За забором территории воинской части провожающие заняли уже обширную территорию. Плача не было. Что тут такого? Прибыли «партизаны» на плановые сборы, чтобы укомплектоваться. Будут, как всегда, учения. Недолго. Комбат уверял, что больше месяца они не продлятся. Обстановка, в которой придется, возможно, действовать, примерно такая: «В дружественной нам стране зреет заговор против существующей законной власти. Империалисты ждут - не дождутся, когда обманутый народ поднимется и изменит существующий порядок. А НАТОвцы – вот они, тут как тут, и сразу всё приберут к своим рукам. Было государство Варшавского договора – и не станет его. Мы поедем туда в качестве гаранта сохранения порядка, власти и целостности социалистического лагеря. Как бороться с контрреволюцией такой армадой – еще приказа не было, можно было лишь представить, но очень и очень смутно. Что, стрелять в толпу? Нет, конечно. Против народа не попрешь.. Ведь вот, только вчера, они были братьями, не разлей вода… Завелась, видимо, кучка контрреволюционеров во главе со своим Дубчеком и стремится всё поставить вверх ногами. Наша задача – не допустить этого» - так комбат кратко – понятно, и в то же время – не совсем понятно обрисовал причины наших мытарств. А уж куда они заведут – увидим.
А на новом построении строй батареи и взвода управления пополнился новыми «старыми» вояками – партизанами. Обычно перед строем находился один комбат, если по его приказу было построение. Теперь впереди, кроме него, появился пузатенький коротышка – замполит батареи, работник какого-то райкома партии, ровесник комбата, лейтенант. Имел он нормальную офицерскую портупею и все прочее, но был с въевшейся привычкой многословия. Он не умел по-командирски завершать речь одним словом. Ему надо было, как оказалось, к любому делу подойти издалека, всё погладить – обсосать словесно, чтобы после такого промывания в головах людей становилось попросторнее.
Более двух недель назад батарею уже «подчищали». Набирали снова «целинников». Много старых батарейцев, и Гурского, и Тарасова, и Мишу Навалихина и даже Закарию, не зная еще о будущих учениях, отправили на уборку урожая. Как говорится: «Помирать собрался, а рожь сей!» Вот и стояли вместо них в строю незнакомые пока "партизаны". Комбат продолжал представлять новеньких, когда дневальный крикнул: «Смирно!» Комбат повторил команду и взял под козырек: «Товарищ капитан! Личный состав батареи…» «Вольно!» - ответил вошедший. Это был заместитель начальника артиллерии полка капитан Сидоров. В последний год службы он редко появлялся на публике, но сейчас, после ухода Горового, был вынужден принять обязанности начальника артиллерии.
- Ну что? – спрашивал он у Петьки, - весь взвод на месте?
- Кроме целинников… Товарищ капитан, а мы куда поедем?
- Куда!.. – обрывал его капитан. – Ехать он собрался… Прикажут – тогда и поедешь! Или обратно шмотки заберешь!
- Да лучше бы…
- Где лучше, а где хуже - не тебе решать… Понял?
Капитан отвел душу, построжившись на «архаровцев», показав свою, еще не потерянную власть.
Поедем, не поедем – никто не знал. Может быть, кто-то на ромашках гадал или на картах, или еще на чем. Но наверху дали отмашку и машина была запущена. Остановить ее было бы так же трудно, как и запустить. Окончательный экипаж ГАЗика капитан Сидоров утвердил таким: переднее сиденье он забронировал себе, слева – водитель Яршо, на задних – новый связист Шеремет Володя и Петька. Партизан – разведчика и лейтенанта, командира взвода управления батареи и огневого взвода, определил комбат по одному в кузова тягачей, вместе с огневыми расчетами. Петька уже не выполнял обязанности старшины батареи, их принял на себя партизан – старший сержант.
Во второй половине дня полковая колонна тронулась на запад, к польской границе. Двадцать второго июля, в половине восьмого вечера, ГАЗик пересек советско-польскую границу. Проверяли списки находящихся в машинах людей сначала наши пограничники, на одном берегу, затем польские – по другую сторону моста. И вот границы, можно сказать, захлопнулись. Петька – в другом государстве, в чужой стране. Многое вызывало удивление. Почему-то никто не встречал восторженно наше войско. Кто-то и махнул цветочком, а кто-то исподтишка погрозил кулаком. Деревни небольшие, в основном – хутора. В углу какого-нибудь поля, заставленного снопами, стоял дом, окруженный хозпостройками. Живут в хуторе одна – две семьи, трудясь на земле. Никаких комбайнов на полях или другой тяжелой техники, как в СССР, не было. «Всё еще снопы вяжут!» – удивлялись русские солдаты, гордясь тем, что мы шагнули вперед, про снопы уже давно забыли, а тут…
Странно выглядели и города. Не успеешь заехать, а уже и выходить пора. Голова колонны – в одном городе, а хвост – в другом. Дороги – узкие, но вымощены вырезанными каменными кубиками одного размера.
Темнело. Во главе колонны появилась ихняя милицейская машина с фиолетовыми проблесковыми маячками на крыше. Такого еще Петька не видел в СССР. При езде задним ходом сади загоралась белым светом сигнальная лампочка… Наконец, уже в темноте, голова колонны остановилась недалеко от деревушки, скрытой фруктовыми деревьями, на изгибе дороги. Этот изгиб, вдавленный глубоко в лес дорогой, охватывал огромной дугой поле и деревенские сады и хутор. Эту дугу – дорогу и заняла колонна. А пока – не успела колонна встать, как, откуда ни возьмись, появились цыгане – торгаши. Дразнили офицеров шариковыми трехцветными авторучками, которых в СССР еще и в помине не было, барахлом для женщин. Пощипав карманы «денежных» офицеров, желающих приобрести их товар, цыгане вдруг также неожиданно исчезли. Видимо, их напугала милиция. Хорошо, что капитан Сидоров поставил ГАЗик близко к голове колоны. Оказалось – надолго, а почти рядом – польские милиционеры, закрывшие движение по дуге – дороге с одной стороны, а у хвоста колонны – другой польский пост. Своеобразная форма светлого стального оттенка с чуть голубоватым отливом, болтающаяся на поясе резиновая дубинка, которую они применяли без раздумий, пугая народ, привлекли к себе внимание солдат.
Назавтра трое польских милиционеров появились на посту, шагах в десяти от ГАЗика. Все они хорошо разговаривали по-русски, один из них даже чему-то учился в Москве. Разговаривали о многом, но чаще на темы военные – звания, знаки различия и прочая. Наши удивлялись экипировке полицейских – у них даже кобура была не жестко посажена на ремень и портупею, а болталась на ремешке. Её можно было снять через голову. Шустрый, смешливый белорус – Шеремет Володя первым быстро нашел с поляками общий язык. Да и все через некоторое время познакомились друг с другом.
Но больше всего вызвали удивление невиданные ранее надувные матрасы, на которых валялись польские милиционеры. «Вот черти! Еще простыней им не хватает…» Наша милиция в таких случаях бы шинельки расстелила, как это сделали Петька и «архаровцы» капитана Сидорова, а Шеремет улегся на надувной матрас. В этот момент со стороны колонны приближалась одиночная фигура. Заметив что-то неладное с лежащим на матрасе телом советского солдата, фигура стремительно выросла и превратилась в майора Козлова – начальника особого отдела, личность, известную всему полку. Сегодня он в роли «щуки» обходил свои угодья, проверяя самочувствие «карасей». Видя, что Шеремет близок к засыпанию, Петька успел крикнуть: «Встать! Смирно!» Майор, оценив обстановку, строго спросил: «Кто главный?» Петька рявкнул: «Капитан Сидоров, товарищ майор!» «А вы?» «Командир отделения связи младший сержант Чинин!» Шеремет, Яршо и Петька стояли по стойке «смирно». Майор мерно вышагивал вдоль опушки туда – сюда:
- Я спрашиваю, кто разрешил? Какое вы имеете право лежать на иностранном матрасе? А?
«Вот это влипли» - думал Петька. «Еще предателем Родины сделает…»
- Виноваты, товарищ майор! – выдавил он из себя. – Полиция уехала, разрешила. Мы только для пробы…
- Молчать! Попробовать они решили! Сегодня - на иностранном матрасе, а завтра – на ихнюю печку потянет! А? А что потом? Про Родину забудете!
- Никак нет, товарищ майор! Мы с ихней полицией в контакт не вступаем. Только познакомились, и всё!
- Что - всё? Кто разрешил? У них своя служба, у вас – своя! - Майор продолжал маячить вдоль опушки. – Никто не разрешал вам никаких контактов ни с полицией, ни с местным населением! Понятно?
- Так точно, товарищ майор! – рявкнули архаровцы.
- А где капитан Сидоров? – уже спокойно спросил майор.
Попозже архаровцы, заново переживая эту ситуацию, еще долго смеялись, изображая в лицах участников этого маленького спектакля. А связка слов «иностранный матрас» прилипла к майору Козлову надолго. Завидев его издали, шептали: «Вон идет иностранный матрас! Ха-ха-ха!»
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/10/10/1065
*****
Фото из интернета.