Сага о Кингсмилле бойтесь мечтаний Глава 9

Алекс фон Джаго
 Разобраться в столь резком возвышении своего статуса получилось только домой добравшись. Хотя врать не буду, и до того Мономах относился ко мне дружелюбно, но как к барону Кингсмиллу на византийской службе. Тянул я в его табеле о рангах максимум на боярина по званию и на воеводу по должности. Соответственно и брат - на принца-консорта, поскольку на правительнице-архонтессе (то есть княжне) женат.
   Будучи сам из разумных да не робких, и у нас аналогичные качества оценил. Но не могли даже такие "мелочи" подвигнуть государственного мужа с амбициями, просто так породниться с теми, кто ниже его на социальной лестнице находится.

   Это деве юной, если повезёт, возможно за счёт красоты или штучек женских социальным лифтом пользоваться. Мужчине же за спиной что-то иметь надлежит. И вот этим "что-то" явилось письмо Феофано своей давней подруге, ставшей недавно княжной. В нем писалось, что поскольку с нынешним любимым мужем Господь детишек им не даёт, то надумали они племянника усыновить и  "перспективное" княжество ему передать в дальнейшем.

   Мономах же проводил политику расширения своего контроля и за счёт "рассаживания" отпрысков по "нужным местам". Что на первый взгляд казалось верным, но эффект порой давало обратный, ибо чада его в разной ментальности воспитывались.
   Старшие сыновья, рождённые от Гиты Уэссекской, даже поименованы были язычески, а взращены и подавно - безбашенно. Цесарка Ефимия детей уже греческими именами наделила и воспитывать их пыталась в византийском духе. А ведь после неё князь ещё и на половчанке женатым побывал и недаром говорится, что рука качающая колыбель владеет миром. Единокровные естественно, после смерти отца тут же сраться принялись. Отсюда усобица по Руси и пошла.

   Да и дочь, за венгерского короля отданная, в итоге к отцу вернулась, непризнанного мужем сына растить. Сосватанную нам Марию, в "той" жизни так же за византийского самозванца - ЛжедиогенаII, отдал. Что Русь к никому не нужной войне с Империей в итоге привело, и ещё одному как бы бастарду. Так что подходил в этом случае английский завет - "не очаровывайся - не будешь разочарован!". Далеко не идеальным являлся Владимир Всеволодович, но другие князья оказывались и того хуже, да и совершенен ведь только Бог.

  Вряд ли удастся разрулить весь этот клубок противоречий, что на Руси накопился. Но вот народы славянские, что позже русскими назовутся, потребно спасать сколько возможно. Ибо людоловством да грабежами промышляли приходящие в Степь племена.
  За полтора века "соседства" совершили половцы на славянские княжества более пятидесяти больших набегов - за счёт православной крови только и живя. Да и после, когда разбили монголы булгар да кипчаков, уже под "крышей поработителей" не прекратили мусульмане тем же делом заниматься, из Крыма да Казани продолжая Русь терзать.
 
Нельзя сказать, что неприятие кочевников базировалось на почве расизма, тем более что кипчаки были так же  светловолосы и голубоглазы. Но принятие ими недавно ислама как раз отвечало внутренней сущности этого племени - "иные" обязаны им дань платить. Что и их для христианского мира в разряд "иных" ставило и давало моральное право на крестовый походы.
  Владимир, Святополк, Давид и другие князья сумели в 1111 году такой поход организовать - собрав в один кулак все силы Руси  выгнать бусурман кочевать за Волгу и Кавказ. Но нам до этого времени ещё дожить требовалось.

   От нынешнего поражения степняки оправятся через пару лет и полезут в первую очередь на тех, кто ближе - то есть на Тмутаракань. Вот и требовалось за этот срок успеть Мелитский форпост построить, да гарнизон для него сформировать - чтобы боялся недруг удар в спину получить, если на неладное решится.
  Бросить пришлось на ударную стройку всё, что нашлось под рукой, как из материальных ресурсов, так и из людских. Освобождённым из половецкого плена славянам изначально заявлено было, что строят они защиту в первую очередь для себя. Княжество им в том так же поможет всемерно. Вот и старались познавшие неволю люди не за страх, а за совесть. Впрочем, и деньги платились им так же, и не только за труд.
   За каждого взятого на воспитание сироту, без выяснения его рода- племени, также из казны вспомоществование выделялось. Пусть и половецкие дети крестятся, да православными становятся, нет их вины в том, что предки людоловствовали да славянских детишек, как не годный товар губили. Не детям мстить потребно, а от разбоя отучать. На территории, необходимой для скудного прокорма кочевника, сорок землепашцев сыты будут - вот пусть и учатся создавать, а не отбирать.

    На берегу будущего Молочного лимана целый палаточный город мгновенно вырос. Там и для нашего шатра местечко нашлось. Перебрались "на пляж" не только одни строители форта. Были и монахи, которым его в  виде монастыря и обживать в последующем. Переселенцы, из коих казачество в здешних местах выйдет, также себя не щадили. А весь наличный флот постоянной подвозил наколотые в катакомбах блоки ракушечника и бочки с известью.
    Для верности в раствор неплохо было бы и яйца добавлять, да только пока столько курей развести не успели, хоть и в этом направлении усиленные работы велись. Покидая "будущее" мама не только цыплят несушек прихватила, но даже десяток страусят - спрос на их перья в будущем предвидя.
   Ну и, разумеется, телочки удоистые  забыты не оказались, "дошколятам" в посёлке и по стакану молока уже выходило. Коровки ведь "импортные" по два ведра молока давали.

    Законную "пайку" и Сашке с Юркой, пить в обязанность входило. Учебный год для них ведь только по осени начнётся, когда перейдя на котловое довольствие, их пайка от еды однокашников отличаться не будет. Да и ныне, отличием стола малышей являлась только привозимая братом из Таврии для княжичей клубника, но по осени все желающие усы получат и обделённых не останется, только не ленись - поли да поливай.

 Осознавая, что до морозов всего периметра крепостной стены сложить не успеть, сдавать объект решили "поподъездно", как многоквартирный дом. Полностью до зимы освоив только один из "лучей" пятиконечной звезды. Строя его фортом в виде равностороннего треугольника, но уже годным для жилья и обороны. Следующей весной впритык второй "луч" пристраивать примемся, а через пять лет и сомкнём стены крепости, постепенно накапливая опыт и совершенствуя процесс.

   В планах было на портланд переходить. Ведь в "будущем Новороссийске" цементные заводы чуть не в рядок стоят. Так что имея "под боком" прекрасное сырьё и обладая технологией и временем, лавры "Строительницы" от грузинского царя нашей архонтессе перекочевать обязаны.
   Проще всего получалось купить какой-нибудь индийский цементный мини-завод "под ключ", с производительностью 100 тонн в сутки лимона за полтора. Но во-первых, и такой производительности пока не требовалось, а микро-мини-заводики не клепались. Во-вторых, шаровую меленку и своими силами на речке поставить могли - практически без помощи электричества,  а так же индусов и китайцев. К отливу чугунных шаров-ядер, немного по диаметру теннисные мячи превосходящих, приступил сразу же, как только осенью вновь в Керчев переселился.

   Ядра и по прямому назначению возможно потребуется использовать. Только стены от врага упасти не могут, и от орды  форт без прогрессорства не отобьётся. Но "в теории" - порох уже изобретён, а каким путём до нас он дошёл - военная тайна.
  Заказ "в будущее" брат ещё в прошлую ходку привёз. Шведская родня закупила для меня на Урале несколько километров чугунных труб класса "А" - 100 мм диаметром. Болгаркой шестиметровые дуры на фамильном заводике на четыре части разрезали, умельцы аккуратно один конец заварили, да рядом с ним запальное отверстие алмазным сверлом проковыряли. Даже устаревшие (взрывоопасные) азотные удобрения где-то нашли.

   "Заготовки" до ума доводить пришлось уже на месте. То есть, для того, чтобы не разорвало (и для маскировки) "обворачивать" чугунные вкладыши стволов с толщиной стенки 7 мм, сыродутным железом собственного производства. А к селитре добавлять древесный уголь и серу и молоть смесь на чёрный порох.
Тюфяки получились хоть и неказистые, но надёжные, и как Азов замёрз - потащил санный поезд по льду к форпосту первые девять орудий.
    Хотя на санях только княжеская чета ехала, а пушки, порох и прочий припас везли на сколоченных в отцовой столярке фургонах. Пусть и суровей в старину климат оказался, но юг всё равно юг, и не так долги морозы, чтобы отдельный транспорт под них всем заводить. Только Феофано статус обязывал на мелочи внимание обращать, потому то её возок стоял на полозьях.

 Правительница с супругом производила госприёмку сданного объекта и статус требовал соответствующего антуража. Братец, ввиду сезонного закрытия навигации, семейной жизни себя посвятить решил. Да и государственной, а то всё "по морям по волнам, нынче здесь, завтра там". До весны супруга назначила его комендантом Мелитской крепости и прилегающего района, поскольку и сама настроилась немного новостройку пообживать. VIP-апартаменты там  вобрали все достижения прогресса и комфорта.
   Брат, как истинный путешественник, странствий не прекратил. По льду Молочной он с конным отрядом,  проводя рекогносцировку, вверх ещё на полста километров поднялся и для следующего поселения место подобрал. Экспансия в степь не останавливалась - народ к нам прибывал как с севера, так и с юга, и его требовалось кормить.

   Выбрано было место по всем правилам обороны. Там, где в Молочную впадала почти равная ей по полноводности речка, и их воды являлись естественной защитой с двух сторон. Закладываемый форт "по традиции" получался треугольным, и на его обращённой к степи стороне срочно возводился редут, укреплённый фашинами. Весь личный состав гарнизона по льду отправлен был вырубать вербу, тополь и лозу с берегов, а умельцы тут же плели корзины для щанцев.  Как земля оттает завалить эти "ёмкости" землёй будет не трудно, канаву ведь перед редутом так же прокопать придётся. И таких "районных центров" успел за зиму брат заложить в хлеборобском краю аж три.
   Было понятно, что этот хлеб будет полит кровью, но абсолютно безопасных территорий в те времена в мире не существовало, да и народ к нам прибивался не из трусливых. Самым же главным нашим финтом явился не только новый тип оружия, но и сочетание его с тактикой таборитов, разработанной Яном Гусом. Хотя и до нас печенеги из своих повозок подобие гуляй-города при обороне составляли, но вот огнестрелом гарантированно они не пользовались.

  Особенностью Византии являлась опора на древние традиции и опыт цивилизации. Причём успешная и в военном деле, в частности. Базилевс АлексейII самолично разбивал порой многократно превосходящие его силы кочевников. Но слишком уж много голодных и жадных глаз зарилось на накопленные цивилизацией богатства. Упасти от орд захватчиков не могло уже знание "Стратегикона Маврикия", "Воинского закона", "Тактики Льва", "Тактики Нинифора Урана", и множества иных кровью написанных манускриптов. Прогнила сама система, а на "перестройку" и "реорганизацию сверху" власть не решилась. И нельзя понять плохо это или хорошо, так что свои тактику и стратегию мы реорганизовывали "снизу".

  По любому, "революционным путём" верховенству Восточной Римской империи до её кончины сопротивляться желания не имелось. Не так уж этот "гнёт" и тяжек, да обеим сторонам  без того было на кого силы и средства жечь. Тмутаракань являлась северным флангом общего фронта борьбы с агрессивным течением ислама. Для него мы являлись конкретным врагом, а вот единоверные и "Юг" и "Север" считали нас своими. Византия приравнивала это территориальное образование к феме Херсона, а Киевская Русь считала за удельное княжество. Причём обе стороны единодушны были в мнении о том, что местечко здесь стрёмное и соваться сюда себе дороже. Пойдя по шерсть можно и стриженным остаться.

Из трех заложенных фортов брат на центральном даже каланчу поставил. Пустив на неё сверхдефицитный лес, что для Мелитской крепости предназначался. Вышка напоминала пожарные, с которых лесники дымы таёжных палов выглядывают. Но в нашем случае с тридцатиметровой высоты дежурный казачок высматривал, не заклубится ли где пыль под копытами коней кочевников. Этому посту брат даже на бинокль и корабельный колокол расщедрился, а потом, добавив песочные часы, повелел ещё и склянки бить - дабы население за временем следило. Так же постоянно наготове в мангале древесный уголь с порошком-красителем держался, чтоб жёлтый дым в случае угрозы пускать.

    Но главным атрибутом башни явился венчающий её флагшток, с развевающимся двухметровым знаменем Новороссии. Ежедневные построения с церемониями его поднятия-опускания стали обязательными.  По три штуки рублей без сожаления отстегнул в своё время брат Военторгу за каждое полотнище из полиэфирного шёлка. Видно страсть к понтам крепко в его мореманской душе укоренилась, но и это качество его супруге-правительнице весьма нравилось. Так что будем радоваться тому, что личная жизнь близкого родственника удалась.
   Как, впрочем, и моя. Хоть даже живя в Керчеве я от темна до темна пропадал либо в кузнях, либо на домнах, либо в каменоломнях, и семье мог посвятить времени самый минимум, но и этого хватало, ибо был в ней лад.
Более того, Софи ждала уже третьего ребёнка и всё с нетерпением готовились к пополнению семейства. А больше всего, разумеется, бабушка будущего дитя и как ни странно жена нашего самарского морехода Антона - Антонина(!).

   Всю свою жизнь она ПО ПРИЗВАНИЮ учительствовала и нынче испытывала потребность профессиональной реализации. Вначале организовала нечто вроде пажеского корпуса, подобрав в однокашники "княжичам" Юрке и Сашке ещё пару десятков их ровесников потолковей из сыновей местной "элиты". Потом же и за создание системы начального образования края принялась - увязав её с православной церковью. Даже сеть церковно-приходских школ пока являлась недостижимой мечтой, но это не значило что нельзя опускать руки. Решили для начала выучить учителей - и при Керченском соборе открылась семинария "широкого профиля".

 К такому благому делу и я руку приложил - свел Антонину с местным клерикальным начальством.  Да и рука эта не была пустой, лежала в ней Библия на церковно-славянском языке. Разумеется, недорогая, изданная в Перестройку огромным тиражом, а не наша фамильной-рукописная, по которой меня ещё дед читать учил (и по этому "общение на новом месте" мне давалось легко).
   В прошлый визит на ТОТ свет нашёл распространителя, что сбывал её по 350 рублей, и заказал на Мансфилдский адрес аж сотню экземпляров. И ещё одну, по цене как та сотня. Но в кожаном переплёте, с литьём, узором и Крестом с эмалью ручной работы. Для будущих инаугураций - готовь сани летом!

   Нынешней зимой к лету фургоны во всю готовила батина столярка. Как, впрочем, и ульи, бочки, мебель и многое другое, не говоря о главном своем предназначении - обеспечении заказов верфи. Так что от поставляемых брёвен не выбрасывались даже опилки - на них коптили знаменитых азовских осетров и черноморскую скумбрию. Особенностью феодализма являлась самодостаточность, потому и нам приходилось жить по правилам эпохи - чучхе так чучхе.
   Разве только специально в "кормчие Кимы" никто не рвался. Хоть официально в "королевах" у нас Феофано числилась и на её права никто не посягал, но, к примеру, в мои дела "Министра тяжелой промышленности и Командующего сухопутными силами" она совершенно не совалась - целиком доверяя. Как и прочим членам фамилии, в которую органично влилась. Так что вариант управления получался не северокорейский, а скорее британский напоминающий. Где в премьер-министрах моя Софи подвизалась. Но "монархиня" прекрасно секла в придворных интригах и как могла оберегала семью от происков "несправедливо обойдённых наградами и чинами".

   Таковых, увы, было немало, ибо на руками-водительство кастинг пройти мог не всякий, и только порода или знание гос. языка не являлись билетом в рай с большой зарплатой. Если претендент на чин учиться будущей профессии желал, то максимальное содействие ему оказывалось. Но и полученные знания не всегда способствовали зарождению специалиста-руководителя.
   На должность "Порохового министра" я изначально для подготовки аж десяток мужиков потолковей отобрал. Но большинство из них само сбежало, как только мы селитряный бурт из соломы, навоза и говна ладить затеяли. Правда, дошедшая до финала парочка любознательных пост и разделила - один больше организаторским талантом обладал, а второй инженера-химика.

   Только не везде так гладко выходило, и в основном кадровый голод собой затыкать приходилось, так что рабочий день меньше десятка часов не получался. А ведь и с семьёй, пока не в "командировке", хотелось побыть, с детишками поцацкаться, жену поласкать. Но и с последней, даже в постели в основном "на производственные" темы общались - супруга ведь являлась моим непосредственным начальником и координатором. И именно она спроваживала меня из дома порой аж на полгода.
   Дабы не загубили ненароком  затеянные братом новые пункты нашего уходящего в Степь фронтира, на смену руководством новыми землями меня и сослали. Брат с женой ещё по последнему льду из Мелитской крепости вернулся - ему к навигации готовиться требовалось, ну а я ему на смену сразу после ледохода приплыл.

  По большой воде на ладье развёз по "точкам" не только семена и плуги с боронами, но основную часть пушек крепости, по одной на стену только там оставив. Если "цитадель" кто ненормальный осадит, то на "канонерских лодках" наш огневой удар с тыла весомей и неожиданней получится, а вот наоборот выйдет вряд ли.
   На каждую "точку" по два тюфяка получилось и сразу по привозу установили их за тыном на постоянное дежурство. Причем без дела постоять им не долго получилось. На среднюю нашу "точку", где пока сложены оказались все запасы отборного семенного зерна, напали степняки. Видно их соглядатай в разноплеменном нашем коллективе имелся.

   Я же в это время на крайней "точке" целину поднимал, но как услышали орудийные залпы, а потом увидели жёлтый дым, то сотня, со мною бывшая, тут же на выручку направилась, свою пару пушек, разумеется, не забыв. И вовремя подойти успели - половцы, ошарашенные вначале встречей огневого боя, стали отходить от шока и атаковали наш пост десятикратно превосходящими силами.
   Залп в тыл наступающим из ещё двух орудий пронёс по сгрудившимся между рек всадникам шесть кило картечи, проделав просеки почти трёхметровой ширины, а главное напугал и диких кочевников, и их лошадей. А пока пушкари орудия перезаряжали, укрывшаяся за фургонами рота не меньший чем пушки нанесла урон врагу из арбалетов. Тут ещё и с первой "точки" подмога так же с пушками подошла. Оглушённый и окружённый с трёх сторон враг даже убежать никуда не мог - холодные и полноводные речки по весне для переправы не годились и крепко зажимали попробовавших было на нас напасть "между молотом и наковальней".

   Удачное и неожиданное применение неслыханного ранее оружия, позволило менее чем трём нашим сотням при шести пушках отбить атаку более тысячи половцев. Положив их почти сотню, а остальных поработив. Да ещё тут же посланный по следу отряд к вечеру и "тыловой обоз" подогнал.
   Но половчанок и их детишек ждали не каменоломни, а адаптация и крещение. "Это ничего, что ты чьей то женой была" - говорил Петруха Гюльчатай, и наше в основном мужское население готово было повторить эту мудрость, "сказанную" через тысячу лет. Напрасно степнячки дичились и пугались. Отбирать наше посевное зерно погнал их мужей обычный в этом племени по весне голод, теперь же об этом несчастье можно было забыть.

   Уже бывших их мужей тут же принудили побитых коней разделывать да мясо консервировать. Благо, что за зиму на всё лето соли завезти не поленились - с ней недостатка не ожидалось, озёра с этим добром были неподалёку. На "гарнир" же или мамалыга, или гаоляновка за милую душу шла.
    Также очень своевременно разрешился вопрос с тяглом - в "трофеях" ведь оказался не только весьма приличный конский табун, но и волы. Которых тут же запрягли в плуги. Продолжать поднимать целину - едоков то значительно прибавилось, а весенняя страда длится недолго.