«У них баба как у нас мужик»
Знакомая женщина ездила в Австрию навестить свою подругу, которая была замужем за австрийцем. По возвращению ее в Москву спрашиваю: «Как там Австрия, как съездила?»
С улыбкой отвечает: «У них баба как у нас мужик».
- Что это значит? – спрашиваю.
- Это значит то, что, если у нас мужику все можно, так у них женщине все можно.
И поясняет: «У нас мужик гуляет, пьет, изменяет жене. У него господствующее положение. Женщина на вторых ролях. У них женщина имеет столько прав, что может, даже если остается матерью-одиночкой, быть достаточно обеспеченной и спокойно, не работая, растить ребенка где-то до окончания школы. А в случае поступления ребенка после школы в университет, помощь государства женщине-матери продолжается до окончания университета. Поэтому участилась практика, когда австрийская женщина выходит замуж, чтобы завести ребенка, а потом развестись и жить припеваючи на пособия. Жить как мужик – когда хочу, гуляю; живу, с кем хочу. Австрийская женщина, если муж теряет работу и долго не находит новую, долго не «парится». Значит муж – «лузер», то есть неудачник. И с легкостью его бросает. Если муж пьет, она тоже долго не мучается и также его бросает. И вообще у западных женщин нет привычки жаловаться в разговоре с подругами на своих мужей. Ведь, если муж плохой, то сама дура. Сама ведь себе такого выбрала, считают они.
Это вам не какая-то русская или украинская телка, которая считает, что муж от бога, браки создаются на небесах; если бьет, значит, любит; если пьет, значит нужно бороться за него и постараться его вылечить от алкоголизма; если потерял работу, нужно потерпеть и поддержать, наступят и лучшие времена.
В такой ситуации австрийские мужики стали сторониться своих отечественных женщин. Стали жениться на иностранках. В первую очередь на хохлушках и русских, но и участились случаи женитьбы на филиппинках. С этими австрийцам вообще хорошо. Они, филиппинки, вроде бы и христианки, но одновременно по-восточному безропотные, как рабыни.
Там среди соседей моей подруги живет парень-австриец, Фабиан. Ему лет 35. Хочет найти невесту из России, либо с Украины. Об этом говорил моей подруге ее муж Элиас. Я подумаю насчет моей дочери Анюты. Ей ведь тоже 35. Не замужем. Вернее была замужем, но неудачно.
Приеду домой, поговорю с дочкой.
ххх
«Да какой ты адмирал, если у тебя…»
Тусуются между собой семьи отставников, бывших военных. Бывают застолья. Клавдия Васильевна – адмиральша. Разбитная женщина. Бой-баба. Муж – Петр Петрович любит одевать свой адмиральский мундир со всеми орденскими колодками. Да и вообще гордится своим статусом.
Как то в компании он начал кичиться своим адмиральским титулом. И тут вдруг в диссонанс его бравым речам раздается голос Клавдии Васильевны: «Да какой ты адмирал, если у тебя х…й не стоит!»
ххх
Женщина из РУДН
Это было вскоре после того как Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы (УДН) стал называться по-другому – Российский университет дружбы народов (РУДН).
В это смутное время на Руси я работал в РУДН. Какое-то время в этом университете сохранялись старые порядки. По-прежнему функционировали профсоюзы для персонала, для студентов. Оставались еще какие-то рудименты старой системы. Например, профилакторий, как для студентов, так и для преподавателей. Я воспользовался возможностью получить путевку от профсоюза в профилакторий. Удобно: без отрыва от производства, обследование у врачей, медикаментоз, питание. Койка-место в комнате на двоих. Моим соседом по комнате был самый первый ректор УДН им. Патриса Лумубы, Сергей Васильевич Румянцев. Именно тот Сергей Васильевич, кто создал в советское время столь уникальный вуз.
Но о нем следует говорить отдельно, не мельтешить, в отдельном очерке, посвященном ему.
А сейчас вернусь к так называемой гендерной тематике.
Ожидая приема к врачу, разговорился с симпатичной женщиной, которой было уже за сорок и которая, как и я была пациентом профилактория. Заговорили о трудностях лихих 90-х годов. И как-то вышел я на тему о том, что в эти годы у многих ломалась судьба, одни профессии теряли престижность, другие наоборот. В семьях иногда, там, где главным кормильцем был мужчина, вдруг на первый план выходила женщина. Мужчины при этом переносили это очень болезненно.
Когда я затронул эту тему, она улыбнулась и грустно сказала: «Совсем недавно я и мой муж оказались в ситуации почти на сто процентов, совпадающей с той, о которой Вы только что говорили. Я русистка, без степеней и званий. Но у меня большой опыт преподавания и, видимо, я не без таланта в этом деле. Есть свои наработки и методики. Муж мой – математик, доктор, профессор, заведующий кафедрой. Известный человек. У нас дочка-подросток. До начала 90-х годов социальный статус его был высоким. Он получал намного больше, чем я. Вдруг, перестройка-передрайка, статус научно-педагогической элиты резко упал. Они, ученые, по сути дела, стали почти что нищими людьми… Нужно было как-то крутиться… Вдруг, для русистов пришло хорошее время, особенно для тех, кто мог работать на коммерческой основе. У меня дела пошли в гору. Я в разы стала получать больше, чем мой дражайший супруг. В доме был достаток.
Но такое положение стало угнетать моего мужа. Он весь как-то поник. Чувствовалось, что ему плохо. И, в конце концов, он не выдержал и поставил мне условие: либо я бросаю свою деятельность в коммерческой структуре, через которую я как русистка зарабатывала приличные деньги, либо нам нужно разводиться…
Мне пришлось сделать выбор… Я не хотела рушить жизнь мужа, да и свою жизнь. Многое было прожито вместе, было что вспомнить. Вместе добивались успехов в этой жизни. Растет общая наша дочь. Муж привык быть главой семьи… В нем слишком развито мужское честолюбие…»
- Да и, наверное, - подумал я, - он ей и сейчас дорог, несмотря на то, что с годами у многих людей накал страстей несколько угасает. А мне она, конечно, об этом не говорит. Да и с какой стати ей делиться сокровенным с чужим, незнакомым человеком.
Я с этой дамой до этого не был знаком, потому что университет – это махина. Вместе со студентами и персоналом более 10 тысяч человек. Уйма факультетов, кафедр, отделов… Всех знать невозможно.
- Ну и, короче, я бросила свою выгодную работу, вернулась на кафедру, в университет, стала бюджетницей со скромной вузовской зарплатой старшего преподавателя. В семье воцарился мир и спокойствие…
ххх
Лялечка – Ванечка, Ванечка-Лялечка
Лялечка – это Раиса Ивановна, Ванечка – это Иван Михайлович. Семейная пара. Они были друзьями моих родителей. Их дети, Сергей и Андрей – мои друзья. Да они все мне вроде бы как родственники, хотя кровного родства у нас нет. Но в жизни так бывает, что чужие люди иногда бывают ближе некоторых своих.
Я с детского возраста их знаю, а тетю Лялю и дядю Ваню знал вплоть до их последних дней. У них была небольшая разница в годах. Иван Михайлович на полтора года старше, он ушел из жизни в 90 лет, а Раиса Ивановна пожила немного больше, умерла когда ей было 93 года.
Сколько я их помню, они никогда не повышали друг на друга голоса. Могли немного поспорить. Но все равно у них все было: «Лялечка – Ванечка, Ванечка – Лялечка».
Пара эта была необыкновенной. И отношения, которые были между ними, мне кажется, даются судьбой не часто. Любить и уважать друг друга до глубокой старости – это не всем дается.
Иван Михайлович был морским офицером и дослужился до капитана I ранга. Был участником той великой войны и женился на Раисе Ивановне в конце войны. Он из простой семьи, но в жизни добился многого, был очень эрудированным и образованным человеком. Но по сравнению с ним его Ляля была вообще супер. Отец Ляли был православным белорусом, фельдшером, играл на рояле, много чего еще умел делать; ее мама из Нижнего Новгорода, из нижегородских мещан. Сама Ляля имела две специальности, вначале окончила факультет иностранных языков и могла преподавать английский язык, а потом филологический факультет по специальности «русский язык и литература».
Как она преподавала об этом ходили легенды…
Где бы она ни была вместе со своим мужем, со своими двумя сыновьями, в каких бы гарнизонах и гаванях, она везде старалась устроиться на работу в школу. И, как правило, все успевала делать. Ей не нравилось сидеть дома, быть домохозяйкой.
Особенностью Раисы Ивановны было то, что она никогда не старалась подчеркнуть свое превосходство, свою высокую образованность перед мужем. Ну, во-первых, он и сам то был достаточно образованным, хотя, конечно, у него не было той энциклопедичности и лоска как у его Ляли. Она, наоборот, его всегда подхваливала, как бы стимулируя к совершенствованию. Она была умна, но не кичилась этим. Она всегда ставила его на первое место. Я думаю, благодаря этому у них и были такие необыкновенные отношения до конца жизни.
Оба они были советскими патриотами, оба были награждены знаком «Почетный донор СССР».
На склоне лет Раиса Ивановна и Иван Михайлович переехали в сельскую местность, поменяли городскую квартиру на коттедж в поселке городского типа на нефтеперекачивающей станции «Степаньково», что в Павловском районе Нижегородской области. Поселок на 10-15 коттеджей. Все как в деревне - сосны вокруг, леса, только коммунальные условия как в городе, Недалеко деревушка Степаньково, где у Раисы Ивановны и Ивана Михайловича была дача.
Думается мне, что прожили они достаточно долго и благодаря тому, что вовремя переехали в сельскую местность. Чистый воздух, чистая вода, русская баня, умеренный труд на даче и садике рядом с коттеджем.
Они всегда при деле. А тетя Ляля еще и помогала детям, подросткам из поселка, которые учились в близлежащей районной школе или даже в институтах близлежащих городов. Помогала в изучении английского, русского языков, русской литературы. Студентам тетя Ляля помогала писать рефераты по политологии.
Я просто обалдел, когда узнал об этом.
- «Вы, наверное, таким образом, подрабатываете?» - спросил я, когда был у них в гостях. «Что ты, Саша! Я это делаю бесплатно и добровольно», - ответила она.
- «Да Вы просто настоящая декабристка!», - воскликнул я, потрясенный.
Но это еще не все… Иван Михайлович, наш милый Иван Михайлович от нее не отставал… Он охотно помогал молодежи в занятиях по математике, готовил их к экзаменам…
В ближайшей округе многие знали эту замечательную чету. В праздничные дни люди приходили к ним, чтобы поздравить. Когда у них были какие-то юбилеи, даже приезжало районное начальство, чтобы вручить им подарки и сказать им добрые слова
Где-то в этих местах, в Павловском районе находится усадьба знаменитого кинорежиссера Никиты Михалкова. Он тоже слышал об этой семейной паре. Через своих знакомых приглашал тетю Лялю и дядю Ваню посещать, когда им будет удобно, его домашнюю церковь.
Не были, правда, они в этой церкви ни разу. Для их возраста дорога долгая. Далековато добираться.
***
Иван Михайлович ушел из жизни в 2010 году. Раиса Ивановна последовала за ним через три года. Но до последних дней у них все было: «Лялечка – Ванечка, Ванечка – Лялечка».
Оба похоронены рядом на кладбище вблизи деревни Степаньково. Так они захотели. У сыновьев была возможность дать им последний приют на нижегородском кладбище; там, где покоятся родители Раисы Ивановны. Но такова была воля самих Раисы Ивановны и Ивана Михайловича. Они захотели остаться поближе к своей последней обители в поселке НПМ «Степаньково».
Старший сын Сергей после смерти отца обустроил на деревенском погосте необычную могилу, которая красноречиво напоминает о том, что его отец был военным моряком. Рядом с надгробъем нашел свою гавань корабельный якорь, а сам участок захоронения обнесен корабельной якорной цепью. Раису Михайловну похоронили рядом с мужем.
Из моего семейного клана последним, кто видел тетю Лялю, был мой зять Руслан. Когда он оказался в Нижнем, тетя Ляля захотела с ним встретиться. Пожелала познакомиться с зятем Саши и мужем Кристины (то бишь с моим зятем и мужем моей дочери).
Руслан к ней приехал. Тетя Ляля знала, что он и Кристина увлекаются буддизмом. Несмотря на возраст, она была в ясном уме и блистала эрудицией. Окончательно она его сразила, когда прочитала ему наизусть стихотворение Николая Гумилева о Будде:
На белом пригорке, над полем чайным
У пагоды ветхой сидел Будда,
Пред ним я склонился в восторге тайном
И было так сладко, как никогда.
Так тихо, так тихо над миром дольным,
С глазами гадюки, он пел и пел
О старом, о странном, о безбольном,
О вечном, и воздух вокруг светлел.
Москва октябрь 2015 г.