Каким образом обычные люди узнают о своей национальности? Наверное, от родителей или дедушек-бабушек, из сказок, которые они рассказывают, из колыбельных, которые они поют на ночь на родном языке. А может быть, из книг, которые, повзрослев, люди читают на родном языке? Да. Это, бесспорно, так. За исключением одной, довольно-таки известной и многочисленной нации.
Автор этого рассказа, её представитель, читал и писал примерно с шести лет по-русски, говорил дома с родителями, родственниками, дедушкой и бабушками также по-русски. Родился в Советском Союзе, в самом, наверное, российском городе – Рязани. Вопрос на засыпку: представителем какой национальности, или какого народа является автор данного рассказа?
Впервые я узнал о своей национальности приблизительно лет в шесть. Мой, как я считал, друг, встретив меня на улице, вдруг заявил мне: «Ты – еврей». На мой вопрос: « А кто это?» он ответил: «Евреи – это такие плохие люди». Я, конечно, несколько, мягко говоря, недоумевая, пришел домой и спросил у мамы: «Мама, я что, плохой человек?». Она вначале совершенно не поняла моего вопроса, да и как можно понять такое, если оно услышано от шестилетнего ребенка!
Я объяснил, что Лёшка сказал мне, что я еврей, а евреи – плохие люди, значит, и я тоже плохой человек. На что мама мне объяснила, что евреи – вовсе не «плохие люди», а такой народ, или национальность (что, в общем-то, почти одно и то же). Что есть русские, есть американцы, а есть – евреи. И то, что евреи в Израиле воюют с арабами, совершенно не имеет никакого отношения к «нашей Родине – СССР».
Хочу напомнить, что на дворе стоял 1970 год, прошло три года после окончания шестидневной войны, в которой «лучшие друзья СССР», арабы из Египта, Сирии и Иордании, потерпели сокрушительное поражение от израильской армии. В ответ на это Советский союз разорвал дипломатические отношения с Израилем, он был объявлен «главным врагом прогресса», «оплотом империализма на Ближнем востоке» и, соответственно, главным врагом СССР. А государствообразующая нация Израиля – евреи.
После разговора с мамой я уже был вооружен знаниями и готов к встрече с бывшим другом. Правда, мои доводы о том, что евреи – это национальность, а не человеческое качество, совершенно не вразумили моего шестилетнего бывшего друга. Он парировал мои высказывания предложениями типа «евреи на нас нападали» и «арабы это тоже русские, а евреи как немцы в войну».
Таким вот образом я узнал о своей национальности. Потом мне неоднократно о ней напоминали, но первый раз мне запомнился наиболее ярко.
В дальнейшем, в школьные годы, мне не раз приходилось сталкиваться с тем явлением, имя которому – антисемитизм. Проявлялось это в том, что мои ровесники, пока не имели ни малейшего понятия о моей национальности, вели себя со мной в одном стиле, а, узнав о ней, резко меняли свое отношение ко мне. И друзей я старался выбирать себе по такому принципу – если, узнав о моей национальности, отношение ко мне со стороны этого человека не менялось, значит, я понимал, что с ним я мог бы дружить.
В школе, где-то класса с пятого, я в полной мере хватил этого уродливого явления. В начале, на любое высказывание, связанное с отрицательным отношением к моей национальности, я сразу лез в драку. А так как был я ребенком физически, мягко говоря, неслабым, моим обидчикам доставалось в должной мере, даже несмотря на то, что обычно драться мне приходилось не с одним, а с несколькими.
Правда, потом, при «разбирательствах», связанных с драками, при участии учителей, мои обидчики обычно заявляли, что они вообще ни при чем, ничего не делали, это я сам на них «набросился». Мне приходилось объяснять, в чем дело, и я сейчас отлично понимаю моих учителей и их недовольство результатами «расследования». Ведь официально в нашей стране антисемитизма не было! Человек человеку был другом, товарищем и братом, была сформирована единая общность людей под названием «советский народ», а тут вдруг, в их школе, – антисемитизм! Руководство ведь «по головке не погладит»... И школьных антисемитов убеждать как-то неохота, потому как это, в основном, трудноуправляемый контингент – хулиганы, двоечники, дети из неблагополучных семей, которым надо на ком-то «самовыразиться».
Поэтому, в результате, единственным «воздействуемым» был я. Нужно было убедить меня не реагировать жестко на антисемитские высказывания, не лезть в драку, в случае невозможности не реагировать, а подключать учителей. Иными словами, «закладывать» обидчиков. В противном случае зачинщиком драки окажусь я, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Потому как антисемитизма у нас в стране нет, никогда не было и не будет, а я сам лезу в драку. Мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы согласиться на предложенную «схему» поведения, потому как либо «заложу» я, либо они – меня.
Даже мои родители пытались как-то решить эту проблему. Однажды они, с согласия учителей, явились в школу, и папа прочитал этим моим соученикам что-то типа лекции по национальному вопросу (он тогда работал начальником и считал, что, раз его понимают подчиненные на заводе, то и соученики сына точно поймут), а мама просто присутствовала при этом. Что они из этой лекции поняли, я узнал сразу по её окончании. Один из них сказал мне такую фразу: «отец у тебя еврей точно, а мать, может, и нет».
В результате я стал как-бы «стукачем». Деваться было некуда, и окончить школу хотелось с нормальным аттестатом. Дошло до того, что я стал считать, что по всей стране ситуация одинакова, и на предложение родителей перейти в другую школу реагировал отрицательно.
Дело в том, что мы с родителями переехали в другой район, с ребятами, живущими по-соседству, у меня сложились хорошие отношения. Но, основываясь на жизненном опыте, я считал, что эти отношения являются таковыми до тех пор, пока они не ведают о моей национальности. И, таким образом, перейдя в новую школу, где учились мои новые друзья, я рисковал дать им о себе полную информацию, потому как в классном журнале в то время (непонятно, по какой причине) писали национальность каждого ученика.
И вообще, почему-то страница с данными в журнале интересовала многих учеников гораздо больше оценок. Так, стоило учителю куда-то отлучиться из класса, оставив журнал на столе, к нему сразу бросались несколько малолетних антисемитов и начинали зачитывать вслух именно последнюю страницу, именно с графой «национальность», сопровождая мою строку дебильным смехом, благо, что остальные мои соученики были исключительно русскими.
А мне приходилось тихо сидеть и не реагировать, хотя душа рвалась к жесткой реакции. И не делал я этого только потому, что понимал, что этим ублюдкам только того и надо, а именно – вывести меня из терпения.
Однажды к нам в класс пришел «новенький» - с типично русской фамилией, но с раскосыми глазами. Он с родителями переехал из одной из республик Средней Азии, и на еврея походил не более, чем я на негра. Однако, в журнале, напротив его фамилии, национальность была не указана вообще, и наши соученики выражались таким образом, что раз национальность его не указана, значит, он – тоже еврей. После этого случая я начал понимать, что, в представлении моих соучеников-антисемитов, на Земле существуют только две национальности – русские и евреи.
Кстати, многие мои ровесники в России то время считали, что еврей – это не национальность! В представлении многих жителей бывшего СССР слово «еврей» трансформировалось в ругательство, типа «жадина» или просто, как сказал мой первый «учитель» по национальному вопросу, «плохой человек». Так что представители моей национальности, одновременно со своими чертами характера, приобретали и дополнительные вышеуказанные, как говорят англичане, by default.
Еще в школьные годы я понял, что главными формирователями еврейской нации являются антисемиты. Если бы не они, многие подобные мне нерелигиозные евреи, может быть, и не узнали бы никогда о своей национальности, каждый считал бы себя русским или кем-либо другим в зависимости от страны проживания. А так – жизнь строится с оглядкой на еврейское происхождение.
Когда я и мои ровесники немного повзрослели, к ним пришло понимание того, что ненависть к евреям была отчасти спровоцирована советским руководством, и, вместе с пришедшим пониманием определенной неправильности общественного строя, это вызвало и отход от антисемитизма у большинства. Стойких антисемитов осталось не так уж и много.
С началом перестройки, развалом СССР, установлением дипломатических отношений с Государством Израиль, государственный антисемитизм в СССР и Российской Федерации себя изжил. Однако, он принял иные формы, перейдя из, так сказать, «государственной» формы в личную, из средств массовой информации – в социальные сети. Но это уже «совсем другая история».