Рог Демона. Часть I главы 1-7

Пролог

Деревня уснула, убаюканная молочным лунным светом. Ни один звук не тревожил ее покой. Во всей деревне не спал только один человек.

Девушка с посеребренными луной длинными волосами тревожно прислушивалась, стоя у окна. Ее светлые глаза цепко вглядывались, пытаясь найти что-нибудь подозрительное. «Нет, всё спокойно, все спят, – подумала она, – пора». Одним плавным, тихим движением она перепрыгнула подоконник и, держась не освещенных луной участков, пробралась на конюшню. Быстро оседлав коня, девушка вывела его во двор и снова прислушалась – ничего. Она привязала узел со своими пожитками к седлу и скользнула к воротам. Ржавые створки протяжно заскрипели, и конь взволнованно фыркнул. Девушка услышала, как в доме кто-то поднялся на ноги.

 – Скорее, скорее! – прошептала она, взлетая в седло. Она ударила коня пятками, и он с места взял в галоп. Не оглядываясь, девушка промчалась через ворота, а в спину ей неслись крики.

Всадница выскочила на деревенскую дорогу. Позади взлетали в небо визгливые призывы ее матери организовать погоню. Не успела беглянка преодолеть и середины расстояния между деревней и спасительным лесом, как услышала за спиной топот ног и копыт по дороге. «Погоня, – мелькнуло в голове, – так быстро…» Она пригнулась к шее коня, умоляя его бежать быстрее, и тут мимо нее просвистела стрела.

Девушка почти слилась с конем, стрелы падали по обе стороны от них. Конь, почуяв опасность, ускорил бег и начал петлять. Они влетели под черную сень деревьев. Преследователи некоторое время слышались где-то позади, но затем отстали, потеряв след.

Проехав еще немного, девушка остановила коня и прислушалась. Ни единого постороннего звука, только вздохи спящих деревьев. Она спешилась и отвязала свой узел от седла. В нем было небольшое одеяло, в которое девушка завернулась. Так было прохладно, но все же лучше. «Хорошо, что Ленджер помог, – подумала девушка, – а то не видать бы мне свободы». Она воткнула колышек в мягкую нехоженую лесную землю и привязала коня, а затем устроилась на траве.


Днем Геррен Моргансен отправился в лес собирать травы. Задумавшись о чем-то своем, он ушел дальше, чем собирался, и повернул было назад, как увидел большого гнедого коня, лежащего в кругу ощипанной травы. «Это еще что такое?» – подумал Геррен. Без сомнения, лошадь – вовсе не лесное животное, а лошадь под седлом и подавно. Он подошел ближе и заметил под деревом спящую девушку. Геррен тихо приблизился к ней.

На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать, она лежала на спине, укутавшись в старое, потрепанное лоскутное одеяло. Одна ее рука лежала на животе и вздымалась в такт дыханию, а другая покоилась около головы на покрывале из светлых золотистых волос. Та часть платья, которую Геррен мог видеть над одеялом, была похожа на обычную одежду женщин из деревень за лесом.

Геррен присел на корточки и посмотрел ей в лицо. Кожа у нее была светлая, чуть тронутая северным солнцем, брови густые; черные ресницы веером вырисовывались на фоне скул. Нос прямой, губы чуть тоньше, чем считалось красивым. В целом внешность не совсем крестьянская, но и не очень благородная. Геррен поднялся и тихо окликнул девушку.

Ему пришлось позвать ее несколько раз, прежде чем ресницы дрогнули и открыли большие глаза травянисто-зеленого цвета.


Девушка проснулась от какого-то тихого звука. Открыв глаза, она увидела перед собой высокого мужчину лет двадцати пяти, широкоплечего, с ярко-голубыми глазами, длинными черными кудрями, завязанными на затылке, и черными же усами и бородкой. В левом ухе у него блестела серебряная серьга-колечко. Одет он был в простой костюм темно-синего цвета, а в руках держал толстую книгу и холщовый мешок.
Девушка вскочила.

 – Кто ты?

 – О, наша маленькая незнакомка проснулась, – ответил мужчина низким, рокочущим как гром голосом.

 – Кто ты такой? – безапелляционно повторила девушка, сверкая глазами; на щеках ее расцвели маки. – Тебя послали меня поймать, да?

Ее тон позабавил Геррена, и он, шаркнув ногой, изобразил шутливый полупоклон:

 – Позвольте представиться, моя маленькая сердитая дикарка. Меня зовут Геррен Моргансен. Я ученик школы Талантук и будущий – да что там, уже! – великий маг. В лесу я охотился вовсе не за тобой, а за растениями для снадобья. Кстати, мне нужно какое-то оправдание, почему я их не собрал, так что, если ты пойдешь со мной… хотя я бы не отказался сначала узнать твое имя и кто ты такая. Не хочется привести в школу беглую преступницу.

 – Я Геллия Хантерглом, – ответила девушка, – ты сказал – школа Талантук? Что это за место? Там учат… магии?

 – О, вовсе не только магии, – воодушевился Геррен, – в нас запихивают такое количество знаний, что по окончании учебы можно стать друидом, магом, воином – да почти кем угодно.

 – Воином? – повторила Геллия.

 – Воином, – подтвердил Геррен. – Так что насчет моего второго вопроса? Как ты очутилась одна в лесу?

 – Я убежала, – ответила она, – но я не преступница. Большего я тебе сказать не могу.

 – Ну что ж, и на том спасибо, – пожал плечами Геррен, – а теперь мне пора идти. Если ты хочешь попасть в Талантук, можешь пойти со мной.

Геллия кивнула.


Глава 1. Школа Талантук


Геррен вел через лес Геллию, а она – коня в поводу.

 – Дикарка, пойдем побыстрее, если можешь, – попросил Геррен, – иначе мы до темноты не доберемся, и Сеткет из меня самого сварит снадобье.

 – Сеткет?

 – Химик, – ответил Геррен, ускоряя шаг.

Они шли довольно долго, и Геррен про себя подивился, как далеко успел забрести.
Талантук вырос перед ними словно из-под земли. Только что вокруг были одни деревья и кусты, и вдруг их сменило большое бревенчатое здание в несколько этажей.

Геррен забрал у Геллии поводья и сообщил:

 – Я отведу твою лошадь в конюшню. Постой пока здесь, оглядись.

Геллия послушно остановилась в нескольких шагах от здания. Оно располагалось будто бы на большой поляне, со всех сторон окруженной густым лесом. Вокруг школы все было утоптано многими сотнями ног. Девушка стояла прямо напротив входной двери – двух массивных створок светлого дерева, над которыми висела небольшая табличка, гласившая «Талантук».

«Интересно, как школа магии смогла уцелеть после указа…» – подумала Геллия. Старая история: король Цвениг однажды несправедливо обидел какого-то заезжего мага. Тот затаил обиду и в один прекрасный день заколдовал короля так, что тот тяжело заболел. Ни один целитель не смог помочь, и вскоре на престол взошел его сын – король Дорген II. Первым же указом он запретил магию и подверг гонениям всех, кто имел к ней отношение, а все магические книги, которые его подданные смогли найти, были сожжены в огромном костре. Говорят, пламя было таким, что столица – город Кереншес – еще несколько дней пыталась избавиться от запаха дыма, пропитавшего каждый уголок. Это случилось пятьдесят семь лет назад, но многие шутили, что Кереншес так до сих пор и не проветрился.

Пока Геллия обдумывала этот вопрос, вернулся Геррен.

 – Ну как, осмотрелась чуть-чуть? – спросил он, вручая ей узел, который отвязал от седла.

 – У меня тут вопрос возник, – сказала Геллия, – как Талантук пережил указ Доргена?

Геррен таинственно улыбнулся и промолчал.

 – Хорошо, я поняла. Не стоит выпытывать ваших секретов, – улыбнулась в ответ Геллия.

 – Цинг сам с удовольствием тебе расскажет, – пообещал Геррен, – а я тебя к нему и отведу. Это наш директор.

Геррен без видимых усилий открыл одну из громадных створок и прошел, придержав дверь для Геллии.

Они попали в большой светлый холл. На дальней от входа стене виднелось темное пятно незажженного камина. Вокруг него собрались кривоногие кресла и маленькие столики. Людей видно не было.

 – Все на занятиях, – перехватив взгляд Геллии, пояснил Геррен и повел ее налево по короткому коридору.

Не сделав и сотни шагов, они оказались перед большой дубовой дверью с основательной латунной ручкой. Геррен постучал и, услышав приглашение войти, открыл дверь.

Геллия вошла следом и огляделась. Кабинет был очень просторный и светлый. Три стены занимали большие, от пола до потолка, книжные шкафы, изредка перемежавшиеся окнами и битком забитые фолиантами и свитками. Кое-где свитки были сложены прямо на полу, как дрова в поленнице. Четвертой стены, собственно, почти не было – вместо нее были три огромных окна. Геллии пришло в голову, что, похоже, в этом странном месте изнутри все оказывается гораздо больше, чем можно подумать, глядя снаружи.

Около одного из больших окон располагался массивный рабочий стол, тоже заваленный книгами и свитками. За столом сидел мужчина возраста, близкого к пожилому, с пышной, тронутой сединой каштановой шевелюрой. На кончике носа у него поблескивало пенсне. Он внимательно посмотрел на вошедших.

 – Геррен, разве Вы не должны быть сейчас на химии снадобий? Смею напомнить, что при текущих баллах по этому предмету я не смогу взять Вас на вторую половину своего курса, – заметил директор.

 – Я знаю, профессор Цинг, – почтительно ответил Геррен. – Я непременно был бы сейчас у профессора Сеткета, если бы не вот это небольшое препятствие, которое я встретил в лесу, когда собирал травы.

Тут Геррен указал на Геллию. Она сердито посмотрела на него («Вот еще выдумал – препятствием меня назвать!») и  сделала почтительный реверанс в сторону Цинга.

 – И что же Вы делали в лесу? – осведомился Цинг, наставляя на нее стекла своего пенсне. – Впрочем, я забываю о манерах. Я – Индер Цинг, директор и, по некоторым мнениям, основатель школы Талантук.

 – Меня зовут Геллия Хантерглом. Я родом из деревни Сельмор. В лесу оказалась, когда сбежала из дома.

 – Могу я поинтересоваться причиной столь смелого поступка?

 – Моя мать хотела выдать меня замуж за шестидесятилетнего зажиточного крестьянина.

 – Весомая причина для побега, – без тени насмешки кивнул Цинг, – что ж, добро пожаловать в Талантук. Раз уж волей Небес Вы оказались здесь, я возьму на себя смелость предложить Вам у нас учиться. Наши преподаватели обучат Вас по одной из программ: Вы сможете стать магом любого направления, целителем, воином, друидом, ученым. Постойте-ка…

Профессор прервал свою речь и пристально посмотрел на Геллию – так, что ей показалось, будто он видит ее насквозь. Потом быстро поднялся и попросил ее повернуться. Геррен, с интересом следивший за происходящим, увидел у девушки в спине обломок стрелы. Цинг потянул за остаток древка, и зазубренное острие легко вышло наружу, а рана от него мгновенно затянулась.

 – Вы не чувствовали этого? – спросил Цинг у Геллии, демонстрируя ей снаряд.

 – Нет, – она смотрела на него с недоумением, – я слышала, что стрелы свистели вокруг меня, но…

 – Как?.. – Геррен переводил ошеломленный взгляд с Геллии на стрелу и обратно.

 – Мощнейший природный дар регенерации, – пояснил Цинг, возвращаясь за стол, – Вам очень повезло, Геллия, иначе такое ранение могло бы стать смертельным. Но вернемся к нашему разговору.

 – Я бы с удовольствием училась у Вас, – ответила Геллия, – если, конечно, Вы сочтете меня подходящей кандидатурой.

 – Разумеется, мы возьмем Вас. На кого Вы хотите учиться?

Геллия, не раздумывая ни секунды, сказала:

 – На воина.

 – Я ожидал услышать не это, но, тем не менее, я не удивлен. Вы уверены? – уточнил Цинг.

 – Да, профессор.

 – Что ж, я не стану Вас отговаривать. Обучение начнется с общих курсов – для всех учеников это история колдовства и введение в целительство. Для Вас профильными предметами на первом году станут обращение с оружием, управление транспортными животными и в меньшей степени боевая магия. Это не значит, что Вас не будут учить основам всех остальных наук, – добавил он. – Когда Вы готовы приступить к занятиям?

 – Когда Вам угодно начать учить меня, – ответила Геллия, – любой день, начиная с завтрашнего.

 – Хорошо, – Цинг взял перо и лист бумаги, – тогда на первый месяц расписание будет вот таким, – он написал несколько строк. – Завтра же и начнем. Геррен, Вы не могли бы помочь Геллии освоиться, рассказать, где взять книги и прочее?

 – Конечно, профессор.

 – Отлично, – Цинг хлопнул в ладоши и протянул Геллии листок, – у Вас есть с собой какие-то вещи?

 – Не много.

 – Школа обеспечит Вас всем необходимым. Геррен покажет, где найти коменданта жилых комнат и прачечную.

 – Спасибо, профессор.

 – Можете идти. Я поставлю всех преподавателей и служащих в известность.


 – Что ж, добро пожаловать! – провозгласил Геррен, едва они закрыли за собой дверь директорского кабинета. – Пойдем, отвоюем тебе комнату.

 – А что, это так трудно?

 – Да нет, конечно, просто Чезария – комендант – та еще дамочка. Приготовься к аудиенции у Ее Величества, – он изобразил что-то, напоминающее, по его мнению, выражение лица особы королевской крови.

 Геррен увлек Геллию на широкую деревянную лестницу. Навстречу им попался мужчина среднего возраста, черноволосый, с въедливыми темно-серыми глазами. Равнодушно скользнув взглядом по Геллии, мужчина пристально уставился на Геррена.

 – Моргансен! Вижу, лето действует на Вас неподобающим образом! Если я правильно Вас понял, Вы окончательно решили завершить свою не успевшую начаться карьеру мага и посвятить остаток жизни женщинам? Что ж, меня такое развитие событий вполне устроит, по крайней мере, не придется Вас дальше учить.

 – Да, профессор, но…

 – Не перебивайте! Вы помните свой средний балл по моему предмету? – не унимался мужчина. Голос у него был довольно приятный, но ледяной тон сводил впечатление на нет. Геллия догадалась, что собеседник Геррена – тот самый профессор Сеткет.

 – Три и один, профессор, – признал Геррен. Он возвышался над химиком больше чем на голову, и вся сцена со стороны смотрелась довольно забавно.

 – Вот именно. Три и один из десяти. Вы не попадете на вторую половину года, если не получите хотя бы семи с половиной баллов по химии снадобий.

 – Я помню, профессор, но…

 – Впрочем, я вижу, Вас и так все устраивает, – закончил Сеткет свой разнос, – а сегодняшнее зелье вместе с парой штрафных Вы мне сварите завтра в шесть часов вечера, – и химик гордо удалился.

 – Он всегда так? – спросила Геллия.

 – Не всегда, но очень часто, – вздохнул Геррен, – он сегодня взбеленился, потому что я должен был ему варить снадобье Минутного Забвения, одно из самых важных в целительстве. А, побери его земля! – вдруг вскричал Геррен, на глазах наливаясь гневом.

 – Что случилось?

Вместо ответа Геррен только зарычал.

 – Да что такое? Ты не можешь сварить ему это зелье?

– Конечно, нет! Оно адски сложное, и сегодня Сеткет должен был мне все объяснить. Да еще травы! Они должны быть свежими! Когда я успею их собрать, если у меня боевая магия до шести?

 – А я могу помочь? – спросила Геллия.

 – Ты? – Геррен опешил. – Чем это ты можешь мне помочь?

 – Ну… э-э-э… травы собрать. Это ведь не очень сложно, да?

 – Если бы ты не была новенькой, я бы принял твой вопрос за издевку. Чтобы правильно собрать травы на самое простое зелье, надо хотя бы пару месяцев отучиться у Сеткета и у Миллори на земельной магии, и то не факт… а, что там! – он махнул рукой. – Мне терять нечего. Дам тебе справочник по земельной магии, может, хоть что-нибудь найдешь.

Геллии была неприятна его резкость, но виду она не показала. Геррен, видимо, понял, что перегнул, и примирительным тоном добавил:

 – Мы уже пришли. Комендантша там, – и он указал на дверь в конце коридора.
Геллия постучала и вошла в уютную, уставленную яркими цветами комнату. У окна за столом светлого дерева сидела женщина, сама похожая на экзотический цветок: длинные огненно-рыжие волосы, большие бирюзовые глаза, алые губы. Взгляд у женщины был по-королевски надменный.

 – Новенькая? – с едва уловимым оттенком презрения спросила женщина. – Я Чезария Зоренгейм, комендант Талантука. По всем вопросам, касающимся поселения, проживания и выезда из Жилых комнат можешь обращаться ко мне.

Это было сказано таким тоном, что Геллия решила: лучше ночевать под стеной Талантука, нежели просить помощи у этой надменной особы.

 – Тебе повезло, – продолжала Чезария, - в этом году набор был маленький, а выпуск большой, так что свободных комнат много. Можешь даже выбрать вид из окна: лес или грифонная.

 – Грифонная, пожалуйста, – Геллия здраво рассудила, что насмотреться на лес всегда успеет. Особенно если придется вернуться к матери.

 – Тогда будешь жить в четырнадцатой комнате, – ответила комендантша, – вот ключ.

Геллия поблагодарила надменную особу и вышла.

 – Ну что, куда тебя поселили? – поинтересовался Геррен.

 – В четырнадцатую.

 – О, четырнадцатая! Классная комната. Жила там одна… э-э-э… ну, неважно, – Геррен смутился, почувствовав, что сболтнул лишнее. Геллия тактично промолчала. – Сам я в двадцатой живу, там, дальше по коридору. Четные комнаты по правой стороне, нечетные по левой.

– А у тебя есть сосед?

 – Был до этого года, мрачный такой тип. На друида учился, а выпустился в итоге наездником пегасов. Как же его звали-то? Эндер… нет, Сэлтор… Элор, вот!

 – А где он сейчас? – полюбопытствовала Геллия.

 – В Пятнистых горах, где же еще. Пегаса себе ловит.

 – Интересно, наверное, - вздохнула Геллия.

 – Да я бы не сказал. Втираться в доверие к пегасам – то еще удовольствие. Мы пришли.

Они остановились возле двери. Над ней висела латунная табличка с номером 14. Геллия подняла руку с ключом и стала искать замочную скважину. Ключ был странный, больше похожий на кусок узкого гладкого металлического цилиндра.

 – Что ты делаешь? – спросил Геррен. – А, ты же только из дома… я уже и забыл. Тут надо ключом на двери написать свои инициалы, а потом приложить ладонь вон туда, рядом с ручкой.

Девушка недоверчиво провела ключом первую черту. Линия засияла золотистым светом. Геллия дорисовала буквы, а затем дотронулась до отполированной множеством рук площадки в середине двери. Замок щелкнул, и перед глазами Геллии предстала ее комната.

Как и все помещения в Талантуке, комната номер четырнадцать была намного больше, чем можно было предположить. Помещение было симметричным: две кровати, два кресла, два комода. Непарными были только печка в углу, платяной шкаф и массивный стол на коротких ножках, располагавшийся строго посередине, да еще дверь на балкон.

 – Вот так мы и живем, – не без гордости заметил Геррен.

Геллии показалось, что она попала во дворец. В материнском доме она жила в крохотной клетушке на чердаке, где не было ничего, кроме на редкость скрипучей кровати и большого резного сундука. Трогать сундук Геллии строго-настрого запрещалось.

Геррен, не услышав ответа на свою реплику, предложил:

 – Тебе прачечную сейчас показать или попозже?

 – Пойдем лучше сейчас.

Они спустились в цокольный этаж. Там Геллию радушно встретили три пожилых дамы, предложившие ей на выбор огромное количество платьев и костюмов. Она выбрала несколько неброских нарядов; дамы пытались усадить ее пить чай, но Геррен тактично намекнул, что новенькой неплохо бы отдохнуть с дороги, и ее с сожалением отпустили.

Геррен любезно вызвался донести стопку новых нарядов до комнаты Геллии, по дороге рассказывая:

 – Готовить ничего не придется – кормят четыре раза в день в столовой, дверь рядом с камином в холле. Как раз скоро второй обед, сейчас твои вещи отнесем и пойдем есть. Библиотеку тоже покажу, но все книжки для учебы появляются в шкафу сами по мере надобности – увидишь. Бумага, чернила и перья в комоде. Дверцы шкафа открываются так же, как входная дверь. Поначалу может показаться утомительным, но через несколько дней двери тебя запомнят, и можно будет только руку прикладывать.

Они как раз вернулись в комнату Геллии, и Геррен показал:

 – Чтобы включить свет, нужно вот так провести рукой и щелкнуть пальцами, хотя обычно он сам зажигается, когда темнеет. Погасить – наоборот.

 – А помыться где можно?

 – Совсем забыл. Ванная одна на каждые две комнаты, получается, у тебя будет общая с двенадцатой. А, нет, с шестнадцатой. Повезло тебе – оттуда как раз недавно две выпускницы съехали.

 – А вообще учеников много?

 – Нет, сейчас очень мало. Считая тебя, восемь человек. Выпуск большой был – семнадцать человек, а год назад – вообще двадцать восемь. Вот тогда тесно было – куча народу везде, и жили по двое, само собой. К некоторым даже третьих селили. Кошмар, правда?

 – Еще бы, – согласилась Геллия, а про себя подумала, что была бы не против и десятой подселиться, только бы не возвращаться к матери.

 – Пора на обед, - пригласил Геррен, - захвати с собой расписание, за столом посмотрим.

Они спустились на два этажа и, пройдя через дверь около камина, очутились в просторной столовой. Большую часть комнаты занимал огромный обеденный стол и окружавшие его стулья. К удивлению Геллии, столовая была совершенно пуста.
Геррен увлек ее к дальней от входа стене, где стояли столы с едой и чистыми тарелками.

 – Бери что хочешь, – сказал он, наливая себе какой-то суп.

 – А почему тут пусто?

 – Обеденный перерыв длится час, учеников сейчас мало, поэтому тут редко кого встретишь. Профессора обедают отдельно.

 – А зачем тогда такая огромная столовая?

 – В лучшие времена было много учеников, так что даже места всем не хватало, - пояснил Геррен, ставя полную тарелку на стол.

Геллия положила себе пару котлет и немного овощей, и они уселись за еду.

 – Давай расписание, – проговорил Геррен в перерывах между ложками супа.

Геллия вытащила бумагу и разложила на столе.

 – Ага, на завтра у тебя Цинг и история колдовства.

 – А закончу я, соответственно, к часу дня?

 – Да. Ну, Цинг, думаю, тебе понравится, только записывай, что он говорит, это все потом пригодится. А насчет истории колдовства… не знаю, по-моему, жуткая тягомотина, хотя некоторым нравится. Послушаешь пару занятий – сама решишь.

 – Как ты думаешь, когда мне добавят другие предметы?

 – Смотря как будешь заниматься. Может, через месяц-два, а может, и позже. О, у тебя послезавтра выходной – счастливая! У меня будет только одно занятие, если хочешь, могу тебе показать школу.

 – С удовольствием!

В этот момент в столовой появилась высокая смуглая девушка с длинными черными волосами.

 – Привет, – поздоровалась она с Герреном – как показалось Геллии, без особой симпатии, – ой, а ты новенькая?

 – Да. Привет, – кивнула Геллия.

 – Меня зовут Верди Тессен, – представилась девушка.

 – Геллия Хантерглом.

 – На кого будешь учиться?

 – На воина.

 – Ого! Необычный выбор для девушки. Наверное, у тебя были свои причины так решить, не буду расспрашивать.

 – Скрывать нечего – у меня нашли дар регенерации, – ответила Геллия.

 – Полезная штука для воина, да, – Верди уже успела положить себе еды и села рядом с Геллией, – ох, ну хоть новый нормальный человек появился, а то всех девушек – Карессия нелюдимая да Анетта, и это на всю школу. Анетта – это моя соседка, на редкость противная, – пояснила Верди, поглощая овощи. – Нет, знахари все противные, но эта девчонка даже для знахарки слишком. Хотя, с другой стороны, если проводишь все время с Миллори да Сеткетом – вряд ли будешь хорошо себя чувствовать. Миллори-то еще куда ни шло, правда, со своими тараканами, конечно, но Сеткет – это вообще нечто. Наверное, химики все такие, мне выпускники знакомые рассказывали, что до Сеткета снадобья преподавала какая-то тетка, Эбсони, кажется, так та еще хуже была. Она под драконов огонь попала, но ты не расстраивайся, ей было уже лет под восемьдесят пять – почтенный возраст.

 – А ты на кого учишься? – прервала поток излияний Геллия.

 – На земельного мага. Выучусь и буду родителям помогать – у них ферма маленькая, с соседями не сравнить, а жить-то как-то надо. Ой, ты доела уже? Ну ладно, не буду задерживать. Захочешь поболтать – заходи, я в третьей комнате живу.

Геллия уверила новую знакомую, что обязательно зайдет, и засим они с Герреном, помыв посуду, покинули столовую – кажется, к его вящему облегчению.

 – Верди хорошая девушка, но очень уж разговорчивая, – прокомментировал он. – Ты еще не передумала мне с травами помогать? Если нет, то надо тебе справочник по земельной магии… а, побери меня земля, совсем забыл. Мне же по нему к завтрашнему дню готовиться, и с утра он мне будет нужен. Ладно, ты, как закончишь завтра, зайди, я его тебе отдам.

 – А может, я лучше в библиотеке возьму?

 – Не получится. Раньше времени книги по предметам не выдают.

 – Хорошо, тогда завтра зайду.

 – Когда придешь, на двери нарисуй свои инициалы, а потом стучи, тогда я увижу из комнаты, кто пришел.

Геллия пообещала, что так и сделает, и на этом они разошлись по своим комнатам.


Оставшись одна, Геллия первым делом попробовала включить и выключить свет так, как ей показывал Геррен. Пусть и не с первого раза, но у нее получилось, и она заглянула в шкаф. На полке лежали две одиноких книги – история колдовства и целительство. Геллия переложила из комода пачку бумаги, связку перьев и пузырек с чернилами, а в комод уложила новые платья.

Закончив с вещами, она опустилась в кресло и вновь взяла в руки расписание. На обратной стороне она заметила надписи и, перевернув лист, прочла:

Библиотека находится на четвертом этаже прямо над кабинетом коменданта.
В столовой подают еду в следующие часы:
7-8 завтрак
1-2 обед
5-6 второй обед
9-10 ужин

 – Не думаю, что буду дожидаться ужина, – пробормотала Геллия. Что ни говори, побег из материнского дома отнял у нее много сил, а ночевка в лесу на земле – не лучший способ отдохнуть. Поэтому она сходила в ванную и решила немного посмотреть на грифонов. К ее разочарованию, все они уже были поставлены в стойла, и Геллия, разобрав кровать, легла спать.


Утро началось с того, что первый же луч солнца, поднявшегося из-за леса, начал светить Геллии в глаз. Она проснулась и посмотрела на часы – пять пятнадцать. Геллия со вздохом встала и задернула занавески поплотнее, потом легла и мгновенно уснула.

Во второй раз она проснулась в половину восьмого. «Уже лучше», – подумала она и, надев новое бирюзовое платье, отправилась в столовую. В коридоре она встретила Верди под руку высоким блондином.

 – Привет! Знакомься, это Ликс, – представила Верди, – Ликс, это Геллия.
Блондин кивнул.

 – Ты на завтрак? Присоединяйся, мы туда же!

Геллия предпочла бы поесть в компании Геррена или – еще лучше – одна, но никак не в обществе этой трещотки, но пришлось из вежливости согласиться.

В столовой, как и говорил Геррен, никого не было. Трое учеников расселись за огромным столом, и Верди принялась болтать:

 – У тебя, конечно, учеба начнется с Цинга. Угадала? Он всегда свои лекции ставит всем новеньким. Может, и правильно, конечно, – все-таки без него не было бы Талантука – но, мне кажется, есть много других вещей, которые должны знать новенькие. Основы…

 – Мне кажется, директор как раз и преподает основы, – вставил Ликс.

 – Ой, да какие там основы! Клонит в свое целительство с первой минуты!

От диспута между Верди и ее, как догадалась Геллия, возлюбленным Ликсом девушку спас Геррен. Заспанный маг появился на пороге, оглядел столовую и, увидев Геллию, засиял.

 – Привет! Как спалось на новом месте? – спросил он.

 – Привет! Лучше не бывает, – улыбнулась в ответ она.

Верди, увидев, что внимание Геллии переключилось на Геррена, принялась что-то втолковывать Ликсу.

 – Готова к своим первым занятиям в школе? Я хотел сказать – в запрещенной школе запрещенной магии! – сделав страшные глаза, спросил Геррен.

 – Вполне. Если, конечно, меня за это не казнят, – в тон ответила она.

 – Вот и отлично. Мы тут все так думаем, – обрадовался Геррен.

Геллия посмотрела на часы над столом и заторопилась:

 – Занятие уже через десять минут, мне пора.


Постучав, она вошла в директорский кабинет. Цинг одобрительно заметил:

 – Ты пунктуальна, это очень хорошо. В общении с профессором Сеткетом это неоценимое качество.

Геллия не нашлась, что ответить, и села в указанное профессором кресло.

 – Что ж, давай начнем. Прежде всего, я хочу спросить у тебя, не передумала ли ты становиться воином?

 – Нет, профессор.

 – Хорошо. Честно говоря, я был уверен, что ты не изменишь своего решения. Теперь к предмету. Итак, целительство. Сначала несколько слов об истории. Испокон веков целительство, знахарство, медицина магическая шли рука об руку с медициной людей, не связанных с магией, сопровождали ее в развитии и разделении на направления…

Геллия внимательно слушала, записывала, задавала вопросы и снова писала. Полтора часа занятия пролетели незаметно – как и обещал Геррен, ей понравилось.

 – Что ж, думаю, на первый раз достаточно, – объявил Цинг, откидываясь на спинку кресла, - жду тебя послезавтра. Кстати, профессора согласны взять тебя на свои курсы уже через месяц, а не через два, как я предполагал: учеников сейчас мало, и нагрузка небольшая. Так что занимайся хорошо, чтобы быть готовой к их предметам. К тому же, у нас нет экзаменов, мы переводим на следующую часть курса по сумме текущих баллов.

Геллия поблагодарила директора и отправилась на следующее занятие в класс истории колдовства.

Профессор Мелинда Груттем оказалась красивой темноглазой женщиной средних лет с гладкими темно-каштановыми волосами, забранными в массивный узел на затылке. Она сидела за чисто прибранным столом в кресле с высокой резной спинкой. В классе было прохладно, и на плечах у профессора была теплая цветастая шаль.

 – Здравствуй, Геллия, – ответила Груттем на приветствие девушки; голос у нее был низкий, грудной, – выбирай любое место. Вон ту парту не рекомендую – она шатается с тех пор, как за ней сидел Геррен Моргансен. Боюсь, уже на первом уроке придется хорошенько позаниматься. Я так понимаю, тебе через месяц предстоит курс профессора Сеткета, а он очень не любит, когда к нему приходят без подготовки.
И, не дожидаясь ответа, Груттем повела рассказ о королеве-ведьме Латиссе – одной из первых известных истории колдуний.


 – А что было дальше? – не удержалась от вопроса Геллия.

 – Расскажу в следующий раз – на сегодня наше с тобой время вышло. Нет, нет, не спорь, – улыбнулась Груттем, увидев, что Геллия хочет возразить, – первое правило Талантука – никогда не задерживать учеников во время обеденного перерыва.

Так что Геллии ничего не оставалось, кроме как собрать свои записи и попрощаться.
В столовой она встретила Геррена.

 – Ну как тебе первый день?

 – Мне все понравилось, – ответила она, – и история колдовства тоже.

 – Вот и славно, – отозвался он, поглощая котлеты, – ешь и пойдем, я дам тебе книжку с растениями.

Они поднялись на третий этаж, и Геллия впервые оказалась в комнате Геррена. Комната была такой же большой, как и четырнадцатая, но невероятно захламленной.

 – Все не хватает времени прибраться, – извиняющимся тоном пробормотал Геррен, смахивая с кресла ворох свитков и приглашая Геллию сесть, от чего она, впрочем, отказалась. – Вот книга, – он протянул ей увесистый фолиант, – здесь в конце есть справочник растений с картинками. Не думаю, что у тебя что-то получится, но если хоть пару трав найдешь…

 – Сделаю все, что от меня зависит, - несколько обиженно ответила Геллия и, на ходу листая книгу, пошла к себе в комнату. Геррен нагнал ее в коридоре:

 – Подожди! Список-то возьми. И вот, собирай в этот мешок.

Геллия положила раскрытую книгу по земельной магии и список трав на стол, взяла перо, чернила и уселась за работу.

Список включал в себя тринадцать названий с указанием той части растения, которая требовалась для приготовления снадобья Минутного Забвения. Среди названий были священный клубень, ослиное сердце, устричная трава и другие не менее интересные. Геллия по порядку искала растения в справочнике.

 – Так, первое – хвост ихневмона. А, так это подорожник! «Растет по большей части в болотах и на лугах», – прочла она и напротив названия в списке написала «луга, болота», – «от головной боли, от боли в животе, от внутренней боли». Следующее – драконова трава. «Растет на скалах и в священных местах» - интересно, где я тут найду скалы или священные места?..

Так одно за другим она разобрала все названия. Эта работа с непривычки заняла у нее довольно много времени, и, когда она с книгой подмышкой отправилась на поиски трав, уже было почти четыре часа пополудни.

Семь трав из списка Геллия нашла почти сразу – в лесу неподалеку от школы. Еще четыре обнаружились на небольшом болотце чуть дальше. Затем она отыскала ослиное сердце, росшее под замшелым валуном. Оставалось последнее растение – драконова трава. Геллия не имела ни малейшего понятия, где ее искать, поэтому решила просто побродить по лесу вокруг школы в надежде, что за оставшееся время растение попадется ей на глаза. Она зашла в лес так, чтобы видеть флюгер Талантука – летящую ведьму – и медленно пошла, оглядываясь по сторонам.

Около получаса Геллия бродила по зарослям вокруг школы и так ничего и не нашла. Оставалось только уйти дальше. Она сняла ярко-голубой пояс платья и, завязав его на ветке дерева, углубилась в лес. Пейзаж вокруг нее стал меняться: вместо лиственных становилось все больше хвойных, в основном мрачных старых елей. Между ними она заметила что-то серое. Оглянувшись назад, чтобы убедиться, что все еще видит пояс-ориентир, Геллия пошла к серому пятну и оказалась около странной скалы.

Голый серый камень торчал посреди маленькой поляны, как кривой палец – на нем не было ни мха, ни лишайников. В высоту скала была в три человеческих роста или чуть больше. На самой вершине в узкой расщелине колыхались без ветра веточки. Сравнив их с изображением драконовой травы в книге, Геллия поняла, что нашла последний ингредиент.

Осталась одна мелочь – достать драконову траву с высокой скалы. Оставив на траве мешок и книгу, Геллия принялась карабкаться. Это оказалось еще сложнее, чем она думала, но наконец девушка смогла дотянуться до маленькой веточки. Тут нога ее соскользнула, и Геллия рухнула вниз.

Во время падения Геллия несколько раз ударилась об уступы и потеряла сознание. Впрочем, она довольно быстро пришла в себя, несмотря на то, что ее левая нога искривилась под невероятным углом, а живот превратился в одну огромную ссадину. В руке был зажат пучок заветной травы.

«И как мне теперь отсюда выбраться? – с тоской подумала Геллия. – Вряд ли Геррен найдет меня второй раз подряд…» От этих мыслей ее отвлек какой-то хруст. Она с изумлением увидела, как ее сломанная нога выпрямляется, а ссадина на животе исчезает без следа.

Спустя минуту Геллия осторожно поднялась с земли и поняла, что никакой боли не чувствует. С благодарностью подумав о своем даре регенерации, девушка зашагала к дереву, на ветке которого виднелся ее яркий пояс, а оттуда оставалось только выйти к школе, держа курс на ведьму-флюгер.


Геррен нервно расхаживал перед дверью четырнадцатой комнаты.

 – Ну наконец-то! – с облегчением выдохнул он, увидев Геллию. – Я уж думал, ты потерялась!

«Знал бы ты, насколько ты близок к истине», – подумала она, а вслух сказала:

 – Я поздно?

 – Уже без трех шесть, – сказал он, – ладно, давай мешок, у Сеткета разберусь.

И, взяв собранные травы, он исчез.


Геллия пообедала и сидела над учебником по истории колдовства, когда одновременно со стуком на ее двери появилось изображение сияющего Геррена.

 – Ты чудо! – без всякого предисловия заявил он, когда она открыла дверь. – Но я немедленно хочу узнать, где ты умудрилась найти драконову траву!

 – Я пошла в лес и увидела там какую-то странную скалу, а наверху было растение.
У Геррена отвисла челюсть. Когда он справился с собой, то только и смог выдавить:

 – Ты что, Скалу Пяти Обезглавленных нашла?

 – Не знаю, скольких обезглавленных, – ответила Геллия, – но какую-то скалу я точно нашла.

 – А траву ты как достала?

 – Залезла и сорвала, – пожала плечами девушка, умолчав, впрочем, что, не будь у нее регенерации, все было бы несколько сложнее.

 – С ума сойти! Побери меня земля, залезла и сорвала! Драконову траву! Со Скалы! – восклицал Геррен, вскакивая с кресла и размахивая руками.

 – Да что с этой скалой не так-то? – не выдержала Геллия.

Вместо ответа Геррен отобрал у нее книгу по истории колдовства и принялся быстро ее листать. Найдя нужную страницу, он развернул учебник к Геллии:

 – На эту скалу ты лазила?

 – Да. Тут даже куст наверху такой же нарисован.

 – И ты просто взяла и залезла на нее?

 – Ну да, взяла и залезла.

 – Вот так просто? – допытывался Геррен.

 – Не совсем, – призналась Геллия, – на самом деле я еле дотянулась до травы и сразу упала оттуда. Ногу сломала и поцарапалась.

 – Но как… а, регенерация! – догадался Геррен. – В таком случае, тебе очень повезло.

 – Да что с этой скалой не так-то?

 – Прочти, – он указал на книгу. Геллия подчинилась. Под картинкой она прочла следующее:

Скала Пяти Обезглавленных, изначально известная как Рог Демона или Гнездо Дракона – легендарный объект, расположенный в Тихом лесу и упоминающийся в сказаниях народов Северных Предгорий и населения северных склонов Пятнистых Гор.

"Происхождение объекта и названия «Рог Демона» доподлинно неизвестно, но существует популярная легенда, которая гласит, что скала появилась в результате столкновения двух демонов. Силы демонов, один из которых олицетворял землю, а другой – воздух, были равны, и никто из них не мог одержать верх над другим. Поэтому боги приняли решение прервать схватку, заключив обоих противников навечно в оковы гранита. По легенде, внутри скалы осталась пустота, заключающая в себе демонов или их силу. Для того чтобы смертные, соблазнившись этой силой, не разрушили скалу и не обрекли себя на гибель, боги защитили её заклятьем, отбрасывающим всякого, кто дотронется до камня.

Второе из названий объекта – Гнездо Дракона – связано, наиболее вероятно, с произрастающим на её вершине растением, известным как драконова трава, или дракункулюс. Условия произрастания дракункулюса на вершине голого утеса заслуживают отдельного внимания, но интересующиеся могут прочесть мнения по этому вопросу в книгах по земельной магии. Здесь скажем только, что драконова трава – одно из наиболее редких и ценных растений Предгорий и ингредиент многих снадобий.
Наконец, третье и наиболее популярное в настоящее время название – Скала Пяти Обезглавленных – возникло и закрепилось после следующих событий.

В лесах Предгорий промышлял некий молодой разбойник по имени Адьемус. Когда у него скопилось достаточное количество награбленных сокровищ, он решил закопать их в лесу, чтобы в случае возможного ареста и обыска у него ничего не нашли. Утёс Гнездо Дракона показался ему подходящим местом, и разбойник похоронил свой клад у самого его подножия.

Вскоре Адьемус под видом торговца попал в большую деревню. На улице он встретил прекрасную девушку, и они полюбили друг друга. Отец девушки оказался колдуном и с помощью магии выведал, что жених его дочери – совсем не тот, за кого себя выдает. Несмотря на клятвы молодого мужчины покончить с разбойничьим промыслом и зажить честно, несмотря на слёзы и мольбы дочери, колдун выдал разбойника местным властям, и тот был казнён.

Колдун же, разузнав о закопанных сокровищах, решил разыскать их. Его безутешная дочь случайно услышала об этом, пробралась в отцовскую комнату, взяла оттуда магическую книгу и наложила на клад страшное проклятье. Теперь любой, кто попытался бы взять сокровища её возлюбленного, в течение двух месяцев должен был быть обезглавлен.

Первой жертвой проклятья стал её отец. Едва он коснулся большого запечатанного кувшина с награбленными драгоценностями, как неведомая сила отбросила его прочь от скалы. Колдун был схвачен, едва вернулся в деревню. Его обвинили в поджоге соседского дома, во время пожара в котором погибли женщина и двое детей. Вина колдуна была доказана, и через три дня его обезглавили.

После этого еще четверо смельчаков один за другим пытались добыть проклятые сокровища, и все они разделили судьбу колдуна. Про невесту Адьемуса известно, что в положенный срок она произвела на свет сына, от которого берёт начало род ученых-химиков."

 – Понимаешь теперь, что ты сделала? – спросил Геррен, когда она дочитала. Геллия медленно кивнула. – У тебя точно выдающиеся способности! Я уж не говорю о том, что ты без единой ошибки нашла тринадцать трав для сложного снадобья, не прослушав перед этим ни одной лекции Миллори. Ты залезла на проклятую скалу, которая отталкивает от себя всех смертных. Хотел бы я знать, почему она не оттолкнула тебя.

Геллии и самой хотелось бы это узнать. Они немного помолчали, думая каждый о своем, затем Геррен поднялся:

 – Я вернусь через четверть часа.

Он сдержал обещание и пришёл, держа в руках большой букет лесных цветов:

 – Это тебе. Спасибо за помощь.

Геллия зарделась и, чтобы скрыть смущение, отвернулась и стала искать, во что бы поставить цветы.


Ужинать Геллия отправилась одна – Геррен остался учить заклинания к занятию по боевой магии. В столовой ее поджидала Верди.

 – Привет! Я как раз тебя тут караулю, – объявила девушка, – знаешь, есть кое-что, о чем я бы хотела тебя предупредить.

 – Я слушаю, – ответила Геллия, ожидая услышать какую-нибудь сплетню.

 – Я понимаю, что ты новенькая и что Моргансен тебя нашёл и привёл сюда. Он для тебя вроде как герой, спаситель. Так вот, осторожнее с ним. Он очень любит девушек, и вся его дружба испарится, если ты не согласишься с ним встречаться.

 – Спасибо за предупреждение, – прохладным тоном поблагодарила Геллия и принялась за еду.


Глава 2. Полет


На следующий день Геллия позволила себе поспать подольше. Занятий у нее в этот день не было, и она с удовольствием предвкушала прогулку с Герреном вокруг школы, обещавшую много интересного.

В назначенное время Геррен зашел за ней и предложил сначала осмотреть пегас-конюшни:

 – Там сейчас как раз занятие, а после двух всех животных уведут в стойла.

Они вышли на улицу. Был погожий день, солнце по-летнему пригревало, хотя кое-где на деревьях уже виднелись желтые листочки. Обойдя школу, они попали на попорченную копытами лужайку, над которой в воздухе парили два крылатых коня. На земле, задрав голову и козырьком приложив ко лбу ладонь, стояла миниатюрная молодая женщина и внимательно следила за полетом животных.

 – Хорошо! – вдруг прокричала она. – Снижайтесь оба!

Всадники направили пегасов вниз. Геллия, приглядевшись к крылатым лошадям, воскликнула:

 – А я думала, они только белые бывают!

 – У них масти, как у обычных лошадей, а еще говорят: каждой масти свой характер. Вороные самые непокорные, но и самые умные, рыжие самые упрямые. Гнедые – во всех смыслах середнячки. А вот белых сейчас и не найдешь, вроде бы в Пятнистых горах еще осталось несколько. У белых пегасов есть своя магия: их слезы снимают любое заклятье.

 – А кто это там верхом?

 – Это братья Лорри – Мустин и Лустин. Не самые приятные представители школы – очень уж высокомерны. Тот, который летит получше – старший, Лустин. Он учится на воина, а воинам положено с любыми животными ладить. А Мустин – химик, ему зверюшки даром не нужны.

 – Сложно с пегасами?

 – Все от человека зависит. Они не каждого к себе подпускают.

 – А у тебя получается? – поинтересовалась Геллия.

 – Так себе, средне, - самокритично ответил Геррен.

Пока они беседовали, оба пегаса снизились и с глухим стуком приземлились. Братья Лорри спешились. Они были очень похожи – невысокие, коренастые, с каштановыми волосами и водянистыми голубоватыми глазами.

 – Старший Лорри – хорошо! – громко объявила молодая женщина, быстрым шагом приближаясь к наездникам. «Это Меган Филлс, профессор», – пояснил Геррен. – Ты делаешь успехи. Если так пойдет, через пару недель приступим к пилотажу.

 – Я стараюсь, Меган, Вы же знаете! – ответил ученик, лучезарно улыбаясь.

 – Он к Филлс питает нежные чувства, поэтому так выкладывается, – шепотом сообщил Геррен.

 – К профессору Филлс? – переспросила Геллия.

 – А что такого? – пожал плечами Геррен. – Она не человек, что ли?

 – Младший Лорри – как обычно! – продолжала тем временем Филлс. – Я бы даже сказала – сегодня чуть более отвратительно, чем всегда! Все, марш в школу. На следующей неделе в то же время. Эй, вы двое! – крикнула она в сторону Геллии и Геррена. – А ну-ка идите сюда! Так-так, Моргансена узнаю, а ты, наверное, наша новенькая?

 – Да, профессор, я новая ученица Геллия Хантерглом.

 – Наслышана, наслышана. И не зови меня профессором, мне не триста лет! – она задорно подмигнула. – Меган – и все, никаких церемоний.

 – Хорошо, как скажете, – подчинилась Геллия.

 – Моргансен! Раз уж ты сюда явился, отведи-ка Перца в конюшню, – скомандовала Филлс. Геррен кивнул и взял под уздцы буланого пегаса. – А ты, Хантерглом, не хочешь на Ветре прокатиться? – продолжала профессор, указывая на оставшегося гнедого.

 – Спасибо за предложение, – Геллия опешила, – но, боюсь, у меня ничего не получится, я не умею…

 – Тут и уметь-то нечего, – отрезала Филлс. – Иди-ка сюда.

Геллия подчинилась. Гнедой пегас покосился на нее умным карим глазом и принялся с независимым видом щипать траву.

 – Ветер, не делай вид, что тебя тут нет, – разоблачила его Филлс. – Хантерглом, встань вот здесь и смотри ему в глаза.

Это оказалось непросто: как и любой лошади, пегасу вообще было неудобно смотреть в оба глаза одновременно, а тут еще Ветер начал вертеться, пока Филлс не заметила и не хлопнула его по шее. Тогда Геллии удалось поймать его взгляд; пегас вздрогнул и замер.

 – Молодец. Теперь положи ему руку на нос.

Геллия сделала и это. Ветер фыркнул и, повернувшись к ней боком, лег.

 – Садись.

Вернувшийся из конюшни Геррен с изумлением наблюдал, как новенькая усаживается на спину гнедого пегаса. Как только она устроилась, крылатый конь стремительно поднялся на ноги.

 – Хорошо, Хантерглом! Теперь заставь его взлететь.

 – Как?

 – А вот этого я тебе сказать не могу. Прислушайся к нему – сама поймешь.

Ветер переступил ногами. Геллия честно пыталась сосредоточиться, но у нее ничего не получалось: слишком неуверенно она себя чувствовала, сидя на нем верхом. Поэтому она не придумала ничего лучше, как вежливо попросить:

 – Ветер, взлетай, пожалуйста.

Как ни удивительно, это сработало: пегас коротко разбежался и лениво взмахнул крыльями. Геллия с восторгом поняла, что летит. Управлять крылатым конем в воздухе оказалось так же просто, как обычной лошадью на земле, а чтобы заставить его снизиться, нужно было снова попросить.

Когда они приземлились и Геррен помог Геллии спешиться, Филлс заявила:

 – Я беру тебя на обучение со следующей недели. У тебя, кажется, первое слово «пегас» было.

 – Так говорят, когда у кого-то способности к полетам, – пояснил Геррен.

 – Я не припомню, чтобы кто-нибудь поладил с Ветром хотя бы с пятого раза, не говоря уже о том, чтобы заставить его нормально приземлиться.

 – Но я боюсь, что еще не готова, – робко попыталась возразить Геллия.

 – У тебя есть талант, а больше мне ничего не надо, – отрезала Филлс. – Глубокие познания в моем предмете ни к чему. Так что жду тебя во вторник. Директору скажу сама. Да, и оденься поудобнее! Летать в тренировочном костюме сподручнее, чем в юбке.


 – С ума сойти! Кажется, я нашел в лесу сокровище, – заявил Геррен, когда они отошли от пегас-конюшни, – ты очень талантлива. И не отнекивайся! Так и есть. Травы, теперь пегас… чем еще удивишь?

Геллия скромно промолчала, и Геррен сменил тему:

 – Ладно, пошли дальше. Посмотрим грифонную.

К разочарованию Геллии, все грифоны уже были в стойлах, и ей удалось только услышать клекот и цоканье когтей по полу.

 – Ничего, на следующей неделе ты на них насмотришься, – пообещал Геррен, – Филлс не преминет тебя испытать с другими животными.

 – А с грифонами так же просто?

 – Если тебе поладить с самым строптивым пегасом Талантука показалось просто, то с грифонами проблем точно не будет, – заверил Геррен, – они довольно покладистые, только за перья на голове их не дергай.

 – А какие животные еще есть?

 – Есть лошади – удивительно, но некоторые на них не умеют ездить. Есть еще пара единорогов, но к ним мало кого пускают даже из выпускников. А сейчас я тебе хочу показать алтарь друидов, тут недалеко, – добавил он, меняя тему, – там наши земельные маги часами просиживают – якобы какую-то связь с лесом устанавливают. По мне, так просто бездельничают.

 – Кстати, о земельных магах, – подхватила Геллия, – вчера я встретила в столовой Верди.

 – И что она обо мне плохого сказала? – усмехнулся Геррен.

 – Ничего особенного, - ответила Геллия, но, не удержавшись, добавила:

 – Только о твоих многочисленных увлечениях.

Геррен, нисколько не смутившись, спокойно ответил:

 – Да, этого у меня не отнимешь.

 – Вы с Верди недолюбливаете друг друга, да?

 – Есть такое. В свое время я не поддался на ее попытки меня увлечь, вот с тех пор она и взбеленилась. Она тогда назло мне начала с Ликсом встречаться, а теперь чуть ли не к свадьбе дело.

 – Мне кажется, они хорошая пара, - осторожно заметила Геллия.

 – Еще бы! Она сплетница каких поискать, да и он поговорить не дурак. Подожди еще, скоро начнут болтать, что я тебя обольщаю.

 – Это же ерунда! – возмутилась Геллия.

 – Ерунда – не ерунда, а болтать-то о чем-то надо, – пожал плечами Геррен, – мы на месте.

Он отвел в сторону ветку и пропустил Геллию на круглую аккуратную поляну, по краю которой были с равными промежутками вертикально установлены длинные валуны. В центре лежал необычайно прозрачный плоский камень лилового цвета.

 – Плита аметистовая, – сообщил Геррен, – в свое время она обошлась Цингу в огромную сумму. Сама понимаешь, аметист – драгоценный камень, а уж за такую глыбу платить пришлось втридорога. Но зато она помогает настроиться на нужный лад, установить гармонию в душе, в общем, способствует занятиям будущих друидов и земельных магов. Никого, кроме них, к ней и близко не подпускают.

 – Почему?

 – Говорят, разбазарим мы ее магическую силу на всякую ерунду.

В этот момент луч солнца упал на плиту, и она заиграла радужным семицветьем, вспыхнула, будто в огне. Зрелище было прекрасное и величественное, но Геррен заслонил Геллии глаза своей широкой ладонью.

 – Ты чего? Так красиво!

 – Нельзя смотреть на плиту, когда она освещена солнцем, иначе превратишься в дриаду!

 – Это что, тоже проклятье какое-то?

 – Нет, она такая и была, никто на нее не колдовал. Добыли ее, вытащили на поверхность земли и залюбовались, как ты сейчас. Вот и стали потом прекрасными девами – хранительницами леса.

 – Тут что, все вокруг магическое?

 – Само собой! Школа-то тоже магическая!

 – Так непривычно, – призналась Геллия.

 – Ничего, поначалу у всех так, – подбодрил ее Геррен, – я тоже, когда сюда попал, мучился, не знал, куда себя деть. А потом привык, и сейчас такое ощущение, что всегда здесь жил.

 – А как ты здесь оказался? – спросила Геллия.

Они повернули к Талантуку, и Геррен начал рассказывать:

 – Я полукровка, наполовину людоед, – Геллия поняла, что ему нелегко об этом говорить, и сочувственно сжала его руку, – мою мать, когда ей было семнадцать, похитило племя этих… этих существ.

Геллии пришло в голову, что именно людоедской крови Геррен обязан своим огромным ростом и широкими плечами. Он продолжал:

 – Ее утащили в Пятнистые Горы и подарили вождю племени вместе с награбленным в деревне добром. Она уже была беременна, когда ее односельчане пришли отвоевывать свое добро обратно. В тот раз у них ничего не получилось, но потрепали людоедов они знатно. А еще через год собрались с силами и разбили обидчиков наголову. Мать тоже хотели убить, но кто-то вовремя вспомнил, что когда-то девушку похитили, да она и не похожа на людоедку – маленькая, худая. Забрали ее обратно в деревню вместе с ребенком – девочкой, а через пару месяцев она второго ребенка родила, меня. Когда мы подросли, Теону, мою сестру, в обучение кузнецу отдали, а я всегда как не от мира сего был. Стали меня сторониться, а к четырнадцати годам, когда парни уже невест себе присматривают, я и вовсе изгоем стал. Года три-четыре так маялся, а потом слух прошел, что где-то в глуши есть школа магии. Я убежал из дома и почти месяц плутал по лесу, пока не наткнулся на Талантук. Тогда-то Цинг мне все мои странности и объяснил. Я очень счастлив, что так получилось, хотя поначалу трудно мне было.

Он закончил рассказ, и некоторое время они шли молча.

 – Так, внутри школы ты вроде бы уже все знаешь. Пожалуй, пока все, – вслух рассуждал Геррен. Геллия, казалось, не слышала его, но, заметив его заинтересованный взгляд, сказала:

 – Я все еще переживаю полет.

 – Да, это непередаваемо, – согласился Геррен, – особенно на Ветре, у него очень мягкий ход. А то на других пегасах все кишки вытрясешь, пока он взлетит. Думаю, летать на грифонах тебе тоже понравится. Ладно, пойду я к себе, надо готовиться к занятиям, – сказал он.

Геллия поблагодарила его за экскурсию, и они разошлись по своим комнатам.


Тем вечером Геллия долго не могла уснуть. История Геррена не давала ей покоя – она представляла себе, как тяжело быть особенным, вражеским сыном, изгоем. Ее удивляло, что он так запросто рассказал все это ей – девушке, которую знал третий день.

Потом ее мысли потекли в другом направлении: она вспоминала свое приключение у Скалы Пяти Обезглавленных и историю, прочитанную в книге. «Интересно, какие сокровища там закопаны, – подумала Геллия, – было бы любопытно на них посмотреть». Некоторое время она фантазировала, представляя себе бриллиантовые перстни и инкрустированные рубинами кубки, и незаметно уснула.

Впрочем, сон не принес ей отдыха. Всю ночь ей снилось что-то странное, а под утро пригрезилось, будто бы она и Геррен ищут заветный клад под утесом Рог Демона. Во сне они увлеченно копали землю около скалы, как вдруг откуда-то появился дух Адьемуса и загробным голосом объявил, что, не сняв чары его невесты, они не получат сокровищ. А чары падут только тогда, когда на скалу прольется кровь его потомка, смешанная со слезами пегаса и соком гадючьей травы…


Геллия проснулась совершенно не отдохнувшая, измученная беспокойным сном. Впереди ее ждали два занятия у Цинга и одно у Груттем. Умывание холодной водой помогло ей взбодриться, и в назначенное время Геллия была в директорском кабинете.
Занятия пролетели на удивление быстро. Цинг бегло опросил ее по тому материалу, который она должна была прочесть, и, видимо, остался доволен – она уверенно ответила на все вопросы.

 - И последний вопрос. Он не освещен в том материале, который Вы читали к сегодняшнему дню, это скорее вопрос на эрудицию. Кто запретил магию и когда?

 - Король Дорген II в 3256 году, - без запинки ответила Геллия.

 - Очень хорошо, - Цинг кивнул, - можем идти дальше.

И от истории целительства Цинг перешел к основам науки. В течение четырех часов он рассказывал Геллии, как целители, врачи и знахари понимают болезни и причины их возникновения, какие существуют подходы к лечению и зачем нужны три школы целительства.

 – Каждая из школ основывается на своем понимании болезненных процессов. Ни одна из них не дает исчерпывающих объяснений, и для понимания сути каждой болезни необходимы все три подхода. Первый – теория Школы Головы – говорит о том, что болезни возникают из-за нарушений работы головного мозга. Второй – мнение Школы Сердца – гласит, что начало болезней лежит в нарушениях работы сердца и состава крови. Наконец, третий – подход Школы Ран – утверждает, что без воздействия извне болезни не возникают.

В конце занятия Цинг коснулся строения тела в понимании целителей:

 – Для целителя человек – это не просто совокупность костей, крови и органов, а сочетание сил четырех стихий, скрепленных тончайшими узами. Каждая мельчайшая часть тела содержит энергии стихий в строгом балансе, при нарушении которого возникает та или иная болезнь. Например, внутренние кровотечения происходят, когда энергия стихии воды превосходит все остальные, а чахотка возникает от уменьшения сил воздуха и увеличения сил земли. Однако мы задержались, – спохватился он, бросив взгляд на часы, – пора обедать. Жду Вас на следующей неделе. Начните читать «Основы анатомии для целителя» – первых пятидесяти-шестидесяти страниц будет вполне достаточно для занятия в понедельник.

На уроке истории Груттем продолжила рассказ о королеве-ведьме Латиссе. В конце повествования она спросила:

 – У тебя есть вопросы?

 – Я бы хотела задать вопрос не по теме занятия, – начала Геллия.

 – И это?..

 – Что Вы думаете о легенде про Скалу Пяти Обезглавленных? Я… я случайно наткнулась на нее в книге, когда готовилась к занятию.

 – Гнездо Дракона – я предпочитаю называть утес именно так – по данным ученых, имеет искусственное происхождение. Согласись, то, что посреди леса находится отдельно стоящая скала, – это очень странно и неестественно. По нынешним представлениям, камень был вырублен в Гранитном карьере и перевезен в лес, где и установлен. Зачем это было сделано, доподлинно неизвестно, но есть предположения, что утес связан с древним культом стихий.

 – А другая часть легенды? О разбойнике?

 – Разбойник Адьемус – в точном прочтении Адиеммус – действительно существовал и награбил много драгоценностей, но о его связи с утесом Гнездо Дракона нет никаких надежных сведений. В целом, Геллия, – мягко произнесла Груттем, глядя на девушку, – я бы посоветовала тебе опираться на сведения ученых, если хочешь добиться правды.

 – Благодарю, профессор, – Геллия попрощалась с историком и вышла немного разочарованная. Конечно, наука – это важно, но иногда так хочется помечтать! Поверить в красивую легенду о любви, предательстве и проклятьях!


Первая неделя учебы у Геллии закончилась – Цинг не стал ставить ей занятия на субботу, хотя у старших учеников они были. Геррен зашел за ней после уроков, и Геллия прекрасно провела время, прогуливаясь с ним по лесу.

Они не торопясь шли мимо поляны с аметистовой плитой, болтая о всякой ерунде, как вдруг Геррен, не глядя на Геллию, спросил:

 – Хочешь знать, после чего я решил сбежать из дому?

По его лицу Геллия поняла, что ему очень нужно кому-то об этом рассказать, но он никак не решится. Впрочем, она не успела ничего ответить, как он уже начал:

 – Ты уже знаешь, что у меня есть старшая сестра – Теона, а вообще-то у матери нас четверо – Тео, я и две младших – Гресси и Марена. Младшие родились в браке с воином из соседней деревни – одним из тех, кто когда-то спас мою мать из людоедского лагеря. Мы жили все вместе, правда, Тео дома почти не появлялась – уходила в кузницу рано утром и работала до ночи. Ее и меня отчим недолюбливал, да и кто на его месте любил бы? Жилось нам несладко. А вот младших он просто обожал, более любящего отца трудно себе представить.

 Он недолго помолчал, погружаясь в воспоминания, и продолжил:

 – Я тоже очень любил сестер, но ближе всех, конечно, мне была Теона. Только она из всей семьи могла меня понять. Отчиму не нравилось, когда я возился с младшими, поэтому постепенно я почти перестал к ним подходить.

Он снова сделал паузу.

 – Однажды младшие побежали в поле. Они никому не сказали, куда отправились, – ни родителям, ни мне. Впрочем, матери и отчима дома не было – она ушла на рынок торговать, а он уехал по делам в соседнюю деревню. Я работал в огороде и некоторое время не замечал, что девочек нет. Ближе к вечеру я все же заметил это и забеспокоился. Сначала я пошел к соседям, но никто не видел, куда убежали Гресси и Марена. Тогда я пошел искать их сам. На улице я встретил мать, идущую домой, – она тоже ничего не знала о девочках. Пока мы думали, куда могли уйти мои сестры, я услышал крик и увидел, как к нам бежит Теона. Она всегда держалась очень спокойно, если не сказать – степенно, но только не тогда. Она бежала нам навстречу растрепанная и что-то кричала.

Геллия начинала догадываться, чем закончится история, и на глаза ей навернулись слезы.

 – Тео ничего не могла сказать, только кричала и плакала. Она отвела нас в кузницу, где сидела дрожащая, зареванная Гресси. Она боялась, что ее накажут, и долго не хотела говорить матери, что случилось.

Еще одна пауза, и Геррен, вздохнув, договорил:

 – Мы нашли Марену в овраге недалеко от деревни. Она упала туда и сломала шею. Ей было шесть.

Оба молча брели по лесу, не разбирая дороги. Геллия сочувственно погладила Геррена по руке. Он не посмотрел на нее, но через несколько мгновений сжал ее ладонь в ответ.


Вторая неделя занятий у Геллии началась с двух занятий по истории в понедельник; Груттем рассказала до конца историю королевы Латиссы. Было интересно, и Геллия прилежно записывала, но по-настоящему она ждала вторника.

Во вторник, обсудив с Цингом принципы работы целителей разных школ, Геллия поспешила на обед, а оттуда – прямиком на улицу.

 – Что-то ты рановато, Хантерглом! – вместо приветствия заявила Филлс. – Не терпится поездить на ком-нибудь?

Геллия вместо ответа только пожала плечами.

 – Ладно, не вижу ни единой причины не начать пораньше, – сказала Филлс, – иди к грифонной, оглядись пока.

 – Сегодня пегасов не будет? – с оттенком сожаления спросила Геллия.

 – Нет. Сначала покатаемся на всех помаленьку.

Геллия благодаря виду из окна уже знала, что грифонная – это приземистое деревянное здание с резным коньком и широкими двустворчатыми воротами. Вокруг никого не было, в отличие от пегас-конюшни – там всегда суетилась целая толпа работников. Геллия услышала клекот, и ей стало страшно.

 – Заходи внутрь, – откуда-то издалека крикнула Филлс, – второй справа – твой.
Геллия проскользнула в приоткрытую створку ворот и пошла по проходу между двумя рядами просторных стойл. Ее сопровождали взгляды множества орлиных глаз, скрежет когтей по каменному полу и шуршание перьев.

Геллия посмотрела направо и сразу же увидела черного грифона с мощным клювом и гигантскими крыльями. Он был едва ли не в два раза больше остальных грифонов, недоверчиво смотрел на нее с высоты своего огромного роста и львиным хвостом нетерпеливо хлестал себя по бокам.

 – Красавец, да? – Геллия вздрогнула, услышав голос Филлс у себя над ухом. – Это Глэндалл. Умный и сильный, как демон. Только позавчера другого грифона заклевал.

 – Что?!

 – Ну, у них с Кристианом все время были проблемы в общении. А тут не уследили за ними, когда выпустили полетать… Перья по всей школе собирали. Зато Сеткет доволен: запас на сто лет вперед.

 – Я боюсь, – пробормотала Геллия.

 – А ты не бойся. Учеников он не обижает. Самое страшное – сбросит или хвостом хлестнет. Ах, да, задвижка вот здесь.

 – Я что, должна его выпустить? – голос окончательно изменил Геллии.

 – Ну не в стойле же ты летать будешь, – ответила Филлс.

Геллия глубоко вдохнула и, стараясь не смотреть в сторону огромного зверя, нащупала задвижку. Тихонько лязгнул металл, и Филлс ловко отскочила, пропуская грифона – он стремительно вышел из стойла и пошел на улицу, молотя воздух хвостом.

 – Давай за ним! – скомандовала Филлс.

Геллия на ватных ногах вышла из грифонной. Глэндалл шел впереди нее, сворачивая и разворачивая огромные крылья.

 – Догоняй его, если хочешь полетать!

Меньше всего Геллии сейчас хотелось приближаться к этому созданию и уж тем более подниматься на нем в воздух, но отступать было некуда. Она рысцой догнала грифона, который, заметив ее, остановился и подозрительно наблюдал за ней. Геллия, запыхавшись, встала прямо перед ним и, задрав голову, дотронулась до его изогнутого клюва.

Грифон вскинул голову («Все, конец!» – лихорадочно мелькнуло в голове), но тут же опустил ее и вытянул переднюю – орлиную – лапу. Она встала на нее, и Глэндалл поднял девушку к себе на спину. Устроившись между крыльев, она тронула перья у него на шее, и грифон взлетел.

Управлять им оказалось еще проще, чем пегасом. Направление полета у грифона было безукоризненным, но вот набирал и терял высоту он очень резко, а в повороты входил неаккуратно, рискуя потерять воздушную струю из-под крыла.

Филлс внимательно наблюдала за происходящим в небе, и, когда Геллия посадила Глэндалла и спешилась, произнесла:

 – У тебя точно талант. Ты же догадалась, что я дала тебе самого непокорного грифона, да? Может, передумаешь еще и все-таки ко мне на специализацию? У тебя грифонье сердце.

Геллия покачала головой:

 – Регенерация дана мне не просто так. Я хочу стать воином.
Филлс только отмахнулась.


Глава 3. Основной курс


Занятия шли своим чередом. Геллия старалась побольше отдыхать в свободное время, чтобы хватило сил освоить новые курсы – до них оставалась неделя. Цинг сообщил, что к целительству, истории и транспортным животным прибавятся химия снадобий у Сеткета, обращение с оружием у Лаиса Мургена, боевая магия у Сэммони Солдера и земельная магия у Греден Миллори.

Однажды Геллия сидела на скамейке около школы, читая книгу. Едва она начала новую главу, как к ней подошли двое. Она вспомнила, что уже видела их на занятии по управлению транспортными животными, – это были братья Лорри.

 – Привет, я Лустин! – сказал один из них низким и приятным голосом. Геллия вспомнила, что именно его ругала Филлс, и поняла, что это младший из братьев.

 – А я – Мустин! – подхватил второй гораздо более высоко. Братья были очень похожи, и, помимо голосов, их можно было различить только по сережкам в ухе. У старшего сережка была золотая, а у младшего – серебряная.

 – Геллия Хантерглом, – представилась девушка, впрочем, не поднимаясь, со скамейки.

– А ты не только талантливая, но и красавица, – подмигнул Мустин, и его водянистые глаза засверкали озорным блеском.

 – Спасибо, – она смутилась: слишком бойким показался ей Лорри.

 – Не тушуйся и вообще не обращай на Мустина внимания, – посоветовал Лустин, – он любит людей в неловкое положение ставить.

 – А младший просто любит людей, – парировал Мустин, – особенно девушек.

 – Что характерно, они отвечают мне взаимностью!

 – Что это ты мою коронную фразу крадешь? Своих не придумать?

Они оба уже успели порядком надоесть Геллии, несмотря на то, что подошли минуту назад, и она вмешалась:

 – Ребята, не надо спорить.

 – Но ведь правда я лучше? – Лустин выпрямился, втянул живот и замер в этой, по его мнению, крайне эффектной позе.

 – Ха-ха, лучше, конечно! – Мустин легонько ткнул его кулаком под ребро, и младший брат сложился пополам. – Всем  известно, что на младших детях природа отдыхает!

 – Ты ничего не перепутал? По-моему, в пословице было «на старших», а не «на младших».

Геллия уже не знала, как от них избавиться, но тут на ее счастье из школы вышел Геррен.

 - Эй! – она вскочила и помахала ему рукой. Оба Лорри уставились на нежданного конкурента с явным недовольством.

 – Привет! – ответил Геррен, расплываясь в улыбке.

 – Ты в лес?

 – Ага, за травами. Опять Сеткет запряг.

 – Ты что, снадобья на четвертом году варить не научился? – попытался поддеть Геррена старший Лорри.

 – А ты, я слышал, вчера в сотый раз с пегаса свалился? – отрезал Геррен и, схватив Геллию под руку, увлек ее прочь.


 – Уф, спасибо, – с чувством сказала Геллия, как только они отошли на безопасное расстояние от Лорри.

 – Что, разве тебе не понравились наши сердцееды? – лукаво улыбаясь, спросил Геррен.

В ответ Геллия только фыркнула.

 – Да ладно, ты не одинока. Даже Анетта – не самая изуродованная интеллектом девушка, надо сказать, – так вот, даже она не может их долго терпеть.

 – Да ну их. Что у тебя опять случилось с Сеткетом?

 – А-а, это. Опять придрался: видите ли, снадобье Коры Дуба должно быть цвета морской волны, а у меня оно изумрудное получилось. Кстати, – перебил сам себя Геррен, оглядываясь назад, – ты не обязана со мной идти в лес. Лорри уже ушли.

 – А ты не обидишься?

 – Я? – Геррен от удивления даже остановился. – Я сегодня уже совершил подвиг – спас тебя от Лорри, так могу ли я желать большего? А трав еще успеешь насобирать, когда у тебя химия начнется.


Еще одна неделя неторопливо прошла мимо, разве что Цинг и Груттем стали задавать намного больше: им казалось, что Геллия недостаточно подготовлена к основному курсу. Филлс на каждом занятии давала ей нового пегаса или грифона, но ни до пилотажа, ни до других животных дело еще не дошло.

Лето закончилось, лес вокруг школы неуловимо пожелтел. Закончилась последняя неделя вводного курса, и в шкафу в Геллии появились еще несколько книг – толстых, старых, хранящих на себе следы множества рук.

В понедельник утром Геллию ждали два занятия по истории, а после обеда – боевая магия и химия снадобий. После рассказов Геррена Геллия боялась идти к Сеткету, но других химиков в школе не было.

Утро пролетело незаметно, и, пообедав, Геллия поднялась к кабинету Солдера. Боевая магия проходила в классе прямо над кабинетом Цинга, что служило предметом бесконечных разногласий между директором и Солдером – последний был громогласен и несдержан, поэтому постоянно мешал Цингу сосредотачиваться на работе.

Геллия вошла в незапертый класс и осмотрелась. Все вокруг носило следы мощных заклятий. Стены были кое-где выщерблены, одна из парт подпалена с краю, а под шкафом Геллия с удивлением заметила осколки вазы и записку: «Кто найдет эту вазу и скажет Солдеру – убью! Это была его любимая ваза!»

Солдер явился ровно в два – невысокий, крепко сложенный кареглазый шатен средних лет. Многочисленные магические битвы оставили на нем свои следы не только в виде рубцов, но и в манере общения.

 – Так. Хантерглом, верно? – гаркнул он с порога.

 – Да, профессор.

 – Меня будешь называть «командир Солдер». Я надеюсь, что ты не какая-нибудь изнеженная девица, которая из-за приказа применить Заклятье Разрыва на лягушке падает в обморок, – он говорил, будто гвозди голосом заколачивал. – Потому что применять такие заклятья тебе все равно придется! – добавил он, яростно сверкая глазами.

Геллия заверила, что не будет падать в обморок на его занятиях.

 – Вот и отлично. Приступим, – он извлек из-под стола клетку с крысами, – открывай книжку на странице про Убийственные заклятия.

 – Но…

 – Никаких «но»! И что с того, что сегодня первое занятие?

Геллия покорилась.

 – Вот так-то. Теперь смотри внимательно. Первое – Проклятье Обуха. Как ясно из названия, эффект подобен удару обухом топора по голове противника…

Геллия подумала, что погорячилась, пообещав не падать в обморок.


Через два часа Геллия, держась за стену, вышла в коридор. Радовало ее только одно – то, что боевая магия не была ее профильным предметом. По-прежнему слегка пошатываясь, она побрела в другой конец коридора – в лабораторию снадобий.

 – Что ж, Вам удалось хотя бы не опоздать, – услышала она ироничное замечание, едва за ней закрылась дверь. – Многим и это не под силу.

Сеткет восседал в деревянном кресле с высокой резной спинкой. Класс у него был большой и довольно светлый, хотя все дерево – от парт до стенных панелей – было покрыто темным налетом, как в коптильне. В шкафу стояло несколько небольших алхимических котелков. За спиной Сеткета ярко пылал камин, и в классе было очень душно и пахло гарью.

 – Итак, Геллия Хантерглом, о грифоньем сердце которой разве что песен не поют, – протянул Сеткет, внимательно, но без неприязни глядя на нее. – Прошу садиться.
Геллия уселась прямо напротив него и приготовилась писать.

 – Уверен, Ваш благодетель Моргансен уже успел Вас со мной заочно познакомить, но все же представлюсь: профессор Илори Сеткет, преподаватель химии снадобий и, без ложной скромности, один из лучших химиков века. Нам с Вами предстоит долгая и непростая работа. Прошу заметить, что я не терплю прогулов, опозданий и разгильдяйства. Каждое снадобье требует пристального внимания и проработки.

Геллия покорно кивнула, с тоской прикидывая про себя, сколько у нее останется свободного времени.

 – Основная книга – «Органическая химия снадобий для средней магической школы» – должна была прийти из библиотеки. Если Вас заинтересует мой предмет, я буду рад обеспечить Вас дополнительной литературой, – сказал Сеткет. – А теперь к занятию. Сегодня я хочу, чтобы Вы сварили мне снадобье Горестей. Конечно, оно непростое, но я должен знать, на что Вы способны. Действие снадобья таково: человек, принявший его, начинает испытывать страшную тоску, его одолевает уныние, и, чем больше он выпил зелья, тем хуже он себя ощущает. Известны случаи, когда злодеи пользовались этим, опаивая своих жертв снадобьем в высоких дозах, и те оканчивали жизнь самоубийством от горя и безысходности.

«Да, сегодня что ни тема – то подарок», – подумала Геллия.

 – Сначала Вам нужно будет ознакомиться с составом и методом приготовления снадобья, – вещал Сеткет, – затем Вы отправитесь собирать необходимые ингредиенты. Все их можно найти в непосредственной близости от школы. Хотя, думаю, это Вас нисколько не затруднит, раз уж Вы смогли найти драконову траву.
Геллия заметно вздрогнула – «Как он узнал?»

 – Да-да, – криво улыбнулся Сеткет, – мне прекрасно известно, кто помогал Моргансену собрать травы для снадобья Минутного Забвенья. Преподаватели вовсе не слепы и не полоумны, как думают некоторые учащиеся… Однако мы отвлеклись. Итак, после того, как Вы соберете ингредиенты, я проверю правильность выполнения этой работы и дам Вам некоторые практические указания по приготовлению снадобья. Далее у Вас будет полчаса, чтобы сварить его. Если Вы все сделаете верно, то будете свободны до следующего занятия, если нет – придется выполнить штрафное задание. Вопросы?

 – Нет, профессор.

 – Очень хорошо. Возьмите эту книгу и прочтите о сегодняшнем снадобье.

Он протянул Геллии тоненькую брошюрку с изображением безутешного мужчины на обложке. Состав снадобья показался Геллии простым – всего пять трав, из которых четыре уже были ей уже знакомы, плюс кровь грифона и тертое копыто лесной лани.

 – Порошок копыта лани в лаборатории есть, – пояснил Сеткет, – а вот грифонью кровь и травы Вам придется разыскать и принести. У Вас есть сорок минут.

Геллия взяла с парты брошюру и травник, присела в реверансе и вышла.

Травы она нашла довольно быстро – все они росли неподалеку от школы. Сложив их в мешочек, Геллия здраво рассудила, что где и брать грифонью кровь, как не в грифонной, и направилась к Филлс.

Филлс как раз проводила занятие у Ликса, Мустина и Геррена. Ликс парил на грифоне выше остальных, держался довольно уверенно и иногда, красуясь, закладывал рискованный поворот. Геррен летал тоже неплохо, хотя на пилотажные фигуры не решался. Мустин же отчаянно пытался поднять своего грифона в воздух.

 Подойдя ближе, Геллия поздоровалась с Филлс и помахала Геррену. Тот, отвечая ей, едва не ушел в мертвую петлю, но вовремя выровнял полет.

 – Привет, привет. Что, соскучилась уже по крылатым зверюшкам? Придется потерпеть до завтра: сегодня у меня эти трое летунов. Моргансен, не дергай его за перо на голове! Он тебя сбросит! – заорала вдруг Филлс, задирая голову.

 – Нет, меня Сеткет послал за грифоньей кровью, и я пришла спросить…

 – Сеткет совсем с ума сошел, что ли? У него этой крови хватит на двадцать лет вперед, даже если он будет ее пить!

 – Но он…

 – Я понимаю, что он прислал тебя сюда. Видишь ли, Хантерглом, грифоны крайне неохотно дают брать у себя кровь. Особенно осенью. Такое ощущение, что Сеткет тебя нарочно отправил, чтобы потом позлорадствовать, когда ты вернешься ни с чем.

 – И что же мне делать?

 – Попробуй, конечно, у Черри взять кровь – она из наших грифонов самая спокойная. Ее стойло слева, третье с конца. Пузырек возьми в мешочке слева у входа. Ты хоть знаешь, как это делается?

 – Нет, – честно призналась Геллия.

 – У, Сеткет, даже этому не мог научить! – у Геллии почему-то сложилось впечатление, что совсем скоро химику не поздоровится. – Ладно, смотри. Самые удобные артерии у них на задних, львиных то есть, лапах. Когда найдешь пульс, берешь нож и острием аккуратно прокалываешь артерию, потом сразу подставляешь пузырек, наполняешь, затем лезвием – плоскостью –  пережимаешь сосуд и держишь. Поняла?

«У меня ничего не получится. Вернусь с пустыми руками и опозорюсь», – думала Геллия, подходя к стойлу белоснежной самки грифона с тонкими крыльями и золотистыми умными глазами. Черри смотрела на нее спокойно и даже довольно благосклонно, пока не увидела отблеск лезвия – тогда она запрокинула голову и издала пронзительный клекот. Сразу же в грифонной поднялся невообразимый шум: биение крыльев, орлиные крики и цоканье когтей четырнадцати грифонов сливались в один громкий беспокойный звук.

Геллия, стараясь не обращать внимания на угрожающе раскрытый клюв, открыла дверцу и вошла в стойло Черри. Грифониха еще пару раз хлестнула себя по бокам и успокоилась, едва Геллия дотронулась до ее клюва.

 – Вот так, девочка, хорошая моя, – бормотала Геллия, лихорадочно щупая заднюю лапу Черри.

Вот пульс – сильный, частый. Геллия быстро ткнула ножом в эластичную стенку бьющейся артерии и поймала брызнувшую струйку пузырьком. Он мгновенно наполнился, и девушка, как велела ей Филлс, прижала артерию лезвием. Чуть подождав, она отняла нож от шкуры грифона – кровь не текла.

На трясущихся ногах Геллия вышла из грифонной.

 – Ну что? – осведомилась Филлс. Вместо ответа Геллия показала ей пузырек. – Поверить не могу! Эй, вы трое! – крикнула она спешившимся ученикам. – Все видели, как виртуозно первогодка Хантерглом взяла у грифона осеннюю кровь?

 – Да быть такого не может! – заявил Ликс, подходя поближе.

 – А вот и может, – отрезала Филлс.

Ликс отобрал у Геллии флакончик и присмотрелся.

 – Да, без сомнения, это кровь. Но как, побери земля…

 – Не знаю…

 – Грифонье сердце, – безапелляционно сказал Геррен, глядя на нее с восхищением.

Тут из окна высунулся Сеткет и громко сообщил:

 – Осталось две минуты на сбор ингредиентов, Хантерглом!

 – Вот негодяй, – возмутилась Филлс, – отправил невесть куда, а теперь еще и подгоняет! Хантерглом, если ты собираешься варить из этой крови зелье или еще какую отраву, то, пока несешь, держи флакон в кулаке и качай туда-сюда. Иначе свернется быстро.

Геллия кивнула и, подобрав платье, побежала к школе.

 – Я понимаю, что любезничать с молодыми людьми на улице гораздо приятнее, чем проводить время с ворчливым профессором на занятии, особенно в такую погоду, – встретил ее язвительный голос Сеткета, – но, боюсь, Вам все же придется посвятить химии еще некоторое время.

 – Профессор, я и не думала…

Он прервал ее нетерпеливым жестом.

 – Проверим, что Вам удалось собрать, – он вытряхнул травы из мешочка. – Хм. Корни и поаккуратнее можно было от земли отряхнуть. Хотя в целом не так плохо, – заключил он с ноткой досады. – А с кровью грифона, я полагаю, возникли проблемы? Что ж, я ожидал такого результата…

Геллия протянула ему флакончик.

 – Вы хотите сказать, что принесли грифонью кровь?

 – Да, профессор.

 – Так Вы лгунья? – он посмотрел на нее зло. – Осенью ни один грифон не даст своей крови! Я закрыл глаза на то, что Вы помогли Моргансену, но это…

 – Тем не менее, это именно кровь грифона, – отрезала Геллия. Она бы никогда не стала разговаривать с преподавателем в таком тоне, если бы не его беспочвенные обвинения.

 – Где Вы видели такую… – начал Сеткет, откупоривая флакончик. Он привычным движением взял два стеклышка, капнул на одно кровь и растер другим. Кровь мгновенно почернела и свернулась.

 – Что? – казалось, химик не мог поверить своим глазам. Он капнул кровь на стекло еще и еще раз – с тем же результатом. – Без сомнения, это кровь грифона, притом свежайшая, только от сердца… невероятно… – бормотал он.

Впрочем, он быстро совладал с собой и прежним тоном заявил:

 – Сомневаюсь, что Вы сами собрали эту кровь. Кто-то должен был помочь Вам – возможно, Меган Филлс…

Геллия с трудом справилась с порывом нагрубить ему и промолчала.

 – Так или иначе, у Вас есть все необходимые ингредиенты, и Вы можете приступать к изготовлению снадобья. Для этого Вам понадобится алхимический котел, стальной нож, венчик из перьев с головы горного орла, мешалка…

Геллия усердно записывала все, что он говорил. Такое внимание польстило Сеткету: он несколько смягчился и подробнее, чем собирался, рассказал ей, как варить снадобье Горестей.

 – Это все, – закончил он, – даю Вам тридцать минут на изготовление снадобья.
 

Через полчаса Сеткет вернулся и принюхался.

 – Запах такой, будто Вы пучок собственных волос в огонь уронили. Или это была мешалка?

 – Нет, профессор, я только ноготь опалила.

 – Давайте котел, – он посмотрел на ее варево, и лицо его в который раз за занятие вытянулось. – Выглядит как правильно сваренное зелье, – деланно равнодушным тоном изрек он, – проверим, так ли это.

Он вытащил из внутреннего кармана жилета маленькую золотую ложечку и, пошептав над ней что-то, зачерпнул снадобье. Ложечка позеленела. Сеткет в крайнем волнении подбежал к большой кастрюле для отходов, выплеснул зелье из ложки туда, снова прошептал заклинание и снова зачерпнул. Ложка опять стала зеленой.

 – Невероятно! – провозгласил профессор, поворачиваясь к Геллии. – Вам удалось сварить снадобье Горестей без единой ошибки! Я льщу себе надеждой, что Вы еще можете передумать и выбрать химию снадобий в качестве своего основного предмета. Не обязательно воевать с помощью металла.

 – Не могу ничего обещать, профессор, – уклончиво ответила Геллия, и Сеткет отпустил ее восвояси без домашнего задания.


Во вторник ее ждали еще два новых предмета – земельная магия с утра и обращение с оружием после обеда.

Явившись в кабинет профессора Миллори, Геллия увидела высокую стройную женщину с гладко убранными седыми волосами, одетую в просторные одежды темно-рыжего и коричневого цветов. Обменявшись приветствиями, они представились друг другу, и профессор предложила:

 – Поскольку магия друидов – не твой основной предмет, я решила, что освоить минимальную программу мы успеем, и думала сегодня показать тебе оранжерею и поляну аметистовой плиты. Ты не против?

Геллия заверила ее, что совсем не против, и следующие полтора часа они провели в огромной оранжерее Талантука, наполненной дивными цветами и запахами. Миллори показала Геллии растения, привезенные из разных концов мира, растения, похожие на птиц, людей и магические символы, цветы всех оттенков, какие только различал глаз, и порхающих между ними больших бабочек.

 – Бабочек никто не завозил, они сами прилетели сюда. Впрочем, некоторые пересекли океаны, будучи гусеницами на листьях растений.

Более приятного занятия в Талантуке у Геллии еще не было, и она с сожалением рассталась с Миллори, а после обеда направилась на урок обращения с оружием к Лаису Мургену.

Его класс больше напоминал оружейную палату: стены были сплошь покрыты развешанными на них мечами, саблями, кинжалами, алебардами и щитами, в углу стояли несколько доспехов, с потолка гроздьями свисали связки стрел и дротиков. Мурген в тяжелой броне и с мечом на поясе встретил Геллию стоя:

 – Добро пожаловать, – и с любопытством оглядел новую ученицу.

Как ей и советовал Геррен, Геллия пришла в тренировочном костюме. Занятий по обращению с оружием она ждала больше всего, так как на младших курсах именно этот предмет должен был стать для нее главным.

Мурген жестом пригласил ее сесть и представился:

 – Как ты, наверное, уже знаешь, меня зовут Лаис Мурген. Называть меня профессором не нужно, так как этого звания у меня нет. Я рядовой преподаватель, и обращаться ко мне можно по имени.

Он был довольно молод и весьма хорош собой: лет тридцати пяти или сорока, крепко сбитый, широкоплечий, он смело смотрел вокруг внимательными серо-голубыми глазами. Волосы у него были совсем короткие, и рассмотреть их цвет было довольно трудно, хотя через некоторое время Геллия решила, что они все-таки темно-русые.

 – Если я правильно понял, ты хочешь учиться на воина. Это означает, что мой предмет становится для тебя профильным на ближайшие два года. Тебе придется изучить некоторое количество теории, но большую часть времени мы будем проводить, осваивая тот или иной вид оружия, – он обвел рукой класс, – и к концу этого года ты должна будешь выбрать один, в крайнем случае два вида оружия, которые захочешь изучать подробно. Чаще всего, конечно, выбирают меч, но я вовсе не буду против, если ты остановишься на боевом молоте или, скажем, на кукри.

Геллия огляделась и подумала «Интересно, сколько из этого я смогу подержать в руках?»

Мурген продолжал:

 – Когда ты определишься с видом оружия, мы попросим директора заказать для тебя хороший клинок – или что ты выберешь – и ножны к нему. А пока можешь пользоваться всем, что есть здесь. Мой класс закрыт, когда в нем не проходят занятия, но ты всегда можешь найти меня и взять ключ. А теперь, пожалуй, начнем, – сказал он и сразу огорошил ее вопросом:

 – Какие ты знаешь виды оружия?

 – Э-э-э… мечи, копья…

 – Это названия, а я хочу услышать виды, – он немного подождал ответа. Геллия промолчала. Тогда он встал, снял со стены короткий меч и маленькую металлическую звездочку и положил их перед Геллией:

 – Чем отличаются меч и сюрикен? Помимо размера и формы.

 – Меч держат в руке, а сюрикен бросают, – неуверенно ответила Геллия.

 – Верно. Поэтому оружие прежде всего делится на ручное и метательное. Ручное бывает клинковым, ударным и древковым…

Каждое название он сопровождал новым примером со стены. Как ни трудно было Геллии в это поверить, но к концу занятия они перебрали больше половины из того, что было в классе.

 – Неплохо для первого раза, – кивнул Мурген, – к следующему разу почитай, из чего и как делается оружие. Будет меньше теории, попробуем чем-нибудь попользоваться.


Так для Геллии начался основной курс обучения в школе Талантук. Со второй недели количество занятий по разным предметам у нее немного изменилось. Расписание было довольно плотное – по четыре занятия с понедельника по пятницу и два в субботу. Из них пять приходилось на обращение с оружием, по четыре – на целительство и управление транспортными животными, по три на боевую магию и химию снадобий, два на магию друидов и одно на историю.

Уже к концу первого месяца Геллия определилась с любимыми и нелюбимыми предметами. Любимыми стали обращение с оружием, управление транспортными животными и – неожиданно – химия снадобий. А вот магия, особенно боевая, ей совершенно не давалась. Солдер раз за разом отчитывал Геллию и задавал все больше и больше, но ничего не помогало.

 – Я не могу понять теорию стихий, хоть головой об стену бейся, – жаловалась она как-то Геррену. Он сидел у печки в ее комнате – его собственная почему-то именно в тот день не захотела разгораться, а на улице похолодало.

 – Поймешь со временем, – пообещал Геррен, - это основа всей магии, не только боевой. Не сейчас, так на старших курсах, когда будут другие магические предметы. Да и вообще, тебе же не обязательно в это вникать, ты ведь не маг. Я бы попробовал тебе объяснить, но очень уж это сложная штука, лучше послушать преподавателей.

Геллия кивнула, думая о чем-то своем.

 – Зато Мурген, я слышал, тобой доволен, – подбодрил ее Геррен, – что ты сейчас осваиваешь?

 – Пока клинковое. Успели посмотреть короткий и двуручный мечи, пару видов кинжалов, сейчас сабли разбираем.

Они увлеклись и долго обсуждали занятия и преподавателей, пока Геррен вдруг не подскочил, едва взглянув на часы:

 – Уже десять?

 – Да, а что такое?

 – Мне надо срочно уходить.

 – Почему? – недоуменно спросила Геллия.

 – Уже десять, – повторил Геррен таким тоном, будто это все объясняло.

 – И что? Верди у меня однажды почти до полуночи сидела.

 – Так то Верди!

 – А ты-то чем хуже?

 – Девушки могут друг у друга хоть ночевать, но парням у них можно появляться только до половины десятого! Странно, что Чезария еще…

И тут они оба умолкли, услышав шаги в коридоре.

 – Побери меня земля! И что теперь делать? – театральным полушепотом простонал Геррен. Геллия окинула комнату взглядом.

 – Балкон, – сказала она, – твоя комната на этой же стороне.

Геррен хлопнул себя по лбу и быстро пересек комнату.

Когда он перебросил ногу через перила, чтобы перелезть на соседний балкон, раздался стук и на входной двери появился портрет недовольной Чезарии. Геллия махнула ему: «Скорее!»

 – Правда, очень романтично? – лукаво улыбаясь, спросил Геррен с соседнего балкона. Геллия только сердито отмахнулась от него и поспешила открыть.

 – Это от тебя я мужской голос слышала? – осведомилась комендантша.

 – Вряд ли, госпожа Зоренгейм, – ангельским голосом ответила Геллия.

 – А почему у тебя балкон не закрыт? – подозрительно глядя на нее, спросила Чезария.

 – Проветриваю, – так же наивно сказала девушка.

 – Тогда тебе не стоит так жарко топить печку, – посоветовала Чезария и удалилась.


Время летело, и лес вокруг школы сменил яркий осенний наряд на серебристый покров инея, а потом и на белую зимнюю пелерину. Ярко пылали дрова в печах и каминах по всей школе. Геррен помог Геллии натянуть под потолком веревки, на которых она сушила платья после прогулок и тренировочные костюмы после полетов. Грифоны линяли, и Филлс выпускала только пегасов, которые уже обросли подшерстком и стали пушистыми, как котята. Маги, по меткому выражению Геррена, впали в спячку, и даже Солдер перестал утомлять Геллию своими солдафонскими штучками.

Однажды где-то в середине зимы Геллия была на занятии у Цинга. Он вдруг перестал рассказывать тему, пристально посмотрел на нее и задумчиво произнес:

 – Твои преподаватели утверждают, что ты делаешь большие успехи.

Геллия вспыхнула:

 – Они слишком добры ко мне, профессор.

 – Не нужно отрицать очевидное. Ты действительно учишься очень быстро. Если бы ты видела обычную программу первого года, то заметила бы, насколько ты ее опередила. Критические комментарии Солдера не в счет – его дисциплина не является для тебя основной. Кроме того, у тебя очень высокий средний балл. Я посоветовался с профессорами, и мы решили перевести тебя на ускоренный курс. Ты изучишь программу весны второго и всего третьего курса до конца этого учебного года, а с сентября будешь заниматься с нынешними третьекурсниками. Разумеется, у тебя будут каникулы – полтора месяца, как и у всех учеников. Что скажешь?

 – О, профессор, – Геллия покраснела, – я очень хочу попробовать!

 – Замечательно, – Цинг расплылся в улыбке, – тебе придется хорошенько потрудиться, но я уверен, что ты меня не подведешь.


 – Геррен! Геррен! – спустя пять минут Геллия колотила в дверь его комнаты. Наконец он открыл:

 – Что случилось? – с тревогой спросил он. – За тобой Сеткет гонится и зовет гулять?

 – Я на ускоренном курсе! – выпалила Геллия. Геррен начал улыбаться, а когда она добавила:

 – С осени я буду учиться вместе с тобой! – он засиял и крепко обнял ее.


Ускоренный курс начался с того, что Геллия разобрала с профессорами программу каждого предмета на первые три года и составила списки того, что ей предстоит выучить. Кое-что преподаватели сочли возможным опустить, по некоторым предметам она намного опережала программу, поэтому список получился не настолько огромный, как можно было ожидать. Так, Филлс заявила, что по ее дисциплине читать ничего не придется, потому что все написанное в книгах Геллия и так знает – интуитивно. Обращение с оружием также не обещало зубрежки, с Сеткетом она уже освоила половину снадобий второго года. Основные проблемы ждали ее с предметами Солдера и Миллори, по которым она едва ли не отставала.

И полетели дни – сложные, интересные и длинные. Геллия смогла немного перевести дух только к концу весны, когда стало ясно, что она успевает догнать третьекурсников. До каникул было еще полтора месяца, и пока девушка гадала, откуда у нее возьмутся силы закончить год, дни шли, и однажды Геррен возвестил:

 – Да здравствуют каникулы!

Геллия не могла себе представить, как проходят каникулы в Талантуке. Геррен говорил, что это очень веселое время, и так и оказалось. Большинство преподавателей уехали домой, и многие из них оставили свои классы в распоряжение учеников. Была открыта лаборатория Сеткета, оружейный класс Мургена и оранжерея Миллори (с условием не рвать цветы). Филлс осталась в школе, и ее подопечные – пегасы и грифоны – всегда были готовы поднять учеников в воздух.

Кроме того, Геррен показал Геллии узкую лесную речку, протекавшую неподалеку от школы и впадавшую в небольшое теплое озеро. Погода стояла отличная, поэтому они проводили на озере почти каждый день, а если шел дождь, то оставались в классе Мургена или работали в лаборатории Сеткета. К слову, однажды у них даже получился весьма интересный состав, правда, они не смогли отскрести его от стенок котелка.

Кроме Геллии и Геррена в школе на лето осталась только Карессия, но старшую ученицу они видели всего два или три раза за все полтора месяца, поэтому легко могли представить, что вся школа принадлежит им. Они по-прежнему дурачили комендантшу, засиживаясь друг у друга допоздна и удирая через балкон.

Однажды Геррен, заслышав шаги Чезарии, по привычке бросился к балконной двери. Ручка немного заедала, и Геллия поспешила ему на помощь. Дверь распахнулась, толкнув девушку в грудь, и Геллия упала на Геррена. Он замер, глядя ей в глаза, но Геллия оттолкнула его, шепнув «Скорее». Он скользнул на балкон и исчез.
С того вечера Геллия стала замечать его интерес. Сначала она воспринимала это как знаки дружбы, но постепенно убедилась, что это нечто большее. Геррен часто будто бы в шутку дарил ей цветы, переносил на руках через самые маленькие ручейки, а когда она прыгала в озеро с высокого берега, не мог оторвать от нее восхищенного взгляда.

И если у Геллии еще оставались какие-то сомнения, то они окончательно развеялись, когда из дома вернулась Верди. Едва увидев друзей вместе, она заявила:

 – Моргансен от тебя без ума.

У Геллии внутри как будто что-то оборвалось.

 – Да нет, что ты, мы просто друзья, – она сама слышала, как фальшиво звучит ее голос. Верди сделала вид, что не услышала, и заметила:

 – Осторожно. Моргансен добивается того, чего хочет. А добьется – поиграет и бросит.


После этого разговора Геллия старалась не попадаться Геррену на глаза до самого вечера. И думала, думала…

Геррен ей нравился. Она боялась себе в этом признаться, но так и было. Ей нравилась его грубоватая внешность, его низкий голос, его сильные руки. Ей нравилось, что он всегда рядом, что ему можно доверить любую тайну. Она думала о нем, когда засыпала, иногда даже представляла себе маленький домик в горах, где они живут вместе, а воздух оглашает звонкий смех их детей…

«А что, если он нравится мне только потому, что нашел меня тогда? – думала Геллия, перебирая платья в шкафу, чтобы чем-то занять руки. – Что, если бы я просто познакомилась с ним, скажем, на ярмарке? Может, я придумала героя сама, а на самом деле он обычный, такой же, как все?»

Разговор с Верди только добавил ей сомнений. «А может, он со всеми новенькими так? Может, он просто любит завоевывать девушек – любых?» Впрочем, эти мысли она старалась сразу выбросить из головы – «у меня нет доказательств, я не должна думать о нем плохо, он мой друг».

Последним ингредиентом этого снадобья Горестей для Геллии был страх. Она не верила в счастливую любовь, а от мысли, что она сделает Геррена несчастным, ей было больно.

«Есть только одно верное решение, – подумала Геллия, – я не буду жертвовать нашей дружбой. Не буду причинять Геррену боль».


Глава 4. Озеро


Последнее летнее утро перед новым учебным годом выдалось ясным и солнечным. Геллия едва успела одеться и причесаться, как в дверь постучали. Увидев на двери портрет Геррена, Геллия нетерпеливо махнула рукой, и дверь распахнулась.

 – Каким ветром тебя задуло ко мне в такую рань? – на каникулах Геррен редко поднимался раньше полудня, а сейчас часы показывали десять.

 – Не спалось что-то. Я с семи на ногах.

 – Шутишь?

 – Нет, что ты. Новенького какого-то ко мне подселяют…

 – Вот оно что. Значит, он-то тебя и разбудил?

 – Вообще-то, да, – признался Геррен, – он так шумел, будто все должны вставать в семь!

 – А почему к тебе? Разве комнат свободных нет?

 – Этого я так и не понял. Вроде бы в этом году нет большого наплыва учеников.

 – Что хоть за парень-то? – полюбопытствовала Геллия.

 – Маленький такой, щуплый. Зовут Дусти. Совсем еще мальчишка, ему только к зиме шестнадцать исполнится.

 – А разве в Талантук берут пятнадцатилетних? – удивилась Геллия.

 - Вообще-то берут с семнадцати, но он говорит, что у него кто-то из родителей здесь работает, вот и взяли его раньше времени.

 – А как он выглядит?

 – Говорю же – худющий, как голодный комар, ростом с тебя. Глаза голубые, а сам смуглый. Странный тип, в общем. А, хватит о нем, – махнул рукой Геррен, – пошли завтракать и на озеро.

С тех пор, как Геллия решила не допускать романа с Герреном, ей снова стало легко и приятно рядом с ним. Она закрывала глаза на его знаки внимания, делая вид, что за год в их отношениях ничего не поменялось.


После завтрака Геллия и Геррен отправились купаться. День был на удивление погожий для конца августа, теплый и безветренный. Друзья углубились в лес и через полчаса пришли к озеру. По водной глади бежала золотая полоса отраженного солнечного света, а деревья, как безмолвные стражи, замерли вокруг.

Геллия скинула туфли и босиком подошла почти к самой воде, сняла платье и бросила его на песок. Оставшись в коротком сарафане, девушка шагнула в воду и сразу же, оттолкнувшись от дна, поплыла. Геррен не спеша разделся, положив одежду рядом с ее платьем, и стоял на берегу в одних бриджах. Любая вода, кроме горячей ванны, казалась ему ледяной, и он каждый раз подолгу не мог решиться окунуться.

 – Давай скорее! – позвала Геллия, подплывая к берегу. Она встала неподалеку от Геррена – вода доходила ей до пояса. Геррен вздохнул и сделал шаг ей навстречу.

 – Брр, ну и холод! – пожаловался он, стоя по щиколотку в воде.

 – Да брось ты! Это не озеро, а парное молоко! – задорно ответила Геллия.

 – Кажется, ты давно не доила корову, – уличил ее Геррен.

 – Кажется, кто-то просто не распробовал, – в тон ему сказала Геллия и окатила его целым столбом брызг. На мгновенье в воздухе повисли миллионы маленьких радуг.

 – Ах, ты… – Геррен сделал вид, что рассердился, и пустился за ней в погоню. Геллия плавала лучше и успела немного оторваться, но раззадоренный Геррен в несколько гребков догнал ее.

 – Пусти, – смеясь, попыталась она высвободить руку, но не тут-то было: не отпуская ее, Геррен поплыл к маленькому островку, зеленая шапка которого торчала из воды неподалеку от них.

 – Все, здесь уже мелко, – объявил Геррен. Его мощный торс возвышался, как второй остров, и вода ручейками стекала по его широкой, поросшей черными волосами груди.
Геллия попыталась достать дно ногой и встать, но чуть не захлебнулась. Геррен обхватил ее, помогая вынырнуть, и добавил:

 – Прошу прощения, для меня мелко.

 – Я больше не тону, отпусти, – Геллия уперлась руками ему в грудь, пытаясь отстраниться. Вместо ответа Геррен обнял ее сильнее, приподнял из воды и поцеловал.

Сначала она не могла пошевелиться – слишком уж неожиданно все произошло. Спустя несколько мгновений Геллия осознала, что происходит. Какая-то часть ее не желала ничего, кроме как ответить на поцелуй Геррена, но Геллия попыталась освободиться. Она упиралась ладонями в грудь Геррена, крутила головой, но из его железных рук вырваться, конечно, не смогла.

  – Что ты делаешь? – воскликнула она, едва он оторвался от нее.

 – Знаешь, ты мне сейчас напомнила тот день, когда я нашел тебя в лесу, – мечтательно произнес он, не обращая внимания на ее вопрос, – тогда ты была такая же растрепанная и сердитая.

Геллия наконец выскользнула из его объятий и отплыла в сторону островка.

 – Что ты делаешь? – повторила она, выходя на отмель.

 – Разве это не очевидно? – удивился он, подходя к ней. – Геллия, ты мне нравишься. Я хочу большего, чем быть твоим другом.

 – Мое мнение, очевидно, тебя не интересует? – ядовито спросила она.

 – Мне казалось, что ты не против, – впервые за целый год Геллия увидела Геррена растерянным.

 – Так ты ошибся! – почти крикнула она, отступая еще на шаг назад. Геллия уже жалела, что этот разговор шел в таком тоне, но назревающая ссора тянула их к себе, как водоворот.

Он остановился, глядя на нее с нечитаемым выражением лица.

 – Пойми, я очень ценю тебя как друга, – Геллия попыталась смягчить удар, – но я… не хочу большего.

 – Не могу поверить, – проговорил он и добавил:

 – Кто настроил тебя против меня?

Геллия не успела сказать ни слова, как он сам ответил на свой вопрос:

 – Верди, – глаза его сузились, – конечно, это она.

 – Геррен, я…

 – Геллия, – горько сказал он, – неужели за целый год ты не составила обо мне собственного мнения?

Он отвернулся и поплыл к берегу. В тот самый момент, когда он коснулся воды, Геллия уже знала, что ее решение – такое трудное, выстраданное – оказалось неправильным.

 – Геррен! – крикнула она ему вслед. – Геррен! Пожалуйста, подожди!

Он предпочел не услышать ее. Застыв на месте, Геллия наблюдала, как он вышел на берег,  обсушился заклинанием, оделся и ушел. Как только он скрылся в лесу, Геллия опустилась на отмель и закрыла лицо руками.


Когда Геллия вернулась в свою комнату – ручейки воды текли на платье со спутанных мокрых волос, одета кое-как – она упала на кровать и разрыдалась. Меньше суток осталось до начала нового учебного года, которого она так ждала еще утром и так боялась сейчас. Как она будет учиться вместе с Герреном? Как покажется ему на глаза после того, что произошло на озере?


Глава 5. Второй год


Первый день занятий полностью оправдал худшие ожидания Геллии: Геррен буркнул «Привет», глядя в сторону, и больше не сказал ей ни слова. Несмотря на то, что теперь она училась с ним, Мустином и Ликсом, девушка чувствовала себя как никогда одиноко. Геррен постоянно был рядом, но даже не смотрел на нее, и его холодность больно ранила Геллию.

Разумеется, Геллия была младшей из четырех учеников – ей вот-вот должно было исполниться двадцать, тогда как Геррен и Мустин уже отметили двадцать третий день рождения, а Ликс был еще на год старше, чем они. Поэтому четверокурсники постоянно становились предметом шуток и недовольства преподавателей.

 – Хантерглом на три года младше, а летает так, как будто это вы позже в школу пришли! Давай, Хантерглом, покажи им класс! – кричала с земли Филлс.

 – Уж что-то, а мечом эта крошка махать умеет, – добродушно усмехался Мурген.

 – Вы учитесь четвертый год, а ваши удачные снадобья даже до уровня неудачных у Хантерглом не дотягивают, – отчитывал троих учеников Сеткет.

Все это еще больше отдаляло Геллию от ее сокурсников. Ликс общался с ней по-прежнему – мало, но вежливо, а вот Мустин ее просто возненавидел. Его собственные успехи в учебе и так были скромными, а уж на фоне Геллии померкли окончательно.


Так, в одиночестве и атмосфере неприязни, начался для Геллии новый учебный год. Настроение у нее было мрачное, и если ее что и радовало, так это появление новых предметов. Филлс теперь преподавала еще и пилотаж, а с октября Геллию ждал Гастрон с предметом под названием «комплексное боевое искусство». Геллия одновременно ждала и побаивалась этого: ей очень хотелось научиться сражаться по-настоящему, но она боялась, что еще недостаточно подготовлена. Однажды она даже поделилась этими сомнениями с Мургеном:

 – Лаис, я хочу спросить… как Вы думаете, я уже достаточно готова к…
Она даже не успела договорить.

 – Геллия, если тебя это успокоит, то за все время существования Талантука я не видел девушки, более способной к фехтованию на мечах.

 – Но у меня даже нет своего клинка…

 – Я же обещал тебе, что, как только ты определишься, у тебя появится свое оружие, разве нет?

 – Да.

 – Так вот, если ты хочешь знать мое мнение, то время пришло. Пора выбрать, и, мне кажется, ты сама знаешь, что тебе подходит.

Геллия кивнула:

 – Да. Длинный меч.

 – Я так и думал с самого начала, – удовлетворенно улыбнулся Мурген, – у тебя типаж мечника. Сегодня же я пойду к директору, и через неделю у тебя будет клинок.


Однажды, когда Геллия сидела за столом, неохотно ковыряя вилкой в тарелке, к ней подсела Верди и спросила:

 – Как ты в этом году планируешь отмечать день рождения?

Вопрос застал Геллию врасплох. Она никогда не праздновала дни рождения, когда жила у матери, а год назад ее поздравил только Геррен, потому что больше никто не знал.

 – Э-э-э… никак? – неуверенно ответила она.

 – Ну уж нет! – воскликнула Верди, сердито откладывая ложку. – Не праздновать два дня рождения подряд – это уж слишком! Тем более, двадцать – круглая дата и все такое…

 – Ну хорошо, – согласилась Геллия, – но я даже не знаю, как у вас принято…

 – Да ничего особенного, – отмахнулась Верди, – никаких громких торжеств. Только редкие уникумы вроде Анетты закатывают праздничный ужин на всю школу и приглашают преподавателей.

 – То есть ты просто принимаешь подарки, и все? А как же угощение?

 – Твоя воля. Ты можешь пригласить кого-нибудь на чай или на ужин, а можешь не приглашать. Если надумаешь, надо заранее попросить все необходимое у Чезарии.

 – Мне и пригласить-то, кроме тебя, некого, – вырвалось у Геллии.

 – Кстати, а почему вы с Моргансеном не общаетесь?

 – Просто поссорились, – проклиная свою болтливость, соврала Геллия.

 – Не очень похоже, – недоверчиво покачала головой Верди, – он тебя звал гулять?

 – Нет. Говорю же, просто поссорились.

 – … вообще-то для него это странно. Не получил, чего хотел, и добиваться не стал, – игнорируя ее реплику, рассуждала Верди.

 – Какая разница, – Геллия с равнодушным видом пожала плечами.

 – Он тебе нравится? – быстро спросила Верди.

 – Как друг, – отрезала Геллия, – мы уже обсуждали это.


Наступил день рождения Геллии. Она с трудом заставила себя подняться с кровати. За окном будто висело грубое серое полотно, сыпал мелкий дождь – погода была под стать мрачному настроению именинницы. Геллия не хотела наряжаться, но Верди убедила ее, что стоит хотя бы надеть яркое платье. Одевшись, девушка отправилась на занятия.

Геллия явилась в класс профессора Сеткета первой. Он сидел за столом и ответил на ее приветствие:

 – Доброе утро. Вы сегодня очень хорошо выглядите, – добавил он, оглядывая ее с ног до головы, – есть какой-то повод?

 – Да, профессор. У меня сегодня день рождения.

 – Поздравляю, – он поднялся и поцеловал ей руку, – пусть все дается Вам так же легко, как приготовление снадобий.

 – О… благодарю Вас, – Геллия немного растерялась. Прежде, чем она придумала ответ, в классе появился Ликс. Сеткет тут же вернулся к своему обычному тону:
 – Остальные, как обычно, опаздывают?

 – Я не знаю, профессор, – ответил Ликс, усаживаясь за парту.

 – В таком случае не будем никого ждать, – и Сеткет пустился в пространные рассуждения об особенностях приготовления снадобья Гениальности.

Геррен и Мустин явились один за другим с опозданием в пятнадцать минут.

 – Поздравляю, Моргансен, – язвительно поприветствовал Геррена Сеткет, – Вам удалось превзойти самого себя. Предыдущее Ваше достижение составляло двенадцать минут опоздания. Что касается Вас, Лорри, то Вы явились даже раньше, чем обычно. Оба получите штрафное задание.

День шел своим чередом. Геллию, к ее удивлению, поздравили почти все ученики и преподаватели. Вечером, когда она в одиночестве ужинала в столовой, к ней подсела Верди и вручила небольшой сверток.

 – С днем рождения!

 Геллия развернула бумагу – внутри были серьги и ожерелье из серебра со светло-зелеными камнями.

 – Это хризопразы, – пояснила Верди, – говорят, они помогают целеустремленным и настойчивым добиваться своей цели.

 – Спасибо! Даже не знаю, как тебя благодарить. Это же, наверное, очень дорого.

 – Для дорогой подруги ничего не жалко. Мы с Ликсом вдвоем покупали и не на последние деньги, так что не переживай.

Геллия прикинула, что такой подарок явно куплен не на стипендию, которую платил Цинг ученикам Талантука, но промолчала.

Закончив ужинать, девушки переместились в комнату Геллии, болтая о школьных событиях и учебе. Они как раз увлеченно обсуждали предполагаемый роман Сеткета и Филлс, когда раздался стук. Геллия с удивлением увидела на двери изображение Геррена и открыла.

 – Привет, – немного неловко поздоровалась она, не глядя ему в лицо.

 – Привет. Можно войти?

 – Конечно. Мы с Верди как раз…

 – А, тогда не буду вам мешать, – он выглядел немного раздосадованным, – это тебе. С днем рождения.

Он вручил ей яркий букет цветов и продолговатую коробочку. Геллия встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он как-то странно посмотрел на нее, вернул ей поцелуй и ушел.

 – Кто там, Моргансен, что ли? – крикнула Верди из комнаты. Геллия поставила цветы в воду и водрузила вазу на стол. – Ого! Держу пари, ему долго пришлось упрашивать Миллори, пока она разрешила ему собрать эти цветы в оранжерее!

Геллия уселась за стол и открыла коробочку. На темно-фиолетовом сукне лежал миниатюрный кинжал серебристого металла с инкрустированной камнями ручкой.

 – Погоди-ка, – Верди пригляделась к подарку, – да это же копия кинжала Релании! Того самого, из Музея Оружия.

 – И что это значит?

 – Ты издеваешься?

 – Нет, правда, я не знаю.

 – Ладно, расскажу. Кинжал, который хранится в Музее Оружия, принадлежал матери короля Цвенига, королеве Релании. Это был подарок ее фаворита, придворного музыканта Прего. Король по вполне понятным причинам недолюбливал Прего и долго искал повод избавиться от него. Через некоторое время повод нашелся: королю показалось, что Прего недостаточно учтив с ним, и он приказал извиниться, угрожая в противном случае лишить спесивца головы. Музыкант не остался в долгу и дерзко заявил королю, что лучше бы тот следил за своей головой – тогда на ней не выросли бы раскидистые рога. Разумеется, этого правитель терпеть не стал, и фаворит королевы немедленно был передан в руки палачу. Пытаясь спасти его, Релания предложила палачу серебряный кинжал, украшенный рубинами и бриллиантами, – тот самый, который ей подарил ее возлюбленный, самое дорогое, что у нее было – в обмен на жизнь Прего. Палач согласился, но сразу же донес королю о сделке. Тот, разумеется, пришел в ярость и велел привести королеву и музыканта. Когда они предстали перед ним, он заставил их признаться в их связи. Королева пыталась отвести беду от Прего, но вынуждена была подтвердить, что именно он был ее фаворитом. Едва она закончила говорить, король стремительно подошел к музыканту и убил его ударом кинжала, а Реланию повелел заточить в тюрьму до конца ее дней.

 – Кажется, этот подарок – не очень хороший намек, – заметила Геллия.

 – Вот тут ты не права. Кинжал попал в музей, и, когда его история получила широкую известность, стал символом беззаветной любви и преданности. Хотя, по-моему, ему больше бы подошло символизировать кару за супружескую неверность. Тем не менее, влюбленные всего королевства дарят копии этого орудия убийства своим избранницам. Это считается признанием исключительных душевных качеств девушки.

 – Вот как?

 – Да. Так что на твоем месте я бы задумалась, с чего это Моргансен дарит тебе эту вещь. К тому же, эта конкретная копия обошлась ему очень недешево: это серебро, а рубины на рукоятке настоящие, хоть и маленькие.


Несмотря на символичный подарок, в отношениях Геррена и Геллии внешне ничего не изменилось, разве что в его голосе появилась еле заметная нотка тепла, когда он с ней здоровался. Геллия мучила себя догадками, что же значит его подарок, который так шел вразрез с его поведением…

Впрочем, ей почти не оставалось времени на эти размышления. Учить приходилось в разы больше, чем на первом году: сказывалось и то, сколько она пропустила из-за ускоренного курса, и то, что четвертый год вообще был сложным. На следующий день после своего дня рождения она получила собственный клинок – длинный меч с удобной рукоятью, обернутой полосками кожи, и прочные ножны. Меч был отлично сбалансирован, на лезвии у самой гарды красовался девиз Талантука – «Поощряя таланты». На ножнах были вышиты пегас и грифон.

А еще через день у Геллии начался курс комплексного боевого искусства. Преподавателя звали Гастрон. Никто не знал, было ли это его имя, фамилия или прозвище. Он был профессиональным бойцом, владел всеми известными видами оружия и даже изобрел пару новых.

Геллия очень нервничала. За завтраком она не смогла проглотить ни кусочка и явилась на занятие, громко урча животом.

В распоряжении Гастрона был целый зал в цокольном этаже школы. Все стены были зеркальными, и Геллия увидела вокруг множество своих копий – бледных, одетых в синие тренировочные костюмы девушек с гладко зачесанными волосами и мечом на спине.

 – Полагаю, ты Геллия Хантерглом? – раздался низкий голос. Одно из зеркал на стене отъехало в сторону, и оттуда вышел низкорослый мужчина.

 – Да… – Геллия замешкалась, не зная, как к нему обратиться.

 – Зови меня Гастрон, – он подошел и протянул руку, которую Геллия пожала. Кожа у него была очень грубая и едва не оцарапала ей ладонь.

Геллия исподтишка рассматривала его. На вид Гастрону было лет сорок. Он был чуть выше нее ростом, с коротко стриженными черными волосами. Кожа его была покрыта темным загаром, на фоне которого сверкали черные глаза.

 – Начнем? – без всякого предисловия предложил он. Геллия неуверенно кивнула. – Ты, наверное, ждешь от меня объяснений, чем мы будем заниматься? – еще один кивок. – Мурген научил тебя обращаться с разными видами оружия. Я научу тебя сражаться. Вести себя во время боя. Просчитывать каждый шаг противника, – он говорил отрывисто, делая паузу после каждого предложения. – Но сначала я должен понять, что ты умеешь.


  Спустя полтора часа единственной мыслью Геллии было: «Хвала Небесам, что у меня есть регенерация». Когда Гастрон объявил, что занятие окончено, она выронила меч и опустилась на пол прямо там, где стояла. Преподаватель усмехнулся, глядя на нее, и заметил:

 – Если бы это был настоящий бой, я убил бы тебя восемь раз. И это…

Геллия вся сжалась.

 – … очень хороший результат. Средняя цифра для первого занятия – четырнадцать. К следующему разу почитай немного про оборонительные приемы.

И он исчез за отодвигающимся зеркалом.

Геллия, собрав в кулак последние силы, поднялась, повесила на спину ножны с мечом и, мысленно благодаря Небеса и Цинга за то, что это занятие было по расписанию четвертым, побрела в свою комнату.


Поначалу Геллия боялась каждого нового занятия с Гастроном: ей казалось, что у нее ничего не получается и она недостаточно подготовлена. Не помогало даже то, что Гастрон постоянно хвалил ее и отмечал, как быстро она учится. Однако время шло, и через месяц Геллия с удивлением поняла, что с нетерпением ждет очередного урока. «Кажется, у меня начинает получаться, – осторожно думала она, – может, из меня все-таки выйдет нормальный воин».

Незаметно приблизилась зима, а с ней ежегодный праздник, о котором Геллии напомнила Верди:

 – Надеюсь, в этом году ты пойдешь на День Основания Школы?

 – Даже не знаю, – неуверенно протянула Геллия. За всеми своими занятиями и переживаниями по поводу отношений с Герреном она совсем забыла о празднике.

 – Что значит «не знаю»? – воскликнула Верди, глядя на Геллию с неподдельной обидой. – Хватит и того, что в прошлом году ты пропустила бал, якобы сидела и учила! А на самом деле стояла около окна и смотрела, как Лорри-старший Филлс в снегу валяет!

 – И откуда только ты все знаешь, – примирительно пробормотала Геллия.

 – Так что, ты идешь? – грозно спросила Верди.

 – Куда же я денусь, – вздохнула Геллия и отправилась в прачечную за праздничным платьем.

Она успела как раз вовремя, чтобы забрать небесно-голубое атласное платье из-под носа у Анетты. Впрочем, та расстраивалась недолго и взяла откровенный алый наряд, на который не решилась бы никакая другая девушка в Талантуке.


Оставшуюся до праздника неделю Геллия провела очень неприятно – в страхах и опасениях. «Как же я пойду туда, в холл, в этом атласном платье, всем покажусь? Это бал – еще и танцевать придется… да еще Лорри! Верди говорит, они завсегдатаи праздника… а Геррен…»

Конечно, именно Геррен волновал ее больше всего. Как он отреагирует на нее? Как она будет сидеть с ним за одним праздничным столом?

Одним словом, Геллия изводила себя страхами всю неделю и в праздничный вечер вообще не вышла бы из комнаты, если бы не Верди, стучавшая в ее комнату сначала кулаками, а потом и пяткой с обещанием выломать дверь. Без сомнения, не появись Геллия на пороге, темпераментная Верди именно так и сделала бы. «Проще выйти, чем объясняться с Чезарией», – подумала Геллия и со вздохом поднялась из кресла.

Верди оглядела ее новое платье, высокую прическу и с вердиктом «Отлично!» схватила за руку и потащила к лестнице. Сама Верди была одета в длинное бархатное платье цвета опавшей листвы, а в ее темных волосах блестели шпильки с топазами.

 – Верди, ну что я буду там делать? – ныла Геллия, едва успевая за подругой.

 – Я тебе уже миллион раз говорила, – Верди неумолимо влекла ее вперед, – посидишь, поешь, если захочешь – потанцуешь. Не понравится – уйдешь. Никто тебя там держать не будет.

Геллия поняла, что надежды на пощаду нет никакой, и сменила тему:

 – Расскажи мне еще раз, как все начинается.

Верди остановилась перед самой лестницей:

 – Девушки спускаются одна за другой. На третьей снизу ступеньке нужно остановиться и подождать, пока кто-то из мужчин подойдет и подаст руку.

 – А если никто не…?

 – Так не бывает. Если девушка задержалась на лестнице, то ее встретит кто-нибудь из преподавателей. Иногда даже Цинг.

 – А дальше?

 – А дальше тебе ничего делать не надо – все сделает мужчина.

И Верди, не дожидаясь ответа, отвернулась и пошла вниз. Геллия после секундного колебания последовала за ней.

Холл сверкал множеством огней. Перед лестницей с одной стороны выстроились ученики и мужчины-преподаватели в парадных костюмах, а с другой – пары. Геллия задержалась в тени на последней площадке перед холлом, наблюдая, как спускается Верди. Ликс поспешно вышел ей навстречу и поклонился. Верди сделала реверанс и подала ему руку. Они присоединились к шеренге пар.

Геллия глубоко вдохнула и, выйдя из тени, стала спускаться. «Никто не выйдет ко мне», – крутилось у нее в голове. Дойдя до третьей снизу ступеньки, она остановилась.

«Ну вот, никто…» Она не успела закончить мысль: через несколько бесконечных мгновений от ряда мужчин отделился Геррен. Геллии казалось, что все происходит во сне: вот он подходит к лестнице и кланяется, она отвечает реверансом, вот ее рука в его ладони, и он помогает ей сойти с последних ступеней. Она машинально отметила, что шейный платок у Геррена бледно-голубой – точь-в-точь как ее платье.

Геррен отвел ее к другим парам и, улучив момент, наклонился к ее уху и шепнул:

 – Ты сегодня прекраснее, чем всегда.

Сердце у Геллии забилось чаще, но она ничего не ответила.

По лестнице спускались девушки, одна красивее другой, но превзойти Геллию в этот вечер не смог никто. Анетта появилась в своем откровенном платье цвета киновари, но у подножья лестницы ее ждал только младший Лорри. После нее появилась Карессия – это был второй или третий раз, когда Геллия ее видела – пару ей составил Лаис Мурген. Затем Сеткет взял в пару Филлс, сменившую тренировочный костюм на шелковое платье цвета морской волны. И, наконец, появилась главная пара вечера – Цинг под руку с Груттем.

Директор провел свою спутницу к большому праздничном столу, и остальные пары проследовали за ними. Геррен помог Геллии сесть; они оказались между парами Верди-Ликс и Филлс-Сеткет. Цинг поднялся на ноги с бокалом в руке и произнес:

 – Друзья! Без лишних слов поздравляю нас всех с Днем Основания Талантука! Сегодня это не просто годовщина, а юбилей – решение об открытии школы было принято ровно пятьдесят лет назад!

Последовали бурные овации и звон бокалов.

 – Я хочу поблагодарить всех вас, – продолжил директор, – моих соратников и всеми нами любимых преподавателей, без поддержки и труда которых не было бы Талантука, – еще порция аплодисментов, – равно как и учеников, без которых школа не имела бы смысла.

Холл взорвался аплодисментами и радостными возгласами.

 – А теперь не будем откладывать наш восхитительный ужин! – провозгласил Цинг, садясь в кресло во главе стола.

 – За что я люблю Цинга, – услышала Геллия, – так это за его краткие речи.


Геррен неутомимо ухаживал за Геллией во время всего ужина. Как будто и не было мучительных месяцев молчания – он снова был любезен и, казалось, даже более открыт, чем раньше. Геллия почувствовала, как внутри нее будто разжимается кулак и становится легко.

Ужин пролетел незаметно; Цинг поднялся на ноги и провозгласил:

 – Время немного потанцевать! – предложение было тепло встречено собравшимися. – Попросим профессоров Филлс и Сеткета показать нам пример. Меган, Илори, пожалуйста!

Сеткет вывел Филлс на середину холла. Музыка зазвучала сначала тихо, потом все громче; она исходила будто бы из стен и потолка и обволакивала, завораживала гостей праздника. Сеткет и Филлс, стоя на некотором расстоянии друг от друга, начали медленно двигаться по кругу. Они понемногу ускорялись вместе с музыкой и вдруг стремительно сошлись, Сеткет оторвал Филлс от пола, и ее юбка цвета морской волны описала широкий круг по воздуху. Снова оказавшись на ногах, Филлс закружилась по холлу, пытаясь ускользнуть, а Сеткет преследовал ее, потом настиг и подхватил на руки, стал поворачиваться, обходя холл…

Когда танец закончился, профессоров отблагодарили долгими аплодисментами. Цинг предложил руку Груттем; зазвучала новая мелодия, и к профессорам стали присоединяться и другие пары: Анетта с Лустином, потом Верди и Ликс, Карессия и Мурген. Геррен поднялся и, поцеловав Геллии руку, пригласил ее танцевать.

 – Но я не умею… – растерянно проговорила она.

 – Неважно. Я буду вести.


Некоторое время спустя Геррен усадил Геллию в кресло и сам сел в соседнее.

 – Надо немного передохнуть, – улыбнулся он.

Геллия никогда не думала, что танцы могут быть таким восхитительным занятием. Геррен танцевал очень хорошо, и с ним она чувствовала себя уверенно, кружась среди других пар. Последние три танца были быстрыми, и предложение Геррена отдохнуть пришлось как раз кстати.

Впрочем, перевести дух Геллии не пришлось: едва Геррен отвернулся, чтобы ответить на реплику Ликса, как к ней подошел Сеткет и с поклоном пригласил ее на танец. Химик танцевал даже лучше Геррена, и Геллия несколько раз поймала полный неудовольствия взгляд друга. До конца вечера Геррен больше не отходил от нее.


Верди, в течение всего праздника издалека наблюдавшая за Геллией, увидела, как та под руку с Герреном ушла в сторону жилых комнат, и последовала за ними. Впрочем, к тому времени, как она оказалась на месте, в коридоре уже никого не было. Верди постучалась в четырнадцатую комнату.

 – Ох, Верди! – Геллия стояла босиком, вытаскивая шпильки из волос. – Как я благодарна, что ты уговорила меня пойти! Чудесный праздник! Я так замечательно провела время!

 – Я заметила, вы с Моргансеном помирились?

 – Да, весь вечер с ним танцевала…

И тут Верди разрыдалась.

 – Что случилось? – испугалась Геллия, бросаясь к подруге. – Я чем-то тебя обидела? Прости меня, я не хотела…

 – Это ты меня прости, – выдавила Верди в перерывах между всхлипами. – Если сможешь, конечно.

 – Что случилось?

 – То, что я тебе говорила… про Моргансена…

Геллия нервно ждала окончания фразы.

 – … это неправда… всё неправда…

 – Что? – Геллии очень хотелось ослышаться.

 – Я сказала тебе неправду, – сказала Верди, обращаясь к носкам своих туфель, – Моргансен вовсе не эгоист, и я никогда не видела, чтобы он так кого-то любил, как тебя.

 – Но зачем?..

 – Я ведь сама его любила, – Верди выглядела раздавленной, – рана еще свежа…

 – Свежа? Но ведь это было больше года назад!

 – Два года, – уточнила Верди.

 – И у тебя есть Ликс…

 – Я обожала Моргансена, – Верди наконец нашла в себе силы посмотреть Геллии в лицо, – это потом, когда он мне отказал, я стала встречаться с Ликсом, чтобы отвлечься, и влюбилась.

Верди немного помолчала и добавила:

 – Меня немного утешает только то, что еще не все потеряно. Вы помирились и теперь сможете составить очень красивую пару.

 – Об этом не беспокойся, – улыбнулась Геллия, – мы поговорили, когда Геррен провожал меня, и решили, что лучше нам все-таки быть друзьями.


Глава 6. В путь


«Кажется, жизнь налаживается», – в который раз подумала Геллия. После праздника прошла неделя. Геллия только что закрыла книгу по химии, потирая глаза и потягиваясь. Взгляд ее случайно упал на часы.

 – Ого! – воскликнула она. Чтение о снадобье Касание Обмана заняло больше времени, чем она предполагала – было уже почти полвторого ночи.

Геллия поднялась из-за стола и снова потянулась. Потом неторопливо разобрала кровать, переоделась в ночное платье и легла.

Ей не спалось. Проворочавшись почти час, Геллия сдалась, легла на спину и принялась обдумывать события последних дней.

Профессор Сеткет. Он первым пришел ей в голову, и неудивительно: всю неделю после Дня Основания Школы он вел себя странно. Геллия изо всех сил отметала мысль, что он пытается привлечь ее внимание, ее интерес как девушки. «Это глупости, – убеждала она себя, – не уподобляйся Лорри. Он преподаватель, ты ученица. Никакой любви», – но слишком уж очевидны были намерения химика. Как ни пыталась Геллия все отрицать, но он явно принял решение завоевать ее и прилагал к тому все усилия, и в глубине души она это знала. В пользу той же теории говорил еще один факт: то, как резко Геррен стал отзываться о химике. Он никогда не любил Сеткета, но с момента, как тот пригласил Геллию на танец, просто взъярился.

 – Видела, как он вырядился? – шептал Геррен на ухо Геллии, провожая взглядом Сеткета, одетого в новый костюм. – Лучше бы грязь из-под ногтей вычистил!

 – Он сам себе противоречит, говорит, что это снадобье расслабляет и тут же – что стимулирует пищеварение!

 – Ну и лицо! Можно подумать, ему на завтрак дохлую летучую мышь подали!

И так по несколько раз в день. Однажды Геллия имела неосторожность ответить, что лицо у Сеткета такое же, как обычно, после чего Геррен не разговаривал с ней почти до вечера.


 – Ладно, хватит о глупостях! – сердитым шепотом приказала сама себе Геллия. – Преподаватель в нее влюбился! Вы только посмотрите на эту дурочку – ничем не лучше Анетты!

Едва она договорила, как стены Талантука содрогнулись, и раздался оглушительный грохот. Геллия вскочила с кровати, схватила ножны с мечом и выбежала из комнаты.
С лестницы в коридор валил густой черный дым. Геллия закашлялась и услышала, как где-то в дыму кашляет еще несколько человек. Хлопали двери, кто-то истерически повторял «Что случилось? Что случилось?»

Дым выедал глаза, слезы текли по лицу Геллии ручьями. Продолжая кашлять, она бросилась к лестнице, как вдруг кто-то схватил ее за руку.

 – На, – Геррен сунул ей мокрый носовой платок. Геллия обернулась и увидела, что сам он прижимает такой же к носу.

Геллия последовала его примеру; дышать стало немного легче. Не отпуская ее руки, Геррен стал быстро спускаться по лестнице.

Дым валил из холла. Когда Геррен и Геллия оказались там, было уже слишком поздно: происходившая там борьба уже окончилась, и враг или враги успели скрыться. Геллия успела заметить в дверях убегающего маленького человечка в доспехах.

 – Директор! – Геррен немного развеял дым чарами и бросился к Цингу, лежавшему на полу.

Цинг был без сознания, его пенсне – разбитое – валялось немного в стороне. Геррен опустился на колени.

 – Что здесь произошло? – первым из учителей к ним подбежал Сеткет.

 – Мы не видели, профессор, не успели, – ответила Геллия.

 – Он жив, – сообщил Геррен, – пульс есть.

Входная дверь распахнулась. Геллия выхватила меч из ножен, готовая к встрече с врагом, но Сеткет схватил ее за руку, когда увидел, кто вошел.

Это была женщина – непропорционально худая и высокая, кожа ее в свете факелов и камина казалась зеленой, а непроницаемо темные глаза рассматривали холл из-под полуприкрытых век.

 – Он жив? – голос у незнакомки был какой-то потусторонний, как много раз отраженное эхо.

К удивлению присутствовавших, Сеткет поклонился и учтиво ответил:

 – Да, но его состояние вызывает серьезные опасения.

 – Нужно унести его отсюда и немедленно начать лечение, – распорядилась женщина. Кто-то из преподавателей создал носилки, и Цинга унесли.

 – Никто не будет преследовать нападавших? – довольно громко спросила Геллия.
Незнакомка обернулась и ответила своим неземным голосом:

 – Это были гномы. Они не успеют уйти далеко.

Геллия и Геррен переглянулись.

 – По-моему, это неправильно, – гораздо тише сказала Геллия, – они напали на школу, ранили директора…

Геррен медленно кивнул.

 – Может, мы…

Геррен перебил:

 – Ты слышала ее. Да и кто мы, чтобы преследовать того, кто смог ранить Цинга?..

Геллия раздраженно мотнула головой, и они присоединились ко всем остальным, кто уже сидел под дверью комнаты Цинга.


Около четверти часа спустя незнакомка вышла из комнаты и произнесла:

 – Директор просит всех зайти.

Ученики и преподаватели поспешили выполнить просьбу. Это была странная компания: большинство в ночных рубашках, кто-то успел набросить плащ или куртку, некоторые, как Геллия, с оружием. Комната едва вместила всех собравшихся.

Цинг сидел в кровати; он был бледен и часто дышал.

 – Я собрал вас всех, чтобы рассказать, что произошло.

Все затаили дыхание.

 – Отряд гномов напал на школу. Они не хотели никого убить или искалечить, – быстро добавил он, – меня они ранили только потому, что я сопротивлялся… не хотел отдать им то, за чем они пришли. Тем не менее, я не мог противостоять целому отряду один, и они забрали это. Мне тяжело это говорить, но искать то, что они забрали, придется кому-то из вас.

 – Гномы не должны знать этих людей, – тихо добавила незнакомка, стоявшая у правого плеча Цинга, – поэтому, боюсь, преподаватели не смогут помочь.

Цинг медленно кивнул и тяжело произнес:

 – Наши преподаватели состоят в Братстве Химеры, и всех их знают наши враги. Я вынужден просить учеников помочь. Сейчас я предлагаю всем преподавателям и тем ученикам, кто… считает себя неготовым, покинуть комнату.

 – Но, директор… – заговорила было Филлс. Цинг жестом остановил ее и мягко проговорил:

 – Спасибо, Меган. Мы не можем подвергать Братство риску.

Преподаватели, тихо переговариваясь, вышли. После короткого колебания за ними следом ушли оба Лорри, Анетта, Верди, Ликс и все первокурсники.

 – Что ж, так гораздо проще, я благодарен всем за прямоту, – тихо сказал Цинг, оглядывая оставшихся троих. Геллия, Геррен и Карессия стояли бок о бок и ждали, что директор скажет дальше. – Один из вас должен будет остаться. Сестра Лагенн, – он указал на женщину, все еще стоявшую в его изголовье, – просила выделить людей для защиты Братства Химеры. Надеюсь, вы все знаете, что это такое?

 – Это какое-то тайное общество, – неуверенно ответил Геррен.

 – Верно. Братство Химеры – это магическое тайное общество. Оно занимается охраной  магии от посягательств, особенно после всем известного указа, и сохранением могущественных магических вещей, или артефактов. Школа Талантук – это не только учебное заведение, но и организация, сотрудничающая с Братством с самого момента своего основания.

Цинг сделал паузу, чтобы отдышаться, и продолжил:

 – Главных магических артефактов шесть. Три из них спрятаны в разных местах: один в лесу, второй в пустыне, третий в одной из деревень недалеко отсюда. Еще один хранится в Братстве, а два последних находились в Талантуке. Сегодня гномы напали на школу, и я не смог защитить артефакты, – он едва слышно вздохнул, – они были похищены. Вас наверняка интересует, почему Братство не поместило все артефакты в свои хранилища, – добавил он. Ученики сгрудились вокруг него; его голос слабел, и они ловили каждое его слово.

 – Так вот, хранилища Братства – это особое место. Они требуют огромных магических сил для того, чтобы поддерживать их в неприступном состоянии. Много лет артефакты хранились на своих местах без малейшей угрозы, но теперь все изменилось… и сейчас, когда наступает очень опасное время, Братству придется взять и другие артефакты под свою защиту. Именно поэтому я прошу только двоих из вас отправиться на поиски артефактов – все остальные будут помогать оборонять хранилища и поддерживать их магию. Даже первокурсники.

Цинг побледнел еще больше и откинулся на подушки. Женщина, которую он назвал Лагенн, поспешила поднести ему большую чашу с дымящимся напитком. Он отпил, закашлялся, но немного краски вернулось на его щеки, и он продолжил:

 – Каждому из вас я готов подписать выпускную грамоту. Я уверен в вас, но это не значит, что сердце мое не сжимается от боли, когда я думаю о том, что вам предстоит. Я никогда бы не попросил вас о том, о чем прошу сейчас, если бы не обстоятельства…

Он снова начал быстро бледнеть. Собрав оставшиеся силы, он поспешно договорил:

 – Я передаю вас сестре Лагенн. Она расскажет все, что нужно для поиска артефактов.

Ученики поклонились и вслед за Лагенн вышли в коридор.

 – Нам нужно тихое место, где никто не помешает, – сказала женщина.

 – Думаю, класс профессора Сеткета подойдет, – Карессия открыла ближайшую дверь.

В комнате было тихо и темно. Лагенн одним движением руки зажгла светильники и камин и уселась в кресло Сеткета. Трое учеников сели вокруг нее, сдвинув стулья.

 – Прежде, чем я начну рассказывать об артефактах, нужно выбрать, кто из вас идет их искать, а кто будет помогать в хранилище. Расскажите, что вы умеете, – и она пристально посмотрела на Карессию, сидевшую к ней ближе всех.

 – Я ученица пятого курса, – ответила та, – воин. Оружие – булава. Но лучше всего я умею ставить ловушки.

 Лагенн кивнула и перевела взгляд на Геррена.

 – Я маг. Хорошо атакую на расстоянии, но в ближнем бою… – он покачал головой. – Неплохо знаю целительство.

 – Я тоже воин, – в свою очередь сказала Геллия, – оружие – длинный меч.

 – Думаю, вы и сами понимаете, кто из вас пригодится в Братстве больше, – заметила Лагенн.

 – Полагаю, это буду я, – кивнула Карессия.

 – Именно. Ты можешь подождать меня в коридоре. Я расскажу тебе то, что нужно знать о хранилище, и переправлю в Братство.

Карессия вышла.

 – Что ж, вы двое должны знать кое-что об артефактах, – Лагенн повернулась к Геллии и Геррену. Как уже сказал профессор Цинг, их шесть. Это огненное ожерелье Берганы, перстень молний Сореля, Жезл спирита, шкатулка Зуммы, лук Рупфеля и статуэтка богини Мэны. Шкатулка спрятана в одной из деревень поблизости, жезл – в лесах Предгорий, статуэтка – в пустыне далеко за горами. В Братстве хранится перстень. Оставшиеся два артефакта – лук и ожерелье – находились под защитой профессора Цинга. Нынешнее их местоположение, разумеется, неизвестно.

 – Как мы будем их искать? – спросил Геррен.

 – Статуэтка и шкатулка будут наиболее опасны, если попадут к врагу, поэтому их желательно найти в первую очередь. Братство располагает способами поиска могущественных магических предметов. Во-первых, это, – Лагенн положила на стол черную металлическую стрелку, – это Компас Магии. Он настроен на мощные магические волны, но, к сожалению, еще недоработан, поэтому пользоваться им можно только один раз в пять дней. Компас укажет вам направление, в котором нужно искать. Второе, – на столе появился ворох свитков, – формула обнаружения артефактов. Она работает только в том случае, если артефакт где-то поблизости, и укажет вам точное местоположение. Свитков только шесть, по одному на каждый артефакт, поэтому пользуйтесь ими разумно. Это все, что я могу дать вам, – она откинулась на спинку кресла, – но, без сомнения, профессор Цинг располагает большим количеством магических вещей, которые вам помогут. Сейчас он утомлен, но, если вы зайдете через полчаса, он будет в состоянии говорить с вами.

 – Мы пойдем соберем вещи, – неловко поднимаясь, сказала Геллия, – и зайдем к профессору Цингу, когда будем готовы.

До жилых комнат они шли в молчании.

 – Принесу свои вещи к тебе, – сказал Геррен, – я не очень умею собирать сумки.

Геллия кивнула, прикладывая руку к двери.


Сорок минут спустя они были готовы. Вещи, которые могли бы им понадобиться, они уложили в три сумки. Геллия спрятала Компас Магии и свитки, которые им дала Лагенн, в несколько разных карманов. Меч и кинжал она вычистила и повесила в ножнах за спину. Геллия и Геррен надели доспехи, на них – шубы и спустились к комнате Цинга. Лагенн пригласила их внутрь.

 – Я дам вам несколько предметов, которые могут помочь, – сказал директор. Он был несколько менее бледен, чем во время предыдущего разговора, но было видно, что говорить ему тяжело. – Во-первых, это, – он протянул Геррену небольшую кожаную сумку, – она сделана из кожи гарпии.

 – Ого! – воскликнул Геррен. – А это правда, что они уменьшают вес содержимого вчетверо?

Цинг кивнул и продолжил:

 – Эта формула вернет вас в школу или, наоборот, туда, откуда вы перенеслись с ее помощью в последний раз, – Цинг передал Геррену три свитка. – К сожалению, пока в моем распоряжении только три экземпляра. Вам нужно держаться за руки, тогда вы переместитесь вместе.

 – Насколько далеко они действуют? – спросил Геррен.

 – К сожалению, только в пределах Предгорий, – ответил директор, – а теперь прошу прощения, мне пора принимать лекарство. Я молю Небо за вас – удачи в ваших поисках. Ах, да, Геррен – останьтесь еще на минуту…


Лагенн подала Цингу чашу и вышла вслед за Геллией.

 – Он умрет? Профессор Цинг? – выпалила Геллия прежде, чем подумала.

 – Нет. Он ранен довольно серьезно, но у него как у целителя очень хороший запас снадобий, так что все обойдется.

 – Мы можем чем-нибудь помочь?

 – Главная помощь – это вовремя найти артефакты. Братство подозревает, что за этим похищением могут стоять Черные Грифы – это еще одна магическая организация. Грифы все время стремятся захватить власть, возможно, в этот раз они хотят это сделать, используя силу артефактов. Кстати, возьми это – если встретишь сестру или брата Химеры, это тебе пригодится.

Лагенн надела Геллии на шею тяжелый медальон на длинной цепочке. Геррен вышел из комнаты Цинга и пошел на кухню забрать сумку с провизией, которую приготовили специально для них.


Наконец все было собрано, и Геллия с Герреном вышли из Талантука. До рассвета еще оставалась пара часов; снег искрился в свете факелов, и цепочки маленьких шагов темнели на нем, как чернильные пятна.

 – Странно… я думала, они ушли в лес, – пробормотала Геллия: следы уводили их по тропинке вокруг Талантука, и вскоре они оказались на широкой дороге.

 – Лес никуда их не выведет, – заметил Геррен, – дорога – другое дело.

 – Я думала, Талантук со всех сторон окружен лесом…

 – Кроме этой. Здесь дорога всего в миле.

Они бодро шагали вдоль гномьих следов; рассвело, и отраженные от снега солнечные лучи почти слепили Геллию.

 – Смотри! Они свернули! – воскликнул Геррен, который получасом раньше прочел на себя заклятье Темных Очков. – Это означает, что они в любом случае прошли через Сизые Холмы – деревня как раз в этой стороне.

 – Может, мы догоним их, если поторопимся?

 – Не думаю, что они задержались в деревне, но это не повод сбавлять шаг.

Они свернули с дороги на маленькую тропинку. Геррен пошел первым – сугробы были глубокие, почти до колена, и Геллия прыгала по его следам. Гномы явно спешили – тут и там попадались большие углубления в снегу, оставленные упавшими.

Следы привели их на заснеженную поляну, и тропинка оборвалась. Геррен присел на корточки и провел рукой над самой поверхностью сугроба.

 – Отлично, и что дальше? – выдохнула Геллия, подходя к пеньку, одиноко торчавшему посреди поляны.

 – Здесь чувствуется магия, – сообщил Геррен, – похоже, они замели следы…

– Ого! – Геллия хотела было сесть на пень, но тут же подпрыгнула, указывая на что-то у своих ног.

Геррен поспешил к ней и увидел проталину в глубоком снегу. В самом низу, на оттаявшей, покрытой опавшими листьями земле, что-то блестело.

  – Геллия, подними, пожалуйста, это.

  – Разве я у нас маг? А вдруг оно защищено проклятьями?

 – Проклятий я не чувствую, – покачал головой Геррен, – но если это ожерелье Берганы, то лучше тебе его взять.

 – Почему?

 – Оно не терпит мужских рук.

Геллия протянула руку в маленький снежный колодец и вытащила блестящую вещицу. Это действительно было ожерелье – массивное украшение из старого тусклого золота. В центре был крупный рубин, окруженный рубинами поменьше; от центрального камня по всему ожерелью разбегались язычки пламени.

 – Оно не жжет, – удивленно заметила Геллия.

 – Если бы я взял его, то меня бы обожгло, – ответил Геррен.

 – Как-то подозрительно просто мы его нашли, – задумчиво проговорила Геллия.

 – Вот именно, – раздался высокий голос. На поляну вышло полдюжины гномов.

Геррен оказался готов к этому лучше, чем Геллия: он мгновенно вскинул руки и отбросил гномов заклятьем Цунами. Пока они поднимались на ноги, Геллия успела бросить ожерелье на одну из сумок и выхватить меч. Бой был окончен в считанные минуты.

 – Это все? – спросила она, озираясь.

 – Кажется, да, – Геррен тоже огляделся и пересчитал трупы на снегу, – пойдем.

 – Куда мне положить ожерелье? Оно не прожжет сумку?

 – Лучше надень, – посоветовал Геррен, – под доспехами сохраннее будет.

Геллия так и сделала. Когда ожерелье коснулось ее шеи, оно вспыхнуло чуть ярче и тут же погасло.

 – Оно тебя признало, – сообщил Геррен.

Геллия ничего не ответила. Она чувствовала, как от шеи по всему телу разливается тепло – что было, разумеется, очень кстати в морозный день.

По собственным следам они вернулись к дороге. Погода стремительно портилась: небо потемнело, ветер становился все сильнее, и вскоре начался сильный снегопад. Куда бы Геллия и Геррен ни повернулись, снег всегда летел им в лицо, подгоняемый ледяным ветром; быстро стемнело, и было все труднее различать дорогу – Геррену приходилось постоянно читать заклятья, чтобы не сбиться с пути. Идти тоже становилось тяжелее – сугробы увеличивались с каждой минутой.

 – Геррен, а ты уверен, что мы правильно идем? – подозрительно оглядывая лес вокруг, спросила Геллия. Они прошли еще немного и увидели прямо перед собой вход в пещеру.

 – Побери земля! – Геррен сердито ударил кулаком ствол ближайшего дерева. В ответ ему на голову свалилась изрядная куча снега.

 – Что? – Геллия дрожала от холода, несмотря на тепло ожерелья.

 – Мы заблудились! Это заклятье показывает не все дороги, а только одну по своему потустороннему усмотрению! Я-то надеялся, что главную…

 – Что будем делать?

 – Думаю, надо пересидеть в этой пещере до утра – неизвестно, куда еще мы забредем. Утром маги из Сизых Холмов прочтут заклятья над дорогами, и те станут просвечивать из-под снега.

 – Думаешь, в этой пещере никто не живет?

 – У нас есть только один способ узнать, – Геррен протянул ей руку, и они шагнули во мрак.


Глава 7. Пещера


Геллия и Геррен оказались в просторном зале, вырубленном в камне и слабо освещенном несколькими факелами. Вдоль каменных стен валялись разбитые деревянные ящики, сломанные копья, тупые наконечники от стрел и прочая рухлядь. Где-то с потолка капало, и звук разбивающихся о пол капель казался очень громким в давящей тишине.

 – Что это за место? – прошептала Геллия.

 – Я не знаю, – так же шепотом ответил Геррен, озираясь, – смотри, там туннель!
В дальнем от входа углу и вправду чернело устье широкого прохода.

 – Это похоже на логово каких-то бандитов, – заметила Геллия.

Ее догадка подтвердилась, когда она открыла один из немногих целых ящиков и показала Геррену его содержимое – доспехи, слишком маленькие для взрослого человека.

 – Это пещера гномов! – шепотом воскликнул Геррен. – Здесь могут быть артефакты!

Из туннеля выскочил гном в грязной рубахе и штанах. В руке у него было пустое ведро. Увидев Геррена и Геллию, он замер. Геллия в мгновение ока оказалась рядом с ним и приставила кинжал к его шее.

 – Только попробуй заорать!.. – прошипела она ему в ухо.

Геррен подошел к гному:

 – Отвечай, это ваше гномье логово?

 – Да, господин, это одно из наших убежищ, – Геллия чувствовала, как гном дрожит под ее руками.

 – Здесь есть воины? Кто-нибудь, кто ночью уходил?

 – Только раненые, господин, они на Нижнем ярусе.

 – Они что-нибудь принесли с собой?

 – Я не знаю, господин!

Геллия хотела отпустить гнома, и Геррен крикнул:

 – Нет! Им нельзя доверять! – но было уже поздно. Гном вывернулся из-под руки Геллии, выхвалит из-за пояса стилет и всадил девушке в поясницу, где было не защищенное доспехами место.

В следующее мгновение рана затянулась, оставив тонкий красный рубец, гном заверещал:

 – Ведьма! – Геллия выхватила меч и замахнулась, но Геррен уже расправился с гномом, наслав на него волну магического огня. Геллия пожала плечами, убрала меч обратно в ножны и направилась к туннелю.

Поначалу туннель шел прямо, но вскоре резко стал уходить вглубь. Шаги Геррена и Геллии, как ни старались они идти тихо, зловредным эхом разносились далеко по каменному коридору. Вдруг Геллия остановилась и прислушалась. Сомнений не было: снизу раздавался топот множества ног.

 – Отряд гномов, – заметил Геррен.

 – Их ждет теплый прием, – спокойно ответила Геллия и потянулась к рукояти меча.

 – Подожди железом махать, – Геррен остановил ее руку, – здесь проще выжечь коридор. Спрячься за меня.

 – Что?! – воспользовавшись ее замешательством, Геррен толкнул ее себе за спину. Из-за поворота выскочило около дюжины гномов. Геррен поднял руки, и по туннелю вниз пронесся огненный вихрь.

Огонь смел и гномов, и факелы со стен, а Геллии послышался тихий металлический звон. «Наверное, от доспехов», – только и успела подумать она, доставая из сумки и зажигая факел.

 – Смотри-ка, – пробормотал Геррен, наклоняясь над чем-то, – очень любопытно. Посвети мне вот здесь, пожалуйста.

Геллия подошла поближе и увидела, что он имел в виду. На каменном полу лежал тончайший лист металла.

 – Это было что-то вроде гонга, – Геррен указал на тонкую кайму из золы вокруг металлического листа, – я видел такие приспособления у охотников в деревне. Эти штуки каким-то определенным образом расставлены и связаны между собой. Они улавливают малейшие колебания, усиливают и передают дальше. Вот как гномы узнали о нашем приближении.

 – Думаю, от этих… хм… гонгов мало что осталось после твоей огненной волны, – заметила Геллия.

Геррен кивнул.

 – Идем дальше?

Туннель шел все глубже и глубже. Друзья скользили по влажному полу; то и дело им на головы падали капли воды. Становилось ощутимо теплее.

 Они шли около получаса, как вдруг Геллия остановилась:

 – Что это за звуки?

Геррен прислушался.

 – О, эти звуки я знаю очень хорошо, – проговорил он, – это звуки работающей кузницы.

Как только он произнес это, Геллия тоже услышала: звон металла, гудение огня, возгласы рабочих и стук молотов сливались в одну мелодию. Друзья переглянулись и пошли быстрее.

Туннель сделал последний поворот и выплюнул их в огромный ярко освещенный зал – освещенный не факелами, а множеством светящихся шариков, покрывавших стены и потолок. Все пространство было уставлено маленькими кузницами; тут и там сновали измазанные сажей кочегары и важные кузнецы. Прошло некоторое время, прежде чем гномы заметили появление Геллии и Геррена, но, когда это случилось, их немедленно окружили.

 – Если они нападут все вместе, у нас нет шансов, – шепнула Геллия.

 – Не похоже, что они собираются нападать, – краем рта ответил Геррен, – скажи им что-нибудь.

Геллия глубоко вдохнула и громко произнесла:

 – Жители подземелий! Мы не желаем вам зла. Мы лишь ищем то, что было у нас украдено.

По рядам рабочих пронесся громкий шепот, и они вытолкнули вперед одного из кузнецов. Это был старый гном – даже шерсть, торчавшая у него из ушей, была белоснежной, а когда он заговорил, голос у него тоже оказался старчески дребезжащий:

 – Господа пришли не с миром, господа убили наших воинов! Но мы не можем воевать с господами, мы только кузнецы.

 – Вы знаете что-нибудь о вещах, украденных из школы Талантук? – игнорируя его реплику, спросила Геллия.

 – Кузнецам не говорят о делах воинов, – проскрипел гном, но тут же его тусклые глаза неожиданно сверкнули, и он добавил:

 – Но Ескуно – Ескуно знает! О, да, госпожа, Ескуно знает!

 – Так расскажи мне, Ескуно.

 – Ескуно не может рассказать просто так! О, нет!

 – Чего же ты хочешь?

 – Ескуно – самый старый и опытный из кузнецов. Но Шар Повелителя Кузнецов был отдан не Ескуно – нет, госпожа, он отдан молодому Нугордо! Это не дает Ескуно покоя, и Ескуно не может думать ни о чем другом. Но если госпожа принесет Ескуно Шар, то Ескуно сможет вспомнить, что он слышал от воинов.

 – Что ж, – Геллия краем глаза посмотрела на Геррена. Он еле заметно кивнул, – мы принесем тебе твой шар. Где нам найти этого Нугордо?

 – Нугордо обычно сидит у входа в Тюремный Коридор. Делает вид, что занят, – Ескуно затрясся от злобы.

 – Куда идти? – быстро спросил Геррен, прежде чем гном начал гневную тираду. Кузнецы расступились, и друзья увидели еще один темный туннель.

 – Я думал, мы в самый низ их пещеры спустились, а оказалось, что это самый верх! – выдохнул Геррен, поскальзываясь на мокром каменном полу. Этот туннель сразу круто повел их вниз, и идти стало очень тяжело: проход был очень узкий, а с потолка тонкими струйками бежала мутная вода.

На их счастье, туннель оказался намного короче предыдущего и скоро привел их в просторную комнату. Справа и слева было по две узких двери, еще одна – гораздо шире и больше похожая на ворота – располагалась прямо напротив выхода из туннеля.
Посреди комнаты, на равном расстоянии от всех дверей, стоял большой резной сундук, на крышке которого сидел молодой гном.

 – Кто вы такие? – очень высоким и сердитым голосом спросил он.

 – Ты Нугордо? – игнорируя его вопрос, поинтересовалась Геллия.

 – Не твое дело! – взвизгнул гном. Он был безоружен и не слезал со своего сундука.

 – Значит, Нугордо, – кивнул Геррен и еле заметно повел руками. Гном увидел его жест и выставил раскрытые ладони. Веревки, по знаку Геррена попытавшиеся связать Нугордо, бессильно опали на пол.

 – Ммм… магией балуешься? – с интересом пробормотал Геррен.

Геллия не вмешивалась в короткую схватку двух магов. Нугордо оказался неожиданно силен, но Геррен был сильнее и справился с гномом.

 – Где Шар? – спросил Геррен.

Гном упрямо молчал, связанный Неразрывными Веревками.

 – Можешь молчать, сколько хочешь. Мы-то знаем, что он в сундуке…

Геллия тем временем уже открывала крышку. Увидев это, Геррен закричал:

 – Нет! Он заколдован!

Но было уже поздно. Столб пламени вырвался из сундука и ударил Геллию в лицо. Она медленно повернулась. Ее голова обгорела до костей.

 – Ох, Геллия…

Геррен выглядел так, будто его вот-вот стошнит. Геллия усмехнулась.

 – Посмотри на меня, – сказала она. Геррен машинально подчинился.

Ее лицо было на месте – чуть более румяное, чем обычно, но и только. Золотистые волосы по-прежнему свисали почти до талии.

 – Думаю, я сняла проклятье, – как ни в чем не бывало заметила Геллия, заглядывая в сундук. Он был пуст, за исключением пыльного шара из хрусталя в углу.

 – Кажется, это именно тот шар, который требуется, чтобы развязать язык Ескуно, – Геррен вынул шар из сундука.

 – А что с этим? – Геллия легонько пнула Нугордо в бок.

 – Хороший вопрос. Полежи-ка здесь, дружок. Авось кто-нибудь когда-нибудь снимет твое Проклятье Ожогов и вытащит тебя, – Геррен уложил гнома в сундук и с громким стуком опустил крышку.

 – Как ты думаешь, может, стоит посмотреть, кто в этих камерах? – спросила Геллия. – Вдруг гномы привели пленников.

Геррен поднял связку ключей, выпавшую из кармана Нугордо, пока они боролись, и открыл одну за другой четыре двери, располагавшиеся слева и справа от входа. За каждой из них была маленькая камера с толстым слоем пыли и парой крысиных скелетов.

 – Теперь эту, – Геррен подошел к массивной двери напротив входа. Ключ повернулся в замке, но дверь не открылась – друзьям пришлось навалиться на нее всем весом, чтобы отодвинуть массивные створки.

Свет факелов, проникший внутрь, слабо осветил несколько фигур. Геллия взяла один факел со стены и подняла его повыше. В большой камере, больше похожей на загон для коров, было множество израненных людей в рваной, запачканной одежде.

 – Кто вы такие? – громко спросил Геррен.

 – Мы пленники, господин, - ответила женщина, стоявшая ближе всех к нему, – гномы пригнали нас из нашей деревни Сизые Холмы.

 – Сизые Холмы! – повторила Геллия. – Гномы напали на вас?

 – Да, госпожа. Они спалили нашу деревню, а нас привели сюда.

 – Нет ли среди вас химер? – спросил Геррен. Геллия покачала головой: очень уж смелый был шаг. Впрочем, вопрос не остался без ответа: большинство пленников недоуменно переглянулось, но из толпы вышли молодая девушка и мужчина лет пятидесяти.

 – Я сестра Химеры, – тихо сказала девушка, – но, прошу прощения, откуда я могу знать, что вам можно доверять?

Геллия показала ей медальон на цепочке, который дала Лагенн. Девушка кивнула и извиняющимся тоном добавила:

 – Сами понимаете, сейчас никому нельзя верить на слово… Я – Миара, официантка трактира «Храбрый сверчок» в Сизых Холмах.

 – Я был братом Химеры, пока не решил завести частную практику и учеников, – подхватил мужчина, – меня зовут Некрус, и я знахарь.

 – Вам нужна какая-то помощь? – спросила Миара. – Нам нужно выбраться отсюда…

 – Эй, а с нами-то что будет? – громко крикнул кто-то из толпы пленников. – Вы оставите нас здесь? Заберете только этих двоих?

 – Ни в коем случае, – успокоила Геллия, – мы выведем вас всех отсюда и вернем в Сизые Холмы.

 – Да только Сизых Холмов нет больше, – с ноткой истерики произнесла какая-то женщина, – гномы сожгли наши дома!

 – Не хочешь идти – оставайся здесь, – огрызнулся на нее кто-то из пленников.

 – Итак! – провозгласил Геррен, перекрикивая ссору. – Кто хочет выбраться отсюда, пусть следует за госпожой! – он указал на Геллию и добавил гораздо тише, наклоняясь к ее уху:

 – Выведи их, а я пока отдам шар Ескуно и послушаю, что он мне расскажет. Геллия кивнула и, вынув меч из ножен, воскликнула:

 – За мной! Вас вели сюда через кузнечный зал?

 – Нет, вот нас привели вон оттуда! – знахарь Некрус указал на коридор в углу их большой камеры. – Прямо из леса!

Геллия пошла впереди с мечом наготове в одной руке и факелом в другой. Впрочем, они не встретили никаких препятствий и вскоре вышли на поверхность, в темный ночной лес.


Тем временем Геррен поднялся в кузнечный зал.

 – Эй, гном! Я принес тебе твой шар! – ища Ескуно глазами, крикнул Геррен. Ескуно с удивительной для его возраста прытью оказался около Геррена и, отвесил низкий поклон, протянул руку:

 – Господин принес Ескуно Шар! Пусть же господин скорее отдаст его Ескуно, чтобы Ескуно мог насладиться осязанием его гладкой поверхности!

 – Э, нет! – Геррен поднял руку с шаром выше, чтобы гном не смог до нее дотянуться. – Сначала расскажи, что знаешь.

 – Что ж,  – гном вздохнул, – Ескуно расскажет. Из того, что Ескуно услышал, когда вернулись воины, они украли из школы Талантук два предмета. Один из них поверенный Экуды обронил по дороге…

 – Кто такая Экуда?

 – Это наша царица, господин. Второй предмет воины принесли сюда, но теперь он не здесь. Его унесли в горы, к водопаду.

 – Это все, что ты знаешь?

 – Да, господин, – с полупоклоном ответил гном.

 – Маловато для того, чтобы получить власть, – Геррен подбросил шар на ладони, – тебе так не кажется?

 – Господин хочет обмануть Ескуно? – прищурился гном; остальные кузнецы стали подходить ближе к Геррену.

Гномы набросились все сразу, без предупреждения. Геррен успел отбросить пару дюжин заклятьем, но гномов было слишком много. Они повалили его, он чувствовал удары множества маленьких кулаков и ног…

 – А ну-ка отошли от него, быстро! – раздался громкий приказ, и гномы отлетели от Геррена, отброшенные магической волной.

 – Геллия! – воскликнул Геррен, поднимаясь на ноги. – Что ты… где твой меч?

 – Пленникам оставила, – ответила она.

 – Госпожа, подлый маг хотел обмануть Ескуно! – встрял гном.

 – А я думаю, это ты хотел его обмануть, – парировала Геллия, – Геррен, он рассказал тебе что-нибудь?

 – Только то, что лук в горах, – покачал головой Геррен.

 – Это все? – спросила Геллия у Ескуно.

 – Ескуно больше ничего не знает!

 – В таком случае ты не станешь главным кузнецом! – Геллия выхватила шар у Геррена и швырнула в стену. По массе светящихся шариков пробежала волна, и они стали быстро отрываться от стены – отлетать от нее.

 – Это светляки! – воскликнул Геррен.

Все новые и новые группы толстых светлячков отделялись от стен и потолка и кружили по залу. Свет и тень каждое мгновение менялись, и различить что-нибудь было трудно. Гномы пытались атаковать друзей, но без особого успеха – в полутьме они скорее увечили друг друга. Тем не менее, несколько кузнецов успели сбить Геррена с ног и ранить, прежде чем светляки длинной цепочкой покинули зал, направляясь в туннель.

 – Геллия, сюда, – она почувствовала, как Геррен тянет ее за руку, – залезай на скамейку!

У нее не было времени удивиться, откуда в кузнечном зале скамейка и зачем на нее садиться. Едва она опустилась на гладкое деревянное сиденье, скамья резко поднялась в воздух и с головокружительной скоростью вылетела через туннель.

Оказавшись снаружи, скамья сердито задрожала и, с оглушительным треском сломавшись пополам, упала в сугроб. Жители Сизых Холмов подбежали, чтобы помочь друзьям выбраться из снега.

 – Что случилось? – недовольным тоном спросила Геллия. – Почему она упала?

 – Заряд кончился, – морщась, ответил Геррен: при падении он сломал ногу.

 – Пора идти, – сказала Геллия, выбираясь из снега, – скоро рассветет.

 – Ты забыла, что дороги все еще не видно? – лежа в сугробе, поинтересовался Геррен. – Да и я не очень-то могу идти…

Знахарь Некрус уже спешил к нему.

 – Я сделаю носилки, – сказал он, – и смогу помочь, как только мы доберемся до деревни. Мне нужны мои медикаменты. Не думаю, что гномы добрались до моего погреба…

Геррен застонал и скрючился в снегу.

 – Что с тобой? – Геллия подбежала к нему.

 – Кажется, они избили меня сильнее, чем я думал, – прохрипел Геррен.

Пока жители Сизых Холмов мастерили носилки, Геррен потерял сознание. Некрус не отходил от него.

 – Пора в путь, – поторопила Геллия, когда все было готово и носилки с Герреном подняли четверо мужчин, – показывайте дорогу.

Как и говорил Геррен, маги из Сизых Холмов расчистили дорогу заклинаниями на рассвете. Идти до деревни было достаточно далеко, и ворота Холмов показались перед путниками только к полудню.

 – Странно, – пробормотала Миара, шедшая рядом с Геллией, – ворота целы. Я была уверена, что они сгорели.

Геллия постучала в ворота. Открылось небольшое окошечко, и глаза выглянувшего стража округлились, когда он увидел большую толпу своих соседей. Ворота мгновенно распахнулись.

 – Деревня цела! – произнесло несколько удивленных голосов.

 – Гномы заставили вас увидеть, что она сгорела. Для того, чтобы вы думали, что вам некуда вернуться. Чтобы сломить ваше сопротивление, – проговорил кто-то. Геллия узнала голос.

 – Гастрон!

Он, улыбаясь, приблизился к группе спасенных пленников.

 – Что ты здесь делаешь?

 – Пришел посмотреть, что здесь происходит.

 – Так наши дома целы? – спросил кто-то.

 – Да. И ваши семьи ждут вас, – ответил Гастрон.

Толпа стала быстро редеть. Миара тронула руку Геллии:

 – Я свяжусь с Братством и приду с новостями в дом Некруса.

И, прежде чем Геллия успела ответить, девушка исчезла.

 – Нам лучше поторопиться, – подал голос Некрус, – мне нужно еще приготовить лекарства и инструменты.

Дом знахаря стоял в самом центре деревни. Мужчины внесли носилки внутрь, где их встретили несколько учеников Некруса. Двое из них уложили Геррена на жесткую узкую кровать, трое остальных помогали знахарю готовить все необходимое.
Из соседней комнаты донесся шум льющейся воды. Ученики знахаря раздели Геррена, оставив только нижнюю рубашку и бриджи. Шум воды прекратился, и Некрус вошел в комнату, вытирая руки. Он успел надеть светло-серую мантию, расшитую листьями и цветами целебных растений.

 – Все снимайте! – скомандовал он ученикам, бросив взгляд на Геррена. – Я не увижу раны, если раненый в белье!

Геллия поспешно отвернулась.

 – Проходи сюда, – знахарь открыл для нее одну из дверей, – не нужно тебе видеть, как лечат тех, у кого нет дара регенерации.

 – Постарайся не делать ему очень больно, если возможно, – попросила Геллия, пытаясь поймать взгляд знахаря.

 – Постараюсь, – ответил он, отводя глаза.