Эх и деловитая я была в нежном возрасте. Всё-то казалось, что выросла уже и нечего мной командовать. Я и сейчас считаю, что хуже нет ждать или догонять, а тогда и подавно. Жизнелюбивою козой я не ходила, а всё время подпрыгивала от нетерпения, меня манили приключения, казалось, что протяни руку и добрый волшебник вложит в неё маленькую заветную палочку, с помощью которой я стану творить чудеса! Или стеклянный камень среди ночи вдруг засияет из-под подушки молочным лунным светом и случится у нас невесомость, будем парить по комнате всей семьёй, взрослые станут удивляться, что, мол, произошло и только я буду знать, что это заработал мой лунит, найденный в дорожной пыли во дворе.
Ах какая я была романтичная мечтательница. Но в то же время я очень дорожила отношением к обязательствам.
Вот пришёл за мной папочка в детский сад. Зима на дворе. А он не помогает мне одеваться, считает, что я всё сама должна делать. Пыхтя справлялась с тяжёлой одеждой, валенками с галошками. Галоши задорно блестели в свете ламп и мне подмигивали: "Давай, Жанка, быстрее наряжайся!"
Пока я торопилась, а как может торопиться девица из младшей группы, обнаружилось, что от папочки пахнет. То-есть, где-то он успел приложиться. Не сильно. Но это подвигало его к общению.
И вот я одетая в шубу, валенки, шапку , парюсь возле разговорчивого своего отца. Тяну его за пальто, хнычу, что мне жарко. А мне и в самом деле очень тепло, даже ладошки вспотели в варежках. И снять не могу, потому что если обнаружится, что я ещё не совсем готова к выходу, папа заставит натягивать варежки, а сам опять увлечётся беседой.
Я злюсь. Мало того, что злюсь, я киплю! Пришёл, называется за дочерью в садик.
Долго ли я маялась, не знаю. Понятие о времени у всех разное. Мне казалось, что я сто лет так в шубе стою в раздевалке.
Решение приходит быстро. Это я умею! Круто разворачиваюсь на резиновых пяточках и, бурча под нос, что ну и оставайся, раз тебе поговорить охота, удаляюсь.
А что? Дорогу я знаю, в садик хожу с года и двух месяцев, уж сколько километров натоптала за это время! А то, что мне четвёртый год всего, это полная ерунда.
Дом, действительно недалеко. Но, чтобы до него добраться своими маленькими ногами, нужно перебраться через железную дорогу, пройти под гудящим мостом, по которому мчатся поезда, пересечь две автомобильных дороги. И я была так сердита на папочку, что это вообще не проблема. Наверное, именно такое поведение свойственно настоящим женщинам, которые и мышей не боятся, и лезут куда не надо.
Первый этап пути был несложный. Из садика я вышла, в калитку проскользнула, дотопала до поворота по двору, мимо химчистки, с горки спустилась.
И не одна я шла. Вокруг полно всяких взрослых, спешащих домой к своим детям, к тёплому ужину.
Раньше, когда меня ещё не было, здесь был железнодорожный переезд, для удобства проезжающих автомобилей проложили широкие деревянные мостки. Очень удобно. Не надо по рельсам скакать, запнёшься ещё. Доски местами продавились, а кое-где подгнили. Внизу лёд, на нём вода талая, а сверху в довершение натюрморта - мазут, что с поездов накапал. Вода, потому что, наверное оттепель была днём.
Всё-таки галошки подвели меня. Подскользнулась на подводном льду и уселась в лужу. Шубка была ненатуральная, она всасывала в себя чёрную воду, а я барахталась и никак не могла принять правильное положение. Память подсовывает воспоминание о приближающемся поезде, но это может быть и разыгравшейся фантазией, с этим у меня богато!
Мысли только о том, что влетит дома за то, что промокла.
Вдруг чья-то рука цепко ухватилась за остренький капюшон и выудила ребёнка из лужи.
- Жанка, ты почему одна?
Мамина подруга тётя Люда из нашего дома. Она серьёзно смотрит на меня. Я пытаюсь объясниться, но она ведёт меня, продолжая держать за капюшон. За остальное не возьмёшься, потому что мокрое и мазутное.
Так и перешли автомобильные дороги, а тут бабушка идёт. Увидела нас, глаза вытаращила :"Люда, ты где её взяла?"
Быстро говорим откуда я, бабушка извиняется, что не может вернуться домой, она идёт в посёлок, в ЖКО за зарплатой. Зарплата это хорошо. Это ситро, мороженое...
А нам с тётей Людой всё равно по пути.
Как меня сдавали маме, я уже не помню. Был ли нагоняй - тоже. Только в садик я на следующий день не ходила, помню шубу, которая сушилась на батарее в нашей комнате.
Расспрашивала недавно маму о её видении того случая, а она, оказывается, не помнит ничего, потому что так оторопела, когда меня увидела на пороге такую живописную.
И было ли папе какое-нибудь наказание никто теперь не скажет. А шубу потом ещё Мишка носил, затем её почему-то распороли и она лежала в чемодане на антресолях. Не удивлюсь, если и теперь там пылится моя коричневая в молочных пятнышках первая шубейка.
****На фотографии автор (фото папы)