<tab>Большие Мехи встречали команду шумом и веселой толпой Осенин. С той приснопамятной охоты на мантикор прошло три месяца, но они впервые возвращались в город. Как ни пытался Торонн настоять и показать Эрика Раде, вампир отказывался. Он чувствовал себя совершенно здоровым, и терять время на бесполезные разъезды не хотел.
За эти три месяца команда притерлась, спаялась, выполнила еще пару заказов на нечисть-нежить. Лил слегка подрос и окреп.
— Чем больше верят в бога, тем он сильнее, — объяснил он.
Стараниями Тобола в Лилию верили уже не только Эрик сотоварищи*. В наемничьей таверне появился алтарь, а над ним — довольно искусно нарисованная картинка, изображающая юношу, в лице которого видны были черты каждой расы, населяющей этот мир, а в руках у него была длинная низка* крупных разноцветных бусин. Фиалковые глаза смотрели строго, хотя губы нарисованного бога смеялись.
— А скоро мне придется уйти, — грустно поведал Лилия. — Взрослые боги живут там, в своих домах.
— Но это не значит, что мы о тебе забудем. И что однажды мы не встретимся, — потрепал его по плотно заплетенным в косу волосам вампир. — Не грусти, Лилия.
— Но с вами так здорово вместе путешествовать. А там я буду скучный и взрослый.
— Это ты-то? — Торонн усмехнулся. — Не верю. Да и кто мешает тебе снова спуститься, как только надоест молитвы слушать и рыбьи хвосты в пожертвованиях пересчитывать?
Эти пресловутые рыбьи хвосты Лилии вслед за Сэй жертвовать принялись в таверне многие. Бог не знал, что делать. Когда полуорка поняла, что натворила своей шуткой, было уже поздно.
— Ну, ты всегда можешь копить их и продавать потом мешками на удобрения, крестьяне с руками оторвут.
— Ага. Сестре отдам. В ее сад. У Кайтар такой сад… — Лилия мечтательно улыбнулся.
Кайтар была богиней плодородия, на пару с Лалимаэ — своим мужем, как считали люди. Оказалось, правда, супруги. Кайтар отвечала за флору, Лалимаэ — за фауну. За людей же — Ночная Мать, имя которой знали только ее жрецы. Ну и Эрик еще. Было дело — после побега из дому он нашел приют в Храме, где его несколько лет учили, когда юноша высказал желание остаться.
— Буду менять у сестры удобрения на фрукты, — продолжал мечтать Лилия. — А то маме стали мало жертвовать их.
— А давайте на базар заедем? — предложила Сэй. — Осенины ж, накупим всякого — и в храм?
— Давайте, — сразу обрадовался Лилия.
Базарная неделя только началась, выбрать было из чего, да и цены были невысоки, а наемники — при деньгах. Так что закупались, будто в долгий поход: купили курицу, яблок, груш, мелких сладких дынь, пирожков со всем, что только нашлось, сахарных петушков и карамели, пастилы… Эрик купил два десятка свечей, похожих на лодочки с треугольными парусами.
Жрец в храме смотрел чуточку удивленно на явившихся жертвователей. О чем таком грандиозном они хотят попросить? Не похожи они на последователей богини, да и символы на шее у них странные, старый жрец не знал такого бога. Только один из всей компании сложил руки так, как полагалось, входя в храм. Чернявый и клыкастый вампир.
— Тихо. В храме не стоит шуметь, жрецы этого не любят.
Команда заткнулась и послушно прошла следом за Эриком к алтарному камню, куда следовало складывать свои дары. Вампир выставил свечи в ряд, тихо шепча имена тех, о ком собрался молиться. Если в Равноночие он просил Мать о защите, то сегодня — о достатке и здоровье, о том, чтобы у тех, кто имеет дом, он был полной чашей, а тем, кого кормит дорога и меч, не отказывали в крове. Его внезапно погладила по волосам теплая невидимая рука.
— Мама… — прошептал рядом Лилия.
— Благодарю, моя Госпожа, — склонил голову вампир.
Дары с алтаря исчезли, будто их и не было, остались только свечи. Много лет спустя Эрик услышал легенду о том, что в храме в Больших Мехах горят на алтаре и не сгорают двадцать три свечи, оставленные там одним праведником.
Уходили из Храма молча, наемники думали о чем-то своем, Лилия увлеченно сосал пастилу, полученную на выходе от мамы вместе с напутственным подзатыльником. Потом был еще один поход по базару, только уже за нормальной едой. И дом, встретивший их чистотой и запахом осенних цветов: Бух держал слово, как всегда, за домом приглядывали его старшая внучка и дочери по очереди.
— Так здорово, — мечтательно сказал Торонн. — Наконец-то, дома.
— Это — ваш дом? — уважительно отозвалась Сэй. — Какой красивый. Только пустой совсем.
— Еще не обжили, — отозвался единорог. — Купили недавно.
— Зимовать будем тут, — улыбнулся вампир. — Так что обжить еще успеем. Ну, кто в купальню первый? Она маленькая, на двоих.
Первой умчалась Сэй, заявив, что внезапно вспомнила о том, что единственная женщина в отряде. Эрик отправился на кухню, готовить обед на всех. Торонн с драконом и Лилом поднялись наверх, следовало приготовить кровать для полуорки и матрасы для остальных, чтоб было, где спать. Оказалось, что белье покупать не надо — гномки натащили простыней и одеял с подушками.
— А мы точно вас не стесним? — уточнил Лед.
— Нет. Комнат хватает, деньги есть. Месяца три, самые холода, проживем, надеюсь, дружно.
Дракон кивнул и принялся разбираться со своей лежанкой, раскладывать подушку, расстилать одеяло. Лил сидел на свернутом в рулон матрасе и задумчиво смотрел, как дракон двигается. Потом кивнул каким-то своим мыслям, развернул постель, застелил ее одеялом и посмотрел на заглянувшего к ним вампира:
— Командир, ты говорил, у тебя есть, кому сделать эскиз для статуи.
— Есть. Можем вечером зайти к этому парню. Лёд, тебе будет тоже интересно.
— Хорошо, заглянем, — согласился дракон. — Всегда приятно пообщаться с умелым мастером.
Эрик тонко улыбнулся и вернулся к своим сковородам и казанам.
Когда они явились в дом Буха, Далиэн выскочил обниматься с Эриком и Тором, счастливый донельзя:
— Где были? Что видели?
— Ой, много где были и чего видели, — посмеиваясь, ответил вампир. — Тебе заказ привезли. Справишься — будет у наемников статуя своего бога.
— Ого. Вот так заказ. Но я постараюсь… — эльф возгорелся. — Что именно надо?
— Эскиз для начала. Вот с этого красавца, — Эрик поставил перед собой Лила, немного смутившегося от внимания, с которым эльф принялся его разглядывать.
— Так… Голову чуть вправо, влево, приподнять подбородок, — Далиэн взялся за работу. — Выражение лица. Что нужно передать?
Лил усмехнулся совсем так, как на той картине в наемничьей таверне, и даже глаза смотрели так же испытующе и серьезно.
— Отлично, запомню, — эльф еще раз внимательно его оглядел.
— А потом по эскизу надо будет статую сделать. Небольшую, в пару локтей.
— У Роны есть знакомый ваятель, — кивнул Далиэн, — будет статуя. А как бога-то зовут?
— Лилия.
— О… Красивое имя. Люблю лилии.
— Вот и отлично.
Лёд, все это время приглядывавшийся к рукам эльфа, вдруг усмехнулся чему-то и отвесил ему поклон, по всем правилам этикета: тот, что назывался в нем «покаянным».
— Что это? — опешил Далиэн. — Что с вами?
— Я прошу прощения у вас от имени, хоть и не по поручению, клана Белых драконов. Мой брат поступил подло, его деянию нет оправдания.
— В-вы… Вы — брат Телара? Но вы совсем не похожи.
— На мне лежат путы, если вы о рисунке магии.
— Да и внешне вы не похожи, — пожал плечами Эрик. — Твоего брата я видел, так что узнал бы сразу. Но я понял, кто ты, только услышав историю о Далиэне.
— Меня преобразило магией, — Лед отвернулся. — Белый дракон…
— Ледяной, — усмехнулся вампир. — Белым тебе уже не быть.
— Какая разница, если все равно урод в стае?
— Еще один! — всплеснул руками вампир.
А Далиэн рассмеялся: он пересмотрел свое отношение к себе, давно уже. Да и восторженно-детская любовь Анты давала пищу к размышлениям, заставляла задуматься: раз любит, видно, не такой уж и урод?
— Княжеский отпрыск должен быть безукоризненным и идеальным во всем, от цвета когтя до оттенка лезвия на хвосте.
Вампир только плечами пожал на это:
— Княжеский отпрыск может быть каким угодно, главное, чтоб душа его была не запятнана подлостью.
— Душу не видно. А вот шкуру ничем не спрячешь.
— Упрям ты точь-в-точь по-княжески.
Лед усмехнулся:
— Кровь тоже. Не спрячешь.
— Возможно, ты и прав. В этом я не разбираюсь, — отмахнулся «ублюдок баронской крови».
— В любом случае, я рад, что вы в порядке, — обратился дракон к Далиэну.
— Исключительно благодаря Эрику, — повел плечом эльф. — Идемте же, Рона и девочки уже накрыли на стол. Не годится заставлять ждать остальных.
— А он вправду такой искусный мастер? — полюбопытствовал Лил, догоняя Эрика.
— Увидишь. Надеюсь, тебе понравится его работа.
Стол, как и прежде, ломился от простых и сытных кушаний, гномы, как всегда, были радушны. Торонн успел наябедничать Раде о том, что вампир едва не умер. И теперь та с хищным интересом смотрела на Эрика, желая заполучить его и тщательно осмотреть.
Торонн смотрел точно так же, обещая вампира изловить и скрутить, чтобы доставить на осмотр.
— Спелись, мучители, — констатировал тот. Но сопротивляться не стал.
Рада осматривала его долго, ощупала чуть ли не каждую косточку, мышцу, потыкала и помяла живот, насколько смогла сделать это через крепкие мускулы.
— На редкость здоровый экземпляр, для своего возраста и рода занятий.
— А с головой у него все в порядке?
— А вот в этом я сомневаюсь. Кровососам и наемникам не свойственно милосердие и доброта, так что тут тебе попался бракованный экземпляр, — покачала головой гномка, усмехаясь одними глазами.
— Эй! Я нормальный! — возмутился Эрик.
— В смысле, то, что ему пару раз по черепу попало — последствий больше не будет?
— Его ж лечил маг жизни, я правильно поняла? Значит, вылечил все. Верней, он и не лечил, а вернул его мозги в свойственное им здоровое состояние. Не могу тебе этого объяснить на пальцах, — Рада усмехнулась уже открыто. — Но сейчас Эрик полностью здоров.
— Это так хорошо, — вздохнул Торонн. — Я очень испугался за него.
— Может, перестанете говорить так, словно меня тут нет? — уже не в шутку возмутился Эрик. — Все хорошо, я не умер, здоров. Обещаю больше не биться головой, слово наемника!
Единорог сгреб его к себе, поцеловал.
На ночь в гостеприимном доме Буха Рыжеборода они не остались, все-таки, есть свой — там и ночевать стоило. Получили с собой мешок пирогов, «чтоб было чем перекусить утром». Сэй удивленно качала головой:
— Да уж, перекусить! Тут можно нажраться на сутки!
— Это гномы, привыкай, — посмеивался Торонн.
Они шли по вечерней улочке неподалеку от храма, когда Эрик замер, будто пригвожденный к земле копьем.
— Что с тобой? — удивился единорог.
— Скрипка…
На углу какой-то бродяга пытался играть, но звучало это так, будто он мучил десяток котов. Вампир зашагал туда, с мрачной целеустремленностью арбалетного болта.
— Эрик, ты чего? — не понял единорог.
Тот не ответил, только мотнул головой, мол, идем со мной, если хочешь. Дошел до бродяги, испуганно попятившегося и присевшего у стены, прикрываясь обшарпанным, со сколотым лаком и треснутым корпусом, инструментом.
— Скрипка. Где ты ее взял? — зло и оттого отрывисто спросил вампир.
— Нашел на помойке, добрый господин, — поторопился ответить тот.
— Лжеш-ш-шь!
Такого шипения от вампира Торонн еще никогда не слышал. Побирушка затрясся как осиновый листок, уронил смычок и зачастил:
— Отдали, господин, мне ее отдали! Наемник какой-то помер, наследников не было, вещи соседи разбирали, а она никому не нужна оказалась, ну я и…
Эрик выудил из кошеля пару монет, даже не глянув на их достоинство, швырнул под ноги бродяге и выхватил у него несчастный инструмент. Подобрал и смычок. Прижимал к сердцу так, словно это было настоящее сокровище.
— Надо отнести мастеру, пускай починит, — задумчиво произнес Торонн.
— Я сам. Умею, — Эрика потряхивало, словно в лихорадке. Сухие глаза нещадно резало, а на душе образовался тяжелый камень.
— Тогда надо, наверное, что-то купить для этого?
— Д-да. Лак, кисть… струны… серебряные…
Сэй дернула Льда и Лила за руки и увлекла вперед, оставляя расклеивающегося на глазах по непонятной причине командира на единорога. Жених, как-никак, пусть утешает без лишних глаз. Торонн обнял его:
— Все купим, обязательно. Вот сейчас пойдем и купим.
Заплакать Эрик так и не сумел. Хотя оплакать того, кто был его первым наставником на нелегкой стезе наемничества, было его прямым долгом. Рыдало его сердце, но глаза остались сухими.
Торонн потянул его в торговые ряды:
— Здесь обязательно должно найтись что-то…
Лак, кисти и струны, а так же инструменты для ремонта скрипки нашлись в крохотной лавчонке, где торговали именно что музыкальным барахлом, от свирелей до мандолин. Скрипка тоже была, но умный гном-торговец, бросив только один взгляд на то, как вампир прижимает к себе свою развалюху, не стал предлагать выбросить ее и купить новую. Торонн расплатился, не торгуясь, сгреб все.
— Пойдем. Починишь свою скрипку.
Уже на улице Эрик на минутку прижался к его плечу лбом.
— Спасибо. Я тебе потом расскажу… Потом, ладно?
— Хорошо, Эрик, — Торонн поцеловал его в макушку.
Починкой Эрик занимался неделю, потом еще ждал, когда высохнет заново наложенный на отреставрированный корпус лак, натянул струны, отканифолил смычок. И однажды вечером вышел в сад, уже желтеющий и потихоньку облетающий под прохладным осенним ветром. Под смычком в его руках голос скрипки уже ничем не напоминал кошачье мяуканье. Серебряные струны рыдали и пели, им вторили журавлиные крики в небе. Вся команда расселась около порога, слушая, сбились в кучу, примолкнув и думая о чем-то своем. Торонн вспоминал родителей, Лёд думал об оставленной дома сердечной привязанности, Сэй — о потерявшемся брате. Лилия думал о том, что надо возвращаться домой. О чем думал вампир? Ни о чем. В его голове было восхитительно пусто, словно все мысли вынесло нежным плачем скрипки и ветром.
Когда он опустил инструмент и смычок, Лил поднялся, дошел до него и крепко обнял:
— Спасибо, командир. Ты меня многому научил, но мне пора.
— Прямо сейчас?
Юный бог кивнул, его тело потихоньку наливалось неярким светом, теряло материальность.
— Ты ведь еще вернешься? — встрепенулся Торонн.
— Конечно, — Лилия помахал всем рукой и рассыпался искрами, превратившимися в белые лилии.
— А я буду скучать по нему, — вздохнула Сэй.
Часом позднее команда собралась в гостиной за чаем с медовыми сотами, и Торонн напомнил Эрику обещание рассказать о скрипке.
— Думаю, сейчас самое время.
Вампир кивнул, подобрал под себя длинные ноги, устраиваясь поудобнее, и начал рассказ.
— Калеб Ветер… Так его звали… Мы встретились по дороге на Айгонстэр. Я ехал, куда глядели глаза, он — в ближайшую наемничью таверну. Разговорились как-то случайно, на привале вместе один костерок развели… Ему было тогда уже сто шестьдесят, он был для меня, мальчишки двадцати трех лет от роду, ужасно старым и мудрым. Хотя Ветер смеялся и говорил, что он еще безобразно молод.
— И что же? — любопытство Торонна грозило перелиться через край.
— Ветер всегда таскал за собой эту скрипку, — Эрик ласково погладил изящно изогнутую деку. — Играл он, как бог, мог и деревенскую плясовую, и что-то, чему я названий не знал и придумать не мог. Я поехал с ним, без спросу, просто потому, что мне некуда было податься. Калеб повздыхал и взял меня с собой на одно из простеньких заданий. Там я, идиот малолетний, до тех пор меч на поясе таскавший только ради выпендрежа, сначала блевал дальше, чем видел, потом снова блевал, а потом попросил Ветра научить меня владеть оружием так же, как он.
— И так он и стал твоим наставником, да?
— Больше чем наставником. Он стал мне отцом по крови. Когда он встретил Джесс, женился и решил осесть, я сколотил свою первую команду. Сорок пять лет назад Джесс умерла, родив Тиану. Я стал ей названным братом. А потом… не сумел сберечь сестру…
Торонн положил руку ему на плечо.
— А что с твоим наставником?
— Ты же слышал — умер он. Видимо, не так давно. А я не заглядывал к нему после гибели сестры… Двадцать пять лет. Стыдно было.
— Надо на кладбище сходить. Когда время будет.
— Он жил в Караиссе, на границе Айгонстэра.
— У нас есть время — съездим однажды.
— Спасибо, — только и сказал Эрик.
Это дорогого стоило. И теперь вампира глодал стыд за то, что не съездил с Торонном к его родителям.
— Может быть, зимой выберемся к твоим? — вечером, обнимая единорога, спросил он.
— А ты уверен? Ну… Отец… И все такое. Может, тебе будет не очень приятно с ним видеться.
Эрик тихо рассмеялся:
— Что ты. Лан меня не помнит, а я помню только милого мальчика, которым он был, интересно же, каким он стал князем.
— Прятался от меня зимой в сугробах.
— Ну так белый же, как снег, — улыбнулся вампир. — Я видел его в единорожьем виде только однажды.
— Ага, — Торонн мечтательно вздохнул. — Он такой красивый. Когда по утрам бежит… Мороз… Сугробы… И папа, весь такой легкий, изящный, грива как туман…
— Уверен, ты будешь еще прекраснее, — сказал вампир, притягивая его к себе и целуя.
Торонн с удовольствием ответил на поцелуй:
— А если я буду в полосочку?
— И это будет прекрасно. Ты станешь первым в своем роде единорогом в полоску.
— А ты все смеешься, да?
— Я совершенно серьезен. Ну, ладно, ты прав, немножко смеюсь.
Торонн предпочел Эрика сразу же утащить в постель — там вампир точно смеяться не будет. В постели Эрик издавал совсем другие звуки, и они нравились единорогу куда больше остальных. И им было безразлично, услышит их кто-нибудь, или нет. Тем более что Лёд и Сэй были вполне здравомыслящими и взрослыми, еще и наемниками. И убирались подальше быстро.
Кроме занятий любовью, отдыха и работы в саду, Эрик теперь довольно много времени проводил, играя на скрипке, словно этим отдавал дань своему первому наставнику. Торонн слушал, вздыхал и думал о чем-то печальном, но о чем именно — умалчивал. Эрик не тормошил его: захочет, расскажет сам. Между ними не осталось тайн и недомолвок, Эрик мог рассказать ему все, стоило лишь спросить.
— Всего пять лет осталось, — как-то сказал Торонн.
— Не думай об этом. Не надо. Я верю, что ты меня не забудешь.
— Я не могу не думать, Эрик. Всего пять лет…
— Тогда думай «целых пять лет», — Эрик не улыбался уже. — И они полностью наши.
Торонн сгреб его к себе под бок:
— Давай обвенчаемся? Ну… Как бы по-настоящему.
— Жрецы откажут. Узнают, что тебе всего сорок, и дадут от ворот поворот.
— А может, не спросят…
— Хорошо, давай, попробуем.
— Возраст? — испытующе посмотрел на них жрец в храме.
Эрик назвал свой, вздохнул, когда Торонн, краснея и бледнея поминутно, сказал:
— Сорок…
— Рановато, юноша… Не могу, простите уж. Приходите лет через пять-шесть.
— Но почему?! Мы любим друг друга! — вырвался из бедняги единорога крик души.
— Охотно верю, юноша, но увы.
— Ничего, Тор, ничего, — обнял его вампир, разворачивая к выходу. — Всего лишь пять лет. Мы дождемся, мой хороший.
— Но почему нельзя?
Жрец усмехнулся:
— Потому что вы сейчас его любите, юноша. А потом придет Время Пары, обернетесь и ускачете в табун, все забыв.
— Я его никогда не забуду. Ни за что на свете!
— Вот и славно. Значит, я буду ждать вас через пять лет, чтобы закрепить союз двух истинно любящих сердец, — с отческой* улыбкой кивнул жрец.
Торонн только грустно вздохнул.
— У нас все будет хорошо.
Эрик утешал расстроенного возлюбленного и думал, как все изменилось. Теперь ему приходится уверять, что все будет прекрасно, хотя он сам в этом ничуть не уверен. Но ведь он старше? Значит, должен поддержать Торонна. Единорог тяжело вздохнул.
— Ладно. Пойдем.
— Да, мое рогатенькое. Сыграть тебе дома?
На звуки скрипки сразу слетались все домочадцы. Завораживала их она, что ли? Торонн даже стал улыбаться, забыв про то, что ему было грустно. Эрик про себя тоже усмехался: легко, услышав возраст в сорок лет, счесть Торонна взрослым. Вот только не стоит забывать, что он не человек, и даже не гном, а единорог. Тело взрослеет быстро, разум, как кажется на первый взгляд, тоже, а вот душа остается детской.
— Ты так здорово играешь, — единорог подошел и поцеловал его в шею.
— Да я вообще кладезь талантов, — довольно и даже немножко самодовольно хмыкнул вампир, едва не мурлыча от наслаждения крепкими и надежными объятиями Торонна.
— А главное — скромный.
— А это вообще самый главный мой талант!
Торонн нежно боднул его в плечо.
Через пару недель Далиэн пригласил команду в гости, с разрешения Буха, конечно. И, когда наемники пришли, торжественно провел их в выделенную ему мастерскую.
— Вот, смотрите.
На верстаке стояли тонкие серебряные листы, на которых был отчеканен Лилия, набитые на деревянные основы. А посреди мастерской под мешковиной пряталась небольшая статуэтка.
— Мы подумали: серебро для бога наемников — не то. Поэтому…
Далиэн сдернул со статуи покров, и ахнули все: посеребренная и позолоченная бронза передавала черты юного бога идеально.
— Она идеальна, — заявил Торонн. — Лил был бы в полном восторге, я уверен. Уже крутился бы тут и приплясывал.
Эрик кивал и любовался.
— Теперь нужно отвезти ее в наемничью таверну. Тобол будет безобразно рад.
— Почему? — Лед оглядывал статую.
— Мне так кажется. В прошлый раз он показался мне… странным. Будто не Тобол, а кто-то под его личиной.
— А кто там может быть? — изумилась Сэй.
— Эдор, — хмыкнул вампир. — Бог путей и решений.
— Зачем бы богу стоять за стойкой таверны?
— От скуки? А может, решил помочь Лилу?
— Может… А настоящий трактирщик тогда где?
— Вот и мне любопытно. Но я могу и ошибаться.
Наемники сразу же загорелись желанием съездить и проверить, что там за бог за стойкой. Эрик посмеивался. Про Эдора он ляпнул просто так. Ну, не лишена крупицы смысла его догадка, где еще ошиваться богу дорог, как не на перекрестках многих путей, а именно там обычно и стоят наемничьи таверны.
В наемничью таверну отправились на следующий же день.
— Что принесли? — сразу повел глазами Тобол на завернутую в мешковину статую.
— То, что я и говорил, — Эрик кивнул, и Торонн водрузил свою ношу на стойку.
— Покажите… Полюбуюсь на мастерство.
Грубая ткань сползла, открывая статую юноши с ожерельем. Мастер изваял Лилию в простой и удобной дорожной одежде, и только золотая лилия, игриво заткнутая за ухо бога, служила ему украшением. Трактирщик пару минут разглядывал статую почти с благоговением, затем выдохнул:
— О да. Она прекрасна.
— Тогда принимай ее в дар, Тобол. Пусть эта статуя будет первой, как и алтарь Лилии в твоей таверне, но не последней.
— Такому даже мне помолиться не грех…
Даже матерые наемники, давно забывшие, что такое благоговение и восхищение, подходили к жертвеннику, установленному в углу главного зала, куда сразу же отнесли статую, цокали языками и кидали на алтарь мелкое серебро. Монетки тут же куда-то испарялись, видимо, Лил собирал их, чтобы похвастаться перед старшими родичами. Эрик подумал, кивнул своей команде, чтоб взяли сидра и закуски, а сам вытащил из мешка футляр со скрипкой. Тронул ладонью алтарь:
— Тебе, Лилия. И в память о моем наставнике, Калебе Ветре.
Как может скрипка петь почти человеческим голосом? Однако эта пела, рассказывая всем, кто хотел слушать, о старом и мудром вампире, подобравшем на дороге мальчишку-сородича. Калеб научил Эрика всему, что знал. Он привил ему свой кодекс чести, причудливо переплетшийся с аристократическим воспитанием бывшего баронета. Таверна молчала, статуя, казалось, прислушивалась, блики света складывались на лице бога во внимательное и грустное выражение. А Эрику на миг почудилось, что хлопнула дверь, и в наемничью таверну вошел высокий, темноволосый мужчина, в простой дорожной одежде и куртке из кожи псевдодракона. Показалось, что на нем на несколько минут остановился чуть насмешливый взгляд черных, с едва заметным багряным отливом, глаз.
«Прости меня, Ветер». — «Я тобой горжусь, сынок».
— Чем сегодня займемся? — поинтересовалсь Сэй, когда все уже расселись за столом.
— Пока тепло — можем взять еще какое-нибудь задание, — усмехнулся Эрик. — Или вернемся домой?
— Задание, — пробормотала полуорка. — Не хочется.
— А чего тебе хочется? И тебе, Лёд. Выбирайте дело по душе, потому как скоро мы с Торонном уедем к его родне, а вы останетесь скучать на хозяйстве.
— Просто покоя немного хочется. Обыденной жизни, — сказала Сэй, потягиваясь.
— Можешь кур завести, — хохотнул вампир. — Клянусь, после того, как выкормишь их, вырастишь, беззаботную наемничью жизнь будешь ценить, как ничто другое.
— Куры… Неплохо. Я бы свинку завела лучше.
— Тогда возвращаемся. Купим тебе свинку. А ты? — Эрик глянул на задумавшегося дракона.
— Помогу выращивать свинью.
— Вот и славно.
Эрик видел, что мысли дракона были вовсе не здесь и не о хозяйстве. Но где — он не имел ни малейшего понятия. Хотя Лёд и показал себя отличным бойцом и умелым магом, наемником он стал только от того, что иной возможности выжить не представлял.
— Какой славный сидр, — решил Торонн. — Лилия бы уже под столом был от восторга.
Команда переглянулась.
— Эй, милая, а принеси-ка еще кувшинчик сидра!
Пить его наемники не стали, вместо этого аккуратно поставили на алтарь с хитрыми усмешками. Статуя сменила выражение лица на счастливо-выжидательное.
— Надо же, — пробормотал трактирщик. — Споить решили.
Эрик поставил туда же блюдо с копченой змеей:
— Жертвуем тебе, наш добрый Лил, этот сидр и эту закуску. И без закуси не пей!
Еда и выпивка мигом исчезли, издалека послышался тихий счастливый вздох. Эрик порадовался, что кувшинчик невелик: голова наутро у Лилии болеть будет, но не слишком. А то бог с головной болью — это не очень хорошо.