Счастье приходит с женой.
Адыг
В тот день приятелям-артиллеристам повезло, - у старшего лейтенанта Карпова отлучилась по хозяйским надобностям жена, и они решили, не упуская благоприятной возможности, устроить у него на квартире товарищеское застолье. Не повезло только подполковнику Саботыреву Василию Васильевичу, участнику Великой Отечественной войны, - по причине какого-то мудреного заболевания ему было противопоказано спиртное. Жена подполковника, ставшая его избранницей в военное лихолетье и знавшая пренебрежительное отношение бывшего фронтовика к медицинским рекомендациям, закрыла его в квартире на ключ и пошла на объявленную сходку. Еще с фронтовых лет боевая подруга артиллериста Саботырева, звавшаяся Шурой, с компаньонами в армейской форме была на короткой ноге.
Василий Васильевич, оказавшийся под домашним арестом, остро ощущал свое одиночество. Перед его глазами вставали картины застольного единения товарищей по службе, незатейливого натюрморта, украшенного удлиненными стеклянными сосудами с узким горлышком… Нет, он определенно должен быть там! Тем более что сослуживцы собрались в соседней квартире.
Подполковник взял швабру, вышел на балкон и постучал деревянной полотеркой по соседнему окну, где должны были находиться блаженствующие приятели. На стук никто не отозвался. Тогда он постучал сильнее и услышал звон разбитого стекла. Этого еще не хватало! Настроение Василия Васильевича окончательно испортилось… Шура, внезапно ощутившая в веселой компании неясное беспокойство за томившегося в родных стенах Василия, вернулась домой, где обнаружила его в подавленном состоянии духа.
- Что с тобой стряслось, Вася? – забеспокоилась она.
- Что я наделал, Шура! Оконное стекло у Карповых разбил.
- С чего ты взял? Там все окна целые, я только что оттуда…
- Нет, я слышал звон стекла, - настаивал Василий Васильевич.
Шура вернулась от Карповых с недовольным видом: «Выставил меня дурочкой перед людьми! У тебя, видать, от болезни уже горячка началась!» Тогда прихворнувший супруг повел ее на балкон и наглядно показал, как он разбил стекло подвернувшейся под руку шваброй.
- Эх, артиллерия! – разобралась в обстановке Шура, - Рекогносцировку площади надо было произвести, прежде чем окна шваброй вышибать! Это же кухонное окно нашей квартиры!
- Так я за стеклом пойду, а то ночами холодает, - подхватился домашний пленник, пользуясь возможностью вырваться на свободу. Он снял размеры выбитого стекла и двинулся в сторону городского торгового центра. Шура вышла на балкон и проследила за уходившим мужем. Они помахали друг другу руками, и Василий скрылся за углом дома.
Он дал полный круг вокруг дома, зашел в свой подъезд и поднялся на третий этаж - в квартиру Карповых, что располагалась на общей лестничной площадке. Однако его общение с однополчанами не затянулось слишком долго. Шура, испытывая смутное ощущение близкого нахождения мужа, направилась по тому же самому адресу. Василий Васильевич, услышав звонок неотступной преследовательницы, ретировался из кухни в комнату, где надеялся скрыться от строгой супруги.
- К вам Василий не заходил? – с порога объявила Шура цель прихода.
- Нет, не заходил, ему же нельзя выпивать.
- А для кого на столе пятая рюмка? – обличила сыщица застольников.
- Так я Клаву поджидаю, вот и выставил рюмку загодя, - сослался Карпов на ожидаемое прибытие хозяйки.
- Ага, вы для Клавы наливаете, а Вася опрокидывает одну рюмашку за другой, - Шура отправилась в комнату на розыск супруга.
- Нету, - растерянно сообщила она после обследования квартиры.
Друзья недоумевающе переглядывались между собой: как это «нету»? Куда он мог деться в небольшой квартире, где все на виду? Беспокойство за исчезнувшего товарища всполошило присутствующих. Действительно, нету! Заглянули на балкон – и там пусто…
Подполковник Саботырев висел за балконом, ухватившись руками за металлическое ограждение. Большое, погрузневшее тело Василия Васильевича неудержимо тянуло вниз. Когда поисковая группа все-таки вышла на балкон, побелевшие от напряжения пальцы конспиратора разжались, и он на глазах перепуганных товарищей полетел с третьего этажа вниз…
Разоблаченный участок застолья приземлился на травяной газон, встал с земли, отряхивая ладонями армейские брючины, и пошел, слегка прихрамывая, в сторону торгового центра городка. Оторопевшие свидетели воздушного десантирования не посмели окликнуть старшего по званию офицера. Позже выяснилось, что у «десантника» при приземлении треснула пяточная кость.
Молчала и Шура. Молчала и улыбалась, глядя на уходящего любимого человека. Что ему, испытавшему на войне все ужасы ада, прыжок с третьего этажа? Так себе, забава. Шуре припомнился бой, в котором немецкими танками была начисто уничтожена батарея лейтенанта Саботырева. Командир батареи тогда вызвал огонь полковой артиллерии на себя. Сквозь грохот разрывов в ее наушниках донесся родной голос: «Шура, прости меня и прощай! Все кончено! Огонь на меня! Весь огонь на меня!!» Но Шура, полковая радистка, державшая связь с гибнущей батареей, не передала командиру полка самоубийственный вызов огня, поступивший от лейтенанта. Для нее не было власти выше любви к однополчанину, и эта высшая в мире власть любви отменила силу армейского долга. Действия подоспевшей штурмовой авиации сохранили тогда жизнь горстки израненных артиллеристов…
Перед поворотом за угол дома Василий Васильевич оглянулся, и супруги приветливо помахали друг другу руками.