ПОКА Я ЖИВ, ЛЮБОВЬ МОЯ ЖИВА
(РЕКВИЕМ-Вечный покой им даруй, Господи.)
Конец бабьего лета 2015 года оказался таким же жарким ,как и пять лет тому назад, когда ещё была жива Галя- мой друг и жена.
В то засушливое лето 2010 года уже к середине июня установилась изнуряющая жара. Температура воздуха в тени зашкаливала за +33 градуса, а на солнце за все +40! Начались лесные пожары, задымили торфяники Шатуры, накрывая едким смогом саму матушку Москву.
Загорелись леса и под Рязанью в нашем Клепиковском районе в непосредственной близости от нашего место жительства, что не замедлило сказаться на здоровье и самочувствии моей Гали. Наша общая судьба с ней началась со дня нашей свадьбы в конце лета 1956 года. Когда две судьбы соединяются в одну, то каждый уже в своей не волен.
Сегодня, 26 сентября, я в очередной раз навестил свою спутницу жизни на кладбище. Седьмые сутки беспощадно палит солнце, стоит изнуряющая жара бабьего лета, и я припомнил до мелочей, как несмотря на то, что тогда лето уже прошло и к концу, как и сегодня, подходил сентябрь, но по прежнему стояла изнуряющая жара и едкий дым от горевших торфяников на Макеевском мысе накрывал и наш городок , затрудняя дыхание.
Пять лет назад,26 сентября, Галя была ещё жива, и мы не могли знать, что дни её земные уже сочтены. В силу нашего общего состояния здоровья мы перестали вести подсобное хозяйство, оставив пяток курочек, да две матки кроликов, за которыми ухаживал я. Всё своё свободное от сна и еды время мы проводили вместе, сидя на диване перед телевизором. Я листал какую-нибудь книгу, она мастерски разгадывала кроссворды. Она любила смотреть все музыкальные передачи и «модный приговор» Славы Зайцева, а я предпочитал смотреть «В мире животных» и «Что делать?» Третьякова. Эту передачу смотрела и она.
На этот раз Третьяков обсуждал вопрос о возрастающей роли телевидения в жизни общества. Вообще во всех его передачах мы разделяли позицию Третьякова. После ельцынского переворота от «развитого социализма» к реставрации капитализма, где всё продаётся и всё покупается, на авансцену общественных отношений выступили ДЕНЬГИ , о которых в советское время пелось в оперетке: « ...Всюду деньги, деньги, деньги без конца, а без денег жизнь плохая, не годиться никуда!» И это была основная правда наступивших преобразований.
Рупором рыночных преобразований стало телевидение, которое само стало коммерческим. Главное-получение максимальной прибыли, а там хоть трава не расти. Вот и лесные пожары полыхнули от того. что и у леса исчез государственный хозяин в месте с лесниками.
Задымлённость воздуха укоротила жизнь Гали. 1 октября вечером около 22 часов у неё случился очередной сердечный приступ такой боли, какой ещё она прежде никогда не испытывала.
Она заканчивала уборку на кухне. Нагнулась. Чтобы с нижней полки кухонного стола взять чашку для воды на ночь, и сердце сорвалось с ритма, упало давление, пульс возрос до 133 ударов и она оказалась на грани потери сознания. Благо без задержки приехала скорая помощь, сделала укол. Ей стало лучше. Решили не госпитализировать.
Ночь прошла благополучно, а утром на дом вызвали участкового врача. Острый приступ прошёл, но опасность остановки сердца осталась.
5 октября впервые Галя всю ночь не спала от боли в груди. Благодаря заботе дочери Гали и внучки Лене ,которые договорились с врачами, утром сын Саша отвёз её снова в Рязань в гор больницу им. Семашко. Это была наша последняя надежда, что там ей восстановят ритм сердца. Расставаясь она поцеловала меня в губы, словно она расставалась со мной навсегда...
За прошедший сентябрь месяц она сильно похудела. У меня закрались опасения, неужели это рак, как у её старшего брата Николая, который умер в 49 лет, но говорить об этом вслух язык не поворачивался, чтобы не усугубить психологическое состояние больной.
Уже на второй день стало ясно, что вчера правильно сделали, что успели отвезти Галю в городскую больницу,где ей могут оказать квалификационную медицинскую помощь.
Однако, когда я после обеда снова позвонил Гале, то она сообщила, что её перевели в реанимацию, и тут у меня в душе всё оборвалось, тем более, что по голосу было слышно, что ей стало хуже, чем было утром, когда я звонил ей первый раз.
Я тут же позвонил в Рязань Саше, где он работал, и сообщил, что маму перевели в реанимацию и попросил его тот же час навестить её в больнице и принять все необходимые меры.
Потом я позвонил Леночке, которая работает медсестрой в этой больнице, и она меня успокоила, что бабушку перевели в реанимацию , чтобы её там было лучше, чем в общей палате. Это меня несколько успокоило.
А вечером позванил мне Саша, который побывал у мамы, и успокоил меня тем, что за прошедшее время ей не стало лучше, но и не хуже, и что есть надежда, что её поставят на ноги.
Потом снова позвонила внучка Лена и сообщила, что была у бабушки, что у неё состояние среднее, и что за ней хороший уход, что сама бабушка ни на что не жалуется, а Леночка держит всё на личном контроле.
Каждый новый день я начинал с телефонного разговора с Галей. Она успокаивала меня, что у неё всё в норме, однако по голосу я слышал, что ей по прежнему тяжело, и я молил Бога и Пресвятую Богородицу даровать моей Гале исцеления.
И только 10 октября Галя сообщила, что ей стало легче, и что она пошла на поправку. Без этой больницы мы могли её потерять раньше времени. У каждого конца есть своё время.
13 октября дочь Галя ездила в Рязань навестить маму. По возвращению она рассказала мне, что маме стало лучше по сравнению с тем, когда её увезли , однако коренного улучшения ещё не наступило. За эти 8 дней мама очень устала от всех процедур, от уколов она вся в синяках.
Каждый прожитый в разлуке день становился бесконечно долгим и изнурительно тяжелым от сознания своего бессилия, чтобы хоть чем-то облегчить её боль. Мне ничего не оставалось делать, как жить надеждой на её выздаравление. Мы с ней в своей жизни вошли в такой возраст, когда уже будущего нет. Мы не работаем, не созидаем, и у нас нет цели достичь чего-либо, кроме того, чтобы просто жить.
В нашем возрасте в 75 лет уже живёшь не будущим, а прошлым. Воспаминаниями о годах юности- начале всех наших начал. В своих воспаминаниях стараешься оживить в памяти мгновения прекрасного или вернее прекрасные мгновения прожитых лет и вернуть себя в них, и я буду всеми силами жить для неё, в буквальном смысле носить её на руках, освободить её от всех забот и хлопот, лишь бы продлить её жизнь.чтобы быть в этом мире рядом с ней.
16 октября, в субботу , в 17-30 по телевизору смотрел фильм 1959 года «Сверстницы»,того года, когда после окончания учёбы в институте, мы сразу уехали за тридевять земель от родных мест в Павлодар для самостоятельной жизни, и с тех пор мы уже не разлучались, и только смерть может разлучить нас.
19 октября ко мне заехал Саша и рассказал, что был у мамы в больнице, что ей стало лучше, и что в субботу её выпишут и он привезёт её домой. Я возблагодарил Господа и Пресвятую Деву Богородицу, что моей Гале продлена жизнь. Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне , и присно, и во веки веков! Аминь!
Между тем погода начала портиться. Небо затянулось тёмными тучами, которые опустились до земли, едва не задевая за верхушки деревьев. Подул холодный ветер. Первые капли дождя застучали в окно. В комнате потемнело так, что пришлось весь день держать включенным свет.
В субботу Саша привёз маму домой. Три недели пребывания Гали в рязанской гор больнице не смогли оздоровит её по настоящему, так как у неё выявили врождённый порок сердца,который исправить уже не могли.
С 10 ноября её боли снова усилились. Давление упало, пульс стал зашкаливать за 110 ударов. Она совершенно потеряла аппетит. Фактически перестала есть и даже пить. Участковый врач ничего не предлагает кроме совета побольше пить, а она не может. В больницу не направляет. 16 ноября на дому медсестра начала делать уколы. Медсестра успокоила меня, что с «мерцающим» сердцебиением живут долго. Но утешение её было не долгим...
18 ноября стал чёрным днём нашей жизни...
Ночью с 17 на 18 ноября Галя спала плохо.
С самого раннего утра она не находила себе покоя. Дочь Галочка с ней была весь день. Приехала и дочь Оксана. Галя жаловалась на боль внутри. Мы вызвали на дом дежурного хирурга. Хирург определил, что здесь дело терапевта и обещал прислать скорую помощь. ..
Скорая помощь приехала в шестом часу. Сделали укол и решили забрать в больницу. Проводить Галю в больницу поехала дочь Галочка. От дома до больницы не больше 10 минут хода. По дороге её доброе, мудрое, лучезарное сердце остановилось и перестала биться. Когда её занесли в приёмный покой, она уже не дышала, душа её уже была на небесах...
Моя любовь, моя жизнь, моя судьба, мать моих детей ушла в мир иной, но осталась жить в моём сердце...
Боже, прими душу рабы твоей в свои чертоги, определи ей Царство Небесное, она этого достойна всей жизнью своей. Господи, будь милосерден...
И остался я один!
19 ноября усопшую Галю в 10 часов занесли в дом. Согласно обычаю весь день и ночь горели свечи и читали молитвы. Я сидел безмолвно у гроба и пристально всматривался в бесконечно дорогое и любимое мне лицо с плотно закрытыми глазами и временами мне казалось , что грудь её начинает вздыматься и она может ожить. Но тело было бездыханно. Но душа-то не тленна и бессмертна... И она ,наверно, слышит нас.
На следующий день в 10 часов утра тело Гали навсегда покинула наш дом. По дороге на кладбище мы её занесли в церковь , где священник совершил обряд отпевания.
Во время захоронения вместе с нами заплакало небо: пошёл дождь, мелкий, печальный, навек прощальный...
Во время поминальной тризны все наши дети были со своими детьми. Только Олеся приехала из Винницы одна и на несколько часов не застала маму живой.На похороны из Оренбурга прилетел племянник Серёжа Соколов-Неумывакин, сын старшего брата Александра.
А на утро 21 ноября выпал снег. Мы все посетили нашу маму на вечном покое. Памятные венки и живые цветы на могиле припорошены молодым снегом. Алые розы и красные гвоздики кроваво застыли на белом снегу...
По возвращению весь день провели за поминальным столом до полуночи в бесконечных воспоминаниях о ней , всей долгой жизни , своих детских лет и её любви ко всем нам.
В день похорон словно в память о ней на окне расцвёл аленький цветочек, посаженный ей в начале осени с надеждой, что он расцветёт по весне, а он нежданно расцвёл сейчас. Красно-жёлтый граммофончик из шести лепестков и семи тычинок. Смотрю на цветок и мне кажется, что это душа Гали, что это её суть. Позже по справочнику я установил, что цветок, который расцвёл в день её кончины называется КЛИВИЯ. Происходит из Южной Африки. Зацветает весной. А наш цветок, который Галя посадила в конце лета , зацвёл глубокой осенью.
На девятый день со дня смерти с вечера и всю ночь читали «За упокой». После десяти часов снова были на кладбище. Зажгли свечи . Читали молитвы. Возложили белые хризантемы. Она любила петь романс: «Отцвели уж давно хризантемы в саду, а любовь всё живёт в моём сердце больном»...(Действительно у неё с детства ещё было больное сердце,,,)
Когда догорели свечи, небо очистилось от серых туч, и на голубом небе засияло солнце...
По возвращению с вечного покоя, снова остаток дня просидели за поминальным столом в бесконечных воспоминаниях о покинувшей нас маме и бабушке. На этот раз к нам присоединился только что вернувшийся из Армии внук Глеб-сын Саши. Ровно год назад за этим столом мы все его провожали в Армию. Тогда ещё полная сил бабушка сама готовила все угощения и накрывала этот стол...А нынче, где стол был полон явств, там гроб стоит....
Внучка Леночка написала стихи:
Мы не смогли тебе помочь.
И ветер свет фонаря унёс
В ночную тьму из жизни прочь...
Мы не смогли тебе помочь!!!
Внезапно так похолодало,
Когда тебя уже не стало.
Ещё не верится, ещё болит душа,
Ведь жизнь телесной суеты так хороша!
Прошёл ещё день. Я один. В доме пусто.
Прогноз погоды обещает со вторника морозы под минус 20 градусов. Сообщают, что Сибирь и Европу засыпало снегом. Да и сам я в состоянии оцепенения. Напиться, что ли?.. В доме холодает . За окном уже темно, хотя ещё и нет пяти часов...
Вести недели передают об обострении отношений между Северной и Южной Кореями. США посылают свои корабли и подлодки в Жёлтое море. Китай считает это море своим внутренним. Обострение международной обстановки нарастает.
Зима набирает свою силу...
Большая семья, большая ноша и большое счастье.
Изначально я нужен был только ей, жене своей. Потом стал нужен детям, как безусловное условие их благополучия роста и развития.
Дети выросли. Мы с Галей их поставили на ноги. У них появились свои дети и они заняты теперь тем, чем были заняты мы в своё время. И теперь мы , в принципе, не нужны им материально, но духовно у нас с ними не разрывная связь. Что касается нас с ней лично,то мы снова попрежнеу нужны только друг другу. Но вот я остался один, и теперь мне не о ком заботиться конкретно, так же как не кому конкретно заботиться обо мне.
Без Гали я осиротел и своего рода ни кому, как материальная основа, уже не нужен. Моя главная задача не стать обузой для детей, у которых своих забот полон рот. И в этом теперь смысл моей жизни. Моя задача умереть стоя, как бы при этом не было бы больно ушибиться...
Так было пять лет назад.
Сегодня 7 октября 2015 года. Ночью резко похолодало. Утром заплакали окна от первого ночного заморозка, убившего ещё цветущие георгины...В эти дни Галя 5 лет назад была ещё жива и была ещё надежда на её возвращение домой.
Нынче всё тоже обострение международной обстановки, и, пожалуй, даже сложнее и в связи с событиями на Украине, где продолжает жить дочь Олеся, и с началом нашей помощи Сирии в войне с террористами всех мастей, и одновременным обострением отношений с везде сущими США...
Угроза мировой войны, как Дамоклов меч продолжает висеть над миром и моя главная молитва: всё , что угодно, лишь бы не было войны, потому что наши внуки только что вступают на стезю самостоятельной жизни, а правнучка Арина Евгеньевна ещё ходит только в детский садик.
Всё можно пережить, и холод, и голод, и разрушения, всё, кроме смерти.
Пусть всегда будет солнце!
Пусть всегда будет мама!
Пусть всегда буду — Я!