В своих рассуждениях о персонажах сказки "Конёк-Горбунок" я не раз уже говорила, что старик-царь, - это, - по всему выходит, - царь Николай Первый. Ну и, - может быть, отчасти, - Александр Первый. Так же, как предположила о царе из "Золотого петушка" А.А. Ахматова, - что в нём объединились именно эти два царя, при царствовании которых Пушкину выпало жить и творить. Но, с другой стороны, ни один из них не был стариком! Александр Павлович умер в 47 лет, а в 1834, когда писались обе сказки, ему было бы всего 56, - но не семьдесят, - как сказочным этим царям. . Правда, про царя в "Золотом Петушка" не сказано, сколько ему лет, сказано только, что он - старый.("Тут соседи беспокоить стали старого царя,..") Всё же в пятьдесят шесть ещё нельзя было назвать мужчину старым - даже и в пушкинское время. Про Николая же, который был только на три года старше Пушкина, и говорить нечего! Ему в 1834 - 37-38 лет. Мужчина в расцвете сил. И потом, ни у того, ни у другого не было бороды! О царе же в "Коньке-Горбунке" говорится, что он "старый, с бородой", кроме того, он ещё всё время своей бородой клянётся. При этом, в отношениях между дураком-Иваном и стариком-царём явно прослеживается параллель с отношениями между Пушкиным и Николаем Первым. Допрос по поводу Пера Жар-птицы явно коррелирует с их беседой в Чудовом монастыре 08 сентября 1826 года. Если ещё учесть, что "шабалки" - это "виселица", - то есть, виселица упомянута в этом сказочном разговоре, - как и слово "пророк". Пушкин ехал к царю - как известно, - с наброском "Пророка": "иди, и с вервием на вые, к царю-губителю явись!". Отчаянная смелость дурака Ивана - это отчаянная смелость самого Пушкина. (И какая ещё смелость! Едва сам избавившись от угрозы петли, Пушкин старается избавить от неё Н.И. Тургенева, приговорённого к повешению шестым - заочно, - в Записке о народном просвещении, написанной по заданию нового царя: царя-"вешателя"...) Ну, - и дальше, - царь берёт себе Перо, - так же, как и Николай становится личным цензором Пушкина, - то есть, верховным владельцем его пера. И далее Пушкин посылает царю свои вдохновенные произведения - своих Жар-птиц. Под конец же 1833 года царю и этого стало мало, и он захотел, чтобы Наталья Николаевна, - то есть, - Царь-Девица, - танцевала в его собственном Аничковом дворце. (Конечно, Царь-девица, - это не только Н.Н.;этот образ гораздо более обобщённый, возвышенный. Но и она - тоже, - ведь её поэт называл Мадонной, - куда уж выше!) Итак, царь в сказке "Конёк-Горбунок", - это более всего - Николай Павлович. Но - отчего же он "старый, с бородой"? И что вообще бывает старым и бородатым? Бородатым и старым? С длинной такой бородой - как у Черномора? Анекдот, - не правда ли? Старый, с бородой - это анекдот. И Черномор в "Руслане и Людмиле" - это анекдот и есть. На кого? На Петра Великого. Черномор - это карлик на плечах у гиганта. Это - миф о Петре, которым спекулируют последующие правители России. Кто начал такую спекуляцию? Естественно, Екатерина II! (Ни жене Петра, ни племяннице, ни дочке, ни внукам не нужно было прибегать к подобной спекуляции). При Екатерине было завоёвано для России Чёрное море, и она позиционировала себя как "внуку" Петра Первого, - в готовности следовать петровским курсом. А если учесть, что Пётр Первый - это русский Юпитер-Зевс, а Екатерина начала своё царствие под видом Минервы-Афины, - то она уже становится по отношению к Петру не внучкой, а дочкой! (Напомню вам ,что во время коронации Екатерины в Москве в феврале-марте 1763 года, новая царица подавалась как "Торжествующая Минерва".) Между 1763 и 1834 годами и прошло немногим более семидесяти лет, - столько, сколько царю в сказке "Конёк-Горбунок". Как известно, мысль о сходстве с Петром Первым царю Николаю подал сам Пушкин в том разговоре в Чудовом монастыре, за что - по мысли Ю.М. Лотмана, - с которым я в этом абсолютно согласна, - и был назван "умнейшим мужем России". Но в том же "коньковом" 1834 году Пушкин пишет в своём дневнике, что в царе слишком много от прапорщика ("держателя знамени", или - "держателя пера", поскольку древнеславянское слово "поръпорь" означало и "флаг", и "перо"), и слишком мало от Петра Великого. Но миф, анекдот, ведь сработал на Николая, - и сам Пушкин на него купился и поспособствовал его "бородатости": "Во всём будь пращуру подобен"! И Муза его служила Николаю прежде всего потому, что за ним стоял Пётр, потому, что Пушкин желал "служить на благо великой России", как служил его прадед Ганнибал. И вера в царя возгоралась в Пушкине два раза под влиянием образа Петра: в первый раз, в 1826, - желая верить в молодого Николая, он - смотря, видимо, взглядом Шекспира, - оправдал для себя казнь декабристов: "Начало славных дней Петра Мрачили мятежи и казни"; во второй раз - в 1831 году, - когда царь дал ему задание написать "Историю Петра Великого". То есть, Николай позиционировал себя ещё в 1831 году как продолжателя дела Петра - дела Просвещения России. На деле же оказалось, что Николай Павлович так же лицемерил, как и его бабка. А началось это лицемерие - с 1763 года, с коронации Екатерины, объявившей себя "Торжествующей Минервой", убив петрова внука и попав в "петровы внучки", или, по тогдашней орфографии - "внуки"... То есть, прошло семьдесят лет, и анекдот этот оброс уже бородой длиннее, чем была у Черномора. Царь-лицемер всё хитрил и мудрил... Царь-Девица же сразу поняла, в чём дело: "Стань, - говорит, - как прежде, молодец, - Я тотчас же под венец!" "Коль себя - сказала, - не пожалеешь, Ты опять помолодеешь!" То есть, отрезать бороду анекдоту надо, вернуться к первоисточнику. "Все цари начнут смеяться!" - говорит Девица, - правильно, потому что над анекдотом все смеются, -
Дед-то, скажут, внуку взял!"
Вот оно - "внука-Екатерина", - как её называл Г.Р. Державин, - "внука" Петра Великого, - и "ввернулась" в сказку. Только теперь роли поменялись. Царь-девица - это Петрова "Россия молодая", - вечно молодая, - а царь - семидесятилетний анекдот о следовании "петровым курсом". Царю предложено искупаться - искупить вину. (Купать своих подданных для смывания всего наносного любил - как известно, - и сам Пётр, - хотя бы в фонтанах-шутихах Петергофа ("Петрова двора"). Но начал эту "процедру" Иоанн Креститель...) "Вода варёная" в сказке "Конёк-Горбунок" - видимо, вода мёртвая, "вода студёная" - живая, а вот "молоко-кипяток", - что это? Вероятно, это - "чистое божественное молоко", - молоко Слова Божьего; кипит же оно от Божественного жара. И - конечно, - оно соответствует и котлу Млечного Пути. У Зевса, - кроме того, - была и молочная кормилица - коза Амалфея, - из шкуры которой был сделан щит-эгида. Эта же эгида служила и дочери Зевса Афине. Эгида-щит защищала их. По одной из мифологических версий, Млечный Путь, - это разбрызганное молоко той самой божественной козы Амалфеи ( а не жены Зевса Геры, - как в более популярном мифе о Геракле). Кормилица Зевса хранила его самого и рождённую им дочь. У старика-царя подобной защиты не было: он ведь был не настоящий Зевс, а лишь анекдот о Зевсе! Это и выяснилось при первом же испытании - царь в том божественном молоке сварился.
При этом старик-царь сам себя явно позиционирует как Юпитера, поскольку всё время клянётся бородой. Клятва бородой Юпитера - одна из самых известных клятв. Но - увы! - не Юпитер он, и не Пётр Великий, а лишь анекдот семидесятилетней давности - "с бородой" ...