердаках московских изб нет... Я сегодня и порасспрашивал, и чердаки облазил. Есть послевоенные зеркала, такие, знаешь, в простых черных рамах, но в нашем случае нужно именно старинное, хотя бы девятнадцатого века. Необследованными осталось три заброшенных дома, но устал я. Проверьте их на всякий случай, но не думаю, что вы там что-нибудь найдете...
И Галка вместе с Танькой под руководством старого учителя приступили к примитивному домушничеству.
- Какое оно должно быть, это старинное зеркало? Чем от послевоенного отличается? – поинтересовалась Танька, отплевываясь от пыли на чердаке третьей избы.
- Мутное, может быть потертое с обратной стороны, может даже на просвет светиться. Пусть даже без рамы, - пояснял Николай Федорович, пытаясь с приставной лестницы заглянуть в слуховое окно чердака.
- Не, не то, - и Танька, чумазая, с клочьями паутины в голове, чуть не смахнув старика, скатилась по лестнице в заросли бурьяна. Спустившаяся вслед за ней Галка выглядела не лучше.
- Н-да, девушки... Но не переживайте, я сегодня с утра после своих чердаков выглядел точно так же, - впервые за два дня их с Галкой знакомства улыбнулся Николай Федорович.
- Мне бы в туалет, - затопталась Танька.
- Да любые кусты, - разрешила Галка.
- Ты же сказала без тебя ни на шаг.
- Тогда – туда. В пределах моей видимости.
Танька скрылась за ближайшим кустом, и Николай Федорович продолжил свою мысль:
- Слушай, Галина, а когда твой начальник приезжает? Завтра? Думаю, успеет... Позвони ему по этому телефону... Как же он называется? Мобильник, что ли? У тебя-то он обязательно есть. Пусть купит зеркало в антикварном магазине. По-моему, этого добра в столице хватает...
- Да не работает в вашей деревне этот дурацкий мобильник – здесь он вне зоны покрытия сети. Это так операторы всегда отвечают, - и огорченная Галка продемонстрировала старику ограниченные возможности этой самой сети и своего навороченного мобильника, который она по привычке продолжала таскать с собой и здесь, вне этой самой зоны, может быть, с тайной надеждой, что он когда-нибудь вдруг начнет функционировать.
- Ну-у... – протянул старый учитель, - я-то думал, что прогресс ушел намного дальше, чем вышки этого вашего, как ты говоришь? Ну да, сотового оператора... Что же будем делать? Ближайший телефон за сорок километров на почте в райцентре. Придется отложить операцию... Но барышню будет необходимо, и впрямь, на цепь посадить.
Это относилось к появившейся Таньке. Танька хмыкнула, а Галка, задумчиво выбирая паутину из волос, сказала:
- Не-а, думаю, все закончится в ближайшие пару дней... Спасибо вам за все, Николай Федорович. Все-таки подождем приезда моего шефа.
Они с Танькой шли по деревенской улице. Единственной.
- Сейчас избы стоят только с одной стороны, - поясняла девчонка. – А раньше, отец рассказывал, избы и по эту сторону улицы стояли, и туда улица уходила, а сейчас, видишь, там роща березовая поднялась... А вот там церковь была, в честь Покрова Богородицы. Церковь разобрали, и деревня лишилась Покрова Богоматери, ее защиты. Это мне уже бабушка рассказывала...
Галка слушала ее, а сама что-то соображала, а потом предложила:
- Слышь, Танюшка, нам после этого налета на чердаки отмыться не мешало бы, а твой батя, подозреваю, скорее повесится, чем еще и сегодня нам баньку сообразит... Пошли на речку! Кое с кем познакомлю, только ничего не бойся...
На камушке их никто не ждал.
«Извращенец! Вуайерист! – подумала Галка. – Ну что ж, ритуал нужно соблюдать...»
Танька было запаниковала, когда увидела на берегу незнакомого мужика, но Галка ее успокоила.
- Отвернулся я, отвернулся, выходите уже... Одевайтесь быстрее. Вода нынче холодная, - водяной повернулся к ельнику. – Это, значит, и есть Игнатова дочка? Большая уже... Моя в таком же возрасте начинала...
Когда Галка представила Таньке мужика, та, еще не до конца натянув джинсы, сначала уселась на песок, пытаясь слиться с ним в единое целое, потом, когда это не получилось, тупо уставилась одним глазом на мужика, а вторым в ельник.
Галка помахала перед ее лицом ладошкой, и Танькин взгляд стал более осмысленным. А водяной просто махнул рукой и ухмыльнулся:
- Штаны надень – песок холодный... И чего нас так боятся?
- Вы моего брата и маму забрали! И еще двоих детей из деревни! – Танька, наконец, пришла в себя и неожиданно разозлилась.
- Никто их никуда не забирал, они просто в другом мире, в нашем мире, - нехотя сообщил водяной.
- А... – начала Танька.
Галка жестом заставила ее замолчать.
- Если можно, про этот ваш мир поподробнее, - она внутренне напряглась.
- Много будешь знать, скоро... Ну, сама знаешь, что будет, - опять ухмыльнулся водяной. – Лучше скажи, что надумала? Как бороться с нами будешь?
- Ты же мысли читаешь, - Галка вдруг решила перейти с водяным на «ты». – Ведь знаешь, что я задумала? Ну, скажи, скажи!
- Зеркало, по-моему... Меня тогда рядом не было. Зеркало, которым можно заманить мою водяниху в капкан.
- Да какой же это капкан? Зеркало необходимо любой женщине. Или любоваться собой, или, ужаснувшись, начать с собой что-то делать. Исправляться, короче.
- Ну-ну... Этого я не знаю, этого я не понимаю, это ваши бабские штучки. И где же ты возьмешь зеркало?
- Шеф из Москвы привезет. Вот, что бы все было по-честному, я сейчас ему при тебе и позвоню, - и Галка достала мобильник.
Теперь дело было за малым. Она мысленно поблагодарила бога за то, что Таньке приспичило в кусты, когда она поясняла Николаю Федоровичу мизерные возможности своего мобильника в этой «непокрытой зоне». По крайней мере, Танькины мозги сейчас не заморочены этой информацией, и водяной не сможет прочитать ее мысли. Осталось просто расслабиться, освободиться от всего постороннего, «сделать голову пустой», как объясняли на тренировках. И изобразить звонок. В не включенный мобильник она подробно объяснила Юрию Петровичу, что необходимо привезти, где это «необходимое» можно приобрести и даже по памяти назвала несколько адресов. Якобы отключив телефон, она включила сознание и скромно сказала:
- Ну вот...
Водяной уважительно посмотрел на ее мобильник, а потом совсем неуважительно ухмыльнулся:
- Ну-ну, посмотрим. Плохо ты водяных знаешь... Ладно, девки, давайте на сегодня прощаться. А там посмотрим...
По дороге домой Галка довольно грубо оборвала все Танькины расспросы о ее знакомом водяном, в самой категорической форме запретила все разговоры на эту тему, но в остальном вела себя довольно мило и покладисто. Не отпуская от себя Таньку ни на шаг, она в очередной раз прониклась всеми подробностями Танькиного школьного быта; выслушала безапелляционные Танькины суждения по поводу рок-групп; сходила с Танькой за грибами; научила Таньку нескольким несложным приемам айкидо и привела дядю Игната в состояние тихого бешенства, потребовав для себя с Танькой протопить баню. А потом забрала Таньку на сеновал, где была посвящена в некоторые подробности школьных амурных шашней все той же Таньки. Кот под лестницей не орал.
Утром ее разбудили голоса во дворе, и она прислушалась.
«Ага, приехал! Но что-то рановато...» – подумала Галка.
Раздался скрип лестницы, и в люке показалось встревоженное лицо Юрия Петровича.
- Жива? – вместо приветствия спросил он. – Ну, тогда спускайся – поговорить нужно.
- Не могу, - сообщила Галка. – Я тут с девушкой, девушка еще дрыхнет, а мы с ней как сиамские близнецы. Да и приковала я ее к себе наручниками, а ключ куда-то потерялся... Лучше вы к нам.
- Как интересно... – Юрий Петрович вытянул шею, рассматривая свернувшуюся комочком Таньку. – Раньше за тобой таких противоестественных наклонностей не замечалось... Надо же! Хорошо, я сейчас.
Он появился с большим пакетом, уселся на краю люка и начал этот пакет развязывать.
- Это зеркало, - смущенно пробурчал Юрий Петрович. – Старинное.
- Получилось! – расхохоталась Галка. В успех своего розыгрыша водяного она верила на пятьдесят процентов, но – получилось!
От ее хохота проснулась Танька и спросонья недоверчиво разглядывала незнакомого дядьку. Вдруг опять водяной?
- Успокойся, это Юрий Петрович, и он привез нам то, что мы с тобой вчера искали по чердакам, - Галка с интересом рассматривала зеркало. Оно было небольшим, но действительно старинным. И даже не старинным, а древним. Овальной формы, в шикарной резной деревянной раме с остатками позолоты, мутное, местами протертое до дыр, через которые можно было рассмотреть недоверчиво усмехавшегося Юрия Петровича.
Как позже выяснилось из его рассказа, вчера он почувствовал стойкое отвращение к зеркалам – ко всем, а особенно к старым. Без всяких явных причин – просто эта фобия прочно засела в сознании, хоть немедленно иди к психоаналитику. А когда он на Арбате проходил мимо антикварного магазина, дорогу ему преградил милиционер и пояснил, что проход здесь временно закрыт. Любопытный Юрий Петрович, показав удостоверение, поинтересовался, что происходит, и выяснил, что магазин только что ограбили. Грабителей взяли на месте – сработала сигнализация. «Знаете, что они пытались украсть? – спросил мент. – Два старых зеркала... Придурки». Когда второй на пути антикварный магазин оказался закрытым на ремонт, а третий – на переучет, в мозгах Юрия Петровича возникли кое-какие подозрения, и он попытался в очередной раз позвонить Галке. И в очередной раз автоматический голос радостно и вежливо объяснил ему, что в настоящее время абонент находится вне зоны покрытия сети. Между тем отвращение к зеркалам возрастало, он не мог смотреть даже на зеркальные витрины. Простое стекло – пожалуйста, а от зеркальных его начинало мутить.
Что делают умные люди в таких случаях? Перебарывают в себе возникшую фобию и действуют от противного. Поэтому он, побродив по переулкам, зашел в небольшую антикварную лавчонку и все-таки купил практически за бесценок это зеркало. Фобию, как рукой, сняло. Что делать с зеркалом, он не знал и решил, что возможно Галина Сергеевна сумеет объяснить ему этот феномен. Вот и приволок его сюда...
- Что, действительно, твои проделки? – мрачно ухмыльнулся он, закончив рассказывать историю своей «болезни».
- Нет, это происки водяного, - пояснила Галка и в свою очередь рассказала, зачем это зеркало нужно, как не удавалось связаться с Юрием Петровичем, чтобы заказать ему именно старинное зеркало, и как ей удалось провести водяного: тот всячески пытался отвратить Юрия Петровича от покупки... Но – не получилось.
- Банька истоплена, - доложил снизу Игнат. – Давай, Юрка, я тебя попарю, веником отхожу и – за стол.
- Вот так! Как вам, Юрий Петрович, – так банька прям с дороги, а нам, бедным девушкам и помыться негде. Эту самую баньку приходится штурмом брать, - пожаловалась Галка начальнику. – Танюшка, ну я понимаю, сейчас тебе еще в речке можно купаться, а зимой, что, папаня каждый день дочку в прорубь окунает? Ладно, пока вы, Юрий Петрович, в баньке будете изгаляться, мы с Татьяной на речку сбегаем, нам не привыкать, мы уже привыкшие...
Перед поворотом на пляж Галка остановилась.
- Так, Танюшка, сейчас я пристегну наручниками твою руку к своей... Ну, а ключик от них я типа потеряла, как и сказала сегодня Юрке. Идет?
- Идет, - вздохнула уже ничему не удивляющаяся Танька. – А как же мы купаться будем?
- Что-нибудь придумаем, - пообещала Галка.
На пляже их уже ждали.
- А че? Сегодня подглядывать за голыми девками не будем? – поинтересовалась Галка.
- Некогда. Да и не подглядывал я за вами... Знаешь, сколько я красот со дна насмотрелся за свою жизнь... Так что ваши... скажем так, прелести мне уже просто неинтересны. Ну что, твой жених привез зеркало? – ухмылка водяного была явно ехидной.
Ну, хорошо – жених, так жених. С этой мыслью Галке уже и свыкаться не нужно было. Тем более, если сам водяной дедушка предсказал... А еще, тем более, что предсказал по своей собственной инициативе. Наверное, так тому и быть. Этого, впрочем, и следовало ожидать. К этому сама жизнь подводила.
- Привез, - Галка скромно потупила глаза.
- Да? – удивился водяной и задумчиво почесал в затылке. – А я так старался... Значит, старею.
- Значит, нужно молодеть, - Галка все еще не поднимала глаз, зато Танька пялилась на водяного во все свои громадные глазища.
- Значит – зеркало? – спросил водяной.
- Значит – зеркало, – подтвердила Галка.
Водяной задумался, а потом просто спросил:
- Когда?
- Да хоть сегодня вечером.
- Хорошо. Но Танька на берегу должна быть одна. С зеркалом.
Танька вздрогнула и схватила Галку за руку.
- Ты понимаешь, я ее к себе наручниками приковала, чтоб от меня ни на шаг... А ключ от них потеряла, - Галка продемонстрировала наручники, намертво, а теперь, как оказывается, и навечно соединившие их с Танькой.
- Ха! – сказал водяной. – Ну, хорошо, будь по-твоему, приходите вместе... Но, сама понимаешь, если у вас двоих с зеркалом ничего не получится... Ну, сама понимаешь... До вечера. Купайтесь пока. Обещаю – не обижу и даже подглядывать не буду... В наручниках, правда, купаться не совсем удобно будет – портки то вы снимете, а дальше? Впрочем, - он задумался, - ведь ключи от этих дурацких железных браслетиков лежат, Галина, у тебя в заднем кармане этих самых портков. Ведь так? - и водяной скрылся в ельнике.
Убедившись, что он действительно скрылся, Галка сняла наручники, и они вволю наплавались.
- Он тебе и, правда – жених? – из всех впечатлений этого утра на обратном пути Танькино воображение занимала только неожиданная новость про жениха.
- Кто? – отвлеклась от своих потусторонних мыслей Галка.
- Я про Юрия Петровича...
- А, он... Не знаю... Наверное – да.
- Как это «наверное – да»? Ты же его любишь?
Галка задумчиво посмотрела на девчонку, потом шлепнула ее по заднице и ринулась вперед.
- Тебе водить – догоняй! – крикнула она, оглянувшись. – Надеюсь, банька еще не остыла.
В избе застолье было в полном разгаре.
- ... вот ты, Юрка, мне не веришь, а я этих водяных нутром чую. Это я тебе как мент менту говорю, - завершал свое откровение Игнат. – А, девки явились! Бегом в баньку и – к столу!
Галка быстренько на взгляд оценила количество выпитого и успокоилась – еще не все потеряно.
- Сегодня вечером болотница придет за Танькой и за мной. Так мы договорились с водяным, - сухо проинформировала она и, выдержав многозначительную паузу, спросила: - Ну что, будем и дальше водку кушать или обсудим, что делать?
Мужики протрезвели мгновенно, но каждый по-своему.
- Доченька моя! Танечка! – запричитал Игнат. – Я тебя и впрямь на цепь посажу, я тебя в погребе схороню, там тебя сам черт не достанет. Ты у меня одна осталась...
- Галина Сергеевна, ты это серьезно? – отставляя не выпитую рюмку, спросил Юрий Петрович. – Откуда сведения?
- Из первоисточника. Я же у вас на оперативной службе, - Галка деловито убирала бутылки со стола. – Помогай, Танюха!
- Пошли, Галина Сергеевна, выйдем, - предложил Юрий Петрович.
- Пошли, - согласилась Галка. – «Выйдем» это что – застольные разборки?
- Дурочка, мне с тобой поговорить нужно.
- Хорошо. Татьяна, за мной!
- Я с тобой наедине хочу поговорить...
- Я же объясняла – мы с Татьяной скованы. Это, конечно, фигурально, но можно и буквально, - и Галка достала из кармана наручники. – А потом – она главная цель болотницы. И приманка. Для той же болотницы. Поэтому должна быть в курсе всех событий.
- Все так серьезно?
- Более чем.
- Ну, пошли, сиамские близнецы, - усмехнулся Юрий Петрович.
Во дворе Галка обстоятельно доложила положение дел и высказала свои соображения по поводу возможных вариантов развития событий.
- Ты думаешь, все это имеет место быть? – недоверчиво спросил Юрий Петрович.
- Думаю – да. Исходя из того, что сказал водяной, и что я сама, а потом мы вместе с Татьяной видели собственными глазами и слышали собственными ушами.
Татьяна зачарованно смотрела на Галку.
- Галочка, ты думаешь, что... Это же... Это же класс!
- Помолчи, - сказала Галка и почесала за ухом невесть откуда взявшегося котяру.
- Что это за монстр? – заинтересовался Юрий Петрович.
- О, это абсолютно не монстр, это – добрейшее существо: он нас то мышками, то рыбками подкармливал, - и Галка почесала блаженно развалившемуся на спине коту толстое брюхо.
Остаток дня прошел в приготовлениях к встрече с болотницей. Пригласили Николая Федоровича с его тетрадкой, и он с девушками углубился в ее подробнейшее изучение, а Юрий Петрович вместе с Игнатом взялись за обеспечение безопасности предстоящей операции. Исходя из своей прошлой ментовской практики.
- Знаешь, что, - Юрий Петрович перехватил на минутку оторвавшуюся от штудирования древненемецких обрядов Галку и жестом остановил мчавшуюся за ней Таньку, - если ты на сто процентов не уверена в успешном завершении операции, мы можем просто прекратить все это. Ну, хочешь, увезем Таньку с собой. В Москве она будет все время на глазах... Ну, устроим ее в интернат или себе ее забирай. Ишь, как вы сроднились. Потом, что-нибудь с ней придумаем... Не хочу я рисковать тобой, понимаешь...
- Вы это серьезно?
- Ну... Ты же знаешь, что не безразлична мне.
- Не-а, - сказала Галка, - не знаю.
- Ну, так знай, - шеф начал злиться.
- Смотрите, Юрий Петрович, вы это возле воды говорите, а это уже клятва.
- Я знаю, поэтому и говорю.
- Юрий Петрович, вы что, начали верить во всю эту ерунду, как вы обычно называете то, чем я занимаюсь? – Галка нетерпеливо топталась на месте.
- С кем поведешься... – махнул рукой Юрий Петрович. – Бегите, «сиамы», а то с Танькой сейчас беда случится.
Вечер приблизился незаметно, но у них в принципе все было готово. Одетые в Танькины ночные рубашки, скованные на всякий случай друг с другом наручниками, обвязанные крепкими ремнями с прикрепленными к ним длинными тонкими линями, с зеркалом и восковыми свечами девушки пошли на берег болота. Игнат с иконой и концом линя, связующим его с дочкой, затаился в огороде, Юрий Петрович с длинным багром, пистолетом и со своим концом линя, закрепленном на Галкином ремне, замаскировался за углом баньки – они выступали в качестве массовки. Николай Федорович с тетрадкой присутствовал в качестве суфлера и скрылся в прибрежных кустах.
- Давайте, давайте, быстренько очерчивайтесь свечкой! – шепотом подбадривал он девушек. – Рисуйте круг, да побольше, чтобы вдвоем в нем поместились! А потом, когда все закончится, когда будете выходить, не забудьте расчертиться и зачураться! И не перепутайте ничего!
- Да помним мы! – прошипела Галка. – Танюха, перекрестись!
- Так еще же нет никого и ничего, - каким-то подозрительно дрожащим шепотом ответила та.
- Крестись, потом может быть поздно! А вот зеркало пока можешь оставить в покое.
И Танька мелко и торопливо закрестилась.
В тоскливом ожидании прошло минут десять, и это «некто и нечто» наконец появилось. Сумерки над болотом уже сгустились, белесый туман разлился над ним плоским облаком с мелкими разрывами. «Как первый блин на сковороде, - подумала Галка. – О, господи!» Это не могло не впечатлить: посреди болота, в самой его хляби возникло призрачное свечение. «Как круг света вокруг неонового фонаря в ночном небе, - пронеслось в Галкиной голове. – Красиво!» Внутри этого «красиво» возникла человеческая фигура. Когда она полностью сформировалась, стало понятно, что это сгорбленная старуха.
- Ты видишь? - спросила Галка. – Держи зеркало прямо!
- Господи! – казалось, что Танька старалась съежиться так, чтобы полностью спрятаться за небольшим овалом полупрозрачного старого стекла.
- Сидеть! – Галка напряглась, потому что старуха вместе со своим полупрозрачным коконом начала быстро приближаться. «Как на коньках по льду скользит», - эта мысль возникла в Галкином мозгу в тот момент, когда старуха уже остановилась метрах в двух от них.
- Ма-а-ма,.. – прошептала Танька.
- Что – опять? – Галка вцепилась в ее руку. – Ты опять видишь маму?
- Не-е-ет, страшную-ю старуху-у.
- Фу, - вздохнула Галка и взглянула на болотницу.
Та и впрямь красотой не отличалась. Большая голова с остатками волос была изборождена глубокими морщинами, пролегавшими от макушки до самого подбородка, огибая длинный узкий рот. Где-то между складок затаились маленькие рыбьи глазки и слабые зачатки курносого носа... Дальше Галка разглядывать старуху просто не захотела. Противно было до ужаса, да, собственно, и некогда.
- Не смотри на нее! - приказала она дрожащей Таньке. – Ну, на меня смотри! И подставляй, подставляй ей зеркало, пусть, пусть она собой любуется!
Старуха очень осторожно, как бы смущаясь, заглянула в зеркало, неожиданно вздрогнула, какую-то секунду полюбовалась собой, медленно и разочарованно отвернулась, продемонстрировав облезлый рыбий хвост, и... и, не спеша, начала удаляться. Теперь она двигалась очень медленно, периодически оборачиваясь и бросая на них с Танькой откровенно обиженный взгляд. Именно обиженный. При этом вид у нее был такой, что на какое-то мгновение Галке стало ее жалко. Наконец болотница добралась до того места, откуда выбралась на свет божий и медленно погрузилась в трясину...
- Все, - облегченно вздохнула Галка. – Мы свое дело сделали. А ты, Танюха, молодец! – и она обняла ее.
Но тут произошло нечто совершенно невообразимое. Откуда-то слева из-за Галкиной спины с длинным багром наперевес выскочил Юрий Петрович. «Куда? Зачем? – этот поступок шефа Галка могла объяснить только внезапным приступом безумия. – Какая же в этом необходимость? Надо же, пошел в атаку как воин - с пикой наперевес», - она почему-то все еще продолжала мыслить красочными метафорами.
- Юрий Петрович! Юрий Петрович! Юрка! Ты куда?! – заорала она, вскакивая и одновременно пытаясь найти ключик от наручников, чтобы освободиться от визжащей Таньки. А в это время Юрий Петрович упорно продолжал прыгать по кочкам. «Он таки поймал взгляд болотницы, - решила она. – Как заяц скачет», - с этими дурацкими метафорами Галка уже ничего не могла поделать...
Может быть, от неожиданности, но она поняла весь миражный смысл происходящего только тогда, когда у нее из-под ног начала уходить земная твердь. Потом, уже после всего, что произошло, спокойно анализируя происходившие в тот момент события, она поняла, что, если бы Юрий Петрович появился со своим багром именно из болота и помчался оттуда к берегу, она не сомневалась бы в призрачности момента и, спокойно перекрестясь, равнодушно повернулась бы к нему спиной. Но ведь он штурмовал это проклятое болото с суши, из-за спины...
Сначала она провалилась в болотную вонючую жижу по колени. Подол ее ночной рубашки быстро намок, набух, пропитался грязью и, казалось, потянул ее куда-то вниз, еще глубже. И Галка начала стремительно погружаться в топь. Линь, соединяющий ее с Юрием Петровичем, с тем Юрием Петровичем, который должен был оставаться на берегу, натянулся. Пейзаж был все тот же. Танька на берегу продолжала визжать, Николай Федорович, выскочив из кустов, размахивал иконой. Игнат продолжал таиться в своей засаде, ну, а Юрий Петрович... Тот продолжал скакать по болоту.
- Бегите к дому! – крикнула Галка, поворачиваясь к зрителям.
Это было ее ошибкой: болото восприняло ее поворот как желание ввинтиться в глубину. И Галка моментально очутилась в трясине уже по самое горло. Ей показалось, что как она ни сопротивлялась, но все-таки пришлось глотнуть болотной жижи, потому что, когда Юрий Петрович, настоящий Юрий Петрович, ее все-таки вытащил, Галку стошнило.
На этот раз им с Танькой пришлось поменяться ролями: теперь Танька отхаживала ее в баньке ароматным березовым веником. Потом они рядышком сидели в жарко протопленной парилке, и Галка, прислушиваясь к себе, чисто физически и с блаженством ощущала, как из каждой поры ее кожи вместе с потом вытекает болотная грязь.
- Хорошо все же, что это закончилось так, как закончилось, ведь могло быть и хуже, - грустно улыбнулась Танька.
- Все только начинается. Разве не помнишь? – мрачно спросила Галка.
После вечерних «разборок полетов», во время которых она услышала много нехороших слов по поводу своей безрассудности («Ну как ты могла подумать, что это я?»), неосторожности («Вам с Танькой нужно было уходить с берега сразу, как только исчезла твоя болотница»), глупости, в конце концов («Зачем ты сопротивлялась, когда я вытаскивал тебя?»), Юрий Петрович положил ей руки на плечи и спросил:
- Галка, ты действительно, побежала бы за мной в болото?
Она шмыгнула носом и утерла его тыльной стороной ладони. Потом, смахнув скупые девичьи слезы, сказала:
- Знаете, Юрий Петрович, здесь у каждого свое болото. Если вы – мое, тогда...
Утром она проснулась пораньше, потихоньку оделась и, на цыпочках направилась к люку.
- Ты это куда? – Танькин сон оказался не по-детски чутким.
- Надо, - отрезала Галка.
- А я?
- А ты здесь посидишь.
- Нет, я с тобой.
- Ты останешься здесь.
- Нет.
- Ну, значит, я тебя к этому сундуку прикую. Пока ты с ним по лесенке спустишься, я как раз успею вернуться.
- Галка-а-а,.. – заканючила Татьяна.
- Я к водяному иду.
- Ты туда, а он сюда-а-а...
- Он не придет сюда, он меня там ждет. С зеркалом.
- А она-а, эта болотница-а?
- Она тем более не придет. Она теперь сама себя боится.
- А-а-а!
- Черт! Ну, ладно. Одевайся, быстро! А то ты своими воплями всю деревню на уши поставишь.
Водяной сидел на камне.
- Принесла зеркало? – хмуро спросил он.
- Нет, разве не видишь?
- Я так и думал, что обманешь. Ты все время врешь...
- Кто хотел меня утопить? Ты или твоя болотница?
- Конечно, не я. Не успел я немного к вашему цирку – дела. Ну, контроль над ней потерял на время... Бывает...
- А я чуть не утонула...
- Ведь не утонула?
- Ты хочешь получить зеркало?
- Еще бы! – он вдруг весело рассмеялся. – Представляешь, она себя в зеркале молодой увидела! И полночи такой же молодой оставалась. А потом опять... – и он махнул рукой. – Вот поэтому это зеркало не только ей, но и мне нужно – надоела она мне в своем нынешнем виде.
- Я не отдам тебе зеркало...
- Почему?
- Ты меня обманул.
- Ну-у, - протянул водяной. – я же объяснил, что не виноват.
- Но ведь я с тобой договаривалась, а не с ней. А остальное мне по барабану.
- По чему? – помолчав, спросил водяной.
- По барабану, - Галка задумалась. Просьба вертелась у нее на языке, но она все чего-то боялась. Что водяной откажет, тогда он просто не получит свое зеркало. Что он не откажет, но то, о чем она собралась его просить, несбыточно. Тогда она это несчастное зеркало, конечно, ему отдаст. Но в любом случае перед Танькой будет неудобно.
- Танька, иди-ка, искупайся. Не бойся, раздевайся, дядя отвернется... Ты очень хочешь зеркало? – спросила она водяного.
- А то... – честно признался тот.
- Тогда слушай... – и Галка изложила ему свой план дальнейшего развития событий. Теперь задумался водяной.
- Я замерзла, - доложила Танька, подплывая к берегу.
- Закаляйся, - посоветовала ей Галка и спросила водяного: - Ну? Видишь, девочка замерзла?
- Ты говоришь, это получится?
- По-моему, это именно ты говорил – про два мира, про их независимость друг от друга, про возможность перехода из одного мира в другой, про личное болото для каждого из людей...
- Да-а? Неужели я такое говорил? – уныло заинтересовался водяной.
- Да! – уверенно подтвердила Галка. – Согласен? Мне – мое, тебе – твое. Зеркало. И будьте счастливы со своей помолодевшей болотницей. Где-нибудь подальше отсюда. Думаю, сделка справедлива.
- И после этого ты точно отдашь зеркало?
- Точно.
- Хорошо. Вечером. На том же месте... Выпускай, наконец, девку из реки! Вишь, совсем посинела! – и водяной затерялся в ельнике.
- И? – спросила, действительно синюшного цвета Танька, быстренько одеваясь.
- Не знаю. Посмотрим. Сегодня вечером, - отмахнулась Галка. – Пошли есть. Я почему-то страшно проголодалась.
- Где были? – сурово поинтересовался Юрий Петрович.
- Там, - Галка показала в сторону болота, реки, чего угодно, чтобы только позлить этого невыносимого Юрку.
- А кто разрешил?
- Это моя операция...
- Да ну? – искренне и мрачно удивился Юрий Петрович. – Она была твоей и тогда, когда я, как дурак, тащил из Москвы это зеркало, когда я как рыбак, волоком тащил тебя из болота, полуголую и полуживую?
- Да, это моя операция. И если бы вы как дурак, не бегали с багром по озеру...
- Ладно, - отмахнулся от нее Юрий Петрович. – Договорилась с водяным?
- Сегодня вечером.
- Ну-ну, - и Юрий Петрович пошел в избу на призывный клич Игната: «Кушать подано!»
После позднего завтрака Юрий Петрович затеял было разборки утренних полетов, но рядом все время крутилась Танька, в присутствии которой распекать подчиненную вроде было не с руки, и Галка в обнимку с Танькой направились к Николаю Федоровичу.
- А не увлеклись ли вы, девушки, своим якобы влиянием на водяного? – спросил старик, когда Галка поведала и ему про свои планы на сегодняшний вечер.
- Николай Федорович! По-моему хороши все меры, которые могли бы вывести деревню «из зоны покрытия», в которой ее держат эти отголоски прошлого, эта ваша этнография.
- Так-то оно так, - подумав, согласился старый учитель. – Но ты же, Галина, понимаешь, что образовавшийся вакуум быстро заполнится?
- Понимаю, - согласилась Галка.
- Это как? – заинтересовалась Танька.
- Цивилизации здесь нет? – спросил у Таньки Николай Федорович и ответил вместо нее: - Нет. А водяного вы изгоните... Что дальше? Вместо него, мужика, в принципе, покладистого, придут разные лешие, полевики, кикиморы и прочая нечисть...
- Не придут. Водяной мне пообещал, что будет охранять деревню, - попыталась успокоить его Галка.
- Вместе с болотницей? – усмехнулся Николай Федорович.
- Болотница тоже успокоится.
- Знать бы это наверняка...
- Сегодня вечером и узнаем. Придете?
- Конечно. Я уже слишком стар, чтобы пропустить подобное событие в жизни деревни... Икону брать?
- Наверное, не стоит.
На том и простились. День прошел в культурно-массовых мероприятиях, направленных на развлечение ребенка, взрослого, нескладного, вредного, но все же ребенка – Таньки. Еще раз сходили в лес за грибами – их у Таньки уже было засушено килограммов пять. Постреляли из пистолета Юрия Петровича по бутылкам, чем привели в тихий ужас Игната – сколько тары уничтожили! Разучили еще пару приемчиков из айкидо – Танькины задатки обещали превратить ее в грозу школы. Пообедали. Юрий Петрович для разминки переколол половину дров, запасенных Игнатом на зиму. Мужики обсудили и одобрили внешнюю и внутреннюю политику государства. Особенно внешнюю. И деревенский день неспешно подошел к своему завершению. Подошел и Николай Федорович. С иконой. На всякий случай, как пояснил он Галке.
- Знаешь, Галина, я хоть и коммунистом был, но на старости лет начинаешь задумываться о вечном, - смущенно сказал он, когда Галка вопросительно уставилась на него и на икону.
Из собравшихся один Игнат был не в курсе происходящего и начал бузить, когда все направились к болоту.
- Мне вчерашнего дня хватит на всю оставшуюся жизнь! Хорошо, что все так обошлось, а вас опять туда тянет! Еще и зеркало опять взяли! Да я забор там поставлю, двухметровый, - бубнил Игнат, когда они пробирались через огород.
Болото уже скрылось в сумерках. Где-то за бором садилось солнце. Его уже было не видно, но небо на западе все еще светилось. На фоне заката туман над трясиной смотрелся особенно живописно.
- Кто бы мог подумать, что в такой красоте живет подобная нечисть, - философски изрек Юрий Петрович.
- Нечисть, наверное, сейчас, глядя на нас, думает то же самое, - не менее философски ответил Николай Федорович.
На том диспут о высоком, едва возникнув, завершился.
- Галя, - Танька схватила ее за рукав и кивнула в сторону дороги.
Красный свитер водяного ярким пятном смотрелся на фоне березовой рощи. Водяной, выйдя из-за ельника, нерешительно застыл на полпути, явно не ожидая увидеть такое количество зрителей.
Галка решительно двинулась к нему, Танька по привычке ринулась за ней.
- Я с вами, - не менее решительно заявил Юрий Петрович.
- Вот уж нет! – Галка даже ногой топнула. – На этот раз я пойду одна!
Танька взвыла и обиделась. Юрий Петрович обиделся, но не взвыл. И Галка в одиночку начала огибать болото, выбираясь на дорогу.
- Не обманула... - водяной бережно принял завернутое в широкое полотенце зеркало. – Сейчас, сейчас, погоди чуток... Ага, вот.
Из-за крайней елки вышла молоденькая девушка, не старше Таньки, в длинном платье и платочке.
- Она и есть? – спросила Галка.
- Она и есть. В таком виде до полуночи, а потом опять... Но теперь-то, - и он плотнее прижал к себе зеркало.
Личико у девушки было простенькое, курносое, в веснушках, но несравненно лучше вчерашней личины болотницы.
- Поздравляю, - улыбнулась Галка и вопросительно посмотрела на водяного.
- Сейчас, сейчас... – он взмахнул рукой, девушка отступила в сторону и из-за елки вышла женщина в черном платье и в окружении трех ребятишек – двух мальчиков лет двенадцати и девочки лет семи.
Они вышли на дорогу и в нерешительности остановились.
- Господи, получилось, - прошептала Галка и подняла руку, чтобы перекреститься.
- Вот этого не надо, - решительно остановил ее водяной. – Это без меня... Ну что, принимаешь? Все по-честному?
Галка зачаровано кивнула.
- Ты еще деревню обещал охранять...
Водяной хохотнул:
- Уходим мы отсюда. Пусть твои деревенские сами берегутся.
- Хорошо. И на том спасибо, - Галка привстала на цыпочки и поцеловала водяного в воняющую тиной бороду.
- Да ладно... – смутился тот и опять взмахнул рукой.
Женщина в черном, обняв детвору, двинулась в их сторону. Поравнявшись с Галкой, она вопросительно посмотрела на нее и скорее прошептала, чем сказала:
- Спасибо вам...
- Иди, иди, заблудшая душа, - напутствовал ее водяной вдогонку, а потом повернулся к Галке: – Скажешь, что детвора заблукала в лесу, на одном из хуторов их пригрели, дорогу домой они не помнили, ну и жили там. А потом Мария их нашла... Да и сама что-нибудь придумаешь... Ну, я пошел?
- Иди, - просто сказала Галка. – Удачи вам, - и она помахала рукой девушке. Та слегка склонила голову набок и внимательно посмотрела на Галку.