— Так, — грозно сказал вампир, обводя взглядом свою команду. — Завтра выезжаем.
— Что?
— Куда?
— Какое задание?
— Узнаете на месте, — насмешливо сощурился Эрик. — Едем на восток.
— А что там на востоке? — Алмара зевала и ежилась.
— Там? Горы.
С момента, как команда ВЕДьМ нагло обнесла сокровищницу князя Каменного, прошло шесть лет, а наемники ни разу не совались на территорию драконов. Шуму они наделали, конечно, столько, что и десятилетий будет мало, чтоб все улеглось. Посланцы князя все еще рыскали по материку, разыскивая сокровища, да только зря — все побрякушки, что были в добыче, Рона и Далиэн предусмотрительно разобрали на камни и золото и переделали, не заморачиваясь древностью. А гномские банкиры потому и считались самыми надежными, что не трепали языками о вкладах своих клиентов никогда, даже под страхом смерти.
Оши и Алмара все так же пылали страстью друг к другу, у Торонна подрос рог, но не уменьшилась пылкая любовь к Эрику. Вампир же чувствовал себя виноватым в том, что согласился на кражу из сокровищницы, а не настоял на том, чтобы навестить родичей Оши и закрепить брак двух оборотней. Он был достаточно стар, чтоб заметить иногда скользившую в глазах лиски тоску: морайя вошла в возраст зрелости, ей просто необходимо было свое гнездо и дети. Природа требовала свое: устроить лежбище, наплодить выводок детишек с рыжими хвостами. Или с изумрудными, тут уж как повезет. Эрик предрекал, строя вид умудренного тысячелетиями оракула, десяток рыже-чешуйчатых моравинтов. За что был совместно валян по росному лугу драконом и лиской. А Торонн, жеребец этакий, ржал. Ему-то такое не грозило. Или грозило? Валяли единорога после в шесть рук, вампир потом долго выбирал из его гривы траву.
— А мы будем дядями… У меня племянники будут рыженькие, — мечтал Торонн.
И вот этот час настал — терпение вампира, поистине безграничное, истощилось и лопнуло, как мыльный пузырь, конечно же, не без причины.
— Завтракаем — и в путь.
— Хорошо, командир, — отозвались все.
Эрик таил свою печаль: с этим походом закончится история команды ВЕДьМ, потому что дракон и морайя, скорее всего осядут, заведут детишек, а от детей ни одна морайя, даже самая дурная, никуда не поскачет, да и мужа не пустит. Снова придется набирать других, привыкать к кому-то. Все чаще он думал о том, что пора заканчивать с наемничеством. Потому что после оборотней, к которым неожиданно привязался куда сильнее, чем к обычным напарникам, искать кого-то еще попросту не было желания. Эрик сам себе не хотел признаваться, что просто устал.
— Эй, командир, о чем думаешь? — весело позвал дракон.
— О чем? — вампир тряхнул головой, с черных, как вороново крыло, волос соскользнула лента, мелькнула тонкая, почти незаметная седая прядка. — О том, что бы такого подарить на свадьбу двум обормотам.
— Мы еще и не сладили ничего, а ты уже о свадьбе.
— Ничего, это не за горами. Верней, как раз таки за горами, к которым мы и направляемся.
— Подари шкуры, — вмешалась морайя. — Много мягких шкурок.
Эрик кивнул, улыбаясь: конечно же, и как он сам не догадался? Для уютного гнездышка мех — самое то. Моравинты, да и драконы тоже мех очень уважают.
— А зачем мех? — наивно спросил Торонн.
— Гнездо выстелить. А там — как Ночная даст, или яйца высиживать, или лисят выкармливать, — усмехнулся вампир.
Алмара почему-то смутилась, зарделась и стала казаться еще красивее. Той самой, зрелой женской красотой, от которой не оторвать глаз.
— Жду не дождусь, когда увижу пушистых драконят, — восторженно заявил единорог.
Лето было в самом соку, в ярком разгаре, когда солнце в полдень жарит невыносимо, обливает горячими лучами, как медом. Вампир по всегдашней своей привычке сверкал голыми плечами и грудью, только-только зазолотившимися. Алмара от солнца выгорела до светлой меди, Оши — до яркого изумруда, а белой гриве единорога и выгорать было некуда.
— Тебе вообще надо плавиться и испаряться, — заметил единорог, хлопнув вампира по заду.
— Не дождетесь, — хохотнул тот. — Это все эльфьи сказки, родной, страшилки для малышей несмышленых.
— Зато как звучит-то… Особенно люблю ту часть, когда ты влетаешь в окно и тянешься своими клыками к моей невинной шее.
— Лебяжьей, Тор, лебяжьей, — вампир внимательно посмотрел на мощную, как колонна, шею единорога, представил его в кружевах и шелках, непременно белоснежных, и расхохотался до слез.
— Ага, стоишь ты, значит, одним коленом на краю постели. И тянешься, весь тянешься к шее.
— Поскальзываюсь на шелке, и с разгону на тебя — шмяк!
— Именно. А потом мы оба с этой постели по шелку…
Команда огласила окрестные холмы здоровым хохотом в четыре глотки.
«Шелк… белый шелк простыней, свечи с ароматом лаванды и меда… Расчесанные с травяными отварами кудри, рассыпавшиеся по подушкам… Вот такой, верно, и будет твоя ночь, мое счастье, с избранной супругой. Красивой, страстной. Нет, хватит! Еще шесть лет ты мой», — Эрик до крови прикусил губу, прогоняя неуместные мысли.
Так они добрались до границ драконьих княжеств, смеясь, подшучивая и травя все байки, какие вспоминались.
— А правда, что на единороге может кататься только девственница? — Алмара тыкала Торонна в бок.
— Угу. Правда. А если мужик — то без разницы, девственник или нет, — скалился тот.
— А если я на тебе решу прокатиться?
— Ну-у-у… Э-э-э… Не знаю. Я еще толком не оборачивался в своей жизни, сказать не могу.
— Обернешься в сорок пять, Торонн, — улыбнулся вампир. — Само собой получится, не переживай.
— А если я буду некрасивый?
— Не будешь. Ты станешь самым красивым единорогом в княжестве, уж поверь старому кровопийце.
— Тебе — поверю. А какого цвета я буду?
— Смотря в кого ты удался больше. Ланнин — серебряный, как лунный свет. Твою матушку я не знаю.
— Черная как сама ночь, — вздохнул Торонн.
Эрик посмотрел на белобрысого, в чуть заметный платиновый отлив, единорога, прыснул:
— Видать, в матушку ты только статью пошел. Нет уж, из белянки в воронушку не перелиняешь, не бойся.
— Будешь белый единорог. Как в сказках, — решила Алмара. — Скакать по поляне, жрать цветы папоротника.
— Ага, и хвост задирать потом у каждого куста, — хохотнул Оши.
Горы вырастали на окоеме, как зубчатая корона, туманно-синие, с зеленым покрывалом леса у подножий. Оши примолк, косился на них, вздыхая. Неспешно катилась под ноги серая, пыльная лента дороги, то пропадая под выгорающими от солнца травами, то расширяясь улицами деревушек и городков.
— Завтра будем на границе… — Оши улыбнулся с печалью. — Родичам сразу доложат.
— Боишься? — Алмара потрепала его по волосам.
— С тобой - нет.
— Все будет хорошо, — твердо сказал Эрик.
— Конечно. Невесту жаль…
— Думаешь, ей не надоело тебя ждать столько лет?
— А если нет?
— А если нет — ей придется смириться, что ты - мой, — оскалилась морайя.
Оши поцеловал ее:
— Ревнивая рыжая шкурка.
— Уж какая есть. Мой — и все, никому я тебя не отдам, понял? — Алмара куснула его мелкими острыми зубами, проворно перебралась в седло впереди дракона.
— Понял-понял, еще и всем остальным дам понять.
— Вот то-то же!
Эрик тронул поводья, выезжая вперед, за ним последовал и Торонн, позволяя этой парочке нацеловаться вдоволь.
— Я им даже завидую, — признался единорог.
— Почему? — поинтересовался вампир.
— Ты с моими познакомиться не едешь.
— А ты хотел бы?
Торонн покраснел и закивал.
— Хорошо, — кивнул вампир, — устроим свадьбу лиски и Оши, и отправимся в твое княжество.
— Познакомлю с родителями. Представлю, как свою пару.
— Что ж, мне стоит подумать над дарами. Твой отец все еще увлекается цветами с магическими свойствами?
Торонн закивал:
— Ага. Очень.
— А что любит матушка?
— Звенящие палочки на подвесках.
— Это можно заказать у Далиэна, пусть отчеканит из звонкого серебра.
— Так и поступим. А что подарим… А где мех возьмем?
— Перед свадьбой съездим кое-куда. Тут недалеко, перед Рихтхалленом. Там живет один мой соплеменник, охотник.
— Хорошо. И выберем самый красивый…
— Обязательно. Они же достойны самого лучшего, правда? — Эрик боднул Торонна в плечо и рассмеялся.
Единорог зафыркал:
— Еще бы.
Рихтхаллен, большой торговый город, стоящий на границе драконьих и гномских земель, проехали, не задерживаясь.
— Через пару часов будем у Орлиной Тропы, — сказал Оши, вглядываясь в очертания гор.
— А твои родичи тебя быстро зачуют?
— Если обернусь — через полчаса, самое большое, будут над нами. Если нет — через час-полтора.
— Давай… Посмотрю на тебя! — загорелась Алмара.
Орлиная Тропа оказалась вырубленными в камне ступенями, круто взбирающимися вверх. Не настолько круто, чтоб не прошли выносливые горные лошадки, на которых команда обменяла привычных равнинных, но и не так полого, чтобы ехать верхом. А начиналась она широкой площадкой, замощенной шестиугольными зеленоватыми плитами. Оши спешился, как и остальные, отдал поводья своей лошади Алмаре и жестом показал, чтоб все отошли подальше. Очертания его тела подернулись маревом, словно в жаркий полдень, и через миг перед троицей друзей красовался изящный восточный дракон — длинное, узкое тело, пышная грива, крепкие, короткие лапы. Его чешуя была цвета молодой листвы, а грива — той же расцветки, что волосы человеческой ипостаси. Золотые глаза сверкали.
— Какая прелесть! — морайя накинулась на него, тормоша и повизгивая. — Красавец мой!
А через два десятка минут над ними закружили четыре дракона всех оттенков зелени, от цвета окислившейся меди до черно-зеленого. Алмара помахала им рукой с шеи своего возлюбленного. Спускаться на Орлиную Тропу драконы не рискнули, так и провожали команду, извиваясь в воздухе сверкающими лентами.
— Оши, а это кто вообще?
— Вон тот черный, — говорил в этой ипостаси дракон немного невнятно, с шипением, — дядя, Найши, медно-зеленый — старший брат, Эриши, тот, у которого грива самая длинная — сестренка, Уленит. Ну, а самый крупный — отец, князь Рахши Изумрудный.
— Ты все равно самый красивый, — уверила его Алмара.
Она гордо восседала на длинной шее дракона, а сам Оши не торопился взлетать — без специальной сбруи на восточном драконе попросту не за что держаться, кроме гривы, это же не обычный крылатый ящер. Да и крыльев у них нет.
— А ты вообще летать-то умеешь? — дошло до морайи.
— Умею, — смех получился раскатистым и взрыкивающим. — Но сейчас не взлечу, а то не удержишься ты.
Алмара спрыгнула, чмокнула его в узкую морду. Однако Оши все равно не торопился в небо. Вернулся в человеческий облик и пошел рядом с невестой, ведя своего коня в поводу.
— Уши мне надрать они еще успеют.
— Да вроде как они выглядят дружелюбно.
— Ну да, ну да, снежная лавина издалека тоже выглядит красиво и невинно.
— Ничего, Оши, прорвемся, — похлопал по плечу парня Эрик. — Мне отчего-то мнится, все будет как нельзя лучше.
— Хотелось бы надеяться, — вздохнул дракон, косясь на родственников.
Орлиная тропа поднимала их все выше и выше, казалось, она никогда не кончится — тоненькая нить серпантина на склоне, а внизу уже кажется роскошным ковром, наброшенным на подножья гор, лес, который они проехали. И за очередным поворотом распростерлась долина, укутанная в лиственный покров.
— Сколько драконов!
Драконы были повсюду, крупные, мелкие. Летали, извиваясь как ленты, сплетались, самые маленькие сталкивались. В отличие от Крайвеста, восточные драконы предпочитали оставить свою долину нетронутой. Но вот горные склоны над ней были источены пещерами, как сыр — дырками, и каждый вход в пещеру был затейливо украшен каменной резьбой, балкончиком, колоннами, аркой или еще каким изыском.
— Мы не очень-то любим дома. Да и зачем портить природу, если есть такие чудесные горы, — пояснил Оши.
Морайя была в восторге, все-таки основной ее облик лисы-оборотня накладывал отпечаток, и нора куда предпочтительнее дома, а драконья нора — значит еще и куда удобнее обычного дома или даже дворца.
— Надо будет облазать все, поставить метки и оставить шерсть.
— Обязательно, — пообещал Оши.
Родичи дракона тем временем снизились и тоже приняли человеческий облик, решив приветствовать блудного Оши и его спутников. Князь-отец, на которого оба сына оказались очень похожи, был одет в традиционные одежды и даже, кажется, с княжеским венцом.
— Ого, то ли что-то затевалось, то ли это меня так встречают? — пробормотал Оши.
— А это плохо? — вполголоса уточнил Торонн.
— Не знаю. Если меня — то ушами дело не обойдется, отец розгами выпорет, а если кто-то еще в долину официально заявился, то пронесет.
— А кто мог заявиться?
— Идут, все улыбаемся.
Процессия как-то незаметно прибавила в многолюдстве. Многодраконстве, точнее. Драконы спускались, оборачивались и окружали команду.
— Добро пожаловать, — широко улыбнулся князь. — Как я рад, что мой сын наконец-то взялся за ум.
— Э? — удивился тот.
— И даже невесту свою разыскал и привез, радость-то какая! И вовремя, а то к нам ее родители пожаловали.
— Мою… невесту? — удивился Оши.
— Мои родители? Так… Так, это ТЫ — мой жених?
Дракон и морайя уставились друг на друга, Эрик покатывался со смеху, правда, старался потише, Торонн пока еще ничего не понимал, но уже улыбался.
— Так вы даже не знали? — дошло и до князя.
— М-м-мо-о-ое-е-е! — Алмара повисла на Оши, запуская когти ему в плечи.
Тот охнул, но крепко-накрепко прижал ее к себе.
— Откуда бы? — возмутился он. — Мне ж ни имени не сказали, ни портрета не преподнесли.
— Мне тоже, — вставила свой медячок Алмара.
Тут заржал и Торонн, который понял, что произошло. Эрик, давненько уже подозревавший, что такая возможность имела место, не могло же дракона и морайю просто так потянуть друг к другу, когда лиска стала раскрывать свой потенциал и силу, только радовался за друзей. Брак по расчету — это не просто так, это ведь в самом деле долгие расчеты, на момент рождения каждого претендента, на момент становления силы, на дары и магию.
— Идемте, — князь решил порадоваться произошедшему, рассудив, что все сладилось удачно.
Потом была встреча лиски с ее родичами, как и думал Эрик — шумная, яркая, со смехом и слезами. Моравинты не умеют быть сдержанно-сухими в эмоциях. Их было всего четверо — Алмара, ее родители и младшая сестра, но клубок огненно-рыжего, пестрого заменял примерно половину селения. Вся эта кутерьма заняла два дня, потом страсти поутихли, и Эрик с Торонном, сообщив, что они уедут на некоторое время за подарками, собрались вниз.
— Почему мне кажется, что она уже будет беременна, когда мы вернемся? — ворчал единорог.
— Может потому, что она уже сейчас беременна? — невинно улыбнулся Эрик.
— Она… Что?
— Потому я и потащил их сюда. Морайе нужно убежище, своя нора, чтоб рожать.
— А как ты узнал об этом?
— У Алмары изменился запах. А я все-таки вампир. Попросил каплю ее крови, удостоверился, что мой нос меня не обманул.
— Здорово, тогда стоит поторопиться за мехом.
— Туда и едем.
Рихтхаллен они миновали быстро, углубились в лес по едва заметной тропке.
— Где-то здесь Эйнар и живет, если, конечно, с места не снялся. Но вообще он как медведь, уже который десяток лет в одной берлоге обитает.
— Я-то медведь, — проворчали кусты. — А ты мышь.
— Вылезай, скотина! Буду морду бить, бока мять! — слетел с седла Эрик.
— Иди-иди, как в кустах завязнешь, так по спине и отхожу.
— Засранец! Боишься? — Эрик с трудом сдерживал смех. Такие перепалки у него с Эйнаром выходили каждый его приезд, иной раз и до драки доходило. Правда, тут Эрика выручал только наемничий опыт — Эйнар был крупнее и сильнее.
— Иди сюда, иди сюда, — шелестели кусты.
— Я по делу, Эйнар, некогда играться, — сбросил дурашливую маску вампир.
— Ладно, что надо? — Эйнар вышел.
Был он высоким, жилистым, широкоплечим, статью помощнее Эрика раза в два, но уступал Торонну. И по его лицу было ясно, что в родословной этого представителя кровопивчего племени затесались люди. Может, только один человек и был, но этого хватило, чтоб лицо утратило присущую вампирам остроту черт, стало скорее вытянутым, нижняя челюсть была чересчур массивна, а глаза прикрывали тяжелые веки. И волосы не черные, а рыжевато-каштановые.
— Мех еще не весь в Рихтхаллене продал? — обменявшись с ним рукопожатием, спросил Эрик.
— Не весь, поищу тебе пару шкурок.
— Мне много надо. И самых лучших, полнозимних. Оплачу, не скупясь.
— Идем, выберешь. Тебе сшить что-то или постелить?
— В подарок морайе в гнездо, — пояснил Эрик.
— О, это дело такое… Нужно расстараться. Идем.
Торонна он игнорировал, и Эрик улыбнулся единорогу с толикой вины: забыл предупредить, что Эйнар — та еще скотина нелюдимая.
— Идем.
Шкур у охотника и впрямь было много, переливающийся богатый мех, тепло, роскошь.
— Какие твоей морайе в гнездо надо? Цвет? Зверь?
Эрик посмотрел на единорога, тот кивнул на сваленные грудой в углу серо-бурые, переливчатые шкурки мелких лесных несытов, родичей волков.
— Два золотых — и утаскивай все.
Эйнар буркнул что-то еще, чего даже Эрик с его острым слухом не разобрал, и вышел, оставляя вампира с единорогом наедине со шкурами.
— Вот такой он. Нелюдимый и с мерзким характером. Извини, Тор.
— Ничего, я не в обиде. А шкуры такие мягкие… Замечательные.
Они нагребли «мягкого золота» целый мешок, ополовинив запасы охотника, причем, не только в подарок морайе и дракону. Эрик выкопал из-под груды беличьих шкурок связку великолепных белых, с серебристым блеском, песцовых «чулков», обрадовался:
— Гляди! Тебе куртка зимняя будет.
— И как раз мне под цвет шкуры.
А еще Эрик упер в мешок — тот самый, с чарами, — громадную медвежью шкуру.
— Далиэну подарю.
— Он обрадуется, — кивнул Торонн.
Эльф так и жил в новой семье, изготавливал украшения и посуду, расходившиеся моментально. Клан процветал и ширился, уже и у Лалы появилось двое бойких мальчишек, и еще пара комнат в доме оказались заняты. Рада все-таки не сумела до конца вылечить спину эльфа, слишком много времени прошло, но тот все же теперь мог ходить, опираясь только на одну трость.
Далиэн все это время был один, ни на кого и не смотрел. А вот на него как раз таки смотрели. И очень внимательно смотрели. Старшая дочь Рады, Анта, которой в этом году исполнялось шестнадцать, что у гномов значило переход из детства к юности, положила глаз на красавчика-эльфа. Только вот он на гномку смотрел как на ребенка, шутил, смеялся — и не более. Анту это расстраивало, но она, как и положено дочери этого народа, не отчаивалась. Как сказала ее мать, Анте стоило бы родиться мужчиной и воином, пробивал бы стены головой. А так девочка пока только примеривалась к неприступной стене по имени Далиэн. Эльф будет ее мужем. И точка.
Надо признать, все дочери и внучки у Буха Медноборода были на редкость красивы, а Анта и вовсе удалась в бабку Рону, которая не только к одному из старейших кланов по крови принадлежала, но еще и считалась самой красивой женщиной среди гномок. Только вот эльфийским канонам красоты не соответствовала. Может, поэтому Далиэн ее не воспринимал как женщину? Но ему нравились красивые гномки, эстетически, конечно.
Сделанные им медальоны-портреты приводили в восхищение и старых мастеров-ювелиров, так точно они передавали черты заказчиков и заказчиц. «Скоро назову тебя мастером», — грозилась Рона. Далиэн же отбрыкивался всеми конечностями от этой чести, считая себя недостойным пока еще носить столь высокое звание.
— А сделай мой портрет, — попросила Анта. — Только не такой, как на самом деле. А как ты меня видишь.
— Что значит — как я тебя вижу? — усмехаясь, спросил эльф.
— То и значит, — не дрогнула Анта.
— Хорошо, сделаю. Но получишь ты его в подарок на свое шестнадцатилетие, — пообещал Далиэн.
Теперь Анта кусала губы и ждала этот подарок, гадая, какой же ее видит эльф.
— Ну, — вампир выложил на грубо сколоченный стол десяток золотых, не дождавшись хозяина дома, — можем возвращаться. Заедем в Рихтхаллен, закажем тебе куртку, эльфу покрывало, и в горы.
— Давай, — согласился Торонн. - Хмм, беременная лиска — это так мило. Тонкие лапки и круглое пузо. И морда из пуза торчит.
Эрик хохотал полдороги до города — воображение у него было, что надо.
В городе хмурый и малоразговорчивый мастер взялся и за куртку, и за покрывало, велев подождать недельку. Наемники оставили задаток за работу и отправились назад, как раз должны были успеть к свадебным обрядам со своими подарками.
— Надеюсь, ей понравится, — переживал единорог.
В долину они вернулись только к утру — пришлось заночевать в предгорье, в лесу, чтоб не рисковать, поднимаясь по тропе ночью. После головоломного спуска шестилетней давности Эрик зарекся ночами по горам шастать. И Торонн успел поприставать к возлюбленному в свое удовольствие. Зверье распугали на пару лиг окрест точно. Что и к лучшему — остаток ночи хоть поспали без звериного сопения над ухом.
Утром единорог клевал носом, но выглядел очень довольным. Эрик тоже, впрочем, он за все эти годы после проведенной ночи с Торонном не оставался недовольным ни разу.
— Оши, они все-таки вернулись! — обрадовалась Алмара, первой встретившая их.
— А могли не вернуться? — удивился вампир.
Морайя задумалась:
— Нет, не могли.
— То-то же. Не обижай меня, лиска, как я мог — не побывать на вашей свадьбе?
— А у меня детеныши будут.
— Я знаю, Мара. Поэтому и потащил вас с Оши сюда.
— И я все еще не знаю, какие…
— Не бойся, здесь тебе помогут, всему научат, да и примут любых ваших детей. Раз уж вы с Оши вообще сумели их зачать, значит, они родятся сильными.
— Но что это будет… Драконята… Или лисы?
— Моравинты, детка. С обликами и отца, и твоим, заложенными от рождения.
Алмара кивнула, решив, что это неплохо — иметь облик восточного дракона. Они красивые, гибкие, похожи на ленты.
Долина цвела, полнилась шелестом и искрами. Восточные драконы готовились к свадьбе младшего сына князя и красавицы-морайи. Украшали скалы спущенными длинными полотнищами, разбрасывали цветы, выставляли столы — все захотят отметить, хоть по кусочку, но со свадебного стола угощение достанется каждому в долине. И потому пекли, варили и жарили в неисчислимых количествах. Над долиной стоял веселый гомон детей, которым было поручено украшать столы букетами, собирать длинные плетенки из трав и цветов для свадебной арки.
Алмара и Оши устраивали тем временем нору для морайи, складывали шкуры, делали теплую мягкую постель. Молодым отвели целую галерею пещер, где было все, как в доме, но гораздо безопаснее и уютнее. Стены пещер были обработаны так, что казались полированными, полы — застланы коврами и шкурами, а в той небольшой пещерке, что морайя выбрала для уютного гнездышка, горой лежали набитые шерстью и пухом перины. Теперь к ним добавились и меха, подаренные командиром и Торонном. Вернее, добавятся, когда женщины рода сошьют из них покрывала, подобьют шерстяными тканями и вышьют на каждом оберег.
— Тебе нравится? Детям тут будет безопасно? — спрашивала Алмара.
Оши кивал, целовал ее и все никак не мог поверить, что у них получилось зачать детей. Смотрел на плоский, мускулистый животик своей невесты, трогал его губами, оглаживал, путаясь у нее под руками.
— Ну что ты там ищешь, рано еще, — смеялась лиса.
— Ну и что? А вдруг они там меня уже слышат? А я их уже люблю.
— Они тебя тоже.
Оши облапил ее и уронил в мягкие горы меха.
Из гнезда оба выбрались только через два часа, когда их явилась звать мать дракона. Она с самым суровым видом покачала головой, обозрев их расхристанный вид, но глаза ее смеялись.
— Оши, ступай и помоги отцу. А ты, малышка, иди со мной. Будем тебя наряжать.
— А во что? А оно красивое? Яркое?
— Твои родители привезли самый красивый подвенечный наряд, что я видела, — улыбнулась драконица.
На вкус родителей Алмара положилась безоговорочно, мама точно ничего тусклого или недостаточно украшенного не привезет. Она гордо проследовала за Калин в большой зал, где ее ждал бассейн с ароматной водой и женщины рода, там же уже крутилась младшая сестренка Алмары и расправляла ткани одеяния невесты ее мать.
— Какая красота! — ахнула Алмара, увидев это нежное одеяние, державшееся на честном слове и куче бус.
— Моя дочь должна быть самой красивой в этот день, — улыбнулась старшая морайя. — Раздевайся, детка.
Алмара выскользнула из своего одеяния, горя от нетерпения. Свадебный наряд, как же хочется поскорее примерить. Только сначала ее загнали в бассейн и хорошенько выкупали. Алмара чихала от попавшей в нос пены, смеялась и встряхивала рыжей гривой так, что брызги летели во все стороны.
— А я тоже когда-нибудь замуж выйду! — мечтала сестренка. — И мой муж подарит мне много-много украшений.
— Конечно, Тамара, выйдешь, — лиска поцеловала ее в нос. — И будешь самой счастливой.
Затем Алмара засмеялась, мазнула сестренку пеной по носу.
— Я даже мужа выбрала, — гордо заявила мелкая лисичка. — Тоже дракона. Он такой красивый… Зеленый.
Алмара закивала:
— Зеленые — самые красивые среди драконов. А как его зовут?
Драконицы с интересом прислушивались, ведь после нужно будет провести расчеты на эту возможную парочку, вдруг, и их брак окажется благословен богами?
— Я не знаю. Но он самый красивый…
— А какие у него приметы? Ну, что ты могла заметить? Запах, веснушки, родинки? Ушки оттопыренные, татуировка особенная?
— Он здешний князь.
— У-у-у, малышка, но он занят. У князя уже есть жена.
Калин только посмеивалась. Да, ее муж тут был в самом деле самым завидным мужчиной.
— Ну и что? Я буду еще одной, — заявила Тамара. — А он такой красивый. Как пирог с ягодами.
Женщины рассмеялись и пообещали малышке накормить ее пирогами с ягодами до отвала. Тамара сразу променяла все свои матримониальные планы на еду, забыв про князя. Ей и было-то пока всего двенадцать, рановато думать о замужестве. До полного совершеннолетия и становления силы еще ого-го сколько времени.
Алмару одевали в четыре руки, расправляли все бусы. Тело свадебный наряд прикрывал весьма условно, все самое интересное прятали украшения.
— Главное — двигайся плавно, — хихикали молодые драконицы, глядя, как вертлявая морайя то и дело оказывается даже без такой сомнительной защиты от нескромных взоров.
— А зачем? — не понимала Алмара. — У меня ведь красивое тело.
Девушки на это только пожимали плечами. Ну, да, драконий свадебный наряд обязательно прикрывал все, считалось, что девицу может видеть обнаженной только ее муж. Они и замуж выходили девственницами. Но морайе указывать никто не стал — в конце концов, это даже не истинный облик.
Свадебная церемония началась после полудня, когда все было готово. На помост с аркой поднялись родители новобрачных, а честь вести жениха с невестой к ним Оши и Алмара попросили доверить тем, кто был с ними рядом столько времени — вампиру и единорогу. Те согласились, что они и впрямь провели вместе немало славных дней. И командой нужно оставаться до самого конца. Ради такого случая оба даже приоделись. Ну, если так можно было сказать: чистые штаны да сорочки, надетые после купания — вот и все наряды.
— Детка, ты сегодня просто сияешь, — усмехнулся Эрик, целуя невесту в щеки.
— Еще бы, я же вступаю в законный брак. Но я посмотрю, как ты сиять будешь на своей свадьбе.
— Если это и случится, то только через шесть лет, лиска.
— А то ты шесть лет не подождешь? — она подмигнула ему.
— Я? Конечно же подожду, солнышко.
«Только чего?» — подумал вампир, но отбросил печальные мысли. В такой радостный день следовало быть счастливым.
А день был и вправду радостным, особенно для юных драконов, которые косились на невесту. Сам Эрик про себя молился Ночной Матери, чтоб послала его друзьям долгую и счастливую жизнь, много детей и крепкое здоровье. Он передал ее из рук в руки родителям и отошел к остальным драконам, любоваться на обряд. Торонн встал с ним рядом, хлюпая носом:
— Ну вот, и эти женятся.
— Завидно? — поддел его Эрик.
— А нам еще шесть лет жда-ать…
— Они пролетят быстро, ты не поверишь. В любом случае, за эти шесть лет нам многое предстоит сделать, правда?
— Ага. А что?
— Познакомиться с твоими родителями. Купить дом. Признаться честно, я не хочу сейчас искать кого-то еще в нашу команду, ведь это будет уже не ВЕДьМ.
— Может… Может, уже и не будем? Остепенимся.
— Вот и я так подумал. Только… я даже не знаю, чем можно заниматься на одном месте. Вышибалой в кабак идти?
— Почему б и нет? Можно…
— Или телохранителем наняться к какому-нибудь богатенькому хлыщу. Было дело, пробовал я такое.
— Нет, это скучно. Или опасно.
— Как и работа вышибалы. Только ты даже не надейся, что тебе она достанется, — насмешливо хмыкнул вампир. — Ты у нас будешь учиться.
— Чему и зачем?
— Думаю, это тебе скажут твои родители. Я просто знаю, что так будет.
— Когда-то я стану князем… Угу, — вздохнул единорог.
— Да. И на тебя ляжет немалая ответственность. Потому и учиться тебе придется всему, что должен знать и уметь князь. Если Ланнин сочтет меня достойным хотя бы присматривать за тобой, я буду помогать, чем смогу. Когда-то и меня учили…
— А если потребуют твоего возвращения?
— Э… кто? — не понял вампир.
— Твои родичи. Ты же правящей крови?
Вампир печально улыбнулся.
— Тор, я — вы****ок. И это не ругательство, а констатация факта. Когда отец узнал, что я не его крови, меня просто выкинули за дверь, как ветошь, и забыли, как страшный сон. Это было давным давно. У барона Аята есть наследник, до меня ему нет никакого дела. Мать предпочла забыть, что я ее сын.
— Ну и хорошо, тебя никто не заберет у меня.
Эрик только кивнул. Сто пятнадцать лет назад он сходил с ума, не понимая, как дальше жить и что делать. Быть вышвырнутому из родного дома, облитому словесными помоями — очень тяжело в неполных девятнадцать. Той ночью он пробрался в дом потайным ходом, украл все, что счел ценным и необходимым, свел лошадь с конюшни и уехал так далеко, как только мог.
Торонн облапил его за пояс, прижал к себе, всем показывая, что это его вампир. Тот же только радовался его вниманию. Для себя Эрик решил, что все отпущенное им вдвоем время он будет наслаждаться любовью единорога, любить его так, как тот заслуживает — искренне и полно, иначе он и не умел. А потом… Так ли важно, что будет потом? Пока не стоит об этом даже задумываться.
Свадебную церемонию затягивать не стали, быстро обвенчали молодых и пригласили всех к столам. Первыми получили свою долю дети, быстро съели предложенные конфеты и разбежались играть и кувыркаться. Взрослые пировали до самой ночи, перемежая набеги к столам танцами. И Эрик, и Торонн впервые видели такое зрелище, так что смотрели, раскрыв рты, на то, как извиваются и переплетаются лентами в воздухе драконы, как гибко склоняются закутанные в шелка фигурки дракониц в людском обличье, как яростно кружатся, подпрыгивают и сшибаются в танце, больше похожем на бой, мужчины.
— Командир, а ведь у вампиров есть свои танцы? — подобралась к нему Алмара. С другой стороны оказался Оши, с третьей — заинтересованно смотрящий Тор.
— Ну, есть, — склонил голову к плечу вампир.
— А покажи, — на три голоса затребовала команда.
Эрик тяжело вздохнул. Ну, так и знал.
— Ребята, это было больше ста лет назад, когда я в последний раз танцевал…
— Вот и вспомнишь.
— Покажи, ну же.
Вампир подумал, кивнул:
— Лиска, найди покрывало. Будет вам танец.
Алмара мигом приволокла ткань, расшитую шелком. Закат догорел, долину освещали только разведенные на каменных площадках костры. К одному такому Эрик и отправился, взяв покрывало и сбросив сорочку на лавку. Драконы заинтересованно провожали его глазами. Кто-то из музыкантов, наверняка знакомых с обычаями вампиров, по его виду определил, какой именно танец вампир задумал. Над долиной зазвучала флейта, выводя немного печальную мелодию.
Торонн уставился во все глаза. Про танцы вампиров единорог ничего не слыхивал, но, видимо, это было что-то очень красивое, судя по музыке. Укутанная в ткань фигура замерла возле костра, качнулась, взметнулись края покрывала, как крылья. Эрик глубоко вдохнул и запел вечерний канон Ночной Матери. В такт словам он медленно двигался, а зрители видели то распускающийся цветок черной лилии, то взлетающую птицу, то человека, раскрывающего объятия звездному небу.
— Так красиво… — пробормотал Торонн.
— Хватай и утаскивай под венец, — посоветовала Алмара.
— Не могу, — в голосе единорога было неподдельное страдание. — Я еще несовершеннолетний, ты ж слышала. Только через шесть лет, будь они неладны!
— А вы помолвку заключите. А свадьбу потом…
— А помолвку мы уже… — смутился Торонн, тронул кончиками пальцев кольцо на основании рога.
— Тогда просто жди.
— Я-то жду совершеннолетия, — тихо сказал единорог. — А чего ждет он? Каждый раз, когда он смотрит на меня, когда мы вместе, у меня ощущение, что он прощается. Уже шесть лет.
— Он думает, что инстинкты возобладают, ты найдешь себе жену.
Торонн помолчал, хмурясь все больше. Он все еще смотрел на танец вампира, впитывая каждое движение гибкого тела.
— Вообще… я всегда думал, что у нас просто не приняты браки между мужчинами…
— Почему же, ничего о запрете не слышала, зато знаю, что у единорогов очень сильны инстинкты размножения.
— И что мне делать? Я не могу и не хочу так, как все его прежние… Сколько предательств он уже пережил? Даже если это инстинкты!
— Что-нибудь придумаем. Может, у тебя они подавлены? Или что-то в этом роде.
Флейта смолкла, покрывало взвилось в последний раз и накрыло замершую на коленях фигуру вампира.
— Я его люблю, — решительно сказал Торонн. — И никакие инстинкты мне не помеха.
Он твердым шагом направился к вампиру, сгреб его на руки, прямо в покрывале, и, под летящие со всех сторон крики восторга и благодарности танцору, понес куда-то… Куда глаза глядели.
— Через шесть лет мы вступим в брак. И когда мне нужно будет выбирать, я бодну тебя.
Эрик обнял его, позволяя делать все, что заблагорассудится.
— Так и будет, счастье мое рогатенькое.
Торонн решил устроиться на ближайшей поляне — и свадьба далеко, и место красивое, и Эрик рядом. Бросил покрывало на густую траву, опустил на него свою ношу, сел рядом. Потом наклонился, лизнул влажное от пота тело. Соль и терпковатая горчинка. Он был сладкоежкой, но этот вкус ему нравился куда больше любой сладости. Потом подумал, нежно боднул Эрика в плечо. В широко распахнутых глазах вампира отражалось небо — и он, неясным светлым силуэтом.
— Иди ко мне, Тор, — Эрик потянул его за гриву.
— Мой вампир, — заявил единорог.
— Твой.
Это прозвучало как «Возьми», как приказ, которого нельзя ослушаться. Торонн исполнил его. Сейчас он старался быть как можно более нежным и ласковым со своим клыкастым чудом. Эрик взвыл, тихо и отчаянно, как в их первый раз.
— Еще… Тор… — и дальше просто вцепился в плечи когтями, запрокинув голову.
Торонн уже не так сильно боялся вампиру навредить, как в их первые пару раз и теперь просто отдавался своей страсти, зная, что Эрик разделяет ее всецело. Ни с кем другим он не сумел бы так полно ощутить наслаждение. И не сумеет — он был в этом уверен. Кто еще будет биться под ним, кто будет выкрикивать его имя на пике, кто еще примет его полностью, задыхаясь от желания, а не от боли? И обнимать его так приятно, он теплый, спокойный, лежит и улыбается. А под ладонью еще быстро-быстро колотится сердце, и грудь вздымается часто. Сейчас завозится, наверняка. Как всегда.
Эрик и вправду заерзал, пытаясь встать.
— Ох… сил нет никаких… Заездил, рогатенький мой.
— Стараюсь, — довольно отозвался единорог.
— Злодей. Был бы я девкой, уже бы давно брюхатым ходил.
— Но ты ж не девка…
Эрик промолчал, а в неверном свете разгорающегося над горами рассвета Торонн не сумел рассмотреть выражение его лица.
— Тор?
— А?
— Я тоже тебя… люблю.
Как же трудно было это сказать. Как сделать шаг в омут, из которого не выплыть. Единорог снова принялся его целовать. Откуда силы взялись? Так и не отпустил, перевернул, вздернул на колени, вбился в еще не отошедшее от прошлого раза тело. Эрик сам подался назад, захрипел — горло перехватило от прошившего все его существо всплеска наслаждения пополам с болью. Потом на траву они повалились уже оба без сил. Только боднуть Эрика и получилось, и то слабо. Уснули тоже оба мгновенно, не обращая внимания на сбившееся комом под телами, мокрое от семени покрывало.
Просыпались под хохот Алмары:
— Подъем, народ. Вы там не замерзли?
Эрик не замерз, что странно. Хотя, нет, не странно — его же грел Торонн. Вот склеились они основательно, а еще вампиру срочно, просто аж край, требовалось отползти в ближайшие кустики. Растащил их все тот же Оши, посмеявшись. Вампир рванул по надобности, махнув рукой на то, что надо бы поздравить новобрачных. Потом, все потом. А то лопнет он — и будет у его команды выпотрошенная тушка вместо командира.
— Погостите еще?
Торонн помотал головой:
— Нет. Надо к родителям.
— А потом?
— Потом — посмотрим. Может, обоснуемся где-нибудь, вроде Больших Мехов. Гномские города мне почему-то стали нравиться больше людских.
— Напиши хоть, как там наш эльфик поживает.
— Обязательно. А вы пишите, как появятся мелкие.
— Напишем. И чтоб оба приехали на имянаречение, понял? И ты, командир.
Выбравшийся из кустов вампир намотал на себя изгвазданное покрывало, кивнул.
— Приедем и имена поможем выбирать.
Прощались долго, сердечно, обнимались, Алмара даже слегка всплакнула. Стараниями драконов из долины они уезжали нагруженные провизией, как будто собирались на другой конец материка. Впрочем, почти так оно и было. Эрик, прежде чем ехать к княжеской чете Катулл, собирался сначала обзавестись подарками для них.
— Немножко побаиваюсь… Как мама отнесется, — признался Торонн.
— Ты в каком возрасте из дома сдернул? — посмеиваясь, спросил Эрик.
— В восемнадцать. А что?
— И до восемнадцати разве ты не обращал внимания на сверстников? Мать должна была заметить твой интерес.
— Может, и обращала. Только ничего не говорила.
— Она просто знает… — Эрик прикусил губу и заткнулся. Не стоило сейчас об этом говорить.
— Что знает?
— Что в ночь совершеннолетия все может измениться.
— С чего бы вдруг?
— Инстинкт продолжения рода. Он проснется с первым оборотом и потребует своего.
Торонн только фыркнул:
— Пускай требует. У меня, кроме инстинктов, еще и разум есть.
Эрик улыбнулся и промолчал. Да, у Торонна, несмотря на его вид добродушного и недалекого здоровяка, острый ум. Хороший будет князь, что ни говори. Через некоторое время вампир нарушил тишину:
— Я собираюсь в Айгонстэр. Ты со мной?
Торонн округлил глаза и чертыхнулся.
— Ты рехнулся, командир? К эльфам?
Выглядел он при этом встревоженным донельзя.
— Что ты там забыл?
— Подарок твоему отцу, — вампир был совершенно спокоен. — Когда-то я обещал привезти ему саженец айгонстэрской розы.
— Но эльфы… Тебя же казнят.
— Я же не собираюсь переться через главные ворота столицы с табличкой на груди: «Вот он я, беглый преступник Эрик Аят, схватите меня». В королевский сад можно пробраться тихо и незаметно.
— Хорошо, попробуем… — вздохнул Торонн.
— А тебя я бы с радостью отправил к Буху, заказывать колокольчики для матери.
— И оставить тебя одного?
Эрик иронично приподнял бровь.
— Ну, я, вроде как, уже большой мальчик?
— Ага, вроде как, — проворчал единорог.
Вампир, смеясь, взлохматил его гриву.
— Значит, едем к длинноухим, мой хороший. В конце концов, мы все эти годы стороной обходили земли Владыки, пора и там потоптаться.
— Пора бы. Посмотрю хоть на них… А то я только нашего мелкого видел, интересно же, какие они на самом деле.
— Спесивые, надменные, холодные, чванливые, — принялся загибать пальцы вампир. — Короче, ничем не лучше других рас. Но и не хуже, поверь.
— Может, нашего подкинули? Он какой-то… Не эльф вообще.
— Конечно, он не эльф, — совершенно серьезно отозвался Эрик. — Он гном.
— Ага, а папаша у него вообще вампир.
— А дядя — единорог. А еще в семейке дракон и морайя затесались каким-то боком.
— Какой кошмар… Как в такой семье вырасти приличному гному.
— Вот и я думаю - как? Видимо, придется нам дом покупать в Больших Мехах, присматривать, чтоб гном из эльфа вырос какой следует, а не какой получится. А толк-то из него выйдет, я не сомневаюсь, а вот бестолочь останется.
— Видимо, придется, — вздохнул Торонн.
— А ты не хотел?
— Почему же, просто представляю, как мы будем воспитывать… нашего ребенка.
— Добром и лаской. Пороть его уже все равно поздно, — задумчиво сказал вампир.
— Это точно, — поддакнул единорог.
Путь по материку с востока на запад, да еще и летом — просто удовольствие. Горы переходят в лесистые сопки, те — в поросшие светлым сосняком холмы, потом узким языком вклинивается степь — целое море синевато-зеленой травы, волнующееся под ветром. Эрик свешивался с седла, набирал полные пригоршни горько пахнущих метелок, вдыхал запах, разминая их в пальцах. Щекотал сорванным мохнатым колоском шею и ухо Торонна, со смехом уворачиваясь от его рук, когда тот пытался поймать. Ночами единорог его все-таки ловил на привале, любил. Смирные лошади укоризненно вздыхали и думали о чем-то своем, а в небе светили крупные яркие звезды. Они никуда не торопились, сейчас в этом не было нужды, да и желания. Иногда останавливались на постоялых дворах, когда надоедало жрать зажаренную на костре рыбу или зайца, и хотелось нормального хлеба, жаркого или каши со шкварками, да доброго гномского пива или медовухи.
— Завтра начнутся земли эльфов. Как будем пробираться?
— Таиться и прятаться не станем, если ты об этом, — хмыкнул вампир. — Я просто переоденусь. Заедем на ближайший торг, куплю кое-чего.
— Хорошо. А потом сразу делаем ноги.
— Ага.
Что там покупал Эрик, Торонн не увидел — отвлекся на оружейную лавку. Только и заметил — ворох каких-то пестрых тряпок, что вампир засунул в седельную сумку. Они сняли комнатку в придорожном трактире, чтоб переночевать и отдохнуть, и в эту ночь для разнообразия просто спали в обнимку. А утром единорог, проснувшись, узрел в комнате какую-то девицу, скромненько сидящую на краю постели. Смуглое личико с яркими губами обрамлял повязанный по людскому обычаю цветастый платок, под вышитой сорочкой колыхались тяжелые груди, тонкую талию подчеркивал широкий алый пояс, стягивающий длинную юбку.
— Здравствуйте, — застенчиво сказал Торонн. — А вы кто?
Девица повернулась к нему, смешливо глянула вишневыми Эриковыми глазами.
— Дарина я, рогатенький. Не признал, что ль?
— Э… Ик… — Торонн заморгал. — Обалдеть.
— Нравлюсь? — кокетливо повела плечом «Дарина», колыхнулась грудь, трепыхнулись длинные ресницы. Голос, правда, подкачал — хрипловатый и низкий.
— Наверное, — Торонн поднялся и принялся одеваться.
— Вряд ли кто-то узнает во мне — меня. Доберемся до Айгонстэра, я ночью слетаю в розарий, выкопаю там тихонечко куст — и назад.
— Хорошо, так и поступим… дорогая.
Эрик расхохотался. Так забавно и неуверенно прозвучало это из уст Торонна.
— Ну, в путь, дорогой. Имя только не забудь.
— Не забуду, оно простое.
Когда выбрались на эльфийский тракт, единорог не утерпел, протянул-таки руку, пощупать, из чего ж у «Дарины» сиськи. На ощупь они казались почти настоящими: упругими, плотными и тяжелыми. Эрик давился смехом, но подсказывать не спешил.
— Вроде бы неплохо, — заключил Торонн. — И ты даже симпатичная… — и хохотнул.
— Вот так навесишь себе… две дыни — и понимаешь, как же бабам тяжко, — бурчал вампир. — Аж спину ломит.
— А ты потерпи. Это ненадолго.
— Ну, до ночи. И еще три дня до Айгонстэра. И обратно столько же, до границ. Если ты приедешь с женой, а уедешь с мужиком — будет подозрительно.
— Так что, дорогая жена, будешь терпеть. А зачем мы вообще к эльфам едем?
— Затем, что айгонстэрские розы растут только там, Тор. И больше нигде — Владыка зорко за этим следит, — Эрик хохотнул. — Пунктик у него такой.
— В смысле, цель нашего визита… Для всех?
— А, это. Едем посмотреть цены на мед. И на вощину.
— Хорошо, сладкоежка.
— Это я-то сладкоежка?
— А кто?
— Да ты сам без сладостей не можешь!
Весело препираясь, два авантюриста подогнали лошадок.
Айгонстэр, или как называли свою столицу сами эльфы, Первый Лес был прекрасен настолько же, насколько необычен. Нет, на деревьях тут не строили домов, хотя мощные ветви, начинавшиеся на огромной высоте, могли бы, пожалуй, выдержать. Строили эльфы из камня и дерева, как и везде, просто дома их тянулись вверх, а не разрастались вширь.
— Налог на ширину фасада, — хмыкнув, пояснил Эрик. — Чем шире дом — тем дороже он обходится владельцу.
Так что здесь встречались и такие забавные особнячки, которые были выше, чем шире, иные и вовсе щеголяли одним-двумя узкими окнами на фасадной стене.
— Дома-столбики. Ужасно, — вздохнул Торонн. — Ужасно красиво, в смысле, — поправился он, поймав взгляд эльфийского стражника.
Почти не покривил душой — было красиво, да. Если уж не шириной, так отделкой мог похвастать каждый дом. Резные ставни, наличники, каменные кружева, расписанные яркими красками стены, цветы в оконных ящиках, фонтанчики и заключенные в каменные желоба ручейки, изящные мостики с коваными, резными, каменными перилами.
— И где тут… рынок?
— А давай спросим у этого милого эльфика, — защебетала Дарина, трепыхая ресницами так, что стражника чуть ветром не сносило.
— Спросим, любимая. Уважаемый, где у вас тут торговая площадь? Или лавки?
Эльф смерил единорога и его глупую, видно же, жену презрительно-надменным взглядом, но соизволил ткнуть куда-то, где слышался неумолчный гул голосов, и куда спешили в это утро обитатели столицы.
— Спасибо, любезнейший, — расцвел единорог.
В отличие от всех виденных ранее городов, городков, сел и даже столиц, в Айгонстэре было довольно мало инорасцев, они почти терялись в толпах эльфов, хотя никто город от гостей не закрывал. Торонн совсем забыл, для чего они тут, таскал «жену» от прилавка к прилавку.
— Какие ткани… Оружие… Сладости…
Эрик, пережив первую волну восторгов, решил отомстить и с истинно-женским энтузиазмом поволок единорога сам по второму кругу, благо, денег хватало, и можно было позволить себе потратиться.
— Это куплю лиске. Это для Оши. Это сыну, — Торонн встряхнул голубую тунику с серебристой вышивкой. — Милая, как думаешь, нашему мальчику это понравится?
— К глазкам его подходит, очень. Только, милый, туника-то женская.
— Вот гном будет разбираться…
Эрик прыснул и пожал плечами:
— Ну, если ты так думаешь… Покупаем, милейший. И вот эти две сорочки еще. Да-да, именно из золотистого шелка.
— И мужские туники давайте… если у вас есть.
— А как ваш сын выглядит?
— Высокий, с меня ростом, тощий, патлы золотые, глаза голубые. Типичный гном.
Торговец открыл рот и забыл закрыть. В его мозгу никак укладываться вот это «типичный гном» и «ростом с единорога, тощий, голубоглазый» — не желало. Эрик быстро расплатился, сгреб подарки в мешок и потащил Торонна дальше. За сладостями и — наконец-то — медом и сотами.
— Ум-м-м-м, — через час облизывал пальцы тот. — Какая вкуснотища!
— Ага. Что у эльфов лучшее — это мед. И шелка еще.
— Шелк — это да. Так и льнет к телу.
Они переглянулись и потянулись друг к другу. Эрик целовал медовые, сладкие губы своего рогатенького и в кои-то веки радовался маскараду — никому даже в голову не придет косо глянуть на них.
Снять комнатку на окраине Айгонстэра удалось только в сумерках, Эрик колебался: отдохнуть эту ночь или заняться делом, чтобы уехать сразу же утром?
— Что скажешь? — единорог тоже был в нетерпении.
— Скажу, что ты ждешь меня здесь, — Эрик скидывал с себя женские тряпки и привязанные к полотняной «сбруе» бычьи пузыри, наполненные подсолнечным маслом. Смыл пудру, снова становясь самим собой. — А я отправляюсь в розарий. Так, где лопатка? Точно помню, что покупал.
— Вот она. Возвращайся поскорее.
— Постараюсь, — вампир заткнул маленькую садовую лопатку за пояс, улыбнулся и превратился в летучую мышь. Вампирская магия, как и магия оборотней, позволяла оборачиваться вместе со всеми вещами.
Зверек выбрался из окна и исчез в густой темноте летней ночи. Торонн остался сидеть и переживать, вглядываясь и вслушиваясь во тьму.
«Зачем отпустил одного? Зачем вообще мы сюда приехали? Ему ведь нарваться — раз плюнуть, а вдруг там чары какие на этих чертовых розах?!»
Единорог шумно фыркал и готов был обернуться, не дожидаясь совершеннолетия. Но что он мог? Копытами и хвостом не помашешь, через опоясывающую дворец стену в единорожьем виде не перелетишь.
Эрик долетел до знакомой калитки, скрытой тяжелым занавесом плюща. Когда-то его, едва живого, провели через нее, помогая сбежать из подземелий дворца Владыки в ночь перед назначенной казнью. Он не забыл этого. Вампир вспорхнул в крону молодого ясеня, уцепился коготками за ветку, прислушиваясь. Тихо, только легкий ветерок шевелит листву и доносит оглушительный аромат роз, по образу и подобию которых в незапамятные времена создавалась «Снежная роза». Видимо, все эльфы решили поспать в эту ночь. Или просто в эту часть сада никакие парочки не забредали. Скорей уж второе, мысленно фыркнул вампир, розарий был запретен для всех, кроме самого Владыки и его присных. Эрик слетел на землю и вернулся в человеческий облик. Бесшумно пошел между громадных розовых кустов, выбирая тот, от которого можно отделить часть без вреда для растения. Наконец, нашел подходящий, вытащил лопатку и принялся осторожно подкапывать корни.
— Кто здесь? — знакомый голос прозвучал неуверенно и тихо. И чертовски неожиданно! Ну не чуял он никого!
Эрик замер, затаился, стараясь даже не дышать.
— Кто здесь? Я слышу тебя.
— Ланмаэл?
— Эрик? — наследный принц вышел к кустам.
— Здравствуй, Маэли, — вампир выпрямился, смущенно пряча лопатку за спину.
— Что ты здесь делаешь?
— Краду розы, как видишь, — ухмыльнулся Эрик.
— Хорошо. Кради скорее, скоро стража пойдет на обход.
— Мог бы и помочь, — буркнул вампир, принимаясь подкапывать куст снова. — Маэли, почему ты допустил изгнание Далиэна?
— Он умный мальчик, найдет применение короне, переждет… Скоро я стану Владыкой и верну его.
— Ты знал, что он был влюблен в дракона?
— Знал что?!
— Не ори.
Ланмаэл перевел дух:
— Дракона? И где этот дракон?
— Уже не важно. Ланмаэл, твой отец, чтоб ему в эти гребаные розы с перепою мордой рухнуть, отправил калеку, едва способного ходить с костылями, с одной гребаной короной, без сопровождения и помощи в совершенно чужой для него мир. А ты говоришь — «найдет применение короне, переждет». Ты идиот?
— Я велел ему ждать в приграничных поселениях… Только не говори, что он ушел, — Ланмаэл схватился за голову.
— За шесть лет ты не сподобился даже узнать? Ты идиот, Маэли. На всю голову.
— Меня больше не выпускают из дворца, — тихо сказал принц. — Слуги следят. Докладывают обо всем. Жена следит.
Эрик пошевелил куст, вытянул отделившуюся часть, завернул в мешок, не слишком заботясь о сохранности веток. Главное — корень. Отряхнул руки и выпрямился, глядя на эльфа.
— За сына не переживай, он сейчас в хорошей семье, под присмотром, и вполне доволен жизнью. Правда, он вряд ли вернется к тебе, даже если ты станешь Владыкой.
— Я сам приеду повидаться. Где он?
— Я назвал его сыном по крови, — сказал вампир, цепляя сверток с кустом к поясу. Обернулся и рванул со всех крыльев из сада прочь. Если Маэли не совсем дурак, то догадается, что он хотел сказать этой фразой. Если ж нет… Ну, на «нет» и суда нет.
Торонн встретил его объятиями:
— Получилось?
Вампир, чертыхаясь, кивнул.
— Все руки исколол, пока выкопал.
— Завтра уезжаем. Пока никто не пронюхал…
— Угу. Надо только ветки обрезать и в нужник выкинуть. А то в сумку эта красота не влезет.
— Все сделаем. Тебя никто не видел?
— Папаша Далиэна. Идиот редкостный, конечно, но он меня не сдаст.
— А ты уверен, что не сдаст?
— Он вывел меня тогда из камеры и помог сбежать. Нет, не сдаст. Хотя я не верю эльфам, но Ланмаэлу доверяю.
— Хорошо, если так. Ложимся спать? Или уезжаем?
Эрик усмехнулся:
— Но эльфам я все равно не верю, так что уезжаем, Торонн.
— Хорошо.
Розу единорог обрезал сам, выкинул все лишнее. Внутри что-то ухало и подгоняло: скорее убраться отсюда, скорее, скорее! Эрик кое-как натянул свои женские тряпки, замотал голову, подвязал укутанную в мешковину розу под юбку к поясу.
— Что хорошо в Айгонстэре — стены нет, — хмыкнул он, когда уже выехали из города, через самые бедные кварталы.
— Ага. А теперь ходу…
— И почему мы за эти шесть лет практически всегда удирали ночью буераками и козьими тропами? — задался риторическим вопросом Эрик, когда остановились на передышку в какой-то заросшей балке в стороне от тракта.
— Наверное, нам это охрененно нравится.
Они переглянулись и рассмеялись, ведь такая жизнь им, в самом деле, нравилась.