Энтони сжимал в ладонях чашку остывшего чая. Вот уже третью по счёту, и ни одна не была выпита: мешали тяжёлые думы, камнем, лежащие на сердце. Прошедшая неделя принесла только разочарование: Эндрю, занятый леди Эммой, не обращал внимания на меланхолию, охватившую младшего брата, леди Валентайн была целиком занята своим новым любимцем, и его постоянное присутствие наносило глубокую рану сердцу молодого человека. Даже лорд Олбрайт был занят исключительно собственными делами, частенько выезжая в одиночестве то на побережье, то в ближайший городок, а однажды даже в столицу графства. Сегодняшний послеобеденный чай не принёс ничего нового — обычные разговоры о погоде, что испортилась третьего дня, и снег так и валит, засыпая мёрзлую землю. Немного поговорили о политике, о затихшем бунте в колонии, но главной новостью было заявление императора галлов, коронованного прошедшей весной. Дофин, с порывистостью, присущей юным, а ему исполнилось всего двадцать три года, возлагая на себя корону, заявил, что целью всей его жизни является возвращение утраченных в Девятилетней войне колоний. Это всерьез обеспокоило и Палату Общин и Парламент и самого короля Альберта Первого. Супруга, королева Александра, всецело поддерживала его стремление не отдавать новоприобретённых земель, и пэрам пришлось утвердить распоряжение о призыве резервистов.
Эта война, победа в которой вот уже сто пятьдесят лет празднуется в Альбионе, завершилась неясным миром: договор так и не был подписан, что позволило некоторым галлам требовать реванша. Тогда принцесса Альбионская Елизавета сочеталась браком с Карлом, дофином Оранским, наследником престола. Но, увы, точку в войне это не поставило, ибо дофин скончался, не достигнув совершеннолетия, а овдовевшая девятилетняя Елизавета вернулась домой и спустя восемь лет благополучно вышла замуж за короля Кипрского. От того брака родилось шестеро детей, и нынешняя принцесса Альбионская, супруга наследника престола была внучатой племянницей сына Доброй Бесс, как звали подданные свою королеву. Энтони всегда нравилось читать исторические хроники, представляя себе всех этих правителей, императоров и королей. Все они были близкими или дальними родственниками, что только способствовало миру и процветанию.
Сейчас же к власти в Галлии, одной и самых обширных стран на континенте, пришёл молодой император. И все страны замерли, ожидая развития событий. Последовало несколько резких заявлений, кои насторожили Парламент, Палату Общин и правящую фамилию. Сам король выступил с речью, призывающий к внимательности, а в небольших городках стали расквартировывать резервистов, и особенно много их было у побережья. Даже в Биггарте появилась рота солдат, в гостинцах не было мест, а на улицах можно было встретить офицеров.
Леди Валентайн громко и, при полном одобрении сэра Николоса и пастора Хоккинса, разглагольствовала о непобедимой альбионской армии, что при нападении вышвырнет подлых галлов прочь из страны. Генри благоразумно молчал, думая, что война никому не принесёт счастья или удачи, и дипломаты обеих стран сейчас делают всё, дабы не допустить её. Он лучше многих был осведомлён о происходящем, имея близким другом графа Кэмерона, советника главы парламента, и выполняя время от времени его поручения, что приносило дополнительный доход, правда, весьма скромный. В последнем письме Джеймс много говорил о том, что ведутся переговоры, призванные утихомирить амбиции молодого императора. Ходили слухи даже о том, что король рассматривал возможность брака между собственной внучкой, двухлетней Изабеллой и дофином Оранским, пока единственным сыном Карла Двенадцатого. Правда, тому едва исполнилось полгода, но кого волновали такие мелочи, когда на карту поставлено благополучие страны?
Но пока все разговоры о грядущем, так и оставались салонными сплетнями. Сэр Николас, откусывая печенье крепкими зубами, поддакивал леди Валентайн, посматривая то на Энтони — с насмешкой и превосходством, то на леди Эмму, с задумчивым и хищным видом.
— Галлы тупы, миледи, они не хотят воевать. Мечтою каждого галла является лавка у дома, тёплая жёнушка, любовница, дети и вино. Вина они пьют много, миледи, всё равно, что мы воду или чай.
— Как это странно, знать, что рядом с нами живёт целая нация пьяниц и распутников, — поджала губки леди Валентайн.
— А туземцы, миледи? Когда наши… исследователи пришли в Новый свет, местные жители были людоедами!
— Какой ужас! — ахнула леди Валентайн. — И ничего нельзя было сделать?
— Увы, миледи. Все наши попытки привить им зачатки цивилизации потерпели крах, — ответил сэр Николас, — не зря же они бунтуют раз за разом. Туземцы ленивы, тупы и грязны. Их невозможно перевоспитать. Лучший способ раз и навсегда исключить угрозу бунтов – это уничтожив всех поголовно, быть может, оставив только детей.
— Не стоит принижать образ врага, сэр Николас, — лениво проговорил Генри, — галлы храбрые солдаты, их армия не уступает нашей. А у туземцев своя цивилизация и обычаи. Они не так тупы, как вы желаете нам представить, я знавал одного из них, закончившего наш университет с отличием. Они, как и галлы, умеют воевать.
— Что за чушь выговорите, лорд Олбрайт! — воскликнул с презрением сэр Николас. — Разве вы воевали?
— Я? Нет. Но и вы, насколько я знаю, тоже не служили в армии.
— Я резервист, лорд Олбрайт! — с гордостью проговорил сэр Николас.
— Однако вы здесь, а не в полку, — парировал Генри.
Этнони слушал их, поглядывая на собеседников. Сэр Николас сидел к нему боком, и при разговоре было заметно, что у него не хватает одного зуба. А ещё от него пахло как-то странно, словно тот пользовался крепкими духами и пудрой. От этого тяжёлого душного аромата немного кружилась голова, и хотелось спать даже днём. Генри, почувствовав его, мог бы понять, что же это такое, но он сидел далеко, у камина.
— Погода, кажется, становится лучше, — заметила компаньонка леди Валентайн, выглянув в окно.
— Быть может, молодёжь пройдётся по парку? Эмма, дитя моё, преподобный Хоккинс просит помочь с украшением церкви к воскресной проповеди.
— Да-да! Моей темой в этот раз будет Господь, дары благословляющий, и прихожане принесли множество овощей и ягод, коими столь щедро одарила нас земля.
Леди Эмма чуть недовольно поморщилась, но потом подумала, что может это даст возможность сэру Эндрю, наконец, объясниться с нею. Появление в Гастинг-Холле сэра Николаса Туссен уменьшило и без того невеликие шансы третьего сына лорда Грея. Сама же девица, при появившемся выборе, предпочитала именно его, относясь к сэру Николасу с подозрением и неприязнью. Нерешительность Эндрю изрядно беспокоила девушку, не желающую идти наперекор воле матери, потребуй та брака с сэром Туссен. И в то же время эта ситуация немного льстила: столько достойных молодых людей добиваются её благосклонности. Лишь только сомнения в чистоте помыслов сэра Николаса удерживало девушку от ответов на оказываемые с его стороны знаки внимания.
— Я обязательно помогу преподобному в украшении церкви.
— Кстати, а когда вы представите нам мистрис Хоккинс? — поинтересовался Генри.
— Сразу после сочельника моя невеста осчастливит меня своим прибытием. Её почтенный батюшка как раз собирался с семьёй на воды в Брайтон, и после венчания намерен продолжить путешествие, — ответствовал Хоккинс. — Нас обвенчает преподобный Алан, пастор соседнего прихода.
— Надеюсь, невеста не разочарует вас после свадьбы, — с намёком проговорил сэр Николас.
Хоккинс предпочёл понять его по-своему, ответствовав, что столь добродетельная девица мечта всех женихов.
— Разве счастье в браке зависит только от добродетели супругов? — спросила леди Эмма.
— Разумеется, ибо супруги, подверженные страстям, а тем паче заключившие брак супротив воли родителей не могут в полной мере насладиться своим счастием, ибо их всегда будет преследовать неправедность начала семейной жизни, — ответил девушке пастор, при полном одобрении леди Валентайн.
Леди Эмма поняла намёк и выразительно посмотрела на Эндрю Грея, как бы намекая, что добродетель незамужней девицы позволяет ей лишь поощрять ухаживание поклонников.
Молодые люди вышли на прогулку сразу после вечернего чая, намереваясь вернуться домой к ужину. Церковь располагалась на самом краю поместья, и дойти туда по дорожкам парка не составляло труда. Рядом с изящным зданием, построенным всего при отце последнего лорда Валентайн, на месте старой сгоревшей церкви, стоял небольшой домик пастора. Двухэтажный, крашеный в синий цвет, с белыми ставнями и широкой верандой, он выглядел нарядным и уютным. Рядом располагались дворовые постройки, птичник, где сейчас кудахтали куры и гоготали гуси, а из каменного сарая доносилось мычание коров. Генри подумал, что будущей мистрис Хоккинс это хозяйство должно искупить все недостатки супруга. Особенно, если она происходит из небогатой семьи.
Сама церковь, вполне современная, гордилась старинным витражом, чудом уцелевшем при пожаре пятнадцатилетней давности. И все, кто входил под её своды, восхищались красочной картиной над алтарём. Горы жёлтых и зелёных тыкв, кабачки, тугие вилки капусты, короба с ягодами, морковью и свёклой, ваза с ветками рябины, дуба и клёна — работы было много, и молодые люди, не теряя времени даром, принялись за неё.
— Нет-нет! Лук не нужно укладывать на стол, лучше развесить его косами на стенах! — командовала леди Эмма, вошедшая во вкус.
Робкий стук в двери ознаменовал появление деревенских детей, принесших букеты сухих цветов. Коричневые и белые бессмертники, фонарики физалиса, веточки можжевельника, расставили вдоль стен, чередуя с ветками рябины, дуба и клёна. Генри исподтишка наблюдал за Эндрю, собиравшего осенние яркие букеты. Юноша раскраснелся, его глаза радостно сияли, а руки бережно касались ломких стеблей, устанавливая сухоцветы в вазы. Оказалось, что искусство составления букетов вполне подвластно Энтони, что было редкостью для мужчин. Сам Генри мог только оценить красоту, восхититься вкусом, но не более. Здесь и сейчас, юноша был порывист и вполне счастлив, отдавая всего себя простой работе подготовки церкви к празднику. Вот он прислушался к чему-то и шагнул к нише у выхода. Лорд Олбрайт, последовавший незаметно за ним, увидел там корзинку, где возлежала серая кошка с котятами. Царственно глядя на посетителей, она кормила своих детей, громко и ласково мурлыча. Юноша присел рядом с корзинкой и, протянув руку, робко коснулся мягких ушек, погладил кошку осторожно, чтобы не спугнуть и напугать, прошептал что-то тихонько и ласково. Генри подумал, что из него получится неплохой младший муж, занимающийся благотворительностью, помощью нуждающимся и приходом.
— Куда эту тыкву, леди Эмма? — из придела вышел рослый подёнщик, неся в руках огромный оранжевый шар.
— Вот сюда, в самый центр стола, — командовала девушка. — Сэр Эндрю, принесите ещё пару небольших, я уложу их рядом. И кабачок тоже.
— С легкостью, леди Эмма. Эти подойдут?
— Да, они восхитительно смотрятся вместе!
— В кладовой есть ещё несколько замечательных плодов. Не хотите их посмотреть, быть может, что-то подойдёт для украшения боковых столов?
— Конечно, я посмотрю!
Леди Эмма ускользнула от бдительного взора гувернантки, и никто, кроме, пожалуй, Генри, не заметил, что следом за ней ушёл и Эндрю.
— Взгляните на эти тыквы, леди Эмма! Они показывают, сколь щедра и благословенна эта земля.
— Вы правы, они восхитительны.
Молодые люди немного помолчали: один набирался решимости, а другая боялась ошибиться.
— Леди Эмма! Ваше обаяние и милая внешность покорили меня с первого взгляда. А узнав вас лучше, я стал ещё больше вами восхищаться. Леди Эмма Валентайн, я прошу вашей руки и приношу в дар пока лишь только мою душу и сердце.
— Вы один из самых благородных молодых людей, что встретились на моём пути. И хоть добродетельной девице полагается взять время на раздумывания, я отвечу сразу, что принимаю ваш щедрый дар и согласна стать вашей супругой.
Вспыхнув от радости Энтони, привлёк к себе юную леди и бережно коснулся её губ в лёгком поцелуе.
— Эмма! Слова не могут выразить моего счастья, я лишь готов доказывать это всю свою жизнь!
Появление молодых людей рука об руку сказало всем заинтересованным лицам, что объяснение произошло, и помолвка состоялась. Но от взгляда компаньонки это ускользнуло — Генри занял её каким-то разговором: Эмма желала ещё некоторое время держать это событие в тайне. Об этом попросил её кузен, ожидавший каких-то сведений о сэре Николасе, чьё возросшее влияние на леди Валенайн стало беспокоить не только её дочь.
Лорд Олбрайт ожидал со дня на день прибытия в Гастинг-Холл старого друга, служившего при дипломатическом корпусе. Несмотря на разницу в возрасте, графу Кэмерону было уже тридцать пять, они неплохо ладили и мало кто знал, что путешествуя изредка по стране, Генри выполнял именно его поручения. Появление в Гастинг-Холле сэра Николаса Туссен странным образом совпало с некоторыми событиями в соседней Галлии. Генри на днях получил письмо от графа, где тот сообщал о времени своего приезда, якобы по пути на службу, с просьбой представить его тёте Эмили. Джеймс Кэмерон намеревался присмотреться к сэру Николасу и подтвердить или опровергнуть возникшие на его счёт подозрения.
И лишь юный Энтони оказался предоставленным самим себе, занимаясь составлением букетов из веток рябины и сухоцветов. Занятие, присущее скорее девушке, чем юноше, но его воспитывали младшим супругом, да и подбирать композиции ему нравилось. Но самым приятным было то, что сэр Николас не пошёл в церковь, и Энтони, на какое-то время, был лишён его пристального внимания, проведя время очень приятно.
Вернулась компания поздно, едва успев переодеться к ужину.
______________
* 1 ноября.
Примечания:
Не забываем, что это стилизация под викторианский роман!