Часть V. Глава VII.
О Любви.
...Я вспоминаю, как мы сидели с ним однажды на диване и слушали музыку. Перед приездом Ирвана я купил СиДи диск «Сто лучших песен на французском языке». У меня и до этого была неплохая подборка из полутора десятков шлягеров: Джо Дассен, Ив Монтан, Мирей Матьё, Далида, Эдит Пиаф, все на одном компакте. Я даже некоторые выучил наизусть. Но, как это водится у нас, у русских, перед самым приездом Ирвана, диск этот куда-то запропастился. Осталась от него только красивая обложка. Искать его я не стал, пустое занятие, тем более, что когда француз уедет, он потом сам собой найдётся. Так всегда происходит. Поэтому за день до приезда французского гостя, я побежал в киоск и купил новый диск. Ирван потом похвалит меня за хороший вкус, но на самом деле я купил то, что было…
И вот мы сидим с ним и слушаем Мишеля Фугена, его «Бэлль истоар - Красивую историю».
- Тот не француз, кто не знает этой песни, - говорит он мне, - это старая вещь.
- Потом ты мне её переведёшь? - спрашиваю я его.
- Сам переведёшь, там нет ничего сложного. Все песни о любви одинаковые.
И тут я вспоминаю, о чём узнал лишь недавно (хотя французский изучаю уже третий год подряд), во французском языке любовь – мужского рода. Я даже из-за этого расстроился. Как это так, любовь – и это «он». Конечно же, «она» – безумная, пьянящая, всепоглощающая, прекрасная и …т. д. и т. п.
Я говорю об этом Ирвану.
- Ничего, всё нормально, - отвечает он, - любовь мужского рода. Это в порядке вещей.
- А на других языках, какого она рода, - интересуюсь я, - не знаешь?
Француз какое-то время думает-соображает, потом выдаёт:
- На испанском «амор» тоже мужского, на немецком «либэ» вообще среднего, - и потом, подумав немного, прибавляет, вопросительно глядя на меня, - а какая может быть любовь у женщины? Это чисто мужское понятие....
- Интересно, - думаю я, - очень интересно, - но вслух ничего не произношу и тут вспоминаю, что он так и не дозвонился до своей жены...
Но вот все темы исчерпаны, разговоры окончены, даже о любви, и мы идём спать. В кровати я долго ворочаюсь, сон не идёт, зато в голову лезут разные мысли. Мне припоминается, как я предлагал французу надеть на рыбалку кепку с символикой ЛДПР, которую мне незадолго до этого подарили. Я говорил ему, что там никого не будет, и никто тебя в ней не увидит, и кепка новая… но Ирван откажется наотрез.
Я улыбаюсь этим воспоминания, которые уже начинают сменяться видениями, не совсем реальными… будто бы я чищу зубы и предлагаю Ирвану начистить зубы соседу. И потом смеюсь, объясняя ему, что это не одно и то же.
Затем в моих грёзах мне видится Франция, Париж, Эйфелева башня, и Наташа, которая спрашивает меня:
- Ну что, понравился тебе Ирваныч?
Я хочу ответить ей, улыбаюсь, но чувствую, что уже несусь куда-то в длинном тёмном тоннеле и, наконец, проваливаюсь в ирреальное бытие. Выныриваю из него только утром.
http://www.proza.ru/2015/10/06/963