Дневник графомана. Работа над Летными дневниками

             Работа над Летными дневниками.      



              1.10.2009. 
            Я сознательно замыкаюсь в общении, и результат налицо: почты очень мало, ну, по Контактам еще задают вопросы, а так тишина. Что и требовалось. Общественная жизнь, касаемо нынешних авиационных проблем, меня только раздражала бы.
            Мне нет смысла распространять свои устаревшие взгляды. Я все уже сказал, и не открещиваюсь. Таковы были мои убеждения в то время. Сейчас времена другие, понятия изменились, и кому какое дело, как это все ворочается в душе старого пса. Теперь любое мое слово будет, скорее всего, только вредить  авторитету. Воздержусь от оценок, кроме
одной: наша старая авиация рушится, и понимайте это как хотите.
            Всем моим корреспондентам, задающим вопросы о дальнейших творческих планах, отвечаю, что планов нет, разве что мемуары, и то не скоро.

            Может быть, имеет смысл хорошо поработать над дневниками, вышелушить из них только летное и опубликовать. Это был бы сюрприз! Сообщество любителей авиации ведь знает об их существовании – да я сам об этом написал в «Раздумьях».
            Я подумаю над этим.

            Взял старый дневник и зачитался. Да, в этом есть резон: мои дневниковые записи – свидетельство эпохи. Так мыслил простой человек накануне и в период перестройки. И притом, пилот. Думается, читателю будет интересно.
            С деградацией моска надо бороться – и вот он, позыв!
            Вася, увлекись. Вася, только на увлечении выехали все твои книги. И подходит зима – время творчества. В прошлом октябре, считай, в это же время, ты уже начал работу над «Страхом полета».
            Господи, еще и года не прошло, а я с этой повестью как полжизни прожил.

            Мои тетрадки уже озаглавлены, так что их потребуется только обработать, выкинув лишнее. Вот в нем, в лишнем, весь вопрос: что выбросить, а что таки оставить. И если публиковать все 30 тетрадей, 30 глав, то даже в сокращенном виде обещается агромаднейшая книга.
            В любом случае, надо садиться и набирать текст. Это займет всю зиму, а то и весну. Зато уж заделье будет – даже на даче: вечерами набирать и набирать по сути готовый текст.
             А уж потом обрабатывать, чтобы поменьше занудства.
             Озаглавить будущую книгу просто: «Летные дневники». И никаких мемуаров не надо.
             Путь наименьшего сопротивления…
             Но ведь я писал их 18 лет, это же труд!
               

            2.10. 
            Погнал я свой дневник. И сразу в голову приходят новые мысли, как бы добавления, уже от зрелого, умудренного старца. Но я от их публикации воздерживаюсь  и дневник сохраняю в первозданном виде.
 

             6.10. 
             Тут некоторые мысли в черепке головы вьются.
             Моя авиация, от Як-18 до Ту-154, кончилась. Я ей честно служил до конца.   Последние усилия были уже напрасны и смешны: все эти статьи и интервью…
             Не мне писать статьи и давать интервью – это удел тех, кто пошел в новую, не нашу авиацию. А моя – умерла так умерла. Надо идти на покой.
             Но нет! Не стареют душой ветераны! Чертовски хочется работать! Воспитаем молодежь в духе!
             Так, что ли?
             Да эта молодежь – спасибо если подальше не пошлет.
             Мне повезло, может, как раз в том, что нынешние перемены в авиации, в отличие от обычного неспешного хода жизни, наступили скачком. Надо это понять, принять, перекреститься и откреститься. Я и так много для авиации сделал, совесть кристально чиста. И не мучиться десятилетиями в пустых ожиданиях.
             А теперь – в растительную, созерцательную жизнь.
             Плавно отодвинуть все эти общественные связи, почту, форум, контакты. О журналюгах вообще забыть. Авиация и я теперь разные вещи.
             Главное, ловлю себя на крамольнейшей мысли. Узнавать что-либо новое об авиации мне неинтересно. Ну что там нового.
             Я не провожаю взглядом летящие самолеты, а если и провожаю, то ничего не дрогнет.  Это все ушло. Оказывается, авиация для меня в последние годы не была страстью. Был интерес – до тех пор, пока мог как-то участвовать в передаче опыта. То есть: полеты, Небо, романтика – заключались для меня в профессионализме и обучении молодых. Как только возможность этого ушла – ушел и интерес.
             Даже книги. Я все свое, старое, выстраданное, в них сказал. Сейчас это уже смешно. И мне теперь неинтересно донести до молодого читателя новую мысль. И новых мыслей нет, и молодому читателю это до фени.
             Пусть новые пилоты там как-то сами. Костя, Дима, Денис, Игорь, Олег, Макс, – пусть ищут свои, непонятные для меня пути. Дай им бог успеха.

             Перечитываю дневники с техническим интересом, без ностальгии; скорее, ищу, что выкинуть, чтобы не показаться непонятным, занудным, смешным. То, что их стоит опубликовать, не вызывает у меня сомнения.  Но и связывать с этой публикацией какие-то надежды… наивно.
 
 
             9.10.   
             С шести сел за компьютер и к пол-одиннадцатому закончил тетрадь.  С учетом сокращений, получилось 3 авторских листа.
 
             Если так быстро пойдет с набором текста, то к ноябрю, глядишь, получится материал на целую книгу. Полагаю, тетрадки три. Останется еще семнадцать. Правда, дальше там много галиматьи, процентов пятьдесят выкину, но и то: еще на пару книг хватит, объема Ездового пса. Так вот, тремя частями, можно опубликовать.
 
              Еще не определился: а интересно ли будет читателю?
              С другой стороны: весь интернет забит такими литературными помоями… и каждый мнит себя гением. А я уже очень широко известен в узких авиационных кругах. Так что надо постараться заинтересовать эти круги; большего мне и не надо. Ну, про идею и сверхзадачу пока промолчу.  Надо сначала набрать материал  в цифровом формате.
 

           12.10. 
   Путин тут собирал писателей, говорил с ними о судьбах литературы. Престарелый, отставший от жизни Валентин Распутин был на этом междусобойчике свадебным генералом: что-то лепетал о помощи толстым журналам… Путин вежливо напомнил ему, что времена изменились, литература уже давно не та, читают книги, в основном, москвичи и ленинградцы, это 80% аудитории,  в провинции (он так и сказал «в провинции») читают мало, а 40 миллионов человек в том году в нашей стране вообще книгу не открывали.
            Насчет помощи толстым журналам он пообещал подумать. Но прямо сказал: разговор может идти только о дотациях государства, а за бортом кризис. А между строк сквозило: на хрен нужны ваши толстые журналы. Пиплу нужно вагонное чтиво в метро. Вышел из метро – выкинул в урну и забыл. Поэтому не надейтесь. Не воскреснуть уже.
            Мне стало грустно. Я и так подозревал, что читают меня, в основном, в столицах, т.е. моя аудитория несколько отдалена от реалий жизни за кольцевой дорогой, и мои проблемы для них – скорее экзотика. Провинция их мало интересует.
            20 миллионов жителей из 140 – конечно, еще не вся Россия; но остальным 120, тем, что прозябают в замкадье,  не светит в этой жизни ничего, кроме своей картошки раком, поэтому поднимаемые мною проблемы российской авиации для них – как проблемы авиации Марса.

 
            13.10. 
            Привести дневники в удобочитаемый вид, выбросить их в интернет – и забыть о литературной деятельности, отзывах, пересудах, почте, одноклассниках и прочих контактах. Считаю, что это – все, что я смог сделать для авиации. Предложения о встречах с молодежью решительно отвергаю. Это ничего не даст обеим сторонам.
             Жизнь слишком быстро изменилась. Если дым пожарищ минувшей войны интенсивно эксплуатировали тридцать, даже сорок лет, если обросшие мхом и памятными юбилейными медалями воители десятилетиями впаривали молодежи уже самим набившие оскомину идеологические штампы, – нынче такой номер вызовет только отторжение. Я должен уйти в небытие, исчезнуть из виртуальной жизни и не появляться в обществе.   
 

             18.10. 
             Журнал «Итоги» снова просит меня ответить на вопросы: по поводу планируемого привлечения на работу в Россию иностранных пилотов.  Дал я им ответы на вопросы: сделал упор на то, что это было ожидаемо, и ничего особенного в этом нет.      Думалось, китайцы на «Боингах» будут летать у нас где-то года с 2015-го, а оборачивается, что уже с 2010-го. Жизнь обгоняет самые немыслимые прогнозы.
             Ну нет у нас подготовленных надежных пилотов на иномарки.

 
             25.10. 
             Я тут нарыл бесхитростные рассказы Леонида Хайко, бывшего комэски Ту-154 в Шереметьево. Там выложены  и его статьи, нечто вроде методичек, но поверхностные, ознакомительные. А вот рассказ о вынужденной посадке горящего самолета на поле в Чехии, – случай, давно и широко известный, – взволновал меня яркостью впечатлений очевидца, выжившего в этой аварии.
             Вчитываясь в эти воспоминания старого пилота, прихожу к мысли, что они как бы предвосхитили моего «Ездового пса». Человек пытался рассказать непосвященным о летной работе. За это он достоин всяческого уважения.
             Конечно, он старше меня на пять лет, прошел через «миллион двести», и менталитет у него более совковый, чем у меня. Но, судя по описанию обстановки у него в эскадрилье, человек он думающий, доброжелательный,  жрец Дела.
             Единственно: он как начал с пилота-инструктора в училище, так потом и всю жизнь на командных должностях. И это ставит его в один ряд с авторами мемуаров о работе в ГВФ, которые все как один – командный состав.
             Ну, а мне вот выпало писать от имени ездовых псов. И инструктором я стал по зову сердца – но, однако, после семнадцати лет рядовой работы. Да так и летал рядовым до конца, используя инструкторский опыт в рядовой работе, редко – на вводе в строй КВС-стажеров.
            Ну, почитаю еще его воспоминания о летной молодости.


            28.10. 
            Из трех  тетрадок набралось 310 000 знаков. Сегодня закончил, перечитал, чуть подправил и отослал  Мошкову. Потом выложил новое произведение и  на Прозе ру. И вот только что закончил здесь редактирование. Уже несколько читателей вцепились.
            В общем, получилась такая типа повесть: интеллигентный пилот рефлексирует о смысле своего летного бытия, мечтает написать книгу, спорит с ретроградом-начальником, тяжело переживает катастрофу экипажа из своей эскадрильи, задумывается о профессионализме, попадает в глупое положение, допустив профессиональную ошибку, но все равно устремлен  вперед… и продолжение следует.
             Особый шарм в том, что это все было на самом деле, записано по горячим следам и очень подробно.

            Ну, ладно. Рывок сделан. В принципе, выложена на суд публики новая книга, как и положено, к концу года. В том году это был «Страх полета», в предыдущем «Аэрофобия», перед нею – «Откровения», и т.д. Я не буду рекламировать, читатели сами найдут и дадут ссылку для всеобщего чтения.
             По идее, чтобы сохранить к себе интерес как к серьезному писателю, я должен сделать перерыв на год. Но выложенные три тетрадки не завершены. Надо хотя бы еще три. А там я обсасываю посадку в Сочи. Там как раз меня судьба наказывает за самоуверенность в споре с комэской по закрылкам. Но там же, в конце концов, Кирьяна и снимают с должности. Надо печатать дневник до того места, когда приходит изменение в РЛЭ, подтверждающее, что в споре был прав я и что я – смелый первопроходец… ага, на плечах Солодуна.
           Вот тогда это уже потянет на произведение – с коллизиями, кульминацией и развязкой.


             29.10. 
             Вчера прислал письмо читатель – бывший енисеец. Отец его в АТБ работал.  Ну, ностальгия пополам с благодарностью. Прислал снимки сгоревшего здания АДП, да улицу нашу, да фотографии стариков… Я еле узнал знакомые лица. Грустно.
             Ладно, чего уж там грустить. Я вот отправил первую часть дневников в интернет, и вроде как совесть моя чиста. Не надо больше торопиться, не надо часами сидеть за компьютером. Свобода.

              Позвонил с дачи Наде, узнал новости: звонил Костя, хочет посоветоваться со мной по поводу того, что ему предлагают стать инструктором. Да пожалуйста! Они ребята молодые, им виднее. Там Денис старается, видать. А я что. Я уже не копенгаген.
             На авиа ру, по словам Нади, уже поносят мои выложенные дневники. Мол, зачем это надо… опять деда понесло…
             Кому не нравится, пусть не читает.


              2.11. 
              В интернете вялая реакция на мои дневники: буквально только сообщения первых читателей и скупые отклики, типа, ну, почитаем,  –  на авиа ру, авиафоруме и проту-154. И тишина. Да ничего нового и заслуживающего внимания там и нет. Надо сворачиваться.

               Звонил Костя, час поговорили. Он сам-то не очень желает идти в инструктора, но я его подталкиваю: нечего засиживаться на месте, надо брать все, что хоть как-то повышает квалификацию. А инструкторский допуск – это очень весомо. Ему же не должность предлагают, а только штамп в пилотское свидетельство. Ну, на днях пойдет на курсы.
              Садился он тут недавно с лопнувшим на взлете колесом, сел на реборду, тащило на пробеге вбок, но справился. Молодец. Надеюсь, будет хороший пилот и капитан.
Жаловался, что в длительных полетах (а они летают с разворотом Москва – Чита и т.п.) смертельно хочется спать, а никуда ж не денешься, в двучленном-то экипаже. Приходится все-таки одному члену минут десять подремывать, но при этом зовут в кабину бригадира проводников, чтобы следить, держится ли остальной член.
              Ну, вы об этом мечтали, ребята. Теперь летайте, захлебывайтесь своим налетом.
 
              Знакомые фразы в дневниках заставляют снова и снова возвращаться и рыться в моих книгах, чтобы не повторяться. И вот читаю себя, позднего, уже изданного, все придираюсь к мелочам, все ищу изъяны, но только все больше убеждаюсь, что лучше мне уже не написать.  Ушло.
              Тем скромнее и тише надо быть, а лучше совсем раствориться.  Никаких публичных выступлений. Всем вежливо отказывать, ссылаясь на нездоровье.

               Все мои призывы к молодым искать себе место для самореализации в авиации теперь выглядят наивными. А те, кто со своим высшим образованием бросился учиться на пилота в Сасово и Бугры,  вообще зайдут в тупик. Не на чем и негде им будет летать. Проклянут ведь меня. Скажут примерно так: дед, конечно, не виноват, в наивняке своем, а я, дурак, купился на словоблудие старого маразматика, будь он проклят  с соблазнами своими…
               Сообщество авиаторов и иже с ними разделилось, как, впрочем, и все наше общество, – на продвинутых и ретроградов. Одни глядят в будущее, увлеченные пафосом президентских речей и надувания щек. Они уже прям видят себя в европейском сообществе.   Хотя Россия для Европы – как для нас  Таджикистан.
               Другие ностальгируют по совку, прикрываясь квасным патриотизмом. Вот и я в их числе вроде бы. За державу обидно.
               Но уж очень различаются благие намерения, трескучие призывы, амбиции молодых наших руководителей – и реальные возможности страны, повязанной тысячелетними традициями беззакония, местничества, коррупции, поборов, пьянства и душевной лени народа.
               Легче всего критиковать; труднее всего – переломить самого себя и самого себя заставить работать, едва только надеясь на будущую отдачу.
               О державе, о великом государстве, об империи, о мощи, –  надо забыть. Мы живем в развивающемся неизвестно в какую сторону государстве. Есть какие-то судорожные подвижки, но нет хотя бы одной-единственной путной шоссейной дороги через всю страну.  И т.д.
                Правители за уши тянут нас в интернетовско-политкорректное будущее. А за ноги   засасывает болото опричнины, память о блестящих гусарских полках, скачущих по голым деревням, возможность дикой наживы в мутной воде, – и все это сдобрено квасным патриотизмом вчерашнего дня.
                Это как в Афгане: американцы хотят насадить там эту самую демократию, а народ не хочет ее, не понимает, зачем она ему, когда есть тысячелетние традиции родового самоуправления.
                Вот так и наши старые летчики не понимают, зачем нашей величайшей державе, которая сама столько лет клепала во-от такими заклепками летающие рыдваны, – зачем ей эти компьютерные аэробусы. Зачем этот английский язык. Зачем новое правовое поле. Почему мы должны слушать ИКАО. Почему не учат новые кадры в летных училищах. Почему нам, с нашими традициями великой авиационной державы, требуются иностранные пилоты. И если уж державе нужны пилоты, то почему она не организует обучение английскому. И так далее.
                Я плавно съезжаю с зашмыганного столба небесной романтики на грешную землю. Не держат руки. Не за что мне там ухватиться. Разочаровываюсь. Никому это не нужно, кроме разве экзальтированных домохозяек да не набравшихся ума мальчиков, которые поумнеют через пару лет и меня же освищут.
                Но надо уж нагнуть себя, дооформить дневники, выложить их в интернет… и найти себе новое увлечение в жизни.  Без увлечения я не могу.
               И вот тут встанет стена.  Куда ткнуться, когда раздам все долги?
               Просто созерцать я не смогу, буду брюзжать и отравлять себя негативом.    Нужна следующая цель, чтобы, засыпая, представлять себе новое увлечение в деталях.

 
               5.11.   
               Встретился с Васей Лисненко, часок хорошо побеседовали, подарил ему книги, пообещал распечатку «Страха полета», на днях завезу.
               Он сидит дома, как и я, жрать варит. Жена врач, 62 года, устала, хотелось бы на пенсию, да страшно потерять работу и нищенствовать. Ну всё точно как и у нас. Дети устроены, заняться нечем. Гниет у телевизора, читает газеты, общается с несколькими летчиками-пенсионерами, вот и со мной. Компьютера нет. Перенес легкий инсульт.
               Воспоминания, да еще надежды, что пенсию нашу всю отдадут под эгиду государства, чтоб не трястись за эту дурацкую доплату, – вот все, что ему осталось в старости.
              Вася, да Серега Пиляев, да вот я, – трое нас осталось, кто летали командирами на Ан-2, Ил-14, Ил-18 и Ту-154.  Нет, вру, Серега с Ан-2 сразу пересел на Ил-18. И все по 35 лет пролетали. И все сами ушли на землю, почувствовав начало деградации и не дожидаясь списания по здоровью.

               А вечером забежал Олег. За два года он налетал уже больше тысячи часов; в принципе, можно переучиваться на приличную технику. Они с Игорем отправили резюме во Владивостокавиа, и вроде им пообещали где-то к весне на А320. Но и «Сибирь» вроде скоро набирает на переучивание разогнанных тушечников – на Б-737, в «Глобус».
               Конечно, ребятам хотелось бы к Денису под крылышко, там ведь уже Костя и Дима; да и «Боинг» им более симпатичен, чем «Эрбас».
               А Макс уже ушел из Катэка в Аэрофлот, на импортную технику, именно на «Эрбас». Этот парень себе на уме,  он грамотный,  далеко пойдет.
               Олег вполне оценил то, что ему пришлось всерьез полетать на реальном, железном самолете Ан-24, прочувствовать переходную после Ан-2 двухмоторную машину. Это уже настоящий пилот.
 
              Денис тут дал отзыв на мои дневники. В общем, ему понравилось: в них показано, как думающий пилот переживает катастрофу, как видно его мировоззрение – запуганного расшифровками человека. Не по душе же ему то, что называю фамилии людей, допустивших неблаговидные проступки.
              Я над этим этическим моментом все время ломаю голову. Видимо, надо как-то избегать называть людей, совершивших ошибки. А победителей называть можно. Ну, придется учесть, выправлю.
              Люди думают, что это – мое новое произведение, сочиненное в виде дневника, ждут, что я им выдам прям шедевр. А я только выкладываю то, что было написано горячей рукой  25 лет назад.

 
              9.11. 
              Никак не засяду за продолжение дневника. Тяну и тяну. Прочитал две тетрадки: одна, 96 листов, потребует большого терпения и труда; вторая, 48 листов, полегче и поинтереснее: о посадке в Сочи.
              Пытаюсь скрыть фамилии, чтобы было и тактично, и не отталкивало. Где заменяю фамилию должностью, где пишу типа «Вася Е.», где просто опускаю, не называя лица. Надо срочно выправить на Прозе ру и дождаться, когда Мошков даст возможность сделать  то же и на Либ ру.

 

               17.11.   
               Вчера в 9 утра Олег привез ко мне Диму. Ну, что скажешь: молодой капитан Боинга, красавец, в фуражке сдубами… И как сели мы скромненько обмывать  коньячком – так и до вечера. Были слова благодарности… Дима привез  мне в подарок модель Боинга-787, «Дримлайнера», в раскраске «Сибири». 
               День пролетел как одна минута. 

               По  словам Димы, отношение ко мне среди действующих летчиков уважительное, но взгляды на мои опусы – разные. Ну, так и должно быть. Ребята, которые везли его, когда он сказал, что едет в гости к Ершову, были поражены, передавали приветы и пр. Поговорили о Денисе: он у него замкомэски. Хвалит он Дениса, готов век с ним работать. Конечно, Денис педант, фанатик… да они все такие. Но это столпы Авиации.

               Весь день сегодня просидел у компьютера, выправил на Прозе «Рассказы» и «Раздумья», начал «Откровения». Совсем другое впечатление, когда есть абзацы и пропуски, а заголовки набраны заглавными буквами.

 

              22.11.   
              На авиа ру кто-то дал ссылку на мои дневники у Мошкова. Вялая ветка. 
              Я молчу, меня как бы вообще нет. Боже упаси сейчас на ветку вылезти: не отмоешься. Уроки Поправкина я усвоил.
              На Прозе резко возросло количество моих читателей.

              А тут надыбал я в интернете мемуары истребителя Леонида Механикова, пролистал: понравился язык, грамотность. Ну, он из довоенного поколения, военное детство. Летал на первых реактивных, потом списали по сердцу. Скачал, почитаю.
 

              23.11. 
              Читаю Механикова – нравится! Какой молодец: пишет совершенно свободно, эмоционально, и с юмором, и без натуги и искусственности. Свежо пишет. Почему я о нем нигде раньше не слыхал?


              24.11. 
              Снег, снег, снег. Засыпало все; в городе дни жестянщика. Думаю, дорогу на дачу пока не чистят; да мне там пока и делать нечего.
             Сижу себе, печатаю дневники. Заставляю себя не выкладывать мысли о политике и всяческие «разсуждения». Но и не только же рассказывать чисто о полетах – кое-что и около них, летная жизнь 80-х годов.
 
             Я  вот прихожу, да уже пришел, к выводу, что все эти форумы – тусовка болтунов.     Это стая, охотно кусающая все то, что отличается от ординара. Поэтому надо от них быть подальше. 
              Тот форум авиа ру, который помог мне встать на ноги как писателю, давно почил. Редко-редко встретишь знакомый ник. И хоть мне совестно и давит чувство неоплаченного долга, я все-таки дистанцировался. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Поэтому не выступаю.
 

               25.12. 
               На форуме все так же вяло спорят о Ершове «сапоги» с «пиджаками», все насчет моих самоуверенности, гордыни и пафоса. Причем, практически все расшаркиваются в уважении к автору.
               Я как жил тихо, так и живу, и совсем перестал выступать на публике. «У художника жизнь одинока» – верно поет Боря Моисеев.

               Ярким, одиозным личностям на форуме предъявляются вполне обоснованные претензии в регулярном скандальном самопиаре. И то: каждые две-три недели они выскакивают на форум с эпатажными заявлениями, беззастенчиво засыпают ветки ссылками на свой ЖЖ, или там на свою книгу, типа: а вот почитайте-ка мои нетленки.
               Я это желание хорошо понимаю. Оно иной раз гложет и меня. Но я человек уже пожилой, это очень сдерживает порывы. Видимо, какая-то старческая мудрость постоянно одергивает: не суетись, не прыгай, а надо ли? Нет. Не надо. И через несколько минут оглядываешься и хвалишь себя, что сдержался. А на форум выбросил – все, возврата нет, слово – как пуля.
              Тем самым я и заработал на форуме авторитет.
              Жаль только, что год-два тому назад я еще не постиг этой мудрости – и выступал. Если бы можно было, я бы сейчас стер все.
             Правда, форумяне нынче в массе своей какие-то недозрелые, болтуны. Им плевать, они сегодня уже и забыли то, что сами говорили вчера. Бандерлоги.
             Вася, отдавай себе отчет: болтливый старик – отвратителен. Помни об этом до самой смерти. И трезвый, и пьяный, помалкивай. Больше слушай людей.


             26.11. 
             Люди уже просят продолжения Дневников; надо дать им его.  Я перечитываю и правлю, по привычке вылизывая все до блеска. С сожалением прохожу мимо броских, но взрывчатых моментов, все время проверяя, не зацеплю ли больную струнку у придирчивого, политизированного, фанатизированного в какой-либо области читателя. Оглядываюсь то на армейцев, то на меломанов, то на чистоплюев, то на буквоедов. Мудрость возраста должна мне в этом помогать. А азарт подсовывает соблазны.
               Какого-то стюдента из питерской академии зацепило  мое  полупрезрительное отношение к бывшей ОЛАГА. У мальца обида за альма-матер: будущий пилот пишет на форуме, что, мол, напрасно Ершов так об Академии… «сам не хотел учиться – так бараном и помрет».
              Во. Еще оно из яйца не вылупилось, а уже оценки раздает.

              На Прозе сразу видно, как читатели набросились на мои новые произведения, буквально через час. Я же еще выложил туда «Таежного пилота», добавив в него три главы из начатых было и заброшенных мемуаров. А главу о Фридмановиче  выложил отдельным рассказом «Хитрый еврей».
 

             3.12. 
             Выложил у Мошкова в самиздате все свои опусы, пусть народ читает. Я успокоюсь только тогда, когда на форуме кто-то заикнется о второй части дневников.
 Письма-то мне уже идут, народ хвалит. Опять же: таких дневников об авиации никто не выкладывал, да и вряд ли кто такие дневники вообще вел. Им цены нет, в общем-то. Может, хоть в старости мой двадцатилетний труд окупится… морально, морально. С этого не разбогатеешь. Да мне и пенсии вполне хватит.


            4.12.   
            Порылся в интернете, там есть какие-то дневники фронтового летчика, штурмовика, но написаны они фрагментарно, кратко, сухо, однообразно. И то – их называют «документом эпохи». Ну, мои дневники тоже документ эпохи, и хоть Надя чуть и ворчит,  я все-таки продолжаю работу над ними.
 
            С утра обычно я час просматриваю почту и новости на форуме. А сегодня сервер что-то никак не ухватит интернет. Реле там с ячейкой шалят. Что ли сесть да полетать в симе  на «Аэропракте». Я тут увлекся этим маленьким самолетиком, вчера вот вечер летал в Альпах. Эх, заиметь бы самому такой ультралайт.
           Хотя… ну и куда бы я летал? Только на дачу и с дачи. Скорость у него примерно 160, посадочная 75. Для меня управление таким аппаратом легче, чем автомобилем, для посадки хватит двухсотметровой поляны.
           Да что там мечтать. Романтики висения под крыльями у меня практически не осталось. Ну, висю. Транспорт. А головной боли много. Тем более, зная, что такое воздух, я бы к каждому полету готовился на все случаи жизни.
           Ушло. Все ушло, осталась только память, и то, на бумаге. Но все же иной раз сажусь за виртуальный штурвал, остался какой-то интерес.

           Успел дочитать книгу Механикова, рассмотрел со спутника места, описанные им, да еще и пролетел на «Боинге» над Курилами с Камчатки до Сахалина. И еще в Альпах на маленьком самолетике полетал.
 

           7.12. 
           Смотрю я, у Мошкова меня читают единицы, а на Прозе за неполный день уже 170 человек. Ну, пусть просто просматривают, знакомятся, но разница в разы, раз в 20.
           Мне это важно потому, что я принципиально отказался работать в бумаге. Пусть в интернете меня читает как можно большее количество людей.
 

            8.12.   
            Вечер провел за компьютером, поразился, как много у меня прочтений за один только день: более трехсот. Но утром оказалось, что это все туфта, и зафиксировано по нарастающей всего человек 20 или 30. Просто каждый читатель открывал мои опусы по несколько раз.
             На Либ ру тоже активность: за день количество читателей увеличилось на несколько десятков.
             Но, в любом случае, количество читателей в бумажном варианте и в интернете несопоставимо. Так что я правильно сделал ставку на интернет, а книги… книги, по отзывам читателей, расходятся по рукам… и не возвращаются
             Ты об этом мечтал, Вася, удовлетворись.
             На авиа ру подняли ветку, идет разговор; все желают мне здоровья.
             На проту-154 тоже идет разговор.
             Думаю, дневники мои внесут ясность в оценку человеческих качеств Ездового пса. А то очень многие  упрекали меня в гордыне, самомнении, яканье. Ну, читайте: здесь уже того пафоса и яканья нет, а все больше самобичевание. Надеюсь, немногочисленные злопыхатели и завистники уймутся.
             Один читатель прямо называет дневник лучшей моей книгой, «книгой №1», так мне и написал.
             Вот так, в гордыне, яканье, хвастовстве и самомнении, ездовой пес Ершов за четыре года стал определенным явлением в авиации. Уже никто не хает, принимают как должное, ссылаются, цитируют, упоминают мельком в разговоре.
             «Попал под лошадь!» Гордись, Вася. И не высовывайся никуда. Пиши себе молча. Отдавай, отдавай долги людям.

             Интересное наблюдение. Общаясь в интернете, не вижу убежденных людей. Каждый из-за угла выкидывает свое мнение; их миллион, этих самых разных мнений. Человек, воспитанный в свободной всеядности и не имеющих вбитых с детства нравственных ориентиров, теряется в море мнений. Направить все эти мнения в конструктивное русло невозможно. Люди замыкаются в своих внутренних метаниях. Вырабатывается боязнь открыто выражать глубокие мысли. Вырабатывается привычка поверхностно критиковать всё и вся. Идет деструкция масс.
             Потом будет какой-нибудь общественный повод – и подосланный тролль зажжет массу, и у каждого внутри сверкнет: «Вот оно! Вот – авторитет!» И стадо волов пойдет за этим козлом на заклание.


          9.12.   
          Читаю  воспоминания старого морского капитана Виктора Федорова, очень хорошо написанные; я почерпнул много интересного и нового для себя.
          Кроме того, читаю в сети рассказы анонимного автора из жизни морских летчиков-ракетоносцев. Тоже хорошо пишет, но для меня там ничего нового нет: я примерно так и представлял армейскую жизнь, неважно, летчиков или пехоты. И мнение мое относительно декларируемого превосходства военных летчиков над гражданскими сильно поколебалось. Да вообще нам с ними незачем и нечем мериться.
          На Либ ру увеличивается число моих читателей, вот за вчерашний день сотня добавилась.

           Продолжаю набирать текст дневников.
           Кстати, сравнивая полеты тех времен с современным тесным европейским движением в воздухе, я, кажется, кое в чем, самую малость, начинаю понимать современных пилотов. Полеты их напоминают толкотню в толпе. О какой там мелодии полета, о каких нюансах взаимодействия в экипаже может идти речь в давке. Продрались, выскользнули, увернулись, приспособились к водовороту, – уже пора снижаться, опять толкаться, вертеться. А под локоть толкают, ноги оттаптывают… сбацали полет, грохнулись об полосу, зарулили… спина мокрая.
           Мы испытывали от полета наслаждение. Мы могли его осмыслить, мы видели нюансы, мы могли в следующем полете не спеша исправить предыдущую ошибку. Мы подпитывались оргазмом мягкой посадки. Мы готовили себя к наслаждению.
           А нынче не полеты, а фаст фуд. Открывай рот пошире и успевай пережевывать, а то и не жуя глотай. Икру эту, черную, ложками-половниками. Оргазмы эти, уже осточертевшие. Виртуальные посадки-автолэнды. Комплекс самых надежных, примитивных, оптимальных операций. Трах-бах.
           Тут мне  ближе военные летчики. Гораздо ближе. В них еще теплится летная романтика; у современных операторов машинного полета ее напрочь нет, она осталась за проходной.
           Хоть меня убейте, хоть кастрируйте, – никогда не станет мне близким такой подход к авиации. А значит, моя Авиация, мои Полеты остались в 20-м веке. А вы теперь как хотите.
 

          18.12.   
          Наладилась переписка с лондонским издателем. Он вроде как активно берет быка за рога. Ну, пусть пока почитает мои опусы, чтобы внутри загорелось. Я надеюсь, что загорится: все-таки он сын пилота. Потом обсудим, с какого произведения начать. 


           21.12. 
           На авиа ру новая ветка: «Старички форума, отзовитесь». Человек ностальгирует по прежнему духу и просит нас (и меня персонально) восстановить его, дух этот, а то кругом один флуд.
          Я вылез и сказал, что форум наблюдаю, а вот выступать неохота.
          А тут на правой стороне, среди авторских форумов, появилась ветка, где молодые прагматики пинают чуть не ногами понятие «Родина». И такое это, деловое обсуждение: мол, мы родине ничего не должны – мы ей налоги платим. Ну не суки, а?
          Я не выдержал и вставил свое слово: там, где появляются такие темы, мне делать нечего. А на ветке про старичков я выложил ряд претензий к современному форуму и его администрации.
          На меня с одной стороны посыпались приветы от старичков, которые тоже повылезли на клич, а с другой – полился дождь желчи от прагматической молодежи. Ну, прямо было сказано: старички, приспосабливайтесь к нашим порядкам или уходите.
Я ушел.
           Утром заглянул: авторскую ветку про Родину удалили. Ну, хоть какая-то  польза от меня.  А на ветке про старичков идет ленивый флуд.  МАХ там выступает, бьется с молодым хамством.
           Больше я вряд ли выступлю здесь под своим именем. Общая тенденция форума отталкивает и начисто лишает иллюзий. Пришли цепкие, жизнеспособные прагматики, как бурьян, затопили и задавили все человечное. Такова жизнь.
           Вот это – мои тяжелые времена, и надо их достойно пережить, не зацикливаясь.


          22.12.   
          Потихоньку работаю над 3-й частью дневников. Всё пока идёт, идет и не кончается  тетрадка «Энтузиазм». Уже три авторских листа из неё набрал, наверно, еще столько же наберется. Фильтрую, как могу.
           На авиа ру тот же вялый срач. Общую тенденцию болтовни не преодолеть.
           На Прозе количество моих читателей  никак не перевалит за 3000. Да я уже читал в литературной критике, что этот литературный ресурс – для графоманов. И читают его графоманы же.
           Зато у Мошкова – только за декабрь – уже подходит к полутора тысячам. Но что меня поразило у Мошкова – это мой рейтинг. Из 274 авторов, достойных рейтинга, я на шестом  месте. По десятибалльной шкале, у меня  9,2.    Из 11 читателей пятеро поставили мне 10 баллов.
          А кто же впереди меня? Авторы, пишущие про разрозненную Русь; про воспитание гуманистического отношения к природе; про Веления Космоса.   
          То есть: история, философия, эзотерика, общественные науки и мемуары, – вот чем интересуется аудитория у Мошкова.
          Однако… чего же они уж такого в моих дневниках нашли?
          Еще раз залез на страницу рейтингов – уже я укатился на 22-е, что ли, место. Но это не так важно: какое-то новое произведение выскочило вперед. Читатель нашел, что чей-то стишок – шедевр, поставил 10. И таких произведений  в списке рейтингов набралось два десятка. Подождем оценок других читателей, и все постепенно устаканится.  Во всяком случае, мои произведения явно не плетутся в хвосте.

            Лондонский издатель действует. Прислал мне фото вариантов оформления обложки, задает вопросы, короче, затягивает меня в издательские заботы и проблемы. Ну, пусть человек старается. Я еще ему по обложкам конкретно не ответил, посоветуюсь с Надей.

 
           23.12. 
           Меглинский запросил меня об академике Пономаренко и его теории «образа полета». Я как мог, ответил, но посоветовал Владимиру порыться в интернете и самому поискать книги Пономаренко. В двух десятках строк ведь не обоснуешь, что человек в полете должен чувствовать себя не оператором, а птицей.

           Роман прислал макет обложки «Страха полета»: на фоне белого силуэта озера Байкал черный силуэтик Ту-154. Все это наложено на прекрасную фотографию авторства Летчика Лехи: закат солнца. Большой логотип (слоган, как еще сказать)  «Ездовой пес Неба» – вверху, красными буквами. Внизу автор и название: «Страх полета». Впечатлило. Сделал ряд мелких замечаний. С этой книги и начнем. И все мои книги пойдут под этим логотипом: «Ездовой пес Неба». Это будет моя персональная серия. Читатель должен раз и навсегда олицетворить этот логотип с именем Ершова: «Ездовой пес неба – Василий Ершов».


           25.12. 
           Мои летные дневники чем-то зацепили читателей: от интеллигентов идут хорошие письма. На Либ ру каждый день добавляется сотня читателей, рейтинг растет.  Из 12 рецензентов шесть поставили дневникам оценку 10 («шедевр»). Да уж…
 
 
                *****


                2010 год.


              9.01.   
              Звонил мне Валентин Ли, бывший командир Ли-2, потом Як-40. Я его припоминаю смутно; он меня и вообще не помнит, но его тут спрашивал обо мне питерский пенсионер, бывший пилот, Феликс Кондаков. Он тоже написал пару книг, хочет со мной связаться. Ну, пусть звонит, я разрешил дать мой  телефон.

             Дневники свои пока перечитываю, но потребуется большая работа, чтобы выбрать и скомпилировать удобочитаемый и со смыслом текст, без повторений и скучного нытья. Эти перестроечные тетрадки сохранили дух времени, а молодежь понятия не имеет о том, что это за перестройка была такая и как это происходило в авиации. 
            На Либ ру количество моих читателей стремительно догоняет аудиторию Прозы ру. Каждый день 80-90 человек просматривают. И на здоровье. Оценки поставили 27 человек, средний балл скатился где-то к 8,6, но ниже 7 никто не ставил.
            Из  Лондона  вести:  Роман  уже слепил виртуальную книгу, под обложку размером 6 х 9 дюймов. Я все шлю ему свои мелкие придирки; он терпеливо все устраняет. Ну, поглядим, как оно пойдет.


           11.01.   
           На Либ ру вчера меня читало 400 человек. Завтра уж точно обгонят Прозу.  Из 28 оценок Дневников общий балл 8,6, причем, 20 поставили «замечательно» или «шедевр». Ни одной ниже «хорошо» нет.
           Я не тешу себя иллюзиями: все это усредненно-виртуально. Сам факт, что читают, и только за январь почти 2000 человек, – радует. Механизм работает, реклама идет.

           Лондонский издатель относится ко мне с пиететом, исполняет любую прихоть и полностью отдает процесс создания книги на откуп моему опыту. Я отношу это только на счет того, что он сам сын летчика и мой почитатель. Причем, он меня мало читал, больше слышал. 
           Тем временем я зачитался Федоровым.  «Возвращение к себе» проглотил, теперь гложу и обсасываю «Матросский вальс». И хоть писатель он тоже явно не художественный, но струя свежая, сюжеты заворачивает захватывающие. Изо всех сил гоню от себя первые восторги и пытаюсь оценить его талант объективно. Пишет он очень просто. Этим ста-алишным критиканам из офисного планктона его вещи покажутся примитивными, а я вижу саму жизнь, настоящую, не натужную, с плотью и кровью.
           Чем писатели-производственники сильны – так это знанием жизни. И тут против не попрешь. Это не всякая там эзотерика и прочая, высосанная из пальца и наковырянная из носа глубокомысленно-бесполезная чертовщина, о которой так же глубокомысленно и бесполезно толкуют в своих сраных блогах молодые недужные интеллектуалы. Тут Федоров в чем-то сближается с Астафьевым.

 
           14.01. 
           На Либ ру читатели обогнали Прозу еще позавчера.  Пошли оценки «Хитрого еврея», пока немного, средняя не выше 8, да я и не претендую. На первую часть дневников уже 37 оценок, большая часть – 9 и 10.
           В блогах молодые и не очень оценивают мои дневники как документ эпохи, то же –в письмах отдельных читателей. Так что можно, не боясь, вставлять и политику, чего в перестроечных тетрадках хватает. Хвалят меня за объективную оценку действительности, несмотря на тогдашнее мое относительное материальное благополучие, которое должно было бы заткнуть мне рот.
 

            18.01.   
            Сегодня закончил на Прозе правку, выстроил абзацы вручную. Это полезно: еще разок вычитал, нашел еще несколько ошибочек. Я вычитываю каждое произведение минимум раз десять.
           На Либ ру  идет обсуждение первой части дневников, уже 40 оценок, все – от 7 и выше, но нашелся один сноб, поставивший 5: «терпимо». В рейтинге «Топ 40» я на втором месте.
           Оно тебе так важно – рейтинг, сформированный по мнениям  случайных читателей?   Это же все туфта.
           На авиа ру молчание, как и на проту-154; на последнем идет вялый срач между лидерами форума, скука. Нет, поистине, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Форумы как-то отошли на задний план, и основное чувство после пребывания на них – разочарование. Офисный планктон рулит, приказчики конторские. Им скучно, они развлекаются стебом.
 


             19. 01.   
             На авсиме ру идет довольно активное обсуждение «Летных дневников». Вообще, этот форум, авсимовский,  меня всегда активно и не очень лицеприятно обсуждал. Там есть такой Горыныч, так уж он моих «Псов» в свое время критиковал. Ну, правда, человек агрессивный по натуре.
             А тут он  случайно  начал листать дневники – и зацепило, и прочитал все три части, и теперь Горыныч изменил ко мне отношение на противоположное. Это радует.
            На авиа ру полнейшее равнодушие и тишина.    Авиация наша погибла, говорить на авиационном форуме стало не о чем, вот и болтают там в обеденный перерыв ни о чем московские клерки, да ностальгируют на бесчисленных ветках бывшие красноармейские авиаторы. Как за бутылкой в гараже.
             На Либ ру начал набираться рейтинг второй части дневников. Первая-то набрала уже 57 оценок, абсолютное большинство их – 8, 9 и 10. И вошло это произведение в «Сорок лучших».  И заняло там второе место.
             То есть: люди читают меня и высоко оценивают. Это обнадеживает: все-таки я не выживший из ума графоман, и мои несовершенные, но искренние дневники понятны современному читателю. Это придает сил.


            20.01.   
            На авсиме ветка уже ушла в сторону обсуждения старой и новой летной школы: штурвальщиков и кнопочников. Не, ну, пелоды, блин. Вы  ведь все равно геймеры-кнопочники. И только тот из вас, кто переломил всю свою жизнь, сложил ее обломки на алтарь авиации и таки стал реальным пилотом, – вот тот получит моральное  право обсуждать этот вопрос… когда налетает тысяч пять-шесть часов.
            На авиа ру тоже всплыла веточка о третьей части моих дневников и тут же увяла. Ну, теперь-то уж пошло по инету.
            Надя вроде как заинтересовалась. Может, сработал тот аргумент, что я вошел вторым в список Тор-40. Просмотрела оценки. Их уже 61, средний балл 8.51. Но и среди 60 дураков нашелся один умный, который шагает в ногу: поставил 5 – «терпимо». Ну и почитала комментарии на авсиме.
 
            Ну что: засесть за четвертую часть? Если взяться всерьез, то нужен месяц. Обязаловка, конечно, я от нее устал. Но и безделье тяготит. И смутно в мозгу крутится нечто художественно-летное: типа судьба летчика, прошедшего перестройку в середнячках, на Ан-24. Не знаю, еще не родилось, может, и увянет. Идеи не вижу.
           Гюго написал «Труженики моря» в 64 года. Я, конечно, явно не Гюго, и не профессиональный писатель, но есть хоть надежда, что годы мои еще не ушли.

           На Прозе тут читатель-симмер написал рецензию на «Страх полета». Он смоделировал полет на Байкал на симуляторе – и у него все получилось!
           Вот – то, о чем я писал в дневнике год назад: пусть любой попробует смоделировать. Теперь никто не скажет, что это фантазия.

           На проту-154 обсуждается телефильм о том, как выводят из эксплуатации Ту-154. Естественно, с комментариями Толбоева, кстати, весьма патриотичными. Дениса аж трясет от них. Там еще есть сюжет про Диму Колесника, но я еще не все скачал.
           В общем, грустный фильм. Ничего нового там я не узнал, лишь подтвердились реалии: экономика задавила неконкурентоспособную продукцию отечественного авиапрома.
 
            Настоящее, современное, экономически окупаемое изделие по определению очень дорого. Окупается оно только в руках того, кто не пожалел денег на его покупку, на эксплуатацию, на строгое соблюдение технологии работы, на дорогое обслуживание. И не скоро оно окупится. И окупится только в богатой, сильной  компании.
            Такие понятия чужды нашему образу мышления. Нам бы как-нибудь извернуться, скумекать, на порыве, на озарении, на авось, на коленке – и чтоб сразу сто, нет, двести процентов прибыли!
             Если для обслуживания парка Ту-154 в авиакомпании требуется 600 человек, а на такой же по производительности парк  Боингов – всего 200, то говорить не о чем. Если экипаж на Ту-154 вдвое больше экипажа Боинга, а расход топлива – тоже почти вдвое больше, то устаревший самолет должен уйти. Вот и все.
            Толбоев не хочет понять, что труды отечественных летчиков-испытателей становятся напрасными, потому что испытывать им придется те же не востребованные жизнью крылатые ведра с гайками. Он видит, что авиакомпаниям невыгодны недоученные совковые пилоты, что дело идет к покупке пилотов западных. Ему обидно, и он облекает личную боль в форму обиды на проклятых менеджеров всех уровней, от авиакомпании и выше, до обиды за державу.
            Ну, так такая вот держава у нас. Акробатические полеты на истребителе Анатолия Квочура, как бы глубоко я его ни уважал как личность и как профессионала, – это лишь вольтижировка мускулистого индейца в перьях на диком мустанге перед стволом пулемета. Хоть ты как скачи и кувыркайся,  но сила не на твоей стороне. Ты получишь овации своего племени; цивилизованный же мир  вежливо похлопает и пойдет дальше.
            Ан-148 хоть и вроде современный отечественный самолет, но создан он, скорее всего, по технологиям совкового Ан-72, ну, Ан-74, а значит, в его конструкции несколько тонн лишнего железа. Никогда он не сможет конкурировать с современным Суперджетом по экономичности эксплуатации: не те технологии. Но пока, на наших долбаных ВПП, он еще поконкурирует – за счет высоко поднятых двигателей. А за рубеж не пойдет. Разве что в бизнес-авиацию, где загрузка – не главный экономический показатель.
            Еще продержатся вертолетные заводы. Вертолетная специфика такова, что там изначально вес конструкции должен быть как можно меньше, это главнейший показатель. Ми-8 и его модификации еще просуществуют. Потом с Запада придут новые технологии, будет прорыв, а мы останемся со своим железом невостребованными. В нише же малых вертолетов нам и не воскресать. 
             Такие вот невеселые, но отчетливые мысли.
             Нынче не та страна сильна, где потенциал, образование, ученые мозги и прорывы, – нет. Нынче сильна та страна, где рядовая, обыденная жизнь способна тянуть на горбу высокие технологии. И создавать, и эксплуатировать. Если это Эмираты – пусть Эмираты. Люксембург – да ради бога. Есть деньги, есть привычка платить много, – будет держава передовой, люди в ней будут богаты.
             А мы нищие. Мы только чуть богаче того несчастного Гаити. А в понятиях своих о цивилизованной жизни – мы такие же зверьки. И наши авиакомпании пока не так сильны, чтобы повсеместно и тянуть на горбу современную авиатехнику, и самостоятельно учить высококвалифицированных пилотов.
             А время не ждет. Поэтому я и считаю, что в массе своей наша российская авиация – и матчасть ее, и кадры, и инфраструктура, – погибла. Это только один из многих показателей тупика, в который завели Россию неверные идеи. И выхода из него нет.  Менталитет наш не готов к капиталистическому образу жизни, мы будем ждать прихода новых поколений… корчась в своих перьях под колесами цивилизации. И отстанем уже навсегда.
             Я не верю в способность России догнать цивилизованный мир. Дай бог нам удержаться в роли всемирного поставщика сырья (как это всегда и было), а нашим правителям –  извлечь для страны максимальную пользу из этого, да  поубавить амбиций.
             Нефть пока – двигатель цивилизации; грядет время, когда тот, кто наложит лапу на остатки нефти, будет править миром. Значит, надо нашу нефть защитить, создать для этого  современную мощную армию.
             Пока же мы продаем за рубеж современные отечественные истребители, а  пассажирские самолеты по нашему небу  летают импортные.

            На Либ ру какой-то завистник поставил «Дневникам» единицу – «не читать». Ну, не читай. Один из 67 рецензентов.


           21.01. 
           Нахожу в сети отзывы на свои труды. Большей частью уважительные; но есть и критика, исходящая, в основном, от троечников, не приемлющих местоимения «Я» и не понимающих сути слова «мастер». Ну и бывают просто недалекие люди, их мало, они цепляются за какое-нибудь слово или фразу. На всех не угодишь.
           Все ищу отклики на «Страх полета». Их немного, в основном, типа  «держит в напряжении до конца» и т.п.   Лезу в текст, еще и еще раз перечитываю: ну, лучше ведь об этом написать я не смогу. С технической и даже литературной стороны сам к себе не придерусь. Хотя понимаю, что это взгляд с одной, авторской кочки.
           Федоров мне тут написал, что нынешнего читателя, а тем более, критика, интересует больше всякая муть западного пошиба. Им реальная жизнь неинтересна. Ну, такое время. Поэтому, думается мне, массового читателя у меня не будет. А когда массовый читатель заинтересуется реальной жизнью, мои опусы устареют. Такова моя судьба как писателя, в такие времена выпало жить, и надо принимать это спокойно.
            Таково все нынешнее, сиюминутное, модное искусство. Мазня – я бы лучше нарисовал – выдается за новое слово в живописи; безумно-глубокомысленная вязь слов без знаков препинания – за утонченную глубину интеллектуального излияния; обсуждение черных квадратов оценивается как мерило продвинутости и утонченности.
            Ладно, я старик и знаю цену этому наряду короля. Мне выпало писать в эпоху разочарования, гламура и поисков воспаленными мозгами убежища в псевдоинтеллектуальных дебрях. Но не совсем же рехнулось человечество. Те ценности, которые я пытаюсь осветить узеньким лучиком своих немощных способностей, все равно вечны. А если нет, то туда человечеству и дорога.
             Конечно, новый век сложен. Сложны компьютерные технологии. Сложен бизнес. Утончены интриги червей в выгребных ямах городов. Извращается четвертая власть, замыливая вечное сиюминутным. Нет  отчетливого видения будущего. В моде политика, мистика, знахарство, прогнозы и гороскопы, НЛО и призраки, пародии, шоу, хохот за кадром. Не хватает в нашей жизни простоты: не хватает рабочих специальностей, толковых мыслителей, учителей, врачей, синоптиков, нет властителей дум; все отвергается и обгаживается с ходу.
           Вот и поищи своего читателя среди миллионов мятущейся массы. Найди путь к сердцу того, кому так же, как и тебе, нужна простота, цельность, спокойствие и ясность вечного.
           Кто герой нашего времени? Супермен и приказчик. Полицейский и вор. То есть, городской хищный червь, борец за место в помойной яме. Без города героя как бы и нет. Без города и жизни как бы нет. Город – наше всё.
           Какое счастье, что я летал над этими городами. Я видел небо в звездах каждую ночь и через ночь. Город забыл, как выглядят звезды, а ведь именно они вечны!


          22.01.   
          На Либ ру читатели за неделю опередили Прозу на две тысячи. Каждый день дневники читают 200-300 человек. По посещаемости я в первой двадцатке авторов, по оценкам занимаю третье место в топ-40. Казалось бы, пора драть нос. Но… я отдаю себе отчет в эфемерности этих оценок и рейтингов. Ну, возник читательский интерес; он так же и увянет. Да и мне-то с этого что. Я и так знаю, что становлюсь известным российским авиационным писателем, правда, отдаю себе отчет, что – в узких кругах.
           Идут от читателей интересные письма. Я как-то втянулся, это стало привычным. Ощущаю свою нужность, хоть кому-то. Пишут пацаны, те, для кого я писал «Раздумья» кровью сердца. Только через десять лет началась отдача. Думаю, ручеек этих писем не иссякнет.
           По сравнению с этим болтовня на форуме раздражает. Там все такие умные, такие независимые, такие недружелюбно-зазнавшиеся, такие целеустремленные… за бугор.   Ну, тоску вышвырнутых из армии военных летчиков я не читаю – а ведь там плач сотен тысяч никому не нужных людей в сапогах, ностальгия по тем временам, когда все было просто, водка лилась рекой, а фюрер думал за рядового Шульца  –  солдата, в деятельности которого нуждалась Родина. И, главное, плач по этой несчастной нашей Родине, которой они таки были защитниками.
            А мальчики что. Мальчики пусть себе учатся, пусть стремятся в авиацию, – за то время, пока они выучатся,  она станет уже другой; может, им и найдется достойное место. Ради этих писем, а главное, ради открывшихся мне сердец, ей-богу, стоило жить на свете.


            24.01.   
            В Иране совершил грубую посадку Ту-154. Такую грубую, что оторвало киль и крыло с ногой шасси, самолет загорелся, но жертв нет. Есть пострадавшие. Росавиация сообщает, что  был туман и что КВС принял решение садиться на вынужденную для спасения жизни больного пассажира.
            Если так, то это наглядный мой пример из «Аэрофобии» –  глава «Риски и страх летчика».   И… в непростой ситуации экипаж не справился.  Российской школы, кстати, экипаж.  Масло в огонь давних споров.
           Но это пока только мои предположения, да слухи из интернета.


           25.01. 
           Я вот подумал: сколько мне еще отпущено судьбой? Лет семь? Десять? Как прожить эти оставшиеся годы? Искать активное применение своему, уже жалкому потенциалу или поплыть по течению?
           Характер и самолюбие мои не позволяют плыть. Как – вот это я, такой живой, такой интересующийся жизнью,  «я, которого все так любят», я, бившийся за свое имя в авиации и добившийся в ней чего-то, – и вдруг превращусь в равнодушного старика с подслеповатым бессмысленным взором? И за моей спиной возникнет шепоток? Ну уж, нет.
            Для меня сейчас образцом служит Владимир Зельдин. Вот – старик, но какой старик! Да он моложе молодых. А ведь ему через две недели стукнет 95 лет.
            У меня, конечно, нет такой энергии. В общении я тушуюсь, смущаюсь, не могу найти нужных слов и пр. Я не фотогеничен. И бог с ним. Но я еще что-то могу написать, оставить после себя.
            Актеры оставляют после себя только воспоминания зрителей об эмоциональном всплеске. Редко кто из актеров напишет мемуары, такие, чтобы запомнились.
            Правда, нынче и редкий писатель напишет такое, что бы вообще запомнилось и бередило душу больше вечера-двух.
            Вот и надо стараться зацепить поглубже. Раз уж судьба выделила мне местечко возле такого лакомого кусочка как авиация. Да для иного это была бы золотая жила! А я вот все сомневаюсь: стоит ли пытаться заявить о себе как об авиационном писателе.
            Поэтому мне так важна обратная связь. Вот ковыряюсь и ковыряюсь в статистике прочтений моих опусов на Либ ру. Ну, о Прозе ру можно не переживать: там отстой. Пейсатели набирают там какие-то рейтинговые очки тем, что пишут друг другу т.н. рецензии, а по сути – вялотекущий форум ни о чем, ахи, охи, словесный понос, та же социальная сеть по интересам. Я на рецензии другим не размениваюсь: не о чем там говорить. Пока, во всяком случае, я ничего достойного на Прозе не нашел. Да и не имею я морального права оценивать.
 
            Главным для писателя я считаю – побудить читателя выработать взгляды на жизнь в соответствии с высокими нравственными установками, изложенными еще Христом. Я пытаюсь делать это путем авиационного антуража; Федоров – морского. Мы оба стараемся в наше нелегкое время прыганья приучить молодых людей думать. Этим мне Федоров близок.
Мы оба раскрываем в своих опусах человечность как главный инструмент, цепляющий за сердце. Век нынче жестокий, люди покрываются панцирем, а мы пытаемся через него пробиться. Любопытство и интерес требуют свободы, и вот через эти окошечки я забрасываю людям в душу свои крючки.
           А при чем тут Зельдин? Я, хоть и не театрал, но интуитивно ощущаю какую-то связь с ним, провожу аналогии; мы ведь работаем в одном направлении. Только я – напрямую, а старый актер – опосредованно, через души своих пожилых зрителей, которые какими-то своими методами пытаются достучаться до внуков. Ибо… неужели и сейчас молодежь стремится в театр? Вряд ли.  Ну да я не театрал.
           «Никогда не уставай, бия ребенка». Вот этот, еще древнеегипетский лозунг  стучит в мое сердце. Я бью по окаменевающему моску пацанов. Среди  массы посредственностей всегда найдутся выродки, которым еще не чужда устаревающая нынче сердечность. Глядишь – мальчишка напишет тебе слова благодарности.


           27.01.   
           Роман прислал исправленный вариант обложки в уменьшенном по моему требованию формате книги и копирайт на обороте титульной страницы с выходными данными. Я дал еще два мелких замечания по обложке.
            Он предлагает мне завести персональный сайт или блог, чтобы рекламировать свои книги, даже обещает сделать его на своем хостинге.  Я у него попросил консультацию по этой теме, а сам полез в Яндекс.  Нашел, как завести собственный блог.  Ну, бесплатным бывает только сыр в мышеловке: на бесплатном блоге (открывай хоть сейчас) будет размещена куча дядиной рекламы. Оно мне надо?
            Кроме того, блог – это постоянная суета, тусовка юнцов. Я сбежал из «Контактов» из-за этого. С другой стороны, чем заниматься, когда выложу в сеть все дневники? Если блог удобное место для саморекламы (а иные его только для этого и заводят), то есть прямой резон рекламировать свою продукцию и дальше.
            Что касается живого журнала, то я поглядел на ЖЖ летчика Лехи, не понравилось: сложно как-то и суетно. Потом, у него, в основном, фотографии, а у меня тексты. Посмотрел сайт Федорова. Там слишком просто и мало. Посмотрел официознейший сайт Донцовой. Живая легенда домохозяек. Самолюбование, самопиар.
           Муть все это. Но если потребуется для паблисити, придется чегой-то заводить и себе.
 

           28.01.   
           Как быстро летит время. Вот ловлю себя на том, что с утра чуть поработал – уже скоро полдень, а я путем ничего и не сделал. И вообще: январь промелькнул, а я только закончил третью часть. 
          С другой стороны, за эту зиму я выложил в сеть три, можно сказать, книги.  Обосновался на двух порталах как писатель, меня читают, ставят оценки. Рейтинг достаточно высок. «Дневники» у Мошкова оценили 84 читателя. Оценки: 52 –  «замечательно» и «шедевр», 30 – «очень хорошая» и «хорошая», 1 – «терпимо», 1 – «не читать». Средняя –  8,4. У «Раздумий» рейтинг еще выше: 9,63 из 7 оценок.

          Удивляюсь мышлению определенной части молодежи, выражаемому нервным критикантством на форумах. Они не только не такие, как мы. Так и просится на язык: они хуже – в следовании общепринятым человеческим ценностям. Они им не следуют, они их не ценят. Ценят хваткость, животную устойчивость к жизни, тупое трудолюбие около компьютера; дают самостоятельные оценки жизни, весьма примитивные и прямолинейные; им нравится утонченно-непонятная окололитературная галиматья и музончик на телефончик. Они очень контактны и социальны… стадо офисное.  Личностей среди них почти не просматривается, ну, так, проскакивают отдельные, сильно понимающие об себе, типа микро-Жириновского. Очень хорошо разбираются в сексе, в гламуре, в сплетнях. Очень боятся сотворить себе кумиров, поэтому демонстративно отказываются от опыта старших.
         Не все, конечно, таковы, далеко не все. Значительная  часть просто инертна: хотела бы, а не может. Рефлексия соседствует с тупизной и стремлением прыснуть в глаза, но они ни на что не способны, кроме как тупо и добросовестно тянуть лямку.
         Очень малая часть молодежи думающая. Эти пытаются осмыслить бытие. Не отвергают вечные ценности. Я, собственно, для таких и пишу. Либо для тех, чье сердце стремится к этому, а глаза не видят путей. От таких иногда приходят благодарственные письма.

         Какова жизнь, такова и родившаяся в период духовной разрухи молодежь.  Ей сразу бросили охапку разнородного интеллектуального корма: выбирай и жри, что по вкусу. Но вкуса-то, выработанного многолетней передачей опыта поколений, у молодежи нет. Она равно поедает и лучшее, что создано гением человечества, и шелуху, и помои, и фекалии. Ориентиров у нее нет, авторитетов нет, ей все равно и для нее все равны.  А жизнь диктует свои правила: ты свободен в своем выборе! Решай сам! Вот и решают.
          Мелкотравчатое хищничество, сиюминутность, урвать и удрать. Перспектив нет. Чувства государственности нет. Патриотизма нет. Доверия нет. Цинизм. Подлость. Замкнутость – при внешней контактности. Безжалостность и сентиментальность. Истеризм. Изнеженность и зависимость от простейших факторов: отключение электричества – трагедия.  Вот характерные черты современной молодежи, так и прущие из всех щелей на различных форумах.
           То есть: наша молодежь превращается в больших подростков. Да так и во всем мире. Хотя ради справедливости стоит отметить, что немало среди них проявлений здравого ума и человеческих чувств.
           Свобода молодежи выбирать интеллектуальный корм должна быть неотделима от учительского служения старших поколений. А я смотрю… как далеки и уродливы у молодых понятия, которые для моего поколения были незыблемы от Ломоносова и Пушкина. Они и о прошедшей войне уже не имеют понятия – так, урывки, комикс.
          Общий КПД нашей молодежи невелик. Дожидаться, пока у нее выработается стремление к прогрессу государства… ага, в век погони за копейкой…
          А ведь именно молодежь движет государство вперед. И куда же мы нынче идем?

 
          29.01. 
          Долгая неделя, долгая из-за этого сбоя с сердцем. Сижу, берегусь от нагрузок. Набирать дневники лень; я устал от них и даже стал сомневаться, а нужно ли это кому-то.  Что – и дальше будет это нытье, целых десять книг? Или я найду золотую середину и сумею добавить оживляжа? Что же все-таки интереснее современному читателю: кухня полета или кухня перестройки аэрофлота? Одни читатели хвалят дневники и возносят до шедевра, другие ругают и низвергают их до банальности.
          Но, черт возьми, ледокол должен идти вперед! Неужели же поддаться дурному настроению от того, что какой-то прыщеватый сноб процедил нелестное слово? Сноб этот уйдет в небытие вместе со своим скепсисом, а книга должна жить для людей.
          На авсиме витийствуют два «литературоведа»: Горыныч и Уран. Оба в свое время не приняли мои книги и постарались и у других читателей отбить желание принимать их к сердцу. А уж в нынешнем споре их только и слышно: задавили всех, да так настырно. Тринадцать страниц спора ни о чем.
         Ну и что? Из-за двух умничающих засранцев я должен сомневаться в своем таланте? Щас. И ведь им все тычут, что нет в мировой литературе никого, кто так бы написал о гражданском летчике. Есть нелетающий писатель Хейли, с его единственным «Аэропортом» и повестью «Полоса 08»; есть Ричард Бах, который, в общем-то, никакого отношения к гражданской авиации не имеет, а кроме описания полетов, гонит, в основном, высоколобую мистическую галиматью. Это не летчики, а так; ну, Бах еще худо-бедно летал на бипланах да на истребителе.
         Есть великий философ и писатель Сент-Экзюпери, хорошо понюхавший воздуха над Андами, но, по словам его же коллег, особо не хватавший звезд в своем ремесле.
         Они все были в авиации как бы вскользь, между делом, всего по несколько лет. Они не летчики, по большому счету; они – писатели, когда-то имевшие возможность посидеть за штурвалом, кто больше, кто меньше. Больше всех, конечно, Экзюпери, он и погиб в воздушном бою. Но все они  – в первую очередь, писатели-философы, ну, затрагивающие иной раз и авиационную тему.
          Но настоящего, стопроцентного ездового пса, зарабатывавшего на жизнь единственно штурвалом, десятилетиями, изо дня в день, а потом попытавшегося все это описать, – в мировой литературе не было и нет. Кроме бесталанного Ершова. И это признают безусловно. Так надо ж держать марку.
          Галлай, Маркуша, Шелест, Гарнаев, Попов, – этот список испытателей, написавших свои книги,  можно продолжать долго. Но Гарнаев правильно тогда на форуме сказал: сравнивать испытательскую работу с ямщиной нельзя – у нас совершенно разные виды деятельности. И даже сам решил переквалифицироваться в линейные пилоты под старость. Наверно, хочет лично  вкусить ездового хлеба и потом описать его.
           Горыныч тут ссылается на книгу Андриевского, обращает особое внимание на большую работу с нею литредактора, чего, мол, так не хватает Ершову для лучшего восприятия аудиторией.
           Ага, поучи тещу щи варить. Таких прилизанных «мемуариев» – пруд пруди. А я – сам Ершов, у меня свой стиль, я не беспомощен и прекрасно обхожусь без редакторов и корректоров. 
           Книга Андриевского вышла в Питере тиражом 2000 экз. Где ж мне ее у нас найти.  Разве что заказать через интернет-магазин? Стоит ли она того? Я больше отзывов о ней нигде не встречал, а Горыныч об ней аж захлебывается, и это настораживает. Раз ему не по сердцу мои «Раздумья», то стиль любимого им Андриевского, скорее всего, будет не совсем по душе мне. Ну, просто  разное у нас восприятие.
            Если бы Андриевский был так же замечен публикой, как Ершов… хотя он не рискнет выложить книгу в сеть, а значит, не дождется массового прочтения: так, несколько тысяч читателей, половину из которых она и не зацепит.
 
 
          31.01. 
          Немножко вчера полетал на Цесснах,  вертолетах и Дугласе.
          За месяц на Либ ру меня прочитало больше 5000 человек. Отзывы, в основном, хорошие. Рейтинг дневников держится в пределах 8,4, уже более 90 оценок, ниже 8 практически и не было.


           1.02. 
           Я не знаю, кто составляет рейтинги у Мошкова. Но вот что обращает на себя внимание. Если мои дневники по рейтингу оценок находятся в первой тройке Тор-40, то и в рейтинге посещаемости я занимаю 14-е место. Причем, по темпам посещаемости – в иной день до 500 человек (рекорд 581), а в среднем, 120 человек в день, –  я опережаю вообще всех.  У тех же 14 авторов, кто впереди меня по абсолютному числу посетителей, посещаемость не превышает 50 человек в день, и то, далеко не у многих.
          Кроме того, все эти авторы печатаются здесь минимум год, они набирали очки постепенно; я же влетел как снаряд, за два месяца набрал 7300 посещений, и меня очень интенсивно читают. Я скоро обгоню человек семь: у них всего на сотню-другую больше читателей, чем у меня. Вчера еще я был на 17-м месте, сегодня на 14-м; посмотрим, что будет к концу месяца. Такими темпами я за февраль должен еще набрать тысяч пять читателей.
          Это не гордыня, а объективные цифры. Круги среди посетителей раздела  Либ ру  «Современная литература» расходятся, популярность передается из уст в уста; видимо, мое имя на слуху. Отзывы в блогах есть, не очень много, но симптоматично: люди считают, что «Дневники» надо издавать книгой.
           Значит, тянуть время не надо, а быстренько настраивать Романа на создание макета «Летных дневников» и выпустить первые части с обещанием продолжения. И надо рассчитывать на российского читателя тоже. Пусть будет реклама «Страха полета», но популярность «Дневников» упускать нельзя.


           2.02.   
Роман прислал обложку, исправленную согласно моим капризам. Я озадачил его приоритетом «Дневников». Вот жду, что он ответит. За сутки я перешел с 14 на 13-е место; до следующего конкурента 350 читателей, потом надо прыгнуть аж на 1700 вперед. Если будет 100 читателей  в день, то это – к середине февраля. Следующие два автора идут всего на сотню читателей впереди; таким образом, к концу месяца я войду в первую десятку.
          Игрушки для взрослых. Но, черт возьми: в аннотации к сайту «Современная литература» новым читателям рекомендуется сначала заглянуть в первые строчки рейтингов, а значит, зачетка уже работает на студента. Пока не пропал читательский интерес, надо готовить книги к изданию.
          Тут не в доллерах дело. Мне важно сказать любому, что мои книги издаются: вот, за рубежом, по самым современным технологиям, можете заказать в интернете, да хоть сейчас. Я не почиваю на лаврах, а продолжаю вести самый активный образ жизни. И плевать  хотел на российские издательства.
          Правда, Наде все кажется, что я в застое: визуально ведь не машу шашкой, не копаю землю лопатой… а сердечный ритм сорвал.

          Читаю Нину Ядне.  Незамысловатые рассказы ее полны такой чистотой, что у меня катится горючая слеза. Вот уж кого можно противопоставить недужному интеллектуализму столичных графоманов. Да только тех умников слишком много расплодилось, в современной литературе их – как  дерьма  за баней, одна высоколобая вонь. Прыщатся, в утонченности своей, а уж их рецензии друг другу превосходят по зауми сами опусы.
           Я вообще воздерживаюсь от каких-либо рецензий.

           Вчера меня опять побеспокоил Первый канал. Они, видите ли, собираются снимать документальный фильм «про облака», им нужен живой летчик, ну, вышли на меня. Я их очень вежливо отфутболил на Летчика Леху: он должен им прийтись как раз в тему. А я прямо сказал, что не желаю работать с телевидением, это моя жизненная установка. Наверно я их удивил, но отстали.

           С Романом договорились, что пускаем вперед дневники, по частям, отдельными книгами. Я еще раз вычитал первую часть, завтра вычитаю остальные и отправлю тексты.
Как и планировал, перескочил еще на ступеньку в рейтинге посещений, на 13-ю.


           3.02. 
           Роман еще подправил обложку: убрал с красных букв белую окантовку. Предлагает  все-таки пускать вперед уже готовый «Страх», параллельно готовить «Дневники». Я отправил ему тексты.
            Думаю продолжить работу над «Таежным пилотом». Добавить про Ил-14 и Ил-18, так, чтобы набралось на книгу. Если сохранить тот же стиль, читать будут с интересом, обсуждение у Мошкова началось.
            Главное, с этим движением, с этой жизнью вокруг моих публикаций, появляется какое-то вдохновение. У меня впереди еще два месяца, да и в апреле никто ж не запрещает на даче вечерами работать над книгами; значит, до летних забот есть еще месяца три. За это время можно дописать «Таежного пилота», а если не лениться, то и четвертую часть дневников.

 
            4.02. 
            В интернете обсуждают мои дневники. Получил в равной степени и струю дерьма, и похвалу. Некоторые из отставных «сапогов» никак не простят мне давнюю обиду; ну да черт с ними. Как оказалось, мои книги востребованы скорее не летчиками, тем более, не военными, а средним возрастом и старшими поколениями; ну, немного и молодежью.
            Сегодня 20-летний мальчик прислал экзальтированное письмо. Я уже к этому привык. Пускай даже эти ребята не пойдут в авиацию, но хоть задумаются над жизнью.  От чтива типа Донцовой особо над жизнью не задумаешься, скорее, лишь об извращениях планктона в дерьме городов.
             Мое дело – не обращать внимания на лай собак, а идти своим ходом. Жизнь потом покажет – да уже показывает, –  что я прав.

            Набрал четыре авторских листа 4-й части, это примерно половина.  Надя не препятствует, понимая, что это – надо. Завела тут разговор о «Таежном пилоте», я пообещал его продолжать его до полной книги.
            Появились первые оценки «Страха полета» у Мошкова: пока средний балл 10.


           5.02.   
           У Мошкова мои опусы плавно движутся к первым местам. Вот, наконец, пошли оценки «Страху полета»: шесть десяток подряд.  Третье место в Тор-500, среди первой десятки  круглых «десяточников».  Так высоко я еще не забирался.
           Я уже почти уверен, что мои произведения соответствуют статусу писателя, а не графомана.

           Прислал мне свою книгу Феликс Георгиевич Кондаков, старый питерский пилот, 22 500 часов налета, тот, про которого звонил мне  недавно Валентин Ли.  Книга называется «Записки пилота ХХ века».  Предисловие к ней написал тот самый Александр Андриевский, что наваял хваленую книгу «Роман с авиацией. Технология авиакатастроф».
           Полистал я книгу. Язык у Кондакова грамотный, пишет он интересно;  это явно не безликие мемуары. Слава богу, хоть появились у меня не то чтобы конкуренты, но – единомышленники, у которых душа болит за наше Дело и которые внятно могут о нем рассказать молодежи.
            Я-то уступать не собираюсь и должен продолжать писать. Закончу эту часть дневников, выложу ее, чтобы было что смаковать заинтересованному читателю, а сам возьмусь дальше за «Таежного пилота». У меня уже опыта достаточно, хуже писать я просто не смогу, а вот лучше – постараюсь.


            7.02.   
            Кочемасов прислал мне видеоролик с песней про уходящий Ту-154. Я смотрел и плакал. Всё: последние машины уходят, остается только память. Ну, я что смог, для увековечения этой памяти сделал.
 
           Как я и планировал, за эти три дня перешел в рейтинге посещений у Мошкова с 13 на 12-е место. Сто человек в день в среднем меня читают. За два с половиной месяца перевалило за 8000.

            Читаю Кондакова, с увлечением, на одном дыхании. Вот, пожалуй, единственный мне конкурент. Пишет интересно, про полеты на По-2 в Туве, в начале 50-х. Ничем не хуже моих «Рассказов ездового пса», а кое-где даже лучше. Единственно: он уже стар, 33-го года рождения, и вряд ли  еще что-либо существенное об авиации напишет. Да и слишком малый тираж его книги, 100 экземпляров, разошелся, в основном, среди питерских пилотов. Нужна реклама, а для этого нужны новые информационные технологии.  Их-то у меня есть, а он их отвергает, в консервативности своей.
 
           Кочемасов прислал еще клип; вот, скачиваю. Пообещал мне подобрать несколько приличных фотографий на новые книги.  Хвалил дизайн «Страха полета».

           Новая возможность издаться захватила меня полностью. Надо успевать, пока запал не прошел. Надя – и то! – предлагает мне: «А ты почему не за компьютером? Садись, работай».
          Я и работаю. Уже 210 тысяч знаков, а надо под 400.  Осталось меньше полтетради. В день печатаю 20 000. Если бы работать каждый день, то это – неделя. 
 

          10. 02. 
          Каждый день я с 8 до 11 утра пишу свои 20 000 знаков. Пишу – громко сказано; просто набираю. Работа машинистки.  Если удается, то и вечером добавляю; Надя не препятствует – высокие рейтинги у Мошкова, что ли, на нее влияют. Все-таки даром, за просто так, высокие оценки никто не ставит. А у меня средний балл всех произведений в сумме ниже 8 не опускается. Даже 8,69, если быть точным.
           Хвали себя, хвали. Шедевральный ты наш пейсатель.
           Подходит к концу эта долгая восьмая тетрадь. А в девятой – сплошная политика. Потом у меня идет перерыв в дневниках, больше года, – и резкое изменение мировоззрения: начинаются 90-е годы.

           Господи, какой ндравственный образ жизни я веду.  Каждый день зарядка, каждый день интеллектуальное стучание по клавиатуре, какая-то активность с почтой, участие в издании книги, чтение и осмысливание новых литературных произведений, прогулка по свежему воздуху, – не считая уж банального приготовления пищи. Дни летят незаметно, тоски я не ведаю, мне некогда. Вот уже скоро полдень, 20 тысяч я отстучал, надо бежать на рынок за мясом и наготовить котлет.
           Господи, продли такую жизнь подольше, ну, хоть до 70 лет. Чтоб без особых болячек у нас с Надей, да чтоб дети и внучка были здоровы. Больше ничего и не надо.
           Оглядываясь на свою жизнь, я пока доволен. Хотя явственно начинаю ощущать, как наваливается и обволакивает элементарная лень. А когда лень победит жизнь, наступит смерть.

          Ну что: прыгай, дед! Скачи от радости! «Страх полета» занял первое место!  Уря…
Игрушки для взрослых. Тешу самолюбие.
          Но если бы мне сказали год назад, что моя скромная повесть, походя отвергнутая крупнейшим издательством страны, займет по рейтингу читательских оценок абсолютное место в разделе самиздата в крупнейшей  электронной библиотеке рунета, я бы только повертел человеку пальцем у виска.
          Ну, читайте Ершова дальше.


          11.02.   
          Закончил четвертую часть дневников. Еще посижу, может, добавлю тысяч десять знаков из пропущенного; там материала осталось много.  Выправлю и сегодня же выложу. Надо поддерживать интерес читателей.
          Ощущение усталости. Все-таки я много сделал за зиму, и еще собираюсь продолжать; но теперь это будет уже чистое творчество – «Таежный пилот». 
 
          Вчера исполнилось 95 лет Зельдину. Юбиляр сплясал «Цыганочку», ну, молодец! Силен духом и телом. Почти 70 лет на сцене, более тысячи раз выходил и плясал в пьесе «Учитель танцев» – да как плясал! А в 53 года посчитал, что – все, надо передать высокую планку в этом спектакле другому актеру, помоложе. И такой интеллигентно-простой, так свободно, легко говорит… 
          И вспомнил я, как на днях звонил мне коллега, списанный старый пилот, как он, мучительно мямля после инсульта, подбирал слова в разговоре матом… развалина, в 60 с небольшим лет.
          Но дело не в летной работе, а в настрое на жизнь. Вот таким, как тот мой коллега, я становиться не хочу. Зельдин для меня – пример. Пока живу, надо работать моском, главным мускулом черепа головы, ну и немного таки шевелиться.
 

         12.02. 
         Выложил и выправил четвертую часть дневников на Прозе; то же и на Либ ру.  Тут же на форуме какой-то мой явный почитатель сообщил всем, что есть четвертая часть.
         «Страх полета» снова на первом месте. Говорю же: игрушки.
 
          На авсиме продолжилось активное обсуждение моих опусов. Горыныч с Ураном гнут свое; интеллигентнейший Дмитрий Евгеньевич Колесник активно защищает меня, причем, не только как продвинутый симмер и гениальный создатель программы Ту-154, а как достойный человек, неплохо разбирающийся в литературе и искусстве. И с человеком этим я знаком лично, чем немало горжусь, а к оценкам его прислушиваюсь.
           В частности, Дима поделился своими впечатлениями от чтения добытой им пресловутой книги Андриевского, той самой, от которой тащится Горыныч. Характеризует ее, мягко говоря, как неинтересную.  И слава богу:  спасибо, он хоть отбил у меня желание познакомиться поближе с этим автором.
          Уже 17 страниц набралось у них окололитературной болтовни. Основной вывод, который навязывают эти два моих зоила: это-де не литература, и Ершов, если уж он такой плодовитый, –  скорее графоман, чем писатель. И что такой литературой он не завлечет в небо пацанов. И что вообще нынче их литературой в небо не завлечь.
          Да и бог с вами, критики. Не буду же я перед вами оправдываться и что-то доказывать. Собаки лают, а верблюд идет. Я хорошо запомнил, как один такой критик заявлял: «Хотел бы я  знать: хоть кто-нибудь вспомнит имя Ершова года так через два?»


         14.02. 
         «Страх полета» получил еще одну десятку. Я уже почти уверен в том, что книгу массово примут.
          Интересно то, что библиотека Мошкова использует сообщество читателей для оценки одними и теми же цифрами, какими-то баллами, произведений совершенно разных направлений. На одну доску ставятся учебник истории, сборник сексуальных афоризмов и мой «Страх полета».
           То есть: пиши, Вася, для целевой аудитории. Ее для тебя хватит.


         15.02. 
         Вчера позвонил мне Кондаков. Обвешали друг друга сдержанными комплиментами, расшаркались. Сегодня отправлю ему две своих книги, потом еще распечатаю и отправлю «Страх полета».
         Кстати, Кондаков тут добыл себе известную книгу Поправкина, причем с впечатанной туда моей хвалебной рецензией. Ну, Поправкин – дока в самопиаре; я сегодня листал его сайт, убедился, что он умеет вставлять всяко лыко в строку, поэтому не удивляюсь, что он мой отзыв, между делом сброшенный на форум, использовал в изданной книге без моего разрешения. Да бог с ним. У него есть свой читатель, и на здоровье; у меня читатель свой.

          Статистика  на Либ ру та же: по оценкам и по темпам посещаемости  я в первых рядах.  Пик популярности, я так понимаю. Потом, когда мне уже нечего будет предложить читателю, цифры съежатся и меня обгонят молодые, полные сил и амбиций авторы.
 
          Черт возьми, разве я мог предполагать, что буду востребован читателем? Разве я такой представлял  свою жизнь на пенсии через восемь лет после ухода на землю?
          Мне бы, дураку, использовать те возможности, которые  неоднократно предлагало телевидение, раскручивать имя, быть на слуху, выплясывать на виду… Глядишь – паблисити продвинуло бы меня к просперити.
           А я стесняюсь. Я не верю в то, что мои способности окажутся адекватны пиару. Нет уж, лучше сидеть в глубинке, неслышимо и невидимо. Потому что за все надо платить, и за раскрутку придется расплачиваться несвободой.
           Когда я в разговоре признался старому школьному товарищу, что отверг все поползновения СМИ, в том числе и первых каналов телевидения… он оторопело замолчал. Видать, боролся с собой, чтобы не вырвались слова: «дурак ты, Вася». Но потом, наверно, понял. Он сам очень ценит эту самую свободу, когда ты никому ничего не должен и не надо постоянно доказывать свою состоятельность, чтобы оправдать авансы.
          У меня ведь за душой больше ничего творческого нет. По идее, надо  бы вот как раз в это время умереть – и памятник будет с эпитафией: «оборвалась жизнь в самом расцвете творческих сил…»
          Либо… тогда всю оставшуюся жизнь доказывать и доказывать, что еще чегой-то могём. Ну, как вот постоянно тусующиеся на телевидении престарелые наши актеры, поэты и другие бывшие властители дум... жалкое зрелище. Уходить надо непобежденным.
 
          Вообще же замечаю за собой нехорошую черту характера – все возрастающее неприятие людей, пусть даже неординарных: сразу нахожу в них отрицательные черты и отгораживаюсь. Так ведь можно и в гении себя записать.
         А ведь тот же Уран, в общем-то, справедливо замечает:

         "Да, в какой-то мере автор уже себя обезопасил, ограничив тематический диапазон дневников: “Летные дневники”. То есть, не вообще дневники, а указано, какие именно. Но именно ограничения тематического диапазона обезжиривают, обезвоживают, осушают материал. Если сравнивать образно, то дневниковые записи напоминают записи в каком-нибудь «Журнале учета технологических операций». То есть, по сути, получается, что материал оторван от жизни: мясо отделилось, осталась кость: кто хочет, тот пусть грызет.
          Жизнь не может состоять только лишь из одной летной работы и человеческие мысли не могут фактически быть такими целенаправленными и однородными. В этих дневниках Ершова практически не встретишь слов, идущих от самого сердца, дневники почти безлюдны, человека, как личности, там тоже не видно, нет и того, что эту личность формирует, собирает, скрепляет образ, – нет отношений между людьми, они заменяются рассуждениями вроде этого: «о сраном цехе бортпитания в Запорожье». «Так вот, Ерицян, мужик думающий, сам пилот, штаны просиживал не в кабинетах, а за штурвалом». Это максимум, что возможно, если говорить о характеристиках персонажей.
          Казалось бы, всё, каждая строчка, каждая страница пищит, кричит о том, что автор до фанатизма любит свою работу, переживает за нее, живет только ей. Но читаешь, читаешь и понимаешь, что, извините, для автора ничего не существует больше, нет личной жизни, нет ни страстинки, чисто человеческой слабинки, чертовщинки, будто бы работа его зазомбировала. Сухо, сознание пересыхает от такой «дневниковой» прозы.
            Человеку интересен, прежде всего, человек, и этот интерес невозможно заменить интересом к Ту-154 или другими суррогатами, типа «Нам интересно выжать из машины все. Экипаж настроен на это, и приятно, когда, зарулив на стоянку, вместо ожидаемого остатка 6 тонн видишь 6,5-7. Значит, могём. Значит, специалисты. Значит, толковые люди, недаром хлеб едим. Значит, мастера.»
            Возможно, дневники эти представляют какую-то культурно-историческую ценность для историков, которые будут проверять по датам, в каких-таких газетах в 1987 году «...долбят одно: как у экипажа в полете отказал ничего не значащий агрегат или прибор и как геройски они справились. Да, бывает и такое, но разве это гнетет нас, разве об этом болит душа?»
          Я наткнулся на слово «душа» в этом предложении и подумал: а где она вообще? Нет здесь её. В этих дневниках вместо души какое-то техническое устройство, двигатель, сложный, старый, замасленный, закопченный. Нет ни запаха, ни красоты, ни изящества, все схематично, графически, всё исчерчено - подобно суточному плану полетов. Больше всего меня удивляет, что на момент написания, если это подлинные записи, конечно, Ершову было всего 43 года. И название «лётные» - единственное, чем я могу оправдать для себя автора.
          Есть все-таки надежда, что в «мясе, отделенном от кости» осталось все то, о чем я говорил: и душа, и страсть и придурь, и блажь, словом, все то, без чего человек — не человек. Есть, есть, существуют еще какие-то дневники Ершова... Жаль только, что самое ценное никогда не будет опубликовано..."

         Да, парень, в «отделенном от кости мясе»  все это есть, есть. Но не про вашу честь. Там – и страсть, и душа, и придурь… Но хрен ты когда от Ершова это получишь… губу раскатал.
          А что касается того, что «для автора не существовало ничего, кроме работы», тут Уран правильно догадывается… и сам-то инстинктивно отвергает такую жизнь. А ведь, по сути, так и было. Я ведь почти аскет. Я вынужден был задавить в себе все то, чего не смог зажать в себе капитан Федоров; он не смог – и сошел на берег. А я стал жрецом авиации. Я и сейчас жрец, не прощаю людям слабостей. Но сжатая пружина выталкивает из меня сконцентрированную, осмысленную в душе  летную суть, и я об этом пишу.
         Пусть я останусь в представлении читателей эдаким сухарем, отдавшим все соки любимому Делу. Пусть знают, что такое служение  все-таки бывает на свете.
 

         16.02. 
         «Страх» получил уже 11 десяток, аж подозрительно. Ну, да я глазливый: следует  тут же ожидать какой-нибудь  каки  от завистника.
         Читатель тут, старый бортинженер, прислал рецензию на «Страх»: я его накануне об этом просил. Ну, я отправил ему развернутый ответ с аргументацией.  Ему обидно, что старый капитан издох на льду, как собака (и найдут ли еще).
         Что ж: мы привыкли к хеппейшим эндам. А тут – да. Как собака. И – замело. И пусть читателю будет обидно. И пусть он ударит себя по башке и задаст себе вопрос: как же так? И пусть еще раз перечитает. И задумается.

           За последние два года, даже, точнее, за время пребывания не у дел, на чистой пенсии, я очень много передумал за жизнь, и мое мировоззрение заметно изменилось. Особенно это касается взгляда на судьбы нашей авиации и авиапрома; кроме того, резко поменялись взгляды на все, что касается  книгоиздательства. Я уж не говорю об интернетовском массовом общении. 
            И я слегка замкнулся. Еще иногда прорывается словесный понос, но сдерживаю себя железной рукой. Лучше промолчать, чем нарваться на неприятности в разговоре. А слово – как пуля.
           И еще.  С переменой взглядов –  мне не о чем стало писать. Пропадает потребность выплеснуться. Мне кажется, нынешний читатель отнесется ко мне со снисходительной мудростью зрелого, современного человека перед впавшим в детство, эмоциональным и болтливым стариком.
           Для того чтобы я вновь почувствовал себя на коне, необходимо издание «Страха полета». Книга хорошая, но о ней мало кто знает. Только с ее публикацией я почувствую себя зрелым писателем. Поэтому так близко к сердцу и принимаю деятельность моего лондонского издателя.


          17.02. Среда. -3.
          Наконец-то Роман написал по существу. Он наконец отправил книгу в типографию на утверждение и уже через 3 часа (!) получил из Штатов ответ, что книга утверждена, отпечатана и отправлена ему. Ну и скорость! Он только переживает за какие-то «квадраты» в нижней части обложки; я же ничего такого не заметил.
         Я отправил ему материалы для будущего сайта.

         Ну вот. Сделал-таки мне какой-то придира «каку»: поставил «Страху» семерку. Я прям в отчаянии: как жить? Ну как теперь жить?
         А на авсиме идет горячий высоколобый литературоведческий спор, инициированный моими «Дневниками».  Уже Горыныч разочарован 4-й частью. Ну, пусть тешатся. Уран – так тот уже всех затрахал своими рассуждениями насчет ответственности за каждое слово, выложенное на широкое обозрение.
         «Не учи отца, и баста». Особенно насчет ответственности. Литературист.
         Мне удалось-таки переубедить того бортинженера.  Я отправил ему подборку читательских отзывов на мои книги, и он согласился, что это мое право – хоронить или бросить героя на льду. Но считает лучшей моей книгой все-таки «Раздумья». Да я и сам так считаю. Он теперь  занялся чтением моих дневников. 

           «Мой Мир» настырно лезет с предложениями дружбы. Спасибо, пошли-ка  вы все лесом.  Не приемлю социальные сети. Это завуалированное зло.

          Восстановлена справедливость: несмотря на поставленную мне семерку,  я – первый в списке Тор-500. Для истории: скопировал эту страницу у Мошкова. В старости буду показывать правнукам и ронять скупую слезу.
          Привел в порядок и отправил Роману 26 методичек для размещения в особом разделе «Пилотам» на моем сайте.
 
          Вчера вечером сел на «Аэропракт» и давай летать над Хитроу. Я бы и непрочь физически заиметь такую штуку: уж очень прост самолетик. Но как подумаешь, сколько это головной боли… нет, я налетался. Лучше уж в симуляторе подлетывать. Как представишь себе все законные препоны: муки сертификации и регистрации, да  ВЛЭК, да хранение, да планирование полетов, да связь, да эти новые ФАПы… Нет, провались он, этот ероплан, провались эти полеты. Это все позади.

          Пока нет ни желания продолжать дневники, ни вдохновения продолжать «Таежного пилота». Я отдыхаю душой, напитываюсь душевной ленью.
          Все жду, когда же Роман сделает мне сайт, выложит рекламу и когда, наконец, книга пойдет в продажу. Тогда я успокоюсь и засяду за «Таежного пилота»… если шиза посетит.
          Но если честно, больше хочется уехать на дачу и ковырять снег. А вечерами, может быть, если уж меня посетит, пытаться продолжать писать. Надо отдохнуть и от интернетовской зависимости.

          Я всю жизнь мечтал о свободе. Ну, вот она, свобода пенсионера. О куске хлеба не забочусь, делаю что хочу и когда хочу. Правда, связывает обязаловкой интернет, и сейчас как раз время расставить точки над i.
          Дедушка Вася, ты никому ничего не должен.  Не принимай никаких предложений, которые тебя к чему-то обязывают. Не страдай от того, что кому-то от тебя что-то надо: письмо ли написать, выполнить ли просьбу, сбегать куда-то, что-то пробить, где-то поучаствовать, с кем-то встретиться и т.п. Ты пенсионер, у тебя может просто здоровье не позволить, тебе простительно;  ты, в конце концов, писатель, занятой человек. Много их таких, желающих: то автографа, то рецензии, то интервью, то просто встретиться и поболтать.
          Письма ко мне идут; я аккуратно отфутболиваю все то, что может стоить мне труда и свободы.  Я мог бы вообще не отвечать… но это часть моей жизни. Вежливо держу дистанцию.
          Обсуждение в интернете моих книг должно восприниматься мною просто: торосы бьют в бока, а ледокол себе прет.
          И никому ничего не надо доказывать, даже самому себе. Это позади. Пусть хоть кто-нибудь из рецензентов возьмет да и напишет произведение, способное занять первое место в рейтинге. Вот и все.
 
          К лету, может, выправлю окончательно «Раздумья» и отправлю Роману в самиздат. Да, в принципе, пока то да се, можно начинать уже сейчас. Пока до Эксмо дойдет, что я издаю книгу в Штатах, срок договора уже истечет. Да они уже давно все мои книги продали, в магазинах их больше нет.   А мы с Романом пока поработаем над оформлением «Раздумий».
          Надо бы красивого задумчивого пса найти на обложку и сделать приличный коллаж.


          23.02. Вторник. -25.
         «Страх полета» получил очередную десятку. На Либ ру все то же.  Звонил Кондаков, сообщил, что получил бандероль с моими книгами. Я подготовил еще распечатку «Страха», завтра отправлю ему.
          Звонил еще один старый коллега, поздравлял с праздником. Пенсионер-оптимист, работает где-то  в службе охраны. Но так как он оставил о себе неприятные воспоминания как о бесталанном пилоте, мне было скучно с ним разговаривать; еле дождался, когда он положит трубку. Но обменялись любезностями.
          Вообще, повторюсь, контакты с бывшими коллегами для меня тягостны. Трудно понять мне, почему так важны такие контакты для «бывших». Особенно для выброшенных из армии однополчан. Особенно – для тех, кто в прошлом не блистал талантами, а то и числился явно не в первых рядах.
          Видимо, я был все-таки очень закрытым человеком, несмотря на внешнюю контактность. Я эгоист, мне люди малоинтересны, кроме разве очень талантливых, ну и тех, кто имеет со мной  общее дело или общие увлечения… а таких людей единицы. И вообще, встречи меня стесняют и тяготят, я стремлюсь поскорее убежать и забиться в свою норку. Я плохой, болтливый, увлекающийся и рассеянный собеседник.
          Да, я не умею разговаривать с людьми адекватно их состоянию. Поэтому и написал вот эти строчки выше, об эгоизме. Это крест мой, я убегаю от людей, стараюсь откупиться от них тем, что пишу для них книги кровью сердца… а не каждый же это поймет.
          В свете того вдохновения, озарения, потока эмоций, которые дает автору творчество, – проблемы частных людей вокруг кажутся мелкими, не стоящими внимания. Если им придавать значение и отвлекаться на них – сгоришь. Но и отмахиваться от живых людей нельзя. Стараюсь все спускать на тормозах.
          В сиянии того потока неземной благодати, которая наполняет душу летчика в небе, земные проблемы неизбежно кажутся мелкими и пустыми – об этом не один авиационный писатель и не один летчик упоминал.
          Логика подсказывает истину: взялся творить – уходи от людей. Такой поступок – для экстравертов большая  жертва, а для меня – обычный путь;   я к нему готовился всю жизнь. Поистине, начинаю кожей понимать слова «у художника жизнь одинока».
          Но надо молить бога, чтоб не дал растерять творческий потенциал, иначе наступит страшное разочарование жизнью. И параллельно: надо себя подстегивать, не давать мыслям застаиваться. Я еще не стар, еще не так уж болен, мышление мое еще не закостенело, думаю, что-то еще создам. Но на случай творческой импотенции надо готовить себе запасное земное увлечение.


          24.02. 
          Ну вот, еще одна моя книга вышла в свет. Бумажный экземпляр «Страха полета», изданный в Америке, лежит на столе у Романа, он прислал мне поздравление с выходом книги  и фотоотчет.
           Какое чувство? Да никакого. Удовлетворение. Благодарность. Молодец Роман. Ну… и я ж тут вроде не пришей-пристебай.  Поздравил его с  издательским успехом.
          Книга, естественно, в мягкой глянцевой обложке, клееная; таковы нынешние экспресс-технологии. Толщина 13 мм. Я и задумался: «Раздумья» по объему вдвое больше «Страха», значит, в таком формате толщина будет 26 мм. В принципе, пиндосовский клей должен выдержать. Ну, а Дневники» все такого же размера и объема, как и «Страх».
          Роман занялся моим сайтом, прислал мне его скелетную схему. Ему туда нужны биография и фотоальбом.  Займусь.
          Он пишет, что клей, применяемый в сборке книги, эластичный,  выдержит и вдвое большую толщину. Так что дело за сайтом и рекламой.


           25.02. 
           Весь день вчера просидел за компьютером, отбирал и отправлял Роману материалы. Набьем сайт информацией, потом я потихоньку буду его править.
           Я потому так тороплюсь, что Роман уезжает в отпуск на две недели и хочет запустить сайт до 3 марта.
           Конечно, хочется подержать новую книгу в руках, но это детское желание. Скопировал ее фотографии в папку; этого достаточно.
 

           26.02. 
           Жду от Романа вестей о сайте. Вот решился бы этот вопрос – было бы занятие. А так – ни почты нет, ни на форуме ничего интересного, ни на моих страницах никаких изменений. Рейтинги те же: первое место по оценкам и пятое в Тоp-40.
           И все равно, живу в каком-то праздничном ожидании. Праздничном потому, что пришел какой-то успех, и видно движение вверх. Я ведь не стою на месте. Без  лишнего треску  качу и качу наверх свой камень, по сантиметру. А жду… Чего я жду?
           Я даже мало верю в то, что оставлю после себя что-либо значимое. Таких опусов в памяти людей много, однако они в ней не зацепляются, тают, оставляя лишь впечатление. Но работать все равно буду.
           Что меня отличает от стаи фанатичных графоманов? Видимо, таки любовь к людям. Я пишу вроде для собственного удовлетворения – но удовлетворение это абсолютно, на сто процентов, связано с людским восприятием моих трудов. Без обратной связи, в никуда, я писать не смог бы. У меня нет той силы духа, которая позволяет писателю слепо верить в себя. Только обратная связь подпитывает мое творчество. Но обратная связь эта идет не через разум, а через сердце. Видимо, то, что я вкладываю частицу сердца в свои творения, и есть та самая любовь. Мне очень хочется, чтобы человеку дошло, чтобы он ахнул от открывшегося ему чуда. И когда получаю скупую рецензию с незамысловатым «нет слов» или «читал и плакал» – понимаю, что множу добро. Ради этого, а не ради аплодисментов, стоит жить.
          Что-то высоко взял… Но иной раз таки пронзает осознание праздника жизни, праздника, когда просто кладешь натруженные ладони на колени и оглядываешься на дело рук своих.
 

          27.02. 
          На Прозе появилась хорошая, искренняя рецензия умного читателя на мое творчество. Его крепко зацепило. Так что мои вчерашние размышления еще раз подтвердились жизнью. Именно посыл к честному труду, к профессионализму, к любви, оказывается действенным. Самолетный антураж – только яркая рамка к скромной на первый взгляд картине.
 
           На авсиме после перерыва продолжилось обсуждение моих опусов. И проскочила информация: человек отсканировал книгу Андриевского и предлагает написать ему в личку; он вышлет. Но Андриевского уже разнесли в пух и прах. Теперь нахваливают Хайрюзова. А Хайрюзов писал тридцать лет назад; нынче же стал московским политиком, и ни одной своей книги в сеть он не выложил. Дали тут ссылку на какой-то приангарский сайт, нашел я там два его давних рассказа: ну, для детей пишет. Горыныч читал его взахлеб.  Ясно дело: будучи ребенком, читал, вот и отложилось. 
           А я пишу об авиации не для ребятишек, а для юношей, обдумывающих и уже обдумавших житье, пишу без сюсюканья и упрощения, и пишу уже в 21-м веке. Хотя… для детишек писать – талант нужен еще тот. Тут нет равных Маркуше. Вернее… для 50-х годов 20 века ему не было равных. Сейчас дети не те. А самолеты, о которых писал для детей Маркуша, всё еще те: тот же Як-18… нищета наша.

           Год назад я писал, что вряд ли найдется издательство, которое согласится меня напечатать. А сейчас я твердо говорю: мне вообще  не нужно издательство, по крайней мере, российское. Со спокойной совестью отошлю его подальше. Бумажное издательское дело в том виде, в каком оно, к примеру, существует в Эксмо, – анахронизм. И совковые понятия графоманов об издании собственной книги, все эти заглядывания в глаза редакторам, эти тусовки на форумах, как выгоднее преподнести себя, – попахивают проституцией. Будущее – за интернетом.
           Таки изменились мои взгляды за год.
           Положительные  рецензии читателей эмоциональны и поверхностны, мне как писателю от них проку мало. А вот от профессионала-редактора или критика я бы не отказался получить несколько замечаний по существу. Но раз мои опусы пришлись по душе читателю, то по существу замечаний и не будет. Ведь ниже восьмерки, по большому счету, мне никто оценку не ставит. То есть: интуиция достаточно охраняет меня от закидонов и потери контроля. 
           Замечания же, которые на меня сыплются, относятся даже не к огрехам литературного мастерства, которое читателю не так и важно, а, скорее  к литературному отражению действительности в моих опусах. Можно было бы просто сказать: ребяты, – я, типа художник, так вижу жизнь. Однако я все равно прислушиваюсь, и мне очень больно иногда.  Но… у ледокола должна быть толстая обшивка.
           И прихожу к выводу, что не надо выискивать в инете отзывы. Теперь уже я могу себе позволить верить в себя. Я не графоман, и я не бесталанен. 
          Вся эта внутренняя работа шла интенсивно. Я понял, что мне очень мешает мнительность. Но опыт подсказывает: мни, не мни, – а следуй интуиции: она не подведет. И смело озвучивай для себя это, первое мнение – оно, скорее всего, безошибочно. Смело выказывай его… но только в случае крайней нужды. А так как нужды в высказываниях нет, то… и помалкивай себе.


           1.03.   
           Семерка, поставленная «Страху полета», подстегнула читателей: посыпались десятки. Четырнадцать десяток и одна эта семерка… как катализатор. Рейтинг мой незыблем: ближайшие конкуренты-десяточники имеют максимум по 8 оценок. Надя почитала рецензии и примолкла.
 

           4.03. 
           Роман дал ссылку на сайт, он пока еще в сыром виде. Но «Страх полета» там выложен, реклама и подсказка, как купить, тоже есть. Биография выложена.
           Я тут же выложил рекламу сайта на Прозе и у Мошкова. Сообщил об открытии сайта двум-трем читателям из числа особо уважаемых. Пусть теперь потихоньку расходятся круги.
           У Мошкова я по количеству посещений вылез на 8-е место. Началась гонка за эмигрантом Кригером: разница 900 читателей. Думаю, к концу марта догоню. У него произведений куча, и посещаемость приличная, но потягаемся.
           Гонки за рейтингом. Паранойя такая, графоманская.

 
           21.03. 
           Звонил Кондаков. Прочитал он мой «Страх полета», весь в эмоциональном напряжении,  и это – профессиональный пилот! Хвалит техническую сторону, хвалит сюжет, стиль… и категорически отвергает конец.
           Ну, не он первый. Я объяснил ему, почему отказался от хэппи энда. Ну, пока не убедил. Он по жизни оптимист и не приемлет безнадежного конца.
           Предложил я ему опубликовать «Записки пилота ХХ века» в интернете. Тоже не я первый. Он уже почти согласен, но инстинктивно отодвигает все это до осени, а пока занят публикацией своей новой книги. Договорились, что он пришлет мне экземпляр, а уж потом продолжим разговор об интернете.
           Поговорили о  Хайрюзове, Кириченко, Андриевском  и Поправкине.


           22.03. 
           В СМИ сообщение: ночью в Домодедове упал до полосы Ту-204, летел из Хургады без пассажиров, 8 человек на борту, все живы, двое в тяжелом состоянии. Не долетели один километр до полосы, приземлились на лес где-то в районе поста ГАИ. Значит, заходили на 14R.  Крыло оторвало… но крепко  железо российское.
           Видимость была где-то 300 м, туман. Подозреваю подныривание и уклонение влево, в сторону огней на большой дороге, примерно, как в Самаре. Опыт подсказывает, что тут не матчасть виновата, а люди. Но причину узнаем попозже… когда схлынет волна первых впечатлений и утихнет резонанс. Авиакомпания ульяновская, «Авиастар Ту», что ли.

 
          2.04. Пятница. +5.
          На Либ ру я как-то быстренько переместился по популярности с восьмого на седьмое место; дней через пять-семь обгоню Юрия Лозу с его «Культур-мультур» и выйду на шестое место. Я как-то уже привык каждый день проверять, каков же темп моего взлета к вершинам популярности на этом сайте. Как всегда: на безрыбье…
           Зачем это мне? Да все внутри себя утверждаюсь. 

          Надыбал тут на Авиа ру отзыв трехлетней давности  на мои «Откровения»:
 
         «Феномен Ершова» (а это действительно феномен как в русской литературе, так и в русской авиации) вовсе не в том, что он доступно рассказывает что-то невидимое и неизвестное обывателю, и не в том, что приобщает к небу.

       Феномен Ершова - это умение вести разговор с читателем и с человеком. Пусть тот критик, который сравнил уровень Ершова с уровнем Донцовой, пойдёт и повесится с досады в туалете - он проспал писателя уровня Шукшина. В истории литературы таких людей единицы. Пусть в текстах хватает шероховатостей, пусть ещё не отточен до конца собственный стиль - всё это подлинного таланта заслонить не может.

       Почему книги Ершова захватывают так же, как в детстве захватывал Сент-Экс? Да потому что он ведёт разговор с ТОБОЙ. С каждым отдельно взятым человеком. Книга написана человеком, о людях и для человека. Она не о небе и не о профессии - она суть квинтэссенция ЧУВСТВ, порождаемых небом в профессионале. Это не мемуары, это - произведение искусства, хотите вы того или нет, и хоть те же Галлай, Гарнаев и другие авиаторы, возможно, и сильнее в силу ряда причин как пилоты - а говорить с читателем им не дано. Потому как у Ершова сложилось всё: талант, интеллигентность души(!), профессионализм (и даже не зная его лично, можно с уверенностью сказать, что человек этот - профессионал своего дела, потому как никто другой так про своё дело, вернее, отношение к своему делу, не напишет).

      P.S. «Реверсы» и прочие из-за узости собственного кругозора - слона и не приметили. Не про вас и не для вас эта книга, ребята. Тут в основе большая ДУША лежит, и отклик она находит в другой ДУШЕ. А у вас там, в том месте, видно, мелковато".

          Ну, насчет сравнения с уровнем Шукшина человек явно перегнул.

          И еще отзыв, ученика об учителе:

          "Всем интересующимся. Мне посчастливилось поработать с Василием Васильевичем в одном экипаже в течение примерно 1.5 месяцев. Сожалею только об одном, что не 1.5 года хотя бы. Это было ровно 5 лет тому назад, я после переучивания вводился в строй вторым пилотом. Вот что 5 лет назад, что сейчас, во 2АЭ ЛК АК «КрасЭйр», на мой взгляд, более половины пилотов являются учениками Василия Васильевича. Кого-то, как меня, он вводил в строй вторым пилотом, кого-то в КВС, а многих сначала вторыми пилотами и через некоторое время в КВС. Многие сейчас стали сами пилотами-инструкторами и не только на Ту-154, а на Ту-204 и «Боингах». Об этом в книгах Василия Васильевича написано достаточно, не буду повторяться, приведу лишь пример: полгода тому назад я вводился в строй КВС, так инструктор у меня был Владимир Иванович Черкасов, персонаж главы «Минеральные Воды» второй книги.
        Так вот: мнения о работе с Василием Васильевичем в одном экипаже, как вы просили.
        Что я бы выделил особо, что сразу бросается в глаза, так это то, что Василий Васильевич очень неравнодушный человек. Вот, казалось бы, решение принято - через месяц на пенсию, а тут подкинули второго пилота вводить, так можно было показать «на себя - вверх, от себя - вниз и кури бамбук». Так нет, мы работали, как будто и нет этого лимита в месяц, каждый полет в поте лица, и Василий Васильевич не успокоится, пока доподлинно точно не убедится, что ты понял и усвоил.
        Второе, это видимо от Бога. Потому что я не представляю, что это можно как-то выработать в себе искусственно. Это очень тонкое чувство гармонии. Все что не гармонично, не красиво, хоть мелодия, хоть полет, вызывает если не протест, то однозначно чувство дискомфорта. Отсюда постоянное стремление к совершенствованию, стремление самому все делать красиво, учить и требовать это от других. Я думаю, что ученики Василия Васильевича поэтому в дальнейшем и работают практически без «косяков», что подсознательно стремятся так же все делать красиво и гармонично, значит, и правильно.
         Еще, если позволите, один штрих: на послеполетных разборах, в эстафете, просто в беседах, Василий Васильевич никогда не употребляет ненормативную лексику, ну если только когда нужно кого-либо процитировать, большого начальника, например.
        По поводу книг, а особенно методичек, написанных Василием Васильевичем, мое мнение однозначное: очень интересно и полезно. Если у кого-то есть свои мысли, пишите, публикуйте. С удовольствием почитаем, обсудим.
        Василию Васильевичу хочу пожелать здоровья, терпения и творческих успехов. Лучше, чем классик, и не скажешь: «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца».
        С уважением".

           Спасибо, ученик!
           Тогда меня еще ругали, иной раз, и за дело. Теперь молчат.


                *****