Часть 4-я. СОЛЬФЕДЖИО
********************Поклонник Мануэля Бареко*******************
Но – вернемся к урокам сольфеджио. В Марининой группе было восемь учеников, поровну мальчиков и девочек. Четыре пары, как необдуманно ляпнула молодая преподавательница музыкальной литературы (на литературу группа приходила в том же составе). К удивлению учительницы, они не желали делиться на пары, упорно оставаясь группой – дружной и крепко спаянной: три пианистки, скрипачка, два виолончелиста, флейтист и аккордеонист.
Последний оказался довольно дерзким и называл «девчонскую команду» не иначе, как «четыре неразлучных таракана и сверчок», за что тараканы не обижались, а сверчок грозился обломать об Отара смычок. Да, в довершение ко всему: «возмутителя спокойствия» звали Отаром, по национальности лезгин или осетин, чёрт их разберёт, по лицу абрек, позавчера спустившийся с гор, по интеллекту намного выше своих ровесников, явные способности к музыке, длинные сильные пальцы… и неповторимая (непоправимая!) харизма…
Кроме класса аккордеона, Отар занимался по классу гитары, причём бесплатно. Пришёл в класс и признался преподавателю, что «бренчать» на гитаре в принципе умеет, но хочет научиться играть как Мануэль Бареко, а денег у него нет, поскольку мать платит за музыкальную школу (аккордеон), отец за спортивную (бокс), у самого же Отара акче булунмамак (турецк.: отсутствие денег). И находчиво предложил опешившему гитаристу оплатить занятия…лет через пять, когда он вырастет и пойдёт работать. Заплатить Отар обещал по повышенному тарифу. Что называется, без предоплаты, зато «с походом» (как на рынке взвешивают товар постоянным покупателям).
Отказаться от такого «выгодного предложения» гитарист, как вы сами понимаете, не смог, и Отар – единственный в школе – занимался по классу гитары бесплатно (так сказать, не лицензионно – т.е. без ежегодных экзаменов и без выдачи свидетельства об окончании класса гитары).
Молодого преподавателя подкупило знание двенадцатилетним Отаром турецкого, вполне сносное владение гитарой, красивые длинные пальцы и то, что мальчишка-лезгин не понаслышке знает о Мануэле Бареко. Отар грезил гитарой и Эйтором Вила Лобосом, и гитарист просто его пожалел – «отдали» парня на аккордеон, на котором Отар играл стискивая от омерзения зубы (но не спустя рукава).
******************Возмутители спокойствия******************
Что до хулиганов в группе, ими были уже знакомый нам Отар и… Марина. «Возмутители спокойствия» удивительно подходили друг другу: черноглазый Отари и чернокосая Маринэ. По паспорту она была Маринэ, Маринэ Георгиевна Метревели, фамилия не вполне соответствовала внешности, так как на грузинку она была похожа меньше всего, а на кого она была похожа – сказать не мог никто (мать из Литвы, отец из Абхазии, то ли грек, то ли грузин).
Тоненькая, с неуловимой грацией движений и столь же неуловимым акцентом, длинными, почти до пояса, косами и черными бровями вразлёт, Маринэ всем пришлась по душе и, так сказать, оправдала ожидания: у неё был почти абсолютный слух (прим.: абсолютный слух – это не воспроизведение мелодии голосом, это - когда слышишь тональность звучания). Маринэ слышала тональность и записывала мелодию, что называется, навскидку.
Что до хулиганства – оно заключалось в том, что Маринэ не составляло труда написать все три варианта диктанта. Музыкальный диктант – это мелодия, которую учительница играет несколько раз на рояле, а учащиеся записывают её в нотных тетрадях в виде нот в заданной преподавателем тональности.
Требуемые тональностью диезы и бемоли, с разрешения Ирины Львовны, в классе расставляли «коллективно», всей группой, после чего, затыкая пальцами уши, когда звучал «чужой» вариант, писали свой, нещадно грызя карандаш и выплёвывая опилки.
О выходках Отара Темирова поговорим чуть позже.
***************************Маков цвет**********************
Маринэ максимально упростила группе задачу, в считанные минуты записывая все три варианта музыкального диктанта и передавая листки с «ответом» по рядам. Ирина Львовна пошла «ва-банк», и вместо трёх вариантов сделала пять. Маринэ длинно вздохнула и… справилась с пятью.
- Ну и что мне с вами делать? Восемь вариантов задавать, каждому персонально? Дождётесь, – пригрозила Ирина Львовна и… услышала в ответ:
- А Маринка восемь напишет...
- Смело. Вот потому и не буду. А тебе, Марина, стыдно так себя вести, шестнадцать лет, давно пора стать взрослой.
- Пятнадцать, шестнадцати нет ещё, – уверенным баском возразили с задней парты.
- Ну, Отару лучше знать, - улыбнулась Ирина Львовна, и Маринэ залилась краской.
- Марина красная, как маков цвет, - добила её учительница. Маринэ сгребла с парты тетрадку и карандаш, сунула в портфель учебник и выбежала из класса. Ирина Львовна поняла, что перегнула палку.
Отар молчал, мял в руках карандаш. Раздался хруст. – «Ирина Львовна, у меня карандаш сломался. Можно новый взять?» - Встал из-за парты, прошел к роялю, где стояли в стакане остро отточенные карандаши, вернулся на место. Кррак! – «Ирина Львовна, можно ещё взять?»
- Можно. Но можно выйти, ведь ты этого хочешь, Отар? И возвращайтесь дописывать диктант. Оба. Так. Прекратили ломать карандаши, у вас это вряд ли получится, для этого пальцы железные нужны… Пишем все диктант. На этот раз придётся самим, эта парочка вряд ли вернётся. Ннн-да.
Открылась дверь и в класс вошла Маринэ. Прошла, глядя в пол, села за свою парту и… как ни в чём не бывало принялась водить карандашом по нотным строчкам. Вслед за ней тенью скользнул Отар, сверкнул на класс злыми глазами и тяжело уселся на своё место. «Привёл, надо же! А девочка его слушается, хотя он младше на целый год. Издержки воспитания… Ну что ж, спасибо ему, исправил мой педагогический промах» - улыбнулась Ирина Львовна. Отар заговорщически ей подмигнул и, опустив глаза, занялся диктантом (Маринэ всё же умудрилась передать Отару его вариант, иначе бы его в конце концов исключили из школы, а Маринэ этого не хотела).
Урок продолжался, диктант каждый писал самостоятельно. Маринэ сидела, сложив на коленях руки – давно написала свой вариант и теперь маялась без дела, дожидаясь когда кончится урок. Ирина Львовна едва сдерживала улыбку: нечем девочке заняться…
***************************Жаркий день*****************
Маринэ всё сходило с рук: Ирина Львовна восхищалась её умением писать диктанты престо кон фуоко (итал. муз. термин: «быстро и с огнём») и закрывала глаза на многое. Но однажды Маринэ с Отаром «перешли границы»…
Это случилось в конце мая. Стояла необыкновенная, прямо-таки африканская жара. Маринэ, привыкшая к абхазскому горячему лету (тридцать восемь градусов в тени и сорок два на солнце там ни у кого не вызывали удивления), только пожимала плечами, Отар как всегда молчал, остальные совсем скисли.
Группа в полном составе сидела и лежала в тени огромной берёзы, дожидаясь Ирину Львовну, которая почему-то опаздывала (в учительской сказали, что она «задержится минут на двадцать пять, что-то там с ребенком, но занятия не отменяются» и велели им «немного погулять»). Маринэ с Отаром хватило времени, чтобы воспользоваться неожиданной удачей. А изобретательности им хватало всегда.
- Айда за мороженым! Мы тут в асфальт вплавились, а Ирка гуляет где-то (называть так Ирину Львовну они позволяли себе только когда она была далеко). – Ну, кто пойдёт? Или нам с Маринкой одним?.. Боитесь, что горло «схватит» и петь не сможете? Да ни фига! С одной пачки ничего не будет, мы с Маринкой каждый день покупаем, и ничего (Маринэ при этих словах опустила голову и сделала вид, что у неё расстегнулась застёжка на туфельке).
К приходу Ирины Львовны группа сидела в классе, вполне довольная жизнью.
- Ну, приступим, - обратилась она к классу – Хочу извиниться перед вами за опоздание, мне из садика позвонили, Мишенька пуговицу откусил и пп-проглотил, и я… Я чуть с ума не сошла! – Ирина Львовна всхлипнула, вновь переживая ужас случившегося. Группа сидела с каменными лицами (не маленькие, выпускной класс).
– Спрашиваю, болит животик? Он головой мотает, не поймёшь… Я говорю, пуговица-то хоть красивая была? А он… из кармашка достал и показал! Не глотал он ничего, пошутил просто: боялся, что воспитательница отберёт. Пуговица-то не его… У них там девочка пришла новенькая, в платьице с аппликацией из пуговиц, Мишеньке понравилось… и девочка понравилась. Он и откусил! – рассказывала Ирина Львовна. И не выдержав, расхохоталась, а группа повалилась на парты в приступе неудержимого смеха. Смех прозвучал неожиданно хрипло.
Отсмеявшись, вытащили из портфелей нотные тетради. Ирина Львовна вызывала всех по одному и предлагала спеть мелодию с листа. Но не тут-то было: петь никто не мог – сипели и хрипели так, что «слушатели» корчились от смеха, а когда вызывали их самих – хрипели и сипели… (прим.: от мороженого, если его глотать кусками – а все так и делали, потому что торопились и потому что так вкуснее, – моментально садятся связки, и петь после этого… мягко выражаясь, проблематично)
После четвертого «певца-исполнителя» Ирина Львовна тяжелым взглядом оглядела класс. Маринэ сидела, не поднимая глаз от тетрадки. Отар беспечно жевал карандаш.
– Та-аак... Метревели. – Маринэ грациозно поднялась из-за парты (и Ирина Львовна в который раз удивилась, как неуловимо она это делает). Серебристый голосок безошибочно и звонко вывел все изгибы мелодии.
- Та-аак... Темиров. – Отар спел довольно прилично, сфальшивив в конце. («А говорят, у мальчиков в этом возрасте голос ломается. У этого не ломается, всё не как у людей»).
-Та-аак. С вами всё ясно, мороженого вы не ели. Остальных сегодня можно не вызывать, – безошибочно определила Ирина Львовна. – Поднимите руки, кто ел мороженое? (лес рук). Та-аак. Урок сорван. Ну, что вы сидите, идите домой! Вы ведь этого хотели? Идите. Я тоже виновата, не должна была опаздывать… Один-один. – Ирина Львовна сняла очки и… улыбнулась. Не сердится. Ей сегодня столько пришлось пережить… А они добавили.
- Да ладно, Ирина Львовна, жарко ведь очень, вот и… покушали мороженца. Главное, с Мишкой орднунг. Девочка понравилась, пуговицу откусил. Нормальный ход, - под общий смех «подвёл итоги» Отар. Ирина Львовна покраснела. И все отправились домой. Вот это удача!!
В начало: http://www.proza.ru/2015/10/07/632
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/10/07/1091