– Я однажды по лестнице вниз бегу, тороплюсь на автобус, я к друзьям ехал, они меня позвали в гости, а я опаздывал. Вечером в субботу. Лестница деревянная, я слышу "тук-тук-тук" за спиной, внимания не обращаю, думаю, мало ли кто бежит. "Тук-тук-тук"... И вдруг слышу совершенно удивительный вопрос.
– Какой же?
- Андрей Николаевич, куда вы от меня убегаете?
– Да, это правда удивительно...
– Я изумился, когда услышал этот вопрос, еще больше поразился, когда обернулся и увидел свою студентку. Я на нее никакого внимания не обращал и даже фамилию не помнил. И вообще мы ни словом не перекинулись, если не считать вопрос-ответ на предмете - английском языке. Короче, это не я нашел, это меня нашли. Так вот все странно бывает в жизни
–Интересная история.
– Дальше было не менее интересно.
–Я верю.
– Хотите послушать?
– Почему бы нет?
– Я страшно удивился, но это удивление быстро прошло, потому что оказалось вытесненным другим чувством: смущением. Смутился же я вовсе не потому, что студентка меня окликнула, а потому, что в тот момент во рту у меня была жевательная резинка. А я очень редко её покупаю и жую, я вообще-то не любитель. И вот почему-то именно в тот раз я её жевал. И мне неудобно: преподаватель говорит со студенткой, жуя жевачку. И не выплюнешь же её прямо при Наташе. Я сказал: "Я в гости к друзьям еду на автобусе. Хотите, поедем вместе". Она сказала: "Поедем".
И мы поехали на "десятке" до улицы Лобова. Совершенно не помню, о чем мы говорили в автобусе, если вообще говорили. Мы вышли на остановке, и я показал рукой на дома: " Вон там они живут... Пойдёмте?"
Но Наташа ответила: "Нет, давайте лучше погуляем".
Погода была совсем неподходящей для прогулок. Мороз был градусов двадцать пять. Хорошо, не было ветра. Мы пошли пешком обратно к моему дому через полгорода. Она взяла меня под руку... Я снова удивился,а Наташа, как будто мы были знакомы давно, начала непринужденный разговор. "Дима играет на трубе, а Саша рисует" - рассказывала она про своих младших братьев. Помню, я подумал: "Да что вообще происходит? Кто это такие, Саша и Дима, почему я про них слушаю?"
Наташа предложила прогуляться к памятнику Защитнику Родины. Он стоит далеко от всех маршрутов, на отшибе. Я колебался. Уж больно было холодно. Она то ли заметила мои сомнения, то ли сама передумала. Когда мы дошли до моего дома, я так сильно замерз, что предложил зайти домой и выпить кофе, хотя в другой раз я бы подумал сто раз, не слишком ли это быстро я предлагаю. Но я, правда, очень хотел согреться. Но Наташа не зашла. Мы попрощались. Но я не придал этой истории никакого особенного значения. Наташа меня не сильно заинтересовала. Дело в том, что я последние полгода всё время думал об Ане. Анечке. И я собирался лететь к ней на Новый год делать ей предложение. Она жила в Воркуте. Конечно, мне было приятно, что на меня обратила внимание Наташа, но не более того.
С Аней я был знаком уже два года. Мы познакомились в детском лагере, где оба работали воспитателями. Аня была на редкость жизнерадостным человеком. Она много и заразительно смеялась, в ней было море обаяния, ее все любили. При том она была по-настоящему доброй девочкой. Мы переписывались (в те времена ещё бумажными письмами). Однажды она прислала мне телеграмму: "На планете Маленького Принца росла капризная роза". Я ее звал приехать в наш город, ко мне, и она, было, согласилась, но потом передумала. Разлука только усиливала мои чувства. За три недели до знакомства с Наташей у Ани был день рождения: двадцать лет. Праздник выпал на субботу, и я вечером сел на самолет и прилетел к ней как Дед Мороз - неожиданно и с подарками. Аня была польщена и обрадована, это было видно по ней. Я заметил также, что понравился её маме. Так что мой прилёт на Новый год был делом решённым. До него оставалось двадцать дней.
У меня не было телефона, я жил в своей новой квартире всего пятый месяц. Перед прощанием с Наташей я всё таки сказал, как бы случайно, что у меня квартира N 13. Теперь я думаю, зачем сказал? Ведь я же любил Аню, или, может, сам себе внушил, что любил. Зачем же давать свой адрес девушке, которую не то что не люблю, а просто не знаю? У меня нет на это другого ответа, кроме одного: "Все мы, мужчины, одинаковы."
Прошла неделя, в воздухе витало предчувствие праздника. Уже стояла на площади большая ёлка, уже покупались шары и цветные гирлянды, в аудиториях царило хорошее настроение. Я по прежнему преподавал английский язык Наташиной группе. Конечно, теперь я уже обращал на неё внимание. Что же в ней такого было? Она казалась мне до этого нечаянного свидания "серенькой мышкой". Одета скромно. Обычно на ней была фиолетовая кофточка, чёрная юбка. Каких-то особенных украшений она не носила. На уроках тоже ничем не выделялась, хотя в последние дни она, и это было заметно, старалась сильно. Видно, в школе у нее был очень плохой английский, и теперь ей было нужно много заниматься, чтобы поправить язык. Наверно, я ей как-то особенно улыбался, но подробности тех дней выпали из моей памяти. Я почти не думал о Наташе, я горел ожиданием встречи с Аней.
Я помню день нашей первой встречи с Наташей - 11 декабря, но не второй. Мне кажется, прошло примерно десять дней, так что пускай это будет двадцать первое число. Вечером раздался звонок, я открыл дверь, на пороге стояла Наташа. Мы не договаривались о встрече, более того, мы вообще с ней виделись только на занятиях. Она сказала, что хочет, чтобы я ей помог в учебе, а то скоро уже зачёт. И мы с ней позанимались примерно час, а потом говорили о разных незначительных вещах. И я потом её проводил до дома. Опять мы шли под руку. Пройдет много лет, и наш сын, который немного ревновал меня к маме, скажет: "Опять бараночкой ходите".
Ну, прошлись и прошлись. Никаких поцелуев или ещё что, никаких даже взглядов многозначительных. Я ей сказал, вроде бы, что улетаю на Новый год... Да, кажется, сказал.
Спустя много лет Наташа мне скажет, что была раздосадована моим полётом. Ей хотелось встретить тот Новый год со мной, но я об этом даже не догадывался.
И я улетел.
В Воркуте мне были рады, однако мне показалось, что это была не та радость по сравнению с Днем рождения. Ну, тогда я прилетел как снег на голову, внезапно, на один субботний день, в воскресенье уже отбыл обратно. Ёлка не была наряжена, мы взялись за неё с Аниной мамой. Моя предполагаемая тёща сказала мне: " Иди, позови Анечку, потом всю жизнь будете вспоминать, как ёлочку наряжали." С мамой, как я понял, проблем никаких, она уже видела меня зятем. И я позвал Аню, но она говорила по телефону так долго, что в конце концов мы ёлку нарядили без неё.
Через несколько месяцев я узнаю, что, кроме меня, Ане сделал предложение другой человек, и она в тот момент не знала, кого выбрать. Видимо, ей больше нравился тот, другой, ведь она вышла в конце концов замуж за него, но её останавливало, что тот был женат, и дочке уже было лет семь.
Того, другого, я так никогда и не увидел, только на фотографиях. Но у них получилось. Много лет вместе, сын хороший. Мы долго потом переписывались с Аней в соц.сети, но после смерти Наташи я удалился из "Одноклассников", и наше общение прервалось. Мы, в общем-то, никогда не ссорились, мы всегда были друзьями и остались ими. Я вообще всю жизнь дружу с женщинами охотнее, чем с мужчинами. Почему? да просто потому, что я люблю женщин, и нет в этом никакого нехорошего подтекста, люблю душевно. "Лучшие мужчины - это женщины..."
В общем, Анна мне не дала никакого ответа. "Ни да, ни нет" - сказала она. "Я не знаю пока". А я почему-то был уверен в положительном ответе. Домой я прилетел расстроенный.
Предчувствие мне говорило, что не сложится у меня с Аней. 5 января был зачёт в группе Наташи, я поставил всем автомат. Я заполнил ведомость и вышел из аудитории, Наташа стояла у окна в одиночестве. Я чуть было не прошел мимо, я подумал, вдруг она не меня ждет, мало ли кого. Но все таки одумался и подошел к ней. Я не знал, что ей сказать, слова сами нашлись: "Я вспоминал Вас". Когда не знаешь, что сказать, лучше всего говорить правду, а я, конечно, вспоминал Наташу, хотя не очень часто. Она обрадовалась:
– Правда, вспоминали?
– Да
И она ушла.
А я пребывал в довольно печальном состоянии души.
9 января было воскресенье. Вечером пришла Наташа.
Мы разговаривали о чем-то, но не флиртовали. Мне просто не приходило в голову как-то приблизиться к ней, приобнять. Я воспринимал ее как студентку, которая почему-то хочет со мной общаться. И вдруг она мне говорит: "Скоро уже двенадцать ночи. А у нас общежитие закрывается в 12. Я не успею. Можно, я у вас переночую?"
Девушка она была скромной, никакой вульгарности. Странное предложение.
Наташа пошла в ванную, не закрыв дверь на щеколду. Я вовсе не собирался заходить к ней. Много позже Наташа скажет мне, что она приготовила фразу, если бы я туда заглянул: "Я бы такое Вам сказала..."
Что творится в головах у этих студенток?
В общем, она вышла, закутанная в полотенце, и улеглась на единственную в квартире тахту. Ну, и я тоже прилег с краю, куда мне было деться? Она отвернулась к стене и не шевелилась. А я принялся, чтобы побороть смущение, читать ей стихи. Это был Бернс, "Ночлег в пути".
Меня в горах застигла тьма,
Январский ветер, колкий снег.
Закрылись наглухо дома,
И я не мог найти ночлег...
Она не шевелилась и как будто спала. Я легко прикоснулся к ее густым волосам. Мне казалось, что это прикосновение невозможно почувствовать. Потом Наташа скажет мне, что она чувствовала прикосновения. Но ведь на кончиках волос нет нервных окончаний. Я гладил ее волосы совсем легко, она ничего не говорила и не двигалась. Тогда я сказал как бы про себя: "ладно, будем спать". И отвернулся от нее. Она вдруг взяла меня за плечи и развернула к себе. У Наташи были глаза одновременно скромные и озорные. Так не бывает, наверно, но у нее были именно такие глаза. Я снова гладил ей волосы, а потом опять отвернулся. И она повторила то же самое: взяла меня за плечи, развернула к себе и отвернулась к стене. Тогда я уже погладил её нежную шейку.
Под утро мы стали мужем и женой, но ни я, ни она тогда этого еще не знали. Мы просто страшно удивились, когда посмотрели на часы. Было восемь утра. Всю ночь я гладил ее волосы, шею, плечики, но нам казалось, что прошло часа два, самое большее.
Но все равно даже после всего произошедшего я не чувствовал себя влюбленным в Наташу. Все таки я знал Аню два года, а с Наташей у нас произошла всего только третья встреча. Но она стала приходить ко мне каждый вечер. Я стал привыкать к ней, ждать ее. Может ли такое быть: любить одну, а спать с другой? Наверно, это было нехорошо с моей стороны. Я видел, что Наташа в меня влюблена очень сильно. И не мог сказать ей: не приходи.
А в конце января мне сказал мой зав. кафедрой:
– Вот пришел запрос из МГУ на стажировку на 4 месяца, хотите поехать?
В другой раз я бы обрадовался. Опять Москва, в которой я учился, МГУ, интересные люди. Но мне как-то не хотелось расставаться с Наташей. Я привык к ней. "А можно не ехать?" - спросил я. Заведующий пожал плечами: "Это в ваших интересах, вообще-то. Поступите в аспирантуру".
И я понял, что ехать надо. Когда я сказал об этом Наташе, она сильно опечалилась и на глазах появились как будто даже слезы. Я стал ее утешать: "всего 4 месяца". Хотя если бы я поступил в аспирантуру, то это были бы 4 года.
И я уехал в Москву, завертелся в своих старых друзьях и подружках, которые у меня остались со студенческих лет, и Наташе послал всего только одно письмо. И вдруг мне приходит телеграмма от Ани: "Приезжаю в Москву 25 марта, встречай". Я так обрадовался! Поезд приходил в шесть утра, я не ложился всю ночь. Боялся проспать. Собрался задолго до поезда,подхожу к метро, а метро-то открывается в полшестого! Как я сильно себя ругал, что как-то упустил это из вида. Выскочив из метро, я понесся к платформе, понимая, что опоздал. Поезд стоял на пути, но пассажиры уже ушли. Мной овладело отчаяние, в панике я побежал вдоль поезда, и вдруг около колонны рядом с подземным переходом я увидел ее, и она меня увидела, наши взгляды встретились. Мы кинулись друг другу в объятия!
Аня приехала в Москву именно ко мне, чтобы, наконец, разобраться в наших отношениях. Мы много гуляли по столице, посетили Третьяковскую галерею. Там, остановившись перед картиной Врубеля "Царевна-Лебедь", я с гордостью прочел ей свое новое стихотворение, посвященное этому полотну. Стоит ли говорить, что в эти дни я совершенно не думал о Наташе. Вы же понимаете, я почти год был влюблен в Аню, ухаживал за ней, стремился ее завоевать, жениться на ней. А история с Наташей мне представлялась несерьезной, приключением в жизни одинокого мужчины. Наташу я не завоевывал, она, как говорится, сама пришла и легла на мою тахту. Именно потому, что Наташа далась мне в руки так легко, я не дорожил ей.
Итак, я ухаживал за Аней. Она остановилась у нашей общей знакомой - Маши Раскосовой, которая училась в Москве на фотографа-художника, в техникуме. Однажды мы сидим втроем у Маши, и вдруг телеграмма из Воркуты от младшего брата Ани: "Срочно приезжай". Брату было 16 лет. Мы поехали в аэропорт, и тут оказалось, что у нас не хватает денег, погуляли, называется... Маша была очень бойкой девушкой. Она подошла к какому-то работнику, обслуживавшему летную полосу, поговорила с ним и вернулась с деньгами. По нынешним деньгам, тысяч пять-шесть. Мы спрашиваем её, что произошло. Маша говорит, что она объяснила ситуацию, и он дал денег. Как это, дать запросто такую сумму незнакомой девушке, не спросив даже адрес и телефон? Бывают чудеса на свете. Самое большое чудо, что я видел в жизни - это обычная доброта. Мне везло, я знал очень много добрых людей. Аня улетела. Оказывается, мама у нее умерла. Инфаркт. А ей было-то всего лет сорок- сорок два.
Когда я об этом узнал, меня охватили тоска и горе. Я испытал настоящий шок, который всегда приходит вместе с новостью о смерти человека, которого ты знал. Я сочувствовал Ане, переживал за нее. Но, кроме того, я думал и о том, что Ане сейчас точно не до меня, и очень долго будет не до меня. Эти мысли, конечно, были проявлением моего эгоизма. У нее горе, а я думаю о том, что это горе повредило развитию наших отношений. Вы знаете, мне много раз говорили, что я хороший человек. Я вас вижу в первый и последний раз, и потому мне несложно признаться, что это не так, я самый обычный человек. Во мне есть и хорошее, и плохое.
Ну вот, я горевал и не знал, что делать. И тут меня внезапно осенила мысль: "У меня же есть Наташа." Эта мысль возникла так же вдруг, как в голову ученого приходит решение задачи. "Эврика!" В первый раз я подумал о Наташе в таком духе: что она у меня есть. Со стажировки было легко уехать, мы не студенты, могли особо и не ходить на занятия каждый день. Я занял денег и приехал домой. Начинался апрель. Наташа была рада мне. Я увидел ее и понял, что люблю, хочу, чтобы она стала моей женой. Ни одного дня из прожитых с ней я не пожалел об этом решении. Чем дольше я жил с ней, тем сильнее её любил. Я все больше восхищался, какая она добрая, нежная, умная, заботливая. А какой замечательной мамой она была! Как она старалась придумать что-то интересное для детей! Я все время думаю, почему самые лучшие люди на свете уходят рано. Я не знаю.
Но я знаю, почему на вас обратил внимание. Вы мне почему-то показались похожи на Наташу. Внешне. Взглядом. Хотя, это, наверно, не так. Это мне так показалось, по другому объяснить не могу. Чисто субъективное восприятие. Надеюсь, вы на меня не сердитесь.
– Нисколько не сержусь. Мы доехали до моего городка. А вам надо дальше. Счастливого пути! И вообще - счастья!
- И вам. Сколько вам лет?
– 17.
– Я вас старше ровно в три раза.
– Смотрите, снег... Первый снег. Темные дни пройдут. Не грустите. До свидания.
– До свидания.