Антон сидел на скамейке и наблюдал, как Лейла и Томас хохотали над выносным штендером. Они все время упражнялись в переводе с русского на немецкий язык и наоборот. На этот раз Лейла пыталась отгадать смысл рекламы, Томас умирал со смеху, подначивал ее, а она веселилась.
Антону солнце светило в лицо, но ему очень не хотелось подниматься, и пришлось полуприкрыть глаза. Они ждали Ольгу Викторовну, договорились встретиться на привокзальной площади, чтобы вместе поехать в небольшой сказочный городок Ротенбург-на-Таубере. Антон с ребятами приехали заранее, до отправления поезда оставалось еще около часа. События последних дней и месяцев вывели его жизнь из привычного русла. Антон был на взводе, нервы натянуты до предела, и, хотя все завершилось благополучно, дочка здорова и счастлива, он еще не мог поверить, что плохое позади, расслабиться не удавалось. Глаза слезились от солнца. Как тепло! Здесь уже почти лето, хочется снять куртку.
Из подъехавшего к бордюру автомобиля выпрыгнула маленькая девочка, она запрокинула голову и пыталась рассмотреть солнце, прикрывая ладошкой глаза, подглядывая в тоненькую щелочку. Взрослые женщины хотели отвлечь ее, показывая в сторону, где стояли Лейла и Томас. Ребята тоже обратили внимание на малышку.
Вдруг Лейла закричала, запрыгала:
– Моя любимая Марша! Я узнала тебя!
Лейла подбежала к женщине, стоявшей рядом с девочкой, и принялась обнимать ее, целовать в щеки. Женщина отвечала на объятия и вытирала неожиданные слезы.
Антон сначала ничего не понял, только на уровне подсознания почувствовал. Это она! Он не мог встать, ему было жарко, душно, в голове шумело. Антон наклонился вперед, крепко сжал веки и все-таки поднялся со скамейки. Женщина повернулась к нему. Они стояли друг напротив друга и молчали. Он увидел, что она плачет, ее лицо было почти неподвижно, губа слегка прикушена, она пыталась сдерживаться, но слезы текли по щекам, и она их вытирала. Антон шагнул к ней, взял за руки, а потом прижал к себе крепко-крепко. Лейла и девочка молча смотрели на них, притихший Томас присел на корточки около рекламы и наблюдал эту «встречу на Эльбе». Лейла переводила взгляд с отца на Маршу, опять на отца, и не узнавала человека, казалось, будто он был не здесь, а совсем в другом, понятном ему мире, где все иначе, и Марша тоже знала про этот мир.
– Мама, ты что? Пошли отсюда куда-нибудь.
Антон разжал объятья. Немного придя в себя, он испытал состояние дежавю, присел около малышки.
– Кто ты, лапочка?
Девочка молчала.
– Ну что же ты, поздоровайся с дядей! – попросила ее мама.
– Я – девочка, Тоня Осипова.
Антон взял ее на руки:
– Ну, давай знакомиться, меня зовут Антон или дядя Антон, обращайся, как тебе больше нравится.
– Нравится – дядя Антон. А меня мама Антоша называет. А тебя кто Антоша называет?
– Да вот, Ольга Викторовна, к примеру! Здравствуйте, Ольга Викторовна, извините, пожалуйста, я с вами не поздоровался, от вашего сюрприза потерял дар речи. Как же так получилось! Где вы их нашли? У меня ощущение, что я в прошлом, с Маршей и маленькой Лейлой.
– Да я, Антоша, их и не теряла, – смеясь, ответила Ольга Викторовна, а мы на поезд не опоздаем? Пошли билеты выкупать, а то вся наша экспедиция накроется.
Места в вагоне были сидячими по двое. Томас сел с Ольгой Викторовной, продолжая начатый с ней на вокзале разговор. Они беседовали на немецком языке о чем-то важном, и даже вечно веселый Томас был сосредоточен и серьезен. Лейла устроилась рядом с Антоном, а Марша с Тоней. Поезд ехал быстро и бесшумно, городской пейзаж сменился размазанным зеленым фоном, это если смотреть в окно, не сосредотачиваясь.
Лейла немного побыла с отцом, а потом перебралась в отсек к Марше и девочке. Она посадила Тоню на колени и стала болтать с ее мамой, вспоминая эпизоды, сохранившиеся в детской памяти. Марша дополняла ее рассказы. Они все время обнимались втроем. Попутно Лейла разговаривала с маленькой Тоней и удивлялась ее разумным ответам.
– Лейла, а тебе ведь было примерно столько же, как сейчас Тоне. Ей недавно исполнилось пять. Я очень удивилась сегодня, что ты меня узнала. Думала, придется заново знакомиться.
– Во-первых, ты совсем не изменилась, а во-вторых, у нас ведь дома фотографии есть, на стенках в рамках висят, в альбомах. Я скучала по тебе! Ты знаешь, а Вермик еще жив!
– Правда! Сколько же ему лет?
– Не представляю, он, конечно, уже старенький, но очень доверчивый. Все время на печке греется.
– Лейла, ты была удивительным ребенком, я мечтала о такой дочке. Тоня, конечно, другая, но тоже замечательная.
– Еще бы, она просто чудесная!
Антон слушал девичью болтовню, доносившуюся сзади, и опять, и опять вспоминал время, когда все было невероятно хорошо, а потом стало так тоскливо и горько. Этот страшный август 1992 года… У Марши погибла мама, и он поехал к в Петербург поддержать ее, и пробыл там несколько дней, не сообщив об этом семье. Вернувшись назад, он с вокзала напросился домой к Бархину, хотел с ним разделить груз пережитого. Женька расспрашивал о похоронах, о Марше и ее отце. Антон выплеснул все, или почти все. Он не говорил Женьке, как они расставались, как на перроне Марша обняла его и сказала:
– Прощай, Антон, я не вернусь, все равно теперь уже ничего не будет по-прежнему. Я хочу помнить вас и любить, но обо мне забудь. Не надо мучить ни себя, ни меня.
С годами Антон осознал, что она приняла единственно правильное решение, и потом был благодарен ей за тот шаг. Без полного отрыва от нее жизнь постепенно могла свести к краху его семейные отношения, а этого он не желал. Саша и Лейла были основой основ существования, а Марша стала допингом и наркотиком, от которого он сам никогда бы не отказался. Эти первые годы после ее отъезда были будто бы лишены света и смысла, он жил, так как чувствовал ответственность за семью, за дочь, за своих коллег, за материальное обеспечение многих людей, а потому ему надо было вкалывать и вкалывать. Но именно работа, любимая профессия и спасла его в тот период жизни.
Он, как придумал ранее, регулярно отправлял Марше деньги, материальную помощь для больного отца, а она все их, до последнего рубля, передавала Виктории Эдуардовне в счет выплаты за дом, но больше не писала и не звонила. Антон этого не знал, ведь он сам ежемесячно отсылал хозяйке оговоренную ранее сумму. Заказов было много, но пахать приходилось как проклятому. Женька помогал, Майя Михайловна все-таки перешла к ним на работу, не бросила коллектив в тяжелое время.
Он успел рассчитаться за дом до дефолта 1998 года только благодаря тому, что Маршины деньги были зачтены. Пришло время, и Виктория Эдуардовна позвонила, что приезжает оформлять документы купли-продажи. Вот тогда-то она сообщила про Маршин взнос. Антон встречался с ней один на один, поэтому смог поговорить о Марше, узнать о ее жизни. Виктория Эдуардовна сказала, что у Марши все хорошо, она работает, отец чувствует себя нормально, ходит. Виктория Эдуардовна не теряет с ними связь, они дружат, как родные. Антон спросил про деньги, почему Марша не принимала, но и не отказывалась от них.
– Она решила не огорчать тебя, а этим как-то ответно помочь. Наверное, Марша правильно поступила. Ведь вам было важно что-то сделать для нее, а она тоже хотела что-то сделать для вас. Не сердись, Антон, вам было тяжко, но все уже в прошлом, дело сделано. И, главное, вам не пришлось продавать квартиру, вы спокойно там жили. А теперь вот решайте, как и где обустраивать свою жизнь.
Обустраивать жизнь… Антон вспомнил, что после его откровений о поездке в Петербург Женька Бархин в лицах рассказал, как разворачивались события у Антона дома. Утром Бархин пошел к Саше и Лейле. Дверь открыла Лейла – зеленый пятнистый леопард. Она серьезно сказала:
– Ты можешь от меня заболеть.
– Не бойся, детка, я уже твою ветрянку в детстве пережил, так что мне ничего не грозит.
– Мамочка заболела…
– Чем, Лялька, что за отчаяние?
– Ветрянкой от меня.
Бархин прошел в дом. Саша лежала на кровати в спальне, глаза ее были закрыты. Женька потрогал лоб и отдернул руку.
– Где термометр, знаешь, Лялька?
– Там, в шкафчике.
Бархин стряхнул градусник и засунул Саше под мышку. Столбик ртути двигался на глазах, он никогда такого не видел!
– Все, Лейла, больше ждать нечего. Вызываю неотложку.
Он намочил полотенце холодной водой, прикладывал ко лбу Саше, пока дожидались скорую, расспрашивая у Лейлы подробности вчерашнего дня. Лейла рассказала, что маме стало плохо вскоре, как папа ушел на работу. Она легла и больше не поднималась.
– Лейла, детка, а Люба, почему ты Любу не позвала?
– Да тетя Люба уехала к сестре. Ее мама отпустила, она ведь за мной сама присматривала, пока я болела.
– Лейла, а мне ты почему не позвонила?
– Я не знаю, я папочку поджидала, думала, он придет и вылечит маму. Сказали же, нельзя новых контактов.
– Господи, детский сад, ты хоть ела?
Лейла отрицательно покачала головой:
– Я компотик пила. Мамочка наварила целую кастрюлю. Я и мамочку компотиком поила. Когда температура, нужно много пить, а есть не обязательно.
– Так, ладно, сейчас доктор приедет, маму подлечит, и я буду вас кормить.
Врач осмотрел Сашу. У нее, действительно, была ветрянка. Он пояснил Бархину:
– У взрослых часто случается такое тяжелое течение болезни. Вот дочке, можно сказать, повезло, переболеет в детстве. Высыпания у мамы допускается смазывать пятипроцентным раствором марганцовки. Ну, хотя бы лицо. Смотрите, чтобы не расчесывала, чешется правда очень сильно, такая красивая женщина, жалко лицо. А на теле, где не видно, можете и зеленкой. Еще надо принимать антигистаминные препараты, жаропонижающие и антибиотики, случай очень тяжелый, она долго с большой температурой пролежала, боюсь осложнений. Осложнение на глаза возможно, и пневмония… Лимфатические узлы крайне воспалены. Вообще ей не просто плохо от жара, ей очень больно. Сейчас сестра сделает обезболивающие уколы, полегче будет. Вы хоть переболели в детстве, а то всю семью покосит эта зараза? Как же бедняжку угораздило так долго без помощи лежать!? Красивая, ее и болезнь не испортила, надо же, повезло вам!
Врач выписал рецепты, рассказал, что можно есть, как купаться, посоветовал, как ухаживать за Лейлой, предупредил, чтобы посторонний никто не приходил, больные инфекционные до конца высыпаний, плюс два-три дня.
Бархин был поражен, как врач долго занимался с Сашей, сколько советов дал. На выходе он предложил ему пятьсот рублей, тот взял и пожелал всем скорейшего выздоровления.
К вечеру Саше стало немного лучше, температура слегка снизилась. Но общее состояние было очень тяжелым. Она пришла в себя и спросила про Антона:
– Где Антон, что случилось, почему ты здесь?
Бархин не знал, как объяснить ситуацию, они с Антоном не придумали версию. Он решил не врать, сказал, что у Марши беда с родителями, она срочно уехала в Питер. Потом позвонила и попросила Антона приехать, помочь, ведь она там совсем одна, без поддержки, да еще отец в тяжелейшем состоянии в больнице.
– А почему она его позвала, а не тебя? – тихо уточнила Саша.
– Да нет, Марша не обязательно его просила, просто она ему записку написала и поручила кота кормить, а когда он пошел в дом Вермикулита искать, как раз позвонила, он трубку взял – вот она, получилось, к нему и обратилась за помощью. Я бы мог поехать, но там за день не обернешься, а мне по работе никак сейчас нельзя отсутствовать.
– А проект Антона как же, что будет с памятником?
– Да вот, нам с Виталей поручил доделать. И за вами, девчонками, присматривать.
– Жень, а почему он домой не заехал? Не позвонил?
– Сашуля, это я виноват, я с ним прямо до поезда обсуждал проект мемориала, а ему звонить вам не разрешил, поздно было. Сказал, утром сам заеду и все расскажу.
Бархин уговаривал Сашу не беспокоиться, пообещал, что он будет пока жить с ними, присматривать за Лейлой. Саша согласилась, если одну ночь, она не против: у нее нет сил двигаться, а дочка ведь все еще болеет.
Вот так Женька Бархин попал в тяжелейший переплет. На него оставили недоделанный проект, больных барышень, и на работе в стройтресте какая-то делегация или комиссия ожидалась в понедельник.
На фоне подвигов Бархина переживания и мучения Антона выглядели как-то невыразительно. Но ему опять повезло. Бархин проявил тонкость, деликатность и знание психологии женщины, в результате Саша не только не обиделась на Антона, не разочаровалась в нем, а, напротив, беспокоилась за него и подбадривала. Антон же, увидев ее, невыносимо жалкую, измученную болезнью, с осунувшимся лицом, проникся чувством глубокого сострадания и задним числом воспринял слова Марши о том, что они больше не увидятся, как необходимую паузу и передышку в чреде горьких хитросплетений судьбы. За эти мысли ему было стыдно. Он уже сам не понимал, что он желал и кого предавал.
Поезд остановился на какой-то станции. Томас призвал всех выйти размяться. Лейла согласилась. Марша сказала, что она никуда не пойдет. Тоня, воспользовавшись ситуацией, отправилась поговорить с Ольгой Викторовной, сидевшей впереди. Антон встал и пересел к Марше.
– Марша, как ты?
– Антон, да у меня все хорошо. Вот дочка растет. Работаю архитектором, даже ведущим архитектором, в бюро Леонида Кабудина, он меня сагитировал. Как только папе немного легче стало и он смог оставаться один, я вышла на работу, сначала на полдня. Потом мне компьютер домой поставили, и я трудилась в свободном графике. Вообще это очень удобно. Мы обошлись без сиделки. Виктория помогала. Я ей так благодарна! Они сейчас с отцом дружат, в театр ходят, путешествуют в пригороды. У них такие романтические отношения.
– Ты замуж вышла? За кого, если не секрет?
– Нет, это не секрет, мой муж – Сей Сеич, Алексей Осипов, четвертый соучредитель бюро «Высотка», помнишь, ты тогда его не застал.
– И что же он, старенький уже?
– Нет, конечно, он меня старше на три года, но к тому времени у него значительные достижения в нашей сфере были. Поэтому директора его позвали в команду, чтобы свежая молодая кровь играла, он в конкурсах участвовал, бумажной архитектурой занимался, демонстрировал большие способности, почти как у тебя! – Марша засмеялась, ты же помнишь, что я почитатель твоего таланта, Антон Григорьевич!
– Да ладно, куда там нам, провинциалам!
– Знаешь, Антон, это верно, тебе надо было в молодости в Москву, в Питер или за границу, там ты совсем по-другому мог бы раскрыться.
– Ничего, мне и так нормально, я своей жизнью доволен. Работаю в удовольствие. Живу в прекрасном месте, в прекрасном доме. Ты, кстати, почему деньги от нас не принимала? Гордая такая, да? – Антон улыбнулся и слегка толкнул Маршу локтем в руку.
Она засмеялась в ответ:
– Антон, если бы мы не обошлись сами, я бы обязательно воспользовалась, но мы обошлись. Я представила, каким трудом вы там эти деньги зарабатываете, решила помочь в нашем общем деле с домом. Тем более, тогда инфляция росла, а у вас определена цена в долларах. Я же понимаю, что договор на проектирование на одни деньги заключается, а пока работу делаешь, они обесцениваются и не индексируются.
– Да, Марша, я бы здорово влетел, если до дефолта всей суммы не выплатил. Ведь тогда так доллар подскочил! В четыре раза! Пришлось бы квартиру продавать просто за бесценок, да и то не понятно, хватило бы или нет. А я очень не хотел этого делать, надеялся, что ты вернешься и будешь в своем доме жить. Когда Виктория все ваши махинации раскрыла, мы получили документы на дом, сделали там небольшой ремонт и переехали. Кстати, знаешь, ведь Женька Бархин живет рядом с нами, у Таисии, она ему дом отписала.
– Значит, Таисия Алексеевна умерла? Как жалко!
– Почему умерла, ее сын забрал в Америку, уговорил!
– Да ты что! Как хочется там у вас побывать! В доме, в городе.
– Так давай поедем вместе, прямо отсюда – сначала к нам, а потом в свой Питер. Только не говори, что тебе на работу надо!
– Нет, я могу отпроситься, отпуск продлить.
– Поехали, с Женькой и Сашей повидаешься!
– Ну, посмотрим, Антон, я подумаю!
– Марша, а я ведь приезжал в Питер на годовщину похорон, надеялся тебя хоть глазком увидеть. Но не получилось, не пересеклись наши пути, а нагрянуть как снег на голову, домой, не захотел. Боялся, что ты растревожишься. Я тебя, Марша, никогда не забывал!
– Да, Антон, я тоже не забыла тебя! И всех вас всегда помнила, спасибо, что поверили, научили работать, дружить и любить, – Марша опять засмеялась, – ведь если бы я не приехала к вам, и ты меня не взял бы архитектором, я не поселилась бы в этом доме, не узнала о Леониде Кабудине, то никогда не попала бы в «Высотку», не встретила Сей Сеича и, в конечном итоге, не было бы у нас маленькой девочки Антоши. Так что все неспроста. И все правильно.
– И тебе, Марша, спасибо, если бы ты не приехала к нам, я бы не знал про архитекторов Вульфов, не жил бы в их доме и не подозревал, как можно любить! – Антон сказал это серьезно, а потом улыбнулся, – но, ты права, главное, что на свет появилась Антоша. Очень подозрительно знакомо мне это имя.
– Ты не поверишь, его придумал Сей Сеич. Конечно, он предложил Антонина, Тоня, а я как представила, что буду называть ее Антоша, сразу согласилась.
– Марша, вот скажи, тебе не стыдно за свой проступок, стоило ли так шифроваться? Мы могли дружить городами, домами, учреждениями, ездили бы друг к другу в гости, писали письма, звонили.
– Нет, Антон, ни к чему хорошему это бы не привело. Я, правда, кое-что про вас знала от Ольги Викторовны и Женьки Бархина, с ним в последнее время списываюсь в соцсетях. Но про дом Волковых он мне не сообщил. А я от Таисии Алексеевны знала, что они ему дом оставят. Это наша с ней тайна была. Кстати, давно она уехала?
– Точно не скажу, да лет семь уже как, Лейла еще в школе училась. Знаешь, а Лейлу приглашают в магистратуру в Питер.
– Что ты говоришь! Решили, где будет жить? Не надо только в общагу. Она может остановиться у нас или в родительской квартире, там комната моя пустует, с папой найдет общий язык, чем хорошо, эта квартира в центре. Можно и у нас в частном доме, в пригороде, там всем места хватит, вот было бы здорово! Просто оттуда далековато добираться.
– Я подумаю над этим, у нас Лейла сейчас одна живет, уже привыкла к независимости. Это придется учитывать, хотя она девочка понятливая, может и другой вариант принять. Но ты сама понимаешь, все лучшее – детям. Буду стараться, что-то придумаю.
– Ты не отказывайся, Антон, зачем тратить деньги на съем квартиры, в Питере это все не так дешево, да у вас сейчас расходы из-за лечения в Германии. По секрету скажу, Виктория и отец решили вместе жить попробовать. Но Виктория уговаривает поехать к ней, боится, что в нашей квартире мамин образ будет папу тревожить. У нее хорошие условия и район там тихий, много зелени, парки рядом. Сдавать нашу квартиру мы не собираемся, там памятные вещи, да и вообще...
– Ладно, Марша, вот приедем к нам и все с Сашей обсудим.
– За Лейлу не беспокойся, мы ее к себе на работу возьмем на неполный день. В магистратуре не такое насыщенное расписание, и она параллельно сможет опыт нарабатывать. У нас хорошая контора, коллектив отличный, поверь, ей точно на пользу все будет.
– Марша, вот спасибо, вообще-то я готов немедленно согласиться. Но давай ты с мужем поговоришь, с отцом, по-любому все как-то образуется, даже если не получится исполнить твои предложения. Я вот смотрю на тебя, девочка-талисман, ты вроде такая же, как была, никак не могу забыть твой взгляд молящий, когда просила только одного, чтобы я тебя взял на работу именно архитектором, а вроде и другая, особенная свобода и уверенность появилась.
– Это правда, Антон, я себя ощущаю хорошо. Конечно, я всю жизнь много трудилась, чтобы стать профессионалом. Слава богу, мне такие учителя и люди попадались, что я смогла! Вот и дочку твою хочу поддержать – ведь, как я понимаю, ей нужен столичный уровень. Или заграница. Кстати, этот молодой немец – ее друг?
– Во-первых, он правнук Мартина Вульфа, во-вторых, приятель Лейлы.
– Слушай, а ведь я не связала одно с другим. Как так могло получиться? Просто удивительно. Опять история всплыла из далеких девяностых. Мы с Ольгой Викторовной перезванивались все это время, она мне что-то рассказывала, если узнавала новое о немецких специалистах, но именно о Вульфах больше сведений не было. И тут такое! Она мне звонит, приглашает в Германию. Сей Сеич, Алексей, короче, говорит, мол, поезжай, со всеми встретишься. И даже с Тоней разрешил.
– Разрешил! Строгий?
– А то! – Марша засмеялась, – конечно, строгий и очень веселый, тебе бы понравился.
– Может, еще познакомимся, бог даст!
Поезд немного замедлял ход. Различались отдельные населенные пункты и здания с черепичными кровлями, чудесно гармонирующими с яркой весенней зеленью. Вот он, красавец – средневековый город Ротенбург-на-Таубере.
Продолжение (глава 47)http://www.proza.ru/2015/10/26/10