Айгонстэрская роза выжила, несмотря на то, что Эрику и Торонну пришлось везти ее сначала в Большие Мехи, а путь занял больше недели. Эрик, конечно, обернул корни влажным мхом и поливал его, да и сам цветок был все-таки магическим. Лала, которой по прибытию в дом Рыжеборода сдали несчастное растение, высадила его в большой горшок и пообещала, что скоро безжалостно обкромсанные ветки дадут новые побеги. Далиэн цветок долго разглядывал.
— Отец их очень любил. Раньше.
— Угу, я знаю. Лиэн, могу я с тобой поговорить? — вампир кивнул в сторону крыльца, куда всегда выходил пообщаться с Бухом или Роной о чем-то своем и для ушей других не предназначенном. Знал, что никто не побеспокоит.
Далиэн поднялся, пошел, налегая на трость уже не с такой силой, как было раньше.
Работал он все еще сидя в сделанном для него кресле на колесах, чтобы не слишком трудить спину, но по дому передвигался так. Эрик придвинул ему уютное плетеное кресло, и эльф сел, понимая, что разговор долгий и серьезный.
— Я видел твоего отца, — вампир потянулся за трубкой, которую для него держал Бух, вместе с запасом лечебной травяной смеси для курения, набил ее и принялся раскуривать, собираясь с мыслями.
— И как он? Все так же возится с розами?
— Он был в шоке, когда узнал, что ты, вместо того, чтобы осесть в одном из городов на границе Айгонстэра, отправился нанимать команду.
— Я не мог поступить иначе. Мне нужно было вернуть кольцо.
— А еще он страшно соскучился, но выехать из столицы куда-либо не может.
Далиэн опустил голову:
— А я не могу приехать в столицу. Я даже написать ему не могу — мать перехватит письмо, тогда отцу будет еще хуже. Я же наказание за его проступок.
— Хм? За который из?
— Не знаю. Наверное, за все разом. Так сказал Владыка. Что только такого сына отец и достоин.
Вампир усмехнулся:
— Вот именно. Ланмаэл, при всей его эльфийской дури, достоин такого сына, каким ты стал, малыш.
Далиэн слабо улыбнулся:
— Я скучаю по нему. Он единственный, кто был ко мне неизменно добр.
— Возможно, скоро все изменится. Ты вернешься к нему?
— Если только повидаться. Мне нравится здесь, я привык к этому месту, к этой семье. Иногда видеть отца мне будет вполне достаточно.
Эрик вздохнул и снова раскурил погасшую без внимания трубку. Видно, было в травах что-то такое, успокаивающее и расслабляющее, что он все же задал вопрос, которого не хотел касаться. Не считал себя вправе советовать и лезть в личное.
— Лиэн, как ты относишься к Анте?
— Анта? Она милая, веселая. Забавная такая девчушка.
— Влюбленная по кончики ушей в одного симпатичного эльфа…
— Это я заметил, — улыбнулся Далиэн. — Она мне тоже симпатична. Вот подрастет еще немножко.
— В двадцать один юные гномки выбирают себе женихов, — лукаво сощурился вампир.
— Вот и посмотрим, может, до той поры найдет себе по сердцу какого-нибудь гнома.
— Ну, не так уж и долго ждать, пять лет всего. А если не найдет, точнее, и искать не станет?
— Тогда и назову женой.
Вампир кивнул, подумал и сказал:
— Если будет так, я съезжу в степь и привезу вам скованные орочьим шаманом браслеты.
Это была самая старая легенда мира, и самая красивая — тоже. Легенда о том, как влюбились друг в друга двое, принадлежавшие разным расам, к тому ж еще и воевавшим в те времена. Чтобы скрепить свой брак, они отправились к драконам, но те не пожелали встревать в свары соседей. Тогда пара поехала к вампирам, но те тоже отказали — из-за принадлежности невесты к эльфийской расе. Влюбленные объездили весь мир, но получили отказ ото всех. В отчаянии они уехали в степь, где повстречали орочье племя, ничего не знавшее о войнах других народов. И орк-шаман сковал им два браслета, ставшие не только обручальными, но и залогом мира между гномами и эльфами.
— А скуют ли? Старая легенда, ее немногие и помнят.
— Ничего, мы с Тором разыщем того полуорка, который был раньше командиром у них с Оши и лиской.
— Так он же полуорк.
— А жена у него чистокровная орка. Так что родичей у нее… сам понимаешь. Шаман обязательно сыщется.
— Вот через пять лет и посмотрим.
Эрик усмехнулся. Да он съест свой пояс без соли и масла, если Анта не добьется своего!
— А как отец… Он выглядит здоровым?
— Вполне. Правда, видел я его всего с десяток минут, пока крал в саду розу.
— Это хорошо. Я так боюсь… что его отравит мать.
— Ланмаэл — умный парень, Лиэн. Он не позволит такому случиться. Скорей уж я бы поставил на то, что это твоей матери придется попробовать пирожных с необычной начинкой.
— Она меня всегда ненавидела.
— За что? Ведь ты — ее сын.
Далиэн пожал плечами:
— Не знаю. Сколько себя помню, всегда твердила, что я урод.
Эрик вспыхнул, эти слова отозвались собственной незабытой и непрощенной болью в сердце.
— Не повторяй слов недостойной своего имени женщины, — рявкнул он, в последний момент приглушив голос.
Далиэн удивленно взглянул на него, не понимая реакции.
— Мать — это имя, которое обязывает, — пояснил вампир, остывая. — Не зря же богиню, покровительствующую влюбленным, хранительницу семейного очага назвали Ночной Матерью. А та, что родила тебя, позорит это имя одним своим существованием. Не стоит повторять глупостей, вылетевших из ее грязного рта.
— Хорошо, не буду. А зачем вы розу украли?
— В подарок отцу Торонна. Когда-то давно я обещал ему росток. Мы с Ланмаэлом уже были знакомы, сказал бы — дружили, но до дружбы тогда было еще далеко. Так что я вполне мог рассчитывать на некоторую любезность с его стороны, потому и пообещал единорогу розу в его коллекцию редкостных растений.
— Понятно. Надеюсь, Белый Князь оценит ваш подарок. И все-таки… Почему вас приговорили в землях Владыки к такому? Теперь-то вы мне ответите, как своему сыну по крови?
Эрик хмыкнул, но формально Далиэн был прав, как сын по крови он имел право спрашивать.
— Я был свидетелем того, как Владыка убил девушку-вампира, с которой тайно встречался твой отец.
— Отец… Встречался… Но почему Владыка… Так вот почему у них с матерью такие плохие отношения.
Эрик покачал головой:
— Нет, малыш, ты не прав. Маэли влюбился в Тиану уже после твоего рождения. Увидел однажды, проезжая по приграничному городку, и все, пропал. Тиана была мне названной сестрой, я всегда сопровождал ее на эти их тайные свидания. А в тот раз вернулся в город и узнал, что Тиана, получив какое-то письмо, рванула на условленное место, не дождавшись меня.
— Но почему Владыка так поступил?!
— Видно, счел, что это недостойно его наследника — любить какую-то там вампиршу, да еще и дочь простого наемника.
— Я рад, что Владыкой будет отец. Он вряд ли будет против брака меня и Анты.
«Значит, отец любил вампиршу. А Владыка ее прикончил. Неудивительно, что отец стал таким… Только я и розы его волновали. Интересно, как быстро он станет Владыкой? И что скажет об этой девочке, Анте, одобрит ли выбор ее в качестве моей супруги? Хотя какая разница. Это мой выбор».
Эрик с усмешкой следил за тем, как меняется выражение лица Далиэна. Вот уж кому противопоказана любая власть — мальчишка совсем не умеет держать лицо. Не то, что Ланмаэл. В памяти всплыл момент, когда его приволокли на широкий двор резиденции Владыки. Зачем — он до сих пор терялся в догадках. Скорее всего, Владыка хотел таким образом побольнее уязвить сына, показать, что все о нем знает и в любой момент может сделать все, что угодно. Эрик был доказательством. Маэли только равнодушно взглянул на него и отвернулся, пожав плечами. А того, что было после, в ночном саду у потайной калитки, не видел никто, кроме них двоих.
— Значит, можно сказать, что все устроилось как нельзя лучше? — Далиэн хмыкнул. — Отец станет править, я не умру изгнанником. В итоге, мы оба получим то, что и хотели.
— Сомневаюсь, что мечтой всей жизни Ланмаэла было править. Просто он осознает свой долг. А после него, если не сподобится взять нормальную жену вместо своей сушеной селедки, и родить еще сына, трон Владыки должен будешь занять ты.
— Ни за что! — тут же вспыхнул эльф. — Не жажду!
Далиэна одна мысль о том, что ему придется когда-то править, повергала в ужас. Его никогда и ничему не учили, а Владыка, который способен по незнанию оскорбить всех послов одним чихом… Это не Владыка вовсе.
— Значит, ты не станешь цепляться за свое право на трон, если появится сводный брат? — уточнил Эрик. Правда, сам не зная, какая ему, собственно, разница? Но, видимо, это было его чертово любопытство.
— Конечно же, нет, зачем мне трон? Меня с него спихнут в первый же день.
— Хм. Не то, чтобы я хотел оскорбить твоих единорасцев, но в этом ты прав. А раз мы все обсудили..? Тогда в дом.
Далиэн поднялся, зашагал в тепло, предвкушая ароматный чай. И хорошую компанию за столом. Он не желал открыто признавать этого, но Торонн и Эрик ему нравились. Ему и вся команда ВЕДьМ нравилась, жаль, конечно, что Алмара и Оши теперь далеко. Он будет по ним скучать. И, конечно же, приготовит для них подарки: серебряные ложечки на первый зуб, обережные амулеты на первый шаг, на имянаречение. Может быть, даже напросится с Эриком на праздник, его приемный отец, — тут эльф фыркнул про себя и мысленно покачал головой: подумать только — его приемный отец — вампир! — так вот, Эрик наверняка поедет в горы к восточным драконам на праздник имянаречения. Алмара и Оши не из тех, кто забывает своих. Даже если эти «свои» — наемники, которых вечно носит вольный ветер по дорогам континента.
В доме Буха Медноборода Эрик и Торонн провели две недели, за которые вампир присмотрел чудный домик неподалеку, окруженный просторным садом, где можно будет устраивать тренировки, чтоб не зарастать жиром. Сам домик был небольшим, в два этажа и пять комнат, а то, что он был построен гномами, гарантировало водопровод, канализацию и самую безопасную в мире печь. И стоил он относительно недорого, хозяин не собирался заламывать какую-то несусветную цену — по меркам гномов это был даже не дом, так, сторожка.
Эрик, не торгуясь, выписал вексель на запрошенную сумму. Банковские векселя в гномьих городах котировались наравне с наличными деньгами. Впрочем, только векселя гномьих банков.
— Теперь у нас есть свой дом, — Торонн был счастлив.
Вампир услышал в этой фразе ровно два слова и почувствовал себя так, будто ему подарили лучшее в мире сокровище просто так, за красивые глаза.
Единорог внезапно задумался:
— Вот у нас в новый дом первым делом кидают лунную сороконожку, люди — кота, эльфы — белок. А вампиры?
— А вампиры никого не кидают, — усмехнулся Эрик. — Они входят сами. Вернее, первой должна войти хозяйка дома. Как женщине, ей виднее, где какая магия течет, что поправить.
— Хм-м-м, дай подумать, как же там заклинание смены пола звучит…
Вампир расхохотался:
— Нет такого заклинания! Ладно, за неимением гербовой… Вернее, за неимением баб, побуду бабой сам, разве что переодеваться не буду.
— Да ты и так неплох, иди уже. А то понесу вниз башкой на плече.
— Только через порог не кидай, рогатенькое мое, а то еще убьюсь, — хохотал Эрик, шагая в их новый дом и таща за широкое жилистое запястье единорога.
— Да ты на лунную сороконожку и не похож вроде.
— И хвала Ночной! Не хватало мне еще быть похожей на… на это!
Торонн его не понял, громадные мохнатые светящиеся сороконожки ему очень нравились. Они же такие… мохнатые. Эрик не спешил говорить ему, что это у Белого князя в его землях они маленькие, пушистые и безобидные. А вот в Черном Доле, куда вампира заносило с каким-то кошмарным постоянством первые полсотни лет его наемничества, эти существа размером с лося, стайные и хищные.
В доме добросовестный продавец, оценив размер и стать вселяющегося единорога, любезно приподнял притолоку и расширил двери — не мог же мастер Карс допустить, чтобы сразу после вселения жильцы принялись за ремонт. У них дела и поважнее найдутся. И дела нашлись, конечно — опробовать кровать, вместо любимых гномами небольших и уютных, с пологами, поставленную продавцом в спальне. Тоже в подарок и как дань статям единорога. Гномская кровать, сработанная на совесть, не подвела — устояла.
— А на чем наш ребенок спит, — задался вопросом Торонн, когда они уже валялись, обнявшись. — Он же раза в два повыше любого гнома.
— На кровати, которую ему Нир сделал, под чутким руководством Рады — жесткой, чтоб спина не прогибалась. Ты не видел, что ли?
— Нет, конечно, я к нему в спальню не ходил. Верней, ходил, одежду развешивать, но внимания не обратил, на чем он там спит.
Валяться на матрасе, пахнущем немного травами, немного — выжаренной на солнце шерстью, было, конечно, замечательно, но стоило все же встать и прогуляться по рынку, купить еды, чтоб приготовить ужин. Бух призывал их столоваться в своем доме, но надо было совсем не иметь совести, чтоб согласиться.
— И надо успеть, пока осенний лес стоит, добраться до родителей. В жизни не пропущу зрелища катающегося по листьям князя.
— До осени нам еще далеко, — хмыкнул Эрик. — Пешком можем дойти за это время. Я заказал колокольчики, Далиэн обещал сделать через два дня, как разберется с заказами.
— Мама будет просто в восторге, — убежденно заявил Торонн.
— Надеюсь. Так, подъем, рогатенькое, подъем. Сходим на рынок, купим пожрать. Ну, и новости послушаем.
Торонн сполз с кровати. Рынок — это хорошо, там всегда интересно.
— Ага, послушаем, как далеко драконы в поиске продвинулись.
— И заметил ли Владыка эльфов пропажу одного розового куста.
— Это вряд ли, твой друг, скорее всего, сообщил, что его пересадил, сожрал и выкинул.
— Мог и промолчать, — усмехнулся вампир. — Позлить отца. Владыка ж на говно изойдет, если кто-то его розы сопрет.
— А мой весьма повеселится. Он считает, что украденные лучше растут. У соседей всей стражей переживали, глядя, как мама «неслышно» крадется, громыхая доспехами, воровать лилии.
— Ну так правда же. Примета такая. Я ему о ней и рассказал, — хихикнул Эрик. - О, Ночная, помилуй, из-за меня обносили цветники!
— Ничего, сосед тоже суеверный оказался, обворовал сад, унес три куста с ягодами.
— Взаимообмен и круговорот кустов в природе, — уже откровенно ржал вампир. На него оглядывались.
На рынке, несмотря на поздний час — далеко за полдень — царило нездоровое оживление. Эрик прислушался: ага, и до Больших Мехов добрались новости, которым уже три недели. Значит, гномское семейство уже в курсе, что за огрызок куста приволок вампир, и откуда. Владыка эльфов был в откровенном бешенстве, грозился преступника разыскать и покарать по всей строгости закона.
— Интересно, какое преступление перевесит? — задумчиво грызя купленный с лотка бублик, вслух подумал вампир.
— Розы, — убежденно заявил Торонн.
— Считаешь? Хм, ну, это ж ненормально как-то — настолько сходить с ума по каким-то там цветочкам?
— Почему? Может, он их своими руками выводил.
— Да брось, Тор, всем же известно, что эти розы вывела первая Владычица. Ими же ее и отравили, и с тех пор у эльфов Владыки — только мужчины.
— Да кто его знает, у меня отец переживает за свой цветник, сосед над своей клубникой трясется как ненормальный.
— А ты над чем трястись будешь? — со смешком склонил голову к плечу вампир.
— Надо подумать… Цветы не люблю, камни тоже. О, вот, над крыжовником. Хорошая ягода, вкусная.
— Колючая. И малина туда же. А от ежевики у меня самые ужасные воспоминания из детства… — вслух размышлял вампир. - Нет, однозначно, над ягодами я б трястись не стал. Может, птицы? Охотничьи или певчие? Нет, тоже мимо. Эх, не быть мне коллекционером!
— Может, мех? Он красивый. Теплый. Коллекция шкур.
— Это, скорее, будет коллекционная дегустаторская для моли. Нет. Я высоко ценю оружие, но собирать его… зачем? Оно не должно пылиться без дела, иначе это будет попросту неуважение к труду мастера, создавшего его.
— Вино? Картины? Украшения? Монеты?
— Нет, нет и нет, — улыбался вампир. — Моя коллекция всегда при мне, но поделиться ею невозможно.
— И что ж ты такое собираешь?
— Память, Тор. Драгоценности не хуже алмазов, самые прекрасные моменты моей жизни.
— Память… Это да. Я тебе потом покажу свою коллекцию. Я когда-то собирал корабли. Игрушечные.
— Много насобирал?
Торонн задумался, подсчитывая:
— Сорок восемь… На четыре… И еще там около десятка… Что-то вроде двух сотен.
— Ого! Наверное, собрал все типы, которые вообще существуют?
— Ага. У меня даже северные есть, смешные такие, пузатые.
— А корабли дикарей из Солнечного моря?
— Кажется, этих нет, — Торонн подумал. — Или есть… Они такие остроносые и разрисованные?
— Нет, они из тростника, и паруса у них тоже тростниковые, похожи на циновки народа Ки.
— Нет, таких у меня нет.
— Тогда я знаю, что дарить тебе на совершеннолетие, — рассмеялся вампир. — Придется побегать по травникам, но я сделаю тебе пару этих корабликов своими руками.
Торонн чмокнул его в губы, нимало не стесняясь народа. За разговором они продолжали прислушиваться, хотелось узнать, как там драконьи поиски сокровищницы, обнесенной одной веселой командой.
— А драконы на поиски отрядили аж какого-то необыкновенного наемника. Мол, он все эти камни за пять дней пути унюхивает. И летит прямо на них.
— Как интересно. Это кого же из наемников одарили столь чудесным носом? — задумался вампир, перебирая в памяти всех наиболее известных на материке конкурентов.
Все драконы, обладавшие таким вот свойством, были сплошь князьями. И чтобы князь да полетел вынюхивать соседские камни?
— Может, сам Каменный и полетел? Просто «светиться» не хочет? В любом случае, в гномьем банке он ничего не учует, там магия другая, обереги мощные.
Но известие вампира заинтриговало и немного обеспокоило.
— Да что там было такого, что дракон не восстановит за полгода? — удивился Торонн.
— «Снежная Роза» же. И еще «Черное Сердце», темный рубин с твой кулак величиной. Но, надеюсь, Рона согласилась с моими доводами, и «Сердце» пошло в распил и огранку.
— Если б они были дороги Каменному, он бы не хранил их вместе с остальными, — возразил Торонн.
— Тогда я не знаю, уязвленная гордость требует мести? — хмыкнул вампир.
— Так поздно? С чего бы вдруг аж через шесть лет?
— Драконья месть подается не только холодной, но и протухшей? — вопросом на вопрос насмешливо ответствовал вампир.
Торонн покачал головой:
— В том-то и дело, что нет.
— Поживем — увидим, Тор, в любом случае, отвечать мне, если что.
— Таскали-то вместе…
— Но я — командир, мой славный. И отвечать мне, любой суд примет это, как данность, ты же знаешь. Так было и будет всегда, пока существуют наемничьи команды. Не все так поступают, это правда, но таких трусов недолго терпит земля.
Торонн внезапно замер, разглядывая что-то поверх голов.
— Это что?
Возле крайней палатки, наклонившись над прилавком, красовалось чудесное видение. Судя по одежде, вернее, присутствию чего-то струящегося, прозрачного и легкого, существо прибежало из какого-то гарема, как было, босиком, с распущенными волосами, замотавшись в штору. Торонн упругие ягодицы видения оценил и постарался смотреть исключительно на Эрика. Вампир же с изумлением рассматривал это нечто, впервые не в силах определить не то, что пол, но и расу существа. Впрочем, пол вскоре определился — прозрачные драпировки не скрывали особенно ничего. А вот с расой Эрик все еще затруднялся. Были в этом существе черты, пожалуй, всех существующих на материке рас, даже тех самых дикарей с берегов Солнечного моря.
Существо повернулось к ним, посмотрело жалобным взглядом:
— Вы не мочь бы помогать Лилия?
— Я похож на того, кто служит Милосердному Хамишу? — тихо вопросил сам себя вампир, пожал плечами и шагнул ближе: — Чем я могу вам помочь?
— Лилия нужен найти алый камень. Что есть «алый»?
Эрик подошел к прилавку, оказавшемуся ювелирной лавчонкой из самых дешевых, там продавались ученические поделки. Пригляделся и ткнул пальцем в алый пироп в безыскусном колечке.
— Вот — это алый камень.
— Лилия благодарить тебя, — обрадовалось существо, беря колечко.
— А заплатить? — отмер торговец.
— Что есть «заплатить»?
— Это значит — отдать тому, у кого ты это взял, эквивалент в деньгах… — вампир посмотрел в абсолютно непонимающие глаза существа, вздохнул и спросил у лавочника: — Сколько за это колечко, любезный?
— Серебрушку.
— Серебро? — обрадовалось существо. — Лилия знать серебро.
На прилавок, едва его не проломив, рухнул кусок серебряной руды. Самородка такого размера гном, судя по округлившимся глазам, еще не встречал.
— Поздравляю нас, кажется, мы вляпались, — настороженно оглядываясь, сказал вампир, сталкивая самородок под ноги гному. — Лилия, прости, конечно, но ты — идиот. Тор, дай плащ, надо это закутать и уволочь подальше.
Единорог протянул плащ. Лилия непонимающе смотрел на них:
— Лилия неправильно сделать? Мало серебро?
— Слишком много. Идем. Любезный…
— Да я могила, командир, — ухмыльнулся гном.
— Лилия ничего не понимать, но здесь весело.
С рынка сматывались очень быстро и темными переулками. До дома добрались в рекордно короткие сроки. И только за воротами и дверями дома вампир выдохнул.
— Так. Кто ты такой, Лилия?
Тот поморгал немного, подумал, потом просиял:
— Бог.
Торонн переглянулся с Эриком и осторожно дотронулся до лба существа.
— Прохладный. Жара нет, деменция исключена.
— Бог, говоришь? А… бог чего?
— Лилия еще не решить. Жрецы не знать. Мама смеяться. Папа смеяться.
— А кто твои мама и папа? — осторожно спросил вампир, хотя уже подспудно догадывался об ответе.
— Ночь и День. Мама и папа. Лилия уйти из Храма гулять. Надо знать, бог чего.
— Что ж, видно сразу, что кое-кто сбежал из Храма прямо босиком, — покачал головой вампир, присел и поднял ногу чуть не упавшего Лилии. — Так я и думал. Долго уже гуляешь?
— Восемнадцать ночь прошло. Люди интересные. Лилия нравится море. Не нравится горы, Лилия засыпало снегом.
— Тор? Что делать будем? Ребенку богов простые смертные не повредят, но отпустить его вот так у меня стыда не хватит.
— Оставим пока у себя? Он вроде… милый.
Вампир почесал в затылке, пожал плечами и спросил у Лилии:
— Есть хочешь?
— Лилия хотеть есть, — закивало существо. — Хотеть знать, кто вы.
— Ну, идем на кухню, приготовлю что-нибудь пожрать, а Тор тебе расскажет, кто мы. Я — Эрик, вампир.
— Вампир… Братик? Мама говорить, вы — ее дети.
— Да, вампиры поклоняются Ночной Матери, как своей создательнице, — улыбнулся Эрик. — Я нашел первый приют в Ее храме, когда ушел из дома.
Лилия на него посмотрел еще пару минут, потом потянулся потрогать рог Торонна.
— Лилия знать, кто ты. Ты лесной дух. Олень, да?
— Единорог, — смущенно буркнул тот. — И не дух, совсем нет. Я наемник.
— Рогатая лошадь, Лилия любить таких. Они пастись около Храма. Золотые.
— Эй! И вовсе не лошадь! Разве что чуть-чуть.
Лилия засмеялся:
— Ты еще маленький, да? Как Лилия.
Теперь рассмеялся и Эрик, потянул обоих на уютную теплую кухоньку. Лилия сразу же устроился на лавке, принялся разглядывать купленное колечко, любуясь переливами.
— А зачем тебе красный пироп? — любопытно спросил пристроившийся рядом с ним Торонн.
Эрик разжег печь и плитку, принялся доставать из мешка купленные продукты, раздумывая, что сделать быстрее: кашу с копченым мясом и салом, или жаркое с окороком?
— Лилия понравиться его цвет. У людей столько красивых вещей.
— Да, это верно. Ты странно говоришь, будто всеобщий тебе плохо знаком.
— Лилия больше разговаривать мысленно, жрецы понимать.
— А, эт да, тут приходится языком шевелить, а не только мозгами. А что, ты за восемнадцать дней от гор пешком сюда добрался? — недоверчиво покрутил головой единорог. Он не то, чтобы забыл о божественном происхождении их гостя, просто отмел это, как несущественный факт.
— Привезли. Лилия было весело. Гарем — красивое место, много сладостей. Прятаться забавно. Бегают, волнуются.
— Что?! — вампир уронил на ногу чугунную сковороду, но от возмущения даже боли не ощутил. — Тебя — в гарем?! Кто?
— Люди. Было весело.
Разъяренного вампира Торонн видел впервые. Оказывается, глаза у Эрика, обычно темно-вишневые, могут гореть багровым огнем, а аккуратные, несмотря ни на что, даже в походе, ногти — превращаться в когти, которым позавидовала бы и рысь. И то, что вампир пытался держать себя в руках, делало его еще страшнее.
— Лилия, это не весело, это преступление, — голос Эрика подрагивал. — Гаремы запрещены законом на всей территории материка.
— Правда? Лилия не знать. Лилия надо сказать брату, брат разобраться.
Эрик взял себя в руки, глаза погасли.
— Так скажи, малыш. Так нельзя оставлять это дело. Ты мог пострадать, а другие? Кто еще был в этом гареме?
— Еще несколько мальчиков. Им там нравилось.
— А как звали хозяина?
Судя по лицу вампира, прошедшее время он употребил не зря — хозяина гарема вскоре именно в этом времени и будут вспоминать, не иначе.
Лилия задумался:
— Гарин… Кажется.
— Он человек?
— Да, чистокровный человек. Некрасивый. Лилия не понравиться.
— Ясно.
Вампир поднял сковороду и продолжил готовить жаркое. Торонн присматривался к нему, отмечая ставшие более плавными движения, крепко сжатые челюсти.
«Злится. Ночью полетит искать этого… Гарина», — понял единорог.
— А что ты готовить? Лилия нравиться этот запах, — маленький бог продолжал вертеться и все разглядывать.
— Это называется «рагу», слово придумали эльфы для названия еды бедняков, в их языке оно означает презрительное именование смеси самых разных продуктов. Зато это не мешает им готовить рагу и подавать его даже в богатых домах, — усмехнулся вампир.
— Оно так аппетитно пахнет. Лилия жрецы приносить лишь цветы.
— Ты ж не единорог — цветочки жрать? — удивился Торонн. Бытовала раньше такая легенда, мол, единороги суть травоядные и питаются только цветами.
— Бог есть цветы — добрый. Бог есть мясо — недобрый. Люди считать, — поведал Лилия.
— Хм. Но кроме людей, на нашем материке есть еще очень много рас. Те же гномы очень уважают мясо, их бог-покровитель, Великий Мастер Ауд — тот еще мясоед, ему на праздниках жертвуют лучшее пиво и окорок. А вампиры приносят Ночной Матери в жертву не только кровь, вино и свечи, но и жареных перепелов, яйца и сахарные фигурки. А боги орков? Они не злые, хотя на праздниках в их честь на алтарь ложатся косули и степные маралы.
— Лилия даже не знать, чей он бог, — подросток зашмыгал носом. — А сахарные фигурки Лилия любить.
— Если ты не знаешь, чей ты бог — выбери себе сам, — фыркнул вампир, щедро добавив в закипающее и булькающее рагу ароматных сушеных трав из своих запасов. Запах стал еще насыщеннее и аппетитнее.
— Лилия хотеть быть богом лис. Лисы пушистые. Лисы веселые.
— Лис-оборотней? Кажется, все оборотни почитают Многоликого, у него и имени-то нет, или никто его не знает.
— Лилия знает, но не иметь права говорить. А у кого еще нет бога?
— У наемников, — хмыкнул Торонн. — У бродяг всех племен и народов своего покровителя нет, вот и верят они каждый в своего бога или богиню. А хорошо было бы, чтоб появился тот, кто присмотрит за нами, да, Эрик?
Вампир задумчиво кивнул.
— Да, хорошо бы. Ну, у меня готово. Тор, наломай хлеба.
— Бог должен иметь имя, облик и свой символ, — вспомнил Лилия. — И какую-нибудь традицию. Как он пахнуть! Лилия любить хлеб.
И по мановению божественной — довольно грязной — руки хлеб стал горячим, пышущим жаром печи.
— Так. За стол с немытыми лапами не садятся, — вампир вытащил его за руку, повел в умывальную комнату, расположенную тут же, на первом этаже.
Лилия принялся старательно мыть руки.
— Лилия упасть несколько раз, пока идти.
— Ага, это заметно. Ничего, поешь, искупаешься, поспишь в нормальной кровати — и придешь в себя. А если еще и оденем тебя не в занавеску, то вообще сойдешь за… гм… своего.
— Это не занавеска, Лилия взять самый красивый наряд в гареме, — хихикнул подросток.
— Угу. Это не занавеска, это черт знает что. Нет, Лилия, ты, конечно, редкостный красавчик, но так не принято ходить. И чудо — воистину — что тебя никто по голове не стукнул и в темную подворотню не уволок.
— А как нужно одеваться? — заинтересовался бог, оглядывая себя.
— Скромно и практично. Хотя… вот Ночная Мать, как говорят ее жрицы, ходит в прекрасных шелковых одеждах, темных, как сама ночь, и расшитых крохотными драгоценными звездами.
— Да, мама очень красиво одевается. Она похожа на ночное небо. И волосы у нее такие, черные и синие.
— Я видел Богиню только однажды, во сне, — улыбнулся вампир. — И мало что запомнил.
Они вернулись за стол. Лилия подумал, сменил наряд на копию Эрикового:
— Так лучше?
Тут уж облегченно вздохнул Торонн, хотя и не перестал ревниво раздувать ноздри, косясь на заботливого вампира. Тот благожелательно и спокойно улыбался:
— Да, малыш, так определенно лучше.
После еды Лилия сразу раззевался, как обычный человеческий уставший ребенок.
— Лилия хочет спать. Если Лилию будут искать — не говорите, что Лилия здесь, ладно? С вами весело.
— А если будет искать твоя мама? — вампир повел юного бога наверх, в гостевую комнату, где стояла обычная гномская кровать. По росту — самое оно.
— Скажите маме, что Лилия спит, — подросток свернулся клубочком и сразу же задремал.
Эрик укрыл его одеялом и поспешил вниз, пока ревнивый единорог совсем не расстроился. Тор сразу же сгреб его в объятия.
— Опять ревнуешь? — усмехнулся вампир, устраиваясь у него на коленях и целуя в нос. — К кому? К этому мальчику?
— Конечно, ты так о нем заботишься…
— Как и о Далиэне. Как и о лиске. И о тебе тоже, моё ревнивое рогатенькое чудо, — Эрик прижался крепче, поцеловал под ухо.
— И что нам делать с маленьким богом? — сменил тему Торонн.
— Вот уж не знаю. Никогда я не думал, что на обычном базаре повстречаемся с сыном Ночной Матери. Может быть, завтра утром его уже и в доме не будет, как знать? Боги порой непредсказуемы.
— Бог наемников. Мне нравится эта идея… обзавестись собственным покровителем.
— О, Ночная! Торонн, ну какой из Лилии бог наемников? Только если вдруг ему вспадет в голову хотя бы пару-тройку лет побродить по дорогам в команде таких, как мы…
Вампир еще не знал, что каждое его слово слышали и Ночная Мать, и ее супруг Элоутар Благодаритель, и Многоликий, покровитель всех оборотней, и еще кое-кто из богов.