- Мы – бедная страна! – хрипел человек, чей профиль впечатан в тысячи маек, а имя переполняет сотни страниц.
- Нам нечем платить, - голос привычно взлетал, поднимая за собой тщедушный торс и, наполняя его, летел и ломался иглами, впивающимися в уши и души.
- Все, что мы можем – дать вам частицу нашей земли и нашей страсти.
На пирсе стояли тяжело нагруженные мешки, возле каждого в строю.
- Вот наше сокровище, наше богатство, все, чем мы можем отблагодарить за помощь. Салюдас, камарадос!
Легендарный протянул капитану руку, крепко обнял и свежий морской ветер высек из глаз слезы. Мешки погрузили, люки задраили и лодка растворилась в океане, наплевав на все треугольники и многоугольники, будь то Бермудский, пентагоновский или геополитический, унося с собой отборное оливковое золото, загадочно мерцавшее под джутовым покрывалом.
Материализовался этот кофе уже в Питере, где, в изрядно потертом и похудевшем мешке, стоял в темном глухом углу коммуналки, и откуда мне было зачерпнуто полной мерой большой оловянной кружки.
Кофе, надо сказать, был царский!
Огромные блестящие зерна, достойные украшать королевские тиары, крепкие и тяжелые, как драгоценные слитки.
Рассыпанные, они падали с металлическим стуком и, при попытке смолоть, отправляли в нокаут любую кофемолку. Все мои попытки его пожарить оканчивались полным провалом и, сварив, оставалось только мечтать о терпком вкусе с легкими винными оттенками.
Зато напиток был густой и крепкий, как сама революция.