Вполне самостоятельная глава из романа "Вне зоны"
----------------------------
Всю последнюю неделю Юрия Петровича, владельца небольшого частного сыскного агентства, неотступно преследовала настырная мысль – а не превращается ли его «контора» в некое подобие клуба любителей метафизики, оккультизма и прочей хиромантии? Давний приятель, Игорь, с его приборчиками – хитроумными, но неизвестными официальной науке, с его рассуждениями о биомагнитных полях, микроплазменных волнах, информационных фонах... А теперь еще и эта неустанная Галка с ее неудержимой и неуправляемой тягой к мистике. Игорь – ладно, это стало его профессией, но Галка... Так получилось, что ее, лишившуюся отцом, его, Юрия Петровича лучшего друга, бабушка поручили его заботам. Он сделал ее, девятнадцатилетнюю девчонку, своей помощницей... Но не за красивые же глаза? Да, то, во что она постоянно влезает, приносит деньги и совсем неплохие деньги. Но вся эта чушь, которую она иногда несла, была настолько далека от реальности, от его реальности, что иногда он задавался вопросом – за что вообще люди им такие деньги платят, и что делает в агентстве лично он, неплохой сыскарь с приличным послужным списком?
Вот и сегодняшний звонок с утра испортил ему настроение. Опять какая-то истеричка требовала от него навести порядок в ее доме и разобраться то ли с привидениями, то ли с домовыми, то ли еще с чем-то, чего она не понимала, но что мешало ей спокойно жить в недавно приобретенном поместье. И опять сулила хорошие деньги. Заниматься очередным бредом было неохота. Это – точно. Но не скажешь ведь клиентке, что и он, частный сыщик, понимает во всем этом не больше нее? Да и отказываться нельзя – все эти экзальтированные любители таинственного нюхом чуяли друг друга, каким-то образом общались между собой, передавали его из рук в руки... Стоит раз разорвать этот порочный круг, эту цепочку, и его авторитет в их кругах пошатнется, и прощай, пусть дурацкая, но безбедная жизнь. Здравствуй, серые будни охотника за пропавшими собаками, кошками, загулявшими супругами... А его место займет другой.
- Послушай, тут одно дельце по твоей части есть, - сказал он подчеркнуто небрежно, когда Галка принесла кофе. – Некая Нина Степановна Корж год назад купила в деревне дом, а месяца два назад ее по ночам стали беспокоить разные неприятности – то кто-то, якобы, с нее одеяло сбросит, то прикоснется к лицу холодной рукой, то посуду на кухне разбросает...
- Полтергейст, – констатировала Галка.
- Полтер... Кто? – неожиданно заинтересовался Юрий Петрович.
- Ну, ладно, потом разберемся, - она не стала грузить его тарабарской терминологией.
- Вот-вот, разберись. Поезжай на разведку, успокой старушку, погоняй тараканов у нее в голове. Потом будем решать, что делать. А я пока к бывшим коллегам зайду, может, что-нибудь стоящее подкинут... Эта ее деревенька Терновка, от города недалеко. Старушка, видать, не из бедных, обещала за тобой машину прислать.
- Именно за мной? – сощурилась Галка.
- Да, именно за тобой. Я ей тебя представил как нашего главного авторитета в борьбе с потусторонними силами, стахановкой на этом нелегком отрезке трудового фронта, так сказать...
- Кем-кем? – переспросила Галка. – Стакановкой?
- Эх, молодежь... Потерянное вы для стахановцев поколение, - Юрий Петрович не стал тратить слов для объяснения девчонке высокого смысла этого патриотического движения передовиков производства в бывшей стране Советов – все равно напрасно. Она, нынешняя молодежь этого ни за что не поймет. – На телефон, договаривайся, - И шеф подтолкнул ей бумажку.
В результате долгих и унылых телефонных переговоров с Ниной Степановной, которая, явно будучи «под шафе», с мельчайшими подробностями описала свои ночные интимные переживания, Галка отказалась от любезного предложения клиентки лично приехать за ней в город и доставить в «имение». Она представила себе эти три часа в обществе словоохотливой старушки и пожертвовала комфортной поездкой «в авто» ради собственного спокойствия. Электричкой, конечно, менее удобно и по времени дольше, но... Ей так привычнее, пояснила Галка клиентке.
- Тогда я пришлю авто на станцию, - согласилась Нина Степановна. – От нас до железной дороги шесть километров, а вы приедете уже под вечер...
Отказываться от такой услуги смысла не имело, и они уточнили место и время встречи.
Каково же было Галкино удивление, когда на небольшой станции «200-й километр», где из обслуживающего персонала была только пожилая кассирша, а из удобств – придорожные кусты, ее никто не ждал. Еще одной неприятной новостью было то, что до необходимой ей Терновки было не шесть, а все двенадцать километров.
- Ты бы, дочка, у меня заночевала, - подошла к ней кассирша после того как стала свидетелем полуторачасового Галкиного ожидания обещанного «авто». – Я здесь недалеко живу. А завтра что-нибудь придумаем.
Галка поблагодарила и отказалась.
- Я сегодня обещала быть... Спасибо вам. Пойду! А у них, наверное, машина сломалась.
- Куда ж ты, на ночь-то глядя? – не унималась кассирша. – Смотри, небо заволокло, а у тебя, поди, и зонта нет...
- Не размокну, быстрей доберусь.
- Вот господи-то, - и кассирша перекрестила ее вслед.
Когда станционная будка скрылась за соснами, Галка сначала перешла на легкий бег, а потом прибавила в скорости. Ежедневные утренние пробежки по набережной в густонаселенном городе и сравнивать было нечего с кроссом по ухабистой лесной дороге.
«Минут через сорок буду на месте», - подумала Галка, но ошиблась.
Ливень начался внезапно, когда она была на окраине какой-то деревушки. Даже не капли, а тугие струи воды остервенело долбили по голове и плечам с явным намерением вогнать Галку в дорогу. Это было несложно, поскольку дорога моментально превратилась в ручей. Галка метнулась к одному дому – заколочено, к другому – на двери огромный замок. До третьего она не добежала и шмыгнула в одиноко стоящую баньку – комфорта минимум, зато крыша над головой. Банька была «по черному», и в парную она не сунулась, благо, в предбаннике была широкая лавка, столик, да из парной шел такой дух, как будто в ней еще вчера предавались банному мазохизму. За окном заметно потемнело, ливень не только не подавал надежд на скорое завершение, но, казалось, еще больше усилился.
«На ней и заночую», - подумала Галка, глядя на мощную скамью. Она сняла футболку и джинсы, выжала из них доставшуюся ей порцию ливня, развесила на веревке. Сохранившийся в бане жар внушал уверенность в то, что к утру ее нехитрая экипировка будет совершенно сухой. Посветив себе не успевшим намокнуть фонариком, она нашла в сумке мобильник, который тоже оказался сухим, и позвонила шефу.
- Сижу голая, в лесу, в какой-то деревенской бане, - бодро доложила она и обрисовала сложившуюся ситуацию.
- Дурочка ты, Галка, - нежно пожурил ее шеф. – Нужно было сразу же возвращаться. Гнать таких надо... – и он сказал куда.
- Ага, - согласилась она. – Дурочка. До ближайшей станции метро двести километров, а электричка, опять же, ближайшая только завтра утром. А до клиентки километра три осталось.
- Ну ладно, эти подвиги тебе зачтутся, - смилостивился Юрий Петрович и задумчиво добавил: - Да-а, жаль. Нужно было мне все-таки с тобой ехать... Сейчас бы так попарились.
Галка отключила мобильник и занялась исследованием сумки с целью организации ужина. Из съестного оказалось два шоколадных батончика с молочной начинкой и банка пива. Решив, что придется еще и завтракать, она выпила полбанки пива, съела один батончик и за отсутствием других развлечений отошла ко сну, прикрывшись курткой и подложив под голову сумку. Пробежка по лесу и жаркий банный дух быстро сделали свое дело – через десять минут она уже сладко спала.
Разбудили ее осторожные голоса. В предбаннике кроме нее кто-то еще присутствовал. Ее лицо лишь слегка было прикрыто курткой, и она открыла глаза, чтобы сориентироваться во времени. Начиналось яркое утро – прыгающие по окну солнечные зайчики были видны даже сквозь ткань куртки. Галка прислушалась.
- ...А нынче неплохо научились делать, - произнес некто хрипловатым голосом с едва заметным акцентом. – Это, конечно, не сливки, но тоже вкусно.
- Пиво доброе, а шоколад – это так, баловство для детишек и баб, - старческий дребезжащий голос принадлежал второму собеседнику.
- Ну что ты, Митрофаныч! Разве это пойло можно сравнить с тем, что варили в наше время? Вспомни – темное, густое, душистое, хмельное... А это... – было слышно, как первый сделал глоток. – Это просто кислая вода, опять же – баловство для детишек и баб.
- Пиво тоже разное бывает, - обиделся Митрофаныч. – Это как раз для утра: опохмелился и снова жить хочется.
«Старики-хозяева, - догадалась Галка. – Мой завтрак пробуют... Но без разрешения-то зачем? Я бы сама угостила... Хотя я в их баньке тоже без спроса».
- А молодец баба, оставила нам угощение, - продолжал между тем первый. – Видать, знает порядок.
- Для бабы она мелковата больно, - проскрипел Митрофаныч. – Вишь, ножки какие худехонькие? По всему видать – девка. Мордашку глянуть бы, ан нет, прикрыла.
- А мы сейчас тихонько приоткроем, - предложил первый. – А заодно проверим, боится ли она щекотки.
Галка почувствовала, как к ней под куртку осторожно проникла рука, мягкие прохладные пальцы коснулись ее шеи, скользнули на плечо, легонько пощекотали под мышкой.
«Старый извращенец, - подумала Галка. – Ну, попробуй, попробуй. Щекотки я не боюсь».
- Спит, - подвел итог своему эксперименту «старый извращенец». – Ну, пускай спит... Я еще за пятку попробую... Нет, спит. Значит, девка – молодая, нервы крепкие, спит без задних ног... Ну, а если здесь...
Галка взбрыкнулась, сдернула с лица куртку и уселась на скамейке с намерением высказать все свое возмущение в адрес этого сексуально озабоченного пенсионера.
Ее обидчик от неожиданности отшатнулся, потерял равновесие и шлепнулся на пол. Он был маленьким, не выше подростка, с непомерно длинными руками, от чего его ноги казались еще короче. Одет в коричневую курточку, такого же цвета штаны, на ногах – большие башмаки с массивными пряжками.
«Золото?» - мелькнуло в голове у Галки, но ее внимание отвлекло лицо старика. Собственно, назвать его стариком было, наверное, рановато – лет сорока, не больше. На бледном лице, окаймленном рыжими бакенбардами, выделялись большие темно-зеленые глаза. Рот, вероятно, правильной формы, сейчас растянулся в глупой улыбке. А вот нос... Маленькая пуговка торчала на том месте, где этот нос должен был находиться.
Про лицо того, кто застыл на табуретке у стола с остатками ее батончика в руке, вообще было трудно что-то сказать: среди зарослей седой бороды блестели маленькие серенькие глазенки и красный носик. Росточком он был совершенно обижен и уступал даже своему коротконогому другу. Одет во что-то наподобие серого халата, из-под которого торчали штаны грязно-белого цвета, а на ногах – лапти. Эти лапти больше всего и развеселили Галку.
- Здрасте, - она озорно оглядела мужичков. – Я тут у вас заночевала. Дождь, знаете ли, застал. Спросить разрешения было не у кого, так что... В общем, прошу прощения за вторжение. Меня зовут Галя, - она протянула руку сидящему на полу и помогла ему встать. – А вы кто? Хозяева?
Сидящий у стола оправился от неожиданности быстрее своего друга, положил батончик, внимательно посмотрел на Галку и стал рядом с товарищем. Теперь они смотрелись совсем уж забавно – театр лилипутов и только! Галка не успела подумать про вымирание русской деревни. Ход ее мысли в этом направлении прервал бородатый.
- Кто мы? Как тебе сказать, дочка... – проскрипел он. – Настоящие хозяева на том свете уже, а мы – так... ну, вроде того.
- Так вы – бомжи?
- Кто? – переспросил бородатый. – Не знаю я никаких бомжей. Я – обычный домовой, кличут Митрофанычем, а вот он... Ну, отзовись ты, леший тебя возьми! Я все время забываю, как ты прозываешься?
- Я – брауни... – опять засмущался рыжий. – Это, видишь ли, тоже домовой, только английский.
«Батюшки! – ужаснулась Галка. – Одна, в заброшенной деревне, посреди леса, в бане с двумя сумасшедшими бомжами! И – голая!» А вслух поинтересовалась:
- Мне бы одеться...
- Конечно, конечно, дочка... – засуетился тот, кто назвался домовым. – Мы сейчас выйдем, одевайся. Вот только угощеньице твое прихвачу, - и он, подталкивая того, кто считал себя брауни, засеменил к выходу.
«Батюшки! – продолжала ужасаться Галка, судорожно одеваясь. – Справиться с ними я, конечно, справлюсь, но сама ситуация... Вот Юрка будет смеяться! Нужно побыстрее сматываться».
А под дверью баньки разворачивался интересный диалог, и она прислушалась.
- Напугал я, кажется, девку, - скрипел Митрофаныч. – Нехорошо-о... Так сразу – в лоб: «Здрасте, я – домовой, а это мой кореш, как там тебя? Ага, брауни»!
- Нехорошо, - согласился рыжий. – Это свою хозяйку я с удовольствием пугаю, а тут... Даже неудобно как-то. Посторонний человек, добрая, симпатичная девушка...
- А, согласился, наконец-то, что девка? А то – баба, баба... И точно – симпатичная... Волосенки черненькие, пышные. Точно – галчонок. Сама глазастая, губастая, грудастая...
- Ну, я бы не сказал, что грудастая...
- Конечно, ты же ее, старый развратник, на ощупь проверял... Как она, кстати, мягонькая?
- Наоборот, упругая вся, видать, спортсменка. У нас в Англии многие леди тоже спортом занимались – конкур, лаун-теннис, бадминтон...
- Не-а, я мягоньких любил... Надо будет узнать, куда она путь держит, да проводить, чтоб леший ненароком не обидел. Это по твоей части, а я по хозяйству займусь.
- Вот и я, - Галка поставила сумку на траву.
- Ужо собралась, милая? – нежно проскрипел Митрофаныч. – И куда же ты направляешься?
- В Терновку. Меня должны были встретить, но, видно, машина сломалась.
- Ага, сломалась, - рыжий сплюнул в сторону. – Сначала перепились все, потом передрались, как водится, а старуху, вообще, в спальне заперли. Мне ее даже жалко стало. Хоть и злюка, но все же человек, - он вздохнул. – Так что, ходить туда не надо. Я и то вот – ушел.
- А вы откуда все это знаете?
- Я же сказал, я – брауни, живу я там, домовым работаю, - усмехнулся рыжий. А потом спохватился: - Значит, это ты – борец с потусторонними силами? Значит, это тебя из города вызвали, чтобы выжить меня из дома? Вот это встреча! – он даже порозовел от возбуждения. – Ну, тогда разрешите представиться, - он расшаркался перед ней: - Пол Длинные руки, по-местному – Пашка, к вашим услугам. И как же, если не секрет, ты меня будешь выживать, то есть изгонять? Молитвы читать? Святой водой кропить? Или заклятья какие знаешь?
Галка стояла совершенно ошарашенная. Что это – сон? Галлюцинация? Может, угарного газа в баньке надышалась?
- Брауни, брауни,.. – повторила она. – Это что-то из английского фольклора?
- Вот-вот. Фольклора. Именно английского. А поэтому, мисс, вы явно не готовы к поединку.
- Да, - честно призналась Галка. – Я даже не знаю, кто такие брауни...
- Ну что ж, мисс, - Пашкин рот растянулся в довольной улыбке, от чего его кнопка-нос стал еще меньше. – Для вас я готов провести краткий экскурс в английскую демонологию. Брауни – одна из разновидностей фейри...
- Ладно, - Митрофаныч стукнул себя мохнатой ладошкой по колену. – Вы тут пока друг дружке сказки порассказывайте, а я пойду самовар поставлю. Ты, Галочка, оказывается, гость серьезный.
- Как ты думаешь, сколько ему лет? – спросил вдруг Пашка, провожая домового взглядом.
- Ну... Трудно сказать. Лет восемьдесят?
- Триста! – радостно сообщил Пашка. – Я по сравнению с ним – пацан. Мне всего-то сто восемьдесят. А он еще вашу Екатерину Великую с князем Потемкиным по местному имению шугал. Так, по молодости лет, потехи ради. И может про все ее родинки на срамных местах рассказать. Да ты не смущайся, это – жизнь... Ладно, я отвлекся... Так вот, мы, брауни, звезд с неба, конечно, не хватаем, не то, что некоторые. Особой силы в нас нет. Людям не вредим, если, конечно, нас не обижают. Заметь, никогда не лжем и соблюдаем чужие тайны. Но того же ждем и от людей. Не любим грубых и скупых. Ты – не та и не другая, чем нам с Митрофанычем и приглянулась. Вишь, Митрофаныч даже самовар побежал ставить. Понимаешь, нам достаточно было и плошки сметаны, но мы понимаем, откуда же ты возьмешь в дороге плошку сметаны? Что касается внешности, то сама видишь – не красавец я, но и не урод. Среди нашего брата встречаются и одноглазые, и однопалые, и вообще, безликие... Видишь, я тебе все честно о себе рассказал. Теперь хотелось бы послушать твой рассказ.
И Галке ничего другого не оставалось, как поведать Пашке о своей миссии.
- Да я их сначала не обижал, - ухмыльнулся он. – Даже интересно было. Новые люди – мать с сыном. Ей – под шестьдесят, ему – под сорок. Живут мирно. Но к нему раз в месяц какие-то люди приезжают. На двух машинах. Мужики и девки молодые. Мужики закрываются в комнате, а девки на веранде пьют шампанское. Мужики считают пакетики, очень много пакетиков, а потом деньги. Денег еще больше. Ну, а потом начинается – водка и все такое. Я, кстати, водку не люблю, я больше по пиву мастер... Твое пиво, к слову сказать, мне совершенно не понравилось, ну да ладно... Все эти бесчинства продолжаются два дня, потом гости разъезжаются, и все затихает до следующего раза. Сейчас как раз этот следующий раз и наступил. Я не против безобразий, сам был молодым. Но, сдается мне, в пакетиках тех что-то нехорошее. Однажды, один из мужиков такой пакет раскрыл и начал нюхать. Сначала озверел, да так, что его всем миром успокоить не могли, а потом и вовсе богу душу отдал. Его в лесочке ночью схоронили... Вот это мне и не нравится.
- А как это «нехорошее» выглядит? – насторожилась Галка.
- Белый порошок, на мел похожий. Может, толченые мухоморы, может поганки – не знаю, врать не буду.
- Я сейчас позвоню своему начальнику. То, что вы сказали – очень важно, - Галка взяла мобильник. – Этот порошок, действительно, нехороший. От него не только тот мужик погиб, но и миллионы других.
Пашка с уважением смотрел на телефон, но присутствовать при важном разговоре с этой маленькой коробочкой ему не довелось – мобильник Юрия Петровича оказался выключенным.
- Что же делать? – растерянно спросила Галка.
- Остается ждать, - философски заметил Пашка.
- Паша, а почему вы на Нину Степановну ополчились? – спросила вдруг Галка. – Ну, разбирались бы с мужиками, попугали бы их... Старуха-то причем?
- А с мужиками бесполезно. Откушавши водки, занюхав своими мухоморами, они ни на что не реагируют... А эту Нинку я просто разбудить пытался, чтобы она на ночные безобразия полюбовалась. Но, упившись шампанским, она на меня реагировала очень отрицательно. Это, во-первых. А во-вторых... Пашка замялся и задумчиво посмотрел на Галку. – Хорошо, раз уж начал рассказывать... Брауни не лгут. Понимаешь, перед той войной, что была в начале прошлого века...
- Первая мировая?
- Ну, наверное... Так вот, перед войной в доме было спрятано два клада. Небольших, но все-таки... Цепочки там разные, колечки, золотые монеты. Я их вроде как охраняю. Новые хозяева, когда начали ремонт левого крыла дома, один из них нашли. Им откуда-то стало известно, что кладов было два. Теперь ищут второй. Нинка, как-то подвыпив, проговорилась о нем мужикам. Теперь те тоже ищут. Понимаешь, она не сохранила тайну, а за это нужно наказывать. Знаешь, сколько на ней эльфийских меток?
- А что это такое – эльфийская метка?
- Знак на теле в виде татуировки или родимого пятна. Такими метками наказывают тех, кто не сохранил тайну, которую фейри охраняют. Так вот, Нинка теперь на жирафа похожа. Сама увидишь... Так что мои ночные попытки привлечь к себе внимание – дерганье за нос, за волосы, щекотка – это мелочи. Это, когда я в боггарта превращался...
- В боггарта?
- Ну, это тоже брауни, только злой.
Тут пришлепал Митрофаныч и позвал пить чай.
Галка так и не поняла, где проходил обряд чаепития. Они, вроде бы, вошли в избу, потом шли какими-то переходами. В итоге оказались в той же избе, но в не заброшенной, с паутиной и выбитыми окнами, а в чистенькой и уютной, с накрытым столом.
- Может, брусничной наливочки? – предложил Митрофаныч. – Ты, дочка, пожалуй, второй бабой будешь, которую я угощаю.
- А первой была Катька, - шепнул ей на ухо Пашка. – Ну, ваша императрица, я тебе говорил... Это, когда они с Митрофанычем уже замирились.
И Галка не смогла устоять против такой чести.
В разгар чаепития зазвонил мобильник.
- Прости, не мог ответить. Менты по старой дружбе припахали, пришлось в засаде посидеть, - голос Юрия Петровича прорывался откуда-то издалека. – Так ты еще не на месте? Чай в деревне пьешь? Хватит бездельничать!
Но, когда он выслушал Галкин рассказ о «пакетиках с мелом», его тон изменился.
- Слушай, тебе туда вообще соваться не надо. Возвращайся домой, я сообщу, кому следует, пусть разбираются. Твои свидетели подтвердят? Нет? Ну, понимаю, понимаю... И электричка уже ушла? Ну, сходи, тебя все-таки там ждут. Только осторожно. Помни, ты всего-навсего специалист по оккультизму. А я подъеду за тобой.
И «специалист по оккультизму» засобиралась в путь, предварительно расцеловав Митрофаныча в седую бороду. Пашка отправился сопроводить ее в дом, из которого она должна его «изгнать».
- Не нужно бы тебе туда ходить, - ворчал он. – Что, свидетели нужны? Ну, понятно. Смотри, если что, я буду рядом.
- Скажите, Павел, а как вы, английский брауни, оказались в наших краях? – этот вопрос давно вертелся у Галки на языке.
Они шли по едва заметной тропке, протоптанной, вероятно, двумя домовыми во время их походов друг к другу в гости. Пашка шел впереди. Коротконогий, длиннорукий, он очень смахивал на сбежавшего из цирка шимпанзе.
- Помнишь, в Крыму была война? – он повернул к ней лицо с огромными зелеными глазищами, и Галка сразу же забыла свои глупые мысли про шимпанзе. – Ну, англичане с русскими воевали?
- Крымская война 1853 – 1856 годов? – оказывается, Галка еще не забыла школьную программу истории.
- Наверное... Так вот, в английском корпусе был полковник Томас Тернер. Его ранили, и он попал в русский плен. За ним ухаживала молоденькая медсестра. Полковнику было тридцать, и он, естественно, влюбился в медсестру. Да так влюбился, что женился на ней. В Англию возвращаться не стал, обосновался в этих местах и из Томаса Тернера превратился в Фому Тернова. Отсюда и название деревни – Терновка. А я попал сюда вместе с полковничьими вещами, которые он выписал из Англии. Я тогда молодой был, любопытно мне было взглянуть на другую страну, посмотреть, как мой хозяин обосновался на новом месте, да и за порядком кто-то же должен наблюдать? Жили они хорошо, детишек много, но в основном девчонки. Сын был только один – Иваном назвали, но я его, чтоб своих корней не забывал, звал Джоном. Вот у Джона уже только один ребенок родился – Ник, ну, Николай по-вашему. Николай Иванович погиб в 1915 году на фронте.
- Первой мировой?
- Наверное... Умер и его отец, Иван Фомич, ему уже под шестьдесят было... Он-то и заложил клады. Для кого – не знаю. Эх, если бы не этот клад, махнул бы я сейчас в Англию родственников повидать...
- У брауни есть родственники?
- Обижаешь... Фейри – это целый народ, Тилвит-Тег называется. Ты сказки почитай английские... Слушай, - Пашка остановился так резко, что Галка чуть не налетела на него. – Ты ведь не замужем?
- Не-е-ет, - почему-то смутилась Галка, вспомнив баню.
- А хочешь замуж?
- Ну-у, как все...
- А приданое у тебя есть?
- Ну-у, как у всех...
- А хочешь, я тебе клад подарю? Будешь богатой невестой, а я с чистой совестью свалю на родину.
«Господи, почему же все так обеспокоены моим приданым? – мысленно возмутилась Галка. – Неужели я такая уродина, что людям кажется, будто замуж меня можно выдать только с приданым?»
- Нет, Паша, спасибо. Клад – это слишком шикарный подарок. А, кроме того, он находится в частном доме и юридически принадлежит его владельцам...
- Что? Этим уродам уже достался один, и что они с ним сделали? На ветер пустили, на эти самые мешки с толчеными мухоморами! А вы, мисс, на выданье, вам деньги аж никак не помешают.
- Митрофанычу поручите клад охранять, пока будете отсутствовать, - осторожно предложила Галка.
- Митрофанычу своих забот хватает, - уклончиво возразил Пашка. – А ты, девка, не кочевряжься. От подарков фейри не принято отказываться... Ну, не хочешь брать в доме, давай я его перенесу на нейтральную, скажем так, территорию.
- Я подумаю над вашим предложением, - сказала Галка и сама себе не понравилась
- Эх, девка, девка, - Пашка недовольно покачал головой, укоризненно глядя на нее своими странными глазами.
Остаток пути они прошли молча. Когда показались первые крыши деревни, Пашка, наконец, прервал молчание:
- Тебе – сюда, там недалеко дорога. Иди, борись со мной. Особо не бойся, я все время буду рядом, - и пошелестел по своей тропке.
Деревня оказалась такой же заброшенной, как и та, в которой она ночевала. А может быть, заброшенной еще больше. Здесь черные покосившиеся избы зияли провалами окон, а там хоть замки на дверях были. «Поместье» от окружающих изб отличали разве что размеры. Левое крыло, действительно, ремонтировали, но оно, отремонтированное, тоже производило мрачное впечатление, несмотря на свежевыкрашенные ставни и стеклопакеты в окнах. Возле дома стояли две иномарки. Значит, гости еще не разъехались, решила Галка и дернула ручку парадной двери. Но с парадного входа ее никто не ждал, дверь оказалась запертой, и на стук никто не ответил. Галка пошла в обход и, пока шла, ее не оставляло ощущение, что за ней следят. Отовсюду – из окон, из-за деревьев, из зарослей малины, наползавших с двух сторон на тропинку. «Хорошо, если это Пашка», - подумала Галка.
Вот веранда... Вероятно, именно здесь не переносящая вмешательства потусторонних сил Нина Степановна предавалась земным радостям. Вот ступеньки и вход... Ручка двери плавно опустилась, и Галка вошла в коридор.
«Какая странная тишина», - пронеслось у нее в голове, и она потеряла сознание от сильного удара сзади по той же голове.
Вернувшись в сознание, она обнаружила себя лежащей на полу в большой комнате со связанными руками и ногами. Голова противно гудела. Слева стоял стол, справа полукругом расположилось пять мужиков и столько же женщин. Расположились довольно забавно: мужики сидели на корточках, склонившись над ней, а женщины стояли сзади. «Как будто для группового фото собрались, со мной на переднем плане», - подумала Галка.
- Ага, оклыгала, - обрадовался тот, что сидел в головах. На вид ему было лет сорок. Галка запрокинула голову, чтобы получше его разглядеть. Седоватый с узким лицом, голубая футболка, черные джинсы и – вонючие носки. Чтобы избавиться от их запаха, Галка вернула голову в прежнее положение.
- А я уж подумал, что Кирпич ее замочил, - тот, что сидел в ногах, произнес это с явным разочарованием.
- Ладно, посадите ее на стул, - голос принадлежал узколицему. - А вы чего тут столпились? – рявкнул он на задний план группового фото. – Быстро собираться! Скоро будем сваливать. Вот только поговорим с девчонкой.
И композиция распалась. Женщины гуськом покинули комнату. Галку водрузили на стул. Она огляделась. Три окна, бледные обои, большой стол заставлен пустыми бутылками и остатками закуски.
- Ты не озирайся, в глаза мне смотри, - узколицый придвинул стул и сел напротив нее. – Значит, ты и есть этот знаменитый экзорцист из сыскного бюро, которую так ждет хозяйка? Что-то слабо верится. А может, ты не домовушку собираешься изгнать, а нас? А, сыскарка? Дай-ка мне ее мобильник, - он проверил входящие и исходящие звонки. – И кому же ты звонила сегодня утром? Что это за Юрий Петрович? Шеф? А он тебе зачем через час звонил? Ты посмотри – десять минут говорили! О чем? Последние инструкции по борьбе с барабашками давал? А где ты была этой ночью? Тебя еще вчера ждали. Почему только сегодня к полудню появилась? Что, по окнам заглядывала? Что, соплячка, слишком много вопросов задаю? Ну, детка, это только начало... Ты, действительно, можешь этого гоблина подчинить или это бред старой дуры?
- Не оскорблял бы ты мою мать, - промямлил краснорожий толстячок, стоящий возле стенки.
- Твою мать,.. – узколицый сделал выразительную паузу. – Твою мать я не оскорбляю, я просто называю вещи своими именами. Зачем она ее вызвала? Твоя мать... именно она пригласила сюда эту настырную дурочку и как раз в тот момент, когда пришел товар. Ну, с матерью ты сам разберешься, объяснишь на чьи бабки она живет, шампанское жрет. Или ей, старой дуре, я еще раз подчеркиваю – старой дуре, сокровища рассудок совсем помутили? Так пусть она забудет про второй клад. Линда!.. Где Линда?
- Так ведь ушла со всеми, - отозвался кто-то сзади Галки.
- Как – ушла?! Линда, разве «все»? Давайте ее сюда! – он достал из кармана маленькую коробочку, открыл ее, насыпал между большим и указательным пальцем левой руки щепотку белого порошка, а затем поочередно двумя ноздрями втянул ее носом.
«Ага, вот почему он такой взвинченный, вот откуда такая бессвязная речь», - подумала Галка.
Между тем в комнату вошла высокая худая рыжеволосая женщина. Галка обратила на нее внимание еще тогда, когда только открыла глаза. Бывают же на свете такие рыжие, помнится, подумала она тогда. Женщина держалась подчеркнуто независимо и на своих товарок походила мало.
- Вот, Линда, познакомься, - узколицый поднялся со стула. – Это – твоя коллега. Ее... – он оглянулся на толстячка, - ее его мать вызвала. Не знакомы? Хочешь пообщаться?
Женщина пожала плечами, но подошла и заняла стул напротив Галки.
- Ты хоть знаешь, милая, во что впуталась? – спросила она низким грудным голосом. – Поиски кладов, борьба с фейри, которые их охраняют, - это не девчачьи забавы, это тебе, даже, не парней из соседнего класса привораживать. Вы, нынешняя молодежь, книжек уже не читаете, а зря. Про клады Джона Тернера давно уже написано. Или все-таки прочитала? И подумала, что самая умная? А тут еще сама хозяйка приглашает... Ты хоть знаешь, кто такие фейри?
- Конечно, знаю, - неожиданно для самой себя произнесла не проронившая до этого ни одного слова Галка. Ну, и в самом деле, что это она молчит, как дура? – И про фейри знаю, и про Тилвит-Тег, и про брауни, и про боггартов...
- Это уже интересно, - женщина подняла одну бровь. – Не обижайте ее пока, - обратилась она к узколицему. – Забавная девочка. Она мне может понадобиться. А пока отведите ее к старухе, пусть пообщаются.
Галке развязали ноги и по длинному коридору провели в небольшую комнату. За ее спиной клацнул замок, и Галка огляделась. Большую часть комнаты, пропахшей перегаром, занимала кровать, на которой посреди подушек возлежала массивная спящая женщина. Шторы были опущены, но и в полумраке Галка разглядела, что лицо старухи обезображено большими родимыми пятнами.
«Так вот они какие, эльфийские метки», - подумала Галка, но тут сбоку от нее послышался шорох, и откуда ни возьмись появился Пашка. Он приложил палец к губам и шепотом произнес:
- Пусть пока поспит. Видела Линду? Этой штучке ты, девка, в подметки не годишься. Вот с ней и побороться интересно... Сейчас, кажется, все и начнется. Они серьезно приготовились, даже оборудование специальное привезли... Знаешь куда можно завлечь брауни? Вот видишь! А у них эта штука есть – большой такой сосуд из венецианского стекла. Где они его по нынешним временам раздобыли, ума не приложу. Линда попробует специальным заклятьем для призвания фейри загнать в него меня. Чтобы потом, значит, я, расслабленный и покорный, им клад показал. Похоже, баба разбирается в том, что делает. Попробую справиться сам, но, если вдруг что, если я начну поддаваться ей, я дам знак, и ты будешь читать вот это, - он протянул ей клочок бумажки. – Это заклинание, отгоняющее фейри от клада, который они охраняют.
- У меня руки связаны.
- Ах да, я сейчас, сейчас...
Но, прежде, чем развязать ей руки, Пашка засунул бумажку глубоко в карман ее джинсов.
- Павел, не увлекайтесь, - прошипела Галка, вертясь в кресле.
- Ладно, это я так, по привычке, - хихикнул Пашка. – Давай я тебе руки так свяжу, чтобы и веревка была на месте, и ты могла в любой момент освободиться.
- Можете раздобыть мне телефон? Не обязательно мой, лучше чужой. Мне очень нужно позвонить, - попросила Галка, поудобней устраиваясь в кресле.
- Раз плюнуть, - кивнул Пашка и исчез.
- С кем это вы там шепчетесь? – раздался голос с кровати. – И что вообще здесь делаете? Кто вы?
- Я Галина Сергеевна из сыскного агентства. Мы с вами позавчера по телефону разговаривали... А вот что я здесь делаю, я бы хотела узнать у вас, - Галка продемонстрировала Нине Степановне связанные руки.
- Ах, это все Валентин! – заохала Нина Степановна. – Он, знаете ли, такой подозрительный...
- Валентин – ваш сын?
- Нет, что вы! Мой сын – мальчик интеллигентный. Его Иваном зовут. Разве вы еще не познакомились? Хорошо, я вас ему представлю... Хотите шампанского? Нет? Жаль... А я выпью.
«Что и бабка на кокаине?» - Подумала Галка, а вслух спросила, и получилось довольно резко:
- Так я слушаю вас, Нина Степановна. Вы же меня зачем-то вызвали? Не шампанское же пить?
- А разве вам Иван не звонил о том, что мы отменяем заказ? Нет? Забыл, значит, мальчик, замотался. Зря вы приехали... Но мы вам компенсируем затраты. Валентин, знаете ли, экстрасенса привез. Сегодня они этого лешего или домового, или... как они его там называют... сегодня они его поймают, и он сам покажет, где клад...
- Какой клад?
- А, такой, знаете ли... – тетка в кровати неопределенно поводила руками. – Камешки разные, цепочки-колечки... Хотите шампанского? Нет? А я выпью...
- На телефон, - непонятно откуда вынырнувший Пашка засунул ей в карман джинсов мобильник.
- Да не щекочись ты! – опять не выдержала Галка. – Стыдно, такой взрослый, а хулиганишь!
Пашка хихикнул и исчез.
- Ну, как, не скучаете? – в замке щелкнул ключ, и в дверь заглянул стриженый малый.
- Витя, она все время с кем-то разговаривает, - пожаловалась ему Нина Степановна и... захрапела.
- У-у, старая алкоголичка, - прошипел парень, но заинтересовался: - А может, у тебя, дорогуша, еще один мобильник имеется? Тебя же не тщательно обыскали... Ну, сейчас мы это исправим, - и он, сладко улыбаясь, направился к ней.
«Кумадэ в переводе – медвежья лапа, - когда-то объяснял им тренер. – Прием очень простой, но серьезный. Не рассчитав силу удара, можно запросто убить противника. Бить нужно одновременно двумя ладошками по ушам – мягко, но резко».
Этот прием они отрабатывали только на манекене, и, потихоньку освобождая руки, Галка немного волновалась. Но – получилось! Тот, кого звали Витей, всей своей тяжестью рухнул на нее. Галка с трудом сбросила с себя его тело, пощупала аорту – живой, но часа полтора поспит. Эх, кто же из них Кирпич? Найти бы его... И она снова устроилась в кресле.
Минут через пять Витино отсутствие заметили в комнате, и в проеме двери появился узколицый Валентин и краснорожий Иван. Иван сразу направился к матери, не обращая внимания на распростертого на полу Витю, а Валентин оценивающе смотрел на Галку.
- Что здесь произошло? – спросил он сквозь зубы.
- Вошел и упал... – Галке вдруг захотелось устроить истерику. – Вы тут что, все поперепились? Развяжите мне руки! Сборище сумасшедших алкоголиков! Я жаловаться буду! Я номера машин запомнила!
Последняя фраза была явно лишней, и Валентин подтвердил это:
- С номерами ты зря, не нужно было их запоминать. Теперь даже не знаю, что с тобой делать... Иван, давай вынесем этого придурка. Опять, наверное, передозировка.
Они вынесли Витю, и дверь снова закрылась на ключ.
- Ловко ты с ним, - на этот раз Пашка вынырнул откуда-то из-за кресла. – Хлоп в ладошки – и мужик лежит.
- И так будет с каждым, кто полезет меня лапать, - мрачно проинформировала Галка, - Слышали, Павел? Они меня убить, наверное, хотят.
- Ну-у, - протянул Пашка, - Такую, как ты, убить сложно. А вот меня, кажется, серьезно хотят в этот стеклянный горшок посадить. Слышишь, Линда начинает заклинания читать? Бумажка при тебе?
- Покараульте дверь, мне позвонить нужно, - она снова выпуталась из хитроумной Пашкиной петли и достала мобильник.
- Я уже еду, - доложил Юрий Петрович. – Продержись еще часок. Со мной бригада ребят из СОБРа, но это неофициально. Попросил в порядке взаимовыручки. Сама понимаешь, наркотики дело серьезное, не нашей компетенции, да и территория чужая. Чтобы все оформить по правилам, неделя уйдет... Ну, держись, мы уже скоро.
Галка слушала Юрия Петровича, а сама наблюдала за Пашкой. С ним происходило нечто странное. Он напрягся и дрожал мелкой дрожью, периодически поеживаясь.
- Слушай, я клад перепрятал. Теперь ты его обязательно должна забрать.
- Паша...
- Замолчи! Не имеешь права отказываться... На выезде из деревни слева стоит заброшенная часовня. Слева от входа поднимешь угловую плитку на полу и заберешь коробку... Черт! Как же она меня достала! Ну, ладно, вы ждете брауни, а получите боггарта... Когда крикну «Читай!», начинай читать записку. Прочти три раза.
Он вдруг стал еще меньше ростом, сгорбился, а когда повернулся к ней, Галка ужаснулась. Его красивые глаза налились кровью, изо рта торчали длинные желтые клыки, лицо окружили жидкие грязные космы. Оскалившись в улыбке, он исчез. И тут же со стороны большой комнаты послышался женский визг, грохот падающей мебели и – выстрелы.
«Читай!» Она не услышала, она почувствовала этот голос внутри себя.
Галка судорожно достала скомканный клочок бумажки и расправила его на коленях.
- Заклинаю вас, духи семи сестер, имена которых – Лилия, Ресталия, Фока, Фола, Африга, Джулия, Венулия, - Галка с трудом разбирала каракули. – Заклинаю вас именем Иисуса Христа и его Святой Матери...
- Что вы там все бормочете? – раздался вдруг голос с кровати. – Шампанское будете? Да? Странно... Ну, ладно, сейчас налью и вам... Что там за шум? Опять молодежь веселится... Ах, молодость, молодость...
Три раза отчитав заклятье, запрещающее фейри приближаться к кладу, Галка залпом осушила грязный бокал с шампанским и сама налила себе еще.
Под бормотание старухи о том, что шампанское пьют глотками, что шампанское – это не водка, Галка думала, успел ли уйти Пашка, когда его выпустили из стеклянной банки, и куда он увел искателей клада?
Оказалось, что далеко он их не увел. Так, с бокалом шампанского в руках, ее и застала компания кладоискателей, ввалившаяся в комнату старухи.
- Это ты ее развязала? – Валентин направился к старухе. – Нет? А кто? А-а, вот Инка, и твой мобильник... Как же он здесь оказался? Последний звонок двадцать минут назад. Ну что, дорогуша, теперь ты умрешь. Кирпич, отведите ее в лес и убейте, там и заройте рядом с Толяном, ему не скучно будет. Линда, она тебе не нужна?
- А ты, девочка, не так проста, как кажешься, - Линда вертела в руках клочок бумажки. – Это же надо! Пока я уродовалась, отправляя этого грязного боггарта за кладом, она всячески отговаривала его туда идти...
- И переплюнула тебя, - бросил Валентин.
- Ну, что ж, в этот раз не получилось, получится в следующий, - спокойно сказала Линда. – Убейте ее... Не люблю конкурентов...
- Кирпич, выполняй! – рявкнул Валентин. – И сматываемся, не нравится мне этот звонок, - Кирпич что-то прошептал ему на ухо. – Да делайте с ней, что хотите. Только быстро, и чтоб она не орала.
«Так вот кто Кирпич – шкафообразный, неповоротливый... С тобой много хлопот не будет, - думала Галка, идя по тропинке в лес. – Главное, подальше уйти, чтобы твоих, Кирпич, воплей не услышали, а вопить ты будешь громко. Интересно, какой рукой ты меня треснул? А с этим худощавым придется повозиться... Еще удирать начнет, гоняйся за ним по лесу...»
До леса оставалось метров тридцать, когда Кирпич подал голос:
- Ну что, хорошая наша, может, здесь и начнем? – спросил он, расстегивая штаны. – В лесу, знаешь, комаров полно, клещей разных... А мы потом тебя туда отнесем...
- Не-а, - заупрямилась Галка, ожидая, когда штаны наконец расстегнутся. – Я с ним сначала хочу... Иди сюда, тощенький.
- Ну, ты даешь... – у Кирпича отвалилась челюсть, а тощий, ухмыляясь, подошел к ней. От него воняло потом и дорогим одеколоном.
Все просто, как на тренировке. Тычок в горло и ребром по загривку. Теперь тощий будет долго отдыхать.
- А сейчас, Кирпич, твоя очередь, - Галка поманила его пальцем. – Ты, сволочь, какой рукой меня вырубил?
- Ну, ты даешь... Я тебя сейчас... – на этом словарный запас Кирпича иссяк, и он полез за пистолетом.
Она отобрала у него пистолет, потом сломала ему правую руку – этой рукой он доставал пистолет, значит, был правшой и бил правой. Потом оглушила, чтобы не орал.
- Ну, ты даешь... – из-за спины вынырнул Пашка. – Ну, знаю я бокс, ну, - шоссон, французы так дерутся. Но такое... Вернусь из Англии, научишь?
- Научу, пошли к дому. Кажется, наши приехали. Юрий Петрович маски-шоу привез. Занятно будет.
В доме уже вылетали стекла, визжали девки, а по тропинке бежал Юрий Петрович.
- Ну, давай, - Пашка протянул руку. – Заезжай как-нибудь годика через два. И про часовню не забудь... Что-то я еще упустил... А, да! В будущем остерегайся Линды. Она – баба серьезная. Так мною вертела! Если бы не ты – мне хана. В общем, спасибо.
- Ну, Галка, ты молодец! – Юрий Петрович включил зажигание. – Ты знаешь, сколько кокаина собровцы взяли? Около восьмидесяти килограммов! Вот это работа! А то разные призраки, информационные поля... Пусть теперь ребята думают, как это оформить. Они, кстати, тобой заинтересовались, к себе зовут. Я отказал. Из пятерых мужиков ты троих завалила... С остальными сама справилась бы?
- Из остальных только Валентин оставался, Иван не в счет. Справилась бы...
- Ну, ты даешь!
По-видимому, сегодня эта фраза стала самым популярным комплиментом у окружающих ее мужиков.
- Остановите на минутку возле часовни, - попросила Галка.
- Ну, конечно, понимаю – нервы, - Юрий Петрович плавно остановил машину. – Но зачем же в часовню? Кустов вокруг сколько...
Она скорчила ему страшную гримасу и начала продираться сквозь кусты к часовне.
Дверь таинственно скрипнула, и Галка ступила в прохладную мглу. Плитка поддавалась с трудом, и она сломала ноготь.
- На, подковырни, - Пашка протянул нож.
- Паша, вы хоть как-то предупреждайте, когда появляетесь...
- Не обижайся. Смотри, какие цацки... Нравятся?
В небольшой шкатулке лежала куча драгоценностей – золотое и серебряное колье с изумрудами и сапфирами, золотые и серебряные сережки, перстеньки...
- Паша...
- Нет, ты скажи, нравятся?
- Конечно, - и она поцеловала его
- Ну-ну, - смутился брауни. – Носи или продай, как хочешь. Только никому не рассказывай, откуда это все.
- А как же...
- Ну, ладно, расскажи своему Юрке. Только придется расплачиваться – получишь эльфийскую метку. Но я постараюсь, чтобы она была красивой, - Пашка рассмеялся, хлопнул ее по плечу и исчез.
- У тебя что, запоздалый приступ медвежьей болезни? – иронично зыркнул на нее Юрий Петрович. – А это что?
И Галка поведала ему про некоего старичка, который давеча рассказал ей местную легенду о кладе, зарытом в часовне. Вот она и решила проверить...
- Не тот ли это клад, про который бубнила пьяная старуха? – подозрительно поинтересовался Юрий Петрович. – Ну, да ладно, собровцы это и восприняли, как пьяный бред. Все, я тоже забыл про эту шкатулку. Поехали.
Только он тронулся, Галка схватилась за грудь.
- Что, сердце? – Юрий Петрович остановил машину. – Погоди, погоди, где-то у меня валидол был...
- Нет, это не сердце... Что-то запекло под левой грудью. Простите... Вы не посмотрите, что там? – и Галка, задрав футболку, продемонстрировала ошарашенному Юрию Петровичу свою грудь.
- Дубовый лист, - растерянно произнес он. – Татуировка... Свежая... Когда ты успела?
- Руками не трогать! – завизжала Галка, хохоча, запахивая свои прелести. – Я щекотки боюсь! Поехали!
И Юрий Петрович резко нажал на газ.