Инкарнация

Часть первая. Реальность

1. Заманчивое предложение
Перевёрнутую чашу воздушного хрусталя, обрамлённую горизонтом, царапнула серебристая от солнца паутинка. С выложенного степью дна всплыло в родниковую прозрачность и почти растаяло в голубом поднебесье крохотное облачко. Словно пузырьки освежающего газа в шампанском, под облачком умиротворяюще журчали невидимые жаворонки, а на дне, в траве, бэк-вокалом стрекотали кузнечики. Коктейль запахов степных трав оригинальной аперитивной пряностью оттенял привкус отработанного масла и чего-то металлического.
Августовское солнце прогревало спину до испаринки, но свежий ветерок, едва потягивающий из тени, мешал расслаблению тела, освежал мозги, кристаллизовал мысли.
Ласковая погода конца лета предрасполагала к лености. Особенно, если делать нечего. Хотя бы и по причине вынужденной потери работы.
Благостная тишина, окутавшая  огромный безлюдный полигон, потревожилась инородным звуком.
Склонившись в багажник внедорожника, Иван не услышал бы этот тихий, похожий на скрыто-утробное урчание крадущегося зверя, звук. Но едва уловимая вибрация воздуха  отразилась от широкой, из металлического профиля, стены ангара за его спиной, срезонировала, и натренированное ухо испытателя сработало подобно чуткому прибору.
Иван замер. Да, едва слышимый звук...
Не поднимая головы, Иван окинул взглядом окрестности.
По бетонке, рассекающей ровную степь надвое, к периметру, обозначенному жидким переплетением колючей проволоки по редким бетонным столбам, приближался легковой автомобиль. 
Едва слышное мощное урчание, крупность, приземистость и чёрная масть авто внушали уважение.
И кого же такого важного сюда несёт? В принципе, на брошенном полигоне людям из представительского лимузина делать нечего. Лично он вряд ли нужен приближающимся в чёрном авто неизвестным людям.
Контролируя движение автомобиля по звуку, Иван продолжил перебирать инструменты, перетирать их ветошкой, раскладывать по отсекам и карманам багажника.
Такую «большую приборку» хорошие специалисты делают не в минуты случайного безделья, а в бесконечные периоды безработицы: «приборка на перспективу».
Фирму, выполнявшую индивидуальные заказы по изготовлению роботехники самой разной модификации, внезапно закрыли. Всё случилось как-то одномоментно. Позавчера мастерские работали, а через день всех рабочих эвакуировали неизвестно куда. Цеха с полуготовой продукцией и склады с невывезенной техникой попросту заперли. А про полигон, где Иван работал технобойцом и испытателем роботронов, наверное, забыли. Ни уведомлений об увольнении, ни информации, что делать дальше…
Коллеги — испытатели и техники — несколько дней пытались связаться с руководством, но получали однотипные ответы: «Фирма остановила свою деятельность. Комментировать нет полномочий».
Короче, все разъехались.
Иван тоже собирался «разъехаться». Куда? А чёрт его знает, куда… Всё ждал чего-то.
На всякий случай сделал профилактику движку своего внедорожника, отладил ходовую, теперь наводил порядок в багажнике.
Машиной Ивана любовались зеваки,  хозяину завидовали те, кто разбирался в технике. Кроссовер «Сибирь» стоил хороших денег, и делали его только на заказ. Потому что он превышал ограничения по скорости, по мощности и по всему, что можно было ограничить на любом шоссе страны.
Но хорошему специалисту хорошего всегда мало. Мощному движку «Сибири» Иван прибавил оборотов, ходовую усилил, электронику улучшил, напичкал машину всем, чем может напичкать любимую технику инженер-испытатель роботехники, к тому же — уверенный победитель всяких соревнований.
Автопробеги на простой и спецтехнике было не самым сложным в его работе. Иван участвовал в соревнованиях в качестве водителя всевозможных роботов. Например, в соревнованиях луноходов, как называли паукообразную и червеподобную технику, способную пробраться через пески и болота, спускаться в ущелья и залезать на любую гору.
Серьёзнее были соревнования боевых роботов. Военных, например, похожих на танки разных модификаций, вооружённых пулемётами и огнемётами, простыми и лазерными пушками. Участвовал в «рукопашных» боях  человекоподобных чудищ, которые на потеху себе и друзьям заказывали сходившие с ума состоятельные бездельники.
 Соревнований было много. Соревнования — часть его бывшей работы. Те же испытания, только в борьбе с соперниками, которые часто не отличались примерностью в соблюдении правил.
Чёрный «представитель» въехал в ворота полигона и зашуршал по утоптанной щебенке прямо к авто Ивана. А, впрочем, ехать то больше и некуда. Ангар для техники, издали видно. Он — единственный человек на территории, у которого можно что-то спросить.
Иван на всякий случай потрогал электрошокер, прикреплённый к задней стенке багажника.
Важная машина, подумал он,  профессионально одобряя незнакомые обводы кузова, мягкий ход, низкое ненатужное урчание мотора и абсолютно непроницаемые для взглядов снаружи, стёкла.   
Чёрный незнакомец, подобно самодостаточному бизнесмену в смокинге, заметившему наводящего порядок уборщика, неторопливо притормозил в двух метрах от спортивной «Сибири».
«И выйдут из него два бугая в чёрных плащах, белых рубашках с чёрными галстуками, и будут смотреть на меня сквозь чёрные очки», — покривил в усмешке угол губ Иван.
Из чёрной машины банально вылезли три бугая в чёрных костюмах нараспашку. Четвёртый остался за рулём.
Словно не замечая Ивана, бугаи лениво потянулись, покривлялись, разминая затёкшие от долгой езды члены. Но территорию осмотрели быстро, ненавязчиво и профессионально, заметил Иван.
Он сел на край багажника и на всякий случай накрыл пальцами рукоятку шокера.
— Ты, что-ли, Ванька-встанька? — не здороваясь, и, похоже, не глядя на него, спросил тот, что между товарищей вихлянием разминал поясницу.
«Центровой», — окрестил его Иван.
Второй уже стоял почти неподвижно, скрестив руки ниже пояса, и лишь приподнимался на носках. Глаз его за очками не было видно, но, судя по каменности не созданной для улыбок головы, замершей в нужном направлении, он внимательно наблюдал за рукой Ивана, накрывшей шокер.
«Догадливый вышибала. Похоже, в детстве ты не любил овсянку, а тебя не любила мама», — усмехнулся про себя Иван,  и взглянул исподлобья на центрового.
— Иван Победимов, если тебя интересую я, — как бы представился Иван. — А Ванькой-встанькой меня называют друзья по спорту.
— Ну, считай, мы твои друзья, — гыгыкнул третий бугай, вращением, по-борцовски, разминая голову на толстенной шее. — Потому как мы привезли тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться.
— Заманчивое, или как? — расслабился Иван и сложил руки на груди.
— С одной стороны заманчивое, а с другой стороны «или как». По-любому не откажешься.
Бычьешеий оглушительно расхохотался и хлопнул себя по ляжкам.
— Короче, серьёзные люди хотят поиграть в большие игрушки, — центровой пренебрежительно сплёл ручищи на груди и повернул лицо к Ивану. — Их человек десять, они в твоём спорте непрофессионалы. Но, с другой стороны, техника у них — тебе такая не снилась. Ну и… есть хороший любительский опыт… Э-э… В плане охоты стаей на крупную дичь.
— Стая — твои боссы. А крупная дичь?
— Ну, в данном случае ты. Чуешь, как тебя ценят?
Бычьешеий потряс над головой указующим перстом и расхохотался.
— Ты известен, как один из лучших водителей боевых роботов, — серьёзно продолжил центровой. —  Они вызывают тебя поиграть в догонялки. Сто тысяч, если проиграешь, вдвое больше, если выиграешь.
Деньги были не просто большие. Деньги были ошеломительно большие.
Иван недоверчиво посмотрел на центрового. Тот понял его сомнения.
— Я говорю — люди серьёзные. Отдых у них такой. На частном полигоне в степи балуются. Роботов не ремонтируют. Подстреленного считают несовершенным и заказывают нового, улучшенного. Там их десятка два уже. Битых. А деньги для них… — центровой запнулся, задумавшись, как подоходчивее объяснить, — что для тебя вода из речки. Надо — взял бадью, съездил, зачерпнул. Или послал кого, чтобы принесли.
— А техника какая? — спросил Иван, похоже, склоняясь к тому, чтобы узнать подробности предложения. А что? Он — ас. Возможные противники может и опытные, но любители. Олигархи какие-нибудь. Или крупные мафиози.
— Всякая, — безразлично пожал плечами центровой. — В основном очень хорошая и ещё лучше.
— Я имею в виду, на чём мне работать придётся?
— На чём захочешь, на том и придётся. Тебе ж сказали, техника всякая. Лучшая из той, которую можно купить или сделать на заказ, — вразумлял Ивана бычьешеий.
— А по каким правилам соревноваться? — Иван пытался добыть хоть какую-то информацию о предстоящем… соревновании.
Бычьешеий и вышибала удивлённо переглянулись и расхохотались.
— Правила… Это когда куда-то бить нельзя? — прикинувшись тупым, спросил вышибала.
— Браток, — бычьешеий, вероятно почувствовал, что Иван уже в их команде, и  заговорил дружелюбно. — Правило простое: они охотятся, ты выживаешь.
Он снова расхохотался.
«Похоже, он в этой компании весельчак и говорун, — подумал Иван. — Центровой — за шефа, а молчун и шофёр — исполнители».
— То есть, полная свобода действий, — подтвердил центровой. — Ты любишь полную свободу? Вряд ли у тебя была в жизни хоть раз возможность глотнуть полной свободы, а?
— А если я откажусь? — сделал вид, что может отказаться Иван.
— Ты не можешь отказаться, — безразлично шевельнул плечом центровой и, похоже, его совершенно не интересовало мнение Ивана по этому поводу. — Большие люди сделали большие ставки на тебя и против тебя. Ударили по рукам, если тебе будет так понятнее. На кону такие деньги… — центровой оглянулся вокруг, словно желая найти, с чем можно сравнить ту величину, — что их нули считать у тебя образования не хватит. Деньги они не пачками считают, а кубометрами. Но и это не главное. Главное… поставлена честь одних против чести других. А согласен ты или не согласен — дело двадцать пятое. Это, кстати, входит в условия спора. Одним словом, ты будешь там. Вопрос только, с пользой для себя, или запакованным в багажнике. И мой тебе добрый совет, попробуй срубить бабок, — искренне посоветовал центровой.
— Ладно… — Иван понял, что ничего путного от «посланцев» он не добьётся. — Ну а роботы хоть какие? Боевые или…
Троица посмотрела на него, как на законченного придурка.
— Ну не игрушечные же! — возмутился вышибала.
— Техника новая или… — Иван продолжал выуживать информацию. И его настырность, похоже, бугаям надоела.
— Всякая. И опробованная, и в упаковке, вчера из магазина рассыльный на коляске приволок, — ухмыльнулся бычьешеий. — И битой на запчасти сколько угодно. Тебе нужны запчасти? — бычьешеий осклабился, вроде как подкалывая Ивана.
— Ремонтная база есть? — спросил Иван, не обращая внимания на скепсис «засланца».
— Чего-о? — возмутился бычьешеий.
Иван безнадёжно вздохнул.
— У меня в машине инструменты, приспособления, электроника кой-какая… Надо упаковаться. Ехать неизвестно куда, и не иметь элементарных запасов для ремонта…
— Ну, по упаковке людей и запчастей мы большие мастера, скажу я тебе. Твою машину упакуем, бантик на капот привяжем, да махнём куда надо, — ухмыльнулся бычьешеий. — Хорошая у тебя тачка… Хотел бы я иметь такую. По степи бегать.
— Поимеешь, — задумчиво пообещал центровой. — После боя.

***
Собирать вещи перед дорогой, как говорят в таких случаях, Ивану не пришлось. Всё необходимое он возил в машине.
«Попечители» Ивана оказались ребятами серьёзными. В городе заехали в банк, перечислили Ивану аванс в двадцать пять тысяч.
— Чтобы не подумал, что мы кидалы, — хохотнул бычьешеий.
Представиться они не сочли нужным. Видимо, это было профессиональной привычкой — оставаться неизвестными для всех, с кем они общались «по службе».
На аэродроме, безо всяких препятствий со стороны охраны и участия со стороны администрации, въехали в нутро транспортного самолёта — как в собственный гараж! Даже ворота открывались и грузовой трап опускался как по команде дистанционки — едва машины приближались…
Об оформлении документов речи даже не зашло. Есть у Ивана паспорт или нет, никто не спросил!
Служба закрепила машины в грузовом отсеке. «Попечители» проводили Ивана в цивильно оборудованную «комнату отдыха»: раскладные креста, столики, диван, холодильник, видео… Из всех удобств в помещении не было лишь иллюминаторов.
— Вздремни, чего время терять, — с привычной скептической улыбкой посоветовал бычьешеий, раскладывая своё кресло в горизонтальное положение. — Пара часов на безделье есть.
— А куда летим? — спросил Иван, не надеясь получить достоверной информации. — Где канитель будет происходить?
— Канитель? — бычьешеему понравилось слово. — Канитель будет происходить на частном полигоне в степи. Давай поспим, а? — как бы попросил он Ивана. — Прилетим на место, сдадим тебя Тренеру… — Иван понял, что это кличка одного из организаторов соревнований, — он тебе расскажет. Что можно. А наша забота — транспортировка «груза».
Бычьешеий вытащил из шкафчика плед, с блаженным кряхтеньем утомлённого физической работой человека развалился в кресле, укрылся, оставив снаружи коротко стриженую голову, украшенную улыбкой ребёнка, принимающего заботливые ухаживания мамы,  и провалился в беспечный детский, позволительный в данных условиях, сон.
Окна, в которое глядят путешественники, не было. Читали здесь, похоже, только записи в чековых книжках и названия банкнот. Иван тоже решил поспать.

***
Ивану приснилось, что огромный человекоподобный робот, одетый, как прислуга, в потешный фартук из жести,  стирает его одежду. Забыв вынуть из одежды самого Ивана. Причём, стирает древним способом, сминая железными ручищами в мокрый комок и ширкая им туда-сюда по рифлёной стиральной доске…
Рифлёной доской, как понял Иван, очнувшись от кошмарного сна, была полоса аэродрома, на которую приземлился самолёт.
«Попечители» дремали.
Самолёт медленно вырулил куда-то, взревел моторами на прощание и умолк.
— Подъём, команда! — словно по сигналу открыл глаза и тут же распорядился центровой.
Команда быстро прибралась, сложила кресла. От шутливости бычьешеего не осталось и следа.
Центровой кивнул на выход.
Машины уже выгрузили. Звуки шагов гулко раздавались в пустом пространстве грузового отсека. Привыкшие к рёву самолётных двигателей, уши словно заткнуло тишиной.
Сквозь распахнутый люк виднелась бетонка аэродрома, уходящая в такую же степь, как и на полигоне Ивана.
В густом смраде, исходящем от тела горячего самолета, нос Ивана уловил струйки свежего степного воздуха. «Степь везде пахнет одинаково», — подумал он.
Вслед за командой Иван двинулся по трапу вниз.
Их самолёт на аэродроме был единственным. Два технаря в комбинезонах ковыряли что-то в переднем шасси. Невдалеке инородно торчало двухэтажное обшарпанное административное здание без названий и вывесок. Если бы не антенны на крыше и длинный полосатый «сачок», указывавший направление ветра, можно было бы подумать, что здание заброшено.
У входа уже стояли машины посланцев. С краю — внедорожник Ивана.
Молча прошли к зданию.
— Ну, трамвай у тебя есть, — бычьешеий кивнул на внедорожник. — Дальше сам. Вон по той тропинке, — он указал на широкую бетонку, убегающую от аэродрома на запад, — всё прямо и прямо… Пока не остановят. Дорожных указателей и светофоров нет, но, думаю, не заблудишься. Главное, на перекрёстках дорогу уступай тем, кто справа, — хохотнул он.
— Нет тут перекрёстков. Километра три-четыре проедешь, тебя встретят. Ангары большущие, не промахнёшься, — успокоил Ивана центровой.
— А если… промахнусь, — улыбнулся Иван.
— Куда ты денешься… — снисходительно буркнул центровой.
Судя по безразличным лицам и рукам, скрещённым у центрового на груди, а у остальных — заложенным в карманы, миссия команды была выполнена и обниматься на прощанье они не собирались.
— Ну, пока, — всё же попрощался Иван и, не дождавшись ответа, направился к машине.
— Прощай, — со снисходительной скукой отозвался за всех бычьешеий.
Шоссе было хоть и заброшенное, но без выбоин. Машина катилась легко и ровно. Примерно через полкилометра дорога плавно поднялась на взгорок и перед Иваном распахнулась широченная низина. Далеко впереди, ближе к горизонту, дорогу перечёркивали огромные строения. Издали трудно было определить их «архитектуру», но походили они на ангары.
Иван оглянулся. Аэродром скрылся за пригорком. Ощущение неопределённости и… одиночества.
В общем-то, Ивана, спортсмена-экстремала, бойца-единоборца, не страшило одиночество. Выжить в одиночку зависело от упорства, силы духа, ума… много от чего зависело. Но, главное зависело только от тебя. Одиночество бывает тягостным… Толпа — вот что на самом деле страшно. Толпа неуправляема и может задавить.
Шоссе, как в стену, упёрлось в ангары.
Обычные, в общем-то, ангары. Только огромные. Самолёты можно прятать. За крышу крайнего опускалось вечернее солнце.
У ворот одного из центральных ангаров стоял такой же чёрный «преставитель», как и у покинутых «попечителей».
Иван остановился рядом, заглушил мотор, вылез поразмяться.
Вполне ожидаемо из «представителя» вышел человек. Чёрный, как положено, костюм, чёрные очки, движения знающего свою дорогую цену мэна.
— Тренер, — коротко представился человек без капли желания протянуть для знакомства руку.
«Если ты тренер, мог бы уважать известного спортсмена», — с ревностью подумал Иван.
— А ты, значит, тот самый знаменитый Иван… — без интереса к знаменитости пробормотал Тренер. —  Ванюша непобедимый…
— Иван, — поправил Тренера Иван. — Что значит в переводе с древне-какого-то, «бог благоволит». А фамилия моя — Победимов.
— Что бог благоволит, это хорошо. А фамилия оптимизма не навевает… Ладно, заговорились мы. Пошли.
Тренер открыл врезанную в гигантские ворота ангара показавшуюся крохотной дверь, шагнул в полумрак. Иван вошёл следом.
Гулко громыхнуло реле, вспыхнули мощные светильники.
Ого!
В высоченных ангарах стояло несколько боевых роботов.
Самым впечатляющим для непосвящённых, конечно, был человекоподобный громила высотой с пятиэтажный дом,  с гротескными ботинкоподобными гусеницами, приопустившийся на «корточки». На него Иван взглянул мельком. Это игрушка для любителей-экстремалов, которым в удовольствие железом греметь. Ивана больше интересовали танкетки-трансформеры. В походном варианте это танкетки-вездеходы, а в нужные моменты они меняют конфигурацию корпуса, усиливают бронезащиту, у них «вырастают» манипуляторы-руки, железные ноги — гидравлические подъёмники и другие приспособления.
Вон паук-луноход. Вон бронемашина, именуемая в народе «сейфом». Да, выбор и для любителя, и для профессионала.
— Задача такая. Берёшь любую технику… — Тренер коротким жестом «представил» роботехнику Ивану. — Желание есть — бери две, — покривил в усмешке угол рта. — Против тебя выступят пять-шесть любителей. Учитывая твой опыт бойца мирового класса, это небольшая фора…
— У меня или у них? — серьёзно пошутил Иван.
— Чтобы ты не попался, как глупый новичок, предупрежу… Твои противники хоть и любители, но имеют достаточный опыт  ведения боёв по принципу все против одного. К тому же, техника у них — по заказу. И вооружения, как у них, нигде в мире нет. Так что будь осторожен.
— Ну а… В плане — какие правила, кто и как побеждает?
— Ну как, кто побеждает? Кто остался — тот и побеждает, — пожал плечами Тренер, пропустив вопрос о правилах.
— Я про то, какое вооружение…
— А… Ну… — Тренер мельком взглянул на Ивана. — Оружие реальное. Пробивает лёгкую броню. Так что — позаботься о защите себя тяжёлой.
Тренер усмехнулся удачной шутке.
— Руки-ноги, колёса-гусеницы-ходули отстрелят или в землю затопчут, чтобы не сопротивлялся — вот ты и проиграл. Только так.
— Хотелось бы познакомиться с техникой противника, — намекнул Иван.
— А вот это — невозможно. Они свою технику привозят в день игры. Впрочем… — Тренер задумался. — Кое-что по степи разбросано. Можешь съездить, посмотреть. Они битую технику не ремонтируют. Считают — раз подбили, значит плохая. На юге, юго-западе штук пять-шесть лежат километрах в трёх отсюда. Если какой аппарат понравится, можешь взять себе, — опять серьёзно пошутил Тренер.
— Премного благодарны, — буркнул Иван. — Мы лучше в упаковке, который на гарантии.
— В общем, бытовой отсек в крайнем ангаре. Рядом — ремонтный ангар, если есть надобность. Игра — завтра с утра. Да, чуть не забыл. Дальше пяти километров до начала игры отсюда не уезжай. За каждый штрафной километр с тебя снимут десять тысяч из призового фонда.
— А если я вообще… — Иван махнул рукой.
— Невозможно, — отрицательно покрутил головой Тренер. Почему невозможно, рассказывать не стал. Но Иван понял, что Тренер не врёт. — На вот, тебе игрушку, — он протянул Ивану что-то вроде брелока. — Как к дозволенной границе приблизишься, она заверещит. А как лишнего удалишься, скажет, что с тебя десять тысяч снято. Ну, бывай.
— А здесь кто ещё есть? — спросил Иван, поняв, что Тренер уезжает.
— Ты один, — пожал плечами Тренер. — Темноты, что-ли, боишься?
— А как мне сообщат о начале игры?
— Да никак. Проснёшься — и начинай играть, — ухмыльнулся Тренер. — Кому из противников не спится — пойдёт тебя ждать где-нибудь. А другие подтянутся, как выспятся.
— Где ж я их найду? — удивился Иван.
— Хе-хе… Это они тебя найдут, — похлопал по плечу Ивана Тренер. Так что, если пойдешь в поле нужду справить, смотри, чтобы не подстрелили.

2. Рекогносцировка
Тренер уехал. Иван понял, что, скорее всего, увидел его в последний раз.
Значит, начало соревнований обозначено не линией старта, а желанием загонщиков. Как солнышко обозначится над горизонтом, так и начало охоты. Прямо, по Лермонтову: «Лишь утро осветило пушки, у наших ушки на макушке…», — думал Иван, шагая к ангару, где должна быть мастерская. То, что на него будут охотиться, как в старину охотились крупные начальники на загонную дичь, Иван уяснил.
Соперники у него, значицца, опытные охотники. Будем считать, что опытные. Лучше переоценить, чем недооценить врага. Тогда моя ошибка будет для меня приятной. Так… Все против одного, значит? Возможно, у какого-то «загонщика» возникнет желание устроить ему… Как это у охотников называется, когда с вечера устраивают засаду, а утром стреляют в лёт… Зорька? Да, предусмотреть засаду на выходе надо. Скрытно передвинуть робота и сделать свою засаду? Но Тренер намекнул, что за ним плотно следят. Значит, надо думать, что можно сделать, чтобы его не отследили…
Мастерская Ивану понравилась. Мощные подъёмники, автоматизированные станки, лазерные резаки, богатые запасы блоков управления, всевозможные трансмиссии и манипуляторы, лазерное и обычное вооружение. Но, судя по нетронутой краске и смазке на всём, мастерской никогда не пользовались.
Иван пошёл в бытовой блок.
Могут его кинуть и не заплатить в случае победы или поражения? Естественно, надо учитывать любые варианты.
Предположим, кинут в случае проигрыша. Проигрыша вообще не должно быть. Потому что, как подсказал Тренер, если ему… точнее, его роботу отрежут руки-ноги-колёса и втопчут в землю, платить гонорар будет некому. А втоптать в землю, если рассуждать по худшему варианту, его могут. На какие-то правила надеяться не приходится. Толстошеий откровенно сказал, что правило одно: отсутствие всяких правил.
А если он выиграет? Учитывая его класс спортсмена-бойца, его противникам трудно найти замену. Да и зачем? Они опытные любители-охотники, после первой охоты узнают какие-то его уловки, подумают, что на второй охоте справятся с ним… Престиж победы! Не в первый раз — так во второй! Нет, не должны кинуть. Тем более, что деньги для них — пыль. Точнее — не кинут, если он выиграет. А он выиграет — он же чемпион!
Бытовой отсек тоже соответствовал классу «соревнований» — спальное помещение на несколько человек, кухня с запасами консервированной пищи, зал для отдыха с видео и музыкой, что-то вроде спортзала.
До наступления сумерек оставалось ещё часа три, Иван решил съездить на рекогносцировку.
В южном и юго-западном направлении, где, как сказал Тренер, лежала битая техника, дорог Иван не увидел, поэтому ехал «по азимуту», то есть отсюда и туда, куда видно. Внедорожник покачивался на кочках, чуть проваливался в неглубокие ямки. Изредка приходилось объезжать разной глубины и площади ямы и канавы, явно не естественного происхождения. Одни заросли чахлой травой, другие свежие, похожие на воронки от взрывов.
Вскоре Иван заметил первый «убитый» аппарат — тяжёлый человекоподобный монстр, лежавший в позе неудобно упавшего пьяного.
— Кто ж на таких в «догонялки» играет, — недовольно пробормотал Иван, рассердившись на неведомого ему проигравшего бойца. — А тем более, в «стрелялки»… На таких «железных дровосеках» только… детей пугать на потеху публике.
Естественно, ему захотелось узнать, каким способом поразили пятнадцатиметрового монстра.
В общих чертах компоновка робота похожа на «компоновку» человека. В мощно защищённой «грудной клетке», величиной с хороший коттедж, располагался командный отсек, силовые агрегаты и вся начинка. В отсеке ниже, величиной с вагончик строителей, который, по аналогии с человеком, можно назвать тазом, размещались распределительные и навигационные механизмы: редукторы, коробки передач, гироскопы-балансиры и тому подобное. В плоскую нашлёпку над грудной клеткой, похожей на голову дебильного урода,  встроены основные приборы наблюдения, наведения и связи. Все три отсека хорошо защищены бронёй, следов повреждений не видно… Как же тебя свалили? Иван проникся уважением к умельцу, уложившему этот «ходячий линкор».
В месте, где «грудная клетка» стыковалась с «тазом», Иван заметил оплавленный металл. Неужели это тот самый убийственный выстрел?
Через бронированный люк, расположенный на задней поверхности левой «ноги», Иван забрался внутрь робота.
Да, лазерный луч проник в щель между «тазом» и «грудной клеткой», расплавил механизм, позволявший вращать «грудную клетку» относительно «таза». Это можно отремонтировать только в мастерской… Если есть запасные детали… А вот пережжённые кабеля можно восстановить. Зачем? Да так, на всякий случай.
Иван полез в кабину управления, чтобы проверить питание и жизнеспособность машины.
Вообще-то, рассуждал он, обычным способом свалить машину нельзя. Бронезащита верхней части находит на бронезащиту нижней части… Ни спереди, ни сбоку ее не прошибёшь… Если только… Если только неимоверным способом заставить робота распрямиться и даже чуть откинуться назад… Тогда «кольчужка» поползёт вверх и откроется щель, в которую можно «пульнуть» снизу…
Ай да боец, ай да мастер! — восхитился Иван. — Отвлёк водителя сверху, а сам «пульнул» снизу…
Иван осмотрел кабину управления. Капсула экстренной эвакуации не использована, значит, водитель ушёл сам.
Освещение вспыхнуло автоматически. Сев в кресло водителя, он включил жизнеобеспечение.  Машина едва заметно вздрогнула, ожила чуть слышным гудением. Иван протестировал системы. Всё выше «пояса» работало! Что с боезапасом? Шесть управляемых ракет — это круто. И стрелковое вооружение с тоннами боезапаса. Неплохо. Локация… Ну-ка, что у нас вокруг творится?
Так, поверженные роботы там, там… А вот совсем рядом… Вдали что-то живое движется… Точнее — кто-то…
Экран подёрнулся пеленой тумана. Иван потыкал в клавиши настройки — тщетно. В чём проблема?
Включил тестирование… Всё работает…
Гос-споди! Да его же элементарно заглушили! Тренер же предупредил: следят!  Ну что ж, нехорошие ребята… Надо придумать что-то неожиданное для вас.
Иван взял из внедорожника инструменты, вернулся в отсек с повреждёнными кабелями. Ковырялся долго. За целыми шлейфами на базу ехать не хотелось. Да и скучно было коротать вечер в одиночестве. Поэтому множеству проводов искал соответствующие пары вручную. Для хорошего мастера это не проблема…
Работалось в удовольствие, и скоро он смог поставить робота в вертикальное положение. Локация по-прежнему не работала.

Солнце гигантской кровяной каплей распласталось по горизонту. Багровые облака, как тяжёлой рукой, ещё больше расплюснули солнечный диск сверху. Степь замерла, готовясь «уйти» на покой. Лишь цикады и кузнечики выдавали торжественные аккорды прощальной оды солнцу.
Иван сидел на земле, прислонившись спиной к тёплому железу монстра. Жевал травинку, планировал завтрашний бой.
Завтра он сделает спурт на быстроходном броневике-трансформере из ангара к этому монстру, с высоты его роста оглядится по сторонам, определится с расположением противника, если надо будет, стрельнёт в кого-нибудь, потом вернётся в ангар…
Совсем рядом послышался неспешный топот копыт.
Иван оглянулся.
К нему медленно приближался всадник на небольшой коренастой лошадке. Плоское, загорелое до цвета горбушки хлеба, узкоглазое лицо. Похоже, казах. А может, киргиз. Иван не знал, чем они отличаются. Одет в выцветшие, похожие на военные, штаны и куртку, крепкие ботинки с высокой шнуровкой. На голове малахайка из пушистой тёмно-коричневой шкурки. Сидел в седле, подвернув одну ногу под себя наподобие «лотоса» йогов. Из чего Иван сделал вывод, что аборигену удобнее сидеть на лошади, чем на земле.
— Ассалям алейкум, — негромко поздоровался абориген, и в дополнение к словестному приветствию поднял на уровень лба руку.
— Салям, — не зная, правильно или неправильно, ответил Иван. И продублировал: — Здравствуй.
Лошадь остановилась в двух метрах от Ивана, наклонила голову, принялась щипать траву.
— Овечки потерялись, — сообщил абориген. — Глупые твари. Сдохнут без воды. Не видал?
Он перекинул ногу через шею лошади, сел в седле, как на лавочке.
— Не видал, — чуть шевельнул руками в сожалеющем жесте Иван. — Некогда было смотреть. Только что приехал, потом в этом динозавре ковырялся.
— Хорошая машина, — сказал абориген.
— Этот? — Иван скептически хмыкнул и ткнул локтем в гулкое железо за спиной. Что может понимать абориген в железе? Большой, значит хороший.
— Нет, этот, — абориген кивнул в сторону внедорожника. — А этот… — он помедлил, подыскивая слова, — камнями в него кидать хорошо. Не промахнёшься.
Иван удивлённо покосился на аборигена.
— Разбираешься?
Абориген пожал плечами.
— Телевизор смотрю. Много каналов. Ночью делать нечего — смотрю.
Помолчали.
— Это какая страна? — спросил Иван, махнув рукой за спину. Он вдруг вспомнил, что не успел определиться с местоположением. — Казахстан? Киргизия?
Абориген хмыкнул, но вопросу не удивился.
— Я казах, а это, — он посмотрел в сторону горизонта, — Украина. Точнее, большой пустырь на её месте после развала страны. А ты — воин?
— Спортсмен, — отрицательно кивнул головой Иван. — Испытатель. Боевых роботов.
Казах тоже качнул головой. Непонятно, недоверчивым, отрицательным или каким  было это движение.
— За деньгами приехал? — чуть ли не потребовал ответа казах.
— Да как тебе сказать… — Иван задумался. — И заработать, конечно. Но они не дали мне шанса отказаться. Так что, за деньгами, получается.
— Не сам, что-ли, напросился?
— Нет, они меня нашли.
— Убьют тебя, — неожиданно сказал казах. — Тут настоящих бойцов убивали.
— А я настоящий боец-испытатель. И чемпион, — после недолгого молчания, с усмешкой, проговорил Иван.
— Ты спортсмен. А испытатель и спортсмен — это совсем не то, что воин. Убивать — задача воина. Не убивать — работа спортсмена.
— Они не будут использовать тяжёлое оружие…
— Не обольщайся, спортсмен. Километрах в пяти отсюда, — казах вяло шевельнул кистью в сторону, — лежат развороченные и сожжённые роботы… Много. Туда дошли самые опытные. А здесь… Здесь неопытных хозяйчиков подсекли.
— Ну вот, а ты говоришь…
— В стае волков всегда есть неопытные подростки. Их подстрелили, попортили им шкуру. Они шкуру поменяли, стали опытнее. Ну а ты… Хотя бы постарайся, чтобы тебя не застали со спущенными штанами.
Иван хмыкнул.
Посидели молча.
Лошадь громко хрупала, срывая траву,  гулко переступала копытами. Встряхнула головой, зазвенев уздечкой. Продолжительно фыркнула.
Солнце опустилось под горизонт. День кончился. Но ночь ещё не наступила.
— Я тебя видел… По спортивному каналу, — кивнул казах. — Ты не уйдёшь.
— Они меня не отпустят.
— Ты прав.
Сумерки становились гуще.
— Да я и сам не хочу уйти, — потянулся и звучно зевнул Иван. — Я у них выиграю. А потом они меня ещё раз пригласят — захотят взять реванш. Кучи денег на дороге не валяются, а здесь можно чуть попотеть и хватит на много лет вперёд…
— Кучи денег губят людей. Так было, так есть, так будет, — вздохнул казах. — Ты хочешь у них выиграть, они хотят тебя убить. Это всё равно, что свести на ринге профессионала и любителя. У любителя шансов нет.
— Это они — любители! — возмутился Иван.
Казах усмехнулся.
— Они профессиональные охотники. Они знают, как убивать.
— Я чемпион! — раздражённо возразил Иван.
— Среди спортсменов, а не среди убийц.
Казах сожалеюще вздохнул. Этого спортсмена бессмысленно убеждать. Он не понимает разницы между искусством убивать и искусством выигрывать.
— Видишь вон тот ров, — казах кивнул в сторону.
Приглядевшись, Иван увидел едва различимую канаву метрах в двухстах от них.
— Когда ты поймёшь, что гибели не избежать, постарайся упасть в этот ров.
Иван молчал, не зная, как реагировать на совет. Может у казаха не в порядке с головой?
— Просто вспомни о моём совете, когда придёт время.
— В этой канавке можно спрятаться? — скептически спросил Иван.
Казах проигнорировал вопрос.
— Я бы помог тебе победить. Но я не знаю, как. Хотя бы подскажу, как спастись.
Помолчали, скучно поглядывая каждый в свою сторону.
— Вон там, — казах кивнул на запад, — метрах в ста отсюда, начинается лощинка. Она полукругом идёт на юг, постепенно углубляется. Удобная, чтобы обойти противника. Сомневаюсь, что ты дойдёшь до той стороны… — казах сочувственно качнул головой, — но на всякий случай… Там они ждут.
— Я туда сам не пойду. Не знаешь, сколько их будет?
— Десять… Больше или меньше.
— На каких машинах?
— У них «разделение труда»: есть разведчики, есть «лёгкая кавалерия», есть «снайперы» и  «тяжеловесы».
Ночь кинула на степь чёрное покрывало, сквозь которое осколками солнца просвечивали дырочками крупные звёзды. Млечный путь щедрой дорожкой зерна рассыпался поперёк неба. Ночные цикады множеством тревожных зуммеров предупреждали: «Уходи! Уходи! Уходи!..».
— Да, они не отпустят… — подтвердил казах. — Сожалею…
И совсем тихо добавил:
— Что может сделать одинокий пастух против вооружённой по последнему слову техники банды роботов?
— Ты уже помог. Я приехал сюда беспечным спортсменом. Ты предупредил, что меня привезли сюда на заклание. Извещён, значит вооружён. Так что спасибо тебе.
— Удачи, чемпион. Главное… останься в живых. Кстати… Вон там, почти у самой лощины, лежит «боб». Давно лежит, землёй зарос… Не знаю, может ли двигаться, но… Кто знает…
«Боб» — робот разведчик. Достоинства машины — миниатюрность, повышенная крепость, спецпокрытие, делающее машину невидимой для технического обнаружения. Его иногда использовали в качестве спасательной капсулы. Недостаток — «бобы» практически не имели вооружения. Разве что лёгкое стрелковое.
— Они, может, даже забыли про него.
— Интересный ты человек, земляк, — улыбнулся Иван. — Кочуешь на лошади, но знаешь технику… Меня знаешь…
— Телевизор есть, бинокль есть, глаза-уши-голова есть… Что имею, тем пользуюсь, — скупо улыбнулся казах, пошевелил уздой и причмокнул, направляя лошадь в степь. — Ладно… Завтра встанет солнце, надо выспаться…
Иван сидел у подножья железного монстра, слушал, как затихает в степи ровный перестук копыт.
«Завтра встанет солнце»… Оптимист, однако! И что теперь делать? Он оказался в положении прикормленного зверя на поляне, под наблюдением десятка вооружённых до зубов охотников. Захотят охотники поиграть — дадут ему побегать, и подстрелят ближе к обеду, когда проголодаются. Под плохое настроение подстрелят сразу, чтобы без канители идти к костру, отдыхать и пить водовку…
Иван сел поудобнее, уткнулся носом в крепко сжатые кулаки. Спортсмен и испытатель, он привык думать в экстремальных условиях, привык планировать своё поведение в критических ситуациях и предполагать поведение противника… Тем, кто не хочет думать, приходится много бегать. И их часто бьют.
Иван завёл внедорожник, решил посмотреть, в каком состоянии «боб», о котором говорил казах. Осматривать всю территорию в темноте себе дороже. А этот «аппарат» должен быть где-то здесь. На самом деле, может и пригодиться. Удачлив тот, кто запаслив.
Выдувая носом бодрые мелодии, Иван придавил педаль газа. Свет фар выхватывал из темноты застывших столбиками, будто от удивления, сусликов. Один раз из темноты в свет выпала лиса. Сверкнула красными глазами и снова метнулась в темноту.
«Тощая какая-то», — скептически подумал о дикарке Иван, вспоминая вальяжно-пушистых лис с картинок.
 Кочки, подчёркнутые резкими тенями, казались выше, а колдобины глубже, чем днём. Да и кидало машину сильнее.
«Всё правильно, днём я их плавно объезжал, а теперь мчусь напропалую…».
Едва успел затормозить и с трудом избежал столкновения с огромным валуном. И тут же обрадовался: «Да это же боб! Повезло, сразу нашёл».
В свете фар осмотрел «аппарат». Да, давно лежит, грязью зарос.
Поскрёб монтировкой бок машины, нашёл люк, вставил монтировку куда надо. Нажал, повернул, люк плавно открылся.
Пахнуло застойным техническим воздухом. Мёртвым не пахнет, значит, водитель из боба ушёл.
Иван сел за пульт управления, включил питание. Удивительно, но аппарат жил!
Что показывает тестирование систем? Питание — четверть ёмкости, хоть целый день на нём катайся.  Ходовая система… Так… Механические повреждения, но передвигаться на медленной скорости может… И то, если удастся наладить кое-что… Здесь порыв энергоснабжения… Судя по месту, контакты. Везёт ему сегодня с контактами!
Иван вскрыл ходовой отсек.
Интересно… Такое впечатление, что боб так ударили о землю, что трансмиссия «поджалась» и электроника из гнёзд посыпалась.
Поправил, что смог, вернулся к пульту. Теперь будет двигаться. Но опробовать не стал. Если казах прав, то за ним, скорее всего, наблюдают, и невидимый в неподвижности, боб мог стать видимым в движении. Зачем открывать врагу запасные варианты?

3. Бой
Иван спал недолго, но крепко. И проснулся со свежей головой.
Звёзды на востоке начали терять яркость, а бархатно-чёрное небо подёрнулось  серо-молочной пеленой.
Пробно свистнула птица. Ей ответила другая. И защебетали, засвистели, зачирикали птахи на земле и в воздухе.
Степь проснулась.
Мудрить с тактикой Иван не стал. Вывел из ангара монстра, задал ему автоматическую программу движения вперёд и постоянную команду уничтожения массированным огнём всего стреляющего в него. Долго он не проживёт даже со своим бешенным боезапасом, но хотя бы прижмёт противника шквальным огнём, если тот сидит в засаде.
Хоть и ожидал, но первый пушечный выстрел прозвучал неожиданно. Да, вплотную засаду устроили, сволочи. Судя по неспешной стрельбе, в засаде был всего один «охотник».
Иван прыгнул в трансформер, пристегнул ремни безопасности, на полном ходу выскочил из ангара и помчался в степь, к отремонтированным вчера «аппаратам». Решил ввязаться в дело, а там война покажет, куда стрелять. Включил локатор, хоть и знал, что без толку. Монитор покрылся непроглядным снегом помех. Выключил.
Вдруг замигала-заныла сигнализация, предупреждая о ракетной угрозе. Это его успели засечь по излучению локатора.
Ни хрена себе! Игрушки… Вряд ли те «угрозы» снаряжены балванками.
Иван включил активную защиту. Трансформер покачнулся от сорвавшейся с него противоракеты. Иван резко сманеврировал, прибавил газу. Через секунду услышал мощный взрыв: это «встретились» его и нападавшая ракета. Судя по мощности взрыва, такая и незаряженная ахнет в бок — мало не покажется.
Так, подскачу к вчерашнему крестнику, отремонтированному степному монстру, с  него хоть визуально можно сориентироваться…
Пространство впереди вдруг вздыбилось, плотно разорванное взрывами. Иван резко тормознул.
Ни хрена себе! Установка залпового огня!
Если бы он не сманеврировал, попал бы точно в середину этого «коврика».
А теперь — вперёд! Они наверняка сделают поправку, то же место обстреливать не станут.
Трансформер прыгнул чуть ли не в середину вспаханного взрывами поля. И точно, на том месте, где только что находился аппарат Ивана, вздыбилась земля.
Да… Ребятки серьёзные. И стреляют… по-всамделишному, не шутейно…
А вон и вчерашний монстр!
Иван снова на полном ходу сменил направление движения. И не зря — сзади методично ухали, догоняли его тяжёлые взрывы.
Землю тряхнул мощнейший взрыв. 
«Царствие тебе… техническое», — подумал Иван. Это взорвали монстра, которого он вывел на автопилоте из ангара. Что это монстр кого-то подбил на автопилоте, Иван не надеялся. Ребята против него, без сомнения, играли опытные.
А его они бомбили издалека. Будь «охотники» ближе, прямой наводкой давно пришили бы.
Ещё маневр, ещё рывок! Как удачно… Сзади, казалось, землю пробили до самых недр…
Ещё метров сто…
Иван сделал крутой вираж, чтобы подкатить вплотную к левой ноге монстра, в которой был люк… Отключил питание… Хлопнул ладонью по замку ремней безопасности…
Чёрт! Что это?!
Монстр поднимал ногу, явно собираясь наступить на маленький, по сравнению с ним, трансформер!
Иван дёрнулся к панели управления…
Монстр уже занёс ногу над трансформером…
Трансформер завизжал моторами, дёрнулся… Нога монстра успела настичь его, обрушилась на корму…
«Вот чёрт, ну как я не подумал, что один из этих сволочей догадается сделать засаду там, где хотел сделать засаду я!» — возмутился Иван.
Трансформер подобно игрушечному автомобилю, которому наступили на один конец, подпрыгнул и кувыркнулся в воздухе. Иван вцепился в подлокотники и взмолился, чтобы трансформер не упал на спину или носом в землю. Без ремней безопасности Ивану пришлось бы не то что туго, а можно было и панихиду заказывать.
Как упала машина, Иван не понял, но, выбитый из кресла и оглушённый, он догадался, что жив.
В визир он увидел, что монстр, как на лыжах, катился на гусеницах к трансформеру.
«Вот сволочи! — возмутился Иван. — Тупо подстрелить противника им мало! Хотят позорно растоптать!»
С трудом раскрыв чудом уцелевший люк, Иван выполз наружу…
Чудовищный железный монстр приближался. Иван чувствовал себя комаром перед сапогом великана. Хлопнет ногой — и нет его.
Бежать? Куда? В голой степи он как на ладони. Может отпустят? Щас… Сказал же казах: «Убьют тебя»!
Что там за валун под разбитым трансформером? Да это же «боб»! Господи, спасибо тебе!
Иван что есть сил кинулся к «бобу»… Хорошо, что он вчера вскрыл люк монтировкой, теперь можно и вручную… Чёрта! Заело! Ну откройся, миленький… Ну, ещё раз… Есть!
Иван успел влезть в спасительный люк и захлопнуть его… Плюхнулся в кресло, но пристегнуться не успел. Страшный удар выдернул его из кресла… А может это машина ушла вниз, вбитая в землю…
Иван ударился головой обо что-то жёсткое. Сознание померкло.

4. Воскрешение
Полумрак. В голове или вокруг?
Мысли не слушаются… Бесполезные какие-то… Не анализируют…
Больничный запах. Лекарственный. И технический. Как в мастерской.
Открыл глаза.
Система переливания… Или капельница? Или то, или другое. Пакет, короче. Молочный. Нет, прозрачный. А внутри что-то наподобие молока. Трубка вниз. К руке. Рука к нему.
Шевельнул пальцами. Наверное, его рука, раз пальцы шевелятся.
Нет, не больница. Много небольничных предметов и стены не белые.
И не жилище. Потому что полки какие-то, аппаратура… Не медицинская. Запчасти в масле.
Стол… компьютер… женская спина. Миниатюрная… тонкая талия… Молодая.
Хотел сказать, но выдавил из глотки только хрип.
Оглянулась. Встрепенулась. У кровати. Смотрит внимательно.
— Ну и хорошо, — ободрила. — Чингиз! — окликнула куда-то назад. — Он очнулся!
— Сейчас подойду!
Мужской голос издалека, словно из коридора.
Железо какое-то упало. Или бросили. Мужчина приглушённо ругнулся.
Нет, запах не больничный. Скорее, технический. Подгоревший от электричества пластик, машинное масло — уж он-то знает!
Девушка красивая. Черты лица европейские, но с восточным акцентом. Внимательные миндалевидные глаза. Склонилась над ним. И кожа смуглая. Нежная…
Рука с левой стороны неуверенно поднялась, коснулась щеки девушки. Чья рука? Его рука? А чья же… Если рука рядом с ним, значит, его.
— Чингиз! Наш пациент жить будет! — крикнула девушка с улыбкой.
— Почему ты решила? — спросил приближающийся мужской голос.
— Он меня за щеку тронул.
— Ну, раз молодой мужчина трогает девушку за щеку, это признак того, что у него появился интерес к жизни, — удовлетворённо сказал вошедший в комнату мужчина. — Но ты сильно ему не потакай, а то разохотится, ещё за что-то тронет…
Девушка в лёгком комбинезоне. Не в медицинском.
Мужчина подошёл, склонился, внимательно всмотрелся в лицо.
Тот казах, с которым он разговаривал в степи.
— Здра… ствуй… земляк, — прошипел Иван сквозь непослушные губы, изо всех сил напрягая толстый язык и пересохшее горло.
— Здорово, — удовлетворённо кивнул казах. — Добавь ему, чтобы ещё поспал.
Это он девушке.
Девушка подсоединила к системе шприц, впрыснула лекарство в трубку.
Через некоторое время Иван уплыл в приятный сон без сновидений.

Иван проснулся. Помещение, похожее то ли на техническую лабораторию, то ли на мастерскую электронщиков.
Он вспомнил, что уже очухивался здесь. Да, прошлый раз он очнулся, а теперь проснулся.
Слабость. Голова побаливает. Тело ноет.
Прошлый раз капельница была. Теперь капельницы нет.
Иван поднял руки. Подрагивают от слабости, но слушаются. Не болят, значит, не поломаны.
Пошевелил стопами.
Вошла девушка. Та. Красавица с восточным акцентом. Остановилась шагах в двух, скрестив руки под грудью.
Взгляд Ивана скользнул по рукам и выше.
Девушка засмеялась, подмигнула:
— Живой!
Приятный голос. Добрый.
— Откуда… Кхм… — Иван прочистил горло, но голос остался осипшим, — вы узнали, что я очнулся?
— Не очнулся, а проснулся, — весело поправила его девушка. Пояснила: — Сенсоры движения.
— Вроде, не больница, — окинул взглядом помещение Иван.
— Радуйся, что обошёлся без больницы, — порадовалась за него девушка. — И вообще, вставать тебе пора.
Иван дёрнулся в попытке приподняться.
— Стой-стой-стой! — кинулась к нему девушка. — Не в прямом смысле.
Она принялась крутить ручку, поднимая изголовье кровати. Под коленками кровать выгнулась для противоупора.
Сидеть стало удобнее.
— Лаборатория, что-ли? — Иван с опаской покосился на приборы у стены.
— Типа того. Не бойся, не по твою душу, — успокоила девушка. — Мы тебя просто спасли. По бескорыстной доброте. А может, со скуки. Бывает, едешь по степи, а в ямке волчонок. То ли потерялся, то ли мать убили. Вроде и не нужен тебе, и хлопоты от него, а жалко на погибель оставлять. Берёшь с собой. Потом маешься. Выкормишь, а девать некуда…
— Ну, спасибо, благодетельница, — обиделся Иван. — Но для волчонка я крупноват, да и возрастом не подхожу.
— Я пошутила, — девушка тронула Ивана за руку. — Давай-ка я тебя умою.
Девушка заботливо протёрла влажными салфетками лицо, руки Ивана, грудь, живот…
— Спасибо, дальше не надо, — смутился Иван.
— Чего так… Ну, как хочешь. Нет, спину давай ещё протрём.
Она помогла Ивану сесть, протёрла спину.
— Сиди, не падай!
Вытащила откуда-то неподалёку аэрозольную упаковку вроде дезодоранта, густо обрызгала руки и тело Ивана.
— Зачем? — попробовал уклониться Иван.
— Цель сугубо практическая — обеззараживание.
Девушка салфеткой растёрла дезраствор, затем коротко, но интенсивно помассировала Ивану спину и руки.
После таких физпроцедур самочувствие Ивана явно улучшилось.
— Меня Иваном зовут.
— Я знаю. Чингиз сказал.
— Чингиз, это… — Иван пошевелил рукой в сторону двери.
— Да.
— Он ваш муж?
Девушка негромко рассмеялась, мягко толкнула Ивана.
— Ложись. Нет. Ну… Как старший брат. Сильно старший. У него семья есть. Не здесь.
— А у вас?
Девушка отрицательно покачала головой, грустно вздохнула.
— Отец где-то…
В помещение вошёл Чингиз.
— Ага, воркуете уже… Ну, значит дело на поправку идёт. А ты, Иван, парень не промах! Всего-то ничего, как беззубую с косой из гостей выпроводил, а уже Царицу обхаживаешь!
Иван растерянно смотрел то на Чингиза, то на девушку.
— Она… царица?
— Чингиз шутит, — добродушно успокоила девушка. — Меня зовут Шахерезада, поэтому Чингиз называет меня Царицей. Ну вот такие у меня родители! — оправдалась она. — Не захотели назвать меня Розой или какой-нибудь Айгуль…
— Как чувствуешь себя, спортсмен? — Чингиз сел на край кровати, осторожно встряхнул предплечье Ивана.
— Нормально. Слабость только. Немного голова болит. Правы вы были, что спортсмен и воин — разные профессии.
— То, что ты остался в живых, это уже достижение, — Чингиз похлопал Ивана. — И будь проще. Я Чингиз, она — Шахерезада. Или Царица, если тебе так понравится. Мы общаемся на ты. Потому что, хочешь или нет — соратники.
— А что, больше никого здесь нет?
— Нет.
Шахерезада приложила к предплечью Ивана какой-то прибор.
— Пульс восемьдесят два. Давление сто десять на семьдесят. Нормально для контузии.
Чингиз кивнул в знак согласия.
— Вы врачи? — спросил Иван.
— Нет. Я электронщик, она программист. Дело своё знаем.
— А как же… насчёт лечения? — удивился Иван.
— Ну, во-первых, информации в Интернете сколько угодно, только успевай переваривать. А потом… Мы тебя знакомому показали, через Интернет, опять же. Контузия у тебя сильная.
— А мы где, на базе? Я, вроде, не видел этого помещения.
— В смысле, откуда ты воевать начинал? Нет… Я же тебя предупреждал, что они убивают. Мы с Шахерезадой не из их команды. Ты, полумёртвый, им не нужен. Стал бы мёртвый, не подбери мы тебя.
— А где же мы?
— Километрах в десяти от того места, где тебя в землю втоптали.
— Втоптал он меня, всё-таки…
— Втоптал. Хорошо, что он твой трансформер топтал и «боба» не заметил. Под грязью. А то бы… Случайно наступил. Еле выковырял я тебя. Опять же, хорошо, что рядом с той канавкой тебя в землю втоптали. Про которую я тебе говорил. По открытой степи мы к тебе не смогли бы подобраться. А по канавке удалось, по пластунски…
— Десять километров, что-ли, по пластунски? — не поверил Иван.
— Нет, конечно. Машинёшка у нас такая, типа картинга. По лощинке пробрались, тебя забрали, да назад.
— Неужели всё так… серьёзно? Мало, что подбивают, так ещё и добивают…
Чингиз крякнул, всплеснул руками.
— Ну что ты за человек! В степи мне не верил, здесь не веришь… А в то, что мы тебя от смерти спасли, веришь?

***
— На этой территории раньше действовал коллайдер, расположенный в тоннеле под землёй, — рассказывала Ивану Шахерезада. —  Диаметр тоннельного бублика — около десяти километров, длина тоннеля — около тридцати…
Чингиз, прекрасный электронщик, работал в обслуживании коллайдера. Но проект закрыли, персонал остался не у дел. Ехать куда-либо не имело смысла, мировой кризис лишил людей возможности получить новую работу.
Чингиз нашёл в степи то ли убежавшую, то ли потерянную кем-то лошадь… Впрочем, учитывая имевшееся на лошади хорошее седло и порванную уздечку, больше походило, что хозяина лошади постигла незавидная участь. На аккумулятор, газовую горелку с заправленным баллоном и прочий нужный металлолом, найденный на остатках коллайдерского техцентра, Чингиз выменял у крестьянина несколько овец.  Осенью овцы окотились, дав приплод по одному-два ягнёнка, и Чингиз стал аратом — крестьянином—скотоводом.
Потому как Чингиз был интеллектуалом, «крестьянствовал» он успешно. Базу устроил в изрядно опустошённом после закрытия коллайдерском техцентре, расположенном в одном из технических тоннелей. Найти, наладить и запустить движок-генератор, предназначенный для аварийных ситуаций, не составило проблем. Непочатая многокубовая ёмкость с дизельным горючим в качестве НЗ для ЧС — неприкосновенного запаса для чрезвычайных ситуаций — была вбетонирована по соседству с движком. Обследовав округу, Чингиз пригнал в ангар брошенную технику: грузовичок, пару джипов, фургон-командный центр, оборудованный спутниковой антенной и соответствующей телеметрией. 
У Шахерезады судьба складывалась запутаннее. Её отец, перспективный учёный, служил в военном исследовательском центре роботехники и вооружения. Его «пригласили» на полигон для доработки роботехники. Он попытался отказаться, но ему намекнули, что для достижения своих целей непременно «привлекут» его дочь.
Отец уехал неизвестно куда и исчез. А Шахерезада начала поиски с помощью Интернета. По «косвенным признакам» они с друзьями вычислили место нахождения таинственного испытательного полигона.
Однажды Шахерезада получила на свой майл странное обрывочное письмо, где к понятному тексту примешивалась какая-то тарабарщина в непонятной кодировке. Его отправили то ли с мобильника, то ли с какой-то вспомогательной аппаратуры. «Не ищи… Счёт в банке… Жив…». Могла это быть фальшивка? Могла. Счёт, кстати, оказался реальным. Подумав, Шахерезада решила, что письмо в трудных условиях мог отправить отец.
В общем, Шахерезада кинулась на поиски отца. Вляпаться в неприятности не успела, её перехватил Чингиз. Долго разъяснял ситуацию, пытался вбить в голову не принимающей никакие доводы девушки, что она, простая девчонка, надумала обыграть профессионалов, подготовленных охранять и убивать. В общем, как говорил Чингиз, война у него с Шахерезадой была ещё та…

***
На следующий день Иван чувствовал себя уже прилично. Чуточку мешала слабость в руках и ногах, головокружение и тошнота при резких движениях.
— Последствия контузии, — разъяснила Шахерезада. — Сердечно-сосудистая система и вестибулярный аппарат толком не восстановились.
Чингиз облепил Ивана электродами и тренировал его какими-то модулированными токами.
— Вы прямо как врачи реабилитационного центра! — в очередной раз восхитился Иван.
— Мы учёные, которые могут извлечь пользу из любой информации, потому что способны логически мыслить. А информации в Интернете море. Вот мы в этом море и плаваем.
— А с какой целью вы здесь вообще? — допытывался Иван.
— Сначала я здесь просто жил, — издалека, как и положено на востоке, начал разъяснять Чингиз. — Потом увидел, как те, — он презрительно скривился и ткнул пальцем за спину, — приводят на заклание, себе на развлечение, людей. Разных людей.
Чингиз переключил тумблеры, и мышцы Ивана под электродами вне его желания мощно сократились в тугие жгуты. Иван поморщился.
— Жадных не жалко, — заметив гримасы Ивана, но не убавив напряжения, продолжил Чингиз. — Те гибнут за свою страсть. А такие, как её отец, да и ты, не из жадности сюда попадают… Потом Царица сюда попала. Сейчас мы собираем информацию.
— Что-то планируете? — едва сдерживая стоны, спросил Иван.
Чингиз перещёлкнул тумблеры, по мышцам словно щекотливые сороконожки побежали, мышцы стали сокращаться медленно, тягуче, даже приятно.
— Во-первых, решили собрать информацию об отце Шахерезады, найти его. Попытаемся освободить. Во-вторых — помешать им. Планов конкретных действий пока нет. Трудно что-то спланировать, когда здесь — всего лишь место встречи. Хозяева, похоже, в другом конце света. Время от времени, вероятно, созваниваются, как охотники: «Ну что, махнём на выходные? Там егерь кабана прикормил…».
Чингиз включил режим вибромассажа. Тело Ивана мелко затряслось в приятной дрожи.
— Выслеживать врагов каждого по отдельности — сил и средств нет. Сражаться с ними здесь? Я не «лыцарь», чтобы бросать им вызов. А они тем более не рыцари. Они — профессиональные браконьеры. Капканы, ловушки и сети — их оружие.
— Чингиз… — Иван запнулся и умолк. Но сказать надо было сразу, потом будет тяжелее. — Ты сам говорил, что я не воин. Я, без сомнения, благодарен вам… Да что там благодарен — я обязан вам жизнью! Но ни реванша, ни войны с ними я не хочу.
— А что ты хочешь? — спросил Чингиз спокойно, продолжая играть тумблерами.
— Уехать отсюда.
— Они никого отсюда не выпускают, поверь. И ты не станешь исключением. Много у тебя было возможностей отказаться от их «приглашения»? Столько же у тебя возможностей и сбежать отсюда. А что делать, спросишь ты? Отвечу. Есть два варианта. Один — жить незаметно на полигоне, скрываясь, как я. Но я живу под легальным прикрытием, как крестьянин-овцевод. О Шахерезаде они возможно не знают. А если знают… Почему бы мне не иметь женщину?
Чингиз умолк, и сделал жест, подтверждающий его слова.
— А появится здесь посторонний мужчина — они, естественно, заинтересуются им. Увидят твоё лицо, идентифицируют. Ты уверен, что тебя не добьют?
— А второй вариант? — спросил Иван.
— Второй вариант? Вступить с ними в игру и обыграть их. Во взрослую игру, в военную. Открыто воевать нам с ними не по силам.
Иван молча размышлял. Чингиз молча колдовал с аппаратурой.
— Если представить деятельность наших противников схематично, — начал рассуждать Иван, не объясняя Чингизу, к какому решению он пришёл, — можно выделить область деятельности хозяев, которые здесь развлекаются. Они на самом деле недоступны. А с другой стороны, на полигоне каким-то образом можно помешать их развлечению. И, раз полигон действует, значит, есть какая-то система, организация, служба, обеспечивающая деятельность этого полигона.
Чингиз согласно кивал головой.
— Службы обеспечения должны находиться в пределах реальной досягаемости полигона — в этом я уверен, на многих полигонах побывал. Если на территории полигона их нет, значит они должны быть рядом с территорией — отдельным техноцентром или техноцентром в населённом пункте. От полигона шоссе идёт до аэродрома. Меня туда привезли.
Иван умолк. Больше информации у него не было.
— Да, это их транспортная контора, — подтвердил Чингиз. — А сервисная служба с местным штабом — в посёлке. Я через местный форум узнал кое-что. Даже картинки получил. Спутниковые, сверху.
Чингиз выключил аппаратуру, снял электроды, велел Ивану встать.
— Как будто долго и в удовольствие тренировался! Чуточку устал, а мышцы поют от радости, — поделился ощущениями Иван.
— Это и есть тренировка для лентяев. — Чингиз собрал провода, сложил их на столик, отодвинул его к стене. —  Я сейчас прошелся по всем твоим мышцам. С общеоздоравливающей целью. А дня через три потренирую группы мышц, наиболее важные для бойцов. Потом психостимуляция и виртуальное обучение боевым искусствам, повышение реакции, а когда будешь готов — реальное обучение боевым искусствам. Но то, чего достигают в обычной жизни изнурительными тренировками за годы, ты постигнешь за… В общем, довольно быстро.
— Ты хочешь сделать из меня мастера кунг-фу? Я не собираюсь участвовать в кулачных боях.
— Боюсь, войны с известным противником нам не избежать. Ты спортсмен. Я сделаю тебя воином. Даже для водителя боевых роботов специальная физическая подготовка не помешает. А кроме того, у нас есть интересный аппарат… БМУ — биомеханический усилитель. Это, знаешь… титановый чёрт из шкатулки ростом под три метра. Зачем, правда, он может понадобиться, я пока не знаю. Но быть готовым к его использованию — не лишнее. Представь себе мастера рукопашного боя… И представь его действующую титановую модель. Увеличенную вдвое. Это же страшное дело!
— Чингиз… Я обязан тебе и Шахерезаде жизнью… Но я не хочу воевать.
— Можешь не воевать. Можешь уехать куда-нибудь в глушь, чтобы о тебе ни слуху, ни духу… Если сможешь бежать. А если сможешь, они рано или поздно узнают, что ты выжил, и достанут тебя.
Иван вздохнул. Возражать Чингизу не было смысла.
— Часто они бои устраивают?
— Если бой получится интересным, то следующий примерно через месяц. Если скоротечный, как с тобой, то через неделю-две. Вероятно, как бойца найдут.
— Осмотреть полигон можно?
— Не думаю, что это хорошая идея. Я так понял, что вся их территория и окрестности под пристальным наблюдением. Вряд ли они позволят шнырять по их территории чужакам.
— Но ты же шныряешь!
— Я? Хм… Кому опасен казах на лошади, пасущий овечек. Тем более, что я по их технике не лазаю, в ихние ангары не хожу. Я вообще с лошади не слезаю. 

***
Уже через несколько дней Иван чувствовал себя в отличной физической форме и проходил краткосрочные «курсы молодого бойца», как подшучивал над ним Чингиз.
Мастером восточных единоборств оказался сам Чингиз. В этом человеке  скрывалась масса талантов.
На самом деле, после электростимуляции мышц, после психостимуляции и виртуального обучения Ивану казалось, что мудрёные удары и прыжки с разворотами, как у фигуристов, он всего лишь вспоминает после не очень длительного перерыва. Все приёмы и движения становились органически его после нескольких повторений.
За неполный месяц у Ивана выросла густая чёрная борода, которую он подстригал на манер испанского гранда или арабского шейха. Чингиз одел новоиспечённого «гранда-шейха» в казахский халат, и отправлял пасти овец. Пешком. Для тренировки выносливости.
Шахерезада ездила на квадрицикле по тоннелю коллайдера в сторону техноцентра полигона. Один из вентиляционных люков выходил как раз у того места, где Ивана затоптал «робот-предатель», как окрестил его Иван.
Доехав до нужного места, через вентиляционное отверстие Шахерезада вылезала наружу, по лощинке пробиралась в робота-предателя и с высоты обозревала окрестности в бинокль.
Иван прошёл виртуальный курс обучения на БМУ — биомеханическом усилителе. Техника на самом деле была фантастическая. Человек помещался внутри титанового громилы. Пульта управления, как такового, не было. Человек как бы двигался внутри аппарата, а руки, ноги, пальцы и органы наблюдения титановой оболочки двигались соответственно движениям человека. Всяческие амортизаторы уберегали человека от травм при падениях. Но с крыши дома на асфальт падать кувырком, конечно, не рекомендовалось. Да и не удалось бы «кувыркнуться», потому что система обеспечения безопасности не давала аппарату плюхнуться абы как, а всегда поворачивала его, как кошку, в наиболее удобную для приземления позу.
— Когда дашь побегать в этом аппарате? — спросил Иван Чингиза.
— Побегай, — пожал плечами Чингиз. — В ангаре на полигоне возьми.
— Ты же говорил «у нас есть»! — возмутился Иван.
— Ну… Мне почему-то кажется, что на аппараты, которые хранятся в ангарах наших противников, мы имеем некоторое право. По причине незаконности их деятельности. А уж на аппараты в степи, мы имеем стопроцентное право потому, что техника брошена в моей степи. В нашей степи.

***
Шахерезада сообщила по рации, что в ангары привезли очередного «воина».
Чингиз с Иваном сидели в лаборатории. Иван постигал очередную обучающую программу.
—  Что он из себя представляет? — поинтересовался Чингиз.
— Лет тридцать, телосложение спортивное, рост средний. Лицо арабского типа, усы и борода на испанский манер. Судя по движениям, самоуверен. Да, очень самоуверен. Такие, приняв решение, крайне редко меняют их. Вряд ли с ним можно договориться.
— Ладно, понаблюдай за ним, а ближе к сумеркам возвращайся, — дал установку Чингиз. — Обсудим дальнейший план действий.
— За мной вы тоже наблюдали? — со скрытой обидой спросил Иван.
— Нет, только зафиксировали факт твоего прибытия. Но за попыткой боя наблюдали. Вмешаться не было возможности. Да и сейчас нет, начнись бой.
— О каком же плане действий может быть речь, если ни тогда, ни сейчас нет возможности вмешаться?
— Иван, давай Шахерезады дождёмся. Она принесёт какую-то информацию. Сядем втроём и обсудим. Уверяю тебя, конкретного плана действий мы с Шахерезадой втайне от тебя не разрабатывали. А в общем… Планы очень контурные: выяснить, жив ли отец Шахерезады, если жив — попытаться помочь ему. Ну и… По-моему, у всех нас есть желание, мягко говоря, причинить максимум неудобств тем господам, — Чингиз махнул рукой в неопределённость за спиной.

Ближе к сумеркам вернулась Шахерезада.
— Всё как обычно, — начала она рассказ, с благодарностью приняв от Чингиза пиалу чая на душистых травах.
— То, что как обычно, это понятно. Рассказывай, что необычно, — сделал серьёзное замечание девушке Чингиз.
— Ничего необычного, — повторила Шахерезада. — Привезли бойца, коротко проинструктировали, уехали.
— Боец как себя вел?
— Сходил в ангар к роботам, а потом сидел на солнышке, курил, плевал. То ли на дальность, то ли в цель.
— То есть, парень уверен в себе, — подвёл итог Чингиз.
— Самоуверен без меры. Или беспечен, — поправил Иван. —  Уж насколько я уверен в себе, и то какой-то подготовкой занимался. А этот…
— Может, он понимает безнадёжность ситуации, поэтому отдался на волю судьбы? — спросил Чингиз.
— Нет, тут самоуверенность, — возразила Шахерезада.
— То, что он погибнет, это однозначно, — задумчиво рассуждал Чингиз. — Ждать чего-то до следующего «бойца»… Три-четыре недели… А чего мы дождёмся?
— Пора переходить к активным действиям, набирать баллы, занимать сферы влияния, — решила Шахерезада.
— Я, похоже, опять не в курсе ваших планов, — с долей обиды заметил Иван.
 — Планы очень общие, я тебе уже говорил, — продолжая думать о своём, пояснил Чингиз. — Собрать полезную информацию и перейти к активным действиям в соответствии с полученной информацией. Всё.
— Думаю, надо переговорить с новым воином… — выразила своё мнение Шахерезада.
— Боюсь, он не пойдёт на контакт с нами, — Чингиз качнул головой.
— И если не пойдёт, — продолжила Шахерезада, — выводить его из игры и… заменять Иваном.
— Вы хотите, чтобы они меня всё-таки добили? — возмутился Иван.
— Они не знают, что ты жив, и кто будет играть против них. А ты знаешь их. Это огромное преимущество. И потом… Зная их алгоритмы поведения, мы подготовимся к игре и обеспечим тебе победу, — успокоил Ивана Чингиз.
— Ну выиграю я. И что?
— Мы захватим полигон, — огорошила Ивана неожиданным заявлением Шахерезада. — Причём, они не будут знать, кто это сделал. Захватим аэродром и лишим их возможности высадиться здесь.
— Как можно втроём захватить огромную территорию, — безнадёжно буркнул Иван.
— А ещё чемпион мира! — укорила его Шахерезада. — В тактике ты, может быть, и дока, а в стратегии ни фига не понимаешь. Они же не знают о нашем существовании! И завоёвывать мы будем не территорию, а всего два объекта: аэродром и офис в городке. Но перед этим надо выиграть битву. Ты выиграешь, а мы поможем.

5. Матч-реванш
Бойца, ждущего завтрашний бой, Иван и Чингиз взяли «тёпленьким» в бытовом отсеке: напившись пива, он спал сном невинного ребёнка.
Точнее, зашли в отсек, разбудили спящего и сообщили ему, что есть разговор.
Чингиз обрисовал ситуацию, сказал бойцу, что шансов у него нет, и предложил сотрудничество в войне.
Боец выслушал Чингиза, а на предложение ответил презрительным отказом. Типа, он сам крутой, и бабки терять не намерен.
Поняв, что разговора не получится, Чингиз точным ударом послал бойца в нокаут и с помощью Ивана крепко связал его по рукам-ногам.
— Если не дурак и такой же настойчивый в деле, как на словах, за сутки-двое освободится, — решил Чингиз.
Он вгляделся в лицо бойца, потом в лицо Ивана.
— Да, бородами вы походите, а в глаза вам никто не заглянет, — остался он доволен сравнением. — Так что можешь расхаживать по территории в качестве официального завтрашнего бойца.
— Есть смысл с самого начала уйти как можно дальше от ангаров, — выразил мнение Чингиз, когда они покинули бытовой отсек. — Я много здешних боёв повидал. Наши противники привыкли, что все бойцы начинают войну, едва выйдя из ангара.
— Да, у меня была такая мысль. Но как выскользнуть из-под наблюдения?
— У каждой системы наблюдения есть уязвимые места. Все системы, работающие в ангарах, лишившись энергии, утухнут. Системы, наблюдающие за дальним периметром, надеются на эти системы и не перекрывают пространства. Могут быть ещё беспилотники, — казах шевельнул указательным пальцем вверх. — Думаю, придумаем что-нибудь. Раньше завтрашнего дня они бой не начнут. Обычно один-два из них поджидают в засаде поблизости. Вспомни свой бой. Один воевал с тем роботом, которого ты запустил в автоматическом режиме, а второй ждал тебя в подбитом роботе.
— Да уж… Кто мог предположить, что какой-то гад спрячется в отремонтированном мной роботе!
— Если «дичь» уйдёт, — продолжил Чингиз, — охотники наваливаются на него всей стаей. Далее пяти километров у них прослеживается каждая кочка и каждый кустик. Поэтому здесь они вроде как охотятся, а если добыча уходит дальше, стреляют, как в тире.
— Прекрасно, — оживился Иван. — пищалка, подаренная мне Тренером, подскажет, куда не надо идти…
Он объяснил, кто такой Тренер, и что за «пищалку» он подарил.
В принципе, наклёвывавшаяся идея имела право на жизнь. Главное, как говорил Ивану тренер давно тому назад, увидев свет в конце тоннеля, не торопись радоваться — это может быть поезд.
— Тот монстр, который меня затоптал, у нас будет «Ваней-первым». В «гараже» стоит «Ваня-второй». У любого робота должно быть дистанционное управление. Вот и поруководим роботами со стороны, — предложил тактику Иван.
— Ладно, — подвёл черту Чигниз. — Завтра с утра ты начинаешь военные действия, я на квадроцикле помчусь по тоннелю в тыл противнику, сообщу тебе по рации диспозицию. Негоже вслепую передвигаться, можно на крупную неприятность напороться. А Царица останется здесь в качестве резерва и будет действовать по обстановке.
Чингиз вернулся в лабораторию, а Иван занялся подготовкой техники.

Дистанционка у Вани-второго была. Но функции ограничивались передвижением. Это ли могло стать проблемой для инженера-испытателя роботехники?
Иван перенастроил программу на выполнение всех функций по управлению роботом, протестировал машину. Работало всё, кроме поворотных механизмов корпуса.
Проверил вооружение и боезапас. Ракеты, мощная лазерная и обычная пушка, стрелковое оружие… Естественно — на этом роботе ведь сражался «охотник».
Иван неприязненно подумал об «охотнике» и с симпатией о том умельце, который его подстрелил. Наверное, из ручного лазера, с земли. Другого варианта не было. Тоже неординарно боец думал. Иван вздохнул.
Включил локацию. Экран монитора подёрнулся снежной мутью. Глушат, сволочи.
Хотел включить тепловизор, но раздумал. Может быть, пригодится ещё. А то и этим не успеешь воспользоваться…
На базу Иван возвращался в хорошем настроении. Плохо, когда не знаешь, что делать. А когда появляется план, времени на плохое настроение и на страдания о себе, несчастном и разлюбимом, не остаётся. 

Территория базы освещалась множеством фонарей и прожекторов.
«Интересно, электричество у них автономное или откуда? Ладно, разберёмся. Сутки в запасе есть.
Иван подкатил к ангару, в котором стояли его роботы. Да, теперь это его роботы. Его боевой отряд. Вы хотели подстрелить зайца в тире? Будет вам заяц на пригорке, будет вам бегущий кабан, будет вам и стая волков...
Спрятав дистанционку Вани-первого под куртку, Иван нетерпеливо заскочил в ангар, включил освещение.
Железные монстры теперь казались ему друзьями. Вот — Ваня-два. Вот танк-трансформер. Вот «луноходы», уже не похожие на неприятных пауков.
Наверняка, они наблюдают за мной. Что я, по их мнению, могу делать? Осмотреть роботов могу. Опробовать их могу. Налаживать одного из них могу. Потому что, по их мнению, я должен вывести на «игру» одного из роботов.
Чего я не должен делать? Я не должен делать того, чего они от меня не ожидают. В смысле, неожиданно умного. А если я сотворю какую-то неожиданную глупость, это будет очень даже хорошо!
Ну что, Ваня-второй… Старший брат передаёт тебе привет!
Иван забрался в кабину управления Вани-второго. Дистанционку Вани-первого он, на всякий случай, оставил в «предбаннике», чтобы аппарат не увидели «чужие глаза».
Сел в кресло, включил управление. Может он это сделать? Может.
Наверняка здесь есть «жучки». Видеокамеры. Видеть, как действует противник — это великая фора!
Иван включил тестирование машины. Может он это сделать? Естественно.
Так, чем мы располагаем… Ага, вооружение только лёгкое. Боезапас меньше половины… Естественно, чтобы меньше брыкался!
Что с «органами чувств»? Наружное наблюдение… Нормально. Видео в кабине есть? Ага, вот камера. «Официальная».
Иван увидел на мониторе себя.
Вырубим ее, к чёрту. Что ещё? Должны быть нештатные камеры. Естественно, автономного питания.
Иван настроил компьютер на обнаружение малых автономных источников питания. Вот они, родимые. Один, судя по схеме, должен быть на панели управления. Другой — над входным люком.
Из-под полуприкрытых век Иван внимательно разглядывал панель управления. Вентилящионные отверстия… Стыки между секциями… А вот эта бусинка, что она делает? А она ничего не делает.
Наклонившись вперёд, как наклоняются в задумчивости многие люди, Иван внимательно осмотрел панель. Больше подобных «бусинок» нет. Значит, она. Просто выковырять? То есть, дать понять противнику, что ты не дурнее их, что ты начал против них активные действия? И чтобы они ещё до начала «охоты» смогли ограничить его действия? Нет, ребята… Я ничего о ваших уловках не знаю… Я веду себя, как придурок.
Иван окинул взглядом кабину управления. Вон там хранятся аварийные укладки.
Он открыл дверцу, взял лазерный резак. Включил, держась одной рукой за поручень в виде трубки. Посмотрел на яркую струйку света, похожую на узкое лезвие ножа.  Посмотрел на трубку-поручень. Отрезал трубку с одной стороны, отрезал с другой стороны. Повертел вырезанную трубку в руке. Может он отрезать трубку? Может. А зачем? А чёрт меня знает, придурка…
Сел в кресло, поставил трубку рядом с горошинкой «жучка», принялся приваривать трубку к панели. Зачем? А чёрт меня, придурка, знает. Мимоходом срезал лазером «жучок»…
Выключил резак, удовлетворённо подёргал трубку. Трубка торчала крепко. Зачем? А чёрт меня…
Так… Что делать со вторым глазком?
— Жрать-то как хочется! — пробормотал он.
Есть на самом деле хотелось.
Иван покопался в аварийном отсеке, нашёл укладку питания неприкосновенного запаса.
Что здесь? Вода в бутылках, хлеб, мясо в вакуумных упаковках.
Иван сделал бутерброд с мясом, удовлетворённо мурлыча песню, с удовольствием съел его. Вскрыл баночку с маслом, чтобы сделать бутерброд на десерт, между делом накрыл липкой фольгой глазок жучка. Продолжая жевать, включил компьютер на обнаружение жучков. Да, один жучок исчез, остался только тот, который он накрыл фольгой. Ну что ж, видеть они его не могут, а разговаривать ему не с кем. Пусть слушают оптимистичное пение дурачка.
Несколькими щелчками лазерного «паяльника» Иван приварил поверх фольги металлическую пластинку, исключив всякую возможность случайного открытия вражеского «глаза».
Ну вот и ладненько. С глазками в других роботах разберёмся позже. А что делать с жучками, которые понатыканы в ангаре? Искать их — за три дня не разыщешь… Будем рассуждать логически, как говорили в старинном фильме. Все они устроены на основе световых и звуковых сенсоров. Не работают в темноте и тишине… И… Хм… Ломаются, если нагрузка запредельная…
Иван переключил компьютер, ещё раз посмотрел, чем вооружён робот. Вот то, что ему надо. Сигнальные ракеты. Светошумовые. Яркая вспышка надолго ослепляет глаза, запредельный звук выключает слух. Ну а сенсоры любой аппаратуры выходят из строя. Уж кто-кто, а он — испытатель подобной аппаратуры и подобного вооружения это знал прекрасно. Сам испытывал. Одной-двух сигнальных ракет на этот ангар вполне хватит, чтобы угробить сенсоры.
Иван дал задание программе выстрелить по пять ракет пять раз. Потом подумал, и решил, что ритмичность в стрельбе может вызвать у кого-нибудь подозрение. Ведь наверняка  есть «жучки» и во дворе, и в других ангарах. Он запрограммировал беспорядочную стрельбу. Отключил наружные «слух» и «зрение» машины…
— Ой! — сказал для микрофона, якобы сделав что-то не так и нажал пусковую кнопку.
Толстый корпус «Вани-второго», всякие защиты командного отсека, конечно, заглушали даже сильные звуки. Но беспорядочный грохот, донёсшийся снаружи, был ужасен. Иван прихлопнул уши ладонями, зачем-то зажмурился.
Секунд через тридцать-сорок грохот стих.
Иван хмыкнул, представив «очучения» тех, кто смотрел и слушал на той стороне. 
 
***
Вчера Иван объединил дистанционным управлением всех своих «бойцов», в том числе и «Ваню-первого», опробовал лежавший рядом с ним «боб». «Боб» оказался, как это ни странно, работоспособным.
«Вот народ, — недовольно подумал о своих противниках Иван. — Деньги им некуда девать».
Дверь «Вани-первого» закодировал через компьютер, чтобы его не оккупировал враг, как в первый раз.
В компьютерных данных ремонтной мастерской Иван выявил схему электропитания базы. Сначала хотел пересечь общий кабель питания лазерным резаком, но душа инженера не разрешила такого вандализма. Иван, конечно, не собирался возвращаться сюда, но… Всяко бывает. Рука не поднялась.
Утром попросту выключил рубильник и база погрузилась в темноту. Времени, чтобы вывести своё войско, ему хватит, а потом, если у кого появится желание, пусть подключают базу к питанию.
«Лишь утро осветило пушки», как говорил поэт, Иван вывел с базы средний трансформер. Управлял им с помощью ноутбука из внедорожника.
Система подавления локации у противника работала, так что оглядеться, нет ли в округе засады, Иван не мог.
«Неужели противники не организуют засаду и не захотят подловить его на выходе?» — сомневался Иван, наблюдая, как трансформер осторожно выползает за территорию базы.
Сомнения были напрасны.
Откуда-то с востока, из недалека, кстати, жёлтым чирканула по светлеющему небу ракета.
Трансформер успел среагировать, выпустил защитную тепловую ракету, которая отвлекла вражескую ракету на себя. Прозвучавший взрыв был явно не «игрушечный».
Чингиз был прав, подумал Иван. Противники хотят уничтожить его. А отвечать нечем. Его роботы вооружены только лёгким оружием.
Ещё вспышка…
Началось Бородинское сражение, ворчал Иван. Он вывел из ангара ещё два средних робота и… ремонтный «луноход-геликоптер».
Взрыв над трансформером…
Молодец… У него десять сигнальных ракет для отвлечения… Ещё продержится.
Судя по началу пути ракеты, вражеский снайпер засел в полукилометре, на пригорке.
С одной стороны — наглец, а с другой стороны — как банально! Никакой выдумки!
Иван дал команду боевым роботам на полной скорости двигаться к противнику, поочерёдно и непрерывно подавляя его органы слежения лазерным излучением.
Снайпер, вероятно, ослеп! Потому что пуски ракет прекратились!
Иван направил «ремонтника» максимально вверх, и камнем — вниз, на противника. На последних секундах перед «стыковкой» включились прожектора и камеры обзора. Иван увидел на мониторе лёгкий боевой робот, обвешенный ракетами, как бойцы в старину обвешивались пулемётными лентами.
Наглец в засаде, понял Иван, приполз пострелять и победить.
Его ремонтник бросился на противника подобно пауку, кидающемуся на попавшую в паутину муху. И движения робота были так же быстры, как быстро паук ткал паутину вокруг пытающейся выбраться из сети жертвы. Через несколько секунд срезанные лазерными резаками наружные ракеты валялись на земле. А робот занимался тем, что точечно заваривал подвижные сочленения, лишая машину возможности двигаться. Затем, подобно пауку, спеленавшему жертву, деловито сел над двигательным отсеком и погрузил лазерное жало в сердце робота.
Картинку на мониторе встряхнуло. Вероятно, вражеский робот взорвался. Экран затянуло дымом.
Ну вот, подумал Иван, первый раунд я выиграл. Есть ещё желающие пострелять?
Судя по тишине, желающих «пострелять» не было.
Что предпримет противник дальше?
Заваренный в собственной скорлупе «снайпер» явно был новичком. «Опоясался» ракетами, стал на пригорок, как ковбой: «Всех победю!». Вряд ли более опытные товарищи ковбоя задумали против него какой-нибудь гамбит… Скорее всего, выспятся, как старые охотники, попьют чайку, или чего они там пьют по утрам, созвонятся…
Ремонтника Иван оставил на месте, чему бы ему там не оставаться в запасе?
Трёх роботов направил в сторону «Вани-первого». Учитывая, что это единственный хорошо вооружённый аппарат, лучше его выбрать в основные машины.
Противники не стреляли. Наверное, на самом деле ещё не прибыли на театр боевых действий.
Иван завёл внедорожник и, скрываясь в складках местности,  на полной скорости помчался к «Ване-первому».

Заняв пост управления «Вани-первого», Иван задумался. Чего ожидают от него противники? Действия. Они ждут, что я буду маневрировать, пытаться уйти от них, или ловить их. Где я нахожусь, они, надеюсь, ещё не определили. Скорее всего, предполагают, что в каком-то движущемся на них роботе. По тем роботам враги и нанесут массивный огневой удар. Вряд ли они сильно опасаются, зная, что вооружение у меня лёгкое. Значит, что мы делаем? Сидим здесь, ждём, когда враги подтянутся, обнаружат себя, и вдарим по ним не железным кулаком, а имеющимися у «Вани-первого» ракетами. Вражескими ракетами. Ага!.. Началось!
Иван услышал звуки взрывов. Похоже, проснулись и, озаботившись отсутствием стрельбы, а может — отсутствием связи с «ковбоем», вышли на позиции основные охотники.
Канонада усиливалась. И вдруг, как летний дождь, сошла на нет. Последними каплями ухнул один взрыв, другой… Всё стихло.
Иван включил тепловизор. Примерно в километре от него высветились три пятна среднего размера и чуть в стороне — крупное пятно.
Три плюс один, да один запаянный — пятеро. А всего должно быть около десятка. Остальные то ли на охоту не вышли, то ли позже подтянутся. Не исключено, что в некоторых машинах сидят по двое… Да и бойцов может быть не десять, а меньше… Но если эти сообщат на базу, что кокнули меня, как они думают, то те, кто на базе, выход на охоту отложат.
Так, теперь разобраться с этой четвёркой. Три пятна — это что-нибудь шустрое, танкообразное и хорошо вооружённое. Гоняться за ними — что в прятки играть. Ну а крупное пятно — это монстр наподобие моих Ванек. Танки любят профи, а монстров — любители острых ощущений. Значицца, надо гарантированно угробить танки, а с монстром потом поиграем.
Предполагая, что подавление радиолокации продолжается, да и не давая возможности противнику засечь наведение ракет, Иван максимально быстро навёл три ракеты по тепловизору, последовательно запустил, начиная от дальнего танка, чтобы взрывы от ближних ракет не мешали дальним. И через несколько секунд повторил залп.
Секунды ползли со скоростью старой поломанной телеги. Если его ракеты промажут, то ответный залп ждать долго не придётся…
Далёкие взрывы слились в сплошную канонаду…
Иван уставился на экран тепловизора.
Три точки увеличились в размерах и… замерли! Попадание! Крупное пятно изменило направление и поползло в его сторону.
Ну что ж, один на один, даже при том, что ракеты кончились, это шанс на победу.
А каким же образом противника… победить? Стрелковое оружие применять бессмысленно — для бронированного чудовища пули, даже крупнокалиберные, что горох в стену…
Иван лихорадочно щёлкал клавишами, проверяя энерго- и боезапас. Пусто… Разряжено… Пусто… Лазерная пушка? Энергия ниже минимальной. Даже в упор на один выстрел не хватит. Сколько нужно, чтобы подзарядить?
Пальцы забегали по клавиатуре компьютера… Шесть минут понадобится, чтобы накопить энергии для одного эффективного выстрела, если робот будет стоять на месте… А стоять на месте — это  быть простой мишенью даже для неопытного стрелка. А если двигаться? Да-а… Дело швах… Более пятнадцати минут… А если выключить всё, вплоть до вентиляции и охлаждения? Три минуты с небольшим…
Иван прикинул, за сколько времени противник выйдет на гарантированно смертельный для его Вани выстрел. Меньше трёх минут. А энергии его лазера к этому времени хватит всего лишь, чтобы сжечь краску на броне противника…
Спохватившись, что бесцельно теряет время, Иван включил лазерную пушку на зарядку.
А что дальше? Как бы ты ни вертелся, шах и мат тебе… Единственное спасение — выстрел в упор. Но только полный идиот позволит… Что делать?
Иван бесцельно оглядывал территорию вокруг себя. В полукилометре к тылу от воображаемой линии фронта — взгорок… Сразу за ним — довольно глубокая лощина… Что, если спрятать робота там? Как спрятать? Всё равно, что солдата поставить в окоп, глубиной ему по пояс…
Иван задумался…
И на максимальной скорости направил робота в примеченную лощину.
Противно выли электромоторы, работавшие на пределе. На мониторе замигал восклицательный знак, всплыла надпись, требующая снизить нагрузку на ходовую часть. Похоже, давал себя знать «полевой ремонт».
Противно запахло горелой пластмассой.
«Ну, миленький, ещё несколько секунд! — умолял Иван «больную железяку».
На мониторе замигала красная надпись. Что-то внутри робота горело или плавилось… Но робот двигался на взгорок… Залез наверх…
Иван повернул железную махину на сто восемьдесят градусов и опрокинул спиной в лощину. Теперь лежащий на спине робот невидим для противника. Но и встать сам он уже не сможет.
Иван отключил все механизмы. Теперь энергия идёт только на накачку лазера. Сколько времени? Через полминуты, а то и меньше, противник должен… А, впрочем, судя по дрожанию земли, довольно чётко ощущаемому в неработающем роботе, он уже на подходе.
Иван навёл прицел лазера на вершину взгорка. Меньше ста метров. Почти вплотную.
Из-за бугра показалась железная голова противника.
«Урод», — подумал Иван.
Вероятно, увидев лежавшего без движения железного Ваню, робот остановился. Стрелять в «голову» железного монстра бессмысленно: пушки и жизнеобеспечение у него в «грудной клетке.
Робот противника шевельнулся и словно вырос из земли.
«Стволы пушек у него наверняка направлены горизонтально или выше… — подумал Иван. — Ракеты «под себя» он запустить не сможет…»
Робот поднялся над землёй «по пояс»… Дула пушек, торчащие из грудной клетки, шевельнулись, поползли вниз…
Пора!
Иван нажал лазерную гашетку…
Сгусток энергии с шипением разворотил корпус робота противника…
«Извини, дорогой, — посочувствовал Иван неведомому бойцу. — Ты за мной охотился, не я за тобой. Надеюсь, водительская капсула у тебя надёжная и твои друзья к вечеру выковыряют тебя из слитка железа»…

***
Шахерезада проснулась от нечастых взрывов. Убедившись, что в бункере она одна, обиделась на мужчин, что ушли без неё.
Спросила по рации у Чингиза:
— Вы где?
— Иван воюет потихоньку, а я наблюдаю за обстановкой. Сиди пока дома, будь на связи. Если что, я позвоню.
Наскоро перекусив, Шахерезада решила не «сидеть дома», а проверить связанного бойца. Она представляла, насколько мучительно провести ночь, когда руки связаны за спиной.
Завела байк и по тоннелю коллайдера помчалась в сторону базы роботехники. Дежурные фонари на стенах мелькали, сливаясь в бесконечные пунктиры.
Езды до выхода на базу — пара минут. Дорога известная, очень плавно поворачивающая вправо. Здесь чисто, а вон там громоздится железобетонный куб, из которого торчит множество труб и толстенных многожильных кабелей…
По неширокому вспомогательному тоннелю Шахерезада выскочила на поверхность неподалёку от базы. Оставив байк в примыкающем к тоннелю канале, принялась наблюдать за базой. Убедившись, что людей вокруг нет, быстрым шагом направилась ко входу.
Где-то неподалёку ухнул взрыв. Ворота огромного ангара оказались открытыми. Человекоподобный монстр отсутствовал. Шахерезада вошла в ангар. Воздух внутри по утреннему прохладен, насыщен запахами масла, краски и ещё чего-то технического. В громадном помещении звуки шагов резонировали, раздавались пугающе громко.
Техника, техника, техника… Огромное количество разной техники… Вон даже два квадроцикла и несколько крутых по виду байков.
— Кхм… — услышала у себя за спиной Шахерезада явно насмешливое покашливание и испуганно обернулась. В позе победителя, сложив руки на груди, покачиваясь с пятки на носок на широко расставленных ногах, скептически улыбаясь, перед ней стоял боец.
— Что, красавица, пришла проверить, крепко ли я связан? — ухмыльнулся он, ощупывая взглядом тело девушки.
— Нет… Помочь хотела, если плохо себя чувствуешь, — невпопад ответила Шахерезада.
— Чувствую я себя не очень, — продолжая ухмыляться, кивнул боец. — Судя по взрывам, вместо меня уже кто-то воюет. Значит, гонорара мне не видать. Остаётся утешительный приз в виде красавицы.
Боец шагнул в сторону Шахерезады и протянул к ней руку.
Шахерезада отпрыгнула и стала в оборонительную позу.
Продолжая ухмыляться, боец отрицательно качнул головой:
— Я наёмник. Шансов у тебя — ноль. Так что, пойдём, доставим друг другу удовольствие и я, может быть, отпущу тебя.
Шахерезада поняла, что боец говорит правду. Не теряя из поля зрения противника, искала, чем может вооружиться, чтобы уравнять шансы в бою с мужчиной. Ни металлических прутов, ни чего-то подобного поблизости не было.
Отскочив в сторону, Шахерезада бросилась к стоянке байков. Подумала: «Если не заведётся в полоборота, мне конец!».
Прыгнула в седло ближнего…
Горючее… Зажигание… Газ…
Чирикнув, байк взревел.
Переключив скорость, Шахерезада крутанулась на месте, запалив резину на заднем колесе, и бросила байк к воротам.
«Спасена!» — восхитилась своим действиям.
И услышала за спиной рёв другого байка.
Естественно, боец кинулся за ней в погоню.
Гонять по степи бессмысленно, замелькали мысли. Рано или поздно она ошибётся… Или горючее кончится. Спасение в тоннеле коллайдера.
Она  сделала крутой вираж, через несколько секунд провалилась в подъездной канал и скрылась в полумраке тоннеля.
Боец мчался следом. Судя по нарастающему рёву, догонял её. Ещё секунда-другая — и настигнет. Пойдёт на таран? Или «бортанёт»?
Профиль тоннеля здесь из «полубублика» с плоским дном превращался в «бублик», а впереди должен быть бетонный куб, закрывающий половину тоннеля.
Чувствуя вплотную приблизившегося к ней бойца, Шахерезада заложила фантастический вираж, который делают только в цирке — спиралью бросила байк на «стену» тоннеля, объезжая загородивший половину дороги бетонный куб. И услышала за спиной грохот. Боец, не успев среагировать на возникшее препятствие, врезался в бетонную стену.
Шахерезада сбросила газ, остановилась. Развернувшись в обратную сторону, неторопливо поехала осмотреть место катастрофы. Понятно, что после лобового столкновения с бетонной стеной в живых не остаются, но нужно убедиться, чтобы потом не возникло неожиданностей, от каких люди погибают.
Горел вылившийся из разбитого бака бензин. Окровавленное тело в неестественной позе лежало у окровавленной бетонной стены.
— Ну, парень, это не я тебя, это ты сам. Женщину тебе захотелось…
Шахерезада вытащила рацию.
— Чингиз, ты где? Как дела у Ивана?
— Привет, Царица. С Иваном всё в порядке. Транспорт у тебя есть?
— Да, я на байке.
— Подъезжай туда, где стоял Ваня-первый. Увидишь там одного стоящего, с развороченной грудиной, а второго — лежащего. Там посовещаемся.

***
— Судя по тишине, — рассуждал Чингиз, — все желающие поохотиться на тебя нейтрализованы.
Группа расположилась в тени у бока лежащего на спине Вани-первого.
Чингиз по степной привычке, не слезал с седла квадроцикла, лишь повернулся боком, лицом к приятелям, заложив одну ногу под себя. Шахерезада и Иван полулежали на пожухлой от жары траве.
Жаркое солнце выгоняло из богородской травы густые запахи. Кузнечики стрекотали, радовались отсутствию вот уже много недель дождя.
— Что противник предпримет, мы не знаем, — продолжил Чингиз, подумав некоторое время. — Но ситуация для них неожиданная — они в проигрыше. По крайней мере, за то время, пока я наблюдаю здесь бои, они не проигрывали ни разу. Поэтому, я думаю, они устроят крупное совещание, затем капитально подготовятся. Только глупый кинется сломя голову в новую драку, схлопотав по морде.
— Ноги надо делать отсюда, — пожёвывая травинку, пробормотал Иван. — Момент подходящий. А если дадим им подготовиться — кранты нам.
Чингиз оценивающе посмотрел на Ивана, усмехнулся.
— Твоё мнение относительно тактики борьбы за последние сутки кардинально изменилось?
— Сам только что сказал, что только глупый… — Иван волнообразно покачал кистью вместо продолжения фразы.
Шахерезада вопросительно посмотрела на Чингиза.
— У нас есть основания считать, что отец Шахерезады где-то здесь, — Чингиз всмотрелся в линию горизонта, словно пытаясь увидеть ответ на своё предположение. — Наши враги как раз и уверены, что мы втихаря попытаемся разбежаться в разные стороны. И вряд ли ожидают от нас активности. А мы возьмём и нагрянем к ним.
Шахерезада радостно встрепенулась.
— Безрассудство, — засомневался Иван. — Поступок вопреки здравому смыслу.
— Я тебе уже говорил, что ты спортсмен, а не боец. С помощью здравого смысла можно победить в спортивных состязаниях, добиться успеха в малом. Путь к великим победам в безрассудности. Враг не сможет предугадать безумные поступки.
— Ну, тогда вооружаемся до зубов, грузимся в быстроходную арбу, и едем громить их командный пункт, — вяло предложил Иван.
— На арбе пусть кочевники ездят. А у нас есть современная техника, — Чингиз снисходительно улыбнулся и кивнул в сторону ангара. — И громить их командный пункт — это супербезрассудно. Есть предложение навестить аэродром. Обслуживающего персонала там мало, наёмников, похоже, нету. Поговорим с персоналом, а потом уже решим по обстановке, как действовать. Садись, Иван.
Чингиз похлопал по заднему сиденью квадроцикла.
— Поедем на разных машинах, чтобы создать видимость многочисленности, — распорядился Чингиз. Подумав, он направился к мощному и хорошо вооружённому танку.
Импульсивная Шахерезада выбрала скоростную танкетку. Иван не смог побороть инженерной сути и направился к многофункциональному трансформеру, на корме которого к тому же в транспортном положении корявой, но компактной грудой металла был закреплён биомеханический усилитель.
Иван тут же представил себя внутри титанового скелета трёхметровой высоты, железными кулаками пробивающего кирпичные стены.
Дополнили баки машин горючим, по запасной бочке прикрепили на корму каждой машины.
Проверили радиосвязь, видео- и локационную аппаратуру. На удивление — всё работало.
— Едем на максимальных скоростях, — распорядился Чингиз. — Я первым, Шахерезада в ста метрах за мной, Иван в арьергарде. В случае нападения на нас Шахерезада маневрирует вправо или влево, Иван даёт задний ход. Вперёд!
Выскочив из широких ворот ангара боевое механизированное отделение вырулило на шоссе и полным ходом помчалось на восток, в сторону аэродрома.
Компьютер Ивана показывал, что в пределах досягаемости каких-либо передвижений крупной и не очень крупной техники не происходило.
Скоро запищал брелок, подарок Тренера. Значит, они покинули разрешённую для свободного передвижения зону.
Писк раздражал. Иван вытащил брелок. Крутанув его за цепочку, как пращу, стукнул о металлический выступ. Писк прекратился. Бросив брелок под ноги, Иван ещё раз взглянул на экран. Никакого движения. Странно. Неужели «охотники» потеряли к ним интерес?
Через какое-то время Иван увидел самолёт на взлётной полосе. У административного здания, как и в день приезда Ивана, стояли два чёрных лимузина.
— Шахерезада блокирует самолёт, мы с Иваном проверяем здание, — по рации распорядился Чингиз.
Танкетка Шахерезады, очертив полукруг, остановилась между передними и задними колёсами самолёта, уперев ствол пушки в его брюхо.
Чингиз и Иван подъехали к административному зданию, готовые «брать его штурмом», если возникнут какие препятствия.
Брать штурмом ничего не пришлось. Дверь здания открылась и из неё вышел… офицер в чёрной форме со множеством нашивок на рукавах и прочих местах, со значками и знаками отличия на груди, в до блеска начищенных сапогах, без головного убора. Блондин с аккуратной по-военному стрижкой. Став на крыльце в позе уверенного в себе человека, он требовательным жестом пригласил невидимых ему водителей техники подойти к нему.
— Кино, что-ли, снимают про фашистов? — спросил Иван по рации у Чингиза.
— Да, прямо эсэсовец какой-то, — согласился Чингиз. Даже две молнии на петлице. Только поведение у него явно не киношное. Ну что, давай послушаем, что нам киношный фашист скажет.
Заглушив моторы, Чингиз и Иван по пояс высунулись из люков, молча уставились на блондина в чёрном. 
— Guten tag, meine Herren, — произнёс блондин. — Sie sind unserе erobernden Soldaten, wenn ich mich nicht irre?
Чингиз и Иван недоумённо переглянулись.
Блондин махнул рукой, показывая, что попал впросак, и продолжил почти на русском:
— Гутен таг, господа. Я так понималь, ви есть наши победители?
— Ну, кого-то мы победили, — негромко согласился Чингиз. — Только предполагаем, что на этом война не кончилась.
— О, найн, найн! — замахал руками блондин, всем видом показывая, что Чингиз ошибается. — Это не есть война! Это есть соревнований унд проверка техникь.
— Соревнование с кем? — полюбопытствовал Иван. — С Германией, судя по военной форме. Армия Германии? Только форма у вас какая-то… киношная. Как у эсэсовца.
— Nein, wir sind nicht die bewaffneten Kr;fte von Deutschland… — блондин задумался. — Я есть штурмбанфюрер Хирт, Ahnenerbe drittes Reich.
— Чего? — Иван недоумённо посмотрел на Чингиза.
— Я, говорит, не из вооружённых сил Германии. Он штурмбанфюрер наследия предков Третьего Рейха.
— Большой начальник, что-ли?
— Средний. Примерно, как майор.
— Ты, похоже, немецкий знаешь?
— У нас в Казахстане раньше много сосланных немцев было. Я, когда маленький был, разговаривал с ихними стариками.
— Komm zu mir… Идите сюда, — приятельским тоном пригласил Хирт. — Я есть один на белый свет.
Он открыто улыбнулся и обвёл жестом окружающее.
— Я не есть вам враг. Ваш фройнд, друг, — Хирт кивнул в сторону самолёта, под брюхом которого стояла танкетка Шахерезады, — тоже идёт сюда. Нам надо делать совещаний.
— Сходи, посмотри, — Чингиз кивнул в сторону здания.
— Посмотри, можно, — согласился Хирт.
Он шагнул в сторону, сел в тень козырька над входом, вытащил из глубокого кармана галифе портсигар из белого металла, раскрыл его, протянул в сторону Чингиза.
— Идём перекур делать!
— Не курю… Здоровье берегу, — буркнул Чингиз.
— Это есть хорошо.
«Из каких запасников истории тебя выкопали? — подумал он. — Эсэсовская форма, хромовые сапоги, музейный портсигар…»
Вернулся Иван, жестом показал, что здание пусто.
Хирт развёл руками. Мол, я же говорил!
Закурил, беззаботно и терпеливо стал ждать.
Чингиз радировал, чтобы Шахерезада подъехала к ним.
Подъехала танкетка, Шахерезада легко спрыгнула на землю.
— О! — Хирт явно был обескуражен появлением красавицы. Он вскочил, спрятал сигарету в кулак, зачем-то разогнал от себя дым, щёлкнул каблуками, по-военному кивнул головой: —  Guten tag, Frеulein… Здравствуйте! Я не есть враг, я не есть противник.
— А кто же наш противник? — возмутилась Шахерезада. — Те, которые в нас стреляли? Да только погибли они, а не мы…
— Никто не погиб, — улыбнулся Хирт. — Воевали машины, роботы. Стратегия — компьютер.
— А я чуть не погиб! — рассердился Иван. — Нас ваши компьютеры не очень-то щадят!
— Компьютеры не наши, — посерьёзнел Хирт. — Мы разрабатываем программы, но правят их те, кто над нами.
— У вас должен быть программист… Давлет Алимханович… — воспользовавшись моментом, решила прозондировать почву Шахерезада.
— Давлет? — расплылся в улыбке Хирт. — Есть Давлет. Друг. Хороший программист. Зачем он тебе?
— Это мой отец, — едва сдерживая волнение, с вызовом ответила Шахерезада. — Я хочу с ним поговорить.
Хирт задумался.
— Это есть хороший мысль. Я говорю — вы не верите. Я чужой. Отец говорит — дочь верит. Потому что отец говорит правда. Я звоню — Давлет приезжает. Полчаса!
Хирт вытащил из нагрудного кармана телефон и вопросительно посмотрел на Чингиза, которого он определил, как главного среди гостей.
— Ага… Звонишь, и сюда приезжает отряд эсэсовцев со шмайсерами и фаустпатронами, — пробурчал Чингиз.
Хирт улыбнулся, словно услышал неразумное из уст ребёнка.
— Фаустпатроны — история. Это, — он кивнул на технику, стоящую перед домиком, — сильно лучше. Давлет приедет один, на лёгкой машине. На легковой машине.
— Чингиз… — умоляюще прошептала Шахерезада.
У неё от волнения сбилось дыхание. Так долго искали и… так просто она увидится с отцом. Он приедет сам, без охраны… Если немец не обманет…
Она вопросительно и одновременно умоляюще посмотрела на Чингиза.
— Хорошо, — кивнул немцу Чингиз.
Хирт с улыбкой набрал номер, приложил трубку к уху.
— Давлет… Dieses dringend… Срочно… Gesetzt weg von allen Angelegenheiten… Всё отложи, всё…  Setzt sich in die Maschine und fahre zum Flugplatz hin. Садись в машину… Дело безотлагательное, но приятное… На месте объясню.
Удовлетворённо кивнув головой, Хирт отключил телефон, спрятал его в карман кителя.
— Пятнадцать-двадцать минут, и Давлет будет здесь. Пойдёмте в офис, там кондиционер.
— Ничего, мы и здесь подождём, — скептически пробормотал Чингиз и кивнул на танк. — К жаре мы привычные, а рядом с железным конём как-то надёжнее.
— Да, жарко у вас… — согласился Хирт. — У вас жарко, у нас холодно…
— У вас — это где? — полюбопытствовал Чингиз.
— У нас? — Хирт раздумывал, говорить или нет. — Давайте Давлета подождём, пусть он всё расскажет. Мне вы можете не поверить.
— Там — «не поверить», здесь — «не поверить»… Сплошные секреты. Если ты нам не враг, как утверждаешь, чего секретничать? А эта форма на тебе, фашистская… Откуда?
— Форма не есть фашистская, — терпеливо возразил Хирт. — Фашизм погиб десятилетия назад. Больше половина сто лет назад. Моя форма есть историческое наследие. Вон Давлет едет, — Хирт указал вдаль, где на самом деле показался неясный силуэт легковой машины.
Шахерезада взволнованно вскочила с места, боясь поверить, что через минуту встретится с отцом.
— Иван, сядь-ка в танк на всякий случай. Если что не по плану, встречай гостей «пряниками с начинкой» и крупнокалиберным «горохом», — распорядился Чинггиз.
— Давлет в машине один, я гарантирую, — с прежним спокойствием проговорил Хирт и удивился: — Быстро он приехал! По степи гнал, как по автобану!
Через несколько секунд машина выскочила на взлётную полосу и остановилась метрах в ста от военной техники. Дверца распахнулась, из кабины выпрыгнул темнолицый казах:
— Хирт! Что случилось? Что за танки? — обеспокоенно закричал он.
— Папа! Папа! — восторженно завизжала Шахерезада и бросилась к отцу.
— Шахерезада? — удивился Давлет.
Через секунду отец и дочь сжали друг друга в объятиях.
Хирт сидел на крыльце, спокойно улыбался.
— Я же говорил, — обратился он к Чингизу. — Мы не есть враги. Пошли в дом, там прохладно. Надо много поговорить.
— Иван, пойдём, — согласился Чингиз. — Надо выяснить обстановку.
Скоро Хирт, Давлет и «боевой летучий отряд» сидели в прохладном помещении, через широкое окно которого виднелось взлётное поле.
— Спасать меня ни от кого не надо, — отверг предложение дочери уехать Давлет. — Да, привезли меня не по моей воле. Но обстоятельства изменились… Мне нужно  быть здесь.
Давлет и Хирт молча посмотрели друг на друга.
— Может быть… — Шахерезада запнулась и коротко взглянула на Хирта, — он шантажирует тебя?
— Нет, — как ребёнка, успокоил Давлет дочь. — Герман друг. Можете доверять ему, как мне.
— Непонятная ситуация. Вас привезли не по своей воле, его привезли не по своей воле… — задумчиво проговорил Чингиз и кивнул в сторону Ивана. — Других привозили не по своей воле. Ивану повезло, он выжил. Другие погибали. Вы, как я понимаю, работаете на стороне наших противников. На стороне тех, кто похищает и убивает…
Чингиз умолк, в недоумении пожал плечами и развёл руками.
Чингиз и Хирт переглянулись, будто спрашивая друг друга о чём-то.
— Ситуация очень сложная, — тяжело подбирая слова, словно объясняя школьникам сложную теорему, продолжил Давлет. — Здесь работает очень могущественная… организация…
Давлет вопросительно взглянул на Хирта. Тот согласно кивнул.
— С которой вы сотрудничаете, — усмехнулся Чингиз.
— Нет. Мы вынуждены работать у них, но мы не сотрудничаем с ними.
— Как вы можете работать у них, если они похищают и убивают людей?! — возмутился Иван. — Любой нормальный человек должен поставить в известность соответствующие органы… Вы же свободно передвигаетесь по территории!
Давлет снисходительно улыбнулся.
— Ты ведь перед боем обследовал несколько подбитых роботов? — спросил он у Ивана. — Там были трупы убитых водителей? Запах тлена? Вообще, хоть какие-то намёки на убитых людей были?
— Нет, — подтвердил Иван.
— Ну вот представь: приехали на полигон следователи или кто там… Тщательно всё осмотрели. И кроме техники ничего не нашли. А по официальным документам здесь тестируется техника в автоматическом режиме. Бои идут между автономно действующими роботами! Без участия людей!
— Но похищенные люди же пропадают! — пытался отстоять свою линию Иван.
— Кто пропадает? Ты пропал? Возможно и пропал. Но не здесь — сюда ты прилетел без оформления каких-либо документов. Если ты и пропал, то там, откуда тебя забрали. Так же пропали и твои коллеги. А насчёт нашей свободы передвижения… Свободно мы передвигаемся по ограниченной территории. И покинуть её пределы не имеем физической возможности. Бо пропадём, — невесело пошутил Давлет.
— Ну хорошо… — Чингиз жестом отстранил от разговора Ивана. — Объясните тогда, что это за могущественная организация и каковы цели её деятельности.
Давлет и Хирт снова переглянулись. Хирт неопределённо качнул головой.
— Вы даже не представляете, насколько могущественна эта организация, — Давлет успокаивающе кивнул Хирту.
— Ну… Какой она страны, к какой политической линии склоняется?
— Я бы сказал так… Она наднациональна. Ей одинаково наплевать на Штаты, на Россию, и на Китай… Потому что она сильнее любой из этих стран. А может быть и сильнее всех, вместе взятых.
— Фантастика какая-то, — недоверчиво буркнул Чингиз.
— Именно! — оживлённо взметнулся Хирт, но Давлет  жестом остановил товарища.
— Такая могущественная организация, а занимается каким-то мелким делом: тестирует роботы, — недоверчиво проговорил Иван.
— Это один из их полигонов, — пояснил Давлет.
— А другие?
— Именно это мы и пытаемся узнать. И потому как наша деятельность здесь не приносит кому-либо вреда, мы с Германом сотрудничаем с ними, чтобы узнать что-то об этой организации. Судя по их деятельности, это агрессивная организация. Реально опасная не только для России, но и для всей Европы.
— А нас не могут подслушать и прочее? — Иван пробежал взглядом по стенам и даже по потолку.
— Это им не надо, — усмехнувшись, успокоил Ивана Давлет. — У них другая тактика. Они как бы очертили круг территории, за пределы которого мы не сможем уйти. А наши разговоры и заговоры им до лампочки.
— А мы сможем уйти? — наконец, произнесла слово Шахерезада.
Давлет и Хирт задумчиво переглянулись.
— Скорее всего, нет, — невесело сообщил Давлет.
— И что же нам светит? — с горечью в голосе спросила Шахерезада. — Поступить на работу к вашим… — она запнулась, не зная, как охарактеризовать тех, на кого работали её отец и непонятный немец.
— Они не принимают резюме и заявлений. Если им нужен специалист, они привозят его. Как меня, как Ивана.
— Сомневаюсь, что они позволят нам просто так мотаться по территории. Мы им изрядно насолили, — мрачно проговорил Иван.
— Насчёт «насолили» ты ошибаешься, — пояснил Давлет. — Вы своими действиями предоставили им ценную информацию в плане алгоритмов поведения. А вот что будет дальше…
— Папа, ты так спокойно говоришь, как будто тебе безразлично, что будет дальше с твоей дочерью! — возмутилась Шахерезада.
— Мне очень не безразлично, что будет с тобой и твоими друзьями, — протестующее поднял руку Давлет. — Герману, кстати, тоже.
Хирт с извиняющейся улыбкой согласно затряс головой.
— Но мы с ним не ломаем руки и не вопим от эмоций, а думаем, что можно предпринять в той безнадёжной ситуации, в которую попали вы.
— А вы? — спросил Чингиз.
— Мы? Ну… В пределах того круга, который нам очерчен, мы в безопасности.
— Но мы-то в тот круг ещё не попали! — воскликнул Иван.
— Хотелось бы надеяться, что не попали, — раздумывая о чем-то, пробормотал Давлет. — Дело в том, что ближе к вечеру я должен отправить наверх анализ ваших действий за день… И тогда будет запущен алгоритм действий по вашей нейтрализации. Выполнение которого от меня не зависит.
— А если ты придержишь отчёт или что-то в нём интерпретируешь в нашу пользу? — спросил Чингиз.
— Ну ты же понимаешь, что все системы для надёжности дублируются, — усмехнулся Давлет. — И если я, как некая система, дам сбой, или покажу свою ненадёжность, меня попросту заменят. Не буду говорить, каким образом, но ни себе, ни вам такой «замены» я не пожелал бы.
— И что же делать? — расстроено спросила Шахерезада.
— Срочный марш-бросок на север, — решительно предложил Хирт. — У вас есть время до шести вечера. Это… — он взглянул на часы, — пять с небольшим часов. Если ехать по пересечённой местности непрерывно со средней скоростью шестьдесят километров в час, вы успеете преодолеть триста километров и у вас будет возможность скрыться в лесном массиве, который  начинается восточнее километрах в трёхстах отсюда. Но чтобы ехать со средней скоростью в шестьдесят, вам нужно по ровной поверхности выжимать все сто. А мы с Давлетом постараемся сконцентрировать внимание персонала на полигоне, где вы наделали столько шума и дыма.
— Да, это единственная для вас возможность спастись, — мрачно согласился Давлет.
— А если она не удастся? — тревожно спросила Шахерезада.
Давлет подошёл к сидящей Шахерезаде, опустился перед ней на колени, обнял дочь.
— Не теряйте времени, — проговорил он, не ответив на вопрос дочери. — Танк оставьте здесь, езжайте на лёгкой технике — она быстроходнее. Когда выберетесь отсюда, попробуйте убедить соответствующие органы, что здесь находится одна из баз межнациональной военной организации, опасной для… страны. В опасность для мира они вряд ли поверят. Всё… Встали…
Все послушно направились к выходу.
— Последний вопрос, — попросил Иван. — Что за странная форма у Хирта?
Хирт улыбнулся.
— Ты слышаль об организации «Аненэрбе» Третьего Рейха?
— Немного. Изучали что-то во времена Гитлера…
— Аненэрбе — наследие предков. Когда кончилась Вторая мировая война, лучшие умы Третьего Рейха организовали базу в Антарктиде. База двести одиннадцать. О её существовании знали только руководители Штатов, России и нескольких других стран. Мы были сильны, поэтому нас терпели…
— А как ты оказался здесь?
— Это длинная история. Даст бог, встретимся, тогда расскажу подробно.
— Так это Аненэрбе грозит миру? — удивился Иван.
— Аненэрбе сильна, но она ничто по сравнению с теми, на которых мы с Давлетом вынуждены работать.
— С Аненэрбе считались Штаты и Россия, а ты говоришь, что она ничто по сравнению с… этими?! — поразился Иван.
— Это так, — грустно улыбнулся Хирт.
— Объясни!
— Нет, — мягко, как ребёнку, отказал Хирт. — Ты всё равно не поверишь, а если расскажешь там, — Хирт неопределённо махнул рукой, — тебя сочтут за сумасшедшего.

6. Бегство
Чингиз с Шахерезадой в танкетке и Иван в трансформере мчались по степи на восток. Мчались не по дорогам, а по азимуту. То есть, из точки А в точку Б, не поворачивая в стороны. Можно было не рулить. Работали только педали газа и тормоза, когда машины притормаживали перед глубокими балками-суходолами или небольшими оврагами. Балки пересекали на пониженных скоростях, а овражки приходилось объезжать. В степи любой овраг рано или поздно заканчивается.
К вечеру на самом деле северный горизонт подчеркнулся тёмно-зелёной полоской. Промчавшись по перелескам, машины углубились в лиственный лес. Чингиз, опасаясь радиопрослушивания, скомандовал остановку для обсуждения дальнейшего плана побега.
— Надо дорогу найти, без дороги в лесу на машинах не пробраться, — высказала своё женское мнение Шахерезада.
— Если за нами организуют погоню… А погоню они организуют, судя по рассказам твоего отца, — возразил Чингиз. — Преследователи в первую очередь проверят дороги. Нам надо углубиться в лес. Причём, изменить направление движения. В произвольную сторону, чтобы нас не вычислили логически.
— А как они будут выслеживать нас? — спросила Шахерезада. — На самолётах?
Чингиз улыбнулся.
— Нет, конечно. Сомневаюсь, что у них есть истребители или что-то в этом роде. Для такой авиации нужны специальные аэродромы, обслуживание. Опять же, военно-воздушные силы государств воспротивятся. Скорее всего используют радары. Возможно — беспилотники. Поэтому нам нужно укрываться в складках местности. А если сможем оторваться от погони, спрятать технику, чтобы нас не вычислили по ней, и уходить пешком.
Долго гнали на северо-восток, стараясь ехать лощинами — в них и деревьев меньше, и укрытие от радаров надёжное.
Когда начало темнеть, ехали, не включая фар, пока видимость позволяла.
Темнота накрыла внезапно, поэтому остановились, не выбирая места. Между корней огромной поваленной сосны развели небольшой дымный костерок, чтобы со стороны не был виден, и чтобы отогнать  не особо досаждавших в сосновом бору комаров и мошек. Признаков погони или слежки не было, и беглецы успокоились.
Поужинали сухпайками, обнаруженными в машинах.
Чингиз взял пластмассовую бутыль и пошёл искать ручей — питьевая вода в машинах заканчивалась.
Тихо потрескивал и дымил костерок. Стрекотали и попискивали насекомые. Где-то неумелым хором самодовольно горланили лягушки. Ночные птицы сольными номерами вплетали голоса в лесной концерт.
Иван и Шахерезада сидели у костра, насторожённо молчали.
Шахерезада зябко поёжилась от потока холодного воздуха, проползшего по укрывшей их лощине.
— Хоть бы погрел замерзающую девушку, — укорила она Ивана, не поворачивая к нему головы.
Иван удивлённо и недоверчиво посмотрел на Шахерезаду, подбросил в костёр веток. Сырые ветки дымились, но не разгорались.
— Эх, мужчина, — вздохнула Шахерезада. — Разве так согревают девушек? Неужели старинных фильмов не видел? Там ухажёры в холодный вечер накинут на плечи девушки пиджачок, обнимут за бочок…
Она озорно покосилась на Ивана.
Иван встрепенулся, торопливо сдёрнул с себя куртку, накинул на спину девушки. Не убирая рук с её плеч, осторожно сел рядом.
— Ну! — едва сдерживая смех, потребовала Шахерезада. — А за бочок?
Нервно сглотнув и почти перестав дышать, Иван приобнял девушку за талию поверх куртки.
— Какой-то ты перепуганный! — шутливо укорила Ивана Шахерезада, выдернула куртку из-под его ладони и локтем прижала мужскую руку к своему боку. — Как будто за девушками никогда не ухаживал.
— Ухаживал, — оправдался Иван и прокашлялся, поправляя осипший вдруг голос. — Но не часто.
— Это хорошо, что не часто, — Шахерезада положила голову на мужское плечо и довольно вздохнула. — Тепло-то как сразу стало! Я тоже… За мной тоже мало ухаживали, — призналась она.
Все ощущения Ивана сконцентрировались на его ладони, сквозь тонкую ткань чувствовавшую девичье тело. Он попробовал шевельнуть пальцами, чтобы погладить девушку, но локоть жёстко прижал ладонь, лишив её возможности двигаться.
— Чш-ш-ш… — как мать, успокаивающая ребёнка перед сном, прошипела она. — Эта лесная тишина… Невинное тепло… Мы не настолько близки, чтобы ласкать тела друг друга… Пусть ласкаются наши души… Им это позволительно.
Иван тихонько уткнул нос в волосы лежащей у него на плече головы девушки, расслабил объятие. Шахерезада тоже расслабилась.
Иван медленно и глубоко вздохнул, ощущая запах степи с лёгким техническим привкусом, пропитавшие девичьи волосы.
— Видишь, как хорошо, когда люди доверяют друг другу, — прошептала Шахерезада и устроила ладонь Ивана у себя на талии удобнее. 
Из сумерек внезапно вынырнул Чингиз. Глянул на тесно прильнувших друг к другу молодых, улыбнулся:
— Греетесь? Ручей нашёл.
Чингиз показал бутыль.
— Вода чистая, холодная. Хотите?
— И без холодной воды прохладно, — отказалась Шахерезада. — Чайку бы горячего!
— Ну, чайку не обещаю, а кипяточек организую. Может и травку найду, заварить.
Чингиз принёс из танкетки металлический контейнер, тщательно вытер его изнутри ветошкой, затём долго тёр пучками травы. Налил воды и поставил на костёр.
— Машинным маслом отдавать будет, но это, как говорится, мелочи. И вообще, казахи пьют чай, приправленный жиром.
— А продвинутые казахи пьют чай, приправленный машинным маслом, — пошутила Шахерезада. — Сама продвинутая полуказашка.
Подсвечивая фанариком, Чингиз ушёл искать травы для заварки.
— Думаю, твой отец переоценил могущество наших соперников, — проговорил Иван, обняв Шахерезаду двумя руками и удобнее прижимая её к себе. — Чтобы найти нас в таком лесу, нужна военная экспедиция.
Шахерезада тоже обняла руками талию Ивана, доверчиво прильнула к нему.
Иван почувствовал телом упругость девичьей груди и бедра, притиснутых к нему. Ему стало горячо, дыхание затруднилось.
— Горячий, как печка, — мурлыкнула Шахерезада и устроила голову на груди Ивана поудобнее. — Хотелось бы, чтобы папа ошибся. Но он редко ошибается.
Пришёл Чингиз.
— Вроде, нашёл что-то. Душица и зверобой. Но если это не душица, а полынь — не обессудьте, темно уже, — пошутил он, бросая траву в кипяток.
Выпили ароматного травяного настоя без сахара.
— Ну а теперь отбой, — скомандовал Чингиз. — Что ждёт нас завтра, трудно сказать. Но день будет напряжённым, это однозначно. Вы идёте спать, я пару часов подежурю — первая смена самая обидная. Все отдыхают, а ты вынужден маяться. Второй дежурит Шахерезада. Потом Иван. Ему достанется самая тяжёлая смена — под утро. На войне часовых всегда снимают под утро.
— Спасибо, ободрил, — усмехнулся Иван.
— Но к тому времени ты отдохнёшь, и будешь бдеть качественно. Всем спать!
Иван помог Шахерезаде встать. Шахерезада пошла в танкетку, Иван в свою машину.

***
Иван проснулся от того, что земля вздрогнула, как от взрыва. Что-то тяжёлое время от времени било по броне машины, за бортом слышался мощный непонятный шум. Нет, не взрывы. Окончательно очнувшись ото сна, Иван понял, что на улице, если так можно сказать про территорию вокруг бронемашин, неистовствует ураган.
Хорошо, что они под бронёй, подумал он. Не унесёт ветром и не задавит упавшим деревом.
Ещё раз раздался треск ломаемых сучьев, похожий на сухой треск ударившей рядом молнии, грохот. Земля время от времени вздрагивала.
Вдруг всё стихло.
Подождав немного, Иван вызвал по рации Чингиза:
— Чингиз, ураган, что-ли?
— Странный какой-то ураган, — озабоченно ответил Чингиз. — Я минут десять назад выходил… по делам. Небо было чистое, погода хорошая. Вдруг налетело… Мы с Шахерезадой едва успели спрятаться в танкетку. И вот уже всё кончилось. Я такого в здешних местах ни разу не видел.
— Пошли, посмотрим? — предложил Иван.
— Пошли, — согласился Чингиз.
Беглецы вылезли из машин.
Уже светало. Утренние сумерки позволяли осмотреть территорию. Огромные сосны вырваны с корнями, сломаны, в беспорядке валялись, будто великан собирал хворост для своего чудовищного костра и разбросал его. Зона разрушений ограничивалась полосой метров в двести, протянувшейся с юга на север.
— Будто торнадо пронёсся, — удивился Иван.
— Да, похоже на смерч, — согласился Чингиз и задумчиво почесал затылок. — Но таких смерчей здесь не бывает.
— Сейчас чего только ни бывает, — беспечно отмахнулся Иван. — Природа сошла с ума.
— Природа, конечно, сошла… Не выбраться нам с машинами отсюда, — вздохнул Чингиз, оглядев завалы.
— Слушай, — загорелся Иван. — Я в биомеханическом усилителе попробую раскидать деревья!
— Попробуй, — недоверчиво пожал плечами Чингиз.
Поколдовав над пультом, Иван привёл БМУ в рабочее положение, занял внутри него место водителя.  Человекоподобный металлический монстр довольно легко шагнул к поваленному стволу. Руки-манипуляторы ухватили комель… Но «ноги» железной махины на полметра провалились в мягкую лесную почву.
С тяжестью стволов робот справлялся, но постоянно проваливался в почву на полметра, а то и на добрый метр.
За особотолстые деревья Иван не брался, предпочитал расчистить обходную дорогу.
Прошло довольно много времени, когда Иван, наконец, расчистил дорогу сквозь бурелом.
Вовсю щебетали птицы, солнце поднялось довольно высоко.
— Попьём чайку, закусим, и продолжим движение, — скомандовал Чингиз.
— Жуткий ураганище! — в который раз удивилась Шахерезада. — Бывает же такое!
— В том то и дело, что не бывает, — задумчиво проговорил Чингиз. — И мысли мои настойчиво соскальзывают в сторону предупреждений твоего отца и немца о всемогуществе хозяев, на которых они работают.
— Ну, не до такой же степени они всемогущи, чтобы вызвать торнадо, — возразил Иван.
— Предположение, конечно, фантастическое, граничащее с глупостью… — согласился Чингиз. — Дай бог, чтобы оно на самом деле оказалось глупостью.
Беглецы сели в машины и, объезжая ямины, оставленные ногами биомеханического усилителя, и громады неубранных Иваном стволов, выбрались в чистый лес.
Двигались параллельно полосе разрушений, которая, впрочем, через несколько километров незаметно исчезла.
Запутывая следы, Чингиз поменял азимут движения, машины снова помчались на восток.
Ближе к обеду выехали на широкую просеку и Чингиз объявил привал.
Судя по спидометрам, проехали километров сто. А с учётом зигзагов и поворотов бездорожья — и того меньше.
— Горючки мало, — вздохнул Иван, ковыряясь ножом в банке консервов.
—  Кончится — пойдём пешком, — озвучил Чингиз понятную для всех истину.
— Дымом пахнет, — озабоченно проговорила Шахерезада, оглядываясь во все стороны.
— Нашим костром и пахнет, — пожал плечами Иван.
— Нет, наш костёр пахнет сухими дровами. А тот дым со стороны, пахнет горелым гнильём.
Чингиз встал, принюхался к воздуху вместе с Шахерезадой.
— Да, — согласился. — Гарью пахнет.
— Может, давно пожар был? — предположил Иван.
— Хотелось бы верить, — пробормотал в задумчивости Чингиз. — Но лучше переоценить опасность ситуации, чтобы потом не было мучительно больно от бесцельно полученных ожогов и от того, что ты недооценил ситуацию. (прим.: интерпретация известной фразы Н.Островского: «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»)
— Что-то слишком много природных катаклизмов на нашу голову, — засомневался Иван. — Торнадо, пожар…
— Такое бывает, — «успокоил» Ивана Чингиз. — Редко, но бывает. И — довольно часто!
Иван хмыкнул.
— Ладно, поехали, — скомандовал Чингез. — Вон, на просеке грунтовка. Она должна вывести на хорошую дорогу.
Грунтовка на самом деле вывела беглецов на асфальтовую дорогу, рассекавшую лес на две части.
Оставив технику за кустами, беглецы вышли на пустынную дорогу.
Гарью здесь пахло сильнее. Далеко на востоке, у самого горизонта, над дорогой поднималось тёмное облачко, вовсе не похожее на дождевое.
— Пожар, — констатировал факт Чингиз.
— Я же говорила! — без особой радости похвасталась Шахерезада. — У женщин обоняние лучше, чем у мужчин.
— Да никто и не возражает, — согласился Чингиз. — Только женщина может отличить «Шанель» номер пять от шестого номера… Вопрос в том, что нам делать дальше. Ехать на восток, в сторону границы и пожара…
— Эти духи сто лет уж не выпускают! — засмеялась Шахерезада. — Это же история!
— Горючки мало, — в очередной раз предупредил Иван.
— …Но мы не знаем, какой интенсивности пожар. Можем заехать в пекло, из которого не выберешься, — закончил мысль Чингиз, проигнорировав фразы Шахерезады и Ивана. 
— Но если мы не выберемся в Россию… Я всё-таки опасаюсь, что слова моего отца об опасности наших врагов — не пустые фразы, — перешла на серьёзный тон Шахерезада. — Даже, несмотря на то, что мы не заметили за собой реальной погони или слежки.
— Да, этот странный смерч, каких раньше здесь никогда не бывало, пожар, преграждающий нам путь… — согласился Чингиз.
— Не слишком ли мы мелки для того, чтобы насылать на нас ураган и палить лесными пожарами, — усмехнулся Иван. — Из пушки по воробьям. Даже не из пушки, а из установки залпового огня.
— Кто их знает, какие у противника цели, что для них важно, и какую опасность для них представляем мы. — Чингиз решительно поднял руку вверх. — Одним словом, едем вперёд до встречи с первыми людьми. У них узнаём обстановку и действуем по ситуации. Для экономии горючего… Иван, сможешь из одной машины горючку перелить в бак другой?
— Чингиз! Это же моя работа! — весело возмутился Иван. — Управлюсь в пятнадцать минут, засекай время!
Танкетку загнали в кусты и замаскировали ветками, чтобы её не было видно ни с шоссе, ни сверху. Через четверть часа беглецы перебрались в машину Ивана и двинулись вперёд. Машину Ивана выбрали, потому что при ней был биомеханический усилитель. Возможно, с его помощью придётся выкарабкиваться из завалов или другой какой передряги.
   
***

Трансформер, шурша колёсами, бодро мчался по трассе. Сжатая с двух сторон высоченными соснами и елями, дорога то опускалась вниз — и тогда казалось, что земля плавно проваливается под днищем машины, то поднималась на невысокую сопку — и тогда казалось, что земля, подобно кошке, выгибается кверху, поднимая на спине лёгонькую бронемашину.
— Какие глухие и тёмные леса! — удивилась Шахерезада, всю жизнь проведшая в степях.
— Тайгой называются, — отозвался Чингиз. — Сойди с дороги, и через полста метров заблудишься, если ты не жила в тайге.
К вечеру дым от пожара стал неприятной примесью воздуха, а в сумерках над дорогой поползла сизая дымка.
— Не будем рисковать, — решил Чингиз. — Неизвестно, где пожар, куда и с какой скоростью он движется. Поэтому переночуем здесь, а утром сориентируемся.

7. Пожар
Утром беглецы проснулись от собственного кашля. Полосы густого дыма  медленно ползли между деревьев, ватой обволакивали кустарники. Чингиз упорно настаивал на движении вперёд, опасаясь преследования.
— Не верится, что они нас так легко отпустили, — твердил он.
Проехали около часа по дороге и увидели, наконец, ехавшую навстречу обгорелую машину, похожую на кроссовер.
Поравнявшись, остановились.
Марку машины не определить — бампера сгорели, лобовое стекло в сеточку, с правой стороны стёкол нету. Решетка радиатора и другие пластмасски сгорели или сильно оплавлены. Жив только моторный отсек и водительская сторона.
Из машины вылезли, пошатываясь, мужчина, женщина и двухлетний ребёнок.
Одежда непонятного цвета, лица почернели от гари и усталости, в потных разводах. Глаза красные, воспалённые, слезятся. Ребёнок, как маленький старичок — устало ссутулившийся, безнадёжно печальный, обхватил коленку отца, прижался чумазой щёчкой к грязным штанам. Отец успокаивающе гладил головёнку мальца.
— Пробивались через горящий лес, — осипшим голосом проговорил мужчина.
— Вы МЧС? — с надеждой спросила женщина.
— Нет… технику перегоняем, — опередил товарищей с ответом Чингиз.
— Мы вырвались с того света, а вы туда стремитесь, — мрачно усмехнулся мужчина.
— Из ада вырвались, — добавила женщина.
— Приказ… — пожал плечами Чингиз. — Мы люди военные, хоть и в гражданской одежде. Пока есть возможность, едем. А как возможности не будет, доложим начальству, а оно пусть решает.
— Не знаю, как вы туда, — покачал головой мужчина. — Трасса в дыму, лес полыхает с обеих сторон, от жары глазам больно. Асфальт плавится, местами горит, под колесами дорожное покрытие деформируется, колея в четверть глубиной.
— Папа, пить, — прошептал ребёнок, умоляюще заглядывая снизу в лицо отца.
— У вас не найдётся водички? — попросил мужчина. В его голосе смешались просьба с оттенком мольбы, смущение, жалость к крохотному сынишке.
— Конечно, конечно! — встрепенулась Шахерезада и метнулась в кабину трансформера. Вытащила фляжку с водой, протянула мужчине. Малыш тут же протянул руки к ёмкости:
— Дай, папа, дай! — попросил едва слышно, облизывая высохшие губы.
— Нам и отлить не во что, — смутился мужчина.
— Берите, у нас ещё есть! — замахала руками Шахерезада и бросила взгляд на Чингиза. Чингиз едва заметно кивнул.
Беглецы знали, что воды у них больше нет.
Мужчина присел на корточки, посадил сынишку на одно колено, отвинтил крышку фляги.
Мальчонка вцепился ручками в горлышко фляги.
— Пей, не торопись, — сострадая, успокоил его отец. — Вся твоя. 
— Сами тоже горло промочите, — посоветовал Иван. — Силы сбережёте.
Мужчина поднял фляжку, сделал глоток. Прополоскал во рту, передал фляжку жене.
— Поедем мы, — словно извиняясь, проговорил мужчина. — Зря вы туда…
— Мы не по дури, — вздохнул Чингиз. — Вопрос не о том, что сильно надо. Похоже, нам туда жизненно необходимо.
— Ну, тогда удачи. Храни вас бог.
— И вам удачи.

***
Дорога превратилась во врата ада, обрамлённые пылающими деревьями. Верховой огонь, словно обезумевший дьявол, прыгал по многометровым соснам, зажигая их, как на новогоднем празднике преисподней. Сначала раздавался сухой треск, будто перегорали тысячи лампочек. Пламя мигом охватывало дерево снизу доверху. Ненасытный дьявол огня,  пожиравший колючую хвою, ободрав глотку, страшно выл.
Горело всё: высоченные деревья, зелёная поросль и мелкие кусты, замшелые стволы на земле и сухой бурелом. Огонь распространялся с огромной скоростью.
— Пешком от такого не уйдёшь, — мрачно заметил Иван. — А у нас горючки — кот наплакал.
— Да, надо выбрать безопасное место и остановиться, — согласился Чингиз.
— Лиса! — воскликнула Шахерезада.
Лиса в подпалённой с одного бока шубе шарахалась из стороны в сторону, бессильно тявкала на огромного многолапого красного зверя, наступавшего на неё. Слабое тявканье лисы заглушало мощное завывание огня.
— Беги, дура! Сгоришь! — в полголоса, будто лиса суетилась рядом, посоветовал Иван.
— Лисятки, видать, у неё там… Остались… — почти прошептала Шахерезада. — Мать она…
Ветер переменил направление, пелена дыма накрыла шоссе. Дыхание у всех перехватило, кашель выворачивал лёгкие наружу.
Шахерезада дала мужчинам какие-то тряпки, прикрыла рот себе. Но сухая ткань воздух от дыма не очищала.
Остатками воды Шахерезада смочила тряпки. Но через мокрые «повязки» дышать стало невозможно. Тряпки выбросили.
Внезапно шоссе выскочило из пелены дыма. На огромной поляне раскинулся небольшой посёлок. Дальний край посёлка с несколькими домишками пожар уничтожил и, обессилев, утух. Ближний край с противоположной от посёлка стороны шоссе от огня оборонял один единственный бульдозер.
Ревя мотором от натуги и пуская чёрные клубы выхлопа, бульдозер, подобно огромному носорогу, кидался на деревья, валил их, не давая верховому пожару перекинуться через дорогу на молодые посадки, за которыми находился поселок. Такого варварского насилия над техникой рачительный хозяин трактористу не простил бы.
— Иван, влезай в усилитель, помоги бульдозеристу, — скомандовал Чингиз. — А мы… А мы тут будем. С голыми руками мы вам не помощники. Только осторожнее, пожалуйста, в пекло не лезь.
Вскоре «железный человек» зашагал на помощь бульдозеристу.
Иван перетаскивал поваленные деревья, очищая полосу между дорогой и деревней  от «дров». Вместе с дорогой эта полоса становилась непреодолимым препятствием для огня.
Помог изменивший направление ветер: стал дуть со стороны деревни навстречу огню. Пожар замедлил движение. Пламя, сожрав подмятую под себя пищу, обессилело и отступило, оставив чёрные неровные подпалины.
Бульдозер проехал вдоль расчищенной полосы и остановился у трансформера беглецов. Из кабины выпрыгнул закопченный как шматок сала, лоснящийся от пота тракторист.
— Вы МЧС? — спросил с надеждой, пожимая руку мужчинам и кивком поздоровавшись с Шахерезадой.
— Нет, — как бы извиняясь, развёл руками Чингиз. — Мы тут случайно. Транзитом.
— Жалко…
Тракторист вытащил из кармана помятую пачку сигарет, закурил, глубоко затянулся с наслаждением.
— С утра не курил… Даже и не вспомнил ни разу… Некогда было!
Подошёл «железный человек». Повизгивая приводами, опустился на корточки. Иван выпрыгнул из усилителя на землю, поздоровался с бульдозеристом.
— Хорошая машина, — одобрительно махнул сигаретой в сторону усилителя бульдозерист. — Нам бы такую, брёвна разбирать…
Бульдозерист курил, со вздохом удовлетворения человека, выполнившего тяжёлую работу пуская струю дыма вверх. Бродил взглядом по расчищенной территории, вряд ли думая о чём.
Беглецы смущённо молчали, чувствуя себя бездельниками при усталом мастере.
— Ох, ребята… Как же здесь страшно было! — помотал головой тракторист. — Здесь-то посёлок новый, каменный… А вон там, на отшибе, деревня старая, деревянная. Сгорела дотла.
Тракторист огорчённо покачал головой.
— Непонятный пожар… Дом в прах сгорел, печная труба, как перст указующий в небо торчит, а баня на задах целёхонькая. Горячей смолой из венцов сруба плачет. Вокруг кладбища, — тракторист махнул рукой в неопределённую даль, — деревянный забор, сухой, как порох, цел — ни досточки не сгорело. А рядом сады — на обгорелых яблонях чёрные яблоки гроздьями висят…
Тракторист бросил окурок под ноги, тщательно затоптал. Прилёг в тени трансформера. Остальные присели рядом.
— Пожар с той стороны пришёл. Откуда взялся… Да свои же раздолбаи и подожгли! Идут лесом, дымят, окурки бросают в сухую траву… Вот они, пожары-то, и загораются.
Тракторист в сердцах плюнул.
— Сначала валили лес вручную. Топоров не хватает. Уставших меняли отдохнувшие. Жара — лёгкие изнутри пересыхают, как бумага.  Рубили до бессилия. Я падал на землю, когда шевелиться вообще не мог. Отлежусь немного — и снова за топор. Дым, жара… Голова раскалывается, блевать устал. Грудную клетку как наждачкой изнутри ободрали. В голове угли, а не мозги.
— А народ где? — поинтересовался Чингиз. — Чего один воюешь?
— Позавчера толпой воевали, а сегодня уже некому воевать. Эвакуировались, — проговорил обыденно, без обиды на земляков, тракторист. — Позавчера нас много было, справлялись. Взвод солдат подъехал, помогли. Потом эвакуация началась…
Тракторист горько усмехнулся.
— Солдатики грязные, обожжённые, закопчёные, бегают по дворам, молотят в окна, выгоняют людей на улицу... А их кроют пятиэтажно. В воздухе смрад — не продохнёшь. Народ паникует, кричит… Старики вопят о помощи… Они ж упёртые: «Не уйду из хаты! Нажитое!.. Всё равно помирать!..». Их в машины, а они  на солдат в рукопашную: «А как же добро?! А как же скотина? Живой сгорит!».
Тракторист безвольно шевельнул рукой, глядя в землю.
— Был я на пепелище, — он кивнул в сторону сгоревшей окраины. — Где пожар прошёл, всё дымит. Всё горячее, вонючее. Обугленное, как в аду. Головёшки везде дымят. А вокруг территория завалена стволами берез, сосен, елок. Впечатление, что валили прицельно. А в лесу мёртвая тишина. Ни птиц, ни мошкары — все выгорели. Как ни гнали солдаты народ, а кое-кто дома остался. Одни в погреб спрятались, угорели. Другие так… Сгорели. Похоронили мы, что осталось от людей на пепелищах.
— Н-да-а… — тяжело вздохнул Чингиз, понимая бессмысленность каких-либо фраз.
— На следующий день начали падать деревья. Стоит сосна, крона зелёная, пожар верхом не дошёл — и вдруг валится с грохотом, сокрушая всё вокруг. За ночь корни под землёй выгорели. Торфяники же! А сегодня с утра опять полыхнуло. Я на мотоцикл — и дёру. А там бульдозер стоит. Не знаю, что думал… Прыгнул в кабину… Зажигание… А он и завёлся! Вот я и решил с Сатаной повоевать.
— Ты победил Сатану, — одобрительно проговорил Иван.
Тракторист серьёзно глянул на Ивана, качнул головой:
— Сатана непобедим.
— А пожарных команд не прислали? — спросила Шахерезада. — Должно же руководство как-то организованно бороться!
Тракторист скептически посмотрел на Шахерезаду, усмехнулся. Мол: наивная!
— Понимаешь… Тут как… Лесные пожары бывают верховые и низовые — в зависимости от поведения огня. А по поведению чиновников бывают «открытые», пожары и «закрытые». «Открытые» пожары тушат показательно, под камерами журналистов, такие пожары попадают в сводку. О «закрытых» знают только начальники. Лес горит и горит, и никто его не тушит. Особенно, если это не подлежащий разработкам лес или не заповедник. И чем дальше пожар от начальства, тем позже его «откроют». Мы, вон, тушили с мужиками пожар, мотались от очага к очагу на уазике… Все в летних рубашках, которые и от солнечных ожогов толком не защищают, в идиотских панамках вместо шлемов. Поставили помпу на озере, за два километра тянули шланг. В озеро мужик корову загнал. С другом спасались под мокрым одеялом. Сбили мы огонь. А тут и пожарные неторопливо примчались… Военные, толпа начальства… в строительных касках. Тьфу! В пластмассовых касках — типа, пожар тушить! В костюмах и при галстуках. Идёт в раскорячку, боится ботиночки о головёшку пожечь или запачкать…
Тракторист покрутил головой, поражаясь бутафорности начальской деятельности.
— Старую помпу убрали, поставили свою. Такую же. Но красного цвета. Пожарного. Всё на камеры записывают, чтобы показать народу, как героическое начальство сражается с лесными пожарами. Та ещё… помпа с бравурными докладами.
— Они же организовывать тушение приехали, — защитила начальство Шахерезада.
— Охо-хо, организовывать. Тушить лесной пожар надо уметь. Даже полк солдат сапогами его не затопчет. А от наших начальниках не организация, а полное распи…дяйство. Плюс некомпетентность и трусость со стороны лижущих им жопу мелких чиновников.
Нецензурщина из уст тракториста звучала настолько обыденно и уместно, что не царапала уши слушателей.
— Техники не хватает, зато у чиновников крутые служебные иномарки. А то что тушить нечем, это начальство не волнует: на «нет» фондов нет. Пожарнику сапоги дали на три размера больше нужного, ноги стёр до костей. Добровольцам положено выдавать экипировку — где она?
Тракторист зло сплюнул.
— Думаете, мы остановили пожар? — не ожидая ответа, он кивнул в сторону леса. — Чтобы гарантированно остановить такой пожар, нужно пускать встречный пал. А кто при нынешнем лесном начальстве решится пустить встречный пал?  При верховых пожарах отжиг нужно делать широченный. Горящие ветки в потоке горячего воздуха летят — о-го-го! На полторы-две сотни метров. Очаги пожара на новой территории разгораются, как взрывы снарядов. А встречный пал обыватели-наблюдатели расценивают как поджигательство. Обязательно на организатора встречного пала донесут. 
Тракторист устало закрыл глаза. Но тут же встрепенулся:
— Корабль дураков! (прим.: «Корабль дураков» — картина фламандского живописца Иеронима Босха (около 1450–1516), на которой изображена лодка с несколькими людьми на борту из разных слоёв общества. Веселящиеся дураки не озабочены тем, что могут перевернуть лодку. Все фигуры и предметы олицетворяют человеческие пороки: разврат, пьянство, обжорство, тщеславие). Одни по глупости поджигают лет, другие по недоумию не могут его потушить… Говорят, дым отечества нам сладок и приятен. Да только, когда дым отечества не даёт тебе дышать, он перестаёт быть сладким и приятным. Устал я…
Тракторист уронил голову на землю и закрыл глаза расслабившись.
— Неужели никого в посёлке не осталось? — спросила Шахерезада. — Вы один здесь…
— Остались, конечно, — безразлично возразил тракторист. — Кому барахло своё без присмотра бросить страшно, те и остались. Сторожить. А мне сторожить нечего. Я инженером в леспромхозе работаю, холостой, живу в общаге…

***
Стена огня поднялась над посёлком с двух сторон, обложив треугольником. Огонь шёл бесовский. В огнях пламени метался лик Сатаны.
Мужчина на мотоцикле с коляской вывез на шоссе семью, вернулся домой за вещами, остановился около дома, упал, и встать не смог: одежда загорелась ярким пламенем. Вспыхнул, как промасленная бумага, мотоцикл.  По горящему асфальту вдоль улицы бежали в сторону шоссе люди. Замедляли бег, задохнувшись раскалённым воздухом и обессилев… Загорелась живыми факелами.
Трансформер мчался по шоссе, объезжая валяющиеся бесформенными кучками горящие трупы. В озере рядом с шоссе блестели серебряными боками всплывшие из горячей воды караси, плавала варёная корова и запутавшиеся в ватном одеяле мужики…
Страшно!
Люки трансформера задраены наглухо, потому что наружным воздухом дышать невозможно: не воздух снаружи, а коктейль из огня и дыма.
— Кондиционер сдох… — заплакала Шахерезада, убирая ладошку от решётки кондиционера.
Иван, управлявший трансформером, бросил взгляд на «поплывший» пластик решётки и выключил вентиляцию.
Машина протаранила очередную стену огня, накрывшую шоссе… В кабине вдруг стало непонятно тихо, ход машины замедлился, машина остановилась.
Шахерезада испуганно и непонимающе переводила взгляд с Чингиза на Ивана.
— Что? Что случилось? Иван, зачем остановился?
— Горючка кончилась, — осипшим голосом сообщил Иван.
— Бежим! — запаниковала Шахерезада и дёрнулась к люку.
Чингиз обнял девушку за талию, принудил сесть.
—  Миленькая, там ад… Преисподняя… Пекло…
За бортом машины раздался взрыв, затем ещё один… И ещё… Машина качнулась и просела на сторону.
— Что это? — севшим от страха голосом спросила Шахерезада.
— Баллоны сгорели… — безэмоционально сообщил Иван и с трудом проглотил слюну. Температура в кабине катастрофически повышалась. Все, как в парилке, покрылись потом.
— Какие баллоны… — не сдерживая слёз, спросила Шахерезада.
— Колёса…
— Мы… сгорим?
Мужчины молчали.
— Я хочу к вам… — тихо, как незаслуженно обиженный ребёнок, заплакала Шахерезада.
Иван и Шахерезада перебрались на сиденье к Чингизу. Сели, обнявшись.
Дышать становилось всё труднее.
— Мы… сгорим? — ещё раз спросила Шахерезада. — Я не хочу гореть… Я не хочу видеть, как вы горите…
— Ты не увидишь, — успокоил девушку Чингиз. — Мы скоро потеряем сознание от перегрева, как в парилке… Ты когда-нибудь парилась в бане?
— Парилась… Чингиз, дай попить…
Раскалённый воздух обжигал губы, драл лёгкие.
— Нечего пить, моя девочка. Нет воды. Ни глоточка… — едва выговорил высохшим языком и губами Чингиз…

Часть вторая. Нереальность

1. Нереальный мир

Иван открыл глаза. Он лежал на спине. Над ним пустота. Не небо. Не потолок. В помещении он или на улице?
Негромкое бормотание людей, редкие всплески приглушённого и не очень весёлого — как на похоронах ответственного работника — смеха.
Иван повернул голову в сторону. Да, люди. Там и сям на земле сидели, стояли или бродили люди, небольшими группами или поодиночке. Точнее, мужчины разного возраста, от юношеского до старческого. Какие-то зачуханные, по большей части небритые, в заношенной одежде. На окружающем пространстве их толпилось меньше, чем, к примеру, в зале супермаркета или на улицах большого города.
Иван лежал на ровной, не холодной поверхности, покрытой мелким, непыльным грунтом. Растительности не видно. Ни деревьев, ни травы, ни мхов. Воздух чуть влажноватый, как в старом, непроветриваемом ангаре, чуть отдаёт погребом. Стен и потолка не видно — даль и высь теряются в непонятном мареве, вверху светящемся неярким холодным светом. Такой свет бывает на улице в пасмурный день. Никаких искусственных построек, стен, перегородок. Странная обстановка. Похоже на неимоверной величины ангар.
Иван сел. И чуть не упал от головокружения и накатившей слабости. Уперев кулаки в пол для устойчивости, закрыл глаза.
— Спокойно, Иван! Ты есть не совсем здоров! — услышал он мужской голос. — Не надо делать резких движений. Голова вверх, кровь вниз — ортостатический коллапс.
Голос показался знакомым.
Иван открыл глаза и увидел перед собой сапоги. Военные галифе, офицерский френч… Хирт?
Подняв голову, Иван удивился окончательно.
Да, рядом стоял штурмбанфюрер Хирт, но физиономия у него заросла щетиной, помятый френч расстёгнут… Он явно здесь не на правах хозяина.
— Где я? — прохрипел Иван.
— Guten Tag, Иван, — с грустным добродушием проговорил Хирт. — А может, Abend… Не знаю, день или вечер. Но, всё равно, здравствуй. Не вставай и не делай резких движений. В первый день все чувствуют себя schlecht, плёхо.
— Где я? — повторил вопрос Иван.
— Даже не знаю, как объяснить… Сказать правду — не поверишь. А врать не есть хорошо…
— Что ты всё: «Не поверишь… Не поверишь…»! Есть что сказать — говори. Нечего сказать — не делай из пустого секрета! — возмутился Иван.
Герман терпеливо улыбнулся и грустно пошутил:
— А ещё говорят: «Не знаешь — молчи, знаешь — помалкивай!».
— Короче, ясно с тобой… — Иван потерял надежду получить информацию от немца и закрыл глаза.
— Ну, например, что ты подумаешь, если я тебе скажу, что мы находимся в Антарктиде? — с усмешкой спросил Герман.
— На южном полюсе? Ага, щас из-за угла белый медведь выйдет… Чушь какая… Скажу, что ты сбрендил.
Иван даже не открыл глаза, чтобы посмотреть на человека, говорящего ерунду.
— Белые медведи в Арктике. В Антарктиде пингвины, — тоном учителя географии, думающего о своём, поправил Ивана немец.
— Вот чего я не пойму, — Иван резко поднялся и, вспомнив что-то, задумался. —Мы с Чингизом и Шахерезадой… Нас невозможно было спасти! Мы горели! В раскалённом трансформере, как тараканы в банке, брошенной в топку… А где Шахерезада? Где Чингиз?
Иван растерянно смотрел на немца.
— Моей информации, что мы в Антарктиде, ты не веришь. Дальше верить труднее.
— Попробуй, разъясни, — буркнул Иван. — Может и поверю.
— Не поверишь. Ситуация такова… Если бы я, ты и твои друзья были знамениты, то про нас в газетах уже написали бы некрологи. Погибли, мол, и вечная им земля пухом.
— Вечная память и земля пухом… — автоматически поправил немца Иван и недоверчиво уставился ему в лицо. — Ты что, намекаешь, что мы померли?
— Типа того.
— Ну, тогда это должен быть тот свет? — скептически усмехнулся и обвёл рукой пространство вокруг себя Иван.
— Ну…
— Типа того? — разозлился Иван. — Тот свет, значит? А мы — души. Себя, любимых, но усопших.
Он резко привстал на колени и ударил Германа кулаком в нос. Герман упал на спину. Схватился за нос, посмотрел на пальцы.
— Ну вот… Кровь… Нос мне зачем-то разбил… — без обиды укорил он Ивана.
— А вот теперь объясни мне, — издевательским тоном потребовал Иван, — как это у усопшей души… у души усопшего… у души, в общем, может идти из носа кровь! Она же бесплотная, душа!
— Объясню, — пообещал Герман, из лежачего положения возвращаясь в сидячее. — Только ты будешь считать меня окончательно свихнувшимся.
— А ты не свихнувшийся? — ухмыльнулся Иван, с ненавистью глядя на немца.
— Я давно обдумал эту вероятность и пришёл к выводу, что с мозгами у меня alles in Ordnung, всё в порядке. Давлет подтвердил бы моё психическое здоровье.
— Все психи говорят, что они здоровы… А что ты говорил насчёт слабости в первый день?
— Ну… В первый день появления здесь у всех бывает слабость.
— «Появления здесь»… На том свете, что-ли? — ухмыльнулся Иван. — Ни на рай, ни на ад не похоже. А-а-а, — шутливо «догадался» Иван, — наверное мы в чистилище!
Герман посуровел.
— То, что ты попал не в рай — это точно, — проговорил он тихо и очень серьёзно. — И не в чистилище. У попавших в чистилище есть надежда попасть в рай. А отсюда попадают только в ад. Или хуже чем в ад, — пробормотал он едва слышно. — Насчёт того, что ты мёртвый… Ты же сам сказал, что вы с друзьями горели в эпицентре пожара, как тараканы в банке, брошенной в топку. И эту банку ни вертолётом достать невозможно было, потому что над пожаром ни один дурной вертолётчик не снизится, ни, тем более, по дороге ни один dummkopf… дурак в пожар не въедет. Так что, сгорел ты Иван, и доказывать тебе это не надо.
Иван мрачно взглянул на свои руки, будто искал на них сажу или ожоги.
— В общем, Иван, кончай топорщиться ёжиком… Я расскажу тебе фантастическую реальность, а верить мне или нет — твоё дело.
Иван сник. То, что они должны были сгореть, что спасти их из жуткого пожара было невозможно — это однозначно. Но то, что он мертветчиной не пахнет, а у Германа из носа шла кровь, как у нормального живого, тоже явно. Но тогда как его спасли? Где его друзья? Как оказался здесь Герман, почему с ним нет Давлета… И где они, наконец?
— Ладно, рассказывай… свой вариант действительности, — буркнул в землю Иван.
— Только не перебивай меня. Потому что вопросов у тебя будет столько, что я за сутки на них не отвечу. Вопросы задашь потом.
Иван кивнул головой.
— Начнём с того, что мы находимся в Антарктиде…
Иван недоверчиво покосился на Германа и дёрнулся было с вопросом, но немец остановил его жестом.
— Да, в Антарктиде, в одной из пещер… Впрочем, это не пещера в обычном понимании, а огромное пространство сложной конфигурации. Мы находимся в верхнем ярусе. Здесь сухо и тепло. Нижний ярус соединён с озером Восток, которое по площади не уступает вашему Онежскому.  Толщина льда над озером три-четыре километра. Глубина озера в некоторых местах более километра. Снаружи, на поверхности льда, кстати, расположена ваша  антарктическая станция «Восток». Над водной поверхностью озера покрытая ледяным куполом воздушная полость до восьмисот метров высотой. Температура воды под куполом около восемнадцати градусов, можно купаться. Крупных озёр в Антарктиде более сотни. В некоторых температура воды выше двадцати пяти градусов, как на курортах. Системой пещер и подлёдных каналов озеро Восток соединено с морем. Идеальное место для стоянки подлодок.
— В Антарктиде стоянка ваших подлодок?
— Да, верфь.
— Не понимаю, как вы здесь обосновались? О вашей жизни в Антарктиде информации практически нет. Одни догадки.
— Помнишь, в степи на аэродроме я тебе сказал, что я из Аненэрбе? Так вот, перед второй мировой войной в ходе экспедиций на Тибет учёные Аненэрбе узнали, что внутри Антарктиды есть обширные теплые полости. А в них нечто оставшееся то ли от инопланетян, то ли от древней цивилизации. И что Антарктида когда-то была Атлантидой. В 1939 году немецкий корабль Schwabenland доставил в Антарктиду гидроплан, который облетел и сфотографировал пятую часть континента и пометил её вымпелами со свастикой. Территорию назвали Neuschwabenland, Новая Швабия, и объявили германской. В 1957 году, стирая память о нацизме, её переименовали в Землю Королевы Мод…
— Было за что «стирать». Deutschland ;ber alles, Германия превыше всего. Только арийцы имеют право на существование, а славяне, цыгане и прочие недочеловеки — рабочая скотина…
— Это история. В истории каждой страны были свои тираны, убийцы и предатели, — вздохнул Герман и продолжил исторический экскурс. — Вода у побережья Новой Швабии подо льдом оказалась теплее, чем в окрестных водах — причём тёплые потоки шли от берега. Германские подлодки нашли скрытый льдами проход в скалах. Проплыв по системе каналов и пещер более двадцати километров, одна из подлодок очутилась в громадной карстовой  полости. Что удивительно, там было светло. Каким-то образом свет проходил сквозь толщу льда, накрывающую полость. Вода в полости оказалась пресной и тёплой. Как потом выяснилось, пещера обогревалась геотермальными водами.
Другие пещеры были сухими и пригодными для жизни, некоторые хранили следы человеческой деятельности — рельефы на стенах, обелиски и вырубленные в скалах ступени. Как тогда сказал немецкий адмирал Карл Дёниц,  подводники обнаружили подземный рай. В этом раю учёные и специалисты комплексного научного центра СС «Аненэрбе» создали неприступную крепость для фюрера, прекрасные лаборатории для учёных, новейшие заводы для нового Рейха. Всё это называлось «База 211».
— Знаю я, как вы создавали эти заводы, — не удержался Иван. — На крови и костях военнопленных. Которых потом «актировали» за ненадобностью.
— Я родился много позже. А, как говорят у вас, сын за отца не отвечает. Да и, если честно, вы тоже не без греха. Ваш Беломорканал тоже строили на костях своих политзаключённых.
Одним словом, перед второй мировой войной Германия приступила к строительству подземного города под названием «Новый Берлин» с заводами по переработке полезных ископаемых, лабораториями для биогенетических экспериментов, инфраструктурой, способной обеспечить жизнедеятельность огромной массы людей.
Для скрытой перевозки людей и грузов к концу второй мировой войны была построена эскадра сверхкрупных грузовых субмарин, «Milchkuh» — «Дойная Корова». Кроме того, для перевозки в «Новый Берлин» использовали секретное соединение германских подводных лодок «Конвой фюрера». В Антарктиду перевозили горнопроходческое оборудование, рельсовые дороги, вагонетки, огромные фрезы для проходки тоннелей. И, правильно ты сказал, в качестве рабочей силы использовали тысячи узников концлагерей, которых обновляли «по мере изношенности». Когда поражение в войне стало неизбежным, сюда эвакуировали руководителей нацистской партии  и государства, видных ученых с семьями, членов гитлерюгенд — генофонд будущей «чистой» расы. В изолированном от всего мира подземном городе наши ученые вели исследования по созданию сверхчеловека, который должен был господствовать над миром, разрабатывали оружие, которое позволило бы завоевать Землю: дисколёты — «летающие тарелки», атомное, лазерное и психотронное оружие. Всё это, напомню, происходило в конце второй мировой войны и позже.
— С нуля построить город, запустить промышленность в условиях недостатка оборудования, материалов? Невозможно.
— Была бы цель и стремление достичь её. Приведу известный факт. После войны беженцы из Германии попросили у парагвайского правительства право автономии на какой-нибудь ненаселенной территории. Парагвайское правительство, подмазанное деньгами Рейха, выделило им пустыню, равную по площади Баварии. Там даже индейцы не жили — жара в пятьдесят градусов. Однако немцы сделали систему орошения, насадили травы, развели коров и со временем стали контролировать весь парагвайский экспорт молочной продукции. До сих пор поселенцы живут по своим законам, имеют частные немецкие школы. Немцы — самая процветающая этническая группа в Парагвае. В других странах самая богатая этническая группа  — евреи.
— Но ресурсы! Откуда в Антарктиде горючее, металлы для промышленности и прочее…
— Нефти и угля в Антарктиде немерено. Месторождения урана сопоставимы по значимости с месторождениями всего мира, причём наиболее богатые руды находятся как раз в Новой Швабии — на Земле Королевы Мод.  Процент урана в антарктической руде больше, чем в самых богатых в мире месторождениях. Электроэнергию дают атомные станции и конвертеры Колера, которые преобразуют энергию гравитации в электрическую и наоборот. Если есть электроэнергия, нетрудно представить себе базу с подземными оранжереями.
— А мясо? Пингвинов есть не будешь, рыба надоедает.
— Если бы ты смог путешествовать в нашем подземном мире, то увидел бы, что по берегам тёплых озёр,  богатых растительностью, бродят животные, очень похожие на динозавров. Наши генетики смогли внедрить сохранившиеся части генов ископаемых динозавров в клетки современных гиппопотамов. И мы получили огромных животных, поставляющих нам мясо.
— Динозавры — ящеры, а бегемоты — млекопитающие. Как можно соединить несоединимое? 
— А ты разве не читал, что гены огурца, например, можно внедрить в хромосомы коровы и коровье молоко будет зелёным и запахнет огурцом?
— Неужели  у сильных держав не было попыток найти вашу базу, ваш Новый Берлин?
— Были попытки найти базу 211. Все экспедиции завершались трагически — люди либо гибли, либо исчезали.
— То есть, вы уничтожали исследователей…
— Не исследователей. Непрошенных гостей, не только без спроса переходивших границы нашей территории, но и совершавших диверсии. Например, в 1947 году на поиски базы 211 отправилась американская экспедиция: авианосец, тринадцать эсминцев, двадцать самолетов и вертолетов и пять тысяч солдат. Полк солдат, эскадра кораблей, множество самолётов — хороши исследователи! Операция называлась «Высокий прыжок». Американские летчики нашли карьер, в котором мы добывали полезные ископаемые и направили туда многочисленный отдел на вездеходах, с неба их прикрывали самолеты. За двадцать минут наши самолёты уничтожили американский десант. Летающие тарелки, вынырнувшие из-под воды, лазерным, пушечным и пулемётным огнём уничтожили половину палубных самолётов, взорвали эсминец. Потом в прессе  рассказывали о странных атмосферных явлениях, которые вызывали психические расстройства: моряков охватывал безотчетный ужас, люди прыгали в ледяную воду за борт. Это действовало наше психотронное оружие, о котором в мире и слыхом не слыхивали. Потери американцев были ужасающими и эскадра возвратилась в Америку.
В 1973 году по заданию французских спецслужб корабль «Калипсо» знаменитого исследователя Жака Ива Кусто отправился к Земле Королевы Мод, чтобы найти базу 211. Аквалангисты обнаружили входы в подземные лабиринты, пробрались туда. И исчезли. Русские в 70-е годы тоже направили к нам поисковую экспедицию. Сфотографировали с самолета оазисы, свободные от снега. Группа исследователей разбила лагерь в одном из этих оазисов, планировали войти в шахту, спускающуюся под землю. Нашей охране пришлось взорвать русскую стоянку.
Участники экспедиций рассказывали, что научное оборудование по непонятным причинам выходило из строя. Это работало наше электронное подавление.
В конце концов, нас перестали беспокоить. Но радиолокационные станции многих стран фиксировали летающие «диски» или «цилиндры» в небе, передвижение огромных сигарообразных металлических объектов подо льдом — наших подлодок.
— Летающие тарелки — это что?
— Летающая тарелка Хонебу-2 испытана в 1944 году. Диаметр двадцать шесть метров. Двигатель Туле-тахионатор. Скорость шесть тысяч километров в час, расчетная — до двадцати одной тысячи. Длительность непрерывного полета более двух суток. Способна летать в космическом пространстве. Экипаж девять человек, с пассажирами — двадцать. Чуть позже разработали Хонебу-3, предназначенный для борьбы с морскими целями. Диаметр «тарелки» 76 метров, высота 30 метров. Четыре орудийные башни, в каждой из которых смонтировано по три корабельных орудия калибра 270 мм. В марте 1945 года «тарелка» сделала один оборот вокруг Земли. Я знаю принцип создания подъемной силы, используемый в летающих тарелках. В движение их приводил двигатель Туле, питаемый электричеством от МГД-генератора или, как его называют, конвертера Ганса Колера, превращающего энергию гравитации в электрическую. Конверторы использовались в тахионаторах, электромагнитогравитационных двигателях «Туле» и «Андромеда», производившихся в Германии в 1942–45 годах. Принцип работы простой, как репа, в рамках ньютоновской физики. Конверторы применялись в качестве источников энергии на гигантских подводных лодках и на подземных базах. Сейчас, естественно, наша техника гораздо лучше той… После войны мы привлекали к работе специалистов со всего мира.
— Хорошей зарплатой?
— Зарплата хороша, когда у тебя чего-то нет, и ты можешь на заработанные деньги что-то купить. У наших специалистов есть практически всё. А привлекали их прекрасные возможности для научных исследований, творчества, путешествий… В Новый Берлин прибывали всё новые специалисты, в основном мужчины молодого и зрелого возраста, со временем число жителей превысило миллион. Встал вопрос дефицита женщин. По всему миру были открыты фирмы по набору девушек и одиноких молодых женщин для работы на удалённых территориях.
— В качестве проституток? — усмехнулся Иван.
— Ну что ты… Работы на всех хватало. Официантками, секретаршами, лаборантами… Наши психологи помогали молодёжи, создавали условия для знакомства и даже подбирали мужчинам кандидаток. Наши мужчины были умны и в большинстве — здоровы. Все прибывшие девушки и женщины выходили замуж. Мои родители именно так и познакомились.
— А мать знала, что… для чего её привезли в Новый Берлин?
— Да, отец потом рассказал ей.
— И как она отреагировала?
— Да нормально отреагировала. Они с отцом любили друг друга.   
Герман помолчал немного, вздохнул.
— А город у нас красивый. В центре Нового Берлина расположен замок «Адольфшанце» — «Волчье логово». Название связано с именем Гитлера: «Адольф» на древнегерманском значит «волк». Треугольник замка окружает кольцо административных зданий. Треугольник в кольце символизирует «Копье судьбы», вписанное в чашу Грааля. Административное кольцо точно соответстввет форме серебряного кольца «Мертвая голова», которое вручалось каждому члену СС.
— Про чашу Грааля я что-то видел в старых фильмах. А что такое копьё судьбы?
— «Копьё судьбы» — это копьё, которым пронзили Христа, распятого на кресте. Оригинал, точнее, железный наконечник этой реликвии находился в сокровищнице Габсбургов в Вене. По другим сведениям, копьё хранилось в Ватикане и ещё в трёх-четырёх местах. «Копьём судьбы» владел Ирод Великий, Константин Великий, император Юстиниан, Карл Великий и Фридрих Барбаросса.
— И за что же они ценили этот артефакт?
— Считается, что владелец «Копья судьбы» может стать вершителем судьбы человечества. Чаша Грааля —  это чаша, из которой Иисус Христос вкушал на Тайной вечере и в которую один из его последователей собрал кровь из ран распятого Спасителя. Испивший из чаши Грааля получает прощение грехов, вечную жизнь и многие блага.
— А кольцо? Знаки отличия в виде медалей и значков знаю. А про кольца впервые слышу.
— Именным кольцом награждали офицеров СС, продемонстрировавших выдающиеся мужество и лидерские качества. После смерти награждённого кольцо передавали лидеру партии для хранения в специальном зале в качестве памяти о владельце. Если владелец кольца погибал в бою, его соратники предпринимали все усилия для возврата кольца. Оно не должно было попасть в руки врагов. Сейчас все кольца умерших членов Аненэрбе, в том числе и кольца офицеров СС времён второй мировой войны, хранятся в нижнем зале замка, посвящённом миру мёртвых. Здесь же усыпальница обергруппенфюреров. Ну и главная реликвия — Копьё судьбы.
— Нацистский пантеон вершителей судеб, — не удержался от сарказма Иван. — Сколько ж их там заморожено?
— Немного. У нас высокоразвитая медицина, поэтому наши люди здоровы и живут долго, — терпеливо пояснил Герман. — Этажом выше расположен мир живых — апартаменты для обергруппенфюреров — высших генералов Аненэрбе. В огромном зале, сидя за круглым столом, двенадцать обергруппенфюреров обсуждают задачи по исследованию космоса и генетическому улучшению человечества. Венчает башню перекрытый огромным куполом «Зал Грааля», в котором проходят заседания руководящих органов Новой Швабии. Нацистская партия СС, Иван, давно переродилась в научный центр Аненэрбе. Кстати, знак СС — сдвоенная молния — это не молния, как думают многие. Это двойная руна Зиг. Руна «Зиг», атрибут бога войны Тора. Это знак Солнца, он символизирует Силу и Могущество. Это светлая и радостная руна. Более древним знаком Солнца считается ломаный крест или, как его привыкли называть люди, свастика. Солнце дает всему жизнь и энергию. Но мало иметь силу и энергию. Всё зависит от намерения, куда приложить имеющиеся силы и энергию.  У нас нет намерений завоевать мир. Мы стремимся познать мир, освоить незанятые территории.
— По-моему, мир давно уже освоен. Не осталось ни клочка незанятой территории. Вы даже Антарктиду «освоили».
— Ты говоришь о Земле, а я имею в виду космос. Идея захватить весь мир, в смысле — земной мир, нам мала. Мы поставили целью исследовать и колонизировать космос. Наши базы давно функционируют на обратной стороне Луны. Американские астронавты, впервые облетая Луну, кричали в эфире, что видят какие-то постройки. Нам пришлось намекнуть правителям космических держав, чтобы на Луну они не лезли.
— Как это вы могли намекнуть правителям Штатов и России? Будто они у вас в подчинении.
— У нас есть рычаги влияния. У нас есть люди, которые работают под нашим руководством. Ты не обратил внимания, что Ангела Меркель, канцлер Германии начала века, если ей приклеить усы, очень похожа на Гитлера? Не только чертами лица, но и фигурой, позой. Так что, есть у нас агенты влияния. Мы намекнули — и лунные исследования засекретили, исследования Луны прекратились. Кстати, про космос… На карте, составленной в 1513 году турецким адмиралом Пири Рейсом, очень точно изображены очертания Антарктиды, но... без ледяного покрова. Изображены Анды и Амазонка Южной Америки, Фолклендские острова, которые были открыты гораздо позднее. На карте Филиппа Буаше, датированной 1737 годом прекрасно виден пролив, разделяющий Антарктиду на две части. То, что пролив есть под толщей льда, установлено новейшими методами лишь четверть тысячелетия спустя! Между прочим, карта Пири Рейса точнее карт, составленных в двадцатом веке.
— Чего же по этим картам раньше не открыли Южную Америку и Антарктиду? — скептически спросил Иван. — Насколько я помню, Антарктиду открыли русские мореплаватели в тысяча восемьсот каком-то  году.
— Немецкое население Антарктиды — высокообразованное население. Каждый из нас учит не только физику, химию или биологию, но и историю. Причём, реальную историю, а не написанную политиками, — гордо произнёс Герман. — Поэтому я знаю реальную историю России, Германии, Штатов и многих других стран, знаю все этапы открытия и колонизации Антарктиды. Твой скепсис от незнания. Эти карты были обнаружены только в 1929 году, — заметил Герман и продолжил: — Рейс и Буаше писали, что при составлении карт пользовались древнегреческими оригиналами. А кто и как составил оригиналы? Есть мнение, что первоначальные карты составлены высокой цивилизацией, существовавшей во времена, когда берега Антарктиды не были покрыты льдом, что Антарктида — бывшая Атлантида. Исследования указывают, что карта нарисована так, будто территорию разглядывали из космоса. Свободный ото льда берег Земли Королевы Мод, изображенный на карте, мог быть в необледенелом состоянии десять-двадцать тысяч лет назад. Это, по сути, каменный век! Но лучше вернёмся в современность…
— Ты, Герман, перемещаешься в тысячелетиях нашей истории похлеще гонщика на машине времени, — мрачно пошутил Иван. — А мы сейчас, как я понял, находимся в фашистском концлагере, в который я попал неведомым путём. Только непонятно, почему ты похож на заключённого, а не на сотрудника лагеря.
— Нет, мы не в фашистском концлагере. И даже не в лагере, организованном немцами Антарктиды. Я ведь тоже немец Антарктиды, не забывай. А сижу вместе с тобой.
— Ну, тогда, колись, рассказывай, кто нас взял в плен.

2. Лабораторная скотина
— Те, которые представляют местную власть, или хозяев, если тебе так больше понравится, похожи на японцев. Поведением, привычками, особенностями речи… Но… Какие-то они «неправильные» японцы: голоса у них скрипучие, ненормальные. И поведение в некотором роде странное. Мы их называем жёлтыми обезьянами.
— Зачем мы им? Рабсила?
— Мы для них лабораторные животные. А это, — Герман кивнул в сторону, — чтобы тебе было понятнее, загон для скота.
Иван вопросительно ткнул пальцем себе в грудь.
— Да, Иван. Мы с тобой и все остальные люди, находящиеся здесь, для них  не более, чем лабораторная скотина. Единственное, что может тебя утешить… Они собирают по миру тех, кто неминуемо должен был погибнуть. Ты, например, должен был сгореть. Другие срывались в пропасти и их тела почему-то не находили. Третьи бесследно утонули. И все оказались здесь.
— А ты как погиб? — на полном серьёзе спросил Германа Иван.
— Я один из немногих, которые не погибли. Я слишком много знал. И поступил не так, как мне предписывалось. В наказание очутился здесь. Но таких здесь единицы.
— И каковы наши перспективы? — обескуражено спросил Иван.
— Перспектив две. Первая — стать подопытными животными, удел которых — повторная и уже окончательная смерть по мере «изношенности» организма в результате опытов.
— Что за опыты?
— Не буду скрывать, разные. В основном страшные и ещё хуже. И — mein Gott! — скажу тебе честно, не приведи господи попасть в эту категорию. Ибо ты восплачешь о сохранённой тебе жизни, как о тяжком бремени, и воспросишь смерти, как лёгкого избавления от мучений. Здесь жить страшнее, чем умереть.
Иван помолчал некоторое время, вникая в услышанное. Покосился на окружающих. Увиденное ни о чём страшном не предупреждало. Но в том, что немец говорит правду и не преувеличивает опасность ситуации, Иван не сомневался.
— А вторая перспектива?
— Сотрудничество с ними в качестве лабораторных служащих и прочего вспомогательного персонала.
— Ну, эта перспектива лучше первой.
— Лучше, если ты согласишься быть живодёром своих соплеменников.
Иван недоверчиво посмотрел в лицо Герману.
— Всё так плохо?
Герман неопределённо повёл плечом.
— Концлагерь, в общем, — подвёл итог Иван и тоскливо огляделся.
Окружающая территория была разделена надвое невысоким забором из металлической сетки. Широкий прогал между двумя столбами без створок метрах в пятидесяти от Ивана и Германа, видимо, обозначал ворота. Заключённые, сплошь мужчины разного возраста, в основном сидели или лежали там и сям. Иван заметил и подростка.
На этой стороне заключённые производили впечатление голодавших: небритые, в болтающейся поношенной одежде.
На той стороне, недалеко от ворот стоял длинный стол и лавки. На столе, видимо, лежала какая-то пища, потому что у стола время от времени останавливались достаточно 
Но поведение тех и этих сильно отличалось. С этой стороны заключённые были хоть и тощими, но вели себя достаточно живо, эмоционально. Общались друг с другом, сидя или прохаживаясь, изредка негромко смеялись. Заключённые на той стороне не были истощены, но вели себя безэмоционально, мрачно сторонились друг друга.
— А что, прихарчиться там нельзя? — кивнул Иван в сторону стола.
— Боже упаси, — буркнул Герман. — Здесь мы — заключённые, судьба которых ещё не решена. А поев, ты соглашаешься стать «бревном».
— Бревном?
— «Бревно», по терминологии жёлтых обезьян, это подопытный организм.
— А где… желтолицые? — Иван огляделся.
— Заходят, когда им нужно.
— А как же в плане охраны, порядка?
— Охрану и порядок поддерживают заключённые. Вон, например, те двое.
Двое крепких мужчин в полувоенной форме, фигурами и поведением походивших на наёмников, прохаживались невдалеке от ворот. На поясах у них весели приспособления типа полицейских дубинок.
— Значит, отсюда можно сбежать? — обрадовался Иван.
— А куда?
— Ну… На поверхность. Ты же сказал, что наверху наша станция «Восток».
Герман усмехнулся.
— Станция «Восток» на другом конце озера. До неё сто или двести километров. И ты, похоже, не знаешь, что творится у тебя над головой, на поверхности, как ты говоришь. Антарктида мало чем отличается от Марса. Разве что кислорода побольше. Температура как в космосе, до девяноста градусов мороза. Плюс ветер, иногда сильнее тропических ураганов. Не то, что в летней одежде, в шубе наружу не выйдешь — нужна специальная одежда, маска на лицо. Почти скафандр.
— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — пробормотал Иван. — Я так понял, перспективы безнадёжные… А про Чингиза и Шахерезаду что-нибудь знаешь?
— Не видел их. Но, раз тебя из огня достали, значит, и те, кто с тобой были, тоже здесь. Женщин вообще держат в отдельном месте. А мужчин стараются разделить, чтобы родственники и знакомые оказались в разных блоках.
Посидели молча.
Иван бездумно, без мыслей в голове бродил взглядом вокруг себя. Немец сочувствующе молчал.
— Слушай… — Иван подозрительно взглянул на Германа. — Мы с тобой расстались на аэродроме несколько дней назад… Значит, ты здесь и того меньше… А всё знаешь об этом лагере! Откуда информация?
— Готовился. Изучал заранее.
— Что значит, готовился… Готовился попасть сюда?
— Да, это так, — невозмутимо, даже со скукой подтвердил Герман.
Открытой ладонью Иван усиленно растирал щеку, пытаясь понять услышанное.
— Чтобы готовиться попасть сюда, нужно делать что-то… против… так скажем, властей…
— …Или целенаправленно попасть сюда, чтобы делать что-то против, — добавил Герман с грустной улыбкой.
— Ты же говорил, что здесь — гибель! — ужаснулся Иван. — Что смерть лучше пребывания здесь!
— Это так, — согласился Герман. — Но дело в том, что если ничего не делать, то не только здесь находящиеся люди будут превращены в «брёвна», но и всё население Земли!
— Так пусть правительства стран борются с жёлтыми обезьянами! У них армии, у них техника и вооружение… Да и у вас… Вон, на полигоне, роботехника испытывается…
— Бесполезно. Для армий они неуязвимы. Роботехника не наша, а их.
— Вот видишь! Смогли же мы несколько боевых роботов подбить! — обрадовался Иван. — Возможно, и нескольких желтолицых в роботах угробили!
— Ни одного не угробили. Я уже говорил. Это роботы-беспилотники. Японцы изучали тактику людей во время боевых действий. А на технику им наплевать.
— Но… Если все государства мира…
— Они ничего не делают против «государств мира», — перебил Ивана немец. — Пока. И государства не поверят в наш бред о… К тому же, с американским правительством они уже вовсю сотрудничают. Подсунули американцам идейку, что они — самая умная, самая сильная и прочая самая нация на Земле. И что именно американцы должны править миром.
— Америкосы, по-моему, всегда были одержимы идеей сверхнации. Россия над этим вопросом работает. Но что ты сможешь сделать один?
— Я не один. Ты со мной.
— Даже двое! Ни оружия, ни возможностей…
— Есть ещё люди.
— Ты сам говоришь, отсюда не выбраться… А что мы сможем здесь?
— Там тоже есть люди. Наши люди.
Герман махнул за спину и вверх.
— Давлет? — негромко спросил Иван и опасливо оглянулся.
— Да. И другие из наших. Мы решили, что здесь более полезен буду я.
— Но ты же по сути жертвуешь собой!
— Ничего не делая, жертвуешь не только собой, но и всеми.
— И какова же тактика… сопротивления?
— Во-первых, согласиться служить врагу.
— Но ты же сказал, что служить врагу — значит стать живодёром своих единоплеменников!
 — Да, это чудовищный выбор. И тебе решать, что правильно: обречь на мучительную смерть десятки людей или погубить миллионы.
Иван безвольно шевельнул руками. Что тут говорить?
— Проще в гордом одиночестве важно надувать небритые щеки, выпячивать грудь, урчать голодным животом и делать страшные глаза, призывая окружающих быть патриотами, погибнуть без пользы, но не сотрудничать с врагом. Мы же считаем, умнее другая тактика. Если враг силен — с ним нужно сотрудничать, чтобы остаться в живых. Лучше иметь плохого союзника, чем сильного врага. Союзник предсказуем. И у нас будет время и возможности придумать, как спасти себя и окружающих, как погубить врага.
— Значит, плана пока нет? — окончательно пал духом Иван.
— Есть рабочие версии, как говорят следователи. Но план должен быть подготовлен идеально. Вряд ли нам позволят жить после провала.
— Сотрудничество… Это идти туда? — Иван кивнул в сторону ворот. — Стать «брёвнами»?
— Нет, стать «брёвнами», значит погибнуть. Туда уходят безвольные слабаки. Тех, кто пытается бунтовать, уводят. Они тоже становятся «брёвнами». Нам нужно ждать.
— Долго?
— Они любят терпеливых и послушных. Ну и… Есть люди, которые сотрудничают с ними, рекомендуют кандидатов на службу.
— Наши?
— Есть и наши. Но ты лучше держи язык за зубами. Потому что служба всякая есть. Кто-то и «слухачом» работает. Как у немцев говорят, Schweigen ist Gold, молчание — золото.
— У нас тоже… золото, — буркнул Иван. — Пожрать бы…
— Принесут, — оптимистично пообещал Герман. — Судя по голодным спазмам в моём животе, скоро. Тут невозможно определить время суток, поэтому ждём еды по началу голодных спазмов в желудке.
Прошло какое-то время и на территорию — Иван не успел заметить, откуда — въехала машина-фургон, судя по отсутствию выхлопов — электромобиль. Народ оживился и довольно организованно выстроился в длиннющую очередь.
— Пойдём, — Герман дёрнул Ивана за рукав. — Пункт питания приехал.
— А нам хватит? — забеспокоился Иван, когда они стали в хвост очереди.
— Япошки пунктуальны. Даже пунктуальнее немцев. Количество порций один к одному соответствует количеству людей.
— А если кто-то повторно станет в очередь?
— Бывали такие случаи. Естественно, кто-то остался голодным. А хитрозадых, как рассказали  наши сотрудники, перевели в «брёвна».
Стоя в очереди, Иван слышал только русскую речь.
— Здесь что, только русские? В смысле, только русскоговорящие? — тихо спросил он у Германа.
— Да, это русский лагерь. Есть и другие лагеря. Немецкоязычные, испаноязычные, англоязычные.
Скоро Иван и Герман получили из окошка-автомата по порции еды, похожие то ли на протухшую сардельку, то ли на завязанный обрезок кишки с естественным содержимым.
Иван брезгливо рассматривал полученное.
— Не обращай внимания на внешний вид, — посоветовал Герман. — Пища не вредная для организма. Что-то наподобие фарша, включающего растительные, белковые и иные компоненты. Наши хозяева не заинтересованы терять лабораторную скотину, не использовав её.
— Вкусная и здоровая пища, — ухмыльнулся Иван.
— Насчёт вкусности не могу утверждать, но полезная.
Герман прокусил «сардельку» с одной стороны и принялся высасывать содержимое.
Иван с брезгливостью последовал примеру. Но пища и вправду оказалась не столь противной, как выглядела.
— Привет, Герман, — услышал Иван уверенный голос за спиной и обернулся.
Руку немца пожимал молодой мужчина с фигурой бойца.
— Новенький? — кивнул он на Ивана.
Герман утвердительно кивнул.
Боец вопросительно смотрел на Германа.
— Наш, — кивнул ещё раз Герман.
— Здорово, — боец протянул руку Ивану. — Я Дракон.
Он указал пальцем на наколку в виде китайского дракона пониже плечевого сустава.
Иван пожал руку, представился.
— Он за порядком здесь присматривает, — пояснил Герман.
— На общественных началах, или… — спросил Иван.
— Официально — «или». А неофициально — чтоб порядок был, — пояснил Дракон. — Когда порядка нет, народу много гибнет. Да и мразь людьми рулить вылезает.
— Один наводишь порядок? — поинтересовался Иван.
— Официально — один. Но есть ребята, помогают.
— Не трудно одному?
— Справляюсь. Я наёмником служил, так что есть навыки. А ты чем на гражданке занимался? То есть, до того, как сюда попал.
— Боец роботронов. Инженер-испытатель.
— Ну, почти коллеги, — Дракон приятельски хлопнул Ивана по спине и сел рядом.
Помолчали.
— Он в теме? — спросил немца Дракон.
— В общих чертах, — кивнул Герман.
— Поддерживает?
— Ну, раз в теме…
— Ты пока не дёргайся, слушай Германа, — посоветовал Дракон. — А я найду удобный момент, посоветую тебя продвинуть.
— Куда? — заинтересовался Иван.
— В лабораторию? — спросил Дракон, взглянув на Германа.
Герман, словно сомневаясь, качнул головой.
— Ну тогда… В женский блок.
Герман улыбнулся.
— Это кем же я там буду? — заподозрил подвох Иван.
— Как тебе сказать попроще, чтобы не соврать и не обидеть… Дело в том, что они ценят свой биологический материал, то есть, нас. Ценят до такой степени, что пытаются разводить.
— Мы что, скотина? — недовольно пробурчал Иван.
— Для них скотина. Мы для них может быть даже хуже, чем мартышки из вивария для нас. Так вот, в женском блоке работают мужчины, которые занимаются оплодотворением.
— Это как? — недопонял Иван.
— Как, как… Натурально. К нему приводят женщину, он её оплодотворяет. Другим и нравится: бесплатный разнообразный секс.
— Нет, ну… — душа Ивана не могла принять такого опошливания апогея любви — секса.
— Мы попали в мир извращённых понятий и правил, которые определяем не мы, — пояснил Герман. — И если мы хотим выжить… и так далее, мы должны играть по чужим правилам. Пока. Проблема в том, что для наблюдения за тем, как без наркоза вспарывают животы и вырезают органы живого человека, ты ещё не готов. Сорвёшься и погибнешь. А нам люди нужны. Нам!
— Ты губу-то преждевременно не раскатывай, — со смешком осадил Ивана Дракон. — Оплодотворителем тебя назначат, если после их обследования по параметрам пройдёшь.
Иван с опаской взглянул на Дракона.
— Да ничего, терпимо. Неприятно, конечно… Только вот надо подумать, кем тебя до этого сунуть…
— А кем можно?
— Ну, уборщики — этих вообще не уважают. Охранники… Там иногда драться надо…
— Я умею драться, — вспомнил Иван курсы, которые прошёл под руководством Чингиза.
Дракон скептически взглянул на поджарую фигуру Ивана.
— Давай попробуем, — предложил Иван.
— Ну, давай, — недоверчиво хмыкнул Дракон и поднялся.
Иван стал напротив.
Дракон сделал неожиданный выпад, Иван легко уклонился. Дракон продемонстрировал  двойной удар, Иван от первого удара уклонился, второй парировал рукой.
Дракон посерьёзнел. Провёл серию ударов руками и завершил нападение лоукиком, намереваясь ногой подсечь Ивана под голень. Уклонившись и парировав удары руками, Иван сделал сальто назад, избегая лоукика, и в полёте слегка коснулся пяткой лица Дракона.
— Молоде-ец! — удивлённо протянул Дракон, потирая ушибленное лицо. — Сгодишься в охранники. Должность эта хоть и хлопотная, но очень уважаемая. Если зарекомендуешь себя на первых порах, получишь разрешение на свободное перемещение по лагерю. А там, глядишь, и в начальники какой-нибудь охраны тебя переведут. А это для нас очень важно.
Бойцы сели. Ивану было приятно, что его бойцовские качества высоко оценил профессионал-наёмник.
— А ты как в наёмники попал? — спросил Иван Дракона. — Спортом в молодости занимался?
Дракон улыбнулся.
— Нет, я жил в интеллигентной семье, родители — гуманитарии. Да и сам был типичным «ботаником». Родители готовили меня в институт. А я в армию загремел. По дури. С предками не поладил. Отстаивал право на личную свободу, но требовал от родителей денег на развлечения. Денег они давали, но хотели знать, на что я бабло трачу, хотели, чтобы я прислушивался к их советам. А тут ещё с девчонкой поссорился. В общем, решил доказать всем, что я крутой парень.
Дракон безнадёжно махнул рукой.
— Родители мне в военкомате отмазку от службы купили. А я пошёл «добровольцем», чему военком очень обрадовался — ему лишь бы план призыва выполнить.
— У нас во исполнение плана что хочешь сделают, — буркнул Иван. — Если по-хорошему, военкому надо было вызвать родителей, спросить у них...
— Везли нас, новобранцев, несколько дней военным эшелоном. Походная жизнь в частности и военная служба вообще за эти дни мне категорически разонравилась. На место привезли ночью, обмыли под холодным душем, выдали обмундировку и отправили в казарму спать. Плюхнулся я в койку и страшно пожалел, что под казённым одеялом нет моей тёпленькой подружки, мягонькое тельце которой я так бездумно не ценил на гражданке. Времени-то прошло — всего ничего. Руки ещё помнили нежность девичьей груди, бархатистость животика… Ну и, какая «она» внутри горячая да «вкусная», мой тренированный орган тоже не забыл. Тискать всласть молодое тело — даже на это у меня тогда ума не хватало…
Дракон мечтательно вздохнул, взглянув с улыбкой куда-то вверх.
— А с утра начался курс молодого бойца.  Сначала выматывающая зарядка до блевотины. После завтрака тренажи на свежем воздухе в любую погоду с запредельными нагрузками. Перед обедом и после обеда многочасовая муштра на плацу. Половая жизнь на дневальствах, в смысле — бесконечное мытьё полов в казарме, а за любую мелкую провинность — чистка туалетного очка зубной щёткой. Почему зубной щёткой? Чтобы были чистыми те засранные щелки, куда палец, обмотанный тряпкой, не залезал. Ночные  дежурства на кухне с чисткой кубометров картошки…
Дракон помотал головой, словно удивляясь, что ему пришлось пережить.
— Вечно голодные, невыспавшиеся... Умудрялись спать стоя и даже на марше. Но если сержант заметит — получали в рыло. В рыло получали по любому поводу. На что со временем перестали обращать внимание: чем больше били, тем крепче становилось рыло.
Иван скептически взглянул на Дракона, но тот решительным жестом подтвердил правоту своих слов.
— Днём тренажи, ночью тренажи, во время ужина тренаж, вечером — сонтренаж, это когда за сорок пять секунд надо вскочить с кровати, одеться, сбегать в оружейную комнату, схватить свой автомат — именно свой, согласно номеру, выбитому на ствольной коробке под колодкой прицельной планки! —  и стать в строй. До сих пор помню номер… ГК 3654. Во сне обязан был назвать.
Дракон с улыбкой покрутил головой.
— Нас безжалостно превращали в стандартные винтики военной машины, лишённые чего-либо индивидуального. После бани бельё из общей кучи. Никаких личных вещей.  Получил письмо из дома — прочти и выбрось. Найденные письма сержант заставлял жрать перед строем. Получил из дома посылку с конфетами — высыпай на кровать, чтобы ел весь взвод. Потому что ты  частица организма под названием «взвод». И тому, кто раньше понял, что ты — часть большого военного организма, жилось легче.
Дракон задумчиво помолчал и расцвёл мечтательной улыбкой.
— Второй раз про мягкость женского тела я вспомнил только через полгода, когда попал в санчасть и выспался в пахнущем йодом тепле под дырявым байковым одеялом. Женское тепло мне напомнила горячая батарея у стены, к которой я прижался спиной во сне. А когда на обход пришла молодая докторица с буферами третьего, а может, четвёртого размера, вылезавшими из неуставного декольте белого халата подобно дрожжевому тесту из бадьи, мой член впервые за полгода налился силой пожарного брандспойта,  готового к пожаротушению.
— А неуставные отношения были? — спросил Иван чиновничьим языком. — У нас старики прижимали молодых. Правда, не сильно.
— А как же, — пожал плечами Дракон. — На том армия держится. Молодые должны пахать. Старослужащие — службу блюсти. Даже в «показных ротах», которые красиво маршируют на потеху публики, есть «дедовщина». Был у нас случай… За ужином «дед» послал салагу на кухню за добавкой. В армии, вообще, тот прав, у кого кулак пудовый. Но салаги не могут возражать даже слабому старослужащему. А молодой повар-чурка проигнорировал право «деда» на добавку и поимел наглость послать нашего молодого недалеко, но… чистейшим русским матом. Салага вернулся к столу и громко повторил слова повара, послав, таким образом,  «деда». Рота визжала от восторга. Дед сходил на кухню и отметелил борзого повара. А ночью к нам вломилась рота чурок мстить за земляка. Их была тьма, я приготовился умирать долго и мучительно. Но старики думали иначе. Один заорал: «Держи двери, чтобы чурки не сбежали!». И деды, и молодые понимали, что если не отобьёмся, нас забьют и отпетушат. Дрались смертным боем: ремнями, табуретками, дужками от кроватных спинок. Размесили чурок в фарш. А потому остались с неразорванными анусами.
Дракон распрямился, развёл руки в стороны, потянулся, улыбнулся.
— В армию я уходил просветленным интернационалистом-глобалистом. После армии возненавидел эти сволочные «землячества» и кучкования по горбатости носов, узости глаз и степени обрезанности членов. Ненавидел не потому, что люди кучкуются по национальному признаку. Это естественно, когда при разном цвете кожи и различии культур люди не любят друг друга. Зло в том, что одна нация ставит себя выше другой. 
— Я срочную когда служил, у нас было проще, — сообщил Иван. — Но всё равно, добровольно в армию не пошёл бы. Армия хоть и школа жизни, но лучше такую школу окончить заочно.
— Всё от человека зависит. Меня давили и топили, а я сопротивлялся изо всех сил, дрыгался как жаба, которая взбила лапкам масло, запрыгнула на него и выскочила из кувшина. Выживает тот, кто безжалостен к себе. А смирившийся с давлением ломается. Если ты умный — любую ситуацию должен использовать для своего развития. Если не можешь изменить мир — меняй себя. Только так выскочишь из загона для овец и не утонешь в кувшине с прокисшим молоком. Ломаются слабые. А сильные становятся сильнее.
— Это ты про срочную рассказал. А в наёмники как попал?
— Да обыкновенно! Демобилизовался. Вернулся на гражданку, а там — подлость на подлости. Встретил Танюшку свою, с которой крутил до армии. Из ресторана выходила с крутыми чуваками. А на мне доармейская одёжка, как на переростке. «Танюха, кричу, привет!». Она дёрнулась было радостно, и тормознулась. Чувак, который её под руку вёл, осмотрел меня скептически, и, через губу, так, спрашивает: «Тэт, это что за лох? Ты его знаешь?». Танюшка посмотрела на меня просительно… Смолчала. Я ей: «Танюш, поговорить на минутку можно тебя?». Она смотрит испуганно на провожатого… А тот мне: «Мы нищим по понедельникам не подаём. Заходи в престольный праздник». Дружаны расхохотались. Среда, кстати, была. Я Танюшку прошу: «На секунду…». Один ихний вышел вперёд, ткнул мне кулачишком в щеку. Я нулём. На Танюшку гляжу. Другой вышел, с обеих сторон в меня тыкнули. Ну, я и уметелил всю компанию. Народу из ресторации выбежало много, смотрели, как на бесплатный цирк… Обиделись, конечно, чувачки, что я ихними сытыми рожами перед рестораном асфальт вытирал. В общем, чтобы в тюрягу не загреметь, пришлось срочно в военкомат бежать, да в наёмники проситься. В армии хоть и жёстко, но всё по-честному: молодой пашет, «дед» службу блюдёт. И не важно, чей ты сын, и сколько бабла у твоего папашки.

(продолжение пишу)