Это было лучшее путешествие в моей жизни. До сих пор воспоминания о нем теплыми, желтыми светлячками согревают меня и наполняют душу нежностью, любовью и… грустью.
Раннее июльское утро. Легкий ветерок играет желтыми занавесками, и свет в кухне от этого кажется еще более теплым и солнечным. Я в предвкушении настоящего приключения – еще бы, мы едем на юг. Наконец-то, я увижу море. Жаль, что бабушка, папина мама, не разделяла наших восторгов. По ее мнению, дети были еще малы, солнце слишком активное, а у мамы весной был подозрительный кашель. Может и надо было прислушаться к ее доводам, но папа и мама мечтали о поездке уже несколько лет и готовились к ней с зимы.
Итак, папа за рулем, мама рядом с ним, а мы с братом обустроились сзади. Вперед, Крым ждет нас!
Мы ехали целый день и к вечеру оказались в красивом сосновом бору с волшебным названием «кемпинг». Это слово во мне пробуждало виды древнего замка с крепостью, в котором огнедышащий дракон охраняет принцессу. Конечно, принцессой была я сама, в выдуманном голубом пышном платье, золотой карете и с пажом в виде моего брата. Хорошо, что он об этом не догадывался.
Кемпинг оказался палаточным городком. Принцесса опять стала шестилетней девочкой в спортивных брючках и белой в зайчиках кофте, которая с нетерпением ждала, когда же папа установит палатку. Просто входить и выходить, а точнее влезать и вылезать, из нее было чудесно. Нам казалось, что за порогом палатки сначала попадаешь в таинственную пещеру, а обратно, выходя на свет, оказываешься то на сказочной поляне, то в колдовском лесу, то в необыкновенной стране. И все это – волшебный мир, а не просто кемпинг где-то под Харьковом. Потом был ужин, приготовленный на примусе. Вечер уже зажигал звезды и рисовал картины в стиле импрессионизма – глаза мои слипались.
К вечеру следующего дня, проехав насквозь весь Крым, мы достигли Феодосии и дальше дорога шла вдоль берега Черного моря. Оно было огромным и синим. Увидев его из окна машины, мы с братом стали наперебой кричать «Море!» «Я вижу море!» «Ура! Море! Море!» «Я первый увидел море!» «Нет, я первая увидела!»
Но машина ехала дальше. Мы уже устали и уморились от духоты. Хотелось купаться, а также есть, спать, пить, в туалет – и все сразу. Наконец, папа ткнул пальцем в правое окно. Там был указатель: мы въезжали в место нашего назначения, поселок Приморский. Через 5 минут мы свернули с шоссе в небольшой переулочек, проехали два дома и остановились у невысокого забора. За ним виднелись два небольших белых домика.
Из ворот вышла хозяйка – старенькая морщинистая худая старушка в белом платке, цветастой рубахе и черной, до пола, юбке. Она открыла ворота, и папа загнал машину во двор. Заливистым лаем встретил нас хозяйский Бимка. Он вилял пушистым хвостом, прыгал от радости, заваливался на бок и подставлял чесать пузо, когда мы к нему подходили.
Пока папа разгружал машину, мама мыла домик и готовила ужин, а мы с братом изучали окрестности, быстро стемнело. Папа пообещал, что после ужина нас ждет сюрприз. Быстро поев, взяв с собой фонарик, мы отправились… к морю. Темная южная ночь. Можно сказать, непроглядная. На черном бархатном небе рассыпаны бисером звезды. Поют цикады. Я держусь за большую и сильную папину руку, но, все равно, мне немного страшно. Редкие фонари шоссе помогли нам пройти на пляж.
И вот оно – шумит рядом. Я его слышу, но не вижу. Где кончается берег и начинается вода можно только догадываться по легкому плеску волн. Я иду по нагретому за день песку к воде. Теплая темнота окутывает меня как покрывалом. Легкий ветерок дует в лицо и приносит свежий морской аромат. Море нежно касается моих ног. Я захожу поглубже, и вода смывает усталость и пот с моего тела.
В воде ничего не видно. Захватывает дух, но не страшно. Я погружаюсь в воду и плыву. Вода соленая, непривычная. Нащупываю дно ногами – глубоковато, поворачиваю обратно к берегу. И тут страшный вопль заставляет меня вздрогнуть и со всех ног броситься вон из воды. «Акулы, акулы» - кричит мой брат, брызгает меня и хохочет. Я вылетаю на берег и прижимаюсь к маме. Она успокаивает меня, объясняет, что брат подшутил надо мной. И в который раз рассказывает, что в этом море акулы не водится.
Встреча с морем на следующий день принесла не меньше прекрасных впечатлений. Прозрачная, что виден каждый камушек, ярко-голубая у берега, вода дальше меняла цвет на изумрудный. Далее шли полосами цвета зелено-голубой, сине-зеленый, потом ярко синий, за этим шла полоса темно-синего цвета, становившегося черным у горизонта. Мы так и замерли на краю высокого берега, глядя на эти краски.
Со склона к морю вела узкая крутая тропинка. Вдоль нее росли почти сухие травы вперемешку с небольшими кустами и невзрачными цветочками. Но сладкий аромат разогретых солнцем растений и солоноватого ветерка, разноцветное море с ярко-желтой полоской песка у воды, папа и мама, которых я держала за руки, и голубое небо над нами, навсегда остались в памяти неповторимым счастьем.
Бегом по тропинке вниз, не боясь сломать себе ноги, и мы с братом уже плещемся в прохладной воде. Как хорошо, что папа заранее научил меня плавать. Да и вода просто волшебная, сама держит меня, и можно лежать и смотреть в небо, покачиваясь на волнах.
Но вдруг что-то скользнуло по моему телу. Я вздрогнула и обернулась – белесое полупрозрачное пятно качалось рядом со мной. Медуза. Я беру ее осторожно в горсть. Медуза скользкая, как будто жидкая, студнем переливается с ладошки на ладошку. Мы вынесли ее на берег, но мама предупредила, что она растает без воды очень быстро.
Как так растает? Она что, изо льда? Мы с братом захотели проверить, как медуза может растаять, и положили ее на камни. Она растеклась мокрым пятном, и стала уменьшаться на глазах. Папа сказал, что это животное на суше быстро высыхает и гибнет. Конечно, мы удивились, что это мокрое скользкое нечто - животное, но быстро собрали с камней жидкую медузу и отнесли ее в море. В воде прозрачную медузу почти не было заметно, но постепенно она приобрела свою структуру и цвет. Превращение было удивительным.
Скоро мы стали ходить на море с трубками, ластами и масками. Папа и брат уплывали далеко в море, ловили крабов и рапанов. Когда с огромным, как мне казалось, крабом в руках папа выходил на берег, малышня с визгом разбегалась в разные стороны. Папа отпускал краба на камнях, и весь пляж наблюдал, как это страшилище, задрав кверху клешни, боком двигалось обратно к воде. В том месте, где краб скрывался под водой, минут десять никто не купался.
Рапаны были тоже огромные. Сколько в будущем мы не ездили в эти места, больше ни разу не находили такие крупные раковины. Эти же были с папину ладонь. Мы рассматривали их, наблюдали за движением моллюска, а потом папа уплывал с ними обратно в море и выпускал там. Но несколько раз попадались и пустые раковины, правда, не столь большие, но красивые. Дома до сих пор хранятся трофеи того года.
Хотя я хорошо плавала, но так далеко с папой даже на матрасе боялась плыть. Поэтому я изучала подводный мир недалеко от мамы. Вдоль всего берега, немного выступая из воды, пролегал волнорез. Он был сделан из железобетонных свай, шириной около метра, и покрыт скользкими водорослями и острым ракушечником. На нем и около него открывалось подводное царство.
Раздвигая руками водоросли, плавала я у подводных свай и ныряла ко дну с волнореза, в поисках сокровищ. Представляла я себя Ихтиандром, а совсем не русалочкой, как, наверное, могут представлять себя шестилетние девочки. Диснеевской «Русалочки» тогда еще не было, а вот фильм «Человек-Амфибия» уже более десяти лет оставался одним из любимых в моей семье. Я знала его наизусть, но все равно не могла сдержать слез в конце.
Кроме подводных приключений очень нравилось мне бывать на пирсе, откуда уходили прогулочные катера и рыбачили мальчишки. Высокие худые загорелые до черноты пацаны Крыма. В одних шортах и босиком они бегали по пляжу и пирсу. Они сигали с него в воду «рыбками», «бомбочками», «солдатиками», вперед, назад, делая сальто и громко визжа. Это было завораживающее и красивое зрелище. Мне хотелось быть как они, похожей на них. И мы с братом тоже бегали на пирс и даже прыгали с него. Но внизу, в сине-зеленой воде нас всегда ждали сильные крепкие отцовские руки, а на берегу наши прыжки провожал добрый, немного испуганный мамин взгляд.
Однажды от этого пирса мы отправились на экскурсию к потухшему вулкану Карадаг. Красивые скалы, особенно Золотые ворота, я потом долго рисовала в садике и в школе. Но самым удивительным оказалась встреча с дельфинами. Сколько бы мы потом не приезжали в Крым или на другие морские курорты, такого больше не было никогда. Дельфины окружили наш катер со всех сторон. Они плыли и впереди и сзади, и по бокам, выпрыгивая у самого носа корабля, так что до них можно было дотронуться рукой.
Так они проводили нас к Карадагу и вместе с катером повернули обратно. Их спины блестели на солнце, брызги летели в разные стороны. Все пассажиры катера были мокрые, счастливые и радостные. Проводив нас примерно до Коктебеля, вся стая ушла вправо, в открытое море. Все еще долго смотрели им вслед, дети махали руками, а дельфины выпрыгивали из воды все дальше и дальше.
Вечером всей семьей во дворе под старой липой, мы обсуждали экскурсию и ужинали. Перед сном мы сидели, обнявшись на лавочке, молча слушали любимый родителями «Битлз» и звуки Крымской ночи. Вдруг папа показывает пальцем куда-то на вершину липы. Там, на самом верху, на фоне вечернего неба мы увидели очертания большой птицы с ушками на голове. Филин.
Ну, филин и филин, пусть сидит. Но папа сказал, что это не просто филин. Птица прилетала на липу каждый вечер, когда мы слушали музыку. Стоило выключить магнитофон, как пернатый тут же снимался с ветки и улетал куда-то в сторону моря. И действительно, стали мы замечать, что по вечерам филин прилетает на старое дерево, но лишь тогда, когда играла музыка.
Постепенно, день за днем, наше путешествие приближалось к концу. Рано утром мы сходили на море в последний раз. Зажав в кулаке монетку, я уплыла подальше от берега и, размахнувшись изо всех сил, закинула ее как можно дальше, чтобы еще вернуться. Есть такая примета. Мы вернемся сюда всего через 3 года, правда, к сожалению, не все. Но пока мы об этом не знаем, и все счастливы. Скоро будем дома.
Кемпинг нас уже ждал, даже в домиках были свободные комнаты. Ночевка там запомнилась ослепительно белым, хрустящим постельным бельем, пахнувшим свежестью и чистотой. Еще долго этот аромат накрахмаленного белья будет ассоциироваться с морем, поездкой, мамой и счастьем.
Бабушка оказалась права, она была хорошим врачом. Мамин кашель по весне был не обычной простудой. Опухоль, которая, оказывается, уже тогда жила в ее сердце, осенью дала о себе знать. На ее рост не могло не сказаться южное солнце. Через три месяца мамы не стало.
В последствии, мы много раз были на море. Я бывала там с папой и братом, и с папиной новой женой. Бывала одна и с подругой. Ездила с мужем, а потом всей семьей с нашими детьми. Мы объездили Крым, Кавказ, побывали и заграницей. Отовсюду я привозила загар, фотографии и массу впечатлений.
Но это поездка с родителями была самым лучшим приключением. В то время я еще не повстречалась с горем. Наверное, поэтому те несколько недель вспоминаются как самые счастливые и солнечные в моей жизни, а море кажется синее и красивее. Да и может ли быть по-другому, если папа и мама рядом?