В сумерках осеннего вечера, прогуливаясь по извилистым тропам старого парка, дорожки которого были покрыты сплошными листьями различных деревьев, я смело ощущал воздух осеннего вечера и почему-то хотел отдаться прелюдии. Той, которая заставляет окунуться в атмосферу тихих, осенних вечеров, наполненных ностальгией и гармонией уходящего дня. День уже подходил к концу, а солнце быстро поспешило закатиться за горизонт, в то время, когда я только вышел из дома и едва ли успел в лучах закатного солнца добраться до моего любимого места в парке. Парк был большого размера, и среди его тропинок и чащ можно было легко потеряться, забрести куда-нибудь вглубь, туда, где наверно, ни разу не ступала нога человека. Но, конечно, парк был обитаем, особенно в дневное время. Ночью тут почти никого не было из-за размаха местности и интуитивно оберегающего чувства, спасающего обычных людей от всяких приключений. Умостившись на лавочке, расположенной чуть ниже старого мостика, взяв в руки книжку, я посидел немного в ожидании, и, через некоторое время, то, чего я ждал, случилось. Повсюду в парке загорелись мягкие лучи городских фонарей, поминутно ступающих за каждым прохожим, прогуливающимся в этих местах и решившим отдаться красоте этого места. Удобнее располагаясь в своей обители, я едва успел просмотреть все, что творилось вокруг, хотя это стало некой традицией. Все, что находилось подле меня менее чем на расстоянии десяти-двенадцати метров, было тщательно просканировано моим глазом и не смело убежать от него ни на шаг далее, чем я предполагал. Я не зря говорю традицией - ибо то, что я делал каждый день, нельзя было назвать по-другому. Я каждую субботу приходил сюда в семь сорок пять, в то время, когда солнце уже село, но еще не стало так темно, не достаточно темно для того, чтобы в парке включили фонари. Через ровно шесть минут по моим подсчетам начинало смеркаться и тогда в парке появлялись озорные огоньки, следующие за человеком попятам. Парк находился в тихой части города, там, где не жили богатые люди и не находились огромные магазины одежды и товаров - эта часть города была приемлема для меня и моего образа жизни. Я неслучайно задался целью прочитать всех любимых авторов - ибо это тоже, своего рода, стало традицией для меня в последние дни. Конечно, у вас может возникнуть вопрос - почему я, человек, который едва ли заканчивает учебу в одном из университетов Нью-Йорка, который имеет массу свободного времени для того, чтобы тратить его на друзей и на девушку(которая, кстати, недавно от меня ушла) пропадаю здесь, читаю эту самую литературу, и надеюсь, что в будущем, конечно же, все, что я делаю сейчас даст свои плоды для моей дальнейшей жизни?- но, ответ на этот вопрос очень простой, ибо этот стиль жизни - выбрал именно я. Меня никто не принуждал, проводить свое время именно там, я решил отдаться изучению себя и своих возможностей. Решил начать жизнь заново - если можно сказать так. На самом деле - начать жизнь заново - невозможно. Можно начать жить по-другому - как сказал один из моих старых друзей. Вот я и делаю попытки для того, чтобы изменить хоть что-то, ибо это (по его словам) должно было меня избавить от слишком пессимистичных мыслей и взглядов на жизнь (что тоже, звучит очень обнадеживающе). По советам своего друга, я должен был делать что-то новое, потому что тот образ жизни, который я вел - мог погубить меня, в прямом смысле этого слова. Ладно, я вам соврал. Это не из личного желания - а из желания выиграть спор на две тысячи долларов. Родители этого несчастного гения имели кучу денег, а их сынишка решил тратить их туда - и сюда. И, вот, в конечном итоге, под его желание отыграться на ком-нибудь попал я. Люди, с которыми он играл раньше или затевал спор, беспощадно его выигрывали. Настала моя очередь показать ему, кто я есть и чего я смогу добиться. Конечно, вы можете задать еще один вопрос - почему я согласился на это и почему я не сделал это просто из желания что-либо ему доказать. Но, кто же станет отказываться от двух тысяч долларов, тем более, если сейчас (признаюсь вам честно) я очень нуждаюсь в деньгах и более легкого заработка я даже не мог предположить. Как-то раз, сидя на перемене и обсуждая выигранные споры, мы стали говорить о том, кто кого победит, в случае, если этот спор возникнет между ним и мной. Я так задел его самолюбие всего лишь несколькими фразами, что он затеял эту беспощадную игру, в которой я (по его мнению, конечно же), должен был проиграть. На самом деле, я вовсе не такой, каким я описал себя в начале. Я обычный девятнадцатилетний подросток Нью-Йорка. Во время своего отдыха, я чаще предпочитаю выпить с друзьями, погулять на славу в каком-нибудь ночном клубе, а на утро проснуться с девушкой, о которой не знаю ничего, кроме того, что было надето на ней прошлой ночью. Следующий вопрос - всегда ли я был таким? - нет, не всегда. Я изменился, сразу же после того, как меня бросила Сильвия - ее мать была хорошей подругой моей матери. Почему была? И сейчас они тоже дружат. Но не мы. Мы расстались с ней, потому что Сильвия предпочла мне какого-то несчастного футболиста, выигравшего один из победных матчей и попавшего на обложку газет. Конечно, тогда я был не так популярен для нее, как раньше - но ведь это не причина для того, чтобы расставаться? Как же я ошибался. Это и была причина. Напившись до потери сознания, я всю ночь прогулял с друзьями, а наутро проснулся голым в одном из городских парков - из-за чего вскоре попал в полицейский участок. Из-за своего состояния (каждый, наверняка знает, что такое похмелье) я не помнил ни адреса ни дома, не места, где живет моя тетя(наверно), разыскивающая меня уже по всему городу. Я не хотел того, чтобы все окончилось именно так - и мне поставили условие. Либо я продолжаю учебу в одном из университетов (чему, несомненно, поспособствовала тоже тетя) или отправляюсь жить к своей матери. Уж чего–чего, а этого я не хотел никогда. После ее развода с отцом, после того, как она поменяла восемь мужей и имела пять браков после первого - я перестал считать ее человеком, однажды родившим меня и пообещавшим счастливую жизнь и долгое счастье. Я долго не мог простить ей измены отцу, долго не мог смириться с тем, что и у отца появилась другая - и мне пришлось сбежать. Меня отправили к тете, так как мама с папой в одном доме больше не живут) само собой). Теперь я нахожусь как можно дальше от них и несказанно этому рад. Мне чертовски надоели все эти ссоры, крики по утрам, разбитая посуда на полу и постоянные разбирательства, наподобие, почему сыр нарезан не кубиками, а ломтиками. Рано или поздно, я должен был сорваться, так и случилось. Схватив нож, я пообещал перерезать себе глотку, если они не прекратят это. Взамен они предложили мне уехать - и вот я здесь, сижу в парке и читаю эту самую книжку под названием» Гордость и предупреждение», которую написала знаменитая британская писательница Джейн Остин. Какой нормальный подросток, уважающий себя, будет читать это, предпочитая этому гулянки и секс с незнакомками? Но мне пришлось пойти на это, ибо спор с другом состоял в том, чтобы, в конечном итоге, я изучил семь американских классиков, научился играть семь знаменитых произведений великих музыкантов и, конечно же, выучил несколько сонат наизусть, а взамен получил бы деньги на покупку мотоцикла, о котором давно мечтал. Вы скажите, что за четыре месяца это возможно? Но, приняв вызов, не желая терять свободные две тысячи, я принялся читать. Миновав три писателя, я, наконец, добрался до Джейн Остин и теперь задавался вопросом, на кой черт я все это затеял? Нет, Джен Остин была великолепна в описании всего этого - но все, что я читал, не интересовало меня, ибо тот век и те традиции поведения в обществе - остались там, а я, пребывал сейчас здесь, наполненный желанием быстрее выиграть спор и больше никогда не браться за чтение литературы. По правде сказать - я ненавидел читать, ненавидел не потому, что это отнимало огромное количество времени - а потому, что писатели чрезвычайно озабочены нравственными проблемами (якобы пожирающими человека изнутри). И кто придумал это в оправдание чтению? - думал я, ненавидя все, что читаю и над чем начинаю мыслить. Люди и так имеют огромное количество повседневных проблем, и главными вопросами для современного человека являются не те, которые должны «иметь отклик в сердцах и душах человеческих», а те, которые оканчиваются словами еда и жилье. К сожалению, все современное общество нынешних городов-мегаполисов сводится именно к вопросу о том, как себя прокормить и не дать умереть с голоду ни себе, ни детям вокруг себя. Для литературы и искусства требуется достаточное количество свободного времени, а, как известно, сейчас, время - очень ограниченный ресурс, и тратить его на решение каких-либо моральных проблем - невыгодно. Но, сейчас, решившись на это - я уверен, что мои старания не пропадут даром - ибо итогом станет покупка мотоцикла, о котором я грезил большую часть моей жизни. Он мне нужен был для того, чтобы навсегда уехать из этого места, забыть об экзаменах и путешествовать автостопом - от места к месту, чтобы не было скучно - именно такая жизнь была в перспективе у меня. Друг же наделся мне помочь, заставляя меня приобщиться к прекрасному или вечному, (как угодно), но не учел одного: я не тот, который меняется под воздействием жизненных обстоятельств, я - тот, кто идет к своей цели всеми возможными путями. И, вот, сидя в парке, я полностью отдался чтению и не заметил, как ко мне присела пожилая женщина, с сумкой в руке. Сделав музыку в наушниках громче, я надеялся на то, что мне не придется с ней разговаривать, ибо я быстрее хотел окончить катастрофические мучения моего рассудка и пойти поразвлечься где-нибудь на стороне. Прослушивая очередной хит популярной радио – волны, полностью погрузившись в собственную обитель, я буквально не заметил, как старушка присела ближе и стала что-то говорить. Вероятно, она не заметила того, что я в наушниках, отчего я непременно получал удовольствие. Дернув меня за руку, она посмотрела, улыбнувшись, отчего мои мучения быстро закончились.
-А, вечер просто дивный, не находите? - говорила она в то время, когда я снял один наушник и все-таки решил отдохнуть.
-Вчера, когда вышла в парк, даже не заметила, как быстро стемнело, нынче очень холодно на улице… - продолжала она чуть громче, видя то, что я стал слушать ее и проявлять к ней хоть какое-то внимание.
-А вы, что читаете? - обратилась она ко мне, в тот момент, когда я снова решил надеть наушник. Помолчав несколько секунд, я решил ничего не говорить, но затем, услышал:
-Знаете, это очень странно видеть вас, читающим здесь, потому что сейчас это очень редкое явление…. встретить человека на улице, да еще и с книжкой руках, особенно, вашего возраста - говорила она, отчего мне непременно стало противно:
-Знаете, бабушка, я не люблю читать, а тем более, как вы хотели сказать: »Получать от этого удовольствие», я просто смирился с этим и пытаюсь быстрее прекратить прочтение.
-А почему так категорично? Неужели, чтение столь мучительно для вас, что вы считаете это некой пыткой, своего рода? - говорила она спокойно, размеренно, а в ее голосе слышалась некая участливость.
-Да, это ужасная пытка моего мозга. Это просто издевательство какое-то над читателями! - крикнул возмущенно я, откладывая книгу подальше. Женщина взяла ее в руки, а затем, надев очки, прочла: »Дже - йн О-сти - н» - произнесла она, а затем воскликнула:
-Надо же! Джейн Остин! Да, да…. Припоминаю…. Когда-то давно я любила читать ее произведения… это просто великолепно! Вспоминаю дни своей молодости…. когда эти произведения были популярны и читались, не как сейчас, по принуждению. А вы, что вы любите читать? - сказала чуть приглушенно она, а затем сняла очки с носа.
-Я вообще не люблю читать – чуть спокойнее отрезал я, а затем закрыл начатую книгу.
-Почему? А, тогда, почему читаете? - заметила она вежливо, а я, покосившись на нее со стороны, обнаружил маленькое родимое пятно над верхней губой.
-Желание что-то кому-то доказать - сказал я, а затем, чуть спокойнее добавил:
-Я вот тоже сейчас сидел и думал, не пустое ли это занятие, кому-либо что-либо доказывать?- спросил я ее, а затем вновь перевел свой взгляд на книгу, покоящуюся возле нее.
-Смотря что. Если это имеет дл я вас большое значение - то стоит. А если значение состоит в том, чтобы просто стать лидером-то вряд ли… Вы, наверно, не раз слышали: »Цель оправдывает средства». Так вот, если ваша цель - средств не стоит, тогда бросьте ее и не тратьте понапрасну время. Но, если она и вправду важна именно для вас - тогда ни за что не бросайте и обязательно закончите то, что начали - проговорила она, смотря на меня доброй улыбкой пожилого человека, наделенного опытом жизни.
-Вот, я заметил, все люди в пожилом возрасте начинают достаточно рассуждать о жизни и более того, получать от этого удовольствие. Скажите, в каком возрасте это начинает преобладать перед желанием пойти развлечься и, с какой стати человек должен получать удовольствие от рассуждения над извечными проблемами бытия? - спросил грубо я, раздражаясь тому, что сам начал об этом говорить.
-Ну, как вы сказали, это не преобладает в пожилом возрасте. Просто до этого нужно созреть. Если вы достаточно умны и разносторонни и хотите что-то постичь в жизни, кроме того, чтобы узнать, каким способом тратятся и зарабатываются деньги, тогда, вам нужно больше интересоваться чем-нибудь, что не зависит от количества денег и не измеряется размером вашего заработка. Например, это может быть литература, музыка, рисование, игра на каких-нибудь инструментах, например, у меня внучка….- не успела она договорить, как я тут же нашел подходящий ответ на эти слова:
-А, если человека вообще это все не увлекает? Если ему не интересно, почему герой подумал так, или иначе? Откуда читателю знать, чтобы он чувствовал на месте того или иного персонажа, если сам ни разу не был на его месте? Откуда мне знать, что чувствует Джейн Остин, написав про Джейн Эйр, и как мне все это соизмерить собственным мировосприятием? Мало в нашей жизни проблем помимо этого? - сказал я, дивясь собственному словарному запасу (наверно, побочный эффект прочтения). Старушка немного помолчала, а затем, когда хотела говорить, снова была перебита мной:
-Простите, я не хотел перебивать вас, так что ваша внучка? - сказал участливо я, надеясь на то, что я не обидел бедную старушку. Она по-доброму улыбнулась, немного помолчала, а затем произнесла:
-Моя внучка, например, занимается всем и сразу - она любит, и петь, и рисовать, и играть на пианино, она окончила музыкальное училище и не представляет свою жизнь без музыки или искусства. Кстати, мне наверно уже пора…. запозднилась я сегодня, а ведь обещала, что буду к девяти часам. Нужно будет посмотреть, что она сочинила на этот раз….- сказала она, приподнимаясь, отчего мне стало неловко:
-Но, постойте, а сколько вашей внучке лет? Ей и правда все это нравится? - поинтересовался я, а старушка проговорила:
Ей восемнадцать. Если бы не нравилось, наверно, не тратила бы столько времени… наверно, у нее просто нет другого выхода - закончила она и собиралась уже идти, как вдруг мне в голову взбрела отличная идея:
-А ваша внучка не берет частные уроки для обучения новичков? Мне срочно нужно научиться играть на пианино…. это тоже часть моего доказательства - сказал я, посмотрев на старушку с участливым видом.
-Нет, она не берет. Хотя, кто знает, может, это отличная идея - проговорила она и посмотрела на меня, улыбнувшись.
-Тогда, скажите, во сколько приходить и пожалуйста, диктуйте адрес - сказал улыбчиво я, и записал ее номер. После того, как старушка ушла, я стал быстро набирать номер ее внучки и нетерпеливо выдохнул, когда услышал первое: »Алло». В трубке послышался тихий голосок, немного приглушенный:
-Да, говорите - я, сначала растерялся, потому что не знал, что именно я скажу, но затем произнес-
-Здравствуйте. Мне ваш номер дала ваша бабушка, и я слышал, что вы отлично играете на пианино. Вы не даете случайно частных уроков? Конечно же, я заплачу - сказал напряженно я, а в трубке послышался томный выдох, а затем уклончиво:
-Нет, простите. Не даю, вы не по адресу - и положили трубку. Я был немного возмущен таким поведением, а потому решил договориться обо всем на месте. Миновав несколько улиц, я возвращался домой и тогда же решил, что обязательно найду эту девушку и выучу все сонаты, чтобы выиграть спор.
На следующий день, посетив лекции и сбежав с последних двух, у меня появилось время для того, чтобы почитать нужную литературу в своем месте. Было около пяти часов вечера, когда я освободился, и тут мне в голову взбрела отличная идея - пойти договориться туда, куда я звонил вчера. Пять часов - не так уж поздно для занятий, а бабушка девочки, должно быть еще дома. Взяв такси, я добрался до нужного места и после того, как нашел нужный мне дом, поднялся вовнутрь. Тут пахло просто отвратительно - кто-то забыл выбросить помои, и из-за этого передавался запах протухших яиц, а также чего-то несвежего. Краска в подъезде давно спала, отчего становилось тошнотворно противно смотреть на все это - в конечном итоге, лифту я предпочел проверенные лестницы и добрался до нужного этажа. Постучав в дверь, я смиренно ожидал того, когда же мне откроют. Вскоре, за черной дверью, уже заржавевшей, послышались шаркающие шаги, а затем, дверь вовсе открылась.
-Здравствуйте, помните меня? Мы вчера сидели, на лавочке - пробормотал я и посмотрел на старушку, одетую в халат и в тапочки.
-Ах, конечно, помню. Юноша не любящий читать - засмеялась она и приняла умиляющий вид.
-Я насчет уроков, помните? Вы сказали, я могу договориться с вашей внучкой о платных посещениях - сказал чуть уверенней я, отчего старушка сразу же взглянула на меня удивленно:
-Так вы еще не передумали? А я уж думала, вы просто из вежливости сказали….- посмотрела она на меня, а затем произнесла:
-Да, входите.
После того, как я зашел вовнутрь, я сразу почувствовал аромат чего-то печенного в духовке - вероятно, старушка была занята приготовлением чего-то на ужин.
-Кто там, бабушка? - послышался голос из комнаты, располагающейся вдали, по коридору.
-К нам гости, сейчас – сказала она, а мне показала жестом: »Входите». В квартире было немного тесно, но все же, жить было можно. У хозяев не было шикарного ремонта с евро обоями, а также дорогущего паркета за несколько тысяч долларов, но, несмотря на простенькую меблировку и незамысловатые рисунки узоров обоев, можно было легко сказать, что здесь было уютно и просто. Кухня располагалась слева от меня - она была отделена от всей квартиры коридором, а жилые комнаты были впереди - одна, из которой доносился голос, находилась в нескольких метрах, а другая, через один угловой коридор. В самом коридоре располагался небольшой обувной шкаф и тумбочка дл прихожей.
-Мари, к тебе пришли - сказала, улыбнувшись, женщина и посмотрела на девушку, сидящую на пианинном стуле.
-Кто это, и что ему здесь нужно? - сказала грубо она, а я, тот час же смутившись таким ответом, не знал, как реагировать.
-Он хочет попросить у тебя несколько частных уроков - сказала старушка ласково, но затем, я услышал мимолетную фразу:
-А, это ты? Я же сказала, нет, уходи, я не даю уроков - проговорила злобно она, отчего мне стало не по себе. Кто ей дал право со мной так разговаривать? Я что, пришел просить пожертвования?
-Мари, так некрасиво и вообще… - сказала бабушка, поднимая на внучку свои большие старческие глаза.
-Что вообще? Это мое право - давать или нет, но кажется, я с ним вчера все уже обсудила - упрямилась девчонка и тут я не сдержался:
-Вы бы не могли нас оставить, на пару минут? - спросил я вежливо старушку, отчего та кивнула и быстро вышла из комнаты.
-Что еще? - сказала она, в то время, когда я закрыл за собой дверь.
-Знаешь, я не пришел просить у тебя помощь на благотворительность. Я прошу дать мне уроки, за которые заплачу - сказал, сдерживаясь, я, а затем посмотрел на девушку, сидящую передо мной. Маленькие плечики, худое личико, большие испуганные карие глаза и длинные темные волосы, маленький нос и пухлые губы - она выглядела настолько миниатюрно, что напоминала мне куколку, томящуюся на полке и уставшую от остальных игрушек возле нее.
-Знаешь, у нас не получится играть. Ты человеческого языка не понимаешь! - сказала громко она и отвернулась, наигрывая мелодию. Не выдержав такого поведения к себе, я подскочил к ней и развернул пианинное кресло вместе с ее маленьким тельцем:
-Но я ведь по-человечески прошу! Знаешь, с такой гордыней, как у тебя будет очень трудно в жизни! Вот увидишь, никто не захочет иметь дело с таким человеком, как ты! - сказал я, оскорбившись, затем хотел выйти прочь, как вдруг, девушка крикнула:
- Стой! - голос ее был настолько взывающим и полным надежды, что я опять закрыл дверь и развернулся к ней.
-Хорошо, я дам тебе несколько уроков. Но, обещай мне, что все будет так, как скажу я. Ты не будешь мне перечить и будешь делать все так, как скажу тебе я - сказала твердо она и посмотрела холодным тоном прямо мне в глаза.
-Пойдет. Но обещай, что ничего пошлого - вдруг засмеялся я, чтобы сгладить ситуацию, и, по-видимому, это было не очень хорошей идеей.
-А то вдруг ты не выдержишь - сказала она, как бы делая вид, что размышляет над моими словами.
-Мари, идите кушать - крикнула бабушка, но внучка тот час же крикнула в ответ:
-Я не голодна, мы начнем занятие прямо сейчас - она это делала так громко, что мне казалось, ее маленькое тельце не справится с количеством звуков и треснет в этом самом кресле.
-Как прямо сейчас? Но, я ведь ухожу - сказала бабушка, заходя в комнату.
-Кажется, ты просила меня о занятиях. Я согласилась, теперь твоя очередь - сказала уверенно внучка и посмотрела на бабушку ледяным тоном.
-Я вернусь через два часа - ответила бабушка и закрыла за собой дверь.
-А куда она уходит? - сказал я, когда мы остались наедине в комнате.
-Она обычно гуляет в это время - сказала неохотно она, а у меня сразу же возник вопрос:
- А почему ты с ней не гуляешь? - спросил я, ожидая ответа, но тут же получил следующее:
-Не задавай лишних вопросов, лучше садись вот сюда - она показала на стул рядом с собой, и я приземлился. От нее пахло клубникой, и я не мог сдержаться, чтобы не вдыхать ее аромат. Она умело перебирала ноты, наваленные стопкой сверху пианино и, наконец, нашла нужные.
-Вот, с этого мы и начнем - сказала быстро она, и я услышал глухой стук двери. Вероятно, теперь, мы были одни.
-Не слишком ты грубо с ней? Она все-таки твоя бабушка - сказал я, когда мы приступили к разучиванию нот.
-Много не болтай, нормально я с ней говорю. Ответ соответствует вопросу - сказала она четко, а затем, я спросил:
-Значит, ты считаешь, что разговаривать с бабушкой подобным образом - нормально? - в моих словах была грубость. Но, соответствующая ее ответу.
-Нет. Не считаю. Но все же, предпочитаю сама знать, как и с кем мне разговаривать - грубо отрезала она и затем добавила:
-Ты не против начать? – я, конечно же, помнил цель своего прихода. Так мы начали заниматься и теперь, каждый день, после четырех или пяти пар, я приходил к ней и разучивал пошагово то, что мне нужно было знать во владении инструментом. Она была так уверена и всегда знала, что и как нужно делать, особенно, что касалось игры на пианино. Наши с ней занятия, своего рода, стали традицией и теперь, я шел на них с чрезвычайным удовольствием, потому что долгие труды моего разучивания произведения дали о себе знать. Мари мне начинала нравиться. Несмотря на ее холодный тон, отстраненность, я чувствовал, что должен быть рядом, и ей это становится так же необходимо, как и мне.
-А вот здесь «до» - сказала она, направляя мой палец на клавишу.
-Не забывай! Тут легато, плавно - говорила она, пытаясь оставить мою руку в нетронутом положении.
-Локоть, выше, выше подними, не забывай! - говорила она, раздражаясь, но затем, поднимая мне локоть рукой и указывая на дальнейшие ошибки. После нескольких минут, настал долгожданный перерыв:
- Ф – у – у – у – у - протянул я и затем добавил:
-Кажется, я никогда все это не выучу. Это так сложно. Просто ужасно - заключил я и добавил:
-И как люди занимаются этим всю свою жизнь? Это ведь требует такого количества терпения и сил! Особенно, если ты знаешь, что сейчас ты сыграл неверно…- говорил я, удивляясь ее усидчивости на одном месте по нескольким часам.
-А для меня это целый смысл жизни. Я без этого не представляю себя - заключила в свою очередь она и посмотрела на меня своими большими карими глазами. Порой, мне казалось, что это - и вправду весь смысл ее жизни, но все же, это не оставило желания узнать о ней больше:
-Неужели, кроме того, чтобы играть… тебя ничего больше не увлекает? Например, спорт. Знаешь, какие сейчас интересные виды спорта…. а как много всего. Почему ты уперлась именно в игру на пианино? «Пробрынчишь» всю свою жизнь взаперти дома и никто не узнает о твоем таланте, если будешь играть чисто для себя - сказал я, не подумав. Ее глаза мимолетно распахнулись, а губы едва заметно задрожали. Она быстро отвернулась, и я тут же понял, что сказал глупость:
-Эй, ты чего? Да не обижайся, не хотел тебя обидеть, просто не понимаю, как это может быть смыслом жизни для кого – то - заключил я и посидел немного в молчании. Не услышав ни малейшего писка, я хотел было прикоснуться к ее плечу, чтобы узнать, не плачет ли она, но, развернувшись, она была абсолютно спокойная и непоколебимая-
-Я не могу больше учить тебя «брынчанию». С таким успехом ты можешь записаться «брынкать» куда-нибудь подальше от сюда - закончила она и отвернулась к окну. Так она делала всегда, когда была очень взволнованна.
-Я ведь хотел не это сказать…. просто ты тратишь свою жизнь на то, чтобы сидеть здесь и часами играть за инструментом. Скажи, как давно ты гуляла? Как давно выходила куда-нибудь? Ты знаешь, что за стенами твоего дома тоже есть жизнь?- говорил я, не останавливаясь и не теряя возможности ее разговорить. За месяц нашего обучения я ни разу не видел, как она гуляет, как она отдыхает с друзьями или как, не знаю, ездит на велосипеде, как все нормальные подростки. Все вышеперечисленное ей было чуждо, она не отдыхала - она постоянно была заперта здесь и самое ужасное - она сама выбрала себе такой стиль жизни. Я волновался за нее, я хотел попробовать что-нибудь изменить. Я постепенно привязывался к ней. Каждый раз, приходя себя- я не мог представить жизнь без ее маленьких ручек, так умело перебирающие клавиши, ее брови, которые были так красиво очерчены, ее губы, полураскрытые во мраке надвигающегося вечера.
-Это не твое дело, и вообще, я вольна сама решать, как жить. Или ты думаешь, что, если мы с тобой говорим на дружеские темы и обсуждаем литературу, если я тебя учу играть, ты вправе мне указывать, как жить и подстраиваться под все, что меня окружает? - сказала, чуть ли не крича от обиды она, отчего я тоже разозлился:
-Знаешь, а сидеть тут и ничего не видеть кроме одного пианино-это ведь бред! Ты понимаешь, что жизнь проходит мимо тебя, а ты, не можешь ничего сделать, кроме как читать книжки взаперти и заново разучивать одну и ту же композицию!!! Я ни разу не видел тебя на улице, ни разу не видел тебя где-нибудь вне дома. Ты никогда не гуляешь, не расслабляешься, как все другие! Это ведь ненормально! Это - глупо, черт побери! - крикнул в ответ я, а она, отвернувшись снова к окну, замолчала. За время нашего общения, она ни разу не улыбнулась, ни разу не заплакала, пока я был с ней, и от этого мне становилось страшно. Она настолько научилась контролировать себя и свои мысли, что в ее херувим не было доступа никому, кроме ее собственного эго.
-Скажи, в чем причина? Ты настолько эгоистична, что не можешь показать то, что чувствуешь, а? Давай, накричи на меня. Ударь, если хочешь! Покажи хоть что-нибудь! Ты это вообще, умеешь? - сказал я, посмотрев на девушку, развернутую к окну и сидящую в закрытой позе.
-А какое тебе дело до всего этого? Какое тебе дело до того, хожу я или нет куда-нибудь? Как провожу время? Какое тебе дело до меня и моей жизни? - вскричала она не своим голосом. Ее слова очень обидели меня, ведь она была мне очень дорога, я не знал, как показать ей это, но я очень этого хотел.
-«Это мой выбор, и, черт тебя побери, никто не имеет права указывать мне, как жить! Ты никогда не задумывался, что такой жизни я хочу? Что это для меня более важно? Что это - мой мир, а ты его назвал пустым «брынчанием». Уходи, слышишь? И чтобы я тебя больше здесь не видела. Уходи, вон! - закричала она и едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Постояв немного у двери, я развернулся обратно к ней и посмотрел на нее: она все еще держалась, но тело выдавало ее. Ее лицо было наполнено различными красками эмоций, что заставило меня испугаться - на ее лице был написан то ли страх, то ли ужас, то ли грусть и безысходная тоска.
-Скажи мне, почему именно так? Почему ты выбрала именно такую жизнь? Пойдем гулять, пойдем? Собирайся!- сказал решительно я, подходя чуть ближе к ней, в то время, как она едва попыталась скрыть от меня в очередной раз свое лицо. Я не выдержал и не позволил ей этого сделать. Она опустила свои глаза и посмотрела в пол.
-Посмотри на меня! Посмотри, чего ты боишься?- сказал я, глядя на ее милое, такое трогательное личико сейчас, в данную минуту.
-Уходи прочь - лишь смогла выговорить она и сжала в кулаки руки.
-Не убедительно… пойдем, мы должны погулять - сказал я и стал тянуть ее с кресла. Она всеми силами уперлась в пианино и схватилась руками, чтобы не идти.
-Отстань, не пойду, отстань от меня! Не трогай!- воспротивилась она и не встала ни на секунду.
-Там знаешь, много интересного… так нельзя Мари… ты должна увидеть тот мир! Тебе будет, с чем сравнивать!- кричал я в ответ, пытаясь поднять ее со стула, а она, упершись в пианино ногами, не желала вставать.
-Давай, пожалуйста, попробуй, ты должна попробовать - сказал я, вытягивая ее со стула. Вместо того чтобы встать, она упала на колени и заплакала. Заплакала так сильно, что мне показалось, я никогда раньше не видел фонтан таких слез. Это были слезы безнадежности и отчаяния, отчаяния во всем, что ее окружало.
-Чего ты не идешь? Неужели это так страшно? Выйти на улицу!- сказал я, чуть успокоившись, а она, набираясь сил, выкрикнула:
-Я не могу! Не могу! Не могу! Не могу я идти, понимаешь? Не могу я ходить гулять! Я не такая, как все остальные! Мне этого не дано! Я за семь лет ни разу не вышла на улицу …. я ненавижу людей, ненавижу общество, ненавижу всех этих мерзких тварей! Я бы их расстреляла всех, я бы их сожгла на костре! И не пожалела! Я просто ненавижу всех! - кричала она в отчаянии, сидя на полу и ударяя его руками.
-Ты не можешь ходить? Как это, Мари?- я подошел к ней и попытался ее поднять, но затем, я опустился вместе с ней и попытался посмотреть в ее лицо. Оно было залито слезами и ненавистью ко мне.
-Уходи! Больше никогда не приходи сюда!- кричала она в безысходности, глядя мне в глаза, а затем снова пряча их под темными волосами. Мое сердце начало сжиматься, я не представлял, что она терпела все эти годы, проведя здесь. Она постоянно пряталась, постоянно училась бороться с собой, постоянно казалась сильной. Думаю, что это первый раз, когда она позволила себе заплакать за столь длительное время.
-Перестань, Мари… перестань, ты все можешь! Можешь…. это ведь не люди виноваты, правда? Виновата ты, виновата то, что позволила себе быть такой! Ты - словно домашняя статуэтка: живешь в своем мире и не научилась справляться. Почему ты не можешь? Я тебе покажу, что там мир - гораздо лучше, чем здесь, ты увидишь, что там - гораздо больше возможностей - говорил я, пытаясь поднять ее лицо, которое она тщательно скрывала.
-Я не могу, не могу, я не хочу…- говорила она, а я ее не слушал, потому что твердо решил, что хоть раз сделаю по-своему:
-Знаешь, я тебе ни разу не говорил…. но ты очень красивая, когда нервничаешь. Ты вообще красивая. Твои волосы, твое лицо, твои губы…. бывает, они просто сводят меня с ума. Я не имею права, тебе такое говорить сейчас, в таком состоянии - но я полюбил тебя, Мари, с самого первого занятия, когда я увидел тебя, тут, сидящую в своем кресле и не сдвигающуюся ни на шаг от своей заветной цели. Ты - такая же упрямая и несносная, как я. Я сразу это заметил потому что ты копия меня - ты так же реагируешь на людей, так же относишься к первым встречным, так же категорична ко всем людям, как и я. Но, так нельзя, ты пойми: мы живем в обществе и от этого нам некуда не деться. Мы связаны с ним, и рано или поздно тебе придется научиться в нем выживать. Давай попробуем, Мари? Я люблю тебя! Я люблю! Ты должна мне верить! - сказал я, беря ее маленькие миниатюрные ручки в свои.
-Давай попробуем преодолеть это? Ведь ты даже не знаешь, что жизнь и люди - намного лучше, чем ты о них думаешь. Ведь ты не их ненавидишь…. а себя. То, что ты не можешь найти к ним подход, найти в себе силы принимать их такими, какие они есть. Вот скажи, ведь нет абсолютно плохих! И нет абсолютно хороших. Люди они такие люди! Их нужно любить лишь только за это! Ты должна это побороть, ведь лично я в тебя верю! Я верю в то, что ты сможешь побороть себя и выйти вместе со мной на улицу, ведь попробуешь? - я прикоснулся к ее горящей щеке своими мертвенно холодными пальцами. Она взглянула на меня, а затем тихо прошептала:
-Я боюсь, я боюсь, я не хочу….- кажется, от ее лживой уверенности не было и следа. Я никогда не видел ее такой - сломленной и подавленной. Она умела это скрывать. Сейчас в ней говорила безысходность, отчего я должен был ее уговорить сделать первый шаг для построения собственного будущего.
-Ты слышала, что я сказал? Я в тебя верю! Верю в то, что ты справишься! Ты сможешь, Мари! Ты должна поверить! Либо мне, либо в себя!!- говорил громко я, беря ее за руки и прижимая к своим губам. Она отчаянно пыталась выбраться.
-Я не смогу, не смогу - повторяла она, но я, беря ее за руку, прошептал ей на ушко:
-Я тебя люблю, Мари. Ты мне веришь?- она резко подняла свои глаза и прошептала:
-Верю…. я верю - затем, она вдохнула больше воздуха и встала. Я быстро приподнялся с пола и взял ее руки в свои. Дойдя до двери, она долго сопротивлялась, не хотела, я не мог ее вытащить: она и руками и ногами держалась за косяк двери, упираясь ногами в стенку.
-Мари, давай, у тебя получится, верь мне - кричал я на нее, хватая в очередной раз за руку и выводя из комнаты.
-Давай, ведь я рядом, я тебе помогу….- говорил я, в очередной раз, пытаясь вытолкнуть ее из квартиры.
-Я не могу. Нет, не смогу. Уходи, уходи - говорила она и повторяла это, как заклинание. Чувства взыгрались во мне еще больше. Я хотел ей помочь, я не представлял себя без нее.
-Хорошо, я уйду…. прости, что попытался изменить твою жизнь. Прости, что люблю тебя, прости, что появился в твоей жизни. Я уйду, но только ты останешься не с чем и вскоре поймешь, что ты упустила свое счастье тогда… когда будешь стоять в коридоре у двери и все-таки решившись выйти - сказал я, и не находя себе места в это доме, вышел прочь и хлопнул за собой дверью. Я быстро спускался по лестнице подъезда, не находя себе места и представляя, как она стоит сейчас там и плачет, как содрогаются ее маленький плечи, как она корит себя за то, что не вышла со мной. Выйдя из подъезда, я направился вдоль улицы, желая что-нибудь разбить. Я не знал, пойдет она за мной или нет, но я был точно уверен, то, что я сделал для нее - было в моих силах. Услышав громкие крики за своей спиной, я обернулся и увидел ее - босая, она бежала ко мне через всю улицу и кричала не своим голосом:
-Подожди! Я тебя люблю! Я тоже тебя люблю! Я не смогу без тебя! - когда она бежала, я чувствовал нечто, похожее не сверх чувство - нет, это была не любовь, это было выше любви, но я точно знал, что она - стала важной частью моей жизни и теперь - я ни за что не брошу ее, никогда.
07.10.15.