ПОСМОТРИ НА МЕНЯ
- Алле... привет…
- Привет. Ты где?
- В лесу… – Алина устало посмотрела на дорогу, приняла вправо и припарковала автомобиль на обочине, почти уткнувшись бампером в поросший желтым мхом березовый пень. – Я дико устала…
- Ты выяснила?
- Почти… - девушка переключила дальний свет фар на ближний, и с нескрываемым раздражением посмотрела на свое отражение в зеркале заднего вида. – Мне нужно встретиться с ним. Я кажется поняла, где искать…
- Я же дал координаты? – Голос в трубке вещал низким властным баритоном. В нем отчетливо проступала холодная нотка испаряющихся на глазах остатков терпения.
- Ту не все так просто… Я выезжала но дороги… Те что вы указали на карте их попросту нет. Там целый район… ни кто не живет, все заросло.- Алина достала из сумочки розовый портсигар (пластиковая коробочка инкрустированная стазами «Сваровски» с изображением бабочки – большого махаона), дрожащей рукой вытащила узкую сигарету и прикурив от души затянулась, затем задержала дыхание, посмотрела в сторону убегающей в темноту дороги, выпустила облако дыма и снова затянулась. В машине тихонько играл шансон. Старые композиции семидесятых, восьмидесятых. Алина поправила блютуз-гарнитуру, удачно спрятавшуюся в ушной раковине аккурат за правой сережкой и опять посмотрела на свое отражение в зеркале. – Так вот, мне удалось выяснить, что в Мишкином урочище, это примерно в двадцати километрах от места которое вы указали в качестве ориентира, живет отшельник, старец Игнат, вроде. К нему иногда местные ездят совета испросить… Я полагаю, что именно он и есть наш объект. Я почти уверена, по описаниям сходится.
- Почти уверена…? Почти? Мы уже делали аэрофотосъемку района. Там пусто… Ты ищешь возле точки «MД», но там его быть недолжно. Мы условились… Это место очевидно и… Его там быть не должно. Твоя задача быть в восемнадцати километрах южнее Березовки… южнее. Я трачу на этот проект по шестьдесят тысяч евро в месяц, я устал от этих новых…. – Голос на том конце стал дребезжать и последнее, что Алине удалось разобрать, были слова – результаты…
- Результаты – с досадой повторила девушка и вытащив из уха гарнитуру швырнула ее на панель. – Результатов он хочет… мудила. А я можно подумать не хочу. Мне можно подумать нравится, бл...ь, не спать сутками… мне нравится, су.а, жрать в придорожных забегаловках… Я не помню, когда ванну нормальную принимала последний раз…
Из-за усталости и досады, ее глаза наполнили слезы. Алина еще раз выругалась, и переключив свет фар с ближнего на дальний вышла из машины.
Ночью в лесу дышалось необычно легко. Грудь буквально раздувало от переизбытка кислорода замешанного на мятном послевкусии дорогого табака. Стоял август, точнее самое его начало, но погода скорее напоминала о неминуемо надвигающейся осени. Было довольно зябко. Захотелось закутаться в плед и забиться в какой-нибудь угол с любовным романом и чашкой горячего шоколада. Алина посмотрела на дисплей своего видавшего виды «айфона» – час двадцать пять. Связь неуклюже барахталась на уровне одной, то исчезающей, то появляющейся полоски. Об интернете можно было даже не вспоминать.
Странно, но ветра практически не был. За последние несколько дней Алина привыкла к нему, как к некой неизбежности. Скрип сухостоя, яблоки то и дело падающие на крышу авто, и прическа… Постоянно взъерошенная прическа. Голову приходилось расчесывать по несколько раз в день. А тут… Ветра практически не было. Огромные корабельные сосны, угрюмо возвышающиеся по краям дороги, стояли как каменные изваяния. Алина докурила и выкинула окурок, предусмотрительно наступив на него подошвой своих итальянских лодочек.
- Нужно переобуться – подумала девушка и поежившись залезла обратно в теплый салон своего авто. Дав задний ход, она аккуратно отъехала от березового пня и вырулила на середину дороги. Машина медленно поплыла вперед, временами слегка пробуксовывая в песке.
Через несколько минут, плавно скатившись под гору, Алина въехала в туман. Это был неожиданно и странно. Густой как стакан парного молока он, буквально проглотил красного «жучка», моментально спрятав автомобиль от всего остального мира. Девушка в жизни не видала ни чего подобного. Она даже не могла представить, что бывает настолько густой, плотный и «вещественный» туман. Фары не справлялись, дорогу было возможно различить разве что в полутора метрах впереди.
- Подъем, спуск, длинная прямая и поворот налево… – как заклинание повторяла девушка, пытаясь не потерять ориентацию в пространстве – спуск, длинная прямая и поворот налево. Спуск, длинная прямая…
Проехав, а точнее прокравшись еще метров сорок, Алина вынуждена была признать свое поражение. Ехать дальше в этом безумии было нельзя. Снова остановив машину и закурив, девушка отыскала в бардачке фонарь и вылезла из машины.
- Нужно осмотреться. Я как ежик в тумане. – Алина нервно хохотнула и сделала несколько уверенных шагов в ту сторону, где по ее мнению должна была быть обочина.
Странно, но вместо того, чтобы увязнуть в песке и гравии Алина почувствовала под ногами асфальт (металлические набойки несколько раз отбили привычный городской жительнице «фокстрот»). Асфальт, совершенно нормальный, притом по ощущениям, недавно выложенный. Какое-то тревожное чувство, еще не страха нет, но беспокойства, моментально, в секунду подкатило к самому горлу, застряв вполне ощутимым комком где-то в верхней части трахеи. Стало больно дышать. Алина развернулась к автомобилю и…
Машины не было! Она исчезла…! Нет, не так, как исчезают кролики в шляпе безумного фокусника, просто густой туман, забрал, утащил в свои недра автомобиль. Моментально, без шума и пыли! Рефлекторно кинувшись в сторону своего «жучка» Алина пробежала метров десять и остановилась. Автомобиль, который совершенно, однозначно должен был остановить ее движение на третьем, четвертом шаге… растворился. Исчез. Исчез и свет фар… точнее здесь, в тумане, складывалось ощущение, что этот приглушенный свет льется на девушку сразу со всех сторон. Сердце забилось в бешеном ритме. Под ногами все еще был асфальт. Алина рванула в другую сторону, но через несколько метров снова остановилась, не добравшись до желанного препятствия…
- Не паниковать… не паниковать! – Девушка с силой ущипнула себя за локоть, так что расцарапала его ногтями в кровь. – Бл..ь…
Мантра не сработала. Паника как огромный паук уже заплетала в черную паутину сердце, которое пока еще не могло определиться уходить ли ему в пятки или выпрыгивать из груди.
-Шшшшшш – разнеслось по округе, отчаянно остервенелое шуршание листвы. Листики редких березок и дубов, то тут, то там проглядывающих меж могучих стволов величественных сосен в один миг «заиграли» растревоженные порывом ветра. Холодного ветра. Лес ожил. Деревья, еще недавно стоявшие в почетной тишине, пустились в распев скрипучими стволами разыгрывая какую-то ирреальную симфонию из репертуара ночного леса.
Еще мгновение и туман растянуло ветром, притом за пару секунд. Девушка стояла посреди гравийной дороги у самой ее обочины. Каблуки итальянских лодочек утопали в песчано-гравийной смеси, которой у нас по обыкновению засыпают дороги, когда в них нет уже острой необходимости. Осмотрелась. Автомобиль был метрах в тридцати позади. Все также стоял, освещая дорогу дальним светом фар.
- Нужно высыпаться… Так и разрыв сердца недолго получить.
Дойдя до автомобиля на цыпочках и одном дыхании, Алина наконец смогла выдохнуть или вдохнуть. На этот счет у организма было свое виденье скорее из области клинической психиатрии нежели физиологии. Поборов в себе желание немедленно впрыгнуть в машину девушка достала еще одну сигарету и прикурив облокотилась на бампер. В светлой голове столичной журналистки все отчетливей назревало осознание простого факта, что ни какие деньги не компенсируют такой режим работы. Подтверждением сему служило изрядное количество седых волосков пробивающихся средь густой брюнетистой шевелюры двадцати семи летней молодой женщины, не отягощенной семейными трудностями и хозяйственными проблемами.
- А вот и связь пропала, совсем – уныло констатировала девушка, обреченно посмотрев на значок доступности сети. – Нужно ехать. Напоследок, осмотревшись по сторонам, Алина с удивлением отметил, что вокруг стало как-то светлее. Притом светлее не от фар или растворившегося тумана. Складывалось ощущение, что звезды на небосклоне стали светить ярче. Прямо над головой во всей своей непостижимой грации красовалась полная луна. Немного правее, вальяжно прогуливалась по небосводу Большая медведица. Девушка даже смогла отчетливо разглядеть по обочинам цветущие заросли кипрея. Небольшие розово-красные озерца цветов в лунном свете казались лужицами крови, а сама грунтовка стала подобно надрезу скальпеля на тонком теле хвойного леса.
- Все, хватит – четко и вслух произнесла журналистка, выкинула недокуренную сигарету и с силой дернула ручку водительской дверцы. Жучок пронзительно пискнул и моментально защелкнул замки…
- Твою же мать… – Алина снова дернула дверцу, но в этот раз «глазастый» не снизошел даже до звукового сигнала. –Не… нет… нет! Этого не может быть…
Фары по-прежнему горели, двигатель работал, и все это вкупе означало, что ключ все еще был в замке зажигания, а значит захлопнуться ее маленький немецкий друг просто не мог.
Алина обошла автомобиль и попыталась открыть дверцу пассажирского сиденья, безрезультатно. Две задних двери и багажник также остались непреступны.
- Черт…черт - Алина опустилась на корточки возле заднего колеса и снова вытащила портсигар. За шесть лет работы в журнале ей конечно приходилось бывать в разных переделках, но вся эта потусторонняя хрень, определенно выводила из себя
– И что теперь? Ночевать здесь в надежде, что кто-то меня сутра найдет. Идти обратно, хотя до трассы километров двадцать а до поселка… Вперед. Куда вперед? – Мысли путались. Сигарета догорела, практически моментально, не принеся ни удовлетворения, ни ответа на вопрос.
- РАЗБЕЙ ОКНО… – тихо так, словно на ушко, прошептал детский голосок, похожий на… голос Кати, сестренки Алины, но наверное более печальный и мелодичный…
- А эта мысль, спасибо… – машинально поблагодарила девушка, потом поднялась и… ЗАОРАЛА. Заорала так, что из кустов сорвавшись с гнезд, взмыли ввысь глухари в радиусе трех, а то и четырех километров.
- Ааа, ааа… бл..ь… бл..ь, бл..ь! – Алина пробежала несколько метров по дороге в направлении движения, и застыв медленно развернулась. Все было, как и прежде: лес, машина освещающая фарами дорогу, даже ветер все также заставлял скрипеть сухостой.
На лбу проступила испарина. Сердце билось через раз, оно словно боялось выдать свое присутствие. – Бл..ь! Я с ума сойду… Что за хрень здесь происходит! - Кто здесь…?
Алина выкрикнула своей вопрос, но он погас, оставшись без ответа. Девушка нашла в себе силы сделать шаг по направлению к машине. Сперва один, потом еще один. На этот раз путь давался ей еще трудней. Те же тридцать метров, та же самая дорога. На полпути Алина заметила что-то блестящее под ногами в песке. Присев на корточки она подняла монетку. Грязную монету. Один рубль. Старый советский… юбилейный. Он был присыпанный пылью и поблескивал в свете все еще работающих фар. Секунду поколебавшись, Алина перевернула монету и увидела... Пионера… точнее девчонку с пионерским горном. И надпись: - Пионер всем ребятам… и затертое слово
– Пример – машинально закончила Алина и посмотрела на машину…
- ПОИГРАЕМ В ПЯТНАШКИ? – Метрах в десяти, между машиной и Алиной стоял… висел, витал чуть не касаясь земли силуэт. Темная тень размером с ребенка… подростка. – Я ЛЮБЛЮ ИГРАТЬ В ПЯТНАШКИ…. Я ВОЖУ…
Тень рванула в сторону девушки и замерла в трех метрах от нее.
Медленно, словно обводя черты простым карандашом тень обрела объем и содержание. Бледное лицо… темные впадины глаз и мертвецки синие губы. Девочка стояла напротив Алины сжимая в руках охапку ярко красных цветов иван-чая.
- Ты не любишь играть? – детский девичий голос был полон предосудительного удивления. – А Я ЛЮБЛЮ…
Поселок городского типа
Николай заглушил двигатель и наконец, смог вылезти из своего BMW, за рулем которого провел практически без перерыва последние семнадцать с половиной часов. Вид у него был весьма потрепанный: помятый костюм, в котором лишь искушенный зритель мог разглядеть «Canali» за полторы тысячи евро, такая же рубашка с оторванной у воротника пуговицей и запыленные лакированные ботинки. Николай терпеть не мог неожиданные командировки, тем паче не любил когда его закидывали в подобные, богом забытые места. Вместе с тем, начальство не разделяло его взгляды и с завидной регулярностью выдавало задания, зачастую неожиданно, не дав толком подготовиться.
Так было и в этот раз. В два часа ночи на телефон просто пришло СМС и старший следователь «особого отдела» прямо из клуба «Токси» (кстати один из самых лучших стриптиз - клубов Москвы), как говорится «не срамши, не жрамши» прямо от «станка» отправился в путь.
Дорога выдалась не из приятных. От Москвы до Нижнего сплошной ремонт дорог, движение в одну полосу за угрюмой вереницей «большевиков». В Нижнем Новгороде удалось пообедать, в придорожной забегаловке, там же на почту пришла разнарядка. Предстоящая работа в купе с пережаренными на прогорклом масле пельменями вызвали у Николая острый приступ изжоги.
В последнее время руководство не баловало старшего следователя интересными заданиями, теми которые могут привести к наградам, почету и возможно очередному званию. Вот и новое поручение было из разряда вызывающих головную боль, сонливость и усмешки коллег по отделу.
Как бы там ни было, в город Николай прибыл по расписанию, точнее к сроку который сам себе и определил. Машину пришлось припарковать возле здания поселковой администрации, поскольку именно у этого приземистого двухэтажного домика была мало-мальски оборудованная парковка. В остальных местах дорога и прилегающая к ним территория напоминали скорее траншеи Сталинграда в момент ожесточенных боев, нежели улицы современного районного центра.
Так вот, выйдя из машины и сделав всего с десяток шагов в сторону тротуара, который к слову ни чем не отличался от проезжей части, Николай умудрился вляпаться в уже подсохшую коровью лепешку и провалиться по щиколотку в лужу, непонятно откуда нарисовавшуюся посреди остатков сухого асфальта.
До опорного пункта полиции предстояло пройти пару кварталов. Городок или городское поселение Рыбино, нужно прямо сказать поражало своей провинциальностью. У неподготовленного к российским реалиям туриста могло сложиться впечатление, что он провалился на сорок – пятьдесят лет в прошлое. Плакаты (выгоревшие и кое-где разрисованные граффити) – «Слава КПСС» и «Вперед к светлому будущему» были здесь на каждом шагу. На домах (причем как одноэтажных избушках, так и пятиэтажных коробках застройки 1960 года) висели разнообразные барельефы деятелей коммунистической партии советского союза. Магазины скорее напоминавшие поселковые сельпо начинали работу с семи тридцати, при этом все как один стояли закрытые, хотя на часах уже была половина десятого. Людей на улице практически не было. Попалась мамаша перебегающая дорогу с коляской на руках, трое мужиков средних лет в спецовках с загадочной надписью «горснабтехбытпром» и занимательного вида дворник с родимым пятном на пол лица и густой седой шевелюрой туго затянутой в хвостик. Еще проехало несколько машин. По большей части классика, но также один шестисотый мерседес, огромный военный ЗИЛ и лошадь запряженная в телегу. Последняя, проделывала путь в одиночку, без наличия извозчика, но скакала строго по проезжей части, и не вызывала каких то нареканий у немногочисленных водителей.
Возле здания администрации красовался здоровый бюст Владимира Ильича, чуть дальше раскинулся сквер, от чего-то засыпанный (в начале августа) желтой листвой. После сквера возвышалось трехэтажное здание школы, в настоящий момент пустовавшее в связи с еще не окончившимися летними каникулами. Во дворе школы, прямо посреди круглой клумбы засаженной бархатцами на метровом постаменте стояла мраморная статуя пионера дующего в горн, а точнее пионерки. На статуи была одета мраморная юбка, довольно короткая (даже по современным меркам) и гипсовая блуза, завязанная чуть выше пупка в элегантный мраморный узелок.
Николай остановился на секунду возле школьного забора и внимательно посмотрел на сие творение неизвестного скульптора. Легкий силуэт девочки подростка, при этом третий размер бюста…! За подобное художество сейчас, наверное, автора запросто могли бы закрыть на пару лет обвинив в педофилии или развращении малолетних…
Старший следователь профессионально окинул взглядом пустующее здание школы. На парадной двери гордо висел здоровенный амбарный замок, подвешенный на столь же массивный металлический запор. Дверь была… деревянной. Большой! Даже какой-то непропорционально большой в сравнении с остальным зданием, при этом выкрашена она была в эту жуткую рыжую краску, в которую в советское время повсеместно красили полы, плинтуса и иногда дверные откосы. Само здание было весьма преклонного возраста, но все трещины на фасаде были в преддверии 1-го сентября умело заштукатурены, а в окна вставлены новые пластиковые стеклопакеты, почти везде… Единственное окно, крайнее правое, на третьем этаже разительно отличалось от других. Деревянная рама, ободранная и растрескавшееся стекло, заклеенная толи тряпкой, толи вырезанными из альбомного листа полосками бумаги.
Николай внимательно посмотрел на это диссонирующее с остальной реальностью окно и увидел в нем - человека. Эта была девушка, точнее силуэт девчонки лет четырнадцати - шестнадцати. Николаю показалась, что она помахала ему рукой, он также поднял руку в вежливом приветствии, после отвернулся и бодро зашагал в сторону опорного пункта.
- Доброе утро – войдя на порог обычной квартиры расположенной в первом подъезде старенькой «хрущевки», где и находился опорный пункт полиции Николай демонстративно снял пиджак и кинул его на стоящий в уголке стул.
- Доброе утро, Вам кого? – спросила миловидная женщина средних лет в полицейской форме и погонах увенчанных четырьмя маленькими звездочками.
- Меня зовут Добрынин Николай Аристархович – Николай протянул капитану удостоверение и спокойно присел на стул, аккурат напротив ее стола. – Старший следователь особого отдела Главного следственного управления подполковник юстиции. Мне нужен ваш начальник.
- Вам придется обожать. Константин Николаевич на выезде. – Ни регалии ни звание, по всей видимости, не произвели на женщину ровным счетом ни какого впечатления, она просто бесцельно повертела в руках «корочку» и вернула ее Николаю.
- Как мне к Вам обращаться – скорее из вежливости нежели из наличия какой бы то ни было необходимости, поинтересовался следователь буквально пробурив неприветливую коллегу пристрастным взглядом.
- Капитан Крючкова – не меняя тона и не отрывая головы от монитора отрапортовала женщина. – И лучше ко мне вообще не обращаться, я занята…
- Сказала, как отрезала. С таким самомнением это ей нужно в главном следственном управлении работать… – подумал про себя Николай, но в слух, предпочел просто откашляться.
Прошло пятнадцать минут. Еще пятнадцать минут. При этом ситуации ни коим образом не преображалась. Капитан Крючкова все также сидела за компьютером и что-то увлеченно строчила. Николай сидел на стуле и рассматривал окружающую обстановку. (Он вынужден был этим заниматься, поскольку интернет в смартфоне категорически не работал).
- А где остальные Ваши коллеги?
- На объектах – сухо ответила капитан снова не отрываясь от монитора.
- Да… Я пожалуй выйду, покурю. – Николай поднялся и бодрым шагом вышел из кабинета.
За пол часа проведенные старшим следователем в полицейском управлении город буквально преобразился. По улицам спешили горожане, притом их количество увеличилось в разы. Машин стало существенно больше, а магазины расположенные напротив благополучно открылись. Солнце то и дело выглядывало из-за облаков, заливая все вокруг своими лучами.
- Вы не здешний… - не то утвердительно, не то вопросительно произнес детский голос прямо за спиной Николая.
Старший следователь обернулся и увидел перед собой мальчика лет семи. Он был одет в шерстяные короткие штаны и клетчатую рубаху. Обычный черноволосый, кареглазый мальчонка стоял с надкусанным зеленым яблоком, зажатым в руке.
- Да, не здешний!
- Это сразу видно – пожав плечами, заметил малыш, смачно надкусывая яблоко. – Я вас не знаю…
- А ты всех знаешь?
- Ага – кивнул мальчишка, потом развернулся и бодрым шагом пошел в сторону качелей.
Не прошло и минуты, как к подъезду подъехал автомобиль, из которого вылез тучный мужчина в полицейской форме с полковничьими погонами.
- Вы наверное, следователь из Москвы – буднично произнес полковник и протянул Николаю руку. - Эллочка позвонила… что у вас за дела в нашей глуши?
- Может лучше пройдем к вам в кабинет? – Николай пожал протянутую руку (рука была холодной и неприятно влажной, складывалось ощущение что полковник или сильно болеет или пьет, практически не просыхая) и внутренне поежился от неприязни.
-Я думаю, не стоит, врач говорит, что мне нужно больше находиться на свежем воздухе. – С этими словами полковник указал рукой на стоящие в полуметре лавочки и первым пошел в их сторону. – Нам тут ни кто не помешает.
- Как скажите. Константин Николаевич – посчитав, что церемониальная часть встречи завершена, старший следователь перешел прямо к делу, с которым кстати, желал как можно быстрее разделаться – я по поводу журналистки Алины Сергеевны Вайтенбраг. У меня есть данные, что она была здесь пару дней назад.
- Ну была журналистка… - полковник уселся на скамейку и вытащив из кармана зажигалку принялся теребить ее временами перекладывая из одной руки в другую. – Что-то разнюхивала ту.
- А что именно?
- Да дурь, какая-то…
- А если точнее… вы не возражаете, я закурю? – Николай достал и коробки очередную сигарету и не дожидаясь ответа прикурил… - если точнее, какая дурь?
- Да тут пару лет назад несколько грибников пропали… Она об этом толи статью, толи книгу пишет. – Полковник запихнул зажигалку в карман, потом снова вытащил… - сигареткой не угостите, а то мои в кабинете остались?
- Да конечно. – Николай протянул коллеге раскрытую пачку «Treasurer». – Ясно. А где она сейчас?
- А шут ее знает. Экипаж ППС видел, как ее автомобиль направился в сторону Ворожкино. Скажите, а зачем следственному комитету журналистка, к тому же видимо какого-то второсортного издания?
- Ну, во-первых издание не второсортное… И вообще это… служебная информация.
- Ясно.. Ну, больше я вам ни чем помочь не смогу.
- Я думаю, сможете. С кем она общалась, ну когда это дело с грибниками расследовала. Наверняка с вашими подчиненными…
- Я запретил им с ней общаться.
- Почему? – Николай встал со скамьи и сделал несколько шагов в сторону качели, на которой все еще катался тот занимательный малец.
- Да ну их, этих журношлюшек. Терпеть не могу… вывернут чего ни будь, в грязи обваляют, потом не отмоешься.
- Это да...- резонно согласился с коллегой Николай - и мне нужен кабинет для работы…
- А это, пожалуйста. Я скажу Эллочке, что бы вас разместили. У нас в четвертом подъезде еще одно помещение. Там ни кто сейчас не работает. Но вполне уютно, можете и спать там же, все-таки квартира хоть и бывшая, а то с гостиницей у нас совсем плохо.
- Вы Николай Константинович тоже, если что-то разузнаете о ней, дайте знать, это крайне важно.
- Разумеется. – С этими словами полковник поднялся и молча, направился ко входу в отделение.
Николай вытащил телефон и сделал несколько пометок в записной книжке: - Ворожкино, ППС, камеры видеонаблюдения и грибники.
ИГРА В ПЯТНАШКИ.
Алина продрала глаза. Высоко над головой раскинулся восхитительный полог стройных сосен, через изящные макушки которых струились лучики полуденного солнца. Девушка оторвала голову от земли, а точнее желто-зеленого полога мха и осмотрелась по сторонам. Вокруг был лес, точнее сосновый бор, самый обыкновенный. Ободранные кусты черники и голубики, поросшая травой и мхом дорожка с рухнувшими стволами высохших сосен, кусты деревьев, муравейники. В метре от головы Алины, гордо восседал среди осоки здоровый боровик.
- Чудесно – девушка поднялась, сперва на локти, после смогла перевернуться и сесть на пятую точку. Все тело сводило одной большой болевой судорогой. Казалось, что ломит не по отдельности: ноги, плечо, голову, грудь, а все вместе, все тело целиком и разом. – Такое ощущение, что по мне трактор проехал…
В голове медленно восстанавливалась картина предыдущей ночи. Бешенная погоня через бурелом, по заплетающей ноги высоченной траве заросших полей… после вплавь через ручей и… Ноги не просто болели. Большую часть пути Алина бежала босиком, точнее, в тонких капроновых носочках. Девушка посмотрела на свои ноги и задрожала. Они были изрезаны, исколоты и покрыты вязким слоем еще не до конца запекшейся крови. Впрочем, другие части тела выглядели не лучше. В плече, в передней его части торчала ветка, вошедшая внутрь примерно на треть длинны. При этом плечё не болело, оно как то безысходно молчало вопреки здравому смыслу! Алина не могла посмотреть на себя, на свое лицо… но кажется что то отражение, что еще вчера вечером бесило ее при взгляде в зеркало заднего вида, сейчас бы показалось сказочно красивым. В волосах торчали ветки, колючки и куски бересты…
Вспоминая вчерашний забег, Алина была на удивление равнодушна и спокойна. Ни эта жуткая тень, ни эти безжизненные глаза ее уже, кажется, не пугали. Напротив, в глубине души зарождался какой-то остервенелый азарт. – То что я все еще жива, означает, что не так уж и страшен черт… - говорила себе девушка, медленно поднимаясь на ноги. – И еще… весь этот цирк, означает, что я на правильном пути и утрись пальцем с.ка! Я найду это место… найду его!
Идти было тяжело и что важнее непонятно куда. Вокруг был лес, точнее бор: одинаковые деревья, однотипные тропки и дорога, заросшая так, что становилось понятно, ей много лет никто не пользовался. Все пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что девушка не могла понять, определить в какую же сторону ей идти. Ориентация на местности никогда не была сильной стороной журналистки, тем более в таких условиях.
Ветку из плеча все же пришлось вынуть. Кровь на удивление не хлынула, но Алина все ровно оторвала от юбки несколько полосок ткани и сделала некое подобие повязки. - В конечном итоге любая дорога должна куда-то привести – решила девушка и подбросив монетку (которую все еще сжимала в руке) направилась в сторону от солнца.
Через пару часов пути вдоль поросшей лесной дороги оптимизм начал постепенно улетучиваться. Еще хотелось есть и очень… пить. Во рту пересохло, но ни ручьев ни речки, ни маломальского болотца по пути следования так и не попалось. Еще, напрягал тишина. Складывалось ощущение, что все обитатели этого лесного массива попросту испарились. Ладно, не было медведей, лосей и прочей кабанятины (не очень то и хотелось), но не было птиц, не летали стрекозы, не стрекотали кузнечики. Даже ярко зеленая листва осин, которыми поросла вся левая сторона дороги, висели в обреченном бессилии.
Последние сорок минут стало подавать признаки жизни пробитое и перевязанное рваной тряпкой плечо. Оно зудело и нарывало словно кто-то прокалывал его здоровенной портняжной иглой. Ног девушка уже не чувствовала, исколотые подошвы просто методично переступали, не подовая сигналов в мозг о врезавшихся сосновых иглах и острых камнях, а также лопнувших мозолях и кровоточащих трещинках.
И вот, в тот момент, когда нездоровый оптимизм (из-за состояния шока) совершенно сошел на нет, а солнце начало медленно уходить в сторону заката, метрах в ста по правую руку Алина увидела человека, точнее фигуру, закутанную в плащ. Так обычно выглядят грибники, когда их рисуют на картинках или плакатах. Аляпистое серо-синее пятно и заплечная корзинка, в которую при желании можно запихнуть несколько килограммов отборных лисичек и боровиков.
Эта встреча для Алины стала подобно глотку живительной влаги, которой сейчас как раз очень не хватало. - Эй – немедленно закричала девушка и бросилась к одинокой фигуре грибника – подождите… мне нужна помощь. Эй..
Фигура на секунду остановилась, но демонстративно отвернувшись в другую сторону, продолжила свой путь.
- Да стой же ты – крикнула девушка, но запнувшись за ствол поваленной березки, кубарем слетела в поросшую мхом воронку. Откуда она здесь взялась и почему так эффектно нарисовалось на пути, в самый неподходящий момент? Вопросы, которым конечно суждено было остаться без ответа!
Ощупав себя, Алина подскочила на ноги и ловким движением выкарабкалась на поверхность. Фигура пропала…Легкий приступ паники снова подкатил к горлу уже знаком по вечерним событиям комком.
– Пропал… Хотя нет, вон ты где – закричала девушка и опять припустилась в погоню.
Расстояние до цели неминуемо сокращалось. Пятьдесят метров… после тридцать… после… Алина снова зацепилась, теперь за старый пень и плашмя пропахав покрытую мхом поляну, врезалась головой в ствол хвойного дерева.
Удар получился не сильный, но неприятный. Журналистка расцарапала себе в кровь бровь и кажется, подвернула лодыжку. Впору было расплакаться, но близость к цели не давала возможности проявить слабость. Снова поднявшись на ноги, Алина осмотрелась по сторонам. Загадочного грибника и след простыл. Зато метрах в трех от нее, на пеньке сидела голубоглазая девочка лет восьми и смешливо улыбалась.
- Ты хорошо играешь – сказала девочка. Она была в воздушном голубеньком платье с большим розовым бантом на голове. – От Эльзы мало кто убегает…
- От Эльзы? – Алина стояла практически по стойке смирно, оцепенев от страха. Руки словно приросли а глаза не могли оторваться от этой маленькой девчушки, так похожей на ее сестру Катю, которая умерла в возрасте семи с половиной лит от острой легочной инфекции. Тогда, для тринадцатилетней Алины это стало жутким ударом и ввело в глубокую депрессию, из которой родители выводили девочку долгих, шесть лет.
- Да.. от Эльзы. – девочка пожала плечами и встав с пенька подошла к Алине практически вплотную. – Эльза не злая, просто она любит поиграть…
Алина понимал, что перед ней не настоящая девочка, что все это плод ее воображения, подсознания, какая-то чертовщина, но… Но девчонка была, казалась такой живой…
- Как тебя зовут? – ценой необычайных усилий Алина сделала шаг назад.
- Галка – хохотнула девочка и осторожно отступила назад. – Так ребята прозвали!
- Ребята?
- Да… - Ой смотри дятел – девочка указала рукой чуть выше больного плеча Алины. Девушка невольно обернулась, но птицу не увидела…
- Там нет… - Алина повернула голову вперед, но вместо смешной девочки на пне стояла Та… ДРУГАЯ! Девочка подросток в коротком белом платье. Длинные пепельные волосы спадали вниз по оголенным плечам. Лицо было мертвецки бледным, глаза… Вместо глаз (или на глазах) чернели как кляксы пятна густой, живой тени.
- ЗДРАВСТВУЙ АЛИНА – прошептало это самое «нечто», не размыкая синих губ. Голос словно выходил из груди… - ТЫ ХОРОШО ИГРАЕШЬ…
Алина онемела от ужаса. Все тело пробрал дикий холод, казалось, что даже сетчатка глаза мгновенно покрылась белой изморозью.
- В ПЯТНАШКИ! А ТЕПЕРЬ ДАВАЙ ПОИГРАЕМ В МЕНЯ! – с этими словами «нечто» рвануло в сторону Алины и с размаху пролетело на сквозь…
Мышцы девушки свело судорогой, сердечная мышца на мгновение остановилась клетки мозга буквально вскипели… Алина рухнула без сознания. Единственное, что оставляло ее в мире живых – слабая ниточка памяти и удары… редкие всплески пульса.
НОЧЬНОЙ ГОСТЬ
Николай настороженно посмотрел на часы (настенные, с кукушкой довольно большие и видимо очень старые). Была половина первого ночи… без двух минут половина! Это означало, что через несколько секунд старый механизм отпустит один из зажимов цепи, проскрипит и пронзительно «пробьет»… один раз.
Старший следователь внутренне сжался в преддверии этого занимательного ритуала, который вот уже несколько часов к ряду не просто раздражал, а начинал бесить. - Так, так, так – секундная стрелка проделывала свой путь в импульсивной манере, каждый раз отщелкивая безвозвратно ушедшее время, бесцельно потраченное на ожидание удара механического молоточка по спрятанному в недрах часового механизма колоколу.
- Кррррррр, чик…. БОММММ! – часы сделали свое коварное дело и умолкли. Николай поморщился и вернулся к записям, за которыми просидел уже почти четыре часа. Весь световой день следователь провел в безрезультатных поисках ответов на свои вопросы. Складывалось ощущение, что пропавшая журналистка была или призраком, или фантомом. Ее ни кто не видел, с ней ни кто не разговаривал. Наряд ППС (тот самый который последним видел девушку) как назло уехал на срочный выезд за восемьдесят километров, а камеры видеонаблюдения которых в городе Николай насчитал примерно дюжину оказались в нерабочем состоянии и висели просто как бутафория. При этом в гостиницах города (во всех двух) девушка не останавливалась, в госорганы (в то самое здание администрации) не обращалась, даже в магазины и продуктовые ларьки не заходила.
Что-то вразумительное смогла рассказать только дежурная на автозаправочной станции. По ее словам журналистка несколько раз за прошедшую неделю приезжала на заправку, заливала полный бак своего «жучка», покупала сладости, минералку и уезжала. Еще она интересовалась заброшенными деревнями и покинутыми колхозными дворами, говорила, что собирает альбом - ретроспективу…
При всем при этом, жители города иногда вели себя как полоумные. На вопрос о пропавшей девушке отвечали пространно и пускались в рассуждения на тему современной молодежи и их распутных увлечений. Дворник Петр Валерьянович (тот самый с пятном на пол лица) вообще принялся распивать матерные частушки, а под конец пятого куплета улился горючими слезами и ушел в свою каптерку.
Еще Николаю удалось разыскать в полицейском архиве дела об исчезновении людей. Среди них было то самое про грибников. Согласно материалам, в августе две тысячи двенадцатого года в районе деревень Ворожкино, Яблочково и Ямино в лесном урочище пропали разом пять грибников. Наряд ППС обнаружил два автомобиля марки «мерседес» и «хендай» без пассажиров. При этом ключи были вставлены в замки зажигания, а дверцы автомобилей были заблокированы центральным замком. Поиски грибников проводили в течении трех с половиной недель, прочесали все урочище и покинутые деревни, однако безрезультатно. Позднее в октябре месяце в районе хутора Марковка, в реке, возле бобровой запруды, обнаружили тело одного из пропавших. Двадцати пяти летний инженер из Подмосковья. На теле были обнаружены различные царапины, ссадины, порезы. Глаза молодого человека были буквально выцарапаны. Судмедэкспертиза пришла к выводу, что покойный сам нанес себе все эти повреждения в приступе сильной панической атаки. Судьба остальных пропавших так и осталась неизвестной.
- Да – вслух произнес Николай, поднимаясь из-за стола за кружкой остывающего чая – из этого действительно не плохой репортаж бы получился.
- Тррррр… тррррр – раздался приглушенный треск входного звонка. Николай подошел к двери посмотрел в глазок. На пороге стоял молодой парень в полицейской форме старшего лейтенанта. Парень ерзал и крепко сжимал в руках большую черную папку.
- Кто там – спросил Николай, хотя в вопросе уже, пожалуй, не было особого смысла.
- Старший лейтенант Овечкин, участковый третьего участка…
- Ну, раз участковый… участковый… - Николай снял дверь с цепочки, три раза повернул запорный механизм и открыл дверь… - что нужно то участковый?
- Зайти – неуверенно промямлил старлей и боком протиснулся внутрь квартиры.
- Ну зашел…?
- Я это – лейтенант мялся – у меня…
- Слушай, участковый, ты конечно извини, но я сильно занят, и мне некогда выслушивать: это самое…, то самое… …
- Я не займу много времени, просто выслушайте меня. Это очень, очень важно!
- Ну, валяй. – Николай жестом указал парню на свободное кресло, закрыл дверь, а сам присел за письменный стол.
- Я в Рыбино уже почти три года служу – начал старший лейтенант, вытирая со лба испарину – и хочу сказать, что странные дела здесь творятся.
- Какие еще дела – Николай вытащил свои фирменные сигареты и протянул их участковому. – Угощайся!
- Спасибо, я не курю – пробормотал парень. По его веснушчатому лицу пробежала еле уловимая судорога. – Здесь все сложно… Город, люди… Я не знаю, как объяснить. Только люди…, вам ни кто не поможет с этой журналисткой.
- Ну, я это уже понял – бесстрастно заметил старший следователь. – Значит, ты мне пришел помочь?
- Нет! Я с ней не встречался. Но я кое, что знаю о месте, куда она направилась.
- Ну, слава богу! Я думал, мне придется пару человек пристрелить за информацию…
- Вот здесь документы. Мне удалось собрать это по архивам города. Порой по самым, отдаленным. – Парень положил дрожащими руками увесистую папку на тумбу и чуть не расплакался от облегчения.
- И что здесь?
- «Мишкино урочище», место нехорошее. Все знают, но ни кто не говорит. Есть примета, что кто пытается туда влезть, умирает. Не в само урочище, хотя и туда тоже…. В то, что там творится.
- Все умирают, иначе бы не жили! Умирают то не своей, я так понимаю смертью?
- Да в этом то и дело… творится там…
- Что творится? – Николай достал из пачки сигарету, прикурил и затянулся. Окно было приоткрыто и в комнату периодически врывались потоки свежего ветра. Еще, вместе с ветром в окно врывался аромат, странноватый аромат, такое смешение запаха скошенной травы, мазута и парного молока…
- Чертовщина! – Участковый говорил, а глаза его дергались и бегали как у пациентов при белой горячке. – Сорок один год назад, произошла первая череда странных смертей. В Ямино, вроде как местный староста повредился умом и перерезал всю свою семью и головы поотрубал… Потом в Ворожкино, пастух напал на доярок с ружьем – восемь убитых и двое раненых. После в Яблочково, жуть вообще… - Старший лейтенант посмотрел на часы… что-то прошептал про себя и продолжил – Там три девочки пропали, сестры – четырех, семи и тринадцати лет... Нашли в лесу, старшая двух других повесила и сама удавилась…. Потом слухи поползли по округе. Везде детей стали видеть… странных… То в окне заброшенного дома, то на дереве… Даже примета появилась, если ребенка чужого увидел, быть беде… к смерти это в общем! Ну, тогда люди кто мог вещи похватали и бежать. РАЙКОМ само собой все пытался замять по-тихому… и наверное сверху разнарядка пришла… Потом стариков оставшихся, тех кому бежать некуда было, находить стали мертвыми в деревнях. Сердечный приступ… оступилась и со ступенек слетала, под собственный трактор попал… В общем череда несчастных случаев! Так и не осталось никого во всей округе. Мертвое место, один отшельник живет… или святой или безумный. – Участковый вытер о рубашку запотевшие руки. - Я про все эти вещи сперва случайно узнал, в архиве ветклиники. Раньше там морг районной больницы размещался… Ну я там на копии протоколов осмотра мест преступления наткнулся. Судмедэксперт видимо для работы сделал и забыл, а я нашел…
- И, какое это имеет…
- Подождите, товарищ старший следователь. Подождите! Это не конец истории. За сорок лет, еще сорок шесть пропавших без вести. Найдены восемнадцать трупов со следами истязаний, и все вроде как сами себе их нанесли. Особенно впечатлил эпизод, когда девушка о дверь гаража убилась. Восемнадцать раз с разбегу врезалась в металлические ворота. Последние семь с сломанными шейными позвонками.
- Очень интересно – Николай покосился на дело «Грибников» лежащее у него на столе.
- А то. Только пропадали люди уже и не в самом урочище, но и в городе и в близлежащих селах.
- А что руководство…
- Вы не понимаете… Все, всё знают… Все… Только бояться… У нас ведь, за это время четырнадцать глав поменялось. Шестерых схоронили, остальные, как только возможность было уезжали… Сколько к нам областного начальства приезжало, тоже долго не задерживались.. Люди ведь тут живут… семьи, дома, квартиры, хозяйство… Мало кто может сорваться и уехать. Детей все больше отправляют в города на учебу, да так чтобы не возвращались. Привыкли мы в общем, но ни кто не лезет, все боятся!
- Чего?
- ИХ! – старлей вскочил на ноги и быстро прошел на кухню. Открыл кран, набрал в стакан воды и вернулся в кабинет. – ДЕТЕЙ… ЭТИХ… Они как-то со всей этой чертовщиной связанны…
- Кого? – Николай всплеснул руками и сигарета, вылетев из руки, упала на паркет.
- Детей. – Участковый вскочил и моментально наступив на окурок, затушил его. – Вы их видели, наверняка. ИХ все видят. Они тут повсюду ошиваются. Ходят, иногда с расспросами пристают… Иногда поиграть предлагают. Обычно от них нет проблем…
- Товарищ старший лейтенант! – Николай постарался, чтобы его вопрос прозвучал как можно убедительней – Вы пьяны!?
- Нет, нет… , ладно забудьте про детей. Вы уезжайте. Папку возьмите и уезжайте…
- Лейтенант ты бредишь… у меня работа, и я должен ее выполнить. И мне плевать, кто у вас тут дети, взрослы, маньяки, черти! – Николай встал из-за стола и подошел к окну. На улице в скудном свете от фонарного столба виднелась детская площадка… горка…, песочница, качели и… силуэт мальчика тихонько раскачивающего эти самые качели… Того самого мальчика в кепке… Старший следователь на долю секунды закрыл глаза, после открыл… Качели были пусты, но при этом тихонько раскачивались, по всей видимости подталкиваемые порывами ветра…
- У меня жена погибла, год назад… - Старлей вытер рукавом глаза, на которые самопроизвольно стали наворачиваться крупные градины слез. – Она учителем работала в школе, русский и литература. К ней стала ученица являться, одна из ЭТИХ… Просила помочь сочинение написать… «Почему я люблю Мишкину Дачу»… Жена в церковь ходила… Ездила к экстрасенсу в область. Дошло до того, что она с этим вопросом посреди ночи просыпалась – «Почему я люблю Мишкину Дачу?»… но тут у всех своя история… В общем Настю мою, нашли повешенной за гаражами…
- Я сожалею… - Николай посмотрел на парня и понял, что вся его голова испещрена седыми волосками… а от роду ему лет двадцать пять не больше.
- Товарищ старший следователь… Им нужно время настроится, привязать вас. Я уже конченный. Я вижу их частенько… то мальчонку в кепке, то девчонка в синем сарафане…! Только со мной они не разговаривают, видимо Настеньки моей достаточно. Но Вы. Уезжайте и передайте эти записи… В институт какой ни будь, или в ФСБ… я не знаю. В этой чертовщине нужно разобраться…
- Хорошо старлей, я как только закончу, обещаю что сразу уеду и передам папку куда следует. Звать то тебя как?
- Леха…
- Давай Леха иди домой и отдохни, я разберусь…
Захлопнув за парнем дверь, Николай выключил в квартире свет и быстрым шагом подошел к окну. На улице было все также тихо, только ветер раскачивал кроны деревьев и тихо шуршал зеленой листвой. Следователь внимательно посмотрел в сторону подъезда, откуда спустя некоторое время вышел старший лейтенант. Парень был потерян и раздавлен. Волосы взъерошены, две верхних пуговицы сорваны, а галстук висел намотанный на руке. Участковый прошел метров пятнадцати и остановился у старенького металлического гаража-ракушки. Какое-то время он бесцельно смотрел на ворота, после куда-то в сторону давно зашедшего солнца, после взглянул на Николая (точнее на окно за которым стоял силуэт старшего следователя), что-то прошептал себе под нос, достал из кобуры табельный пистолет, передернул затвор и без церемоний выстрелил в висок. Оглушительный хлопок разнесся над городом, подняв в небо стаи сонных ворон и голубей…
МИШКИНА ДАЧА
Алина открыла глаза и осмотрелась, ярки лучи летнего солнышка моментально ударили в лицо. По местному времени было около полудня!. Небо было ясным и каким-то особенно синим, высоко над головой носились сумасшедшие ласточки, чуть ниже в сиюминутной суете порхали разноцветные бабочки и стрекозы.
Девочка сидела на скамейке и задорно отбивала каблуками красных сандалий чечетку по бетонным кругляшам, удерживающим скамейку в земле. Напротив, раскинулась большая овальная клумба засаженная цветами, в центре которой на небольшом каменном постаменте гордо возвышалась гипсовая статуя пионерки трубящей в горн! Клумба кстати, была аккуратно обработана, все цветочки: бархатцы, розы, гладиолусы, анютины глазки и даже несколько пионов гордо возвышались на своих местах, аккуратно прополотые, политые, все вмести, они создавали один причудливый разноцветный узор.
Алина огляделась. Рядом на скамейке сидели подружки Марина и Катя, они тоже блаженно развалились после выполненного трудового подвига. В стороне валялись тяпки, лопаты и ведра заполненные вырванными с корнем сорняками.
- Эльза, ну где мальчишки? – наигранно гневно спросила Катя, обратившись к Алине – они давно должны были унести ведра…
- А кто их знает – хмыкнула Алинка, пропустив имя «Эльза» мимо ушей…
- Ну, так посмотри – нахмурив брови, произнесла Марина, которая была самой старшей из подружек, ей как раз позавчера исполнилось четырнадцать. – Ты же у нас талант. Анна Валентиновна говорит, что твой КЗВ самый большой в группе…
- Нет, не хочу – пожав плечами, произнесла Алина и поднялась со скамейки – у меня после сеансов голова болит сильно, а Игнат Артемович не разрешает пить таблетки. Пойдемте на обед, эти олухи ведь все ровно придут и вынесут мусор…
- Ага – согласилась Марина - и еще инструмент уберут, пусть знают как тунеядствовать.
Девочки вслед за подругой поднялись со скамейки и направились в сторону комплекса желтых зданий, где располагалась столовая, обозначенная на ориентационном щите под литерой «Ф».
Народу на улице было мало, поскольку большая часть обитателей Мишкиной Дачи еще продолжали выполнять свои наряды. Так повелось, что каждую субботу девочкам и мальчикам пансионата выдавали поручения или наряды на уборку территории. Алине (Эльзе?), Марине и Катерине в этот раз досталось самое простое задание, привести в порядок клумбу у здания лабораторий.
Девочки справились всего за какие-то полтора часа и теперь в награду могли первыми попасть в столовую на обед. А это означало, что кроме возможности получить свои порции без необходимости торчать в очереди, у них был шанс выбрать себе не подгоревшие коржики и компот с плавающими вишенками.
По дороге к столовой девочкам попались Витька Гарик и Арсен, толкающие перед собой увесистую тачку со всяческим металлоломом. Ребята учились в параллельном блоке (девчата называли их головастиками) и сделали вид, что просто не заметили «глазастых» (так головастики называли конкурентов из группы Анны Валентиновны). Корпус «Л» подопечные Игната Артемовича каждый раз проигрывали в соцсоревновании обитателям корпус «Н» в котором как раз учились Эльза Марина и Катерина. Каждый раз, будь то сбор металлолома, картона или картошки, олимпиад по математике, физике, химии (и даже литературе), конкурсов творческой самодеятельности «глазастики» оказывались чуточку впереди.
- Привет ребята – улыбнувшись помахала мальчикам Алина, но не дождавшись ответа пожала плечами и направилась ко входу в столовую.
- Смотрите Галчонок ревет – писклявым голосом вскрикнула Катя указав на маленькую девочку лет семи сидящую на скамейке возле столовой и рыдающую взахлеб.
- Ну вот, опять – раздраженно сказала Марина – Я пойду места занимать, а вы эту дуреху успокойте, отмойте и тащите на обед.
Девочки не сговариваясь бросились к реве в красивом синем сарафанчике.
- Ну что опять случилось? – Строго спросила Алина…
- Что на этот раз? – Поддержала подружку Катя.
- Дружок потерялся – всхлипывая, дрожащими губами пролепетала девчонка…
- ОПЯТЬ? – В голос переспросили девочки.
- Ну не реви – сказала Алина, и присев на скамью прижала к себе Галчонка. – Мы же нашли его в прошлый раз!
- И в позапрошлый… и две недели назад! Да и за своими вещами нужно лучше смотреть, ты за месяц четвертый раз своего плюшевого медведя теряешь! – Катерина была старше плаксы только на два года, но всячески демонстрировала что уже взрослая и всякие там плюшевые мишки, машинки и куклы не стоят того, чтобы из-за них изводится!
- Давай сейчас пойдем, пообедаем – нежно погладив девочку по голове, Эльза встала и протянула ей руку. – Только умоем тебя. А после поищем твоего Дружка.
-А ты посмотришь, как в прошлый раз? – девочка схватилась за Алинкину руку и поднявшись на ноги тихонько побрела в сторону столовой.
- Хорошо – пообещала Эльза – обязательно посмотрю!
Обед закончился не скоро. Дежурные (два противных старшеклассника) отказались впускать подружек в столовую раньше срока, и девочкам пришлось ждать сорок минут этого самого положенного срока. Правда все ровно они оказались первыми в очереди, а по тому смогли насладиться лучшими ватрушками и компотом. Компот правда, оказался абрикосовый, что в общем-то тоже было не плохо. После в помещения зашел старший профессор Громадин Андрей Никрасович и объявил, что у группы «Н» занятия переносятся с двух тридцати на три часа и разрешил заниматься внеучебной работой, суббота все-таки.
В общем, этой самой внеучебной работой девочки и занялись. Эльзе очень не хотелось «включаться» тем более перед предстоящими занятиями в лаборатории и по тому подружки сперва разделились по парам и отправились искать плюшевого отщепенца в те места, где находили Дружка в прошлые разы. Эльза (Алина) с Галчонком отправились в душевую для девочек, потом в спальню, после в зооуголок. Марина и Катя побежали в красный уголок, потом на спортплощадку, а после к пруду маленькая Галина любила кормить хлебом местных уточек.
Через полчаса так и не добившись результатов, все четверо встретились у статуи пионерки.
- Ну что спросила Алина – с надеждой глядя не подруг.
- Ни чего - сокрушенно мотая головами ответили Марина и Катя.
- Ты же посмотришь? – галчонок посмотрел на старшую подругу такими печальными глазами, что Алина просто не могла отказать.
- Ладно – сказала девочка – только отойдите, не мешайте мне сосредоточится…
Эльза мысленно досчитала до трех, после резко закрыла и открыла… Встав на ноги Алина обнаружила, что стоит на тропинке меж заросших густым ракитником и осинами стоянки. Пространство под ногами правда уже мало напоминало объект эпохи индустриализации, скорее большое поле, в котором то тут, то там торчали из земли вывороченные бетонные плиты. Еще, немного правее журналистка увидела два искореженных и совершенно проржавевших механизма (грузовик и видимо трактор «Белорус»), а впереди поблескивали в лучах заходящего солнца куски арматуры и "сетки рабица", которые некогда были забором. Дальше, за забором возвышался лес. Смешанный: сосны, ели, липы и березы. Лес был относительно молодой, поскольку разительно отличался от того бора по которому Алина прошагала целый день.
Прежде чем двинутся в сторону осколков забора, девушка осмотрела себя с ног до головы. Она снова была собой, этот сон или наваждение испарились и вместе с реальностью вернулись чувство боли, голода, дикой жажды и тошноты. Плечо ныло, притом ныло сильно. Алина даже хотела было расплакаться но передумала. Здесь не было зрителей, для которых этот концерт мог показаться зачетным.
Подойдя к забору (видимо раньше здесь был вход со стоянки) Алина увидела в метре от покосившегося столба в траве железную вывеску. От времени метал проржавел, краска стерлась, но поскольку надпись была выдавлена прессом девушка смогла прочитать – Пансионат «Мишкина Дача»…
ШУРШАЩИЕ
Только к обеду Николай смог вернуться к своим записям. Всю прошлую ночь пришлось провести в больнице. Участковый оказался не только «хреновым танцором» но еще и плохим стрелком, пуля прошла по касательной, пробила череп, но парень остался жив. Правда врачи ни чего не обещали, но все-таки надежда была. После, с самого утра были долгие выяснения отношений с операми из собственной безопасности прибывшими из ГУВД области. Тугие ребята… Николаю пришлось отзвонится в главк, что бы этих трех церберов посадили обратно на ту цепь, с которой спустили.
В одиннадцать к Николаю зашел Константин Николаевич, на полковнике не было лица. – Я сожалею, что вы стали свидетелем… Леша, хороший парень был… есть, я надеюсь! Но у него с женой… в общем, не доглядел я за парнем…
- За всеми не усмотришь – старший следователь решил не посвящать визитера в подробности, да и в сам факт ночной беседы. – Скажите, а наряд ППС прибыл, ну тот самый, что последний раз видел…
- Эээ, Николай Аристархович у меня новости…
- Да?
- Машину Алины Сергеевны нашли на дороге в пяти километрах от Ворожкино. – У Константина Николаевича снова проступила испарина на лбу. Все происходящее явно не входило в планы руководителя местного ОВД через пару месяцев собирающегося наконец уйти на заслуженный отдых.
- Что с ней, она мертва?
- Ну почему сразу… Машину просто нашли! В ней пусто!
- А ключи случайно не в замке зажигания? – Николай посмотрел на полковника так, что у того задергались жилки на лице в области виска.
- Там…, но какое это имеет значение?
- Какое значение, товарищ полковник, это давайте я сам буду решать.
Николай встал из-за стола и вплотную подошел к тяжело дышащему полковнику.
- Что Вам известно о «Мишкиной Даче»?
- Ничего, товарищ старший следователь… ни чего…
- Давайте еще раз подумаем… - Николай стал нервно пощелкивать костяшками пальцев…
- Я не знаю… Почти ни чего… Мой предшественник Горбачев Станислав Иванович, покойный нынче, он что-то говорил, но я…
- У вас тут, товарищ полковник «висяков» в районе… а хочется на пенсию спокойно, так?
Полковник словно тряпичная кукла упал на кресло глаза его закатились, а изо рта пошла пена… Несколько секунд тело дергалось в конвульсиях, билось и… полковник затих. Николай достал платок и вытер Константину Николаевичу лицо. Потом легонько похлопал его по щекам, приводя в чувства.
- Что со мной произошло? – Константин Николаевич продрал глаза. Последние несколько минут просто выпорхнули из его сознания, словно их и не было.
- Вы выключились на секунду – обыденным тоном произнес следователь и приветливо улыбнулся – не мудрено. Вы же с двух часов на ногах…
- Это да….
- Константин Николаевич, я хочу осмотреть машину, она еще на месте?
- Да конечно, там дежурит отряд… еще я хотел объявить поисково-спасательную операцию, но сперва вам решил сообщить.
- Не надо ни каких операций – медленно, четко, практически по буквам произнес Николай.
- Не надо ни каких операций – машинально повторил полковник.
- Я сам этим займусь.
- Конечно, вам виднее… - Посчитав разговор законченным Константин Николаевич поднялся с кресла, пошатнулся но устоял, испуганно посмотрел на следователя и медленно пошел к двери.
- И еще – вдогонку уходящему чиновнику произнес следователь – я хочу, что бы вы предоставили мне доступ к архиву районного отдела образования… пусть мне выпишут допуск.
- Да, конечно!
Спустя сорок минут Николай вошел в здание районного отдела образования, где его встретила сердитого вида бабулька в форме частного охранного предприятия «Березка» и гордой надписью «секьюрити» на нагрудном шевроне.
- Вам, чего нужно – строго поинтересовалась бабулька грозно потупив очи на следователя.
Николай молча протянул удостоверение и предписание на выемку документов оперативно выправленное полковником Ильюшиным. Старушка повертела оба документа, надела очки и повторила процедуру…
- Надюха, это к тебе кажись – подняв телефон проорала бабка…
- Зачем было трубку поднимать – про себя откомментировал следователь и прошел в коридор.
Через минуту по ступенькам со второго этажа спустила женщина лет сорока пяти, вполне привлекательной внешности: стройная с голубыми глазами, туго затянутыми в конских хвост соломенными волосами, опрятно одетая. Всю картину портили огромные круглые, как глаза стрекозы окуляры очков, но и в этом аксессуаре был какой-то легкий шарм провинциальной неряшливости.
- Добрый день, меня зовут Надежда – улыбаясь, произнесла женщина, принимая в руки уведомление о выемке документов… - Александровна…
- Добрый день Надежда, меня зовут Николай. Очень приятно познакомится…
- Взаимно… - архивист поправила очки и внимательно стала изучать уведомление… - Ой… Зачем милиции, простите полиции документы сорокалетней давности.
- Шпионов ищем – пошутил Николай и приветливо улыбнулся – И я не из полиции… из следственного комитета…
- Честно – кокетливо заметила Надежда, жестом приглашая следователя проследовать за собой – ни когда не понимала разницы…
- Да ее ни кто не понимает – снова пошутил Николай и направился следом за сотрудницей архива.
Идти за этой хрупкой женщиной было в высшей степени приятно. Узкая юбка карандаш пикантно обтягивала бедра а через белую воздушную блузку хорошо просвечивался черный кружевной бюстгальтер.
Идти пришлось довольно долго. Сперва архивист вышла во внутренний двор и пересекла его по диагонали, потом спустилась в полуподвальное помещение (видимо при совке там располагалось бомбоубежище), минут пять шла по узким коридорам поворачивая то в лево то в право и наконец остановилась у одной из множества металлических дверей с круговым винтовым затвором.
- У вас тут золото партии? – почти серьезно поинтересовался старший следователь, помогая женщине снять запоры и отвинтить за тугой засов.
- Да нет – улыбнулась Надежда и слегка покраснел – тут в шестидесятые годы убежище было, а теперь храним архивы старые. Они обычно ни кому не нужны, но раз надо… А что вас конкретно интересует?
- Мне нужны списки всех учителей работавших в районе ну скажем с 65 по 76 годы.
- Ой – архивистка почесала в затылке – это будет сложно. У нас тогда в районе было двадцать шесть школ или двадцать семь…
- Скажем так – Николай первым зашел в помещение и хорошенько прочихался. В воздухе стояла пылевая взвесь, по всей видимости, система кондиционирования давным-давно не включалась. - Мне нужны школы которые были расположены в деревнях Ворожкино, Ямино, Яблочково, Горкино, Колово и Подберезово.
- Хорошо сейчас поищем. – Архивистка скрылась за огромными стеллажами оставив Николая наедине со своими мыслями.
Помещение было довольно большим, приблизительно 350 метров квадратных, лампы, редко подвешенные на потолке давали самое минимальное освещение. Сам того не заметив Николай стал вчитываться в совершенно несуразные аббревиатуры нанесенные на корки сшитых архивных дел: АНОС-45; ДРАНХ-4Ж; ГРОЛД-12; ПОНС-М и тому подобное.
- Вот нашла – с гордостью заявила Надежда складывая на стол перед следователем шесть увесистых папок. – Здесь личные дела четырех школ, две из них школы интернаты. Одна была в Врожкино, другая в Ямино, интернаты в Колово и Шишкином лугу, это совсем рядом с Подберезово.
- С вашего позволения я бы хотел с ними поработать, а потом сделать копии…
- Ну поработать можете здесь - Надежда указала на стол с включенной настольной лампой в самом углу помещения, а копии потом сделаем. Если что сотовый тут не берет, я буду у себя. Как закончите, пожалуйста возьмите с собой что нужно откопировать и поднимайтесь… - Архивистка улыбнулась и грациозно, буквально поплыла к выходу – я надеюсь не заблудитесь?
- Я думаю, случись такое, вы меня обязательно спасете.
На работу с личными делами работников школ ушло примерно два часа. В помещении было душно, пыльно и вообще муторно, но этот подвиг следователя не остался без награды…
- Вот вы где мои милые – торжествующе произнес Николай. – В школе интернате, маленькой деревенской школе работают сразу шестьдесят четыре преподавателя… В Яминской номер 3 – 8 человек, в Ворожкино младшей школ – 12 человек, в Шишкином углу – 9…
- А считать ты дядя, видимо научился… - напротив следователя, за столом сидел тот самый мальчонок в кепке с ссадиной на лбу. Сидел и весело мотал ножками…
- Да, научили – совершенно не смутившись произнес следователь.
- Дядя, а почему ты не кричишь?
- На детей ведь нельзя кричать? – спокойно ответил Николай. – Вы ведь дети?
- Я Коля - резонно ответил малыш. – А тебя как зовут?
Николай закрыл глаза. Вены в районе виска набухли, лицевые мышцы свела судорога, веки несколько раз с огромной скоростью открылись и закрылись…
- Ну вот – вытерев испарину прошептал Николай глядя на пустой стул, где еще секунду назад сидел странный малыш. – А ты говоришь кричать?
Старший следователь выдрал несколько личных дел из папки и быстрым, уверенным шагом направился к выходу. Уже во дворе он обернулся и увидел Колю спокойно сидящего на забое в своих коротких шортиках.
Заскочив в машину Николай набрал номер товарища из отдела «К». – Здравствуй Леша!
- О привет Николь, как жизнь?
- Потрясающе…
- Что-то случилось?
- По-моему да. Я тебе скину сейчас несколько личных дел, будь добр пробей по всем базам. По всем понял! Как только, что-то узнаешь, сообщай.
ДРУЖОК
Алина прошла по поросшей лесом территории пансионата несколько десятков метров. Теперь ей стало очевидно, почему не удалось отыскать это место, проводя подробную аэрофотосъемку, даже примерно зная район расположения объекта. Огромные кроны сосен закрывали буквально все поросшие кустарником корпуса и хозяйственные постройки. К тому же сами они весьма плохо сохранились. К примеру, здание столовой было полностью разрушено, при этом складывалось ощущение, что в него попал мощнейший авиационный снаряд. Большое двухэтажное кирпичное здание теперь превратилось просто в груду кирпичей… даже нет… просто осколков кирпичей, кирпичной трухи. Жилые бараки были раскурочены проросшими сквозь них деревьями, асфальтовые дорожки застилал ровный слой красного мха.
Алина аккуратно прошла вдоль учебных корпусов, стараясь не издавать лишних звуков и ненароком не напороться на торчащие из земли куски арматуры и проволоки. Примерно через шестьдесят метров девушка оказалась на окраине заросли орешника заросшего крапивой на высоту человеческого роста. Алина не могла объяснить почему, но ей казалось что именно там, за этой живой стеной есть ответы… или помощь или…. В общем, не обращая внимания на ожоги и царапины девушка пролезла напролом через кусты и спустя некоторое время оказалась перед двухэтажным кирпичным зданием, тем самым которое недавно видело в своем сне. Тут была и клумба, точнее то, что от нее осталось и постамент… теперь пустой. Алина осмотрелась вокруг, но осколков статуи пионерки так и не обнаружила. Кстати здесь, на этой части территории бывшего пансионата было довольно… скажем так, эта часть сохранилась гораздо лучше. Несколько корпусов, пара жилых металлических домиков и даже футбольное поле. И здесь встречались большие сосны, ели и кусты, и тут из крыш вырывались стволы массивных деревьев, но…общее состояние имело другой, что ли формат… словно между двумя половинам этого леса стояла не только стена из орехов и крапивы но и стена из двадцати лет потерянного времени.
Удивительно, но над выбитой железной дверью этого центрального здания до сих пор была видна надпись бурой краской: – «Лабораторный комплекс №3». Сама дверь безутешно болталась на одной петле изредка издавая пронзительный металлический скрип.
Недолго думая девушка вошла внутрь. Солнце еще не полностью скрылось за горизонт, и потому в полуразрушенных помещениях лаборатории было относительно светло. Солнечные лучи еще проникал через многочисленные проломы в стенах, разбитые окна и пугающе огромные дыры в крыше.
- В лаборатории должны быть какие-то медикаменты – логично предположила Алина и принялась обшаривать кабинет за кабинетом. По большей части ее попадался всякий хлам: разбитое оборудование о предназначении, которого девушка ни в жизни бы не догадалась, медицинский инструмент, сгнившие тряпки… кучи осколков, много, просто неприлично много битого стекла. Алина несколько раз испорола себе в кровь босые ноги, но на эти мелочи девушка уже просто не обращала внимания.
Все же (как говорится) кто ищет, тот всегда найдет! Порывшись в одном из помещений (по всей видимости, это был буфет) где посередине комнаты торчала огромная (в три обхвата) крона сосны, Алина наткнулась на туго затянутый походный рюкзак… Старый советский рюкзак защитного цвета. Рядом с рюкзаком лежали обглоданные костяшки, по всей видимости, фаланги пальцев человеческих рук… в метре лежала серая берцовая кость… и несколько поломанных зубов.
Дрожащими от боли и голода руками Алина развязала завязки и вытащила на свет (точнее его отголоски от севшего пять минут назад за линию горизонта, августовского солнца) целое сокровище: два комплекта АИ-4 (не вскрытые), индивидуальный перевязочный пакет (слегка надорванный), две банки сгущенного молока (погнутые, но не вскрытые), нож, отвертка и фонарь (керосиновая лампа). Разложив все это богатство перед собой, Алина заплакала. Раньше она и подумать не могла, что такие простые и в общем забытые уже вещи могут вызвать в ее душе такой блистательный отголосок. Нечто близкое к катарсису!
И она рыдала, рыдала взахлеб. Это состояние было сродни истерике, только искренней и чище. Алина кажется, выплакала все остатки паники, переживаний за собственное будущее, за свою жизнь.
-Утритесь уроды – думала он плача – утритесь. Все искали, хотели, ходили вокруг да около! Все искали, а я нашла. Просто больше хотела!
Еще в рюкзаке нашлись две пары черных хлопчатобумажных мужских носков… и одна вязанная перчатка!
Первым делом Алина запалила переносную керосинку, слава богу, зажигалка осталась у девушки в кармане, а лампа была почти под завязку заправлена горючим. Вузовские курсы гражданской обороны тоже не прошли даром, Алина ловко справилась с Аптечкой и перевязочным пакетом… Приняв обезболивающее она сменила повязку на плече, обработала раны и ссадины по всему телу, особенно не ногах и натянув сразу обе пары носков принялась за сгущенку.
Молоко было засахарившемся и возможно уже не годным к употреблению, но Алине казалось, что ни чего вкуснее она в жизни еще не ела. Запихивая внутрь банки пальцы она с упоением облизывала их, потом повторяла процедуру снова и снова.
Наконец утолив голод девушка поднялась на ноги и взяв в руки фонарь осмотрелась по сторонам. В зияющей дыре в потолке были видны первые яркие звезды…
- ДУРЕХА ТЫ…
- АА… - Алина отшатнулась в сторону и чуть не выронила из рук лампу.
В дверном проеме стояла девушка, сопоставимого с Алиной возраста и сложения. Она была неестественно бела, под глазами проступали синяки. Одежды на ней практически не было. Какая-то заношенная ночная рубах, родом из далеких семидесятых! – Я вижу, ты нашла мой старый запас… Ой и меня нашла – гостья проплыла несколько метров и замерла над костяшками… - Как я похудела… А где остальное? ГДЕ ОСТАЛЬНОЕ?
- Я… я не хотела… это не я – пробормотала Алина потихоньку пятясь назад.
- Конечно не ты – гостья улыбнулась и не моргая уставилась на Алину – само… за столько лет. Сюда волки захаживали…
- Уйди, уйди – Алина закрыла на секунду глаза в надежде что призрак растворится…
- ЗРЯ – почти прошипела гостья и в глазах ее, за долю секунды пробежали миллионы маленьких электрических разрядов. – Вот сейчас пить захочешь! А воды-то нет…
- Нет…. Нет Кто ты?
- Гораздо интереснее другой вопрос – на секунду гостья превратилась в силуэт, как бы расплылась, потеряла форму, а после… сфокусировалась прямо перед мертвецки бледным лицом Алины. – Важнее, кто ты?
Еще секунду и призрак рассеялся… распался в туман, в пар… Алина сама того не желая вдохнула эту смесь. Вдохнул глубоко, привычно, как сигаретный дым. Голова закружилась, ноги подкосились, и девушка повалилась на пол аккурат, под зияющий в крыше звездный пролом.
-Здравствуйте Профессор – доброжелательно поприветствовав убеленного сединой мужчину, Алина подошла к приборной панели, где уже вовсю разогревались лампы и мерцали разноцветные индикаторы.
- Мариночка – не отрывая взгляда от мониторов произнес профессор – вы отслеживали показатели Голубкиной?
- Да - спокойно ответила Алина, снова не обращая внимания, на чужое имя.
- И как?
- Все в норме… - Алина списала с монитора показания (какие-то буквенно-цифирные сочетания) – Гемоглобин слегка повышении и сахар… Но, я думаю это от того, что девочки подкармливают Галочку конфетами и печеньем.
- Знаете профессор? – Алина оторвалась от приборной панели и посмотрела в «операционную». За бронированными стеклами лаборатории располагался круглый зал с расположенными по периметру зеркалами. В геометрическом центре «операционной» находился стол, на котором сейчас лежала маленькая девочка крепко зафиксированная ремнями. Алина сразу узнала в ней Галчонка, ту малышку которой помогала отыскать плюшевого Дружка. Сейчас девочка была на пару лет старше…
- Да дорогуша – Профессор Бранштейн расхаживал взад-вперед по лаборатории, сверяя записи различных регистраторов.
- Я если честно не понимаю, почему вы столько времени уделяете Голубкиной, есть же Проскурина Эльза, ее коэффициент загоризонтного видения гораздо выше…
- Дело не в коэффициенте. Эльза умничка – мужчина внимательно посмотрел прибор, на секунду замолчал и методично постучал пальцем по одной из люминесцентных ламп. – Из нее получится отличный «смотрящий», но тут дело в другом. Вы Мариночка читали мою работу, о теоретическом сингулярном перемещении сознания объекта на ограниченное расстояние?
- Ну, профессор – Алина улыбнулась, отвернувшись от окна «операционной» - вы же знаете, что я читаю все ваши работы.
- Так если читали, то знаете, что подобный опыт был бы прорывом в нашем деле…
- Да профессор, безусловно, заставить человека не только видеть, что происходит на сопредельной территории, но еще и иметь возможность понимать, чувствовать, думать и…
- Влиять. – Профессор снова постучал по прибору. На соседнем стенде бешено задергалась стрелка энцефалографа – влиять…
- Но есть проблема, насколько я помню… - Алина посмотрела в операционную, там явно что-то происходило…
- Проблема не оторвать сознание, этого можно добиться, используя те же практики что и с загоризонтным зрением. Проблема вернуть его на место… Мы с вами Мариночка, это не мозг… Мы с вами сеть информационного взаимодействия. Сознание находится вне мозга, я бы даже сказал вне тела…
- Это довольно смелая идея… а как же мозг?
- Мозг Мариночка, только механизм, позволяющий нам… нет, нашему физическому телу взаимодействовать с окружающей средой и соответственно с собственным сознанием. И вот представьте эта оболочка отрывается от источника, то есть от мозга… И в принципе, в этом случае…
- Профессор? Профессор, посмотрите что с Голубкиной.
- Что с ней?
- Я не пойму. – Алина подбежала к приборной панели и дернула рубильник, обесточив электромагнитную ловушку.
Спустя шесть минут, положенные для охлаждения системы, профессор и ассистентка вошли в «операционную». Девочка лежала, все на том же столе, изо рта у нее шла пена. Руки (до локтей) покрыли маленькие волдыри, словно ее обрызгали горячим маслом из распылителя.
Марина оперативно сделала укол и девочка проснулась. Она дрожала как осиновый листочек, дыхание ее сбивалось с ритма а сердце чуть не выпрыгивало из груди.
- Здравствуй моя хорошая – Марина быстрыми движениями рук открыла ремни и подняв девочку крепко прижала к себе. – Скажи тебе больно… Что случилось?
- Я шла по коридору – тихонько заговорила девочка осторожно почесывая волдыри (по всей видимости, они не болели но зудели как от укуса комара)…
- Так, продолжай - сказал профессор, отрывая девочку от ассистентки. – Садись на стул и выпей воды.
- Шла, шла…Я… по коридору - потом увидела лабораторию и зашла…
- И что ты там увидела? – профессор включил на запись диктофон…
- Сперва вас – Галчонок постепенно успокаивалась (сказывался сделанный укол).
- Нас? – Алина буквально подпрыгнула на стуле…
- Да Вас.. Вас Марина Сергеевна и Константина Анатольевича – пожала плечами девочка.
- А потом? – Профессор был перевозбужден, казалось он готов выпрыгнуть и из своего халата, и из штанов и из трусов если получится.
- А потом я увидела себя… - девочка снова задрожала, но Марина опять прижала ее к себе и успокоила. – Я лежала прикованная к этой кровати.. И я испугалась… Я побежала, побежала… и я потеряла своего мишку…. Где мой дружок?
- Тссс… - Алина гладила девочку по голове, и продолжала прижимать к груди – все будет хорошо, мы обязательно найдем Дружка.
Через некоторое время в комнату зашли мед-братья и забрали девочку в процедурную.
- Что это было профессор?
- Прорыв Мариночка… прорыв! Мы стали с вами свидетелем отрыва информационной составляющей сознания от источника… Это … это удивительно!
- А что с девочкой, эти волдыри – Алина была взволнованна, она искренне переживала за девочку – и где действительно ее мишка. Я видела она лежала с Дружком.
- Да черт с ним с Дружком Марина, неужели вы не понимаете, чему мы с вами стали свидетелем…
- Я понимаю что Голубкиной было плохо…
-Да да – профессор подошел к столу и вытащив из кармана карандаш принялся делать записи на листе бумаги – пресловутый гуманитарный аспект. Я наверное не прав… Мариночка, мы постараемся, чтобы в следующий раз все прошло нормально. При первых признаках диссонанса вырубим автомат…
Алина открыла глаза, в комнате было темно. Огонек фитиля еле тлел, словно специально прикрученный кем-то в лампе. Над головой в зияющей дыре видны были несколько ярких звездочек.
Девушка встала на ноги и подняла фонарь. Судя по весу керосина в лампе было еще много. Алина открутила фитили и огонь заиграл в стеклянной колбе на полную катушку.
- Боже, как же хочется пить – подумала девушка и обернувшись увидела на столе граненный стакан, наполненный жидкостью. Наверное здесь уместно было бы пустится в разговор о женской беспечности, ведь в стакане могло быть что угодно, от тормозной жидкости до древесного спирта, но все эти рассуждения были вторичны. Была только жажда и уверенность, странная уверенность в том что в стакане вода и она безопасна.
Алина поставила лампу на стол, взяла стакан и выпила разом. Холодная вода, студеная, вкусная обжигающая пробежала по организму возвращая тело Алины к жизни.
Еще, присмотревшись к столу, на котором стоял стакан, Алина увидела еле заметную надпись на столе, сделанную как будто детским пальчиком по толстому слою пыли – «НЕ СЕРДИСЬ».
МИШКИНО УРОЧИЩЕ
Николай припарковал свой автомобиль возле машины ППС, в трех метрах от которой стоял красный «Фольксваген» пропавшей журналистки. Закурив, старший следователь вышел из машины и разминая затекшую спину побрел к полицейскому наряду. Вечерело. Холодный ветер то и дело налетал на проселочную дорогу заставляя ежится двух полицейских, приставленных полковником охранять место происшествия.
- Что у нас тут? – Николай подошел к «жучку» и несколько раз постучал ногой по колесу.
- Издох – раздраженно ответил один из полицейских и с силой пнул автомобиль по бамперу.
- Когда обнаружили?
- Утром, примерно около пяти… Мы иногда с напарником заезжаем сюда… грибы посмотреть!
- Примерно, около… – хмыкнул Николай, оглядываясь по сторонам. – Хозяйку машины искали, или вы только по грибам специализируетесь?
- Никак нет – отрапортовал второй полицейский – так в округе пошарили, нет нигде.
- Следы, какие ни будь? – Николай присел на корточки возле колеса машины и подобрал испачканный в губной помаде окурок.
- Утром дождь моросил, какие тут следы…
-Ладно – Николай убрал находку в карман и поднявшись обошел машину по кругу.- Есть отвертка?
- Откуда, товарищ следователь… - полицейский пожал плечами и отошел к обочине.
Николай вытащил из кармана пиджака складной швейцарский нож, вогнал его в щель между боковым стеклом и надавил. Через несколько минут утомительных попыток сдвинуть стекло, старший следователь, видимо осознав всю бесполезность попыток, поднял с земли увесистый камень и с размаху швырнул его в окно. Стекла моментально высыпались в салон.
- Черт – выругался один из патрульных – это ж честная собственность…
- Отставить – коротко рявкнул следователь и открыв дверцу влез внутрь (предварительно расчистив сиденье от осколков).
Первым делом Николай высыпал на пассажирское сидение содержимое женской сумочки. Чего там только не было (как обычно бывает в женских сумочках)… однако внимание привлек небольшой планшет, подробная карта местности с пометками зеленой ручкой и зонами обведенными красным карандашом, а также записная книжка с именами, фамилиями, датами жизни и координатами… Несколько фамилий Николай уже встречал… только где…
Взяв в руки телефон, следователь открыл файл, который несколькими часами ранее отправил своему знакомому…
- БИНГО! – Николай сличил фамилии в записной книжке с личными данными работников Коловской школы-интерната. – Что же ты ищешь здесь любезная Алина Сергеевна? И главное зачем?
Осмотрев бардачок и карманы, Николай вылез из машины и подошел к постовым праздно курящим у обочины.
- Машину доставите в район…
- Так эвакуатор нужно вызывать – выкинув сигарету, ответил лейтенант, искоса поглядывая на старшего товарища.
- НАХЕР Вам ЭВАКУАТОР? – Николай посмотрел на бравых бойцов дорожно-постовой службы и чуть не прослезился - машина вскрыта, от машины прикурите и вперед…
- Так не положено – попытался возразить капитан, но взглянув в глаза следователя от чего-то, решил не перечить - так точно!
- Вот еще что… прямо по дороге… что там?
- Ворожкино, деревня… домов на сто была… – неуверенно, нескладно и почти шепотом произнес лейтенант – но там ни кто не живет… теперь.
- Я так полагаю лет сорок как? – Вопрос Николая так и остался без ответа, зависнув воздухе, изысканно обрамленный неловким молчанием полицейских
То, как патрульные возятся и заводят «жучка» следователь уже наблюдал из собственной машины. Картинка вырисовывалась презабавная. Букашка ни в какую не желал заводится, словно ее припаяло к этому месту. Лейтенант раз за разом прокручивал стартер своего авто в попытке завести красного немца. Но раз за разом результатом было презрительное молчание последнего!
- Нужно подумать… - Николай завел двигатель и медленно покатился вперед, в сторону покинутой много лет назад деревни. – С каждым километром дорога становилась только хуже. В последние годы, по ней видимо ездили лишь лесовозы, чем привили полотно в полную непригодность. С другой стороны, если бы не добыча леса, эта дорого попросту уже заросла бы.
Примерно через пятнадцать минут Николай остановил свой BMW на вершине холма, в том месте где проселочная дорого резко меняя направление, убегала вниз по склону. Деревня Ворожкино (точнее то, что от нее осталось) расположилась у подножья холма, который на карте обозначался просто номером – 46/215. Николай вышел из машины и осмотрелся. До заката оставалось приблизительно пара часов, а значит действовать приходилось оперативно. Старший следователь достал из машины армейский бинокль и внимательно осмотрел окрестности. Первичный осмотр «места преступления» зацепок не давал: около сорока домов, покосившихся, в основном разрушенных, несколько десятков абандонов (основ сгоревших домов) и конечно все это великолепие утопает в зарослях ракиты, тополя и диких яблонь. Деревня явно было покинутой, заброшенной и безвозвратно утерянной для народного хозяйства. У Николая оставалась надежда найти тут хотя бы одного обитателя, но для этого необходимо было вернуться в машину и спустится в это селение – призрак.
Николай захлопнул дверцу машины и вставил ключи в замок зажигания. Провернул… еще раз… двигатель даже не чихнул. Машина (красивая черная) стояла посреди холма как памятник выдающемуся гению немецких инженеров.
- Так… а может, хватит играть… - сердито произнес Николай обращаясь к своему неодушевленному товарищу (который кстати раньше не выкидывал подобных фокусов).
- НУ ТЫ ДЯДЬ ДАЕШЬ! – Рядом на пассажирском сидении в полной гармонии с самим собой сидел мальчуган (тот самый из бомбоубежища), грыз зеленое яблоко и улыбался во весь рот. – Вот зачем ты сюда приехал…?
- МАТЬ ТВОЮ – от неожиданности вскрикнул следователь, но быстро взяв себя в руки посмотрел сперва на мальчишку, потом в сторону погибшей деревни, потом вытащил из кармана сигареты (их в пачке оставалось две) и закурил.
- При детях нельзя курить – деловым видом сделал, замечание мальчик еще раз откусывая яблоко.
Странно, но Николай остро почувствовал аромат этого самого яблока. Это было не возможно, ирреально…
- Ты ребенком уже лет сорок прикидываешься? – Следователь снова посмотрел на мальчишку стараясь выстроить ментальный блок, ровно так как его учили в «школе»!
- Нет – мальчик пожал плечами и нажав на кнопку отрыл боковое стекло. В окно ворвался ветер моментально развеяв как запах зеленого яблока так дым от дорогих сигарет. – Мне 8 лет дядя… И было восемь, и всегда будет… Но ты не ответил на вопрос… вот зачем ты сюда приехал?
- За тобой – Николай нажал на кнопку на руле, и стекло медленно поползло в верх. – За ВАМИ!
- А зачем Мы тебе…
- Да больно неприятностей от Вас много…
- Это не от нас – вздохнул мальчик – это от нее.
- От кого от нее…
- ПОКАЗАТЬ?
- Только без фокусов. Я могу запереть тебя в своей голове на веки вечные… – Николай откинулся на спинку кресла и закрыл глаза – и быстро…
- СМОТРИ ДЯДЯ…
Николай открыл глаза… все, что происходило с ним далее, было в высшей степени странно. Его словно окатило ледяным душем, вырвало из привычной среды, протянуло через вереницу воспоминаний, чужих воспоминаний. Будто ленту старого кинопроектора очень быстро открутили к самому началу фильма.
Он стоял… стоял на четвереньках в трубе вентиляционной системы. Сердце бешено билось, готовое выпрыгнуть из груди. Руки были разодраны в кровь… плечо зудело от колотой раны. Глаза застилал туман. Посмотрев вниз через небольшой шлюз Николай увидел Аристарха, местного дворника. Он выглядел необычно… он всегда выглядел необычно, но сейчас этот здоровенный великан, под два десять ростом смотрелся просто устрашающе. Он рыскал по коридору то взад, то вперед держа в руках заточенный черенок от лопаты. С черенка стекали уже загустевшие, но еще подвижные бордовые капли крови. Внизу под тем местом, где в трубе прятался Николай лежали два изуродованных детских тела, чуть дальше с распоротым животом лежало тело его ассистентки - Марины.
Николай с тревогой посмотрел на девушку. Странно, но еще каких-то полтора часа назад она пыталась его убить. Его, всеми обожаемого профессора нейробиологии, лауреата двух Ленинских премии… Просто схватила со стола скальпель и набросилась. Воткнула в плечо, потом пробила руку. Кровь хлестала как из разбрызгивателя. Чудом профессору удалось убежать, закрыв ее в лаборатории… Лицо… лицо Марины до сих пор стояло у профессора перед глазами. И эти слова: - Ну что, теперь моя очередь играть с вами в прятки.
Аристарх на секунду остановился возле изувеченных детских тел, кажется, он просто не мог понять, не мог осознать того что происходит… Он смотрел и смотрел, и смотрел… Николай старался не дышать, не двигаться поскольку любой неверный шаг мог означать верную гибель…. Этот великан услышит… почувствует и расправиться так же, как до этого расправился с детьми в группе, двумя охранниками… а что он сотворил в столовой…
- ААААААААА – дворник не то заныл, не то заорал, хватая себя за голову. – УУУУУУУУУУ… НЕТ…. НЕТ…. - его огромные руки подняли черенок, развернули острием к себе и с разгона вогнали в живот. Аристарх прохрипел, застонал и рухнул без сил рядом с детскими телами.
Николай не мог поверить своим глаза. Все происходило как в страшном сне… На улице работала сирена, возвещая об эвакуации людей с объекта. Но вопрос, был ли кто-то, кого можно было еще эвакуировать, оставался открытым. Что это было? Эпидемия, массовый психоз? Профессор не мог сейчас дать ответ.
Немного отдышавшись Николай открыл вентиляционной отверстие и с грохотом выпал из трубы. В корпусе было тихо. Кое-где потрескивали лампы дневного света, где-то искрила вырванная проводка. Последние две недели выдались тяжелыми для Пансионата. Значительную часть детей и персонала перевели на другой объект. В Пансионате оставалась только группа Анны Валентиновны, по личному распоряжению профессора Бранштейна. Теперь это решение казалось фатальным, хотя сперва и сам Константин и Маргарита и Анна Валентиновна посчитали, что для ребят так будет, безусловно, лучше.
Николай побрел по длинному коридору в направлении узла связи. Необходимо было сообщить о произошедшем. Объект следовало зачищать! Под ногами хрустело стекло. То тут, то там попадались тела растерзанных детей и взрослых.
Профессор открыл дверь, ведущую в узкий проходной туннель и проскользнул внутрь. Дверь автоматически закрылась. Освещение работало на резервном генератор, а по сему светили только красные лампы аварийной сигнализации. Как следствие в туннеле было довольно темно.
Николай сделал несколько неуверенных шагов вперед. В руках у него был кусок арматуры найденный по дроге. До входа в резервный узел связи оставалось не более десяти метров.
- ПРОФЕССОР – сзади послышался мрачный, но знакомый детский голос – ПОИГРАЕТЕ СО МНОЙ…
Николай резко обернулся и… выронил из рук кусок арматуры… Перед ним всего в каких-то пяти метрах стояла маленькая девочка. Та самая Галина Голубкина. Десятилетняя скромная девочка, которую похоронили три с половиной недели назад. Она был такой же бледной как в день похорон и на ней было все тоже бледно-голубое платье…
- Галчонок – еле шевеля от страха занемевшими губами произнес профессор – Галчонок….
- Почему профессор – по ее лицу текли крупные слезинки, даже целые градины слез…
- Я не виноват… не виноват – Николай стал инстинктивно пятится назад - ты должна была вернуться… ты всегда возвращалась…
- Пойдемте со мной – девочка сделала шаг и в месте соприкосновения ее измазанных в земле сандалий с керамикой пола образовывалась наледь… - Пойдемте профессор, там хорошо. Здесь уже все наши, и нам не скучно…
-АААА – нервы сдали. Николай бросился к двери и стал истерично дергать запорный рычаг. Механизм явно не собирался поддаваться…
- Странно – с грустью произнесла девочка – Другие не хотят вас брать с собой…
- Не надо меня брать с собой – профессор заплакал. – Я прошу тебя не надо меня брать…
- ХОРОШО – Девочка последний раз взглянула на Николая и пройдя мимо, просто вплыла в закрытую дверь шлюза.
Профессор рыдал. Это был уже не просто плач, это была истерика. Его трясло, его било в конвульсиях. Так продолжалось несколько минут. Потом Николай затих. Сирена на улице уже была не слышна, по всей видимости, издохли генераторы. Вообще, вокруг образовалось странное, непонятное пространство информационного вакуума. Профессор лежал в позе зародыша возле вожделенного шлюза. Лежал и думал. Мыслил и сопоставлял
Оказывается, его опыт удался. Не только удался, но и превзошел все самые оптимистические прогнозы. Отделить разум от носителя не только возможно, но и реально доказано на практике. Тело, мозг, нервная система только механизм, связующий компонент между миром ИДЕЙ и материальной средой. Ведь это был не призрак Галчонка, призраков не существует…. Это был разум, отделенный от тела, блуждающий и доводящий обитателей пансионат до сумасшествия. Но как? Кто эти другие?
Рваный будоражащий ход мыслей профессора прервал скрип отпираемой снаружи двери. Секунда, другая и на пороге появился Иннокентий Максимович, учитель физкультуры, который с самого утра уехал в районный центр за инвентарем. Физрук совсем недавно прибыл в Пансионат. Прибыл по распределению после окончания педагогического института.
- Боже, что у вас тут произошло?
- Как я рад вас видеть… как рад. – профессор поднялся на ноги и доковыляв буквально обнял молодого человека. – Пойдемте… нужно сообщить… нужно передать… код пять, чрезвычайная ситуация… код пять.
Николай открыл глаза. Судя по часам на телефоне, была половина второго ночи. В машине он был один. Достав из пачки последнюю сигарету следователь закурил. Приоткрыв дверь машины, Николай прислушался. Ночной лес жил своей обычной жизнью. Где-то ухал филин, где-то слышен был одинокий вой волка голосящего на луну. Шуршание листвы сливалось с размеренным журчаньем ручья пробивающегося из земли где-то неподалеку.
СМЕРТЬ ЕЩЕ НЕ КОНЦ
Алина лежала на потресканном кафеле лаборатории в позе зародыша. Холод пробирал ее изнутри. Дрожь то и дело пробегала по телу, зубы начинали методично отбивать морзянку. Уже несколько часов никто не врывался в ее сознание, не являлся перед ней в виде призрака. Просто холод, холод и одиночество… И боль. Не смотря на принятые обезболивающие, плечо ныло, мышцы рук и ног сводило в судорогах а голова… голова не просто болела, она была подобна одной большой болевой точке, ногтю в который отмороженный садист загнал портняжную иглу.
Алина уже потеряла счет времени. Сколько минут, часов, а может дней она провела в этих разрушенных кабинетах. Порой казалось, что мимо пролетали целые жизни, чужие… Иногда, глядя на звезды сверкающие сквозь пробитый шифер крыши девушка понимала, что только миг… пройден всего только миг и это мучение не закончится никогда. Она еще дважды уходила в небытие, погружалась в переживания… чужие и не самые приятные. Последний раз Алина бежала по коридору за маленьким мальчиком в коротких штанах…, бежала с окровавленным скальпелем в руках. Повсюду были лица… изувеченные, искореженные лица…лица, некрасивых людей… Она смотрела на шарахающихся в стороны тела, как в кривые зеркала. Они были противны… отвратительны.
Ее сковывал страх, ужас и желание, острое желание забрать… что-то забрать. Что-то без чего она не может жить, не может существовать. Что-то ценное чего она лишилась, что-то без чего уже невозможно жить.
В какой-то момент мальчик остановился… резко развернулся и бросился на Алину. Его глаза горел безумной, безутешной жаждой. Он впился зубами в ее руку, а она с размаху воткнула скальпель в его маленькую спину. Они упали вцепившись друг в друга и долго катались по холодному кафелю, стараясь забрать… вытащить и выпить. Только все было тщетно… Этого не было… ни у кого ЭТОГО НЕ БЫЛО!
-ТССС – не плач сказал мягкий, детский голос. Эта была та самая девочка в голубом платье, та самая, которую Алина встретила в лесу. Девочка опустилась на колени и нежно провела рукой по мокрым волосам журналистки - не плачь, не нужно.
- Мне страшно – глотая слезы, произнесла Алина, стараясь не смотреть в сторону призрака. – Мне очень страшно… когда все это закончится?
- ОБЕЩАЮ… скоро – прошептала девочка и в голову журналистки ударила ледяная волна стылого воздуха –ЕЩЕ НЕМНОГО… потом будет хорошо… Ты даже не представляешь как хорошо… Но, нужно, что бы ты поняла!
В глазах у Алины потемнело… опять. Ее словно протянуло сквозь вереницу знакомых образов и расплющило в пучке… в потоке света… Она висела под потолком в образе маленькой девочки… или облака… или…
Легкость. Ощущение безудержной свободы. Так хорошо ей пожалуй, еще не бывало никогда. Алина понимала, что может лишь велением мысли, шепотом, незримым движением ресниц оказаться в любом месте, в любой точке мироздания, проскользнуть в игольное ушко, растворится и слиться с озером, пронестись над полем в стремительном полете филина Она слышала, как бьют капли дождя по мохнатым лапам елей, где-то далеко километрах в сорока от этого места. Она ощущала дыхание дворового пса скулящего на цепи в маленькой деревушке за рекой. Чувствовала порыв ветра, переносящий живительные токи энергии космоса, которой наполнялся лес, озера и все сущее… Она чувствовала космос. Боже… БОЖЕ… Она понимала, что она и есть этот безграничный космос…
Но не сейчас… сейчас ее внимание привлекло «нечто». Нечто инородное чуждое, но до боли души знакомое. Ее собственное тело, лежащее в голубом платьице на кровати в палате интенсивной терапии. Оно было подключено к капельнице и каким-то измерительным приборам. ОНО! Такое когда-то близкое и родное. Причинившее множество страданий, столько боли. Тело слегка подергалось в мучительных судорогах, по жилам, по венам пробегала пульсирующая дрожь. Изо рта временами вырывались сдавленные возгласы…
- ТЮРЬМА… тюрьма – именно этот образ, этот термин возникал в мыслях Алины, когда она смотрела на это скрюченное детское тельце. Их еще связывала нить, тонкая незримая нить. Этот свободно парящий образ был прикован, приговорен к существованию в этой гниющей бутылке… Девочка чувствовала омерзение… Само наличие этой формы, этого убогого агрегата противоречило естеству… Теперь противоречило. Алина напряглась, потом еще раз… делая все то же мысленное упражнение, которое вкупе с химическими препаратами профессора позволило выскользнуть из этой ловушки..! Ловушки в которую по глупому стечению обстоятельств она была помещена по праву рождения! Еще раз… еще… сосредоточится, еще раз… Алина представила, как рассекает, разрывает эту нить… эту прочную паутину и…. ОНА выдернула ее. Просто, Нить распалась, незримо опустившись на кафель словно снежинки сорвавшиеся с неба. Теперь стало легко… Очень легко… - ДЫШАТЬ! Она могла дышать!
Посмотрев вниз, девочка увидела как ее «вещественная тюрьма» - ее тело, вскочив с кровати, принялось метаться по палате как загнанный зверь. Алина чувствовала, что сознание не покинуло его… Там оставалось нечто, слепок или отпечаток истинного разума, сейчас оторвавшегося и свободно витающего под потолком комнаты. Он был зол, испуган и обескуражен. Словно лишенный связи с энергией космоса он рыскал в поисках…
Девочка (та вещественная) на секунду замерла, осмотрелась, потом бросилась к двери и дернула ручку. Дверь оказалось заперта. Тогда зарычав, она принялась раскидывать по палате вещи, ронять цветы, штативы и переворачивать тумбы. Все это длилось не более минуты… Еще мгновение и она различив в отражении оконного стекла свой силуэт бросилась к нему и со всего размаха вылетела на улицу…
Внимание Алины как вспышка молнии, мгновенно переключилось туда... Она увидела полет, свободный полет вниз. Покадрово, ежесекундно,
Теперь с высоты третьего этажа Ей было видно, как в луже крови внизу лежит тело десятилетней девочки, переломанное, в груде стеклянных осколков… мертвое.
Не было жалости или злорадства, просто безразличие. Словно выкинула сандалии, которые давили и натирали ноги, но все же какое-то время служили хозяину…
-Что же дальше? – спросила себя Алина и… время заскользило… прочь… прочь!
Алина стояла у старого каменного креста, чуть в стороне от группы девочек, в молчаливой скорби склонившихся у свежей могильной насыпи. Бедняжки, они плакали, они провожали ее «тело» в последний путь. Алина думала: - Какие же они глупые. Они дорожат своими темницами и оплакивают меня, ставшую наконец, свободной. Какие они глупые… Мне их жаль!
- И я захотела их освободить – тихонько сказала девочка в голубом платье.
Алина сидела на стуле посреди мерцающей пустоты. Она снова была самой собой. Только голова не болела и плечо совершенно не давало о себе знать.
- Нет, не всех… - девочка виновато улыбнулась и села перед Алиной на корточки.- Сперва я показала новый мир Анне, моей подружке… И она попросила оторвать ее… После, Аню нашли мертвой в подвале, она, точнее ее тело разбилось слетев со ступенек.
- Потом была Марина – сказала смуглая пухлая девочка лет одиннадцати, как бы вынырнув из небытия. – Она попросила нас поиграть с ней… И не захотела уходить…
Из-за спины вышла Марина, стройная миловидная девушка-доктор в белоснежном халате.
- Это произошло через две недели после похорон Ани… - Марина смотрела на Алину с неподдельным интересом и жалостью… как-то по-матерински. – Почти весь пансионат расформировали, все-таки два случая самоубийства за месяц. Оставили только группу профессора Бранштейна. Увы, мое вместилище не соизволило убиться… Видимо связь Я и ЭЯ у взрослого человека куда сильней. Мое тело попыталось заполучить другой ретранслятор для связи с космосом. Как мы выяснили чуть позже, такая реакция «материи» является обычной.
- А дальше все это было не остановить… - девочка хлопнула в ладоши и пространство стало заполняться детьми и взрослыми. Одни улыбались, другие грустили. Здесь был и двухметровый великан – дворник и все три старших подружки Галчонка и поварихи из столовой и завхоз и еще люди которых Алина лишь мельком видела в своих наваждениях.
- Здесь все те, кого нам удалось освободить, оторвать за секунды до смерти….
- Не все этому рады – почесав бороду, чинно произнес пожилой мужчина в свитере с белым оленем – но так получилось…
- За периметр вышли только шесть человек, четверых мы задержали…
- Да нас – из мглы показались двое рослых мужчин в военной форме, худенькая женщина лет сорока и девушка покрытая подростковыми прыщами в свободном зеленом сарафане. – Но мы не против… мы согласились…
- Четверых – дополнила Марина и снова посмотрела на Алину. – Мы не могли позволить им уйти. Иначе все это могло повторится…
- А остальные? – журналистка посмотрела по сторонам и у нее закружилась голова. Все эти люди казались такими живыми, настоящими, что трудно было представить, что их всех в действительности нет…
- А мы есть – прочитав, мысли журналистки – гневно заявил мальчишка в коротких штанах. – Мы, если хочешь знать гораздо больше чем ЕСТЬ… Мы свободны и бессмертны…
- Почти бессмертны – поправив сорванца, вклинилась в разговор пожилая женщина в круглых очках с оправой черепахового цвета.
- И я тоже буду такой – спросила Алина, одновременно с надеждой и страхом. – Я хочу, ведь я видела, я чувствовала как это прекрасно.
- Будешь – сказала девочка в голубом платье – обязательно будешь, но не сейчас.
ОТШЕЛЬНИК.
-Але… Николай, ты меня слышишь?
- Леха… слышу, но плохо.
- Ты в какой дыре там?
- Лучше не спрашивай. – Николай поправил блютус-гарнитуру в ухе и похлопал себя по карманам. Сигареты закончились, примерно сорок минут назад, и это удручало более всего. – Что узнал?
- Я тебя услышал… поэтому просмотрел все отчеты в закрытых картотеках с 1970 по 1976 годы. Нашел практически стопроцентное совпадение по фамилиям и годам рождения!
- И где – Николай не выглядел взволнованным, он уже практически знал ответ…
- В архивах доктора Бранштейна… кто-то старательно выкорчевывал всю информацию по «объекту», где судя по всему и работали эти люди.
- Что за объект? – Николай свернул с проселочной гравийки на поросшую кустами полосу, которая когда-то была дорогой и снизив скорость до предела поехал вперед освещая путь ближним светом фар.
Странно, но связь в этом месте была отличная. Телефон не хрюкал, не терял сеть и вообще вел себя, как и полагается средству связи оперативного работника.
- Р-132. Один из первых специализированных центров социальной инженерии ОУ ГРУ. Мы же сами с тобой проходили курсы по Браншейну в академии…Ментальный блок, загоризонтное зрение, психосоматическое воздействие…
- Леш, не по телефону…
- Окей. Ну, ты же знаешь! Слушай, я залез в массив персонала агентства и обнаружил, все те же фамилии. Так вот, напротив семнадцати человек значится пометка «ПСО» (погиб выполняя служебные обязанности) и дата смерти 1975 год. Странно да?
- А где сам доктор, он жив еще?
- Информации о смерти нет, как собственно и никаких публикаций и информации о месте нахождения с девяносто третьего года.
- Ладно… нужно будет отыскать этого доктора… Скажи а фамилия Максименко Иннокентий Максимович тебе встречалась?
- Сейчас посмотрю… вот. Да, в той же картотеке с пометкой «ПБ»… год семьдесят пятый…
- «ПБ», пропал без вести… Дела! Ладно давай, спасибо.
- Давай, держись там…
Николай остановил машину на берегу небольшого озера. Уже рассветало. В ровной недвижимой глади воды отражалась сплошная гряда хвойного леса. На горизонте красным цветом разлетались всполохи восходящего солнца. Следователь пошел по узкой тропинке, выложенной по краям камнями и полками мимо массивных елей, на которых то тут, то там появлялись разноцветные тряпочки подвязанные узелками на высоте человеческого роста.
Примерно через триста метров, Николай вышел на поляну, посреди которой стояли деревянная часовенка с поломанным крестом и маленькая избушка. Домик был покосившимся и нескладным. Складывалось ощущение, что его построили тут наспех, как временное сооружение, но так и оставили. Возле избы, на скамейке, опираясь на клюку, сидел седой старик. Он был высокий, коренастый с правильными, красивыми чертами лица.
- Здравствуйте Иннокентий Максимович – Николай постарался произнести имя настолько четко, что бы у старца не возникло сомнений что… ОН ЗНАЕТ!
- И вам доброго утро – старик прокашлялся, кажется его душило какое-то бронхиальное воспаление. – Иннокентий Максимович, давненько меня так не называли. Зачем пожаловали в мой дом…?
- Да вот – не изменяя тона, произнес следователь – детишки дорогу подсказали…
- Вот сорванцы то! – Старик улыбнулся, поднялся на ноги и прошел в дом. Дверь издала протяжный скрип, который кажется, разбудил все зверье в округе. Николай с полминуты помялся на пороге а после зашел в след за старцем.
Внутри было довольно уютно. Несмотря на столь удручающий вид снаружи, в помещении было светло, просторно и тепло. В небольшой русской печи выложенной как и положено посреди избы, еще потрескивали березовые головешки, на плите стоял чайник (эмалированный с рисунком розы) а возле лежанки грелся черно-белый кот.
- Барсик кыш – скомандовал старик и кот послушно удалился из комнаты. – Чай будете?
- Не откажусь… - Николай аккуратно присел, вытащил диктофон и включив его на запись положил на стол.
Старик не торопился. Медленно переставляя ноги, шаркая и кашляя, он сперва поставил на стол чашки, вытащил из тумбочки кусковой сахар, баранки и карамель, после сходил в комнату за блюдцем и подставкой для чайника. Николай тоже не спешил, он понимал что нашел, то что искал, теперь оставалось уточнить детали. Детали всегда оставались самым важным элементом любой разгадки.
- Сахара сколько – вежливо поинтересовался старик…
- Без сахара – спокойно ответил следователь.
- Вы из какой конторы будете – старик присел за стол напротив Николая, и придвинув чашку бросил в нее четыре кусочка рафинада.
- Из той же, из которой и вы… - Николай тоже взял свой чай, сделал глоток и пристально посмотрел на собеседника. Обычно, пользуясь проверенными методами следователю не составляло труда, при визуальном контакте вскрыть собеседника получив доступ ко всему массиву воспоминаний, но… В голове старика зияла пустота. Николаю показалось, что он проваливается в бездонный колодец, словно Алиса падает в черную дыру, бездонную пустоту… Николай отстранился, посмотрел на чашку чая и взял себя в руки.
- Я не работаю ни на кого, уже довольно продолжительное время.
- Ну, чекисты не бывают бывшими.
-Ваша правда – старик улыбнулся и отхлебнул чай из чашки. – Но вы видимо не просто так…
- Не просто – Николай отпил еще несколько глотков. Чай все-таки был обжигающе горячим. – Я работаю в отдел «М». Наша задача противодействовать различного рода ментальным атакам. По большей части сопровождение делегаций, поиск агентов и тому подобное… В основе нашей работы лежат принципы, в том числе заложенные не безызвестным вам доктором Бранштейном. Я знаю, вы работали с ним…
Обычно мы не вмешиваемся во всякого рода потустороннюю хрень, типа «битв экстрасенсов», «охоты за привидениями» всякие там «аномальные зоны», но нам не нравится, когда подобные вещи могут (и хотят) использовать как оружие, довольно эффективное и страшное. А судя по активности неких товарищей в этом районе… в общем у нас нехорошие предчувствия.
- Я вас понимаю… но я старый человек…
- Я не закончил – Николай выложил на стол табельный пистолет, предварительно сняв его с предохранителя – ваши фокусы мне не страшны. По этому, я хочу знать все, что здесь происходит. В подробностях и под запись.
- Я бы мог сказать, что не понимаю о чем вы – старик отставил в сторону чашку и вздохнул – но я понимаю. Я успел поработать в проекте всего полгода, так получилось. Но зато потом, имел удовольствия общаться с некоторыми учеными и педагогами, хм… продолжительное время.
Старик встал из-за стола, потом вышел из комнаты и вернулся через пару минут с маленькой металлической коробкой. Поставив ее на стол старик извлек несколько черно белых фотографий. – Вот это группа профессора, первая.
Николай взял в руки потускневший снимок, на котором были изображены двое взрослых в окружении двенадцати детей, в основном девочек. Были там и три мальчика, один совсем маленький. Николай узнал на фото своего нового знакомого. Этот сорванец грызущий яблоко, в коротких штанишках.
- Вы знакомы с теорией профессора о «Внешнем Разуме»?
- Да – Николай положил снимок и взял в руки другой, где были изображены шестеро преподавателей интерната – по большей части. Она была квалифицированно опровергнута доктором Павловой в восемьдесят девятом. В настоящее время принято считать, что разум это система или процесс взаимодействия внутренней сети нейронов с внешней средой комплексных раздражителей...
- Возможно… но Константин Анатольевич считал иначе. Он полагал что наш разум равнозначен душе и находится вне тела. Так сказать в абстрактной внешней среде. А механизм взаимодействия это наша центральная нервная система во главе с головным мозгом, как совершенным вычислительным центром.
- Я повторяю, я читал в академии работы профессора.
- Так вот, такой подход к делу давал определенные возможности, а именно профессор хотел оторвать разум или душу если хотите от тела. Вывести за пределы материального «Я». При том, пользуясь методами обычного загоризонтного видения… Без внешнего воздействия, только с помощью методов тренировки, глубинного гипноза и….
- И ряда химических препаратов… мне это известно, но все же, как… каким образом можно оторвать приемник от источника? Они неразделимы! – Николай скептически посмотрел на старика, он все же очень плохо выглядел. Казалось, этот человек несет непосильную ношу болезни, тяжелой болезни…
- Профессор полагал, что разум, мы называли это термином «ЭЯ» или Эфирный Я, обладает собственными аналитическими и вычислительными мощностями, а центральная нервная система всего лишь грубо дублирует душу с целью управления жизненным циклом нашего тела.
- И я полагаю, он провел ряд экспериментов не согласованных с руководством.
- Да… Но только это был один эксперимент, на одном конкретном человеке… Это была девочка Галина Голубкина. Работы по подготовке продолжались два года. Девочка обладала уникальными характеристиками. Она ходила во сне, под наркозом она могла наблюдать себя со стороны и у нее был отличный коэффициент загоризонтного видения.
- А на обезьянках ваш профессор тренироваться не пробовал? – Николай не мог окончательно определить нравится ему собеседник или скорее нет. Возможно, неопределенность была вызвана неспособностью по обыкновению влезть, в его эмоции и воспоминания.
- Нет… только человек обладает ярко выраженным эфирным Я, душой… В любом случае о последствиях эксперимента думаю Вы уже знаете…
- Да… мне любезно показали некоторые отрывки из того кинофильма… Аж дрожь берет. Так значит эксперимент удался…?
- Не совсем. Мир гораздо многогранней, чем любая концепция. После нескольких удачный попыток, произошел отрыв…
- Душа не пожелала возвращаться в тело?
- Душа никогда до конца с ним не разделялась. Но если один раз почувствуешь… - у старика на мгновение загорелись глаза, на лице отразилось благоговейное воодушевление, и он улыбнулся уголками растрескавшихся губ - потом сложно вернуться обратно… не захочешь! Обычная жизнь будет подобна тюрьме.
- Вот мы и подходим к разгадке – Николай вытащив из кармана зажигалку положил ее рядом с пистолетом. – Все эти дети, подростки терроризирующие округу и есть оторванные от тела «эфирные Я», души или что там у нас есть?
- Да – старик снова сделался серьезным, глаза потускнели, а морщины и без того глубокие стали еще темней и заметней.
- Тогда какого лешего, эти ваши эфирные сущности терроризируют округу, а не наслаждаются благами своего нового положения? А? И какого черта здесь делаете Вы?
Старик попытался подняться но острый приступ кашля заставил его остаться на месте.
- А я вам отвечу. Нельзя нае..ть природу. Разум не способен продержаться в мире, по крайней мере, в этом материальном, без связи с телом. Хоть каким-то образом, хоть самую малость. Так?
- Так… Через какое-то время, у всех по разному, от недели до месяца ЭЯ начинает растворяться. Сперва тускнеет, а после сливается, полностью сливается… Я не знаю с чем…
- Посему нужен носитель? Это логично, но почему Вы?
- Я же сказал – Старик сделал последний глоток и перевернув чашку верх дном, поставил ее на стол – единожды оторвавшись почувствовав свободу от бренного тела возвращаться в него это… я думаю, как загонять иглы под ногти, как вбивать в голову гвозди… хочется содрать с лица кожу и раскромсать ее на мелкие лоскуты. День, два неделя и человек сходит с ума.
- Но вы то, не сошли?
- Такие, как я встречаются крайне редко. Мы поняли это с профессором когда… В общем нам не оторвать свой… свою душу от тела. Знаете, мне кажется иногда, что весь этот мир просто тюрьма или исправительное учреждение, куда души ссылают отбывать срок… Так вот у меня видимо пожизненное.
- Мне жаль – Николай поднял пистолет и направил его на старика… - Что им всем нужно?
- Просто новый носитель. Я стар и болен. Очень болен. Мне осталось от силы несколько месяцев, а без меня… Я не знаю… Если они не найдут подходящее вместилище может повторится то…
- То что я видел… - Николай нацелил пистолет в область сердца.
- Зачем вам это? – В глазах старца не было страха, скорее непонимание и скорбь… а еще облегчение… долгожданное облегчение.
- Просто работа – следователь взвел курок и направил его собеседника – Если это все, как вы выражаетесь, просто тюрьма, то должны быть и надсмотрщики. Кому-то нужно улаживать подобные сбои в пенитенциарной системе. И кстати, у вас досрочное освобождение…
Раздались два приглушенных хлопка. Тело старика навалилось на стол. Николай осмотрелся, убрал пистолет в кобуру и молча, вышел во двор. Солнце уже взошло. Лес окрасился в его розовые теплые краски. Становилось теплее. Николай сделал несколько шагов вперед и замер. Перед ним во всей красе стоял старик, широко расправив свои плечи. Он улыбался глядя на следователя…
- Но как?
- Вот так.
Николай открыл глаза. Сейчас его разум был закован в теле… в женском теле. Эта была та самая журналистка Алина. Она медленно шла вдоль озера, еле переставляя ноги. Сил уже практически не оставалось. Хотелось есть, жутко хотелось пить и самое главное спать. Голова раскалывалась на части, ноги и руки исцарапанные о ветки непрестанно кровоточили. Алина шла по тропинке, той самой ведущей к дому отшельника.
Ветер колыхал разноцветные тряпочки, вывешенные повсюду приезжающими за советом к старцу людьми. Солнце просачивалось сквозь размашистые ветви деревьев и то и дело падали на измученное лицо журналистки. Алина шла вперед. Слегка пошатываясь, морщась от боли но при этом улыбаясь. Мысли девушки были светлы, ясны и предельно конкретны. Николай понял, зачем она идет к дому старика, понял и… он хотел заорать, вырваться на свободу… хотел но не мог.
И вот он увидел поляну с часовней и домом и себя, застывшего на месте словно искусно сработанная статуя. Складывалось ощущение, что следователь рассматривает небо, купается в лучах утреннего солнца.
Николай подошел вплотную к своему телу, вытащил из кобуры, закрепленной под одеждой табельный пистолет и…ПОГАС СВЕТ… СВЕТ ПОГАС.. погас… свет! Впереди СВЕТ…!
ЭПИЛОГ.
Алина вылезла из черного «BMW», который любезно позаимствовала у погибшего при исполнении служебных обязанностей старшего следователя особого отдела следственного комитета РФ. Был уже вечер. Солнце медленно садилось за горизонт. Ветер практически не колыхал листву деревьев. Запах свежескошенной травы ударял в нос, заставляя приятно морщится. На поляне журналистку уже ждал человек. Пожилой, даже старый мужчина в белом костюме.
- Здравствуй девочка – сказал джентльмен, опираясь на трость. Он ждал ее появления уже несколько часов, практически не двигаясь с места. - Я рад тебя снова видеть…
-Здравствуете профессор сказала Алина, протягивая расцарапанную руку.
- Все получилось?
- Да…
- Я могу их видеть? – Руки старика задрожали, а на глаза навернулись скупые мужские слезинки.
- Конечно….
Из чащи леса, прямо на поляну, медленным (прогулочным) шагом стали выходить люди. Одни улыбались, кто–то приветственно замахал руками, а кто-то плакал. Они окружили Алину и старика.
Старик посмотрел на маленькую девочку в голубом платье, посмотрел и не удержавшись заплакал.
- Не плачьте дядя Костя – сказал девочка – не плачьте. Все хорошо. У нас все получилось. Алина теперь будет нашим домом, она согласна.
- Я уже стар – старик присел на корточки и посмотрел в детские глаза полные света – и скоро не смогу защищать вас… Я подготовил вам новый дом. Вот адрес, старая заброшенная деревушка в западной Сибири. Вас не найду… Вы сможете прожить до старости… вас не найдут. И вы не побеспокоите… Всем будет лучше…
- Нет – Алина с грустью посмотрела на старика… - нет. Мы решили не складывать все яйца в одну корзинку. Человеческое тело слишком слабо, что бы надеяться на долгую и безоблачную жизнь. Нам нужны носители…
- Но мы же договаривались… - профессор поднялся на ноги и схватился за грудь – Сердце пошаливает… Вы же обещали не повторять…
- Извините профессор – Алина вытащила из кармана мужского пиджака накинутого на ее плечи табельный пистолет и мастерски выстрелила в грудь старика. – Извините… мы едем в город… В большой город…
Алина залезла обратно в автомобиль, завела двигатель и направила машину в сторону шоссе. В голове крутилась мысль, одна и та же мысль – Нужно найти замену… нужно срочно найти замену…
-