Библейские метаморфозы

     27-я глава книги Бытие - кривая излучина священной истории. Вот мчит по ветру косматый джигит, взъяривая коня нагайкой. Бьётся о седло подстрелленая антилопа - финишное барбекю умирающего отца-патриарха. Отведает предок шашлычка напоследок и перед тем как копыта откинуть благословит любимого сына, одарив духовным наследием. Патриаршество за кусок мяса - клёвый чейндж.

    В шоке Ревекка от рокового выбора мужа, губящего еврейство в зародыше. Исаак не только зрение потерял. Он ослеплён любовью к нечестивому сыну, прикормившему патриарха охотничьими деликатесами. Идолопоклонников, а не божьих избранников в состоянии лишь породить Исав, отошедший в глубине души  от Господа. Быть ли богоизбранной нации или умрёт она не родившись - вот в чём трагичность еврейского вопроса, зависшего на волоске времени, счёт которого пошёл уже на секунды. Время бесплодных уговоров прошло. Остаётся лишь формально подлый обман.

    И вот богобоязненный Иаков, обряженный в одеяние брата, потчует отца зажаренной матерью домашней козлятиной, имитирующей охотничий трофей и, назвавшись чужим именем, уводит вожделенное патриаршество из под самого носа своего нечестивого брата-близнеца.

    Не раскрой мудрецы Торы профанам глаза на истинную подоплёку исаакова благословения, невежды, подобно слепому патриарху пребывали бы в пагубном заблуждении относительно морального облика его нечестивого сына. Непредвзятому читателю Исав представляется образцом благородства в сравнении со своим хитрожопым братом мошенником, урвавшим наследство по подложному завещанию.

     Парадокс - прародитель язычников идумеев в священной книге смотрится симпатичнее патриарха богоизбранников. Рафаэль Патай, выдающийся библейский аналитик, считал такую несуразицу явным признаком активного соавторства в написании Книги Книг уроженцев Идумеи, прославивших своего библейского предка. Причина однако, в ином - в каскаде причудливых метаморфоз, произошедших с героями священной истории в процессе многократного её редактирования, начиная с затравочной книги Элохиста, в которой Ревекки и Исава не было в помине, а отец Исаак и сын его Иаков были столь же единосущны, как единосущен был Бог Отец со своим распятым Сыном.

    За безграничную преданность Господу ребёнок Авраама и Сарры, с радостной улыбкой взошедший на жертвенный алтарь (Аврааму связывать его не пришлось), был переименован самим Вседержителем из Исаака в Иакова (Йааков - "Яхве спасает"). Родных братьев у Исаака-Иакова не было, а сводного брата от служанки Агари звали Израиль (а не Измаил, как в Библии).

    Авраамовы сыновья породили весь еврейский этнос, но в разных пропорциях. Иаков стал родоначальником лишь трёх колен, зато праведных: Вениамина, Ефрема и Манассии (последние два - усыновлённые Иаковом дети его сына Иосифа). Жена Израиля Лия превзошла иаковлеву Рахиль плодовитостью, народив основателей прочих колен, оказавшихся поголовно бандитами.

    Шайка израилевых сыновей погорела во время предсказанного Иосифом семилетнего Великого Голода, когда, придя в Египет за хлебом, лицом к лицу столкнулась со своей жертвой, ставшей египетским премьер-министром. Братья-разбойники получили по заслугам в соответствии с божьим принципом "око за око". Лишь через несколько поколений рабское отродье "сынов израилевых", спасённое от фараонова геноцида милосердием божеской амнистии возвратилось на родину предков (иаковиты, не познавшие рабства, оставались свободными жителями Палестины).

   Такой сюжет переклинился послепленному иерусалимскому жречеству, паства которого состояла сплошь из колена бандитского главаря Иуды, костью поперёк горла. Азазел бы задрал того козла, который объявил эту книженцию священной. Теперь в ней и буквочку заменить не разрешается.

    Однако, ради сладкого пирога власти не грех поступиться любыми принципами. Жрецам-теократам, изображавшим из себя ни много ни мало как наместников Самого(!), позарез требовалась реформа священного писания, соответствующая их интересам. И ответственная должность Хранителей священных папирусов, в принципе, давала возможность потихоньку редактировать священную историю.

    Папирус как носитель информации - материал не слишком совершенный, подверженый гниению, плесневению, ломкий, истираемый, требовал крайне бережного обращения, недостижимого в жилищах мирян, которым был потребен как корове седло. Трудящиеся массы, позабывшие в изгнании и устный-то иврит, ни бельмеса не смыслили в тарабарщине письменного без гласных и разделителей слов. Так что религиозное образование на начальном этапе велось исключительно в устной форме по субботам, которые праведные иудеи должны были посвящать лишь Господу, не занимаясь мирскими работами. Однако, на практике при мизерном преподавательском штате и наличии лишь нескольких экземпляров священного текста, посещать занятия могли лишь счастливчики, живущие вблизи Храма. Из-за плохого понимания паствой священного языка Писание приходилось не столько зачитывать, сколько пересказывать по арамейски.

    Прочая масса, не посещавшая занятия, знакомилась со священной историей по эстафете устных пересказов, неизбежно порождавших обильное разнообразие вариантов. Рассудить какой из них более менее соответствует священным письменам могли лишь ответственные их Хранители. Таким сумбуром и воспользовалась жреческая верхушка - коэны, под разными предлогами отстранившие от должности чересчур принципиальных книжников-буквоедов.

    Бережно охраняемые свитки стали ускоренно загнивать, но не как раньше случайно, а избирательно в одних и тех же местах. К счастью, каждый раз находился экземпляр, где подгнивший во всех прочих фрагмент, "уцелел". С этого "образца" "реставраторы" "восстанавливали" "случайно" подгнившие экземпляры. Правда у слушателей после таких реставраций иной раз возникали вопросы. Дядя, дескать рассказывал, что десяток лет назад такой то эпизод им рассказывали не совсем так. Но у жрецов всегда находился ответ, что или ваш дядя на старости лет запамятовал, или лектор оговорился,  не совсем точно пересказал по арамейски, либо в спешке недоговорил о какой то второстепенной детали.

    Вносимые при "реставрациях" изменения и впрямь были мелочные. В них не усматривалось меркантильного жреческого интереса и объяснения устраивали слушателей. Но с годами коррективы порождали двусмысленность какого-то эпизода, возможность его двойного истолкования. И вдруг "случайно" обнаруживалась ошибка какого-то древнего переписчика, чтоб он в гробу перевернулся, перекочевавшая во все последующие экземпляры, переписанные с этого ошибочного образца.

    Эта ошибка - иногда пропуск значительного текстового фрагмента, а порой ошибочка всего в одну букву, но в важном слове, вдруг в одночасье ниспровергала традиционное истолкование. Ряд таких революций, произведённых за несколько поколений, кардинально изменил сюжет священного моисеева Пятикнижия.

    Извращённый стиль редактирования - исподтишка, в год по чайной ложке, изменявший избирательно лишь ключевые фрагменты, фразы или даже отдельные слова, явственно выразился в неоднородности библейского текста и многочисленных противоречиях, коими нашпигована священная Тора. Самый наглядный пример неоднородности - чересполосица божьих имён Элохим-Яхве, отображённая в русских переводах дуализмом имён Бог-Господь (ивритское наименование бога "элохим" переведено как Бог, а собственное имя божества "Яхве" переведено с иврита как Господь).

   Чередование имён Бог-Господь образовалось из-за различного именования Всевышнего первичным автором, употреблявшим термин Бог, точнее "элохим", от которого и получил условное имя Элохист и иерусалимскими жрецами-редакторами, величавшими Вседержителя "Яхве" - Господь в текстовых блоках собственного сочинения. В тех местах, где в исходном тексте Элохиста редакторы делали лишь "мелкие" корректировки на уровне отдельных фраз или слов, прежнее имя "элохим" - Бог сохранялось.

   Если жрецам требовалась крупноблочная замена, элохистского текста схожим текстом собственного сочинения, они, как правило, вставляли свой "дубликат", временно оставляя и старый "аналог". Выждав некоторое время для легализации новодела, чтобы паства убедилась, что он, дескать, присутствовал в Книге изначально, учителя переключались на преподавание нового варианта. Когда старый элохистский блок забывался, его аккуратно удаляли. Но если "аналоги" не слишком конфликтовали и новодел как бы "уточнял" старый фрагмент, оставляли оба варианта. Так образовались дубликаты - почти одинаковые по смыслу фрагменты, один из которых элохистского, а другой яхвистского (жреческого) происхождения (это не относится к допотопному вступлению, в котором чередование Бог-Господь обусловлено иной причиной).

    Важный тип противоречий, являющийся путеводной звездой в расшифровке жреческой интриги - контраст морального облика персонажа его смысловой роли. К примеру, нечестивый Исав представляется образцом благородства, в то время как его бабушка Сарра, матриарх богоизбранников, которой следовало бы быть идеалом добродетели, напротив, выглядит злобной мегерой, буквально сживающей со свету беззащитную рабыню Агарь. От нестерпимых издевательств несчастная женщина, будучи беременной аврамовым сыном (Аврам ещё не произведён в патриарха Авраама) бежит куда глаза глядят, возвращаясь лишь по велению Господа беспрекословно покориться жестокой госпоже. Абсолютная покорность, однако, не спасает великомученицу. Самодурша, придравшись к ничтожному пустяку - агарин сын-несмыслёныш, видите ли, над чем-то насмехался, изгоняет мать с младенцем в безводную пустыню на верную погибель.

    "На самом деле" (т.е. в исходном сочинении Элохиста) Сарра действительно была нравственным идеалом. Но иерусалимские жрецы, не наработавшие ещё стратегию изменения сюжета, ограничиваясь вначале лишь мелкими коррекциями, очернили Сарру, бывшую в исходном варианте прародительницей одних лишь иаковитов, выгораживая свою израилитскую бандитскую праматерь Агарь, которую в сочинении Элохиста никто не выгонял.

    Современным языком говоря, бесплодная Сара, мечтавшая о ребёнке, заключила со служанкой договор "суррогатного материнства", по которому Агарь должна была, забеременев от Аврама, родить ребёнка на колени хозяйки. В таком случае дитё становилось сыном не Агари, а (тогда ещё) Сары. Щедро вознаграждённая освободившаяся рабыня должна была покинуть господский дом, уехав куда подальше, вероятно, в родной Египет(суррогатных матерей не оставляют при новорожденных детях во избежание эксцессов), а ребёнка вскормила бы сторонняя кормилица.
    Надеждам Сары не суждено было сбыться, поскольку вероломная служанка сообразив, что ей выгоднее сделаться матерью барского сына - наследника всего имущества, сбежала перед самыми родами и вернулась уже с приплодом. Так как мальчик не был рождён на сарины колени, Агарь осталась матерью Израиля.

    Не было и второго изгнания. Аврам, ставший патриархом Авраамом - хозяином Палестины (у Элохиста Бог сделал Авраама полноправным собственником Земли Обетованной, а не странником, как утверждает Библия), разделил свои владения между сыновьями, выделив Израилю Юг, а сам оставшись на Севере с Исааком-Иаковом. Агарь с сыном обосновались в Беер Лахай Рои, сделав его своей резиденцией (по Библии это была лишь их временная остановка на пути в пустыню Фаран).

    Репутацию Сары подпортили и в египетском эпизоде. У проегипетски настроенного Элохиста Аврам получил фараонов дар в награду за доблестную военную службу. Приобретённый в Египте боевой опыт позволил ему впоследствии разгромить захватчика Кедорлаомера, освободив Бейт Шеан, город праведного царя Мелхиседека, по благословению которого - прошению к Богу наградить освободителя, Аврам и был произведён в патриархи (об этом авторская статья "Альтернативная история Содома") . Проперсидски и, соответственно, антиегипетски настроенные жрецы Иерусалима облагородили Аврама, отмазав его от порочащей фараоновой службы. Не Аврам заработал мечом фараонов дар, а Сара отвоевала его в фараоновом гареме передним местом.

    Выгораживая "своих" братьев-разбойников, книжники подмочили также праведную репутацию Иосифа. У Элохиста Иосиф извещал Израиля о реальных тёмных делишках его сыновей. По Библии же он лишь "доносил дурные слухи о них", т.е. был стукачом, ябедником. К тому же проявлял признаки нестандартной сексуальной ориентации - рядился словно женщина в разноцветные одежды. В Египте порок проявился в открытую - отверг любовь женщины - жены Потифара, но "приобрёл благоволение в очах начальника темницы". В общем, хотя юридически сыновья Израиля - преступники, но по человечески их можно понять - жертва преступления - отвратный типец.
    А уж Иакова - патриарха вражьих колен жрецы залили дерьмом по смые уши. Обманул отца и брата, кинул дядю Лавана, трусливо бежал от мести брата, от которого позже откупался скотом объегоренного дядюшки. Во время предсказанного Иосифом Великого Голода сдал свою жену Рахиль в долгосрочную аренду в гарем герарского царя Авимелеха (в сочинении Элохиста Иаков с Рахилью, лишившиеся единственного на тот момент сына Иосифа, спасались от голода в Гераре, а не в Египте. Вениамин - утешение старости Иакова, при родах которого Рахиль умерла, родился уже после голодных лет.).

    Показное благочестие святоши Иакова было на деле фикцией, прояснившейся при бегстве от дяди Лавана. Уворованных Рахилью отцовских божков (та ещё прошмандовка муженьку под стать) Иаков вместо того, чтобы уничтожить, закопал под приметным дубом - а вдруг ещё пригодятся. Душевная гнильца проявилась ещё в детстве во время жертвенного ритуала. Перед святым алтарём вёл себя отвратительно: кусался, брыкался, верещал будто недорезанный поросёнок, так что папе пришлось связать сыночка. За что только милосердный Господь дал ему возвышенное имя в свою честь?
    Возможно, именно этот вопрос навёл коэнов на идею грандиозной аферы, необходимым звеном которой было расщепление Исаака-Иакова на два различных персонажа - Исаака и Иакова. Сложная операция сродни разделению сиамских близнецов не могла осуществиться в одночасье. Требовалась предварительная подготовка.

    Из книги стёрлись все упоминания Иакова как сына Сарры, а из эпизода (несбывшегося) жертвоприношения помаленьку исчезла сцена переименования Исаака в Иакова. Публика не заметила этих перемен произведённых исподволь в течение лет, учителя обходили скользкие моменты, превращение Исаака в Иакова при жертвоприношении прочно закрепилось в устной традиции и было само собой разумеющимся и, наконец, то, что Исаак и Иаков - одно и то же лицо недвусмысленно следовало из контекста. Ведь Иаков по прежнему именовался сыном Авраама, а таковых было всего двое. Поскольку Израилем Иаков быть не мог, то однозначно он был переименованным Исааком.

    Далее, жертвенному эпизоду придали максимальную двусмысленность. Невежда, прочитавший только лишь про жертвоприношение подумал бы, что Авраам и впрямь зарезал сына. Спасительного овна в том варианте ещё не было, Авраам заносил над сыном нож и затем Господь благодарил Авраама за преданность, обещая всяческие блага за то, что не пожалел сына для Него. Было сказано, что Авраам спустился с горы, но не говорилось, что спустился с сыном. Но в то же время явно про смерть Исаака всё же не говорилось, так что внатяг можно было истолковать, что Авраам только занёс нож и Господь тут же остановил авраамову руку в последний момент. А Исаак, дескать, спустился с горы чуть позже отца. И из контекста следовало, что именно так всё и было. Господь отменил жертву и переименовал авраамова сына в Иакова, ведь далее в тексте Исаак больше не встречался, зато появился Иаков. О дальнейшем развитии жреческой интриги повествует странная 24-я глава (книги Бытие).

    Ни о чём ином эта глава не повествует кроме как о женитьбе Исаака на месопотамской родственнице Ревекке - воскликнет простодушный читатель. Что может быть странного в событии, случающемся почти с каждым мужчиной и порой не единожды?
    - Не жирно ли будет - большущая глава на одну лишь свадьбу? Так ведь свадьба незаурядная - женится будущий богоизбранный патриарх, коему надлежит породить ещё одного патриарха, уже непосредственного производителя родоначальников племён.
    - Маловато внимания уделено собственно самим молодожёнам? Так ведь Библия - святая книга а не эротический роман. Благочестивым авторам неприлично подглядывать в замочную скважину за кренделями молодых супругов, творимыми в шатре только что усопшей матери Исаака.
     - Почему Исаак ввёл Ревекку в материнский шатёр? Так ведь адресом постоянного проживания Исаака на тот момент был Беер Лахай Рои, а в имение отца он пришёл случайно как раз во время приезда невесты. Отец, не ожидавший прихода сына, не успел подготовить для него новый шатёр, вот временно и разместил на освободившейся жилплощади.
     - Режет слух обилие обезличенных именований: "сын господина", "девица", как будто нет у персонажей собственных имён: Исаак, Ревекка? так это вовсе не уникальная особенность 24-й главы. Такая же история в главе 27 (благословение). А 21-я глава, вообще, рекордсмен. Сын Агари в масоретском тексте (не учитывая добавочного текста из Септугианты в квадратных скобках синодального перевода) ни единого раза не назван по имени - всё "отрок", да "отрок". Таков, видимо, был принцип авторов Торы - избегать почему-то прямого именования.
     - Не слишком ли затянуто описание поездки ничтожного раба, занимающее практически всю главу?  Так ведь именно этот "ничтожный" раб по сути свадьбу организовал, совершил главное - оптимальный выбор невесты.
     - Зачем так подробно - аж дважды описывать водопой верблюжьего каравана, сначала от третьего лица, а затем слово в слово повторять его как рассказ самого раба ревеккиным родственникам? Так ведь именно в сцене водопоя опытный хозяйственник Елиезер протестировал морально-физические параметры будущей супруги сына господина. Физически здорова - смогла начерпать воды для десятка верблюдов, отзывчива и гостеприимна  - напоила и гостя и верблюдов и на постой всех пригласила, чиста, непорочна, скромна - "дева, которую не познал муж".
     - Да уж, скромность Ревекка проявила и впрямь монашескую. В вечерних сумерках, столь густых, что раб обознался, приняв за своего господина (Авраама) его сына Исаака, накрылась от супруга платком. Но ведь значит средь бела дня ехала с Елиезером открытая?
     - Ревекка накрылась покрывалом в знак покорности супругу. Таков, выходит, обычай был у древних евреев.
     - Ну а как объяснить странную инструкцию, данную Авраамом рабу для форсмажорных обстоятельств на случай, если "девица" ехать с ним откажется? Авраам предостерёг раба, чтобы тот ни в коем разе не отсылал его сына в Месопотамию к выбранной, но не привезённой из-за отказа ехать кандидатке в жёны. Не слишком ли большие полномочия даются рабу - управителю хозяйским имуществом. Неужто и сын господина - элемент хозяйственного инвентаря?

     Ну уж нет, раб не имел никаких полномочий отправлять куда-то Исаака. После поездки он должен был отчитаться барину о результатах, а уж Авраам приказал бы сам кого куда отослать. А если бы господин, боже упаси, скончался за время поездки, то хозяином имущества и самого Елиезера стал бы наследник Исаак, которого тогда и на три буквы не пошлёшь, не то что в Месопотамию.

     Нет уж, увольте, 24-я глава что называется "чемодан с двойным дном" И раскопать её донизу, до потайного донышка, установив  литературную историю её происхождения, позволяют как раз все её странности. Надо только уметь читать написанное "между строк".

     В исходном сочинении Элохиста, разумеется, и речи не было ни о путешествии раба, ни о самом рабе, упомянутом жрецами вскользь под именем Елиезер в главе 15. И женится Исаак не мог, поскольку был лишь младенческой фазой Иакова. 24-я глава - иерусалимский новодел, написанный, однако, не за один присест.

    Вначале были сочинены два очень схожих рассказа о двух поездках раба-управителя. Через несколько десятилетий новое поколение редакторов в связи с изменением религиозно-политической обстановки сшило рассказы в один, изобразив второй как пересказ раба о том же самом единственном путешествии.

    Но как удалось незаметно вписать в "незыблемую" священную книгу два крупных новодельных фрагмента, если порой было проблематично вписать в знаковое место хотя бы строчку? Рассказы появились не махом единым, а последовательно. Зародыш первого из них оформили вначале как короткий придаток к уже существовавшей у Элохиста истории женитьбы Иакова на Рахили, нарастив постепенно фраза за фразой. А затем отпочковали как независимый рассказ. Вторую историю написали специально очень похожей на первую, чтобы изобразить, якобы, незаметной на её фоне.

    Элохистская история женитьбы Иакова началась с посещения Авраама каким-то заезжим земляком, поведавшим патриарху кто у кого когда народился. Гость особенно восхищался Рахилью - дочерью авраамова племянника Лавана, девушкой прекрасной во всех отношениях (из заредактированных сведений месопотамского гостя, приведённых в 22-й главе Рахиль впоследствии была изъята). Авраам, дороживший как все древние, сохранением родственных связей, подкрепляемых брачными узами, отправил своего сына за прекрасной невестой к (тогда ещё) его племяннику Лавану.

     Хотя начальный рассказ об этом путешествии подвергся суровому редактированию, превратившись в историю бегства Иакова от мести брата Исава, произошедшую на сорокалетие позже, от начального варианта сохранился короткий фрагмент в главе 29. В этом фрагментике Иаков в контрасте с контекстным обрамлением представлен не трусоватым хитрецом, а добрым молодцем, в одиночку сдвигающим с колодца тяжеленный камень, одолеваемый лишь совокупными усилиями пастушьего коллектива. Другое свидетельство первичности отрывка - Иаков называет Лавана сыном Нахора, авраамова брата, тогда как в жреческой редакции Лаван - внук Нахора от сына Вафуила.

    Вот к этой элохистской истории о поездке Иакова за Рахилью был пристёгнут спереди небольшой аппендикс о предварительной поездке раба-управителя. Авраам, дескать, не желавший отпускать в Месопотамию сына, послал вначале за невестой раба. Но тот с заданием не справился из-за отказа Рахили, то ли посчитавшей ниже своего достоинства ехать с рабом, то ли из желания прежде чем решиться на замужество познакомиться с кандидатом в мужья. Так что после неудачной поездки Елиезера за невестой пришлось всё-таки ехать самому жениху.

    В рассказе о поездке раба ни Иаков, ни Рахиль не назывались по именам, а лишь уклончиво "сын господина", "девица", "дочь Лавана". Однако, из всего контекста явствовало, что речь идёт именно об Иакове и Рахили.

    Учителям священного писания не составляло труда объяснить аудитории, почему о поездке раба никому ничего не известно. Эпизод мол незначителен, раб нигде более не участвует, миссия потерпела фиаско, как будто её вовсе не было - всё равно за женой пришлось ехать Иакову. Потому лекторы, уделявшие драгоценное время главным событиям, обычно не успевали о второстепенном эпизоде даже заикнуться. А если кто иногда поминал - невзрачное событие не запоминалось народом.

    Меж тем с годами пустячный эпизод обрастал деталями - верблюжим караваном с девицей, черпающей воду. Оказалось, поездка Елиезера - даже важнее последующей поездки Иакова. Гость о Рахили вовсе не сообщал. Авраам, не желавший родниться с нечестивыми хананеями послал верного раба выбрать достойную девушку для сына из своих родственников - язычники, но хоть свои, не то что мерзостные хананеи.

   Толковый экономист Елиезер с одного взгляда умевший оценить товар, блестяще справился с заданием, выбрав наилучшую "девицу" (из контекста подразумевалась Рахиль), одарив её и родственников как полагается, не посрамив чести господина слишком скупыми дарами, но и не растранжирив понапрасну хозяйское добро, так что Иакову оставалась лишь привезти выбранный товар.

   Следующим ходом коэны перенесли (несостоявшееся) жертвоприношение, вклинив его между поездками раба и сына. Елиезер ездил, когда сын назывался ещё Исааком, а сын прошедший символически через жертвенный ритуал аккурат между поездками назывался уже Иаковым. В поездке раба "сын господина" пару раз был назван явно - Исаак, но (подразумеваемая) Рахиль по прежнему скрывалась под ником "девица".

    Чтобы уверить народ, что жертвоприношение происходило не в малолетстве Исаака, а в его зрелости, в жертвенный фрагмент была добавлена фраза, что Исаак тащил на себе в гору дрова для всесожжения - ноша явно непосильная маленькому мальчику. Но как полуторавековой почти что старец одолел сорокалетнего здорового юношу, связав его? Измученный тяжёлой ношей Исаак, не подозревавший о своей участи жертвенного агнца прилёг отдохнуть, так что отцу не составило проблем слегка приголубить сына принесённой им дровиной, стреножив в беспомощном состоянии.

     Затем обнаружилось, что поездка Елиезера за невестой для Иакова была не первой. До этого раб уже мотался в Месопотамию за невестой для сына "живущего в Беер Лахай Рои", под которым явно подразумевался хотя и не названный по имени сын Агари Израиль. Та первая по времени поездка произошла вскоре после смерти Сарры, при жизни которой подкаблучник Авраам и заикнуться не смел об участии в судьбе побочного сына. Теперь Аврааму захотелось проявить отцовские чувства и он, не ставя сына в известность (хотел сделать сюрприз), послал раба выбрать подходящую невесту. Эта первая миссия всецело удалась. Раб привёз "девицу", открыто названную несколько раз Ревеккой, дочерью Вафуила - другого нахорова сына. Неуведомлённый сын Агари, забывший уже дорогу в отцовское имение, разумеется, там не появился, раб привёз красавицу непокрытой средь бела дня и обознаться не мог - встретившийся навстречу престарелый аксакал был в самом деле его господином. В Аврааме, только что лишившемся жены взыграла кровь, основной инстинкт взял верх над рассудком. Патриарх завёл красотку в саррин шатёр и утешился по жене своей.

   Лекторам не составило особых трудов объяснить публике неизвестность первого месопотамского путешествия Елиезера, как две капли воды похожего на следующее. Второе значиме для дальнейшей истории - там ведь женился молодой сын Авраама - главный герой будущих событий, породивший праотцов трёх колен, начисто затмило первое, из которого Елиезер привёз лишь предсмертную утеху вышедшего из игры престарелого патриарха, всего на несколько лет пережившего (в элохистском варианте) свою Сарру. И Ревекка не была единственной авраамовой забавой. Вырвавшись из под опёки жены, ограничивавшей его сексуальную свободу, Авраам наверстывал упущенное в молодости, заведя ещё Хеттуру и прочих наложниц. Поэтому о незначительной Ревекке преподаватели как правило умалчивали, а если иногда кто-то и рассказывал, история угасала (якобы) в цепочке устных пересказов, поскольку слушатели считали расказчика фантазёром, придумавшем путешествие Елиезера за  Ревеккой по аналогии с путешествием за невестой Исаака-Иакова.

    Через несколько лет, однако, оказалось, что с Ревеккой у Авраама завязался бурный роман и слухи о его скорой смерти были несостоятельны. Красавица вдунула в старика второе дыхание, так что парочка совершила вояж на морское побережье, где в Гераре произошла мутная любовная история, схожая со случившимся в эпоху Великого Голода инцидентом Иакова и Рахили. История про Авраама с Ревеккой оставалась, дескать, никому неизвестной, опять же, из-за незначительности и сходства - обе истории произошли в  Гераре при том же самом царе Авимелехе. Более важный эпизод с Иаковом и Рахилью затмил незначительный казус Авраама с Ревеккой. Не утративший деловой хватки Авраам даже в развлечениях не забывал о делах, заключив с Авимелехом договор о демаркации границ, схожий с заключённым впоследствии в период Великого Голода аналогичным договором его сына Иакова. И опять же, первый договор престарелого Авраама затмился последующим Иаковлевым.

    В результате жреческих манипуляций появились два второстепенных персонажа: раб-управитель Елиезер и знойная месопотамская красавица Ревекка. Но если первому так и суждено было остаться лишь героем второго плана, то Ревекку сознательно готовили на роль суперзвезды, до которой оставалось сделать лишь несколько мелких корректив, занявших, однако, годы. В сцену жертвоприношения вписалась фраза что Господь потребовал от Авраама "сына, которого ты любишь" (но не "единственного твоего, которого ты любишь" как в Библии). В рассказ о поездке Елиезера за невестой Иакова добавился строжайший запрет ни при каких обстоятельствах не отправлять сына в Месопотамию. И вот пробил час великих потрясений.

    Десятилетиями готовившийся взрыв прогремел как гром средь ясного неба, когда была обнаружена невероятная трагическая ошибка древнего переписчика-раздолбая, утерявшего важнейший эпизод, случайно обнаруженный в ещё более древнеем раритетном свитке. Ошибка на целые десятилетия сбила с панталыку учителей священной истории, непреднамеренно обманувших свою паству.

    Как повелось, за людские ошибки пришлось отдуваться баранам, от обилия которых, принесённых священниками в жертву за величайший грех, Второй Храм превратился в скотобойню. Иерусалимские улицы огласились рыданиями безутешных жрецов, с убелёнными пеплом головами. Наконец, когда шок улёгся, возобновились занятия, на которых излагалась уже совсем другая история.

    Найденный текстовый фрагмент с предсмертным благословением Авраама прояснил кто есть кто на самом деле, поставив все точки над и. Оказалось, поездки Елиезера и Иакова никак друг с другом не связаны. Да и в самом деле, не мог ведь Иаков ехать за невестой после Елиезера, коли отец запретил отсылать сына в Месопотамию. Более того, Исаак и Иаков оказались совершенно разными существами и Исаак не был при жертвоприношении переименован в Иакова. Но самое шокирующее - жертвоприношение оказалось взаправдашним! Быть того не может, ведь обещал же Всевышний произвести от Сарры великий народ, а значит не мог он умертвить единственного её сына.

    От жертвенной смерти Исаака род не угас, поскольку вторая поездка Елиезера , оказывается, удалась. Когда раб предъявил ломавшейся "девице" ультиматум, что ждать ему недосуг - без него авраамова фирма обанкротится, а больше никто за невестой не приедет - Босс запретил сына посылать - другую посговорчивее сыщем, упрямица сдалась. И успела до исааковой смерти родить или по крайней мере зачать сына.

    Исав, усыновлённый дедом, вырос лихим наездником, азартным охотником, проводящим весь день в седле - "человек полей", весь в Авраама, каким тот был в юности. В предсмертные годы, когда ослепший патриарх жил миром звуков, запахов, тактильных ощущений, Исав приносил в авраамов шатёр запах степных просторов, его зычный голос походил на рычание льва, хозяина пустыни, а могучие ручищи заросшие шерстью напоминали лапы матёрого хищника. А как умел Исав готовить дичину, от аромата которой поневоле слюнки текли!

     От приторных благовоний другого посетителя - ревеккиного сына Иакова Авраама выворачивало наизнанку. Изнеженный сибарит, "живущий в шатрах", "кроткий" паук, плетущий паутину интриг, гладкокожий подколодный змеёныш, всегда готовый ужалить исподтишка. Да и насколько он законорожден? Аврааму память покамест не изменила и он помнит ту злополучную поездку, в которой его юная пассия сладострастно взирала на смазливых герарских юнцов. И этот змеёныш родился аккурат после этой поездки. Эх, если б можно было заменить Исаака Иаковом, авраамова рука даже б не дрогнула. Но разве Господа ослушаешься, сказал "Сына твоего, которого ты любишь", вот и пришлось Исаака зарезать.

    За беспредельную преданность Всемогущий удостоил любимого патриарха высшей милостью, дарованной лишь единицам, наподобие праведного Мелхиседека - правом дарения святого благословения. Господь обязался опекать авраамова избранника так же, как его самого. Выбор преемника был предрешён - естественно это Исав, проходящий по всем параметрам. Благородный потомок Сарры, могучий и телом и духом. Быть бы Исаву следующим патриархом, если бы не женское коварство. Обрядив своего сынка в похищенный исавов наряд, Ревекка подослала его к мужу с зажаренной козлятиной, выданной за антилопу. А когда Исав вернулся с охоты, остывающий Авраам не мог уже ни изречь проклятия обманщику, ни произнести повторного благословения. Дочь Вафуила знала толк в кулинарном искусстве.

    Однако, Исав возвратился слишком быстро, так что Ревекка не успела замести следы - недоеденный кусок мяса, съев который собака Исава мгновенно околела. И парадная одежда из гардероба куда-то пропала. Подслушав обещание Исава отомстить за любимого дедушку, заменившего ему трагически погибшего отца, после похорон, Ревекка, почуяв что дело пахнет керосином, снарядила себя и сына в дальнюю дорогу к родственникам. Мать с сыном пустились в бега столь поспешно, что забыли взять груз жёлтого металла. По дороге к Евфрату Ревекка приказала долго жить, то ли не выдержав дорожных передряг, то ли из-за постигшей её кары господней. Зарыв маму под дубом плача, Иаков добрался до маминого дяди Лавана (на тот период редактирования Вафуил и Лаван были братьями, сыновьями Нахора). Поскольку Иаков был, что называется гол как сокол, а прижимистый Лаван не слишком жаловал бедных родственников, то пришлось неженке семь лет ишачить на маминого дядюшку за полюбившуюся ему Рахиль. Впрочем, ушлый прохвост в накладе не остался, изобретя махинацию, которой оттяпал себе лучший лаванов скот, с которым сбежал в свою Палестину, почуяв тяжкий лаванов взгляд, не предвещавший ничего доброго.

    Однако, сбежав от одной напасти прохиндей напоролся на другую. Как ни вилял, пытаясь откупиться от брата нечестно нажитым скотом, но пришлось ответ держать. Исав потребовал возвратить ему патриаршье благословение и Иаков сделал вид, что согласен. Начав процедуру со стандартного вопроса: "Как твоё имя?", на ответ "Исав" заявил: "Отныне имя тебе не Исав, а Израиль", а затем, усыпив внимание брата, внезапным рывком повредил жилу на его бедре и тикать. Захромавший уже не Исав, а Израиль не смог догнать подлеца.
    - Как же так, ведь Израиль - сын Агари, удивлялись слушатели. Нет, это ошибка вследствие давней опечатки. Какой-то дебил, реставрировавший повреждённый манускрипт, самонадеянно "восстановил" по наитию подпорченное в середине слова имя сына Агари на знакомое ему имя Израиль, не сверившись с другими древними свитками. Но на самом деле имя агариного сына было Измаил, а не Израиль (на иврите написание имён Исраэль и Ишмаэль различается только в середине слов). И так как сын Агари был назван по имени (на тот момент) лишь в одном единственном месте, а в остальных - только "отрок", то эта единственная ошибка привела к тяжёлым последствиям. Во всех учебных книгах, переписываемых именно с этой рукописи, сын Агари значился не Измаилом, а Израилем.

    Таким образом, блестяще разыгрываемая в течение десятилетий жреческая комбинация, завершилась финальной рокировкой, ради которой и была задумана. Иаков, прежде являвшийся сыном благословенной Сарры, стал сыном преступной Ревекки, а Израиль, рождённый ранее презренной рабыней вознёсся в потомки (внуки) благословенной Сарры. Исав-Израиль обошёл Иакова ещё в одном отношении. Он, будучи ещё Исавом,  женился на Махалафе, дочери обрезанного Измаила, сына Агари (в той редакции двух других жён-хананеек, приписанных позднее, Исав ещё не имел), в то время как Иаков женился на язычнице. Т.е., Израиль как бы женился на "еврейке по рождению", а Иаков - на "прошедшей гиюр прозелитке". И кабы не интриганка Ревекка, не выпали бы на долю сыновей Израиля тяготы египетского рабства.

    - Но как же так, ведь жена Израиля всюду зовётся Лией, а не Махалафой.
    - Дело в том, что Махалафа (на иврите смысловое значение - печальная) это прозвище, как бы второе имя "слабой глазами" Лии. У Лии были  "глаза на мокром месте", она была "рёва-корова", рыдавшая по любому пустяку. Вот и прозвали её Махалафой.

    После того, как Израиль стал отпрыском благородной Сарры, отношение жрецов к Агари и её сыну резко переменилось. Сарра правильно тиранила египетскую рабыню. Именно так повелел Господь богоизбранникам с гоями обращаться. Теперь Агари с сыном разрешили лишь временно остановиться в Беер Лахай Рои, выслав их с Земли Обетованной на юг, в пустыню Фаран. А в Беер Лахай Рои поселили Исаака. Оказалось, что оба раза Елиезер ездил за невестой для одного и того же авраамова сына и оба раза успешно. Первую невесту - Ревекку перехватил сам Авраам, но вторая "девица" досталась по назначению Исааку.

    Продолжайся политика редактирования дальше в том же стиле, Иосиф превратился бы из жертвы в палача, осудившего на каторжные работы ни в чём неповинных израилевых сыновей. Однако, редактирование "в год по чайной ложке" затянулось на десятилетия, за которые кардинально изменилась религиозно-политическая ситуация. Надежды северных племён на египетскую помощь рухнули. Египет доживал последние дни или был уже завоёван персами. Противники подчинились Иерусалиму, поддерживаемому персидскими царями, приняв новый иудаизм и подчинившись власти иерусалимских священников. Теперь в межплеменной розни не было никакого резона. Иакова с Израилем требовалось примирить, уравноправить, реабилитировав охаянных ранее персонажей. Новую редакторскую программу можно охарактеризовать лозунгом Великой Французской Революции: "Свобода, Равенство, Братство".

    Проще всего реализовался первый пункт - "Свобода". Иосиф, оказывается, простил своих родичей (пока не братьев), не только сохранив им свободу, но и отведя лучшую египетскую землю Гесем в дельте Нила. Более того, он ещё и снабжал этих дармоедов, владевших житницей Египта, "по потребностям каждого семейства" (в исходном варианте разбойников определили в строительных рабов, не имевших возможности производить себе пропитание, поэтому их снабжали продовольственным пайком, достаточным для сохранения работоспособности и способности к половому воспроизводству). А в рабство Иосиф, обратил теперь уже не евреев, а египтян "от одного края Египта до другого". Евреи же стали рабами лишь после смерти благодетеля при фараоне "который не знал Иосифа".

     Для осуществления следующих пунктов понадобилась новая комбинация. Вначале Иакова и Израиля требовалось превратить в родных братьев, выполнив пункт "Братство", сделав сыновьями Исаака и Ревекки. Имидж Ревекки улучшили произнесённой ею фразой: "для чего мне в один день лишаться обоих вас ", сказанной сыну Иакову после смерти мужа (тогда ещё Авраама) и угрозы мести от Исава. Эта фраза, выражавшая скорбь по потере мужа и страх потерять ещё и сына, снимала с Ревекки подозрения в отравлении патриарха. Авраам умер как раз после визита Иакова чисто случайно. Отъезд его вдовы с сыном в Месопотамию был вполне естественен, ведь в Палестине её ничто более не удерживало, а сын был единственным, кто у неё остался. Теперь требовалось оживить Исаака, развести Ревекку с Авраамом, выдать замуж за ожившего Исаака и породить от неё Иакова с Исавом-Израилем.

    Сцена жертвоприношения отодвинулась назад в отрочество Исаака, который хоть и мог нести вязанку дров, но не достиг ещё совершеннолетнего сорокалетия (библейский стандарт). Был в очередной раз найден "пропущенный" фрагмент про овна, запутавшегося рогами в роще на жертвенной горе (ну почему Господь не предупредил Авраама, что на горе будет роща, не пришлось бы за тридевять земель дрова везти).

    Далее "девица", ставшая женой Исаака родила, оказывается не одного Исава, а двойняшек. Первым вышел Исав, а второй держал его за пятку. В родословной "девицы" - жены Исаака произошла незначительная перемена, из дочери Лавана она сделалась его сестрой. Синхронно с этим из списка авраамовой родни (гл.22) Лаван, значившийся сыном Нахора, выпал. А чтобы это выпадение не слишком бросалось в глаза, Нахору нарисовали аж восемь сыновей.

     Изменение произошло и в поездке раба, из которой он привёз Ревекку. Встреча с господином - Авраамом произошла поздним вечером и Ревекка накрылась покрывалом, услышав что встреченный человек - господин Елиезера.  В эпизоде жертвоприношения появилась фраза, что Авраам назвал безымянную до этого жертвенную гору в честь Господа "Иегова ире". Несколько изменилось данное Аврааму повеление Господа, требовавшего теперь принести в жертву не "сына твоего, которого ты любишь", а "сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь". В благословение добавилась не очень понятная фраза "да поклонятся тебе сыны матери твоей", кроме того в благословительный эпизод добавилась новая информация, что одежда Исава, в которую Ревекка нарядила Иакова находилась у неё.

     И однажды вдруг обнаружилось, что поездка Елиезера была одной единственной, а за вторую приняли рассказ раба, который какой-то переписчик нечанно переместил не на то место. Оказалось, что "девица" и Ревекка - одно и то же лицо, одновременно и дочь Вафуила и сестра Лавана, который был сыном не Нахора, а Вафуила. Раб в темноте обознался приняв Исаака, случайно пришедшего в гости к отцу из своего Беер Лахай Рои, за Авраама. Целомудренная Ревекка накрылась платком от страха стать жертвой похоти будущего свёкора - излишняя предосторожность, ведь старый Авраам, если бы это он попался навстречу, не был таким уж сексуальным маньяком, чтобы накинуться на незнакомую женщину, почти невидимую в темноте. В шатёр умершей Сарры Ревекку ввёл не Авраам, а Исаак, утешившийся с Ревеккой по матери своей.

    Прояснились непонятные доселе фразы. "Да поклонятся тебе сыны матери твоей" - у Ревекки, одновременно и "девицы" теперь ведь стало трое сыновей: Исав, его брат-близнец, державший Исава за пятку и Исаак. Авраам хотел поставить Исава старшим не над одним братом-близнецом, а ещё и над Иаковым. Стало понятно, почему одежда Исава висела у Ревекки. Он был ей сыном, а не любовником, как думали некоторые. То, что Исаак, а не Авраам отец Иакова, подтвердило его отцовское напутствие "да будет с тобой благословение Авраама", данное Исааком сыну, когда он отправлялся в Месопотамию в сопровождении матери Ревекки.

   Затем число ревеккиных сыновей сократилось. Оказалось, что Иаков - это тот самый ухватившийся за пятку исавов брат близнец, которого как раз от слова пятка и назвали Иаковом. Неверное мнение, что Иаков был назван в честь Господа сложилось в старые времена, когда по ошибке считали, что Исааку Господь изменил имя. Переименование Исаака - путаница народных пересказов. Господь не нарекал Исаака в свою честь, это Авраам назвал некогда безымянную гору в честь Господа.

   Превращение Ревекки в жену Исаака скорректировало герарские истории. Оказалось, что первая произошла не с Авраамом и Ревеккой, а с Авраамом и Саррой, а вторая не с Иаковом и Рахилью, а с Исааком и Ревеккой. Иаков с Рахилью, как выяснилось во время Великого Голода в Гераре не были. Это обстоятельство открыло иаковитам путь в Египет к своим братьям израилитам. Оказалось, что Рахиль родила Вениамина и умерла гораздо раньше, ещё до продажи Иосифа в рабство. Так что Иосиф, вынудил своих, теперь кузенов, привезти в Египет сына Иакова - Вениамина, чтобы оправдаться по обвинению в шпионаже, а затем перевёз в Египет и своего отца. Так что прародители всех колен поселились в земле Гесем, а впоследствии их потомки были превращены в рабов злым фараоном, правившим после смерти Иосифа.

    Некоторая тень подозрения, однако, продолжала висеть над Ревеккой. Остались и ещё некоторые проблемы с благословением. Почему Авраам, нарушив субординацию, благословил внука при живом отце Исааке, что же Исаак был недостойным? И почему при благословении Авраам и Иаков называли друг друга отцом и сыном? Для решения всех проблем  решили заменить благословителя Авраама Исааком. Прямые именования практически полностью заменились обезличенными: "отец мой", "сын мой" и появился дополнительный придаток, в котором Исав, пролетевший с авраамовым благословением, обратился к отцу Исааку с мольбой благословить его. Исаак дал сыну утешительное благословение "нижнего уровня", не противоречащее высшему благословению Авраама. Затем оказалось, что из-за бесплодности Ревекки она родила Исава и Иакова лишь через двадцать лет, а Авраам прожил не сто восемьдесят, а только сто семьдесят пять лет - сто восемьдесят прожил Исаак. Из-за таких временных ограничений Авраам никак не мог быть благословителем, поскольку Исав, изображённый в благословении зрелым мужем, был бы лишь отроком. Оказалось, опять переписчик виноват, вместо имени Исаак вписал Авраам. Окончательно закрыл вопрос пропущенный отрывок, что Авраам "умер в старости доброй" и похоронили его сыновья Исаак с Измаилом.

   Таким образом, благословителем, как Иакова, так и Исава был один и тот же ослепший столетний Исаак, проживший после этого "предсмертного" благословения ещё восемьдесят лет. Отменить первое благословение Исаак не мог то ли из принципа, что оно даётся лишь раз, то ли не хотел вносить раздоры среди братьев. Пусть немного промашку дал, "выбрав" не самого лучшего сына, но всё ж таки благочестивого еврея.

    Иаков не мог покалечить родного брата. Сцена переименования Исава в Израиля изменилась. Семейства братьев дружески встречались у потока Иавок (перестановкой слогов получится Иаков). Во время переправы Исава через этот поток на него в темноте напал какой-то божок, с которым Исаву пришлось бороться всю ночь. Под утро Исав одолел агрессора и приказал ему дать благословение. Тот переименовал Исава в Израиля, повредил жилу на бедре и улизнул. В этой схватке Исаву кроме божка пришлось бороться с быстрым течением Иавока. Тупоголовый народ из-за созвучия Иавок-Иаков сочинил будто бы Исав конфликтовал с братом Иаковом,повредившим, якобы, ему ногу.

    Все подозрения с Ревекки были сняты, но её отъезд с сыном от умиравшего слепого мужа выглядел не слишком красиво. И в священной истории появился новый персонаж - ревеккина кормилица, приехавшая со своей воспитанницей в Ханаан. Второй  и последний раз кормилица под именем Девора была упомянута, когда умерла после возвращения Иакова из Месопотамии. Её то, а вовсе не свою мать Иаков похоронил под дубом плача. Народная байка, будто под этим дубом по дороге к Евфрату была похоронена сама Ревекка, сложилась из-за соседства в одной и той же 35-й главе двух смертей: кормилицы Деворы после Месопотамии и Рахили, которая умерла по дороге в Вифлеем, который в ту пору (якобы) назывался Ефрафой. Вот народ и выдумал нелепицу, что Ревекка умерла при путешествии в Месопотамию на дороге к реке Евфрату (созвучному городу Ефрафе), куда Ревекка с сыном не ездила. Она, разумеется, осталась ухаживать за больным мужем, которого выходила, угробив своё здоровье бессонными ночными бденьями. Переживший свою жену-спасительницу муж Исаак похоронил её с почестями в семейной усыпальнице.

    Жгучие проблемы доегипетского периода разрешились. Но образовалась новая - послеегипетская. Как освободить из египетского рабства всех евреев, а не только,  "сынов Израилевых" как было у Элохиста. Термин "сыны Израилевы", что называется навяз в зубах, им была усеяна вся письменная история Исхода. Теперь же, когда в Египте оказались и сыновья Израиля и сыновья Иакова требовалось вбить в сознание народа и в Писание, что освобождались "сыны Израилевы и Иаковлевы". Жрецы решили просто напросто объединить обоих богоизбранных прародителей в один персонаж, как ранее это было сделано с "девицей" и Ревеккой. Тогда прежний термин "сыны Израиля" подойдёт ко всем евреям без разбора.

      Оказалось, что в потоке Иавок с божком боролся не Исав, а Иаков. Тяжкий сельскохозяйственный труд у дяди Лавана (теперь уже не маминого, а своего) превратил неженку в богатыря, так что он одолел агрессора, заставив переименовать себя в Израиля, но и прежнее имя после этого сохранил. Лия оказалась не Махалафой, а просто "слабой глазами" другой женой того же Иакова-Израиля, подложенной хитрым Лаваном вместо Рахили. Жёны Лия с Рахилью, подключив своих служанок, нарожали Иакову-Израилю двенадцать родителей богоизбранных племён ещё в Месопотамии. Исав сделался Едомом - прародителем идумеев, навсегда удалившись из священной повести на гору Сеир. Его нечестивость обеспечили две хананейские жены, взятых раньше Махалафы.
-------------------------------------------------------
    Финальная часть творения Элохиста - история освобождения преступных потомков с возвращением их на родину предков, трансформировавшаяся в книгу Исход, изменилась ещё радикальнее эпопеи патриархов. Первично речь шла об освобождении бандитского отродья, нёсшего запредельно жестокое наказание (истребление младенцев), превышающее справедливую меру - рабство за рабство. И хотя разбойничьи потомки забыли от каторжной работы даже имя Бога предков и лишь стонали под рабским ярмом словно бессловесный скот, Элохим,  в память об Аврааме амнистировал их.

   В финальном библейском варианте египетское рабство, ставшее уделом всех племён, превратилось в элемент гениального плана Господа, решившего расплодить на тучных египетских нивах миллионные орды беспощадных карателей для поголовного истребления хананеян, повинных в том, что их нечестивый предок Хам посмеялся над голым отцом Ноем. Одного лишь нюанса не учёл Премудрейший - фараоны не станут равнодушно взирать на геометрический рост численности потенциальной пятой колонны, готовой всадить нож в спину Египта при внешней агрессии. Фараонов указ бросать в Нил новорожденных еврейских мальчиков не оставил бы богоизбранникам ни одного строевого солдата моложе восьмидесяти лет (возраст Моисея на момент Исхода), если бы смекалистые еврейские роженицы не придумали опускать грудничков в реку в просмолённых корзинках. Выполнив формально фараоново распоряжение, женщины сберегли для генералиссимуса Моисея миллионы завоевателей Земли Обетованной.

    Верховным Главкомом Моисей стал не в одночасье. Безродного подкидыша вывела в ферзи, оттеснив на задворки прежних элохистовых королей - уроженцев ефремова колена (к этому иаковитскому племени,возможно, принадлежал сам писатель), многоходовая жреческая комбинация, основные моменты которой вполне отчётливо просматриваются через пелену библейского текста.

     Первоначально Моисей убивший (исподтишка) египтянина, приютился не у язычников мадианитян, а у праведных ефремлян. Жрец Рагуил выдал за беглеца свою дочь Сепфору и даже доверил пасьбу своих баранов - высокая честь для израилита, даже воспитанного при дворце фараона. Как раз в это время Элохим обдумывал план спасательной операции и знакомый с египетскими условиями пришелец, знавший входы-выходы во дворец, имевший придворные связи как нельзя кстати подвернулся на роль проводника Сепфоры для обеспечения ей аудиенции у фараона.

     Жрица Сепфора, произведя казни египетские, вынудила египетского царя отпустить евреев, а Моисей,  заработавший авторитет рабской толпы фокусами, которыми обучил его Бог, с превращением посоха в змею и проказой на руке, вывел несчастных страдальцев на историческую родину. По возвращении евреев из Египта моисеев тесть Рагуил провёл благодарственное богослужение, а полководец Иисус Навин освободил земли, отведённые Авраамом для грешных колен, заселённые в период их отсутствия соседними народами. В финале Элохим на священной горе Гаризим даровал вождям иаковитов и израилитов: Иисусу и Моисею каждому по каменной скрижали с нравственными назидательными заповедями.

    Такой сюжет, прославляющий ефремово колено и уничижающий иудино, был, естественно, не по нутру иерусалимскому жречеству. А уж женщина, исполняющая в роли жрицы главную роль в освобождении была прям таки кощунственным нонсенсом. И в первой же жреческой версии Сепфора прибыла в Египет лишь в качестве верной моисеевой жены и заботливой матери жреца Елеазара - именно так назывался единственный в ранней жреческой версии моисеев сын, превратившийся впоследствии в младшего сына Елиезера. Чтобы заместить мать в качестве глашатая божьей воли фараону Елиезер должен был достичь совершеннолетия. Эти добавочные сорок лет, превратили Моисея из созревшего сорокалетнего мужа в седовласого восьмидесятилетнего аксакала. Египетским евреям пришлось потерпеть дополнительное сорокалетие принудительного труда.

     Однако, сын ефремлянки, унаследовавший жреческий титул по материнской линии, не слишком импонировал коэнам в качестве прародителя. И вот к священнику Илию во второй главе Первой книги царств явился "человек божий", уведомивший Илия, что Господь, разгневанный нечестивостью его сыновей, отменил данную в Египте клятву и разжаловал его потомков в низшие левиты, передав коэнство "священнику верному". Этот временный вариант - отстранение от высшего жречества не самого моисеева сына, а его потомков, устраивал иерусалимских книжников до тех пор, пока иаковиты, остававшиеся в Ханаане, были свободны от египетского рабства. Но когда все колена, как израилевы, так и иаковлевы переселились в Египет, Моисей уже не мог бежать к ефремлянам. Тесть и жена Моисея из праведных богоизбранников превратились в язычников-мадианитян. Но высшее жречество не могло жениться на прозелитках, только лишь на урождённые еврейки могли стать их супружницами. Сын Моисея лишился высшего священства. На смену ему в египетской операции пришёл новый персонаж - моисеев старший брат. Вероятно, замена Елеазара Аароном была произведена по отработанной технологии. Вначале Аарон подключился к операции в качестве подмастерья Моисея и Елеазара. Затем влияние Аарона возросло, а Елеазар даже перестал упоминаться и его участие повисло лишь на устной традиции. Параллельно с этом у Моисея родился ещё сын Гирсам, оказавшийся затем старшим сыном. И довершил операцию фрагмент обрезания неуказанного моисеева сына матерью Сепфорой.

    Этот фрагмент не был совершенным новоделом, а явился модификацией элохистского. Когда Сепфора привела Моисея в святое жилище своего отца, разгневанный Господь хотел убить необрезанного святотатца (израилиты, забывшие в египетском рабстве даже божье имя, не соблюдали никаких обрядов). Молниеносно среагировавшая Сепфора спасла жениха, экстренно обрезав его каменным ножом, бросив к ногам обрезок со словами: "ты жених крови у меня".  Для божьего пророка, каковым жрецы сделали Моисея, такой эпизод был унизителен. Моисея заменили на сына, вдобавок перенеся время действия на путешествие в Египет. Таким образом, редакторы убили сразу двух зайцев: возвысили Моисея (он, конечно же, был обрезан в Египте по всем правилам, а глупый народ перепутал обрезание моисеева сына с обрезанием его самого) и омолодили Елеазара (независимо от того, кто был обрезан Сепфорой: старший  или младший сыновья, Елеазар на момент Исхода оказался маленьким мальчиком, не могшим исполнять в Египте жреческую роль). Затем оказалось, что только Моисей дошёл до Египта, а жена с сыновьями лишь некоторое время провожали его, возвратясь затем к моисееву тестю.

    Однако, устранение Моисеева сына только лишь от участия в египетской операции проблемы  не решало. Елеазар многократно засветился  в последующих главах священного произведения, будучи верховным жрецом при Иисусе Навине после смерти отца. Вычистить  отовсюду из книги и из народной памяти имя Елеазар было крайне трудно и редакторы применили другой способ, потребовавший человеческих жертв.

    У моисеева брата Аарона родилось четверо сыновей, третий из которых оказался случайно тёзкой моисеева сына Елеазара. Из всех упоминаний о священнике Елеазаре выпало добавление, что он моисеев сын, но этот факт прочно был зафиксирован в устной традиции, да и разве был другой Елеазар, годящийся в первосвященники, кроме моисеева сына, единожды всё-таки упомянутого, когда в бытность маленьким мальчиком пришёл к отцу вместе со старшим братом Гирсамом, матерью и дедом во время возвращения Моисея из освободительной египетской операции. Затем неожиданно обнаружился пропущенный фрагмент о том, как двое старших аароновых сыновей внесли в святилище чуждый огонь, которым милосердный господь испепелил святотатцев в единый миг, чтобы те недолго мучились. А в том единственном месте, где маленький Елеазар упоминался как моисеев сын обнаружилась опечатка. Оказалось, что младшего сына пророка божьего звали не Елеазар, а Елиезер (на иврите, не содержащем гласных, эти имена различаются лишь одним штришком). Таким образом священник Елеазар оказался не моисеевым, а аароновым сыном,  унаследовавшим первосвященство от Аарона из-за смерти двух старших братьев. Да ведь иначе и быть не могло. Елиезер - младший сын Моисея, окажись он даже Елеазаром, не мог ведь быть первосвященником при живом старшем брате Гирсаме.  В дальнейшем в тексте появилось несколько явных упоминаний Елеазара как ааронова сына, окончательно утвердивших его в должности верховного жреца после смерти Аарона.

    Перемена идеологии Исхода разорвала родственные связи прежних соплеменников. Сепфора с отцом, оставшиеся в Палестине после переезда всех иаковитов в египетское рабство, превратились в язычников мадианитян, в то время как родившийся в Египте Иисус Навин остался ефремлянином, став моисеевым учеником, победившим в своём первом сражении лишь благодаря в прямом смысле руководству Учителя. Не держи Моисей во время битвы руки вверх - быть бы евреям битыми.

    Но Иисус - культовый герой Элохиста и ранних жреческих редакций сотворил много дел без всякого упоминания Моисея, внедрять которого повсеместно было бы слишком хлопотно. Проблему разрешило сорокалетнее хождение по пустыне, уморившее всё старое поколение вместе с Моисеем, от которого преемник Иисус унаследовал властные полномочия и покровительство Господа, позволившие ему действовать уже без моисеевой опеки. За реформу поплатились выходцы из Египта, перемёршие от скудной небесноманной диеты и изнурительных марш-бросков по выжженой пустыне. Особо стойких, кого не взяла естественная смерть, добила рука Господа (Второзаконие 2:15 "да и рука Господня была на них, чтоб истреблять их из среды стана, пока не вымерли."). Для того, чтобы милосердный Господь по ошибке не умертвил ненароком тех, кто родился уже в пустыне, обрезаний в сорокалетнем странствии не делали. Так что перед входом в Землю Обетованную состоялось массовое кровопускание - поголовное обрезание всех особей мужского пола (у Элохиста Иисус Навин произвёл обрезание самих выходцев из Египта, не соблюдавших священных обрядов, а не их сыновей, родившихся в пустыне).

    Таким образом из главных героев священной истории лишь Авраам и Сарра остались по сути в своих ролях, все остальные персонажи претерпели кардинальные перемены. Иаков отпочковался от Исаака, превратившись в конечном счёте в его сына от нововведённой Ревекки, Израиль - сводный брат Исаака-Иакова, став на некоторое время родным братом Иакова Исавом-Израилем, в конце концов слился с Иаковом в двоежёнца Иакова-Израиля (женатого и на Лии - единственной жене прежнего Израиля и на Рахили - также единственной жене элохистского Иакова). Исав, отделившись от Израиля, ушёл на гору Сеир, став Едомом - предком идумеев. Ревекка из авраамовой нехорошей жены превратилась в праведную жену Исаака, спасшую будущность еврейского этноса. Моисей, вознёсшийся из грязи в князи,подмял под себя Иисуса Навина, а его жена и тесть из благородных ефремлян опустились в язычников мадианитян. Падение престижа моисеевой жены сказалось на карьере сыновей, оттеснённых на задворки появившимся откуда ни возьмись моисеевым братом Аароном, ставшим первым первосвященником, прародителем коэнов. Даже священная гора Гаризим, сменив имя на эпитет - Хорив (Хорэйв -расщеплённая, отражает двухвершинность Гаризима), переехала из ефремова надела в южную пустыню, назвавшись по новому Синаем.

    Но самая невероятная метаморфоза приключилась с главным героем священной повести, превратившемся из Элохима в Яхве. Библия уверяет, что Яхве - тот же самый Элохим, однако первая же её глава (она же и первая глава начальной книги Бытие) порождает сомнения. Как мог Элохим (Бог в синодальном переводе) сотворить по своему образу и подобию и мужчину и женщину, уж не гермафродит ли этот Элохим? Нет, у Элохима с половой принадлежностью всё было нормально. Термином "элохим", что в буквальном переводе означает "боги" (множественное число) Элохист именовал семейную пару Яхве и Ашеру (богиня неба, любви и плодородия). Мужчина был создан по образу мужа Яхве, а женщина - по образу жены Ашеры. И Элохист не был членом какой-то экзотической секты. В допленном Ханаане Великую Богиню чтили как жену Яхве, которой в иерусалимском храме воздавались даже большие почести, чем мужу. Пожертвования покровительнице деторождения, плодовитости скота, урожайности полей, храмовая проституция в честь богини были основными статьями жреческих доходов. Особую щедрость проявлял народ в дни посвящённого Ашере праздника Пасхи, когда Ковчег, на крышке которого богиня восседала на крыльях херувимов, носили по городским улицам, собирая дары  в ящик ковчега. В последние предпленные десятилетия царём Иосией была проведена радикальная религиозная реформа, покончившая с культами иных богов и сделавшая Храм единственным местом религиозного поклонения. Но резать курицу, несущую золотые яйца, у священников и мысли не было. Просто Ковчег уже не носили по улицам, а стационарно установили в Храме, куда приходил народ с жертвами и пожертвованиями.

    Союз богов казался вечным и ничто не предвещало его близкого краха, случившегося в депортированной в Вавилонию иерусалимской общине после разрушения города Навуходоноссором. Пережившим гибель города изгнанникам на чужбине  было не до пышных праздников и дарить было нечего, так что Ашера сделалась бесполезной и кроме того опасной. Культ Ашеры, насыщенный сексом, был весьма схож с культом вавилонской богини Иштар, носилки которой также носили в дни её праздников по вавилонским улицам. Евреи могли увлечься вавилонской блудницей, общине грозила ассимиляция в результате смешанных браков, а жрецам выход паствы из повиновения.

    Жрецы решили разделаться с почитаемой прежде богиней, убив при этом и другого крупного зайца - объяснив народу, начавшему сомневаться в могуществе, да и жизни Яхве, почему он не защитил свой город. Козлом отпущения сделалась Ашера, о чём между строк рассказывает 16-я глава Книги пророка Иезекииля, в которой аллегорически обличается изменившая Господу развратная "дочь Иерусалима", под которой понимается и сам Иерусалим (на иврите все города - женщины) и его жители. Однако аллегория эта слишком уж натуралистична и экспрессивна, как будто Господь и впрямь разгневан супружескими изменами жены, неистовой нимфоманки, покупающей подаренными ему подношениями любовь всех окрестных богов. У главы 16 имеется аналог - глава 23, в которой речь идёт явно о городе, а сравнение с развратной женой уже совершенно явная аллегория.

    Зачем понадобилось тратить папирус на два схожих рассказа, когда хватило бы и одного? Первоначально так оно и было. В прототипе 16-й главы Господь на чём свет ругал блудливую супругу, распутство которой довело его до белого каления, так что Он как ошпаренный убежал из города, жители которого чевствовали развратницу более, чем самого Яхве. Город, лишившийся защиты могучего бога, стал жертвой богов соседних народов - любовников его бывшей жены.

    Многие годы спустя, когда прочих богов объявили просто деревянными или каменными чурками, про Ашеру потребовалось начисто забыть - не было у Господа никакой жены, не мог Господь на дереве или камне жениться. Тогда и был сочинён дополнительный аллегорический рассказ, а прежний сделался максимально двусмысленным - имя жены вычистили, но и о том, что жена Господа - "дочь Иерусалима" - лишь аллегория говорилось очень невнятно. Теперь у пастырей имелось объяснение ложных слухов о якобы существовавшей в прошлом господней жене - их сочинили невнимательные слушатели, пропустившие мимо ушей второй рассказ и буквально воспринявшие первый.

      Пророчество духовных пастырей, обещавших изгнанникам возвращение при безупречной верности одному лишь богу чудесным образом сбылось после завоевания Вавилонии Киром Великим, освободившим пленников. Возвратившиеся в Ханаан репатрианты встретились со своими сородичами, почитавшими по прежнему тандем Яхве и Ашеры. Одним из этих "староверов" и была написана книга, преображённая в священную Тору изобретательными иерусалимскими плагиаторами.

     Как трансформировать двух богов в одного Яхве минимальным изменением "незыблемого" священного текста? Всё гениальное, как говорится просто. Элохима и Яхве объявили просто синонимами, означающими одно и то же. Такое решение в книге Бытие, где супруги почти все  дела делали совместно не потребовало почти никаких текстовых изменений. Когда супруги действовали сообща, оставляли название "элохим" без изменений, объясняя аудитории, что это Яхве и есть. В тех местах, где действовал один лишь Яхве без супруги, его имя так и оставалось Яхве. Если же самостоятельно действовала Ашера, фрагмент либо изымали, либо меняли имя жены на имя мужа, приписывая ему деяния жены. Вот пример такой замены.

    В произошедшем с Авраамом и Саррой герарском инциденте в главе 20, Всевышний именуется Бог (Элохим), но в последней строчке вдруг появляется Господь (Яхве):
Бытие 20:18 "Ибо заключил Господь всякое чрево в доме Авимелеха за Сарру, жену Авраамову"
Господь продолжается и в начале следующей 21-й главы:
Бытие 21:1 "И призрел Господь на Сарру, как сказал , и сделал Господь Сарре, как говорил." (подразумевается - выполнил своё обещание, что она родит сына). Далее Вседержитель снова именуется Бог (Элохим).

     Почему длинный элохистский фрагмент прорезан короткой яхвистской врезкой? Потому, что в исходном элохистском тексте всюду, супруги действовали совместно, кроме участка, касающегося деторождения. Эту функцию могла осуществлять лишь Ашера, но не её муж и в первичном тексте значилось её имя. Это Ашера "заключила" чрево герарских женщин, объявив ультиматум, что те не смогут рожать, пока Авимелех не отпустит Сарру к Аврааму. А затем свершила воистину чудо - девяностолетняя авраамова жена, бесплодная с рождения родила наследника Исаака. Редакторы заменили в данном случае Ашеру на Яхве, оставив Элохима без изменения.

    Далее Ашера проскользнула "между строк" в предпоследней строке 21-й главы: "И насадил при Вирсавии рощу и призвал там имя Господа Бога вечного."

     Странный поступок. Нигде в Библии не говорится о молениях богоизбранников в рощах. Такие нехорошие поступки совершали мерзостные хананеи, поклонявшиеся во всех рощах-дубравах своим нечестивым богам. Евреям же было приказано мерзостные зелёные насаждения вырубать, о чем был дан моисеев приказ: 
Исход 34:13 "Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, вырубите священные рощи их, ..."

     Дальнейшие "исторические" книги царств неоднократно повествуют, о мерзких израильских и иудейских царях-озеленителях, насаждавших дубравы и праведных царях, эти дубравы вырубавших. К несчастью царей-гринписовцев было больше, из-за чего погибли сначала Израильское, а затем и Иудейское царства.

     На самом деле в первых версиях говорилось, что нечестивые цари устанавливали статуи (идолы) Ашеры, а праведные цари этих идолов уничтожали. Но когда все боги, кроме Яхве, были объявлены чистой выдумкой - не более чем деревянными или каменными чурбанами, потребовалось изничтожить даже всякую память о бывшей жене Всевышнего. Для маскировки жрецы, воспользовавшись одинаковым написанием на иврите имени Ашеры и названия дубравы, изменили в текстах выражение "поставил идола Ашеры" на "посадил дубраву", а "уничтожил Ашеру" на "вырубил дубраву".

     В начальном элохистском варианте Авраам изготовил статую Ашеры (в библейском понимании её мерзостного идола), возблагодарив Богиню за невероятно несбыточный подарок - законного наследника. Но в жреческой версии Авраам не мог совершить такого нечестивого поступка. Ашеру полагалось заменить дубравой, но дубравы насаждали нечестивые цари, а Авраам был праведником. Поэтому он насадил не дубраву, а рощу.

    В доегипетской части священной истории, соответствующей первой книге Бытие, действие происходило лишь в Земле Обетованной, так что супруги Элохим практически все проблемы решали совместно. Поэтому Ашера выключилась механической заменой имени всего в нескольких эпизодах. В эпоху освобождения, трансформировавшуюся в следующую библейскую книгу Исход, Неразлучникам пришлось разъединиться, чтобы совершить зарубежную спасательную операцию, не теряя при этом упревления своим ханаанским уделом. Муж остался решать местные проблемы, а жена совершила визит к фараону на берега великой африканской реки. Сепфора - жрица Ашеры (Яхве прислуживали только мужчины - жрецы) выступала посредницей, возвещавшей царю египетскому волю своей Госпожи, свершавшей казни египетские.

   Стиль первых египетских казней, обусловленных экологическими взрывами численности мерзостных тварей, отражает специфику Ашеры как богини плодородия и плодовитости. Богине, дарующей жизнь было совершенно несвойственно отнимать её, тем более у почитаемых Элохистом египтян. Не ожесточая фараонова сердца, Ашера вынудила египетского властелина мучительными неудобствами отпустить евреев после седьмой казни (семёрка, повсюду присутствующая у Элохиста, была его сакральным числом). В последней седьмой казни - градобитии погибли лишь нечестивцы, невразумлённые предыдущими казнями, проигнорировавшие предупреждение Богини о стихийном бедствии и вышедшие в поля со своим скотом, несмотря на её запрет. Град побил лён и ячмень, не тронув пшеницы (полбы), в результате чего египтяне вынуждены были целый год обходиться без пива и ходить в потрёпанной одежде. Исход, глава 9: "31 Лен и ячмень были побиты, потому что ячмень выколосился, а лен осеменился; 32 а пшеница и полба не побиты, потому что они были поздние."

   Поскольку в египетской эпопее все дела вершила одна лишь Ашера, заменить её имя всюду именем мужа было весьма проблематично. Изобретательные жрецы применили медного змия, в который Богиня, отправляя Моисея в Египет, превратила его пастуший посох.

   В сочинении Элохиста медный змий мог всего лишь превращаться в обыкновенную змею. Таким фокусом Моисей дисциплинировал деморализованный рабский сброд, внушая к себе уважение. Редакторы усовершенствовали конструкцию змия, превратив его в мощное оружие против фараона. Брошенный на пол фараонова дворца Змий превратился уже в чудовищную морскую змеюгу, пожравшую змеек, сотворённых египетскими чародеями (в русском синодальном переводе разница между простой змеёй и морским чудищем стёрлась).  Далее Змий сотворил чудо, вычистив имя Богини из всей египетской истории. Контекстно Ашера продолжала присутствовать, но теперь она творила казни лишь косвенно, осуществляя их после бросания Моисеем Змия к фараоновым ногам. Рейтинг Моисея взлетел до небес, ведь даже патриархи чудес не свершали. Лишь преемник Иисус Навин, обученный Моисеем нехитрым чудесам, когда ему потребовалось удлиннить световой день для довершения разгрома, притормозил небесные светила по военному лаконичным приказом: "Стой солнце над гаваоном и луна над долиною аиалонскою".

    Когда имя Великой Богини сохранилось лишь в единственном месте, где она посылала Моисея в Египет, обнаружилась чудовищная святотатственная ошибка древнего писца, неосознанно (а как знать, может и злонамеренно) пропустившего и перепутавшего сразу несколько ивритских букв. В "исправленном" тексте Моисея на миссию посылала уже не Богиня, представшая перед Моисеем в обычном виде, а Господь, явившийся своему будущему пророку "в пламени огня из среды тернового куста". Для пущего уверения аудитории, что Моисей был послан именно Господом, а не Госпожой, была добавлена вставка, что Господь по секрету открыл Моисею своё сакральное имя, не сообщаемое ранее даже патриархам.

    Отыгравший свою роль Медный Змий, напоминавший об Ашере, был удалён из Египта. Оказывается его сделал собственноручно Моисей по велению Господа лишь в синайской пустыне, чтобы смотрящие на Змия евреи излечивались от змеиных укусов. А в казнях египетских Моисей иногда бросал различные предметы, к примеру золу, чисто для внешнего эффекта, казни, разумеется, совершал сам Всевышний.

   Претерпело изменение и данное Богиней знамение. По Библии синодального перевода знамение (данное, разумеется Господом, следующее: "И сказал : Я буду с тобою, и вот тебе знамение, что Я послал тебя: когда ты выведешь народ из Египта, вы совершите служение Богу на этой горе". Однако, к контексту ближе другой вариант перевода - вместо "Я буду с тобою и вот тебе знамение" "Я пойду с тобой и вот тебе знамение". Но Ашера говорила Моисею иначе: "Вот тебе знамение - Я пойду с тобой" (и буду указывать путь днём облачным столбом, а ночью - огненным). Ашера ведь должна была ободрить робкого пастуха, посылаемого на подвиги, а посул, что он, дескать в будущем совершит богослужение на святой горе, никак не мог Моисея стимулировать, да и значению слова знамение даваемое Моисею библейское "знамение" противоречит. Перестановкой слов книжники скрывали присутствие Богини в Египте - не ходил, дескать, с Моисеем никто из богов. Никакой Ашеры нет - это выдумка, а Всемогущему никуда ходить и не надо - он присутствует повсеместно.

   Но Великая Богиня не могла отправиться к фараону как простая голодранка. Для её зарубежного визита иаковитские мастера изготовили Скинию - роскошный походный шатёр из драгоценных тканей, расшитых золотом и облицованный золотом деревянный Ковчег, на крышке которого возвышалась статую Богини, восседающей на крыльях херувимов. Иерусалимские вандалы сорвали прекрасную статую, оставив только херувимов, а в деревянном ящике украденного у Богини Ковчега спрятали от народных глаз настоящие, данные Элохимом, Скрижали.

    Элохист скрижалей не прятал. Две Скрижали, дарованные для иаковитов Иисусу и для израилитов Моисею, содержащие семь заповедей (семёрка - любимое число Элохиста) предназначались для размещения в оживлённых местах, вероятно возле храмов, чтобы всякий грамотей мог их прочесть и рассказать неграмотным товарищам. Коэны спрятали обе скрижали, данные теперь одному лишь Моисею и содержавшие уже десять заповедей, в Ковчег. Такое несуразное применение Ковчега исключало его участие в египетских событиях, поскольку скрижали были дарованы лишь после Исхода рабов из Египта. Для полного развенчания ходивших в народе басен была придумана ещё одна нелепость, якобы Иосиф взял клятву со своих братьев-работорговцев, что их потомки при выходе из Египта унесут в Ханаан его забальзамированные останки. У Элохиста Иосиф, не питавший симпатии к преступникам, не мог дать им такого бессмысленного поручения. Если фараон отпускал в Ханаан на похороны отца живого премьер-министра - носителя государственных тайн, то уж тем более он не стал бы удерживать в Египте его останки.

    Зачем книжникам понадобились кости Иосифа, не играющие, казалось бы в произведении никакой роли и упомянутые вскользь пару раз? Ответ содержится в конечной фразе начальной книги Бытие: "И набальзамировали его и положили в ковчег в Египте". Ковчег с иосифовой мумией был дополнительным аргументом для дискредитации слухов о якобы присутствовавшем в Египте Ковчеге какой-то Ашеры. Никакого ковчега в Египет не вносили, а только лишь выносили ковчег с останками Иосифа. Ашера - нелепая фантазия тупоголового простонародья.

    С Ковчегом Богини был связан памятный эпизод. Фараон, понявший, что его рабы уходят насовсем, а не на богомолье, бросился в погоню за обманщиками, прижав их к морю. Положение евреев казалось безвыходным, но морские воды расступились перед Ковчегом Великой Богини, проведшей беглецов по морскому дну. Египетское войско было остановлено насланным Богиней-Спасительницей непроглядным мраком.

    Элохист, симпатизировавший египтянам, не мог допустить ослабления обороноспособности Египта из-за гибели войска и дезорганизации системы управления вследствие гибели египетского монарха. В его повествовании фараоновы колесницы вовремя повернули, успев ускакать восвояси до схлопывания морских вод. Фараонову армию во главе с самим фараоном сгубили уже беспощадные иерусалимские книжники.

    Несуразные слухи о расступлении моря перед каким-то Ковчегом развенчал новодельный фрагмент из Книги Иисуса Навина о торжественном переходе евреев через реку Иордан, воды которого расступились перед Ковчегом Завета со священными Скрижалями. Этот эпизод (якобы) трансформировался невежественной толпой в бредовую легенду о расступившихся перед каким-то Ковчегом Ашеры водах Красного моря.

    В библейском тексте, однако, сохранилась улика, указывающая, что первоначально Ковчег существовал ещё до скрижалей: Исход 16:34 "И поставил его Аарон пред Ковчегом свидетельства для хранения, как повелел Господь Моисею". Эту фразу толкователи без труда объяснили запросто - Господь заблаговременно известил своего пророка, что в скором будущем Ковчег будет построен и Аарон выполнил данное заблаговременно указание брата лишь после того, как Ковчег был реально построен.

    Историю Ковчега Завета книжники продолжили за пределы завоевания Обетованной Земли, дописав её продолжение в царском периоде. Вернее сами иерусалимские плагиаторы ничего по сути не сочиняли, а исковеркали сочинения ранних, вполне возможно, ещё допленных авторов. В этих старинных книгах излагалась легенда о происхождении реального Ковчега Ашеры, располагавшегося в иерусалимском храме, который в пасхальные дни носили по городским улицам, собирая пожертвования Богине (об этом авторская статья "Загадка библейского ковчега").

   Исторя Ковчега Ашеры начиналась в Филистимии. Филистимляне, то ли сами смастерившие Ковчег, то ли каким-то другим способом его заполучившие, хотели выдать Ашеру замуж за какого-либо из своих богов, внося Ковчег в храмы своих пяти городов. Разгневанная Богиня, которой ни один жених не приглянулся, напустила на города полчища расплодившихся мышей, заставив филистимлян выплатить себе моральный ущерб по золотой мыши с каждого города для избавления от напасти. Освободившись, Ашера отправилась искать мужа к евреям и в конечном счёте нашла его в захваченном Давидом Йевусе, ставшем впоследствии Иерусалимом. Соломон, построивший для городского покровителя бога Яхве новый храм, внёс в него Ковчег Ашеры, организовав свадьбу богов.

  Оба Ковчега, по уже отработанной на патриархах технологии соединили в один и тот же вставочным мостиком  из Первой книги царств. В этой вставке филистимляне, разгромив впавших в святотатственные грехи евреев, захватили (пятикнижный) Ковчег со Скрижалями, тщетно пытаясь затем разместить его в храмах своих богов. За такое нечестие им пришлось откупаться (уже, естественно, от Господа) пятью (всего-то!) золотыми мышками. Соломон вносил Ковчег (конечно же уже Завета, а не Ашеры) в Храм, построенный  для одного лишь Яхве, не местного уроженца, а внесённого в Ковчеге со Скрижалями. Ковчег этот, в отличие от прежнего - ашеринского по городу уже не носили, а замуровали в сверхсекретный храмовый бункер "святая святых", доступный для одного лишь Первосвященника один день в году.

   Несмотря на всяческую предосторожность, святейшая цензура допустила всё-таки прокол, пропустив подозрительный фрагмент из 35-й главы Второй книги Паралипоменон. Праведный царь Иосия, пресекший всяческое религиозное священнодействие всюду, кроме Храма, запретил левитам выносить Ковчег в пасхальные дни на городские улицы, обязав подданных самолично являться в Храм для поклонения Богине. Ошибка была, увы непоправимой, поскольку обнаружилась уже после канонизации, сделавшей священный текст уже по настоящему неизменяемым.

   Изобретательные толкователи нашли блестящий выход из положения, объяснив народу, что на самом деле во время разговора Иосии с левитами Ковчега в Храме не было. Нечестивый царь Манассия - дед Иосии, внёс в священный Храм всяческих мерзостных идолов и левиты, чтобы Святыня не осквернилась, тайком вынесли Ковчег из Храма, нося его с тех пор по ночам на своих раменах (плечах) от пещеры к пещере, пряча от рыскающих повсюду соглядатаев гнусного царя. Но теперь, когда, наконец, святейший Храм был очищен от нечисти, Иосия умолял левитов возвратить Ковчег на прежнее место.

    Для доказательства такой трактовки уже после произошедшей канонизации была написана специально Вторая книга Ездры. Вернее книга была не написана - это была бы срельба из пушки по воробьям, а просто наспех скомпонована из фрагментов других книг, за исключением несущественного оригинального фрагмента уже персидской эпохи. Фокус этой книги заключается в том, что начинается она теми же словами, что и 35 глава 2-й книги Паралипоменон: "И совершил Иосия в Иерусалиме пасху Господу своему, и закололи пасхального агнца в четырнадцатый день первого месяца". Далее следует вроде бы тот же самый рассказ, что и в паралипоменоновой книге, отличающийся лишь тонким смысловым оттенком.

     Вторая книга Паралипоменон, глава 35:
      "... и сказал левитам, наставникам всех Израильтян, посвященным Господу: поставьте ковчег святый в храме, который построил Соломон, сын Давидов, царь Израилев; нет вам нужды носить его на раменах; служите теперь Господу Богу нашему и народу Его Израилю"

     "тот же самый" отрывок из Второй книги Ездры:
   "...  И сказал левитам, священнослужителям Израилевым: освятите себя Господу, для поставления святого ковчега Господня в храме, который построил царь Соломон, сын Давидов.
    Не нужно будет вам брать его на рамена; служите теперь Господу Богу вашему, и заботьтесь о народе Его Израиле..."

    Изюминка в том, что для паралипоменоновского варианта допустимы , в принципе, два толкования - и что Иосия запретил вынос Ковчега и что он просил поставить его в Храм. Ездринский же вариант толкуется однозначно - Иосия просит поставить Ковчег в Храм.

    И пусть по своему статусу Вторая книга Ездры ниже канонизированных паралипоменоновых книг, но фрагмент о Ковчеге находится в ней в самом начале, а не спрятан где-то в серёдке. Из-за этого "ездринская" трактовка оказалась несомненно непререкаемой для библейских исследователей.

   Только лишь формальной заменой божественных имён иерусалимские редакторы не ограничивались. Миролюбие Богини, терпеливо год за годом вытеснявшей шершнями и мышами поселенцев с занятых в период рабства территорий, отведённых Авраамом потомкам Израиля (След этого сохранился в книге Исход 23:28-30), никак не подходил конструируемой жреческой марионетке, требовавшей от своих праведных изуверов поголовного истребления ханаанских народов вместе с их неразумной скотиной, за исключением хорошеньких девиц "не познавших мужского ложа" для плотских забав. Казни египетские ужесточились дополнительными тремя, в которых уже не фараон ожесточал своё сердце, а Господь ожесточал сердце фараона, чтобы покруче наказать за это египтян, показав всем и прежде всего богоизбранникам, на что Он способен.

   В предпоследней девятой казни господь, однако, проявил странное мягкосердечие. Египтяне бескровно пересидели трое суток в непроглядной осязаемой на ощупь темени. Что это было: кратковременный приступ либерализма или садистское предвкушение последней десятой казни - истребление первенцев человека и скотины? Ни то, ни другое. Тьма девятой казни затмила ещё жившие в народе воспоминания об ашериной тьме, в которой увязали фараоновы колесницы, вынужденные вследствие этого повернуть вспять. Тьмой египетской редакторы заменили своё же собственное раннее сочинение - язвы, поразившие человека и ското, помещённые на место прежней шестой ашериной казни. Руку редакторов выдаёт нетипичная для первых семи казней концовка, в которой Господь, а не фараон ожесточает сердце. Вмешивались жрецы и в другие казни, допустив в пятой казни очевидный ляпсус - гибель многострадального египетского скота, истязаемого в последующих казнях.

     Послепленная иерусалимская община не отмечала уже допленного праздника в честь Ашеры, но северные племена, остававшиеся в период вавилонского пленения в Палестине, продолжали его праздновать, искушая жреческую паству. Клин клином вышибают, решили жрецы, учредив свою антипасху, посвящённую в противовес прежней не жизни, а смерти - истреблению египетских первенцев. Праздничные ритуалы изменились на противоположные, чтобы исключить совместное празднование с нечестивцами. Есть агнца ночью, а не днём, есть пресный хлеб вместо пышного дрожжевого. Дополнительно было введено множество пищевых запретов, исключивших принципиально любые совместные застолья.

    Строжайшая изоляция паствы от всяческих контактов с соседними народами, представляемых потомками мерзостных хананеев и евреями-ашеристами, попавшими в их сети, была жизненно необходима теократам Второго Храма, чья власть основывалась не на административных институтах светского государства, а на страхе народа перед Всемогущей жреческой марионеткой, осчастливейшей евреев своим патронажем.Только возвратившиеся из плена иерусалимцы возвратились к истинной вере моисеевых времён, всех прочих народцев господь терпит лишь для проверки своих избранников на вшивость. Не родниться с недорезанными хананеями и впавшими в ересь евреями, избегать вообще всяческих контактов с ними, собственноручно выбраковывать паршивых овец из господнего стада, особенно есло запаршивел близкий родственник - такие установки давались общинникам. Чтобы придать своим постановлениям больший вес, их стали заносить в священную книгу. Будто бы Господь помимо заповедей, выбитых на каменных скрижалях, надиктовал Моисею ещё сотни устных, составивших почти половину моисеевых книг.

    Коэнов, однако, не устраивало, что мирские заповеди, которых у Элохиста было всего семь (магическое для автора число), были выгравированы на нетленном камне, а жреческие надиктованы лишь устно и записаны лишь на папирусе. И они ухитрились вписать в Скрижали дополнительно ещё три своих заповеди: против идолопоклонства, нарушения священных суббот и богохульства, доведя их число до десяти. Для этого святейшие драматурги сочинили целый спектакль.

    В первичном сочинении на священном Гаризиме Скрижали из рук Яхве и Ашеры получали Иисус и Моисей. Тем временем моисеев тесть вырезал деревянные статуэтки богов-покровителей и ср словами: "Вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из Египта!" предъявил их народу. Спустившихся с горы предводителей встречала празднующая толпа, к которой присоединились Иисус с Моисеем.

   Прямолинейно поменять число заповедей, знакомых народу наизусть было невозможно. Книжники изменили концовку. Моисей, получавший обе скрижали на Синае в одиночку (Иисус Навин лишь сопровождал его), возмущённый мерзостным хороводом вокруг идолов, разбил первые скрижали, жестоко покарал нечестивцев и получил новые скрижали уже с десятью заповедями (идолов изготовлял уже его сын - священник Елеазар). В окончательной библейской редакции Моисей и в первый раз получал те же самые десять заповедей, что и во второй, Аарон сменил елеазара, а деревянные идолы были заменены золотым тельцом. О десяти заповедях имеется авторская статья "Альтернативная история десяти заповедей".

    В результате кропотливой вековой работы иерусалимские жрецы произвели основную метаморфозу - метаморфозу морали, которой были подчинены прочие сюжетные метаморфозы. Детище великого гуманиста своего времени проповедовало уже совершенно иные нравственные идеалы, выгодные жреческому сословию. Из-за извращённого стиля редактирования святая книга оказалась нашпигованой противоречиями. Но такой побочный эффект оказался только на руку жрецам, ведь воспринимать святую книгу всерьёз возможно стало лишь отключив мозги и слепо доверившись проповедям толкователей. Тора породила в конечном итоге целых три авраамические религии.