Утречко выдалось славное. Теплое, тихое, ясное, ласковое. Слышно было, как над метёлками гиацинтов жужжат пчёлы. Кошка дремала, блаженно развалившись на крыльце.
А вот техника, увы, подвела. Вакуум-насос на доилке сдох и две коровы пришлось выдаивать вручную.
Отправив свой маленький гурт в стадо, Антон отвинтил насос с тележки и, устроившись на уличном столе под навесом, разобрал его, чтобы выяснить причину.
Уплотнение полетело. Вот, зараза.
Он поднялся с лавки и уже навострился к гаражу - взять старую автокамеру, чтобы вырезать прокладку, когда в лесу, со стороны заброшенных силосных ям, полыхнуло белое зарево. Через пару секунд грохнуло.
Антоха остановился, напряжённо, с опаской глядя в сторону взрыва. И тут дверка сарая, где хранились дрова и уголь, задёргалась. Закрыта она была снаружи на задвижку и там, вообще-то, никого не могло быть. Но кто-то настойчиво толкался изнутри.
Собака? Лиса? Потом мелькнуло – может, упаси Боже, медведь?
Подойдя к дверке, он слегка, на пробу, стукнул по ней кулаком и прислушался.
Изнутри донеслось слабое:
– Тоша, это ты? Тоша, открой мне.
Антон рванул щеколду и распахнул дверь. Таня, Антохина жена, стояла бледная в сумерках сарайчика. Глаза её, расширенные от испуга и недоумения, обшаривали мужа, двор, дом. Она покачнулась и тихо пожаловалась:
– Тошенька, что-то мне плохо.
И упала…
Подхватив супругу на руки, Антоха быстро понёс её в дом, спрашивая по дороге:
- Танюша, что с тобой? Танечка, да как ты там оказалась-то?
Ответов не было. Совсем сомлела бедная.
Уложив Танечку на диван в зале, мужик метнулся на кухню, к шкафчику с медикаментами, за нашатырём. Когда возвращался через прихожую к отключившейся жене, входная дверь скрипнула и дом вошла Таня с ведёрком ягод. Она с утра, пока прохладно, за баней малину обирала.
Антон оцепенел.
А Таня сняла калошики, обула тапочки и деловито пошла с ведром на кухню.
- Тоша, там, в лесу, что-то как бахнуло. Я сразу домой. Что-то мне не до малины стало. Испугалась… Ребятня наверно хулиганит.
Антон заглянул в зал. На диване лежала жена без чувств. Он посмотрел на кухню, на вторую жену и прошептал:
– Твою мать…
Таня обиделась. Возмутилась:
– Тоша, ты что ругаешься?
Антоха осторожно спросил:
– Таня, как ты себя чувствуешь?
- Нормально я себя чувствую. А что случилось?
Да вот… - Антон не знал, что и сказать, – Случилось кое-что. Иди-ка сюда.
И повёл жену в зал.
Татьяна строго глянула на него:
– Не поняла! А это кто? И почему на ней мой халат? Она что – спит?
- Нет, Тань, ей плохо стало. Ты уж посмотри её как медик.
Таня всю трудовую жизнь проработала в ЦРБ, в реанимационном отделении, сначала сестрой, потом старшей медсестрой. Каждый день Антон её возил на своей девятке за восемнадцать километров в райцентр.
Он и сам там работал, главным инженером в совхозе. Ушёл сразу, как только перестали платить.
А Таня уволилась только тогда, когда её зарплата перестала окупать стоимость израсходованного на поездки бензина. Но для неё нашлось место в деревенском фельдшерском пункте. Так что теперь Танечкина служба находилась рядом с домом, прямо через дорогу.
Вторая Таня подошла к Тане первой (вот же незадача, тут и мозги и язык сломаешь) и потрогала её пульс.
- Живая… Травм вроде нет… Пульс редкий, слабый. Обморок. Ну-ка дай-ка нашатырь.
Антон протянул пузырёк.
Она поднесла флакон к лицу лежащей Тани. Та отвернулась к диванной спинке, вяло отмахнулась рукой, слабо прошептала:
– Не надо…
Хлопочущая Таня приподняла ноги больной и подсунула под них подушку. Смочила ватку нашатырём и мазнула по вискам пострадавшей.
Та опять попросила:
– Ну, не надо же, - повернулась, приоткрыла глаза.
Вторая Таня замерла. Склонившись и внимательно всматриваясь в лицо своего двойника, поинтересовалась:
- Вы, женщина – кто?
Первая, прихворнувшая Татьяна, повернула голову к Антону и слабо спросила:
- Не поняла! Тоша, а это кто? И почему на ней мой халат?
Вторая Таня уронила ватку и, прошептав:
- Твою мать…, - отступила спиной к мужу.
Прижав руки к груди, она подняла испуганные глаза на Антона.
– Тоша… Это же что?…Это кто она?
- Иди ко мне, - Антоха поставил её рядом с собой и забрал у неё пузырёк.
Она прошептала:
– Тошечка, я боюсь…
- Разберёмся.
Первая Таня с трудом села и подняла полусонные глаза на Антона.
- Ох, Тоша, что-то мне поплохело.
Вторая Таня спряталась за мужнину спину.
Он похлопал её по руке:
– Стой тут.
Осторожно подошел к дивану.
- Танечка, как ты себя чувствуешь?
Таня скривилась.
– Локоть болит, сильно ударилась, – подобрала подол, – и коленку ободрала.
- Сейчас я «перекись» принесу.
Антон опять пошёл на кухню. Другая Таня, прикрываясь мужем, пошла с ним.
- Тоша, что происходит? – зашептала она, - Тоша, я боюсь.
- Я знаю. Ты уже говорила. Посиди здесь, я сейчас.
- Ты куда?
- Тебя полечить... Ту тебя, - он ткнул в зал.
- Тоша, она… - Таня затрясла кудряшками, - Она не настоящая. Откуда она взялась?
- Из дровяника… А ты – настоящая?
Таня обиделась:
- Антон, не надо так со мной говорить.
Антон вздохнул, сказал примиряюще:
- Танечка, согласись, – у нас необычная ситуация… Подозреваю, что у нас – опасная ситуация. Давай-ка отложим обиды и включим мозги. Договорились?
Погладил её по плечу:
- Ты же у меня умница. Так что… Нам бы сейчас глупостей не натворить.
- Хорошо, Тоша, – поджав губы, тоже вздохнула Таня, - что мне делать?
- А что ты собиралась сейчас делать?
- Варенье варить.
- Вари варенье. А я попытаюсь как-то разобраться в этом деле, – и пошёл в зал.
Таня сидела с закрытыми глазами, откинув голову на спинку дивана. Антон тихо спросил:
- Ну, как ты?
- Отпустило.
- Покажи мне локоть.
Таня подняла руку, поинтересовалась:
- Синяк?
- Нет, покраснело только. Тань, ты потрогай - кость не треснула?
- Нет, Тоша, треснувшая кость сильно болит, а это так… Немного.
Антон обнажил ободранную коленку, начал осторожно стирать грязь.
- Танечка, ты помнишь – как в сарае очутилась?
Таня задумалась.
- Ты знаешь… Я же малину собирала… Потянулась за ягодой а ткнулась рукой в стенку … И уже в темноте стою.
Вторая Таня от двери спросила:
- А ведро?
- А ведра уже не было… А вы кто?
- А ты посмотри внимательно, - посоветовала вторая.
Танечка номер один долго, молча, глядела на ту, что стояла у стены. Потом испугано прошептала:
- Твою мать… Не может быть… Тоша, это как?
Вторая спросила:
- Тоша, что делать-то будем?
Антон задумался…
- Что делать-то?... Давайте завтракать.
Вторая Танечка опять спросила с некоторым возмущением:
– Что, вот так вот просто сядем и будем завтракать?
- Да, просто будем завтракать… Думать, говорить.
Начали собирать на стол. Котлетки, салатики, чаёк.
Первая Таня со своей больной ногой тоже засуетилась, но вторая спокойно сказала ей:
– Посиди, не хромай, я сама управлюсь.
Сначала сидели молча.
Потом вторая Таня положила вилку и прямо со слезами:
– Не могу я есть! У меня сейчас мозги взорвутся! Мне страшно!
А первая, так и вовсе к еде не притронулась. Не отошла ещё видать от обморока. Она добавила:
- Тоша, мне тоже что-то жутковато. Может в милицию сообщить?
- Заберут обеих, – остудил Антон, - и ещё неизвестно, как оно там обернётся. Уж неприятностей нахлебаемся - по маковку. Им только дай кровушки попить.
Он лихорадочно шуршал извилинами. Антоха-то не дурак. Далеко не дурак.
- Значит так, - начал он, - у нас несколько вариантов катастрофы.
Женщины переглянулись:
– Катастрофы? Всё так плохо?
Антон показал на обеих:
- А как вы вот это сможете объяснить? Это что – нормально?
Продолжил:
- Значит так, - я говорю, а вы, если надо поправляете.
Помолчал, собираясь с мыслями.
- Первый вариант, это одна из вас настоящая, другая подделка.
Вторая Танечка заторопилась:
– Антоша, со мной-то ничего не случилось. Я как собирала малину, так и осталась…
- А если мою настоящую жену переместили в сарай, а туда, в малинник, поставили дубля? А?
Женщины опять насупились.
Антоха продолжал:
– Второй - вы обе настоящие. Что вернее всего… Я это как-то… Чувствую.
- А третий? – Спросила первая Таня.
- А третий – обе подделки. И мне надо искать, куда дели мою жену.
Вторая Танечка сразу выложила:
– Надо проверить и меня, и её. УЗИ, рентген… Можно и флюорографию.
Первая поддакнула:
– Точно-точно. По знакомству мне быстро сделают, без очереди. У нас на УЗИ Раечка, а на флюорографии Светка Силаева.
- И как вы вдвоём туда заявитесь? – поинтересовался Антоха.
- По очереди – вставила вторая Таня. Сначала, например, завтра - я. Потом, через день - она. Скажет что боли под диафрагмой… Нет, удивятся, конечно! Не без этого… Но у нас выхода нет.
Первая предложила ещё:
- А сегодня можно просто пропальпировать повнимательней. Я - её, она – меня... Утро. Никто ещё ничего не ел.
- Вижу, вы начинаете спеваться, - констатировал Тоха.
- А что остаётся-то? – горько объяснила та, что с ободранной коленкой. - Хоть когда я на неё смотрю, у меня мурашки по коже. До того жутко становится.
- Вот-вот, – поддержала другая, - и у меня так же.
- Волосы друг другу не выдерете? – поинтересовался муж.
Они в голос укорили:
– Тоша!
Потом одна добавила:
– Мы что – дикари, какие?
- И ещё, Танечки… Я не знаю, чья это работа. Сраные учёные, сраное правительство, сраные инопланетяне, сраный природный катаклизм, или чёрт его знает… Но, давайте будем поосторожней. Будем стараться быть друг у друга перед глазами. Всегда. Хорошо?
Потом добавил – Соседям скажем, что сестра приехала. Типа - из Сургута. Как назовём?
- Кого? – в голос поинтересовались женщины.
- Да какая разница. Тут главное подозрения не вызвать. Давайте – Тоней. В случае чего - отбрехаться можно, мол, оговорились или ослышались.
Тани покивали.
- Кому поручим играть роль приехавшей сестры?
Первая Танечка, та, что из сарая, вздохнула:
– Ну давайте, наверно я.
Вторая Таня поморщилась:
- Вот же дикость какая! Ещё и Дениска собрался в субботу с Юлечкой приехать. Как мы ему объясним?
Антон почесал в затылке.
- Надо позвонить. Отговорить… Пусть попозже.
Тут первая взвилась:
- Тоша! Я по внучке соскучилась! Ребёнок и так бывает раз в год!
- Ну да… Глупость брякнул…
Потом отрубил:
– Тань, он же взрослый человек. Мы объясним. Он умный. Он поймёт. Пусть приезжает.
И, глядя на насупленных жён, добавил:
– Ну не прятать же одну в погреб! Мы же не дети!
Вторая повернулась к Антону:
- Слушайте, а может не надо этого обследования? Я же чувствую, что у меня всё нормально.
Первая возразила:
– А вдруг у тебя бомба в заднице замаскированная?
Потом примирительно и извиняюще добавила:
– Шучу я. Шучу.
А Антон думал о том, что хорошо иметь жену - медика.
Они, медики-то, привыкли сдержано воспринимать критические ситуации. Насмотревшись на боль и страдание, на смерть и покалеченные жизни, люди, относящиеся к медицине, не впадают в истерику, а предпочитают думать и действовать. Медицинский персонал лучше других знает и спокойней воспринимает тот факт, что жизнь – конечна и непредсказуема.
То, что в его жизни так неожиданно появилась вторая жена, конечно, потрясло. Сказать, что это странно, значит, ничего не сказать.
Но он как-то сразу воспринял вторую женщину, как свою супругу. Да и как определить – какая из них «вторая»?
Жену-то Антон любил. И она в нём души не чаяла. Двадцать восемь лет вместе. Уже внучке шестой годик. Всякое бывало. Иной раз и ссорились. Ну, так… несильно. Но чтобы «налево», даже и в мыслях не было.
Кроме того, он прекрасно понимал, что какая бы из двух женщин не была бы «копией», она прожила с ним ту же жизнь, что и «оригинал». Понимал, что её тело помнит, как носило в себе Дениса и как рожало его. И он её не может не любить. Он ею дорожит и не посмеет бросить в беде. Не в его это характере.
То, что впереди крупные неприятности, Тоха задницей чуял.
А ещё он совершенно не мог предсказать, что будет, когда придёт время ложиться спать. Вот когда начнутся проблемы!
Антоха встал.
– Ладно. Мне надо насос собрать и коровник почистить. Вы тут занимайтесь, а я пошёл. В случае чего кричите.
Вторая Танечка попросила:
– Тоша, ты пока побудь здесь. Пока мы друг друга осмотрим.
Антон махнул рукой:
– Не надо, девочки. Завтра в поликлинику поедем, там и осмотрят, - и пошёл по делам.
Он подумал, что домашний осмотр может кончиться неприятностями. Книжки про фантастику Антоха читал. И кино про ужастики смотрел. И боялся, что в теле одной (или обеих) может оказаться что-то опасное.
В общем-то, день прошёл спокойно. Антон опустил молоко в ледник и потом проковырялся с домашней техникой до вечера. Вечером принял коров, завел в стойла, напоил, подоил. Иногда заглядывал в дом. Проверял.
Одна Таня варила в тазу варенье. Другая мыла размороженный холодильник. Все в делах. При этом говорили о чём-то.
Антон спросил:
– Ну как вы?
Первая засмеялась как-то горько.
- Ты чего? – удивился мужик.
- Дурдом, блин! Стою, сама с собой разговариваю…
Вечером, как пришло время ложиться спать, Антон зараспоряжался:
- Так. Одна ляжет в гостевой комнате, другая в Денискиной. Я в нашей спальне. Посредине. Если что – орать.
Обе прямо побледнели.
Одна пожаловалась:
– Тошенька, мне страшно. Я не хочу одна.
Вторая добавила:
– Тошь, я тоже боюсь, почему-то. Я уснуть не смогу. Давай на диване ляжем. Поперёк.
Антон облегчённо вздохнул:
– А я думал, вы ревновать начнёте.
- Да какая к чёрту ревность, когда от страха коленки дрожат.
Застелили диван «поперёк».
Антоха, на всякий случай, вытащил из окованного сундука свою «Сайгу» и зарядил. Запасные обоймы воткнул в подсумок на армейском ремне. И всё это повесил в шкаф в прихожей. Заряженную вертикалку и набитый патронташ положил под диван так, чтобы можно было быстро достать.
Диван отодвинул от стены на метр. На удивлённые взгляды женщин пояснил:
– В случае чего, обе падаете за диван и лежите тихо, как мыши.
Опередив возражения, добавил:
- И без пререканий! Понятно?
Ночь прошла спокойно.
Утром Антон проснулся раньше всех. Как всегда. Обе женщины спали головами у него на груди, почти касаясь носами. С одной и с другой стороны.
Антоха печально усмехнулся, подумал:
– Ничего в них необычного нет. Нормальные люди, обыкновенные женщины. Вот только - одинаковые…
С утра собрались в поликлинику в район.
Тани одевались долго. Немного попререкались из-за нарядов. Но не сильно. Они как-то на удивление быстро нашли общий язык. А с другой стороны – чему тут удивляться. Одна и та же жизнь, один и тот же характер. Вот где куча общих интересов!
Короче – смех и горе.
Тани уселись на заднем сиденье. Окна затонированы – меньше вопросов.
Антон выгнал «девятку» за ограду и запер ворота.
Когда садился за руль, к машине подошёл сосед Тимка с удочками. С утра уже слегка поддатый.
- Привет сосед.
Антон удивился:
– А кто стадо пасёт?
- Сын пасёт. А я вот… Приболел.
Тимоха, после того как овдовел, частенько стал «болеть».
Он начал что-то пьяненько рассказывать и мимоходом заглянул в салон. Тут же резко выпрямился, округлил глаза и прошептал Антону:
- Вроде и выпил-то немного...
Антон усмехнулся:
– Это Антонина, сестра Танина. Вчера приехала.
- Близнецы, что ли?
- Ну, конечно.
- Ага… Тогда ничё. Тогда ещё попью. Тогда ещё можно, – и бормоча потелепался в сторону озерца.
На обследование Антоха отправил ту жену, которая с ободранной коленкой. Почему-то подумал, что именно у неё больше вероятности обнаружить какие-то нарушения.
Она просидела в поликлинике часа полтора. Антон пару раз заходил, переживал. Таня сидела в кабинете УЗИ и разговаривала с Раечкой.
Вторая Таня начала уже психовать.
Когда первая села в машину, вторая на неё сорвалась:
– Ну! И чего ты там время тянула?!
- Я с Раей разговаривала. Давно же не виделись. Считай год.
- Мне, знаешь-ли, тоже хочется с подругой поговорить!
- Я тебе дома всё расскажу. Подробно.
- Мы же сидим тут – волнуемся! Давай результаты!
Таня протянула бумаги и конверт с негативом. Вторая быстро просмотрела содержимое и констатировала:
– Ничего.
- Что «ничего»? – спросил Антон.
- Ничего необычного, ничего лишнего. Нормальный организм. Зря ездили.
Антон вздохнул:
– Ладно. В понедельник ты пойдешь. Поехали домой, - и завёл машину.
В дороге, женщины, сидя на заднем сиденье, разговаривали про своё. Антон не слушал.
Потом затихли. Антон, не оборачиваясь, спросил:
– Вы чего там, замолчали?
Тишина.
Он обернулся и наткнулся взглядом на две пары наполненных слезами глаз.
- Вы чего?!
Одна Таня дрожащими губами прошептала:
- Что-то будет. Какая-то беда будет.
Антон съехал на обочину и остановил девятку.
Опять обернулся, спросил обеспокоено:
- Что будет?
- Кого-то из нас заберут... Или убьют.
И зарыдали обе в голос.
Мужик протиснулся между сиденьями и сел между женщинами. Одна подмышку ему уткнулась, другая навалилась на плечо. В салоне стоял жуткий бабий скулёж. Антону хоть самому подключайся.
Он обнял обеих, прижал к себе.
- Ну, уж нет, Танечки! Ишь ты – «заберут»! «Убьют»! Я что - вот так вот просто и позволю?... Да я за вас… Сам поубиваю всех нахрен!... Ну всё, всё. Успокойтесь. Всё у нас будет хорошо. Разберёмся.
Хоть и сам понимал – ничего хорошего.
Не доезжая метров тридцать до дома, Тоха остановился, добыл из-под сиденья длинный свёрток и вытащил из него «Сайгу». Женщины разинули рты:
- Ты что, Тоша?
- Калитка открыта. Я её запирал. Точно помню.
Передёрнул затвор.
- Тани, к нам никто сегодня в гости не обещался?
Обе отрицательно помотали головами.
- Так… Одна за руль, вторая рядом. Если начнётся пальба… или что ещё… Сразу по газам, через Кузьмин лес, и к тёще. Оттуда позвоните Денису, чтобы он вас вытащил.
Та Татьяна, что из малинника, всхлипывая и, жалобно поглядывая на Антона, вышла и пересела за руль.
Вторая тоже пересела вперёд и побелевшими губами попросила:
– Тошенька, давай сразу уедем к моей маме. А?
- Ещё чего. Может быть, кто из соседей зашел. А мы сразу – в бега.
Тоха перехватил карабин стволом вверх и, не спеша, пошёл к дому.
Осторожно приоткрыв калитку, заглянул в ограду. Посреди двора стоял Денискин Мицубиси-паджеро.
В застеклённой веранде раздался радостный визг, и на крылечко вылетела Юлечка. Куколка, в нарядном платье и с двумя огромными белыми бантами в косичках.
- Дедуля!...
Антон одной рукой подхватил верещащее и чмокающее его в щёку существо. Вышел за калитку и махнул женщинам, - подъезжайте, мол.
Внучка спросила:
– Деда, а это у тебя что – ружьё?
- Да солнышко моё. Не ружьё, а так… ружьецо.
Следом из дома вышел Денис. Удивился:
– Батя, ты что, на охоту ходил?
Сияющий Антон потянул ему «Сайгу»:
- Разряди-ка.
В калитку ворвались две женщины. Юлечка завизжала пуще прежнего и, выкручиваясь из дедовых рук, потянулась к бабушкам. Охи, ахи, восторги, слёзы, поцелуи.
Потом ребёнок спросил:
– А вы что – обе мои бабушки?
- Да, внученька, мы обе…
Внучка радостно повернулась к отцу:
– Папа! У меня сегодня бабушек немеряно!
Антон стоял столбом с разинутым ртом.
Тани намеревались и с Дениской пообниматься, но «дед» остановил:
– Подождите, девочки. Не ошарашивайте мужика.
Дети – счастливые существа. Они не задумываются об основных принципах жития. Одна бабушка - хорошо. Две бабушки – ещё лучше. Три – совсем небывалое счастье.
А вот нам, взрослым людям, как быть?
Антон забрал у Дениски карабин:
– Пойдём-ка, поговорим.
И пошёл в дом.
Тоха думал, что разговор будет нелёгкий. Но нет. Он просто описал по порядку произошедшие события. Поставил так сказать в известность.
После рассказа Денис долго молчал. Переваривал.
- Папа, так они что – совершенно одинаковые?
- Да, сынок, думаю, что – совершенно.
- А какая из них моя мать?
- Видимо обе, сынок. Видимо, обе.
- И что делать? Как я их стану различать?
- А зачем тебе их различать?
- Да. Действительно… - Денис почесал переносицу, подумал. - Так ты, пап, говоришь – сначала взрыв был?
- Да, Денис, сначала в лесу что-то рвануло. И тут же… Ну… Это вот…
- Так ты это связываешь? И взрыв, и это… раздвоение? А может, сходим, посмотрим – что там за фигня?
- Ну, уж нет, сынок. Я не сапёр. Да и ты - не супермен. Ну его к чёрту. Уж больно странные дела творятся.
Дениска согласился с отцом. Оно, конечно – любопытно. Но зачем зря рисковать.
Антон встал:
- Ты, сынок, иди, обними мать. Она… Они сейчас там трясутся от неизвестности.
Отец открыл сундук и начал упрятывать оружие, а сын пошел на кухню. Через пару секунд оттуда так счастливо заплакали в два голоса, с причитаниями, что Тоха понял – всё нормально. Пошёл глянуть.
Денис сидел на диванчике, держал дочь на коленях, а обе Тани прижались к нему с двух сторон, улыбались и размазывали слёзы.
- Ну, вот и ладненько. А ты чего, сынок, в пятницу приехал? Случилось что?
Денис усмехнулся:
– Вот этот энерджайзер, – кивнул на Юлечку, – у меня случился. Они же вчера с Лизой из Анапы приехали. Ну и всё! Хочу к бабушке, хочу к дедушке! Хоть ты тресни. Оставил на хозяйстве заместителя, а сам - к вам.
Выходные пролетели, как час. Внучка, переодетая в джинсовый костюмчик, носилась по двору и огороду. Вытаскивала из куриных гнёзд яйца, тискала кошку, осторожно, с опаской кормила кусочками хлебца свиней. На грядках нашла здоровенный помидор и на кухне, жмурясь, откусывала посыпанную сахаром мякоть, подставляя бабушкам личико – вытирать салфетками от сока.
А бабули носились следом и молодели прямо на глазах.
Денис ходил с удочками на озеро. «Медитировал». Так он это называет.
Вечером баня, как положено.
После баньки по пятьдесят граммов водочки, жареные карасики. И в процессе закусывания обсудили общие дела. Денис-то каждый месяц забирал Антохин сыр и сдавал его одному своему другу в розничную торговлю. Обратно привозил деньги. Получалось неплохо. Да что там стесняться, – хорошо получалось. Бедствовать Антон не собирался.
Потом, скрепя сердцем перешли на сегодняшние странности. Обсудили, куда в случае возникновения неприятностей будут прятать мать… то есть, матерей. И как это всё объяснить родственникам. И вообще - как быть, если что… Обмусолили версию с родной сестрой-близнецом из Сургута.
Пропланировали стратегию до полуночи.
А так - хорошие выходные получились. Ребёнок доволен, просто сияет от счастья.
Денис вечером в воскресенье собрался уезжать. Да куда там! Юлечка аж со слезами - Папа, давай ещё одну ночку поночуем.
Уезжали в понедельник рано утром, по сумеркам.
Бабушки уложили закутанную в одеяло внучку на заднее сиденье, пристегнули ремнями. Та даже не проснулась.
Тоха отъехал с сыном за околицу, попрощался и пошёл домой.
Только взялся за ручку калитки, как в доме вскрикнули сильно и страшно.
- Началось, - кольнуло мужика, и он рванул со всех ног.
Антон залетел в дом и чуть не споткнулся о шевелящийся на полу наглухо запечатанный белый мешок. Он сразу понял, что там внутри его жена. Кинулся на кухню, схватил с подставки нож и, присев перед коконом, осторожно взрезал его, начиная с головы.
Татьяна захватала ртом воздух и, тыкая пальцем в глубь дома, захрипела:
– Там… Тоша… Там…
Антоха влетел в Денискину спальню. Стул опрокинут, окно открыто настежь. В утренних сумерках какая-то тощая фигура волокла по картофельной ботве второй белый мешок.
Антон сиганул в окно, откуда только прыть взялась, грохнулся на морковную грядку и, не обращая внимания на боль в ушибленном плече, помчался за похитителем. Метров за десять крикнул:
– А ну стой!
И напрасно он это сделал. Худой повернулся и молча направил на преследователя какой-то пульт. Антон не стал ждать результатов, ушёл с кувырком в сторону. Рядом пронеслось белое полотнище. Тоха рванул к обидчику и пока тот ковырялся в своей штучке, подлетел и саданул ему ручкой ножа в лоб. Тот не пикнув, опустился в картофельную борозду. Странно так упал, посегментно. Сначала на колени, потом боком на задницу, потом и вовсе разлёгся.
Антон кинулся к мешку и уже привычно взрезал ткань.
Таня с хрипом втянула в себя воздух и закашлялась. Муж стоял перед ней на коленях:
– Танечка, как ты?
Таня с помощью мужа тоже встала на коленки, и, вцепившись ему в рубаху, повторяла безумно:
– Тошенька…. Тошенька… Там… - Тыкала пальцем в дом.
- Там всё нормально. Ты идти можешь?
Таня с помощью Антона неуверенно встала.
- Танечка, иди домой. Иди, от греха подальше.
Женщина, покачиваясь, заторопилась из огорода.
Антон крикнул ей вслед:
- Таня возьми ружьё и будь наготове. В случае чего – стреляй. Иди…
Антон подошёл к незнакомцу, склонился, пригляделся. Ну и рожа!
Лицо его выглядело как подошва утюга мраморно-белого цвета, острым концом вниз. Сверху прилеплены глаза и пуговка носа, а снизу щель безгубого рта. Чудовище какое-то. Или маска?
Одет и обут он был тоже как на маскарад. Голубая футболка, а сверху странный безрукавый костюм по колени, который состоял из коричневых кожаных ремешков разной длины. Сами ремешки были покрыты металлическими разномастными бляхами, а на концах ремней висели кольца и колечки из белого и жёлтого металла.
Коленки у него как у римского легионера были голыми с мертвенно белой кожей. На ногах красовались здоровенные берцы, под "курточку" цветом.
Урод приоткрыл веки и мгновенно среагировал на обстановку – подтянул ноги к груди и резко распрямив, ударил Антона в грудь.
Тоха добросовестно отмерил пять метров огорода и рухнул навзничь. Тут же вскочил – Ах ты падла! – И метнулся к обидчику.
Тот стоя на коленях, путаясь в своих ремешках и колечках, неуклюже вытащил какой-то детский пластмассовый розовый пистолетик. Но направить на Антона не успел. Тоха зарядил ему пинком по плоской роже так, что думал, голова у вояки оторвётся.
Но нет, не оторвалась…
Рука лежащего бедняги, откинутая над головой, дернулась. Беззвучно полыхнуло, и на краю леса, за огородом, метрах в двухстах, рухнули сосны. Штуки четыре.
Антон осторожно выкрутил из руки беспамятного странного посетителя странное оружие. Потом подобрал штуку, которая смахивала на телевизионный пульт с единственной клавишей. Покрутил, осмотрел, пробормотал:
– Попробуем…
И, направив на существо, отдыхающее в ботве, нажал кнопку. Вылетевший белый шарик развернулся в помятую простыню и, мультяшно вращаясь, закутал уродца в белый кокон с торчащей в головах удобной тканевой ручкой.
Тоха затащил куль в прихожую.
Танечка, которая с ружьём, спросила:
- Там что? Он?
- Да, Таня, он.
- И зачем ты его сюда?
- Допрашивать буду. Он каким-то боком причастный к вашему раздвоению.
- Ты его лицо видел? Как ты с ним будешь разговаривать? – спросила вторая.
- Ну… Не красавец, конечно. Но с лица воды не пить. Разберёмся.
Антон затащил мешок на кухню, выдвинул на середину стул, и усадил на него куль. Потом вынул из-за пояса нож и аккуратно взрезал ткань на месте головы. Урод уже очнулся и обеспокоенно глядел на людей. Потом, заметив на столе свои пульт и пистолетик, уставился на них сосредоточенно.
Антон отрицательно поводил пальцем:
– Даже и не думай.
Подтащил табуретку и сел напротив, упёршись тяжёлым взглядом в лицо пленному.
- Ну что? Будем говорить, или как?
Чудище, как-то понятливо очень разумно, на него посмотрело и указало взглядом на неразрезанный на туловище мешок.
- Освободить?... Ты нас за дураков-то не держи!
Тот замер и долго недоуменно смотрел на Тоху. Потом будто что-то понял. Замотал головой из стороны в сторону и зачирикал как воробей.
- Просит руки освободить, - обернулся Тоха к женщинам.
- Может ему ещё и ружьё отдать? – поинтересовалась одна.
Антон повернулся к мешку, недобро усмехаясь:
– Значит, ты решил нас на дурика взять? Гадёныш.
Коротко размахнулся и врезал чудищу по утюгу. Лицо, внешне смахивающее на каменное, оказалось мягким. Из разбитого носа потекла белая жидкость.
- Тошь, - сказала Танечка с ружьём, - Ты это… Не психуй.
Тоша пояснил:
- А я и не психую. Так положено. Чтобы этот, - он кивнул на спелёнутого, - осознал серьёзность ситуации.
Пленник истошно чирикал и водил мордой вверх и вниз, указывая глазами то себе на грудь, то поднимая их к потоку дёргаными движениями.
Антон вроде что-то сообразил. Приподнялся и прикоснулся рукой к голове уродика. Тот радостно и часто закивал и опять зачастил – Чирик, чирик. Птичка, твою мать.
Тоха прикоснулся к кривому металлическому обручу, приляпанному на плоскорожую башку. Урод закивал ещё сильнее и ещё громче зачирикал.
- Вроде, поправить просит, - сказал Тоха и поглубже насадил обруч на неровную голову.
Тот в ответ, чисто человеческим отрицанием замотал своим утюгом.
- А что тогда? – удивился Тоха.
Плоскомордый заводил плечами, призывая вынуть его из мешка.
- Ладно, - согласился человек, - оружия у него нет, я его общупал. Таня, держи его на мушке, я ему руки освобожу. Он что-то объяснить хочет.
- А если он опять в драку кинется?
- Не кинется. Слабоват он в драке. Без своих прибамбахов он никто. Прибью, как таракана.
Антон взял нож и аккуратно разрезал ткань на груди. Так, чтобы только руки можно было вытащить.
Урод тут же высвободил их из кокона. Посмотрел на Танин ствол, направленный на него и успокаивающе помотал отрицательно харей. Мол, не надо боятся.
Снял с головы кривой обруч, постучал им по сиденью. Потом снова напялил его на свою утюгоподобную башку и заводил одним из трёх пальцев по краю. Прислушался к чему-то и выдал «нормальным» голосом:
- Ю кноу вот ай мейн?
Хозяева смотрели на него непонимающе.
Он снова повозюкал обруч.
- Он тарус медэ акцезэ?
Люди переглянулись недоуменно.
- Ту мие разумеешь?
- О! Уже ближе. Покрути-ка ещё, - скомандовал Антон.
- Вы меня понимаете?
- Вот теперь понимаем, – удовлетворено кивнул Тоха.
- Вы, когда ударили по переводчику, сбили настройку на эту местность, - пояснил плоскомордый.
Потом спросил у Антона – Какой ваш… Какое ваше имя?
- Антон, – представился хозяин, - а что?
- А моё имя…
Но Тоха грозно его перебил:
- А мне без разницы твоё имя! Ты думаешь, что я тебя прибью, и всю жизнь буду вспоминать?
Пришелец обиженно замолчал.
Антон взял со стола пачку бумажных салфеток и протянул «узнику». Тот начал промокать разбитую морду и тяжело вздыхать.
- Ты кто? – поинтересовалась одна из Танечек.
- Я, представитель… - он помолчал, прислушиваясь к чему-то, - Я, представитель иной цивилизации.
- Пришелец? – спросила Танечка.
- Да... По вашему, «пришелец», - с задержкой подтвердил уродец.
- И какого хрена ты тут делаешь? – спросил Антон.
- Не надо так спрашивать… Это секретная информация.
Чудик с каждой фразой говорил всё лучше и оперативней.
- Секретная, говоришь? – Антоха опять медленно замахнулся.
Пришелец закрыл руками свой «утюг», и затараторил:
– Не надо! Не надо! Я пилот! Пилот дальней разведки!
Тоха удивлённо обернулся к женщинам:
– Вот блин горелый… Шпиона поймали!
- Я не шпион! Я исследователь! Я пилот флота! Дальняя разведка!
- Разница-то небольшая, - угрожающе придвинулся Антон.
- Разница огромная. Я исследую флору, фауну и представителей разума на планете. А «шпион» ищет секреты. Сами подумайте, какие ваши секреты могут заинтересовать нашу цивилизацию? Под нашим покровительством уже половина галактики, а вы на задворках мира. Какие важные секреты можно у вас позаимствовать?
- Разговорчивый, - усмехнулся Антон. Потом посерьёзнел - А женщину зачем украл, извращенец?
Пришелец опять поприслушивался к чему-то, потом возмутился:
– Это вовсе не то, о чём вы думаете!
- А что же это тогда?
- Произошла ошибка. У вашей женщины появился двойник. Его надо убрать. Потому что это ставит вас в неудобное положение.
- Ты смотри, какой заботливый! – опять недобро усмехнулся «следователь». – И как ты собирался… «убрать»?
- Просто отправить в утилизатор. Уверяю вас, это очень гуманно и совершенно безболезненно. Вспышка и всё… И потом - я не пойму вашего беспокойства. Это же всего лишь женщина.
Татьяна, упершись кулаками в стол, медленно поднималась, играя как мужик желваками:
- Утилизатор, значит?… Безболезненно, значит?!... Вспышка и всё?!!... Ах ты сука!!!
Резко нагнувшись, она цапнула беднягу за ремешки и начала его трепать как собака котёнка.
- Ах ты, фашист недорезаный! Ты хотел мне крематорий устроить?!
- Прекратите! Прекратите немедленно! - завопил тот.
Таня перехватила его подмышку, как борец, прижала ему лапки к туловищу, и поволокла бедолагу на улицу. Вторая тут же подлетела и приняла стальной хваткой ноги. Чтобы не вырвался, значит.
И вот так, пинком открыв дверь на веранду, мотыляясь из стороны в сторону от дёрганий пленного, они потащили его на крыльцо.
- Таня… Бабы… Вы его куда? – заинтересовался Антон.
- Я ему, гадёнышу, башку как курёнку отрублю! - прорычала супруга. Вторая молча сопела, не позволяя бедняге дрыгать ногами.
- Антон! – кричал тот фальцетом, - Вы же разумное существо! Остановите это безобразие!
Антоха посоветовал:
- Таня, не надо его, как курёнка... У меня кое-какие мысли есть.
- У тебя кое-какие… пыхтела раскрасневшаяся Татьяна, - а у меня конкретные…
- Отпустите! Меня искать будут!! Меня нельзя убивать!! - орал пришелец.
- Вот говнюк! А меня, значит, убивать можно?... Ничего-ничего! Сейчас я тебе всё объясню! Сейчас ты всё поймёшь! Гадёныш! – злилась Таня.
- Тани, - увещевал Антоха, - да отпустите же вы его, наконец.
Поняв бесполезность уговоров, догнал, начал отдирать жён от "гадёныша". В конце концов, это ему удалось, но в руках у разъярённых женщин осталось чуть ли не половина "крутого" костюма.
Танюха женщина хоть и небольшого ростика, но силу имеет, будь здоров. Наворочалась она там, у себя в реанимации, инсультников-инфарктников-коматозников. Так что, если в ухо зарядит, то мало не покажется.
Один раз Тимка, сосед, подшарил её за задницу, на новый год. Так Татьяна его так лупанула - чисто боксёр.
Потом, когда привела в чувство, тот открыв глаза заскулил со слезой:
- Таня, так же и покалечить можно.
Таня снисходительно похлопала его по плечу:
- Не бойся, соседушко, сама покалечу - сама и вылечу.
А тут их две в дело впряглись. С такой командой справиться непросто.
Ну ладно. Что-то я отвлёкся.
Антоха тащил мешок с трясущимся существом на кухню и приговаривал, - Ну всё дружок. Успокойся. Всё кончилось. Я твой спаситель… А ты теперь мой должник.
Он посадил его, жалкого и потрёпанного опять на стул. Таня с грохотом села напротив. Вторая встала за её спиной. Обе смотрели на вредителя насупившись, готовые снова сорваться и завершить прерванную казнь. Все были взъерошенные и потные. Даже пришелец.
- Так! Успокоились все! - приказал Антоха.
Посидели молча.
Антон, тыкая пальцем в "гостя", начал:
- У меня есть ещё вопросы. И ты мне сейчас на них подробно ответишь. Понял?
Тот часто-часто закивал.
- Итак. Почему у моей жены появился двойник?
- Сбой в системе маршевого двигателя.
- Твой двигатель работает, создавая двойников?! - удивился Антон
- Нет. Это просто побочный эффект при случайной попытке его запустить. Сдвиг пространственно-временного континуума в точке схождения…
- Ну?!
- Что – "ну"? – вздрогнул «пилот дальней разведки».
- Дальше рассказывай!
- Понимаете… Этот, - он немного подумал, - в вашем словаре нет такого слова… Он должен применяться только в открытом космосе. Если его включить, находясь на планете, то… - забегал глазками.
- Говори-говори. Что – "то"?
- Можно, в принципе, и планету уничтожить…
Тоха поджал губы:
– То есть нам подфартило, что ты планету не грохнул?
- Да, вам очень повезло.
- Зря я тебя у них, – Антон кивнул на жён, - отобрал.
Они обе радостно встрепенулись:
- Так ты его нам отдаёшь?
Инопланетянин опять затрясся.
Антоха махнул рукой:
- Погодите. Он, когда с головой, для меня полезней, чем без...
И плокомордому:
- Успокойся, никто тебя не собирается убивать.
Одна Таня спросила у пришельца:
- А мы с ней, - кивнула на другую, - мы как? Мы одинаковые?
- Да, – подтвердил пленник, – одинаковые до молекулы. Я могу вам объяснить принцип работы такого двигателя.
- Ну конечно! – поёрничала супруга. – От этого нам сразу станет легче!...
Антон перебил:
– Я так понимаю, что при аварийном пуске твоего этого… которого нет в нашем языке, материя скопировалась. Оригинал остался на месте, а копия перенеслась в другое место. Почему именно в мой сарай?
- Сарай? А, понял, сарай… Просто зеркало сфокусировало излучение в этой точке. Совершенно случайно.
Антон глубоко вздохнул, помотал удрученно головой:
- Нда… Ладно… Поехали дальше. Следующий вопрос - как в таком сложном и совершенном аппарате, как космический корабль, могла произойти такая дикая случайность?
- Вы этого не поймёте.
- Он инженер! Отвечай! - строго рявкнула и стукнула кулачком Таня. Вторая утвердительно покивала.
- Как мог включиться маршевый этот… такой опасный двигатель, в момент нахождения на планете? - не отставал Антон.
Пришелец, молча, посерел.
- А вот это… - Тоха ткнул в остатки его ремешков и железяк, – то, что на тебе надето, это у вас такая форма?
- Вас не касается, как я одет! – голос возмущённого пришельца внезапно сорвался.
- Я так понимаю, форма на флоте должна быть унифицирована.
- Что значит "унифицирована"?
- Это значит - она должна быть одинаковой у всех.
Тот ещё больше посерел и пискнул:
- Стандартный комбинезон подавляет мою индивидуальность!
- Ну-ну… «Подавляет», говоришь... Я так понимаю, что ты зацепился вот этой хернёй, - Антон приподнял самое большое декоративное кольцо на ремешке, - за рычаг твоего хренодубликатора…
- Нет, – поправил пришелец, - это звучит как… как «Фо-ра-найзер».
Потом внезапно округлил глазки и стал совсем серым:
- А как вы узнали?!
- У него высшее образование – ещё строже рыкнула Таня. Вторая подтвердила: – Да!!
- А если бы ты, гадёныш недоделанный, зацепился бы за рычаг самоуничтожения? А? – ляпнул наугад Антон и прищурился.
- Он закрыт кожухом! - глаза пришельца стали идеально круглыми.
- С твоими цацками и кожух снести недолго! Лупень! – рявкнул Тоха.
Тот смотрел, испугано и молча как нашкодивший мальчишка.
- И значит теперь, благодаря твоему стремлению к "индивидуальности", - Антон потряс оторванными побрякушками, - у тебя проблемы. И ты, значит, пытаешься убить разумное существо, чтобы не подставлять свою задницу под… А кстати, что тебе будет, если я найду способ сообщить об… об инциденте с костюмчиком, твоему командованию.
Бедняга замахал ручками:
- Не надо командованию! Прошу вас – не надо! Меня сразу уволят из космофлота и отправят в какую-нибудь дыру! Простым техником!
- Может это и к лучшему? – эгоистично добивал растяпу Антон.
- Я прошу вас! Не надо никуда сообщать! Мои предки мне этого никогда не простят! Никогда!! – он дёрнулся, вроде даже собирался бухнуться на колени, но потом передумал. Просто сел и замер как в каталепсии.
- Печально… Ну, и что мы с тобой будем делать? Может быть, ты просто всё забудешь и полетишь своей дорогой, а мы просто останемся здесь и будем жить так, как нам нравится? Подумай – это хороший выход.
- Так просто не получится, – поник пришелец, - аппаратура зафиксировала попытку запуска стартовой процедуры в неположенном месте. По уставу, последствия надо устранить. - Парень всхлипнул – Поймите, у меня сейчас очень тяжёлая ситуация. Меня непременно накажут. Но и… И "последствия", – он кивнул на женщин, - всё равно устранят…
- И на чём аппаратура зафиксировала эту… ну эту хрень, эту "попытку"?
- На нити памяти.
- Угу… А ну-ка пойдём, посмотрим.
- Вы думаете, что сможете разобраться?
- Я же говорю – посмотрим.
Антон взял «пистолетик» и, держа под прицелом, освободил пленника.
- Топай вперёд.
Антон вернулся один.
- Ну что? – кинулись к нему женщины.
- Утряс, – успокоил тот.
- А гадёныш, что?
- Полетел домой. Мы так решили - лучше отвечать за неосторожный обрыв записи, чем за неосторожный пуск двигателя…
Первая Таня искренне огорчилась:
- Жалко! Надо было прибить.
- Мне тоже жалко, – серьёзно ответил Антон, - но космическую войну нам лучше не начинать, - потом с достоинством добавил, – лично я к этому не готов. Так что пусть летит…
Потом возмутился:
- Нет! Главное - пришелец, блин! Вершина цивилизации! Нихрена в технике не смыслит!
Пошёл в дом, по дороге сетуя:
- Что за утречко такое, а? С этим клоуном я что-то так жрать захотел.
Женщины заметались, подталкивая его на кухню:
- Сейчас, Тошенька, сейчас. Садись, садись, – собирали на стол, глядя на мужа с уважением и даже с некоторым восхищением. А как же. Защитник! Спаситель! Дипломат! Умная голова. Герой!
А у Тохи от сердца отлегло. Он каким-то десятым чувством понял, что неприятности кончились и можно расслабиться.
Вечером сидели на диване перед телевизором.
Антон посредине. Одна Таня, та, что «оригинал», как обычно, прижалась щекой к его плечу и слегка придрёмывала.
Другая, сначала держалась чуть в сторонке. Посидев так, минуты две, она осторожно пододвинулась и тоже прижалась к мужу с другой стороны.
Антон глянул на одну, на другую, потом раскинул руки, обнял обеих и чмокнул по очереди в кудрявые макушки.
Что дальше?
А ничего. Всё нормально. Так до сих пор и живут.