Степанка

Ливень начался внезапно. Этой катастрофы ничто не предвещало – ну, с самого утра накрапывал мелкий нудный дождь, то слегка усиливаясь, то переходя в противную водяную пыль. Но после вчерашнего зноя идти по влажному лесу было даже приятно – охватывало такое чувство, будто попал в джунгли. Приятное ощущение. А потом небеса неожиданно разверзлись, и началось…
- Так, вон холмик, там, чтоб не окапываться, и поставим палатку. Давай, давай, живее! – орал Пашка, когда они бежали по пояс в мокрой траве к небольшому бугорку на опушке леса. – Давай, давай, живее! – продолжал орать он, пока устанавливали палатку. И успокоился только тогда, когда, промокшие до нитки, они растянулись под брезентовой крышей на сухом полу.
- Боюсь, это надолго, - вздохнул Витька, лежа пытаясь стянуть с себя насквозь промокшую куртку. – Каких-то пару километров не дошли до деревни, - он, наконец, справился с курткой и приспособил ее под потолком. – Что будем делать?
- Спать… Только поедим сначала. Водка есть?
- Водку ты вчера дожрал… Сказал, чтоб я не жмотничал, что в деревне, мол, затаримся.
- А почему я «дожрал»? Ты тоже не отказывался… - пробурчал Пашка, сражаясь с банкой тушенки. – И до магазина дошли бы, если бы не ливень… И на месте уже сегодня были бы… Кто ж знал… Черт! Сколько жира… Под водку хорошо бы пошла…
Витька вздохнул и начал рыться в своем рюкзаке.
- Держи, алкаш, - он вытащил из недр вещмешка поллитровку, - хотел на всякий случай оставить. Мало ли что…
- А ты, Витек,  оказывается, действительно, жмот. Даже похмелиться утром не дал…
- Твоя опохмелка часто превращается в очередную пьянку, - мрачно сказал Витька.
- Да ладно уж… - миролюбиво усмехнулся Пашка, откупоривая бутылку. – Ну, вот он и выдался, что ни на есть, тот самый «всякий случай». – Ты не переживай, всю не прикончим, кто его знает, сколько это безобразие будет продолжаться. Да и бежать в магазин по мокрой траве – тоже удовольствие не из приятных… Все! За успех нашего предприятия!
Выпили, закусили, опять выпили «за успех предприятия»…
- Слушай, а ты на сто процентов уверен в успехе? – спросил Пашка после четвертой стопки.
- Мой прадед серьезным мужиком был, зря трепаться не стал бы, - помрачнел Витька. – Сам он, правда, не видел, как этот сундук зарывали, но в том, что ему правду рассказали, не сомневался. И я не сомневаюсь. Надеюсь, ты тоже…
- А почему же твой прадед сам его не откопал?
- Я же говорил тебе – в одиночку там не справиться. Нет, копать лучше в одиночку, но место, где нужно рыть, определить можно только вдвоем. А еще лучше втроем. А предок ни с кем делиться не хотел. Там репер нужен…
- Чего?
- Ну, шест такой… И, желательно, чтобы он по команде перемещался – взад-вперед, вправо-влево. На пальцах не объяснить. На месте все покажу.
- Ага, значит, я тебе в качестве ходячего шеста понадобился… - обиделся Пашка.
- Ну, не перетрудишься…Это мне придется побегать. И потом, я же не заставлял тебя ехать? Это – раз. И кому я еще мог про сундук рассказать? И по-братски кладом поделиться? Чай не первый год друг друга знаем. Это – два. А теперь спать! Ливень сегодня не закончится.
- А завтра начнется всемирный потоп, - уточнил Пашка и осторожно предложил: - Может, пока в картишки?
- С тобой в карты играть – себя не уважать. Все равно проиграю. А я хочу встретить всемирный потоп с чистой совестью.
- Да мы в дурачка…
- Спать! – рявкнул Витька и демонстративно отвернулся.
- Спать, так спать… - и через минуту Пашка захрапел.
Ливень монотонно шумел по крыше палатки сплошным потоком, иногда прерываясь громким хлопаньем о брезент крупных капель, срывающихся с листвы. Витька уже начал дремать, когда услышал снаружи у входа в палатку посторонние звуки, нарушавшие общую гармонию летнего ливня. Хлюпала вода, глухо и тяжело шуршала мокрая трава. Несмотря на непогоду в палатке было темней, чем снаружи, и вскоре на фоне стены, в которой был вход, обозначился силуэт, сначала нечеткий, а потом явственный. Пашка безмятежно храпел, а Витька привстал на спальнике и напрягся. Полог палатки осторожно зашуршал, и в образовавшуюся щель заглянула мордашка. Девчачья. Об этом говорили и длинные, спутанные мокрые волосы темно-русого цвета, и то выражение лица, которое присуще всем без исключения представительницам женского пола в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет. Может быть, в более комфортабельной обстановке оно смотрелось бы привлекательно. Но сейчас мокрое то ли от дождя, то ли от слез – скорее, от них, о чем говорил и красный распухший нос, и громадные покрасневшие глазища – оно казалось очень даже простеньким. Если не сказать большего. Все это Витька успел рассмотреть за те пару секунд, пока девчонка оглядывала палатку и ее содержимое, в том числе и Пашку, который, кстати, перестал храпеть. Потом девчонка ойкнула и исчезла.
- Что это было? – спросил Пашка хриплым спросонья голосом. – Мы вроде немного выпили… А уже такое мерещится…
- Ребенок под дождем. Отбился, отстал, заблудился, промок, за помощью пришел… А твою пьяную рожу увидел и испугался.
- На свою глянь, - буркнул Пашка, но Витька его уже не слышал.
Он выполз под ливень и огляделся. Да, дождь лил, что называется, как из ведра, тропинка, по которой они перед этим шли, превратилась в довольно широкий ручеек. И, наверное, глубокий, потому что девчонке он доходил до колен. Она поспешно удалялась от палатки.
- Эй! – заорал Витька. – Тебя же сейчас волной смоет! Возвращайся! Не бойся!
Девчонка остановилась, в нерешительности постояла, а потом развернулась и побрела в сторону палатки.
- Мне только дождь переждать, - услышал Витька сквозь шум ливня.
- Давай, давай! – и он помахал рукой, а потом помог девчонке взобраться по склону. – Давай, давай! А то я и сам уже весь промок… - и он не слишком гостеприимно затолкал девчонку внутрь палатки.
- О! – подскочил Пашка. – Нашего полку прибыло! А я уж думал – приснилось…
- Так, - оборвал его Витька, - аптечка в твоем рюкзаке… Две таблетки аспирина… воды запить… и… - он вопросительно взглянул на неожиданную гостью, - и стопку водки. Тебе нужно выпить. Смотри – вся дрожишь. Потом будет горячий чай. А пока… - он порылся в своих вещах, - вот свитер. Мы отвернемся, а ты переоденешься. Мокрую одежду развесишь здесь. Чем быстрее ты все это сделаешь, тем лучше… А то заболеешь. Так, время пошло! Таблетки… вода… водка… закусывай… Молодец! А теперь – переодевайся! Мы отвернулись.
- Может, выйдем? – ехидно спросил Пашка, но, получив затрещину, успокоился.
- Я переоделась, - послышалось через какое-то время за их спинами
Она сидела, поджав ноги, натянув свитер по самые щиколотки и исподлобья рассматривая их.
- Молодец. Я – Витя, он – Паша. Паша, займись спиртовкой и завари чай...  А тебя как зовут?
- Я – Степанка.
- Степанида, значит…
- Нет, просто Степанка. Степанида – это моя мама.
- Странное у тебя имя…
- Почему странное? Папа – Степан, мама – Степанида, брат – Степка, а я…
- Что, просто – «Степка»? – удивился Пашка.
- Да.
- Как интересно! Витек, представляешь – вырастет взрослый мужик, и будут звать его Степкой Степановичем.
- А ты, значит – Степанка. Логично! - рассмеялся Витька. – Ну, вот и познакомились. А кота вашего, наверное, зовут Степанище.
- У нас нет кота, - девчонка явно обиделась.
- Хорошо, когда будет, не забудь назвать его Степанищем. Для соблюдения семейной традиции, так сказать. Ну, а откуда и куда вы, Степанка Степановна, путь держите под таким ливнем?
- Домой возвращалась из гостей, а тут меня ливень накрыл. Совершенно неожиданно.
- И не говори… Нас вот тоже накрыл. А живешь ты где?
- Там… - Степанка неопределенно махнула рукой, - в Старице… за лесом. Его, кстати, тоже Степановым лесом называют, - и она вызывающе вскинула подбородок.
Витька с Пашкой переглянулись, но комментировать особенности местной антропонимики и топонимики не стали – мало ли чудачеств у нашего народа? Но Пашка полез за картой.
- Скажи, Степанка, а вот эта деревня точно Старицей называется? Может, она какое-нибудь Степино или, на худой конец – Степенная?
- Нет, Старица.
- А это озеро? На карте оно без названия.
- Водяное озеро.
- Ну да, ну да… А могло бы быть Земляное озеро, Песчаное, Глиняное, Каменное… Ладно, чего только не придумают… Бери свой чай, пей, пока горячий и залазь в спальник. Тебе пропотеть нужно, а то и, правда, разболеешься тут у нас…
- Допрос закончен? – спросила Степанка уже из спальника. – Вы-то сами кто будете? Что в наших краях потеряли?
- Туристы мы, - сказал Витька, и Пашка в подтверждение его слов часто-часто закивал головой, а потом добавил:
- Вот решили в этом озере искупаться… К тому же оно Водяным оказалось, грех не помыться…
- Перестань ерничать, - оборвал его Витька. – Видишь, девушка серьезная, нечего ей мозги пудрить. Мы, Степанка – археологи. Вот здесь, на этой поляне, городище когда-то было, - он ткнул пальцем в карту, - ну и нам нужно его прошурфовать, определить мощность культурного слоя, чтобы потом решить, стоит ли на нем затевать настоящие раскопки или нет. Ну, это уже забота начальства, наша задача – разведка.
Во время этого монолога Пашка восхищенно смотрел на Витька – где его кореш успел таких слов нахвататься?
- Хорошо, туристы-археологи, я вас до этой поляны доведу, нам по пути, - сказала Степанка, задумчиво прихлебывая чай. – Она, кстати, зовется… Ну да ладно, а то опять ржать будете… Только нет там никакого городища. Люди в тех местах никогда не жили.
- Да это очень давно было. Еще до нашей эры, - начал объяснять Витька.
- Никогда, - сказала Степанка таким тоном, что у Витька пропала всякая охота к просвещению деревенской девчонки. – И ничего там нет, - добавила она загадочно.
- Ты-то откуда знаешь? – хмыкнул Витька, но Степанка только плечами пожала, по крайней мере, спальник в том месте, где у нее должны были находиться плечи, безразлично пошевелился. – Так… Познакомиться познакомились, полечить мы тебя полечили, покормить покормили, теперь спать. Паша, оставь бутылку в покое.
- Так ведь завтра затаримся…
- Пусть лучше немного останется.
- Хорошо, хорошо… Не трогаю я бутылку… - пробурчал Пашка.
Степанка фыркнула в своем спальнике и вскоре засопела, Пашка тоже быстро уснул, попытался даже храпеть, но Витька пнул его ногой, и Пашка, ворча, перевернулся на бок.
Утром Витька проснулся поздно – уже вовсю светило солнце, во все свои клювы горланили птицы. Так ведь это же дождь закончился! Наконец-то! Витька глянул на свой спальник, тот был пуст. Свитер аккуратно свернут, Степанкины джинсы и футболка отсутствовали.
«Нехорошо, - угрюмо подумал Витька, - ушла, не попрощалась…»
Проснулся и Пашка и тоже сразу заметил исчезновение девчонки.
- Смылась? – спросил он, зевая, и вдруг оживился. – А ты шмотки проверил? Ничего не пропало? Мне эта Степанка сразу не понравилась…
- Ну да, ну да, поэтому ты и пялился на нее все время. Следил, наверное, чтоб ничего не сперла. Успокойся, водка на месте.
Пашка не успел обидеться, снаружи послышался голос Степанки.
- Мальчики, проснулись? Идите чай пить, - и она постучала по кружке.
- Ну вот, а ты говорил… - и Пашка быстро пополз к выходу.
- Я говорил?! – прорычал Витька и пополз следом, прихватив с собой банку тушенки и краюху хлеба.
В стороне догорал костер. Между трех камней стоял их котелок с кипящей водой. Костер был устроен по всем правилам: кусок дерна аккуратно вырезан и лежал рядом, камни подобраны по размеру, да и разжечь костер из мокрого хвороста – это не каждый сумеет. Степанка сумела. Да и сама она преобразилась – из мокрого цыпленка превратилась в довольно симпатичную девушку, невысокую, худенькую, с копной густых белокурых волос.
- Так это… - начал канючить между тем Пашка, - чего ее полупустую таскать? Только место занимает…
- Ну, неси, - согласился Витька. – Ты как? – спросил он Степанку, когда Пашка метнулся за бутылкой.
- Нормально. Если бы не вы… Спасибо.
- Вот за это и выпьем! – обрадовался вернувшийся Пашка. – Гостья будет?
- Нет, я с утра не пью, - рассмеялась Степанка.
Позавтракали быстро, так же быстро собрали палатку, Степанка погасила костер, положила на него сверху кусок дерна,  и они спустились с пригорка. Вода ушла, только кое-где на тропинке сверкали лужи. Поэтому продвигались тоже быстро и скоро были возле деревенского магазина.
- Я вас во-о-н на том повороте подожду, - сказала Степанка и направилась к видневшейся впереди лесной прогалине.
В магазине никого не было, поэтому скупились оперативно, причем Пашка сгреб с витрины всю имевшуюся в наличии водку – целых пять бутылок.
- Пошто деревенских-то мужиков обижаете? Товар завезут только через два дня… - попробовала протестовать патриотично настроенная продавщица. – Вы сюда отдыхать приехали или водку жрать?
Молча испепелив продавщицу взглядом, Пашка все-таки «обидел мужиков», но, чтобы подсластить пилюлю, к удивлению Витьки добавил к купленной снеди полкило шоколадных конфет.
- Угощайтесь, Степанка Степановна, - протянул он пакет девчонке, когда они нашли ее, сидящей на камне в начале большой просеки.
- Спасибо, - засмущалась Степанка. – Это я вас должна угощать…
- Не переживай, еще успеешь. Мы вот соберемся и в гости к тебе в твою Старицу нагрянем, - пообещал Пашка. – Тогда и будешь угощать, а пока ты наша гостья.
Степанка предложила понести пакет с продуктами, но Пашка по-джентльменски отказался.
Они прошли километра два, когда Степанка остановилась возле едва заметной тропинки, ныряющей в густую чащу.
- Мне сюда. Так намного короче. Ну, а ваша лужайка будет слева метров через двести. Увидите. Удачи вам и еще раз спасибо за приют.
- А ничего, да? – спросил Пашка, когда Степанка скрылась за деревьями. – Может и, правда, в гости сходим?
- Успокойся, больно нужен ты ей. Мы в свои двадцать пять ей уже глубокими стариками кажемся, - не без сожаления сказал Витька.
«Лужайка» оказалась большой поляной, со всех сторон окруженной стеной леса. Они бы прошли мимо, если бы слева на просеку не упали узкие полоски солнечного света. Сложив вещи, они отправились обходить поляну по опушке.
- Так, все камни на месте, - облегченно вздохнул Витька, когда на их пути встретился четвертый большой валун. – Будем надеяться, что их не перекатывали с места на место. Смотри, поляна слегка понижается к центру, и от этого камня видны остальные три. Если провести прямые линии между противоположными валунами, то место их пересечения и окажется точкой, где зарыт сундук с нашим стартовым капиталом.
- Все это тебе прадед рассказал? Про валуны, про линии? И ты в это веришь?
- Процентов на пятьдесят. Я здесь когда-то уже был. Поляна есть, валуны на месте… И почему не попробовать? В любом случае отдых на природе, умеренный и размеренный физический труд – это полезно для здоровья. Все, пошли обустраиваться и налаживать быт. Давай сначала поставим палатку, устроим очаг. Ты, кстати, обратил внимание, как Степанка грамотно с костром обошлась? Вот. Потом пообедаем. Это – программа-минимум на сегодня. А потом, если погода не испортится, перейдем к программе-максимум – займемся поиском места, где зарыт сундук. Я буду стоять возле одного из камней, а ты пойдешь к противоположному. Я буду следить, чтобы ты шел по прямой, никуда не сворачивая. Когда увидишь, что остальные два боковых камня находятся с тобой примерно на одной линии, дашь мне знать. Я перейду к соседнему валуну и выведу тебя в нужную точку – точку пересечения прямых, соединяющих камни. Вобьем там кол, а уже завтра заложим шурф и начнем копать.
С программой-минимум они справились более или менее благополучно, не считая того, что Пашка чуть не разбил бутылку, а программа-максимум далась им с трудом. Если Пашка сначала вальяжно прогуливался от одного камня к его визави, то Витьке пришлось нарезать не один круг вокруг поляны, покрикивая на Пашку, пока тот, наконец, не остановился в нужной точке.
- Стой на месте и не двигайся! – Заорал Витька охрипшим голосом. – Смотри, шаг влево, шаг вправо карается расстрелом! Я пока за колом сбегаю.
Ориентир подозрительно легко вошел в землю.
- Сдается мне, что здесь уже копали, - Пашка задумчиво склонил голову на бок.
- Не выдумывайте, товарищ Репер, - Витька устало рухнул в траву. – Все! Я сегодня набегался.
- А слабо до озера прогуляться? – спросил Пашка. – Если верить карте, тут всего с километр будет.
- Не-а, завтра. Вот покопаем до обеда и потом, в самый солнцепек, на озеро. Красота! А пока пошли есть. Ведь не зря же ты магазин обчистил…
Садилось солнце. Они плотно поужинали и теперь лежали возле догорающего костра, любуясь закатом.
- Витек, как думаешь, что там в сундуке? – Пашка поудобней устроился в траве.
- Пачки евро, - Витька закурил. – Знаешь, такие фиолетовые пятисотки. А на них  современная городская архитектура. Много пачек…
- А если серьезно?
- А если серьезно – там может быть все, что угодно – золотые червонцы, украшения, слитки золота, да мало ли что… Представь себе, шла гражданская война, царила всеобщая неразбериха. Наш сундук зарыл главарь большой шайки по кличке Медведь. Его банда воевала то на стороне красных, то на стороне белых. А грабил он и тех, и других. Поэтому, что лежит в сундуке, - сейчас одному богу известно. Но все равно это стоит денег.
- Сколько? – продолжал настаивать Пашка.
- В зависимости от того, что мы найдем, Ну, а деньги… По закону нам вроде бы причитается половина стоимости клада, а половину забирает государство. И то, если там окажутся вещи, представляющие художественную или историческую ценность. Но я не думаю, что там окажется что-нибудь сверхъестественное. Да и николаевские червонцы недорогие, идут по весу золота. Государство вряд ли заинтересуется разными бытовыми цацками. Хуже, если у этой земли окажется хозяин – колхоз или леспромхоз какой-нибудь. Тогда и с ним придется делиться. Но в любом случае мы получим не меньше четверти стоимости клада.
- А давай про клад никому не скажем.
- Это уже связано с уголовщиной. Это не для нас. Все, пошли спать. Завтра пораньше встанем, по утреннему холодку работать будет легче…
Когда с первыми лучами солнца они появились возле кола, Витька подозрительно огляделся.
- Послушай, Паша, а тебе не кажется, что кол сдвинут? Этот репейник вчера был гораздо ближе к нему. Я еще хотел его срубить, но забыл…
- Да ну! Вон мои окурки. Где я их бросил, там они и лежат, - Пашка продемонстрировал окурки.
- Давай на всякий случай проверим. Эх, опять бегать… - вздохнул Витька и затрусил по мокрой от росы траве к ближайшему валуну.
И он оказался прав – непонятным образом их ориентир сместился метра на полтора в сторону, причем сразу от обеих линий.
- Странно, я вчера стоял столбом, никуда не двигался, - начал оправдываться Пашка, когда они снова установили ориентир в нужном месте. – Может, валуны?
- Ага, пока мы спали, кто-то перекатывал их по поляне… - Витька еще не успел отдышаться после пробежки. – Ничего, сейчас заложим шурф, уж он-то, надеюсь, никуда не сдвинется. Хотя это, конечно, странно… – и он огляделся по сторонам.
Витька настоял на том, чтобы они рыли не просто яму, а копали настоящий шурф – размером два на два метра, ориентированный по сторонам света и землю снимали слой за слоем на глубину штыка.
- Штыка? – засомневался Пашка. – Какого штыка?
- Высоты рабочей части лопаты, примерно двадцать сантиметров, - вздохнул Витька. – У нас, правда, лопаты саперные, но все равно. Не забывай, мы – археологи. А то приедет какой-нибудь Иван Иванович и спросит: «А что это вы тут роете?», а у нас настоящий разведочный шурф, имеем право копать его без Открытого листа… Ну, без разрешения на археологические исследования.
- И где ты этих слов нахватался – «Открытый лист», «штык», «репер»?
- А я в детстве на раскопки ездил…
- А-а-а… - протянул Пашка.
Разметили шурф, сняли слой дерна и приступили к, собственно говоря, раскопкам. Почва оказалась глинистой и поддавалась с трудом. К полудню своими саперными лопатами они осилили всего два штыка, но Витька остался доволен. Пока Пашка курил, он тщательно зачистил дно и стенки шурфа, и теперь с интересом разглядывал их.
- Ну, и что ты там такого интересного увидел? – спросил Пашка, присоединяясь к нему.
- Пока трудно сказать, но мне кажется, что до нас здесь уже копали. И не один раз.
- Значит… Значит, клад уже достали? – упавшим голосом спросил Пашка.
- Вечером еще пару штыков осилим, тогда что-нибудь прояснится. Может быть. А может и не быть.
- И?
- И будем копать дальше. Мы всего на каких-то тридцать сантиметров углубились, не считая дерна. В общей сложности на полметра от дневной поверхности, - успокоил его Витька.
Но Пашка приуныл. На озере он даже не предложил переброситься в картишки, а просто молча лежал, изучая плывущие по небу редкие облака и что-то обдумывая.
- О чем задумался? – спросил Витька.
- Да вот думаю – а не напрасно ли мы роемся? – Пашка повернулся к нему. – Ведь сам же сказал, что там все перекопано… И потом, ведь не на метр же в глубину они этот сундук закапывали? 
- Угу, вырыли ямку, опустили сундук, присыпали травой и все – хранись клад! – Витька рассердился. – Да выгнали полдюжины мужиков, они быстренько выкопали яму поглубже, поставили сундук, засыпали яму да еще и затоптали – полчаса работы. А мужиков потом хлопнули. Может, сам Медведь и перестрелял. Зачем ему лишние свидетели?
- А когда зарывали? Зимой или летом? Мерзлая земля была или нет? Про это твой прадед не рассказывал?
- Нет, в такие подробности он не вдавался.
- А жаль, - вздохнул Пашка.
- Понимаешь, меня другое беспокоит, - Витька тоже закурил. – У меня такое чувство, как будто за нами постоянно кто-то наблюдает, в спину смотрит. Оглянусь – никого. У тебя такого нет?
- Да вроде нет… Я чувствую только одно – наша работа бессмысленна. Типа «Пилите, Шура, пилите. Она золотая».
- Да и кол сам не мог передвинуться, - не обращая внимания на приятеля, продолжал размышлять Витька. – Кто-то очень не хочет, чтобы мы нашли сундук… Или наоборот –  подсказывает место, где он закопан…
- Ну, это уже совсем из области фантастики! – возмутился Пашка. – Типа «Вы, ребята, ошиблись, не там землю грызете, золотишко здесь лежит». А, может, это призрак Медведя безобразничает?
- Ладно, пошли обедать, - и Витька начал собираться.
Ближе к вечеру, когда солнце уже не так припекало, они снова занялись работой. Но углубились всего на один штык – уж слишком тяжело вздыхал Пашка, все чаще устраивал перекуры.
- Все, на сегодня хватит! – не выдержал этих вздохов Витька  - Иди готовь ужин, а я еще немного подчищу… А завтра займешься по хозяйству – порядок в палатке наведешь, в магазин сходишь, обед-ужин приготовишь, а тут я и сам справлюсь. Думаю, работы немного осталось.
Но ночью начался дождь и шел весь день. Не такой сильный, как в прошлый раз, но копать было невозможно. Витька, сбегав к месту раскопок, сообщил, что на дне шурфа образовались лужи, и они весь день провалялись в палатке, играя в карты. В конце концов, Витька, проиграв с полсотни партий, обиделся и заснул. Заснул и Пашка.
Наутро снова светило солнце, но Виктор, пробежавшись к шурфу, сказал, что копать еще рано, но кое-что интересное он обнаружил.
- Что? – без особого энтузиазма спросил Пашка.
- Погоди немного, перед обедом покажу, пусть немного подсохнет… А ты чего, собственно говоря, развалился? Вчерашний распорядок дня никто не отменял, он просто перенесен на сегодня. Так что – палатка, магазин, кухня. Развлекайся.
- Я и в Старицу успею сходить, - чему-то своему обрадовался Пашка.
- Никаких Стариц! – рявкнул Витька. – Нечего девчонке мозги пудрить! Маленькая она еще.
А сам, пока Пашка занимался хозработами, бродил по опушке поляны, оглядел каждый кустик, изучил каждый валун на предмет того, можно ли их сдвинуть с места. В кустах ничего подозрительного не обнаружил, валуны оказались просто вросшими в землю, и он немного успокоился. Потом тщательно зачистил стенки и дно шурфа, остался доволен и позвал Пашку.
- В шурф не лезь, оставайся наверху, здесь еще довольно влажно. Но это сделает картинку более четкой. Посмотри, Паша, видишь – вот сверху слой гумуса черного цвета, а вот под ним материковая оранжевая глина. А здесь, в этих пятнах на стенках гумус перемешан с глиной. Это – остатки ям. Кто-то, действительно, пытался найти сундук и неоднократно. Здесь, в шурфе, мы видим три таких ямы, а сколько их вокруг? Ямы рыли неглубокие, размышляли, как и ты: зачем кому-то понадобилось сундук глубоко зарывать? Поскольку ямы были мелкими, их следов на дне шурфа нет. А вот четвертая яма очень интересная. Видишь, пятно видно не только на стенке, но и на дне. О чем это говорит? Ну, думай, Паша, думай.
- Яма уходит вниз… - у Пашки даже глаза загорелись. – Если это та яма, в которой зарыли сундук, значит, он на месте.
- Вот видишь – можешь, если захочешь, - обрадовался Витька. – Теперь нам не нужно перекапывать эти четыре квадрата. Достаточно выбрать яму. Мы с тобой ошиблись буквально на полметра, поэтому яма частично оказалась в стенке. Ну, ничего – сделаем подбой. Но не все так прекрасно, как хотелось бы…
- Вот обязательно нужно все испортить! – Расстроился Пашка. – Только начал ощущать себя миллионером! Что там еще?
- Смотри, пятно необычное: это границы одной ямы, а это – второй. Вторая – более старая…
- С чего ты взял? – Пашка уже спрыгнул в шурф.
- Эта первая нарушает вторую. Видишь?
- Ну да…
- И сдается мне, что сундук все-таки уже кто-то забрал…
- Ну, вот … рыли, рыли и все напрасно, - еще больше расстроился Пашка.
- Не нужно хныкать, сынок, иди готовить обед, а я тут еще немного покопаюсь…
- Ага, иди, Паша, с глаз долой на кухню, а он тут сундук под мышку, и ищи его потом сначала в местных лесах, а потом на просторах необъятной родины… Да шучу, я шучу, - рассмеялся Пашка. – Но ты пойми, мне же тоже интересно!
- Хорошо, только не топчись здесь, - согласился Витька. – Сядь в углу и молчи, - и он начал выбирать перемешанную с гумусом глину. Потом сделал подбой. Землю выбрасывал не наверх, а на дно шурфа – дело близилось к завершению и об аккуратности думать уже не приходилось. Наконец он устало разогнулся и задумчиво сказал:
- Все, сундука здесь нет. Хотя постой, постой! – и он начал руками выгребать землю из ямы. – Смотри! Золотой червонец! Николаевский, 1904 год. Садись рядом, перебирай землю, которую я выбросил. Может, там тоже есть.
- Есть! – заорал Пашка через несколько секунд. – И еще один!
- А у меня целых три! – Витька тоже не мог скрыть радости. – И гляди, как хорошо сохранились.
Минут через десять они по крупицам перебрали всю выброшенную землю, проскребли дно и стенки ямы, и теперь Пашка сидел на дне шурфа, рассматривая разложенные по датам выпуска монеты – шесть золотых червонцев Николая II, а Витька еще раз решил не просто поцарапать стенки, но и простукать их.
- Так, 1904, 1906, 1908, 1909, 1910 год, - перечислял Пашка.
- Стоп! - Витька замер. – А ну-ка еще разок, - Пашка растеряно повторил, а Витька вскочил на ноги и заорал: – 1906 год! Ты не ошибся? Дай сюда! Точно! Пашка, в 1906 году выпустили всего десять червонцев! Ты знаешь, сколько каждый из них стоит?
- Нет…
- Если за обычный червонец дают десять-двенадцать тысяч рублей, то этот стоит пятнадцать-двадцать тысяч. И не рублей, Паша, а долларов!
Пашка раскрыл рот и какую-то минуту сидел, тупо уставясь на монету. А потом тихо сказал:
- Значит, отпуск прошел не зря… Слушай, а это что за фигня? Это не червонец, это какой-то им… империал… 1897 год…
Теперь уже Витька тупо уставился на него и после довольно долгой паузы прошептал:
- Чего, чего?
- Империал…
Витька упал на дно шурфа и расхохотался. Хохотал долго, Пашка уже и волноваться начал.
- Паша, сейчас ты держишь в руках не империал, а минимум сорок тысяч! И опять же – долларов! – Простонал Витька. – А ты копать не хотел! А ты – «окрестные леса», «просторы родины»! Все, раскопки закончены! Сегодня мы напьемся!
Ужин получился знатным – салат и макароны по-флотски, рецепт которых Пашка явно нарушил в пользу тушенки. А чего – теперь они могли себе это позволить. К тому же завтра их ждала электричка, не тащить же с собой продукты? После третьей стопки Пашка начал строить планы на дальнейшую безбедную жизнь. Он только начал входить в раж, как Витька его оборвал.
- Ничего не слышишь? – спросил он и приложил палец к губам.
Пашка прислушался, но кроме потрескивания дров в костре ничего не услышал и помотал головой. И в этот момент раздался явственный хруст ветки, затем еще, и к костру вышла Степанка.
- Привет, - улыбнулась она. – Не ждали? А я вот шла мимо, дай, думаю, зайду, посмотрю, что вы тут да как.
Пашка засуетился, притащил из палатки чистую тарелку, бросил на траву свой свитер.
- Присоединяйся, прошу к столу, садись на свитер, земля еще влажная, - тараторил он. – Тебе налить?
Степанка выпила предложенную стопку и спросила:
- Ну, как дела, археологи?
Пашка открыл было рот, но Витька перехватил инициативу.
- Неважно, культурного слоя здесь нет. Предположения о том, что когда-то здесь было поселение, не подтвердились. Так что раскопок здесь не будет.
- Я же вам говорила, что здесь никто никогда не жил, - улыбнулась Степанка и опять загадочно добавила: - И ничего здесь нет.
- Вот тут давай подробней. Почему ты решила, что здесь ничего нет? – насторожился Витька.
- Знала, - усмехнулась Степанка.
- А что здесь должно было быть?
- Клад. Давайте честно, вы же клад искали? – и девушка веткой пошевелила тлеющие в костре угольки. – До вас его кто только не искал!
- И что, нашли?
- Нет. Но папе это надоело, и он его забрал.
- Значит, он у твоего папы? – спросил Пашка.
- Да.
- А кто твой папа?
Степанка помолчала, потом вздохнула и просто сказала:
- Леший. Местный леший.
Повисла тяжелая пауза, во время которой у Витьки задергалось правое нижнее веко, а Пашка неожиданно даже для самого себя засучил ногами. Из них двоих первым пришел в себя Витька.
- Угу, - сказал он ласково. Настолько ласково, насколько можно было вложить нежности в это короткое «угу», - твой папа – леший, а ты, выходит – лешачиха…
- Лешачка… - поправила его Степанка.
- Ну да, ну да… Лешачка… И давно?
- Что – давно? - не поняла девчонка.
- Ну… давно это с тобой? Давно ты себя лешачкой считаешь?
Степанка снова вздохнула.
- Если честно, я даже не знаю, кто я на самом деле – лешачка или человек. Папа – леший, мама – человек, а я, выходит, мутант какой-то…
- Мулатка, – уточнил Витька.
- Нет, это просто такая форма шизофрении, - Пашка осмелел и перестал дергать ногами. – Кто-то себя Наполеоном считает, кто-то Цезарем… Ну, а ты себя воспринимаешь как лешего…
- Как лешачку, - обиделась Степанка.
- Хорошо, хорошо, как лешачку.  Ты не бойся, это лечат, - успокоил Пашка девчонку.
Та подумала секунду и сказала:
- Хорошо, мальчики, я пошла. Поздно уже. Удачи вам, - она поднялась, постояла, а потом снова уселась на Пашкин свитер. – Не верите, значит? Хорошо! Паша, плесни-ка мне водки. Полстопочки. Спасибо. А теперь отвернитесь!
Витька с Пашкой синхронно пожали плечами и перекатились на животы.
- Больная, - прошептал Пашка Витьке на ухо. – А жаль! Хорошая девчонка…
- Все! Можно поворачиваться, - голос принадлежал Степанке, но в нем звучали какие-то новые нотки.
Они повернулись. Ну, что тут сказать? Ноги у Пашки и веко у Витьки снова задергались. Перед ними на том месте, где только что была девчонка, сидела женщина лет шестидесяти, довольно привлекательная для своих лет, и на ней были Степанкины куртка и джинсы. Женщина улыбалась.
- Ну, как я вам, мальчики? Ладно, вижу, что произвела должное впечатление… Ну-ка, еще раз отвернулись!
- Что это было? – снова прошептал Пашка. Витька в ответ только плечами пожал.
- Мы сколько водки выпили?
- Ты вторую бутылку открыл…
- Для галюников маловато… Скорее всего, это – сеанс массового гипноза…
С вопросом «Что это было?» Пашка обратился и к девчонке, когда она разрешила им повернуться.
- Что было, что было… Это чтоб вы в конце концов убедились, что я не вру. Мне не нужно было этого делать… Но теперь-то вы верите?
- Да уж, - неуверенно произнес Витька, подумал-подумал и уже деловито добавил: – А почему такая разница в возрасте?
В который раз за сегодняшний вечер девчонка вздохнула.
- Один к четырем, - сказала она.
- Что значит «один к четырем»? – встрял в разговор Пашка.
- Как человеку – мне пятнадцать, как лешачке – шестьдесят…
- Ну-ну, - неуверенно произнес Витька.
- Твою мать… - только и смог выдавить из себя Пашка.
Витька был более конкретным:
- Это как?
- Ну-у-у… я и сама не знаю… Так получается…
- Ладно, проехали…
- Только вы папе не говорите, что я… ну… что я вам тут показала.
- Папе?! Не говорите?!  Это что – мы еще и твоего папу будем лицезреть? – возмутился Витька.
- Будем, будем, - снова встрял Пашка.
- Вы же хотите свой дурацкий клад получить? Вы же не зря здесь корячились?
- Хотим,  хотим… не зря, не зря… - оборвал девчонку Пашка.
- Ну и хорошо. Папа ждет, - улыбнулась Степанка.
Солнце уже садилось, когда они свернули на едва заметную тропинку, по которой прошлый раз ушла Степанка. Как выяснилось, «едва заметной» тропинка оказалась только в начале, со стороны просеки, а чуть дальше превратилась в нахоженную тропу, по которой свободно можно было идти и вдвоем, чем и не преминул воспользоваться Пашка, пристроившись рядом со Степанкой. Витька, груженый пакетом с двумя бутылками – не идти же в гости с пустыми руками – замыкал шествие.
- Когда я рассказала про вас папе, он сразу понял, что вы здесь за кладом, - тараторила Степанка. – А кладоискатели ему давно надоели, там вся поляна изрыта, вот он и перепрятал шкатулку.
- Шкатулку? – Пашка споткнулся. – А как же сундук?
- Какой сундук? – удивилась Степанка. – Там была полусгнившая деревянная шкатулка примерно вот таких размеров, - и она продемонстрировала весьма скромные размеры того, что в лучших традициях народных преданий превратилось в сундук. – А когда он узнал, как вы меня спасли, он решил отдать вам этот клад. Да, только по традиции вы этот клад еще заслужить должны…
- Что, твоего спасения мало? – пробурчал Витька.
- Нет, что ты! Этого вполне достаточно. Но ведь вы же меня приютили не из-за клада? Вот, а сам клад нужно заработать, ну, хотя бы выиграть в карты.
- О, это мы с превеликим нашим удовольствием! – обрадовался Пашка. – Только я один буду играть, без него, - и он, не поворачиваясь, ткнул большим пальцем в Витькину сторону.
Обиженный Витька решил сменить тему.
- Скажи, а кол тоже папа перенес? – неожиданно спросил он.
- Нет, это Степка похулиганил. Папа ему за это уши надрал. Ну, вот и пришли…
- Ничему не удивляйся, Для нас общаться с лешими – обычное дело, - прошипел Витька на ухо Пашке.
Впереди на полянке горел костер, за которым угадывалось что-то наподобие землянки.
- Вот, оказывается, где ты живешь, - сказал Пашка.
- Что ты! – возмутилась Степанка. – Мы с мамой и Степкой в деревне живем, в Старице. Как же мы отсюда, из лесу в школу ходили бы? Тут у нас папа проживает, а для нас это так, дача…
- А-а-а, пришли, кладоискатели, - из дверей землянки появился мужик лет пятидесяти, - ну, милости прошу к огню.
«Кладоискатели» ожидали увидеть кого угодно – бородатое чудовище, уродливого горбуна или что-то, похожее на снежного человека, но им немного насмешливо улыбался человек очень похожий на Михая Волонтира в роли Будулая.
- Степан, - мужик протянул руку.
- Если не ошибаюсь, Степан Степанович? – брякнул Пашка.
- Не ошибаешься, - рассмеялся леший.- Это у нас такая семейная традиция. А ты значит Павел, а ты – Виктор? Видите, угадал. Мне Степанка вас именно так и описала. Про меня, надеюсь, она вам тоже рассказала. Ну, что ж, за знакомство нужно выпить. Нет, нет, казенку себе оставьте… Ну-ка, Степанка, организуй нам стол, сейчас я вас рябиновой настойкой угощу…
Пока Степанка металась между землянкой и костром, «организовывая стол», леший познакомил приятелей с условиями получения шкатулки: три партии в обычного русского дурака.
- Этой игрой напрасно пренебрегают. Мне кажется, что по интеллектуальности она не уступает шашкам, может быть даже шахматам, - сказал леший, раскрывая новую пачку карт. – Выигрываете вы – забираете шкатулку, нет… Шкатулка все равно ваша, но так положено… И смотрите, я поддаваться не буду.
- У меня предложение, - Пашка выразительно посмотрел на Витьку, - играем один на один, а то Витек только под ногами путаться будет.
-  Идет, - согласился Степан. – А чтоб он не скучал… Степанка, принеси шкатулку, пусть Виктор глянет, может, там и правда что стоящее. Но сначала по чарочке…
Витька пришел в себя только тогда, когда услышал Пашкино победное «Три ноль! Я победил». Все три партии он находился в отключке, тупо перебирая монеты, россыпью сваленные в шкатулке, и не мог поверить своим глазам. Ну ладно – николаевские червонцы, их было немного, десятка полтора, остальные монеты, навскидку более сотни – были империалами. Что-то подобное он предполагал еще в шурфе, но империалы в таком количестве… Да уж…
- Ну, как там? – вернул его в чувства голос лешего. – Нормально? Оно хоть стоило того, чтобы землю рыть?
- Да-да, спасибо огромное…
- Это вам, мужики, спасибо за дочку. Она с виду крепенькая, а на самом деле ей простужаться нельзя, с легкими там что-то… Так что без лишнего пафоса – спасли вы ее тогда… Ну, иди к столу, меня твой приятель под орех разделал. Павел, расскажешь секрет?
- Важна стратегия и тактика… - начал Пашка.
- Потом, потом… Чай не последний раз видимся, - и леший хитрыми глазами посмотрел на Степанку.
- Ну, что там у нас? – спросил Пашка, уже под утро забравшись в палатку.
- Извращенец… - вздохнул Витька. – Ты не забыл, что ей всего пятнадцать?
- Угу. Или шестьдесят, - усмехнулся Пашка. – Да мы просто провожали друг друга. Сначала она меня, потом я ее, потом снова она… Разговаривали… Очень интересная девочка… Ну, так что там?
- Что там, что там… За редким исключением сплошные империалы. Мы, друг, с тобой теперь миллионеры. Даже если отдадим половину государству, хотя, насколько я понимаю, монеты не представляют ни художественной, ни культурно-исторической ценности, а только нумизматическую. Даже если остаток поделим на троих…
- На троих? – удивился Пашка.
- Предлагаю взять в долю Степанку, - пояснил Витька. – Без нее мы бы довольствовались тем, что «отпуск прошел не зря». Кажется, ты так сказал? Девчонка, конечно, заартачится, будет отказываться, но мы положим ее долю на банковский счет, вручим ей карточку, поставим, так сказать, перед фактом. Папе, конечно, империалы по барабану, но мама это оценит. А если у Степанки проблемы с легкими, деньги ей пригодятся.
Пашка подумал, а потом осторожно сказал:
- Я, естественно, только «за», но, учитывая некоторые обстоятельства, ты останешься в дураках.
- Что, все так серьезно?
- Кажется, да.
- Хорошо, обсудим размер ее приданого позже. Или калыма? Ладно, потом разберемся. Но ты хотя бы дай ей школу закончить! Да, и подумай, как бы разнообразить их семейную антропонимику. А то пойдут у вас Павки, Пашки, Павлины, Паблы, а еще, не дай бог, Полканы или Пафнутии…