Всем привет и наилучшие пожелания в жизни. Зовут меня Алексей Семенович фамилия Знаменский. Лет мне всего - то тридцать, безо всяких хвостиков. Женат я на прекрасной красивой женщине, между прочим. Дочка у меня подрастает пятилетняя голубоглазая проказница. Квартира на самой Тверской. Правда от бабушки в наследство досталась. Но я и «сам с усам». Зарабатываю триста тысяч рубликов. Жена работает художником оформителем в одном из столичных издательств, сколько она получает, не знаю и знать не хочу, своих денег на жизнь достойную хватает. Работаю начальником аудиторского отдела, в одной из крупных финансовых структур. Все коллеги и подчиненные мне сотрудники согласны единогласно, что голова у меня «светлая», "соображай" работает, компьютеру не угнаться
Любые аферы и прочие финансовые «глухари», когда меня посылают с аудитом, решаю на раз. Все уловки и махинации, нечистых на руку финансистов чиновников вижу ясно, как у себя на ладони пятитысячные купюры в день зарплаты. Куда еду с проверкой, либо сразу каются и исправляют, либо в бега подаются «за бугор». Все знают, что если сам Знаменский едет, то нарушителям, хоть стреляйся, или идти с повинной, иного не дано. Правда, гвоздь, забить, или что - то починить, смастерить, картину на стену повесить, прокладку в подтекающем кране водопроводном поменять, не могу. Не получается у меня, не моё это. Не дано и точка. Если нам необходимо по дому что - то выполнить например, прибить, заменить, починить, приходит дядя Юра, волшебник - умелец нашего ДЭЗа. У меня с ним договор на оказание услуг. К концу месяца он приходит со списком выполненных работ, я плачу и всем хорошо. И мне краны не ремонтировать и ему хорошая прибавка к зарплате.
В общем, у меня почти все в ажуре. Я молод, здоров, недурён собой, ростом под метр девяносто. Глаза тёмно – синие со стальным отливом. Владею английским в совершенстве, со слов друзей эрудирован ( по рабочей финансовой специальности) до неприличия. Но есть червоточина; в моём организме болезнь скрывается тяжёлая. ( Слава Богу не заразная для окружающих). Бабник я законченный и неизлечимый. Дважды на почве этой сладкой болезни чуть не расходимся с женой. Еле прощения в последний раз на коленях выпрашиваю.
Пробую лечиться у известного психотерапевта доктора наук самой миланской академии. Лет профессору оказывается тридцать пять лет всего то. Знойная роскошная итальянка с формами юной Клаудии Кардинале. Хожу на лечебные психотренинги добросовестно, не пропуская не одного занятия. Лечение, правда, не задаётся уже со второго сеанса. Спустя два месяца заканчивается для меня грандиозным скандалом; проклятьями и жестикуляцией психотерапевта в итальянском стиле. И срочным отъездом профессора на родину, в связи с интересным положением. Жене говорю с сожалением, что ученая - психотерапевт подводит, внезапно покидает нашу страну, прервав лечение на полпути. Жена только руками горестно всплёскивает и замирает неподвижно в кресле у телевизора.
Решаюсь на крайние меры. Так и семью потерять недолго.
В Москве свою болезнь приставучую, решаю купировать силой воли, беспощадно и бесповоротно. Думаю разрешить болеть себе только в командировках, которых у меня строго семь дней в каждом месяце. Иначе тяжёлого рецидива не избежать, и гадалке не ходи.
То есть сделай дело, сверстай отчёт по аудиту, дальше болей смело и все дела.
Только я всё обдумываю и план, составленный самим, для себя утверждаю, как меня посылают в очередную командировку провести аудиторскую проверку финансового состояния крупной фирмы, в один из городов юга России. Приезжаю, работаю, вникаю. Главный финансист на следующий день предлагает мне перейти работать в их компанию, с окладом в полмиллиона в месяц. Квартиру в центре, как подарок при моем согласии. Я вежливо отказываюсь. Говорю, что привык жить скромно в Москве на улице Тверской. Работа работой, но болезнь моя о себе напоминает, выкручивает наизнанку.
Вечером иду в ресторан, где со слов местных гурманов подают отличную форель в шампанском соусе. Захожу в залу и сразу принимаю охотничью стойку. Вижу, как в углу сидят две красавицы болтают вроде между собой, а сами глазками стреляют по сторонам, мне, как бывалому бабнику это ясно видно, как солнце в божий день. Даю метрдотелю тысячную и прошу подсадить к девушкам красавицам. Тысячная испаряется, предварительно прилипнув к его ладони. Маг Кио просто мальчик неловкий, по сравнению с ресторанным фокусником метрдотелем. Он тут же договаривается с дамами. Дальше проще, мне женщин обольщать, да с ними разговорчики вести проще простого. Во первых стаж болезни положительно влияет, во вторых я и вправду в этот момент уже влюблён и в брюнетку и блондиночку. Волевое воздержание московское сказывается. Комплименты рассыпаю, разговоры завораживающие веду. Даже копчиком, непроизвольно виляю из стороны в сторону, когда вижу, что мои речи дамам нравятся. Затем танцую с ними по очереди, вальсы заказываю. Брюнетка Тая, когда я ей словечки приятные нашёптываю на ушко во время кружения в вальсе, на миг тяжело обвисает на мне и приглашает приехать к себе послезавтра поутру, после десяти, на чашку чая с малиновым вареньем. Добавляет, что подготовится основательно, чай обещает непременно горячий, а варенье отменное, по бабушкиному рецепту. Блондиночка Таня во время танца обидчиво надувает губки и дерзко спрашивает:
- Почему я на Таю глаза «пялю», а на неё ноль внимания? -
Женщинам отказывать нельзя, а такой очаровательной тем более. Незаметно для Таи передаю Тане ключи от моего номера. Обещаю быть через час. Таня, сделав вид, что слегка обиделась на меня и подругу уезжает ко мне в номера. Я спустя полчаса целую страстно Таю прощаюсь с ней у такси и шепчу:
- Помни про послезавтра Милая Тая.-
С Таней славно проводим время. Лишь к шести утра нас валит крепкий сон. В десять утра Таня безнадёжно опаздывая, уезжает на работу. На прощанье наговаривает массу комплиментов о моих мужских достоинствах. Уже в коридоре добавляет:
- Если все мужики будут такие, как ты Алексей, то несчастливые женщины исчезнут, и о разводах страна забудет. -
Целует на прощание нежно, печально вздыхает и уходит.
После чудесной ночи с Таней болячки мои, на время болеть перестают . Головные боли внезапные не мучат, сердечной аритмии, как не бывало, пульс космонавта, и давление в отдельных органах тела, на время нормализуется. Работаю в фирме до пятнадцати тридцати, затем отсыпаюсь в гостинице, вывесив на дверную ручку табличку не беспокоить. Готовлюсь к приятному чаепитию с красавицей Таей.
Утром следующего дня, звоню в компанию, предупреждаю, что буду финансовые документы в гостинице просматривать, сам заказываю такси к подъезду и еду на утренний чай.
Приезжаю в половине одиннадцатого утра. Звоню, Тая тут же открывает, признаётся, что ждёт меня с десяти утра у калитки.
Из одежды, на ней, птички райской, прозрачный милый халатик натурального шёлка синий, украшенный красными маками по подолу, на ножках божественных босоножки на высоченных шпильках.
Тая прижимает указательный пальчик к губам и ведёт меня в дом. Иду за Таей и привычно отмечаю, что болезнь моя снова обостряется и рано или поздно окончательно «доконает».
Тахикардия налицо, пульс зашкаливает, даже губы пересыхают, а ведь диабета нет и холестерин в норме. Любовные словечки, иногда неприличные, готовы с языка слететь в любую минуту и это всё у меня рафинированного интеллигента - москвича в четвёртом поколении. Заходим в дом. Тая на кухню приглашает. Я жду на столе увидеть чайник заварной и вазочку с вареньем малиновым, но на столе стоит японская, мудрёная швейная машинка со снятой крышкой, рядом отвёртка наборная и четыре блестящих, то ли винтики, то ли шурупчики. Тая мне шепчет:
- Алёшенька, я к сожалению своему замужем, муж ревнивый очень, если появится и нас застукает!? -
Так и говорит:
- Застукает.-
- Убить запросто может. -
Я, Алексей подстраховаться решаю, машинку, что не работает уже год, чиню в мастерской, тебе только крышку, если что прикрутить четырьмя винтами. Если муж, не дай Бог объявится, то скажу, что тебя, как приезжего мастера по ремонту вызываю. Мне что - то не по себе становится, но бабник, если он настоящий «без подмесу», марку держать должен, как флаг в атаке, бросить права не имеешь. Только и спрашиваю Таю, многих ли он "ирод ревнивец успевает погубить за время их совместной жизни. Тая меня успокаивает. Говорит, что лишь двоих сильно калечит, да третьему обе руки ломает в трех местах, но с тех пор держится почти два года.
Думаю самонадеянно, что меня пронесёт нелёгкая. Целую Таю нежно взасос в губы пунцовые, резные, подхватываю на руки, и несу в спальню. Тая у меня на руках ножкой путь указывает.
Раскрепощаемся мы в постели часа три с небольшими "передыхами".
Тая в постели оказывается заводной и страстной неимоверно.
Я за свою жизнь такой ещё не встречаю. Стонет и кричит на весь дом при каждой моей атаки кавалерийской. Приходится либо целовать её непрестанно,что её еще больше возбуждает, либо ладонью рот криками исходящий прикрывать осторожно. Когда я восхищаюсь её темпераментом, Тая, стесняясь, признаётся, что страх перед тем, что муж может появиться, словно подстёгивает на безумства любовные. В иных местах с ней такого не бывает.
Решаем продолжить упражнения наши, строго следуя индийским наставлением из книги Камасутра, после небольшого перекуса. Тая в спальне прибирает, порядок наводит. Постель чистым бельём, красного шёлка, в индийском стиле, застилает. Затем нагая, на шпильках хлопочет на кухне, чайник уже закипает, я с чувством выполненного долга сижу на стуле, жду обеда, как вдруг, три раза подряд выпевает соловушкой звонок у входной двери. Тая белеет, как полотно и шепчет:
- Муж звонит.-
Платье домашнее на раз надевает, шпильки швыряет за кухонный уголок,тапочки домашние натягивает и заявляет:
- Иду открывать. - Он ждать не любит.-
Я, как в армии при подъёме, зачёт пока спичка горит, натягиваю джинсы, футболку, носки в последний момент ещё успеваю проверить застёгнута ли молния на ширинке и замираю на стуле у машинки со снятой крышкой.
Дверь открывается, я не теряя присутствия духа, оглядываюсь и думаю. Всё! Хана! Хорошо, что первый тайм успеваю с Таей отыграть . Второго не предвидится в этой жизни. В проёме открытой двери стоит пригнувшись человек гора, за два метра неандерталец, сопит страшно и подозрительно меня "буравит" глазами бусинками. Затем поворачивается к стоящей позади него Тае и интересуется:
- Этот что ли мастер "ломастер"? -
Тая молодец; сразу же в драку лезет, не боится ни капельки.
- Я Коля тебя целый год прошу машинку отремонтировать, не сам починить не можешь, не в мастерскую снести, всё времени не хватает.-
- Приезжего мастера с трудом толкового нахожу, а ты в бутылку лезешь, грубишь с первого слова. -
Великан, ни слова не говоря, проходит не снимая обуви прямиком в спальню. А там всё застелено по первому классу, Тая сменой белья наши большие чувства освежить задумывает, следуя наставлениям аюрведы. Коля не торопясь возвращается на кухню, садится напротив, выставляет на столешницу два кулака, величиной со средние астраханские арбузы, сквозь зубы слова цедит, интересуется:
- Сколько лет механик надомной работой промышляешь?-
Отвечаю, что с малолетства у отца учусь. Самостоятельно тружусь уже лет как десять. Живу в Москве, а сюда приезжаю к приятелю да вот поиздержался и решаю заработать немного перед отъездом.
- А я мастер каменщик - отзывается Коля - все работы с кирпичом и камнем мне подвластны и равных людей по мастерству мало. Беда вот в механике ничего не смыслю. Не даётся мне это дело. Видишь, вот тебя из самой столицы приходится вызывать. Да видно деньги платить немалые.-
- Сколько за работу заломишь мастер? -
Отвечаю наобум, подумав для солидности, что машинка сложная, японская, двух тысяч будет достаточно. Человек гора - Коля чуть дар речи не теряет. Мне говорит, чтобы две тысячи заработать надо полторы смены вкалывать, не меньше.
- Что же уговор есть уговор, заканчивай работу, а я посмотрю, научусь чему то.-
Я крышку прикручиваю и отвечаю, что машинку перебираю, настраиваю, работает, как часы. Тут Коля вскакивает со стула и ревёт, как медведь гризли, напугав меня чуть ли до смерти.
-Часы у меня мастер, что дед с войны привёз, остановились пять лет назад в день нашей свадьбы.- Взгляни, отремонтируй, будь другом. - Проси сколько хочешь. - Заплачу не торгуясь.-
Пытаюсь объяснить, что тороплюсь, друг ждёт, дожидается. К Коле, разом вся его подозрительность и ревность слегка задремавшая, немедленно возвращаются. Слетает юркой мухой со стула, нависает надо мной тёмной тучей. Ручищи вилы, у самого горла пристраивает и прямо мне в уши басом:
- Вот что мастер фломастер! Или ты немедленно часы чинить берёшься, или я, грешным делом думать начинаю, что ты проходимец «бесстыжий», моей Тайке под подолом пошарить приходишь в моё отсутствие.-
Цепенею от ужаса, но голосом твёрдым, уверенным прошу:
- Несите ваши часики Николай. - Посмотрим, подлежат ли ремонту?
А сам думаю, пойдёт зверюга за часами, а меня Митькой звали. Не догонит меня этот душегуб неандерталец.
- Принеси часы Тая, что висят на террасе - просит Коля,
- А то не дай Бог сбежит механик, кто тогда деда подарок починит? -
Тая ни жива, ни мертва, часы с балкона приносит, передо мной ставит, протирает поверхность чистой тряпкой и в сторону отходит. Я крышку открываю, пытаюсь мужу Коле объяснить, что для починки инструмент часовой нужен специальный. Но Коля не преступен, как утёс:
- Если ты машинку японскую одной отвёрткой настроить умудряешься, то и с починкой часов у тебя проблем не будет. - И чини скорее, не отремонтируешь не обижайся. - Не пощажу, живым тебя змея подколодного, под крыльцом закопаю, возьму грех на душу.-
Я уже считаю себя покойником, на меня благодать неземная вдруг снисходит. Прошу Таю принести кисточку из косметического набора, смахиваю с часового механизма пыль, с права в механизм заглядываю и отчётливо вижу, внезапно открывшимся орлиным оком, что одна из шестерёнок чуть сдвинута относительно другой, зубчики в зацепление не входят. Беру отвёртку, осторожно приподнимаю шестерёнку на оси и сцепляю шестерни. Часы издают лёгкое шипение, следом громко, в тишине кухни, тик - так, тик - так и затем плывёт звук часового боя Бом, Бом, Бом.
Прихожу в себя от того, что Коля осторожно трясет меня за руку, просит прощения за необоснованные, глупые подозрения, Тая придерживает мокрое полотенце у меня на лбу.
Спустя полчаса всё налаживается, мы сидим на кухне, пьём чай с отменным малиновым вареньем. Любуемся оба, счастливой красавицей Таей, порхающей вокруг нас. У меня в кармане лежат семь кровно заработанных тысяч рублей. Тая, когда муж отвернётся, улыбается мне обольстительной улыбкой. Коля в свою очередь предлагает нам, двум настоящим мастерам, дружить семьями и приезжать к ним запросто, в любое время.
Через три дня я лечу домой. Очередная командировка подходит к концу . Аудиторский отчёт, о финансовом состоянии фирмы, на полке в кожаном кейсе. Самолет идёт на посадку в аэропорт Домодедово. Болезнь во мне свёртывается клубочком тихо дремлет под убаюкивающий шум моторов.
Жизнь ни смотря, ни на что продолжается.