Но так было не всегда, а история знакомства Альфы и Виктории Сониной началась вот с чего...
— Ну, и куда направимся, дочура?
Большая сильная рука отца взъерошила густые волосы Вики. Вике всегда нравился отец. Большой и сильный, он мог успокаивать лишь одним движением руки. Дочь Вику он любил гораздо больше, чем вторую жену Ларису, хотя с ней дочь быстро нашла общий язык. Это случилось, может быть, потому, что Вика не знала своей настоящей матери, которая неожиданно умерла, когда Вике не было и двух лет.
— Ну, куда поедем, на «птичку» или к Славе?
— И туда, и туда!
— Как скажешь, дочь.
Они действительно заехали на птичий рынок, но ничего подходящего не нашли.
— Отрицательный результат — тоже результат! — кратко прокомментировал отец их неудачу.
— Поехали к Славе, хотя, честно сказать, не люблю я его. Он почему-то похож на бегемота. Так и думает, кого бы сожрать, и считает всех остальных людей обезьянами.
Слава жил на другом конце города, в старом, еще до войны построенном доме с колоннами в виде стоящих на задних лапах львов.
— Привет! — пробасил Слава. — С чем пожаловали?
— Видишь ли, Стас...
— Понятно, щенка надо, — Слава осклабился. — Ну, как же помню, помню! Прошу в комнату.
Посреди огромной комнаты, кстати, она была оклеена грязно-серыми обоями, стояло несколько коробок.
— Это и есть твой питомник?
— В общем да, а что еще нужно?
Отец помолчал. Ему просто нечего было сказать.
— Будете выбирать? — Слава попыхтел свежей, только что закуренной сигаретой.
— Будем! — обречённо проговорил отец, почему-то глядя на потолок:
— Лично я советую брать из помёта Берты: все как на подбор и выбракованных нет.
— Это не мне решать, Стас, а дочери. Выбор за ней!
— Знай, Мишка, для тебя отдам недорого. — Слава с минуту помолчал, а потом добавил: — Все же приятели ещё с института!
Слава опять осклабился ехидной улыбкой Дуремара, обнажив все свои тридцать два зуба. Издали эти белые и ровные зубы отчего-то напоминали волчий оскал.
У Берты и правда оказались очень хорошие щенки, но у них не было главного — блеска жизни в глазах.
— Что-то какие-то они все одинаковые! — проговорила Вика, — А что в другой коробке?
— Выбракованный товар, от Берты остался. Не знаю, что и делать. Утоплю на днях.
В голосе Славы прозвучала неприкрытая злоба.
— А посмотреть-то можно?
— Гляди. Не жалко.
Вика склонилась над коробкой. Из неё раздавалось настойчивое повизгивание:
— А можно вот этого? — Вика показала глазами на маленький чёрный комочек в самом дальнем углу коробки.
— Можно! — неохотно разрешил Слава. — Только зачем? Хлопот не оберёшься, а результат один.
— А я всё же попытаюсь. Родословных мне не надо, мне нужен друг!
— Мое дело предупредить!
— Иди ко мне, маленькая!
Добрые руки отца выхватили из коробки серовато-чёрный комочек и бережно передали его в руки дочери. Вышли они, не попрощавшись. Только отец задержался на пять минут, чтобы расплатиться со Славой. Уже потом в машине он сказал Вике:
— Человек он, конечно, барахло, но всё же человек. Таких, как он, остается лишь жалеть, но лучше от них держаться подальше.
Вика молчала. У нее было двойственное чувство, но одно она знала точно: она всегда будет ненавидеть ему подобных.
С тех пор Альфа и поселилась у этик людей и, как уже было сказано выше, на жизнь не жаловалась.
Но всё хорошее когда-нибудь непременно кончается, причём сразу, как-то сразу в один миг. Наступил такой момент и в жизни Альфы. Нет, в тот день было всё, как обычно, но Альфа сразу заподозрила что-то неладное, когда вечером за чаем до неё стали вдруг долетать слова тревожного содержания:
— Не с кем оставить? А у Ларисы нельзя...
Альфа отлично поняла, что они относятся к ней. Потом стали произносится совсем
незнакомые слова, от которых становилось ещё тревожнее и тоскливее.
Как-то вечером, когда Альфа лежала на своей удобной и тёплой подстилке, к ней тихо подошла Вика, ласково потрепала по холке и сказала:
— Уезжаю я, Альфуша! Понимаешь?
Альфе не надо было повторять дважды. Она подняла умную морду и посмотрела в лицо хозяйке долгим печальным взглядом:
— Я была уверена, что ты меня поймёшь!
«А как же, — говорили глаза собаки, — мы же друзья, a главный ключ к дружбе — это взаимопонимание!»
После такого вот безмолвного разговора они пошли на улицу, где гуляли по дороге, ведущей к лесу. B этом лесу Альфа любила гулять, особенно зимой. Вике очень нравилось играть с Альфой в снежки. Правила игры были весьма просты. Если снежок попадал в Альфу, очко шло в зачет Вики, если же Альфа увёртывалась от летящего в неё снежка, очко присуждалось ей.
Так было зимой. Но сейчас был конец мая, и собака чувствовала, что скоро всё изменится. Альфа, конечно же, не могла предвидеть, что случится c ней, но какое то шестое чувство из подсознания говорило: «Приготовься к испытаниям. Тебе хорошо, но счастье так кратко, a испытания так длинны и тяжелы... Приготовься!» Альфа слышала эти призывы теперь каждую ночь и, конечно, была настороже.
И вот они идут по дороге к лесу, а на душе у Альфы пасмурно и уныло. Из-за этого она еле-еле переставляет отяжелевшие лапы, хотя обычно несётся стрелой, ибо знает: в лесу, особенно на поляне, есть то, чего нет в городе, а именно покой и воля. Можно носиться за стрекозами. Бабочек, как в её снах, тут почему-то нет. Ну ничего, зато есть стрекозы, которые очень на них похожи. Можно также барахтаться в траве или лежать в тени деревьев и слушать их перешептывания с облаками в небесах.
Но на этот раз всё было не так. Альфа не бегала по поляне, как прежде, a стояла перед Викой и смотрела ей в глаза. Этот взгляд говорил o многом, слишком о многом:
«Не бросай меня. Ну, пожалуйста! Зачем тебе куда-то екать? Я ведь всё понимаю. Ты едешь учиться! Но не бросай меня, хотя бы в своём сердце!»
Вот o чём говорил этот пронзительный и всепрощающий взгляд.
Трудно сказать, что испытывала Вика, глядя в эти глаза. Скорее всего, ничего особенного. Нет, Виктория Сонина не была злой, наоборот, она очень любила свою собаку. Но ещё больше ей хотелось попасть в Австрию, в город Зальцбург. Из этой мечты, конечно же, следовало, что Вика училась на филфаке, причём на отлично, ибо кого попало в Австрию стажироваться не посылали.
Когда объявили об этом решении, Вика была готова прыгать до потолка от счастья и только потом вспомнила про Альфу, поймав на себе почти человеческий взгляд собаки.
«Ну, что мне c тобой делать?» — размышляла Вика, глядя в глаза преданному другу.
«Просто не бросай, или отдай такому человеку, на которого, можно положиться!» — говорила собака всем своим видом.
— Я, кажется, знаю, что надо делать! Пошли за мной!
Очутившись дома на своём любимом шерстяном пледе, Альфа вроде бы успокоилась и даже погрызла сахарную косточку, оставленную специально для неё. «Всё-таки жизнь хороша!» — призналась Альфа самой себе.
Но едва только она осознала это, как внутренний голос её сердца проговорил: «Не восхищайся жизнью, она не достойна того. Лучше готовься к грядущему!»
Сказав это, голос сердца умолк. Альфа закрыла глаза и погрузилась в сон. Во сне она летала, почти как бабочка или стрекоза. Летая в небе. Альфа видела звёзды так близко от себя, что ей было страшно, не станет ли она спутником какой-либо из них. Но ничего подобного не происходило. Звёзды невероятных размеров и всевозможных цветов лишь светили ей вслед мягким неоновым светом и тихо протяжно вздыхали, когда летящая, словно тень, Альфа, удалялась от них. Им тоже очень хотелось летать, a не сидеть на одном месте и светить неизвестно кому.