Были бы кости, а на костях мясо вырастет.
Русская пословица.
На следующей неделе пребывания новичков в институте, выполнив под молчаливым наблюдением тренера и объективами видеокамер положенные, уже ставшие привычными, даже наскучившими, прыжки в длину с места, назойливые скакания, то на одной, то на другой ноге вокруг лестницы, совершив запланированные прыжки на твёрдый грунт с высоты два метра шестьдесят сантиметров, проделав серию упражнений для укрепления шеи и позавтракав, курсанты вновь приступили к теоретическим занятиям. Утомлённые утренними «одноногими» прыжками вокруг лестницы новички-каскадёры сидели за столами, недвижимыми, как мумии. Даже рослые «ловеласы-лоботрясы» из неразлучной троицы», усаживаясь за свои, обжитые ими задние столы, не стали проделывать смешные манипуляции со стульями, как это они проделывали перед предыдущей лекцией Чарли Морриса.
Время от времени все каскадёры наклонялись над столами и разминали на обеих ногах болезненные икроножные мышцы.
Роберт впервые за четыре года отказался от своего обязательного цикла утренних двадцати приседаний на одной ноге и такого же числа отжимов от пола поочередно каждой рукой. В сочетании с одноногими прыжками вокруг мраморной лестницы ранее привычная для него зарядка могла существенно повредить его организму, вызвав пагубные для его здоровья симптомы перетренированности.
На этот раз лекцию читал пожилой фотоннолог, он же главный ортопед института, профессор Шеффельд. Поминутно отводя длинные пряди седых волос за уши, он, скорее не расхаживал, а бегал по залу с лазерной указкой-фонариком в руке и щурился от солнца, когда подходил близко к огромному окну аудитории. Это уже не был тот усталый фотоннолог со слезившимися глазами, которого Роберт видел у экрана компьютера в красноватой полутьме главного исследовательского кабинета.
Дождавшись, когда курсанты, квёлые от утренней тренировки с этими болезненными прыжками на одной ноге, после переклички расселись по своим местам, Шеффельд начал лекцию стариковской скороговоркой: по-видимому, подражая манере своего шефа.
Ребята слушали врача-фотоннолога не с таким напряжением, как владельца института. Ворот сорочки у Шеффельда был распахнут, полы белого халата – тоже. Профессор, молотя языком, в то же время поминутно вскидывал плечи, натягивая этим движением подтяжки брюк: они сползали с его поджарого живота. Он смешно поднимал ноги в лёгких сандалиях, когда переступал на паркете чёткие границы солнечного света из раскрытого окна, словно боялся споткнуться о них. Что-то в поведении профессора было общее с поведением тренера. Роберт догадался, что это был один из психологических приёмов, предназначенных для снятия нервного напряжения у слушателей.
На стенах зала были развешаны плакаты с изображениями скелета и красноватых мышц с белыми сухожилиями. Отдельно висели цветные рентгеновские, томографические и фотоннологические снимки костей тазового пояса и позвоночника. Те же самые снимки дублировались на большом цветном настенном мониторе компьютера.
– Я думаю, что на прошлой лекции, Чарли Моррис заставил дрожать ваши поджилки! – блеснул вставными зубами Шеффельд. – Не обращайте на шефа внимания – это его солдафонская манера беседы. Я представляю в институте медицинскую науку о костно-связочной системе человека и считаю, что все вы должны знать простые медицинские истины, ибо без овладения этими знаниями из вас не получится думающих каскадёров. Мне хочется рассказать вам скорее не то, чем вы будете заниматься, об этом вы уже имеете достаточное представление и без этого – я коротко скажу вам о том, чем занимаются наши врачи в институте. Мы, прежде всего не авантюристы, не фантазёры и не терпим несбыточных проектов. Мы познакомим вас с разнообразными физиологическими и патофизиологическими процессами, происходящими в организме человека, постепенно подходящего к экстремальным нагрузкам. У нас работают биофизики, биохимики, ортопеды, неврологи, окулисты, даже не буду перечислять всех узких специалистов биологического и медицинского профиля.
Шеффельд торжествующе оглядел каскадёров и как бы машинально оттянул от себя подтяжки брюк и хлопнул ими.
– Итак, освежу ваши мозги повторением школьных истин. Есть такое понятие в физике: линейно-ударное ускорение. Это тот тип ускорения, которое падает до нуля в течение времени, меньшим, чем одна секунда. При ускорении, превышающем величину десять джи, у человека наступает кратковременная потеря зрения вследствие нарушения кровоснабжения в глазном яблоке. Сверх этого ускорения может нарушиться целостность органов и тканей. Тренированный человек без особого вреда здоровью может выдержать линейно-ударное ускорение порядка пятнадцати-двадцати «джи», если это ускорение направлено вдоль продольной оси тела и даже до сорока «джи», если это ускорение направлено поперёк позвоночника…
Роберт обвёл глазами своих сокурсников. Многие из них с трудом стали подавлять зевоту. Похоже, слова «линейно-ударное ускорение» и как оно направлено к оси позвоночника были для них пустым звуком.
– Нельзя ли поближе к делу, покороче? – осмелился перекрыть скороговорку профессора густой голос Билла Карпентера.
– Попридержи свой язычёк, ты, дылда! – недовольно обернулся к Биллу Роберт.
Пальцы его правой руки были сложены так, как-будто он вёл запись.
Шеффельд запнулся и неожиданно для аудитории понимающе расхохотался.
– Полагаю, что моя первая лекция пока трудна вам для восприятия. Но на следующих занятиях мой материал будет усваиваться легче, тем более, что вы приобретёте самостоятельный опыт в прыжках, и ко мне появятся вопросы. Итак: костно-опорный аппарат человека, связочная система всех наших внутренних органов, эластичность самих органов, кроме, разумеется, вместилища головного мозга обладают значительными амортизирующими свойствами, – ворчливым тоном продолжал профессор, делая усилия, чтобы растягивать слова.
– … устойчивость человека к ударным нагрузкам можно многократно повысить путем соответствующих упражнений… – опять плавно растекалась по залу брюзгливая скороговорка Шеффельда.
Далее профессор говорил о фосфорно-кальциевом обмене в костной ткани, о первых признаков остеомаляции, об остеосклерозе…
Роберт жадно улавливал каждое слово профессора.
Сосед Роберта по столу, юный красавец, Джордж Браун, тот самый который делал обязательное сальто в прыжке со ступеньки лестницы, повернулся с недоумением к Роберту: мол, какую скучную галиматью несёт этот учёный эскулап!
Джордж Браун намеренно выбрал своим соседом по столу сокурсника, бывшего военного, старше их всех годами, к тому же, по его мнению, самого опытного, который бесстрашно на первой их тренировке поднялся на вершину чудовищной лестницы.
– Обратите внимание на фотоннограммы костей ваших предшественников, – продолжал профессор, их было всего пятеро из первого набора каскадёров-прыгунов, вот картина их костной системы до и после годового пребывания в нашем заведении, сравните толщину костей, видите, как увеличились суставные мыщелки и разрослись костные гребни. Вопреки распространённому мнению, что занятия прыжками воздействуют только на кости тазовой конечности, вы видите, что весь скелет претерпел изменения. Это, прежде всего, относится к телам позвонков во всех отделах позвоночника.
Яркий рубиновый зайчик от лазерной указки скользил по цветным рисункам, рентгенограммам и фотоннограммам.
– Смотрите, как увеличилось у всех каскадёров после шестимесячной тренировки даже поперечное сечение костей рук, – продолжал Шеффельд с придыханием, словно доверял слушателем бог весть, какую тайну. – И видите, что случилось с грудной клеткой: она приняла форму, близкую к бочкообразной, которая хорошо сопротивляется ударным нагрузкам, а главное, обеспечивает лучшую защиту сердцу и лёгким. Что касается изменений в костях черепа, то при периодической его встряске при приземлении, кости черепа, особенно лобные и теменные, стали гипертрофированными, то-есть, массивными и, соответственно, прочными…
– А что это за вздутия почти у середины длинных костей ног, – подражая скороговорке Шеффельда и предвкушая заранее ответ, подал голос Роберт. – Это тоже от тренировок?
Голос Роберта был задиристо-высоким.
– Нет, как вы уже догадались – это следы сросшихся переломов, говоря по-простому, костные мозоли. Кость становится настолько прочной, что повторный перелом в этом месте полностью исключается... И, пожалуйста, не улыбайтесь так! – замахнулся профессор рубиновым лучом фонарика на Роберта. Я вам говорю о серьёзных вещах!
– Значит, мы тоже будем ломать ноги? – со своей наивной улыбкой подал голос мулат Гаррис.
Он по своей привычке сидел за передним столом вразвалку. Его длинные слоноподобные ноги просунулись далеко за край стола.
– Об этом вы не беспокойтесь – Шеффельд покосился на ноги Гарриса. – Лично вам-то, молодой человек, эти неприятности не грозят! Да, признаюсь, у пятерых из числа предыдущего набора прыгунов с высоты имели место переломы костей нижних конечностей, а у одного из них, вдобавок, компрессионный перелом позвоночника. Тогда у нас не было достаточного научно-методического обоснования ударных нагрузок на скелет. Надеюсь, что с помощью прогресса в нашей медицинской науке теперь вам удастся избежать подобной опасности.
Шеффельд брюзгливо поморщился:
– Но попрошу вас не мешать мне продолжить лекцию. Посмотрите вот на эти послойные томограммы всех шестидесяти двух костей тазового пояса известного в нашей стране и за рубежом каскадёра Мартина Стоуфа. Сравните кости каскадёра до начала и после годичного периода прыжковых занятий. Именно ему одному из пяти каскадеров, отобранных два года назад в прыжковую группу, удалось почти без особых анатомических повреждений во всех тканях его тела спрыгнуть с той лестничной горки. Так позвольте называть институтский реквизит, со ступенек которого вы прыгаете. Видите, как в костях Стоуфа резко возрос объём компактного вещества за счёт уменьшения объёма губчатого. Скелет у Стоуфа начал составлять не одну третью часть всего веса его тела, как у обыкновенных людей, а почти половину. Благодаря особому рациону питания, а мы даем преимущественно продукты с высоким содержанием белка, кальция, витаминов "Д", и «Е» прочность длинных трубчатых костей у Стоуфа увеличилась от тридцати килограммов на квадратный миллиметр поверхности кости до сорока пяти килограммов. Твёрдость компактного вещества кости и её упругость при ударах обеспечивается правильным соотношением минеральных и органических компонентов в костной субстанции. Слишком высокая минерализация приводит к повышенной хрупкости костей и их частым переломам, низкая минерализация приводит к ослаблению и скорой деформации костей. Тут необходим принцип "золотой" середины.
Шеффельд направил лазерный луч фонарика на одну из цветных фотографий:
– Изменения в структуре костей неизбежно по законам биологической корреляции вызывают изменения в мышцах и сухожилиях. Вы видите на фотографиях: толщина миофибрилл, так называются волокна, составляющие мышцу, увеличилась почти вдвое, следовательно, их сократительная способность повысилась в четыре раза! Ударные воздействия на кость обеспечивают адекватное развитие мускулатуры, связок и всех сухожилий. В медицинской науке было плохо изучено влияние возрастающих ударных нагрузок на густоту, направление и толщину костных пластинок в губчатом веществе кости. Мы этот пробел заполняем…
– Я вчера прочитал по интернету сообщение о скоропостижной смерти Мартина Стоуфа. Он умер спустя год по окончании курса в институте, – как бы мимоходом подал реплику Роберт.
Курсанты-каскадёры все как один оглянулись на него. Они удивились его начитанности. А Джордж Браун в порыве нежности даже положил голову на плечо своего старшего напарника. Роберт действительно заинтересовался сайтом циркового акробата Мартина Стоуфа. Тот, совершая трюки под куполом цирка, никогда не подстраховывал себя натянутой внизу пластиковой или металлической сеткой. Не раз он повторял падение с высоты на арену якобы по неосторожности. Публика взвизгивала от ужаса и разражалась неистовыми аплодисментами, глядя на улыбающегося артиста, встающего невредимым с помоста арены.
Шеффельд опять замахнулся лучом фонарика на Роберта, полагая, что тот расхолаживает слушателей своими каверзными репликами, говорящими не в пользу института.
– Смерть Мартина не имела отношения к прыжкам с высоты. Наш воспитанник умер значительно позднее, уже оставив работу в цирке, от внезапного кровоизлияния в головном мозгу во время сна, – проговорил Шеффельд бранчливым голосом и продолжал:
– Ну, я вас, пожалуй, утомил, скажу только, что существует два типа людей по отношению к последствиям прыжков, – Шеффельд оттянул от себя подтяжки брюк и хлопнул ими. – У одних крепость костяка, в основном, обеспечивается за счёт увеличения компактного вещества кости, у других – за счёт перестройки костных пластинок в направлении основных нагрузок, но, главным образом, за счёт изменения количественного соотношения элементов химического состава костной ткани. Этот вопрос мы сейчас усиленно изучаем в научных лабораториях института. Почему существует такое различие в типах костной системы людей, мы в точности пока не знаем, скорей всего это генетические особенности организма. Второй тип людей для нас предпочтительней. Кстати сказать, с помощью фотоннологических, резонансно-томографических и других исследований в вашу группу отобраны именно люди второго типа костной системы...
Мысль об умершем Мартине Стоуфе на какое-то время мешала Роберту впитывать в себя все слова профессора-ортопеда. Вопреки заверению Шеффельда, причиной инсульта циркового акробата Роберт всё же считал последствия прыжковых нагрузок в институте Морриса. Постоянное повышение кровяного давления в результате перегрузок при приземлении силой до сорока джи, сделали некогда эластичные кровеносные сосуды Мартина склеротическими, хрупкими. И пусть акробат умер не во время циркового представления, а в постели, во время сна, это не меняет причину его смерти…
– Будут ли нам давать какие-либо стимулирующие средства, наподобие допинга? – прогудел басом Билл Карпентер.
От его неожиданного голоса Роберт стряхнул с себя минутную задумчивость.
Профессор, заметно взвинченный репликами Роберта, а тут ещё вдобавок от обидного, по его мнению, вопроса Карпентера даже подпрыгнул:
– Это исключено, парни! Мы занимаемся исследованием влияния на организм только естественных факторов. Да, мы широко используем физиотерапевтические методы, способствующие быстрому восстановлению организма при экстремальных нагрузках. В числе них микроволновое прогревание мышц, импульсное электромагнитное воздействие и другие физиотерапевтические процедуры. Мы исключили применение не только препаратов, вызывающих кратковременное повышение двигательной активности, но и таких на вид безобидных лекарств типа пентальгина и даже валидола. Конечно, мы не можем обойтись без таких общепринятых средств, как настойка йода или бриллиантовая зелень, известная вам под названием «зелёнка». О вреде применения якобы стимулирующего действия лекарственных средств, типа анаболических стероидов и тому подобное я вам расскажу на следующей лекции.
– Скажите, профессор, сколько каскадёров из предыдущих наборов смогли спрыгнуть с верхней площадочки этой лестницы? – опять прервал плавное течение лекции Роберт. – О Мартине Стоуфе я уже знаю. А есть ли другие? В библиотеке в журналах и в интернете я не нашёл никакой информации по этому вопросу.
Профессор замолк и ритмично задёргал острыми плечами, пытаясь без помощи рук подтянуть подтяжки брюк. Он с полминуты раздумывал, сопя, отвечать или не отвечать на опять нетактичный вопрос упрямого курсанта.
– Как вы уже, вероятно, догадались, все исследования, все методы тренировки-каскадёров у нас засекречены. Но как врач, буду откровенен. Только двум индивидуумам, удалось без особых травматических последствий спрыгнуть с высоты восемнадцати метров, установив, таким образом, своеобразный рекорд, который по причине секретности не вошёл ещё в книгу рекордов Гиннеса. Кроме, упомянутого вами Мартина Стоуна, есть ещё один человек, он находится в добром здравии, но фамилии его я не назову, информация о нём также засекречена. Но, давайте вернёмся к теме…
Далее профессор, успокаиваясь, долго говорил о каких-то коллагеновых волокнах, гаверсовых каналах, остеофитах и как всё это изменяется в процессе физических нагрузок. Он увлеченно играл рубиновым зайчиком по изображениям продольных и поперечных распилов трубчатых костей. Завороженный звуками своего голоса он не замечал, как устали почти все слушатели, их потянуло в сон.
– Уж лучше прыгнуть разом с верхушки той лестницы, чем слушать такую тягомотину! – опять шепнул Роберту его сосед по столу, юный Джордж Браун, уверенный, что сосед поддержит его слова.
Бывший десантник-контрактник, на мгновенье недовольно повернулся в сторону скучающего юнца, а потом, с полураскрытым ртом, продолжал впитывать в себя каждое слово пожилого доктора. И хотя Роберт не разбирался во многих замысловатых медицинских терминах, произносимых небрежно устами профессора, он надеялся познать их сущность по вечерам в библиотеке-читальне института.
Шеффельд вдруг повернулся к осовелым слушателям и закричал приседая:
– Ку-ка-ре-ку-у-у!
Вот так, профессор! Своим смешным птичьим криком (тоже психологический приём) он мгновенно встряхнул аудиторию. Курсанты расшевелились,заулыбались – лекция продолжалась.
Из всего сказанного седовласым Шеффельдом Роберт отметил главное: тренировки в институте не принесут существенного вреда здоровью прыгуна с высоты, так как будут проводиться под контролем врачей высокой квалификации и с использованием новейшего диагностического оборудования.
Что касается боли в мышцах после окончания тренировок, особенно после длительных прыжков на одной ноге, то эти боли мало-помалу прошли. Роберт уже окончательно понял эффективность и безвредность тренировок в первые месяцы их пребывания в институте Морриса. По утрам он возобновил свою, временно отставленную зарядку с приседаниями и отжимами.
Каждые два дня по окончании тренировочных упражнений в прыжках курсантов водили на почти двухчасовое медицинское обследование, на все эти бесконечные взятия электрокардиограмм, томограмм, флюорограмм, фотоннограмм. Еженедельно проводили рентгеноденситометрию с целью оценки изменения плотности костей каскадёров в результате прыжковых нагрузок. Брали для анализа кровь, лимфу, мочу, желудочный сок; исследовали даже соскобы кожи с пяток и колен, сканировали сетчатку глаз и проводили множество других, лишних, по мнению курсантов обследований.
Роберт, зная, как дорого в штатах стоят услуги врачей, и в какую сумму обходится даже маломальское, особенно, инструментальное медицинское обследование, недоумевал, к чему такие траты со стороны руководства института для подготовки вновь набранных курсантов. Роберт, поразмыслив, пришёл к такому выводу: как полностью выдаивают у коров на ферме молоко из вымени, так и многочисленный штат врачебной обслуги института взял на себя обязанность полностью выдаивать из каскадёров ту разностороннюю информацию, которая, послужила бы не столько медицинской науке, сколько материалом для её формальной стороны, для магистерских и докторских диссертаций.
В обследованиях раз в неделю в антропометрической лаборатории института педантично повторялись измерение роста, веса и объёма тела, размеров груди, живота. Особенно скрупулёзно замеряли обхват плеч, талии, таза и всех отделов верхних и нижних конечностей.
Доктора просматривали компьютерную обработку фотоннограмм, флюорограмм и томограмм, успокаивали прыгунов, что тренировки идут, как надо, а потом по объединённой компьютерной сети докладывали профессору Шеффельду и доктору Джимми Роджерсу обо всех изменениях в костно-мышечной системе прыгунов.
К досаде Роберта, ни тренер, ни врачи института пока ничего не сообщали новичкам-каскадёрам о результатах своих исследований.
– Всё идёт нормально, всё идёт по плану! – на лекции чуть ли не стихами, по привычке хлопая подтяжками брюк, заученно отвечал доктор Шеффельд на настойчивый вопрос Роберта о результатах изменений в его позвоночнике.
По вечерам Роберт заказывал в читальном зале медицинскую литературу по вопросам развития и патологии скелета человека под влиянием различных факторов естественного и искусственного происхождения. Перечень этой, преимущественно научно-популярной литературы был крайне узок, и он не удовлетворял любознательность Роберта.
Между тем всё реже раздавался стук женских каблучков по коридорам каскадёрского общежития. Как-то полногрудая мексиканка в очередной раз меняла в комнате Роберта постельное бельё. Прошло уже два месяца после начала тренировок каскадёров. Роберт, на этот раз равнодушно смотрел на упругие движения бёдер женщины и старался не встречаться с взглядом её выпуклых коровьих глаз. От Линды не в меру пахло потом и дешёвым одеколоном, как это Роберт не замечал раньше. Когда это она покинет, наконец, его комнату? Роберт уже с озлоблением листал страницы медицинской энциклопедии, несколько томов которой ему разрешили взять на дом.
Краснея от раздражения, он с трудом воспринимал убористый шрифт книги. Не могла эта служанка перестелить постель днём, когда они были на занятиях!
Горничная Линда, управившись со своим делом, мельком посмотрела на Роберта и, выразительно фыркнув, ушла. Больше она в присутствии Роберта не заходила в его комнату.
В отличие от остальных каскадёров-прыгунов, никакой неясности в отношении своего здоровья Роберт не терпел. Когда он уже прыгал на твёрдый грунт со ступеньки под номером двадцать четыре, почти с пятиметровой высоты, он почувствовал некую скованность в обоих тазобедренных суставах. Возможно, это он так внушил себе, поскольку никакой боли в ногах он пока не чувствовал.
– Я не подопытная морская свинка, чтобы не знать ничего, что происходит с моими костями! – вслух вспылил Роберт, когда доктор Роджерс по окончании занятий с прыгунами почёсывая пальцем ложбинку подбородка, с удовлетворением захлопывал крышку полевого компьютера.
Роджерс по своему обыкновению молча направил взгляд своих заметно посеревших глаз, в глаза своего ершистого воспитанника, словно ждал от него ещё более бурных эмоций, крайне важных с точки зрения получения психологических сведений.
Это был тот самый испытующий взгляд, знакомый Роберту, ещё с тех пор, когда он проходил осмотр в фотонно-лучевом кабинете, и Роджерс пытался узнать ответную реакцию абитуриента-каскадёра, вонзая палец в его больной позвонок.
Доктор внимательно, уже посветлевшими глазами стал вглядываться в глаза своих подопечных, словно хотел получить от их поведения более ценную для него, врача, информацию о совокупности психических процессов, связанных с нарастающими нагрузками при прыжках с лестницы. Никакие приборы электроники не могли дать эту информацию.
– То, что происходит с вами, ребята, я ежедневно анализирую. Пока я не готов к обобщению научного материала и тем более доложить его вам. И дело не только в том, что руководство института обязало меня этот материал засекретить. Уж, какие там секреты – это не исследования в области атомных взрывателей! – насмешливо перекосил губы Роджерс и махнул рукой, как бы адресуя этот жест руководству свыше. – Просто обрывки знаний о физиологических и патофизиологических переменах в вашем организме могут только помешать вам в тренировке, не оказывая должной услуги.
Роджерс задержал свой обычный смешливый взгляд на Роберте.
– Поймите меня, Хоппер, говорят, что чем меньше знаешь лишнего, тем крепче спишь!
Но эти слова доктора, сказанные тихо, и как бы предназначенные только для Роберта, показались тому такими же издевательскими, как грубые слова заведующей антропометрической лабораторией по поводу того, что интерес курсантов к деталями антропологических исследований – это не их ума дело. Ему также вспомнилось откровенное хихиканье шефа института в отношении того, что при прыжках с высоты внизу-то они окажутся всегда.
– Некоторая картина о физиологических изменениях в вашем организме будет известна вам по окончании шестимесячного курса тренировок, а пока она вас, парни, только запутает, – уже смягчённым голосом говорил Роджерс. – Если мы заметим какие-либо нежелательные патологические нарушения в вашем теле, мы незамедлительно примем это во внимание.
Хоппер, побывавший, и в армейских передрягах, и в американской тюрьме, лишний раз убедился в истинности известного девиза: «не верь, не бойся, не проси» !