История этой семьи удивительная. Предысторию пересказала мне мать, а ей - сама Роза. Остальное - из моего детства.
Роза и ее родители были русскими, но жили в Китае. Как они туда попали - не знаю, но когда там громили КВЖД, ее родителей убили на ее глазах, а она, в ту пору еще девчонка, сумела сбежать. За ней гнались, спасаясь, она забежала в чей-то двор и спряталась на задах. Китаец, хозяин дома, увидев это, вышел за ворота. Человеком он был уважаемым, поэтому, когда он сказал, что в его доме посторонних нет, ему поверили и побежали дальше.
К вечеру, отпустив слуг, он позвал ее в дом, выслушал, накормил и спрятал. Пряталась она у него долго, пока все не утихло. Из глубокой благодарности она стала помогать домашней прислуге, готовить еду, шить одежду и мыть хозяина в большой деревянной посудине.
Через какое-то время этот китаец, мужчина состоятельный и вдовый, обратил на нее свое внимание. Она и впрямь была хороша собой, белолицая, с легкой примесью татарской крови и густой темной косой. Желая помочь ей, он находит охотника- проводника, который соглашается за хорошие деньги перевести ее через границу в Россию, где она надеялась отыскать своих родственников.
В последний момент он вдруг решает сам проводить их до границы. Ночью в лесу под проливным дождем они заблудились и неожиданно наткнулись на пограничников. Началась стрельба, проводник моментально скрылся, а китайца с Розой задержали. Их разделили по разным камерам и потянулась долгая череда ночных допросов, очных ставок, сверки их показаний.
Доказать свою невиновность они не смогли, а факт группового перехода границы с «шпионскими намерениями», который им предъявили, был налицо. А поскольку нашпионить они еще не успели, им и дали пустяк, по десять лет.
Тут уж Роза, чувствуя свою вину перед китайцем, который по-русски и слова не зная, влип в такую передрягу, назвала его своим мужем и слезно умоляя их не разлучать. Их отправили "трудиться" вместе в какое-то глухое таежное поселение. К концу срока Роза уже имела от китайца трех девочек-погодок.
Отсидев положенное, китаец мог спокойно возвратиться к себе в Китай, но только он один. Или, приняв советское подданство, остаться с Розой и детьми в Союзе. Сама Роза возвращаться в Китай категорически отказалась. Он принимает решение остаться с ней и детьми. Власти соглашаются, но только при условии, что он все свои миллионы, а их у него, якобы, было пятьдесят два, какими деньгами даже не представляю, добровольно передаст в казну государства, так как в Советской Стране миллионеров нет и быть не может. Он соглашается и на это, оговорив себе и Розе какое-то пожизненное содержание.
Отписав деньги, они получили долгожданные советские паспорта, но обрадоваться толком не успели. Уже через неделю пришло предписание, в котором им, теперь уже полноправным гражданам страны, определили немедленную ссылку на поселение в Казахстан на последующие десять лет в качестве, так сказать, ответного дара.
А вот дальше уже то, что помню я. Китайцу было в то время уже хорошо за шестьдесят, он был худощавым мужчиной, с умным, твердым взглядом и длинной седой косицей за спиной. Он нигде не работал, но и праздно гуляющим его никто не видел. Вставал он с восходом солнца и в любую погоду делал на улице под окнами землянки какие-то странные упражнения с палкой, типа зарядки.
Летом, повесив у колодца на эту палку полные ведра, он скорым шагом босых ног носил Розе воду, зимой расчищал снег и колол дрова. Одежду он носил самую простую, но только ту, что сшила Роза. Практически ни с кем не общался, хотя язык уже знал хорошо и бегло разговаривал.
Роза, рассказывая это, во всем винила себя, говорила, что в Китае он сам утром обувь не надевал, его обували, одевали слуги, ходил всю жизнь в шелках, а теперь вот воду на себе таскает. Роза была заметно моложе его и где-то стеснялась его возраста и экзотической внешности, поэтому, когда они вместе куда-то направлялись, то он с достоинством господина шел шагов на десять позади нее.
Роза с девочками подрабатывали, делая из жатой бумаги яркие кладбищенские венки, а китаец помогал им. Он относил мешки с венками на рынок и сидел в сторонке, поджидая Розу.
Девочки были белолицые, похожие на мать, только волосы были жесткие и прямые. Стригли их по-китайски коротко и одевали на китайский манер. В школу они не ходили, да из землянки выходили редко. Китаец, видимо, сам имея хорошее образование, дважды в день по три часа, обучал их всему, начиная с китайской грамоты,- иностранным языкам, истории, географии, математике, вплоть до рисования.
Их землянка на краю зоны, с ее чисто выметенным двориком, была похожа на маленький кусочек Китая, с его укладом, традициями и правилами жизни, где Роза была его любимой наложницей, а он ее господином.
В землянке под потолком висел самодельный красный фонарик и яркий бумажный дракон. Пол был застлан плетенной циновкой. Сидя на ней, они ели деревянными палочками, тут же учили уроки, а вечерами всей семьей крутили яркие цветы. В дворике, рядом с их землянкой, в добротной утепленной будке жила большая белая собака с парализованными задними лапами. Китаец заботился о ней, сам кормил, лечил, растирал ее больные лапы. А она отвечала ему необыкновенной преданностью, и сколько бы раз надзиратель ни пытался застать их врасплох и что-нибудь выведать, собака с ее остервенелым лаем была ему живой преградой.
Какова их дальнейшая судьба, я не знаю. Слышала только, что все три девочки экстерном сдали экзамены за 10 класс, поразив всю комиссию своей подготовкой, и получили школьные аттестаты. А старшая впоследствии стала художницей.
Именно китаец придумал жестокую месть надзирателю, которую, не сговариваясь, сразу и с большим удовольствием подхватила вся зона. Кто-то из вольных завел свинью, и она шлялась по зоне, где ей вздумается. А в пяти метрах от надзирательского дома находился общий колодец.
Однажды в особо жаркий день, когда эта свинка, сонно хрюкая, проходила мимо, китаец вдруг роняет свое коромысло с полными ведрами. Вода устремляется в низинку рядом с колодцем и образует там небольшую лужицу. Разморенная свинка с превеликой радостью тут же в нее плюхается. Из дома пулей вылетает надзиратель и громким криком пытается прогнать ее. Он был мусульманином, а тут свинья под его окном. Наорал и на китайца, но тот только виновато кланялся и разводил руками, мол, извини, так получилось, это же животное.
Этот крик слышали многие, а кто не слышал, тому тут же пересказали, и хитрость китайца через пару часов получила достойную оценку у всей зоны. Теперь каждый считал своим долгом помыть у колодца свою посудину, а воду плеснуть именно в сторону той низинки. Вскоре лужица превратилась в грязное непросыхающее болотце, в котором почитали за честь поваляться уже все окрестные свиньи.
Первое время надзиратель, трясясь в злобе и захлебываясь в крике, еще пытался как-то их гонять, но потом плюнул и стал ходить за водой в другой далекий колодец.