Глава 13
Поезд
Когда ты приобретаешь нечто ценное, ты ещё не осознаёшь этого. В твоей власти просто оказалось что-то ещё. Или кто-то ещё. Ты не придаёшь этому особого значения. До тех пор, пока не найдётся кто-то решивший отнять это у тебя. И тогда всё меняется. Ты понимаешь истинную важность тех вещей, которые были в твоих руках. Ты понимаешь, что на самом деле есть мелочи, а что ценности. Вот только порою мы понимаем это слишком поздно.
Моё сознание разгуливало где-то целых 12 часов. Всё это время мы провели в резервном убежище. На окраине города. Здесь я скрывался от полиции и других проблем, если они возникали. Об этом месте не мог знать никто. Кроме меня и Джеймса.
Элис сидела рядом со мной, когда я пришёл в себя. Она это почувствовала. Затем появился и Джеймс.
– Я так рада, что ты, наконец, очнулся, – шепчет Элис, взяв меня за руку.
Признаться честно, я думал, что умер.
Её улыбка приводит меня в чувство, возвращает силы. Её взгляд пробуждает во мне жизнь. Через некоторое время я сумел сесть на краю дивана.
Джеймс рассказал, что произошло. На крыше была ловушка. Едва он там появился, как под ноги упала граната. Пришлось быстро импровизировать. Лестер спрыгнул с крыши. Что-то смягчило падение и спасло от серьёзных травм. А затем он пустился вслед за людьми и вышел на нас. В самое время.
Я был вынужден рассказать, кто такой Эдди на самом деле и почему он охотится на меня. Это была месть. Но не совсем обычная. Ему необходимо уничтожить меня, но не убить. Значит целью будут прежде всего Элис и Джеймс. Об этом я говорить не стал. Не стоит их и так пугать больше.
Когда я это рассказал, меня никто не осудил. Вот только Джеймс в тот вечер не проронил ни слова. Я похлопал его по плечу. Но он будто бы и не заметил.
Элис понемногу пришла в себя и успокоилась. Когда стемнело, Лестер сделал вылазку и раздобыл продуктов. Мы скромно поужинали. Они разговаривали друг с другом. Только я молчал. Молчал и слушал. Впервые я ощутил давно утраченное чувство. Отчуждённость. Я ощущал себя чужим, ощущал себя угрозой для них. Ведь всё это произошло только по моей вине. И они оба отчётливо это понимали. Я держался в стороне.
Джеймс рассыпал осколки битого стекла в коридоре. Дверь забаррикадировал. Сам лёг на кушетке с пистолетом в руке и не спускал с неё глаз. Я показал Элис место в соседней комнате. Не могу смотреть ей в глаза. Чувствую вину. Желаю ей спокойной ночи и собираюсь уйти.
– И это всё? – спрашивает возмущённо она, когда я оказался к ней спиной. – Всё, что ты можешь сказать, так это «Спокойной ночи»?
– А что ты хочешь услышать от меня?
Она взмахнула рукой.
– Я же говорила тебе, столько раз просила, – продолжает на более высоком тоне Элис, – прекрати идти на дно. А в итоге ты утащил и Джеймса, и меня за собой. Сколько ещё людей погибли по твоей вине? Скольких ты заставил идти за собой?
Я молчу и смотрю куда-то вниз.
– Этого бы ничего не произошло, если бы ты всего лишь послушал меня. Но тебе плевать на всех! Игрок хренов… Ты плевал на Джеймса и плевал на меня!
– Это неправда, – произношу еле слышно я. – Ты мне важна. И ты знаешь это. Несмотря на всё то, как я подло и ужасно поступал. Ты важна для меня. И Джеймс тоже.
– Ой, хватит уже, Джек! – Элис сокращает между нами расстояние. В её глазах я враг. Как и в глазах Джеймса. Как и в глазах Эдди. Может быть, это и был его ход? Настроить моих близких против меня самого? – Я не верю ни единому твоему слову! Ты просто невыносим! Я ещё не встречала таких ужасных лжецов, как ты! Как я могла только поверить, что ты изменишься?
Она не удерживается и начинает плакать. Мне стыдно. Серьёзно. Так паршиво я себя давно не чувствовал. Я тянусь, чтобы её обнять и успокоить, но тогда Элис сильно оттолкнула меня и начала колотить по груди, повторяя только одно:
– Ненавижу!
Давай, детка. Я заслужил это. Тем не менее, я прижимаю девушку крепко к себе. Она велит мне отпустить её. Я не слушаю. Её попытки нанести мне боль прекращаются. Элис плачет. А я ничего не могу сделать. Никогда не умел утешать или успокаивать. Всегда выходило хреново. Сейчас просто чувствовал, что нужно её обнять. И не отпускать. Ни в коем случае. Как бы сильно ей этого не хотелось. Элис сама прижимается ко мне. Она что-то ещё пыталась говорить. Но я уже не понимал. Или не слушал. Она права. С самого начала. Всё это только моя вина.
– Прости меня, – говорю я и обращаю её лицо к себе. – Мне очень жаль, слышишь? Прости. И как бы то ни было, я обещаю, что всё исправлю. Ты вернёшься к своей жизни. И у тебя всё будет хорошо, слышишь меня? Я сделаю для этого всё. Лишь бы у тебя всё было хорошо.
– Да не хочу я, чтобы у меня всё было хорошо, Спаркс! Я хочу, чтобы всё было хорошо у нас. Почему ты никак не можешь этого понять? Почему ты ничего для этого не делаешь?
– Элис, – говорю я, – как только мы выберемся из этого, всё будет хорошо. Мы уедем куда-нибудь далеко-далеко. Только ты и я. Обещаю.
Она хочет вырваться, но я держу её.
– Ты не сможешь без своих игр, я же знаю, – вздыхает огорчённо она, немного успокоившись.
Я прикасаюсь к её лицу. Приближаюсь к её губам. Элис замирает. Кажется, даже затаила дыхание.
– Я не смогу только без тебя. Запомни, – произношу я тем самым голосом, который всегда действовал на неё.
Через поцелуй я будто вдохнул в неё частичку своей жизни. У нас одно дыхание. Такое горячее и такое неровное. Она ещё пыталась сопротивляться. Очень слабо. А затем я прикасаюсь к её шее. Она прижимается ко мне. И сопротивление сломлено. Нас съедает заживо какое-то чувство. Кажется, вокруг всё начинает гореть. Только этого огня недостаточно. Мне всегда и всего будет недостаточно. Я не могу устоять. Не могу перестать целовать её. Мне мало её. Мне недостаточно её. Хочу ощущать её всю в своей власти.
– Я хочу тебя, – рычу еле слышно ей на ушко.
Знаете, в эту фраз люди вкладывают только одно. Секс. Всего лишь. Хотя на самом деле именно этой короткой и трогательной фразой можно передать все чувства к человеку. Сами подумайте, как сказать человеку, что ты хочешь обнять его, хочешь поцеловать, хочешь встречать вместе утро и вечер, хочешь любоваться его глазами, хочешь посвящать ему всего себя? Я хочу тебя поцеловать. Я хочу тебя прижать к себе. Я хочу тебя увидеть. Я хочу тебя для одного себя. И все эти чувства умещаются в одном лишь коротком «Я хочу тебя». Но все мы привыкли видеть только поверхность значения этих слов. Мы видим только секс.
Я нащупываю рукой выключатель. Лампа погасла. Дверь закрыта. Мрак скрывает нас глубоко в себе. Здесь никого. Кроме меня и неё. Я нежно прижимаю Элис к стене. Поцелуи переходят на шею, на её сладкую и манящую шею. Моё дыхание, кажется, обжигает её кожу, заставляет легко постанывать. Хочется быть неимоверно нежным и донести ей невероятное удовольствие. Вот только… мне всегда будет казаться, что я могу больше. Мне всегда будет недостаточно. Хочется не просто донести удовольствие. Хочется, чтобы она захлебнулась в нём и утонула с головой. И знаете что? В этот вечер я намеревался утопить её.
Одежда оказывается на полу. Мы падаем на кровать. Во мне что-то пробудилось. Я властно нависаю над ней. Дотрагиваюсь до её тела своими холодными руками. До каждого изгиба, до каждой точки. Её тело сейчас целиком принадлежит мне. Ей это определённо нравится. Элис забыла о том, что произошло. Я и сам забыл. Сейчас это неважно. Мне хотелось быть с ней. И только с ней. Чувствовать её всю. Хочу властвовать над ней.
Мы двигаемся в такт. Никаких границ не осталось между нами. Никаких неопределённостей. Не нужны никакие выяснения отношений. Сейчас я и она. Элис сладко стонет. Я держу её за руки, нависая над ней, изредка заботливо убирая волосы с её лица. Даже в этом мраке видны все изгибы её прекрасного тела. А затем она перехватывала инициативу и оказывалась сверху. Я держал руки на бёдрах, помогая ей двигаться, направляя её. По телу приятные мурашки от каждого движения. Она проводит ноготками по моей груди. Эротично улыбается, глядя на меня из темноты. Не могу удержаться, чтобы не подняться и снова не поцеловать её, прижав к себе.
Нежные поцелуи превращаются в дикость. Дыхание сбито. Сердце бешено стучит. Я не чувствую пульса, не могу посчитать его. Затем снова оказываюсь сверху. Хочу, чтобы она сама ощущала мою власть, стоя на коленях и прогнув спину. Поначалу Элис пыталась сдерживать свои стоны, но потом все границы были уничтожены. К чёрту покой, к чёрту самообладание. К чёрту всё! Даже её немыслимых стонов от удовольствия мне было недостаточно. И я заставлял её кричать от наслаждения.
Этой ночью творилось немыслимое безумие. Она вцеплялась мне в спину и плечи ногтями до крови. От такой боли я не мог удержать всё в себе. Но это придавало мне сил и очень нравилось. Я не останавливался. Она не останавливалась. Когда мне казалось, что я близок к финалу, то Элис, почувствовав это, слезала с меня и поцелуями опускалась ниже. И тогда я окончательно забылся. Выброс лошадиной дозы дофамина в кровь. Она делала это так, что сдерживаться было просто невозможно. То медленно, то быстро. Безумие чистой воды. Нирвана вокруг нас. Высшая точка наслаждения. И я растворяюсь в один миг в этом безумии. Звериный рык, напоминающий волчий. Кулаки сжимаются до боли. Напрягается каждая мышца. А затем наступает то, чего я не чувствовал уже давно. Наступает покой.
Сердце ещё колотится. Но посчитать пульс не могу. Дыхание всё ещё сбито. И никак не придёт в норму. Синяки и ушибы после аварии перестали болеть. Щелчок зажигалки. Блеснул ядовитый огонёк в ночи. Отравляющий дым по моим лёгким. Руки дрожат. Я придерживаюсь за подоконник. Она обнимает меня сзади. Чувствую жар её тела.
– Джек, – сладко шепчет тихо девушка. – Что будет с нами?
Несколько секунд я обдумывал, что ей ответить. Но ничего другого ей слышать нельзя:
– Всё будет хорошо, Элис. Обещаю.
И я обнял её крепче.
Джеймс
Помню, как это произошло. Едва пришло сообщение от Джека, как я тут же сорвался ему на помощь, чтобы устранить снайпера на крыше. Нахожу быстро нужный дом. Поднимаюсь по лестнице на крышу. Я обнаруживаю, что никакого снайпера нет. Это ловушка. Затем под ноги падает граната. Ничего в голову не пришло, кроме как спрыгнуть с крыши. Приземляюсь на балкон. Хруст и треск. Он проламывается, после чего я продолжаю падать вниз. Приземляюсь на мусорные баки с жутким грохотом. Всё болит. Получил пару ссадин и ушибов. Чудом ничего не сломал. Ещё некоторое время подволакивал ногу. Но я справился.
Этой ночью я боялся, как бы на их стоны не сбежалась вся округа. Пару раз ухмыльнулся. Хотелось достать наушники и плеер, но иначе я не услышу движения в коридоре. Приходилось терпеть. Мне сразу вспоминались разговоры по телефону Джека и Элис. Это было настолько мило, что меня тошнило. Немного несвойственно, кстати, для него. Но, так или иначе, я рад за них!
Джек научил меня, как бороться со сном. Учащаешь дыхание, заставляя сердце биться чаще. Жуёшь жвачку или яблоко. Или, на крайний случай, таблетки кофеина. И всю ночь я не спал. Мне необходимо было охранять их и себя. Я разбирал и собирал пистолет. Это единственное оружие, которое осталось у нас. Ещё мой нож. Этого хватит только для обороны. На некоторое время.
Джек научил меня всему. Он показал мне тот мир, который был закрыт от меня. Джек научил меня жить. Но после этой истории с Эдди… я ощутил нечто напоминающее страх. Мне тревожно. Если до этого я уверенно считал Джека своим другом, своим наставником, своим старшим братом, то сейчас всё изменилось. Кажется, я перестал ему доверять.
От подобной мысли меня просто передёрнуло! Я мотнул головой. Нет, ни в коем случае я не перестану ему доверять! Это был другой этап его жизни. Это прошлое. Джек поступил так, потому что видел в этом единственный выход. Сейчас он другой.
Я и не заметил, как рассвело. Когда за окном уже начали раздаваться звуки утреннего города, я отжимался на кухне. Скрипнула дверь. Из комнаты вышел Джек и остановился в дверном проёме. На его теле видны глубокие царапины.
– Каков план? – спрашиваю сухо я, не переставая упражняться.
– Покончить с этим, – отвечает он. – Ты со мной?
– А у меня есть выбор?
Тогда Джек присел напротив меня так, чтобы можно было заглянуть в мои глаза. Я же опустил взор.
– Ты хочешь о чём-то поговорить? – спрашивает Спаркс. – Послушай, писатель, я понимаю, что ты чувствуешь. Понимаю, как злишься, что я втянул вас во всё это…
– Дело не в этом…
Джек удивляется и просит пояснить.
– Ты предал его, – говорю я, – отдал в руки врагам. Почему бы тебе не поступить также со мной?
Спаркс садится на колено передо мной. Я перестаю упражняться. Мне хочется посмотреть в его глаза и узнать, что же он скажет.
– Джеймс, – говорит Джек, – я знаю, как поступил. И знаю, что это не прощается. Но поверь мне, подобной ошибки я никогда не допущу. Тем более по отношению к тебе или Элис. Ты мне как младший брат, понимаешь? Я знаю, что за ваши жизни стоит сражаться до последнего. Если понадобится, я отдам свою жизнь, чтобы спасти ваши.
Он потрепал меня за плечо. Его слова что-то задели во мне.
– Ты можешь уйти в любой момент, – продолжает он. – Я всё пойму. И справлюсь со всем сам. У тебя всегда есть выбор.
Я улыбнулся:
– Да как ты без меня-то справишься? У тебя даже в квартире бардак без меня был!
– Да знаешь, когда ты приехал, бардак превратился в настоящий хаос!
Мы засмеялись. Всё-таки ради Джека я готов на всё. И ни в коем случае не брошу его. Как бы подло он не поступал, что бы ни говорил… Ради него мне стоит отдать жизнь. Я не встречал ещё человека, похожего на Джека. Такой сильный, такой смелый, такой стойкий и настоящий. Ему чужда фальшь и притворство. Со мной он всегда настоящий. Порою грубый и несправедливый, порою ошибается, но он настоящий.
Нам нужно оружие. Чтобы противостоять Эдди и его головорезам. У Джека был тайник не так далеко от Убежища. Но до него ещё нужно добраться. Было решено добираться на электричке, а потом обратно либо на автобусе, либо найдём машину.
Джек проинструктировал Элис, что делать. Она не хотела, чтобы мы уходили, но иного выхода не было. Иначе мы будем беззащитны перед лицом угрозы. Спарксу удалось успокоить её. Они перешёптывались, обнявшись. Я не стал слушать. Боялся, что меня стошнит. Лишь тихонько улыбнулся, когда проходя мимо, увидел их.
Мы выдвинулись. Когда скрипнула дверь подъезда, и мы оказались на улице, под тусклым дневным светом, я ощутил угрозу. У нас только один ствол на двоих. И если нас найдут раньше, чем мы успеем добраться, то нам конец.
– Не конец, писатель! – подбадривал меня Джек, идя впереди. – Просто шансы на успех не столь высоки.
– Но разве это не одно и то же?
Джек хмыкнул:
– Почти. Но нет! Запомни, что бы ни случилось, нужно стоять на своём до конца. Не сдаваться. Ни в коем случае. Выход есть из любой ситуации. Любая проблема решаема. Это ты хозяин этого мира, а не кто-либо ещё.
На Джеке лёгкая куртка с капюшоном. У меня такая же. Мы стараемся передвигаться скрытно и незаметно. Нельзя, чтобы Эдди вышел на нас слишком рано.
Садимся на автобус. Добираемся до ближайшей станции. Садимся в поезд. Джек заходил последним. Он оглянулся и убедился, что за нами никто не следил. Наконец, двери вагона закрылись. Поехали! Теперь можно было снять капюшоны и немного передохнуть.
– Что делаем после того, как раздобудем оружие? – спрашиваю я, подавшись немного вперёд.
Джек постоянно оглядывался. Будто бы что-то чувствовал. У него тревожный взгляд.
– Возьмём оружие. Нас интересует по большей части взрывчатка. Её немного, но именно в ней вся фишка. Организуем заса…
Он не договорил. Мимо пронёсся другой поезд. Мощный гул затмил слова Джека. Но прервался он, кажется, не поэтому. Я пытаюсь увидеть то, что открыто ему. Пассажиры. Чемоданы. Тележка с закусками, которая медленно катится в нашу сторону из конца вагона. Говор. Шум. Джек что-то чувствует.
Вдруг он встаёт с места и замирает посреди прохода. Осматривает каждого пассажира пристальным взглядом. На ком-то задерживается. Будто бы узнал. Или пытался узнать. Ожило какое-то чувство. Нехорошее предчувствие. За нами не могли следить. Мы были слишком осторожны. Должно быть, Джек бредит! Но… знаете, я заметил удивительную вещь! У Джека было особое чутьё, о котором он мне говорил. И это чутьё во многом оберегало его от опасностей, предотвращало нечто ужасное. И сейчас, похоже, чутьё Джека сигналило о тревоге. Спаркс, словно пёс, унюхавший чужой запах, не мог определить, где его источник.
Я пытаюсь увидеть то, что видит Джек. Для этого мне нужно сконцентрироваться, как он учил. И прислушаться к своему чутью, к своим инстинктам. Картинка вокруг нас переходит в замедленный режим. Шум стихает. Суета отходит на второй план. И… я прозрел!
– Осторожно! – срываюсь я и вскидываю пистолет.
Один точный выстрел. Человек за спиной Джека уже поднял оружие. Но немного не успел. Свинец пробивает его живот. Он содрогнулся, немного попятился назад, но устоял. А затем он снова поднимает оружие. Тогда я не оставляю ему шансов. Ещё четыре резких выстрела и на пол уже свалилось пустое тело. Послышалась пальба из дальнего конца вагона. Пули прошибли кресла. Я вовремя падаю вниз. Джек уже занял укрытие в проёме. Послышались истошные крики пассажиров. Поезд не останавливался.
Автоматная очередь. Кажется, зацепило кого-то из пассажиров. Я осторожно выглянул. В конце вагона стреляли двое. Оба прикрывали друг друга. И подбирались всё ближе. Я высунулся и сделал несколько выстрелов. Два автомата загрохотали как один. Мне вспомнились одни из первых наставлений Джека. Не высовываться.
– Отходи! – командует Джек, указывая на дверь.
Подчиняюсь его приказу. Джек знает, что делает. Наверное. Сам же он остаётся в проёме, укрываясь от пуль и прижимаясь к стенке. Я оглядываюсь на него. Тогда Спаркс быстро отмахивается, мол, убирайся.
– Не тупи, писатель! – кричит он.
Для вида он поднимает с пола вилку. Скажите, что можно предпринять, имея в вооружении вилку против автоматов? Джек, видимо, знал секретный приём. Или он просто безумен. В чём я убеждался с каждым днём всё больше и больше.
Делаю два выстрела и ползком передвигаюсь к следующему вагону. Пули свистят над головой. На меня падает пух из пробитых кресел, какие-то простреленные бумаги. Проползаю мимо лежащего тела одного из бандитов. Оружие! Я окликнул Джека и оттолкнул ногой ему автомат.
Всё было сработано чётко и слаженно. Спаркс понял меня будто с полуслова! Я ещё не успел ничего сделать, а он уже выпрыгивает из укрытия, ловко подхватывает автомат, переворачивается на бок и не оставляет врагу шансов. В порыве ярости Джек закричал, сдавливая курок до предела. Очередь не смолкала. Пули решетили сиденья. Один из стрелков вскрикнул и упал замертво. Другой спешно укрылся и прекратил стрельбу.
– Пошёл, пошёл, пошёл! – отрывисто скомандовал Джек, не выпуская из виду конец вагона.
Я спешно срываюсь с места и отдёргиваю дверь вагона. Снова выстрелы. Нас ждали и здесь. Короткая очередь проходится по обшивке. Я вовремя отклоняюсь в сторону. Патронов осталось не так много. В том вагоне нас ожидали ещё трое. У них грамотно подобрана позиция. Только покажись мы и ту же окажемся убиты. Нас зажали. Но я знал, что Джек не смирится с этим.
– Мы окружены! – кричу я ему, укрываясь за углом.
– Зае*ись! – в ответ орёт он, лёжа в проходе в автоматом. – Значит, мы можем атаковать в любом направлении!
До стоп-крана не добраться. Нужно было срочно что-то предпринять. Иначе враг просто задавит нас огнём.
Кто-то из пассажиров не выдержал и ринулся к стоп-крану. Это худоватый мужчина средних лет. Нервы, по всей видимости, сдали. Его пробивает насквозь автоматная очередь. И, тем не менее, ему удаётся дёрнуть рычаг стоп-крана. Поезд резко начинает тормозить с ужасающим скрипом. Джек пару раз перекатился, а потом поймал позицию и, уперевшись ногами в крепления сидений, тремя короткими выстрелами перестрелял врага в конце вагона, который открылся в самый неподходящий момент. Меня брала злость.
Внезапно, взрыв. Поезд тряхануло. Нас даже подбросило в воздух. Что-то не так. Джек замер, будто пытался что-то почувствовать.
– Скорость растёт, – говорит он.
И действительно. Поезд не тормозит. Он только увеличивает ход. В вагоне поднимается ужасный шум. Кажется, не слышу даже собственных мыслей. Меня это немного пугало. Ну, ладно, далеко не немного.
Снова стрельба. Мы перекатываемся и занимаем укрытие. Ответный огонь. Стреляли те трое, которые поджидали в другом вагоне. Они сменили позиции. Я прикрывал Джека и старался вести прицельный огонь. Он кладёт мне руку на плечо и кричит над ухом, иначе бы я его не услышал:
– Отходим к головному вагону!
Мы отступаем ползком, прикрывая друг друга. Пули трёх автоматов стучат так близко, что, кажется, мы вот-вот попадём под них. Но сделать ничего нельзя. Только продолжать ползти, продолжать пригибаться как можно ниже, не поднимать голову, не высовываться лишний раз. Как меня учил Джек.
Он двигался позади меня и посылал назад короткие очереди. Огонь сконцентрировали по нему. Ему пришлось откатиться в сторону и укрыться. Я разворачиваюсь и стреляю. Магазин опустел. Джек отмахивается и приказывает мне продвигаться дальше.
– Только не стой, писатель, слышишь? – пытается выкрикивать он. – Не останавливайся! Доберись до головного вагона!
Я не хочу бросать его. Спаркс высовывается и палит без разбору, тем самым выиграв мне время.
– Пошёл! – командует он.
И мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Нельзя его подвести. Он знает, что делает.
Пассажиры укрывались в выступах, прижимались, как и я, к самому низу. Кто-то из них выбегал и тут же получал пулю. И меня брала злость. Нам нужно не просто спастись. Нам нужно спасти и всех остальных, кто оказался рядом с нами. Через боль и усталость я двигался дальше. Оказавшись совсем один.
Подбираю автомат убитого бандита в конце вагона. Открываю с трудом дверь. Здесь можно немного приподняться. Никого. Следую к следующему вагону. Обстановка почти такая же. Только этот вагон совсем пуст. И это мне показалось странным. Нет даже пассажиров. Тем не менее, я продолжаю следовать вперёд, придерживаясь за края кресел и держа автомат наготове. Но когда достигаю двери и открываю её, меня ждал он. Человек держался за поручни, свесив голову, изображая длительное и утомительное ожидание. А затем он поднимает голову, и его лицо искажает скромная, но невероятно пугающая улыбка. Резкий толчок ногой прямо в грудь заставляет меня откинуться назад. Автомат выпал из рук.
– Новый любимчик Спаркса, – смеётся саркастично человек. Как я догадался, это был Эдди. – Признаюсь, не ожидал, что ты окажешься таким живучим. Но… это ненадолго.
На Эдди мешковатые камуфлированные штаны, щитки, ботинки, чёрная водолазка и коричневая наплечная кобура. На руках чёрные защитные перчатки.
Я тут же отползаю и подхватываю автомат, после чего переворачиваюсь на спину и собираюсь открыть огонь. Эдди опережает меня и ногой выбивает оружие в сторону. В следующий момент он заносит ногу надо мной. Я уклоняюсь, откатившись назад, и тут же поднимаюсь. Едва устоял, когда поезд вновь тряхануло. Придерживаюсь за кресла. Лишь Эдди сохраняет равновесие.
– О, этот взгляд, – говорит Эдди, глядя в мои преисполненные яростью глаза. – Узнаю его. Джек хорошо поработал над тобой, чтобы сделать такую точную копию. Приятно быть марионеткой в чужих руках, Джимми?
Моя ярость закипает. Она переполняет тело, переполняет каждый сосуд, каждую клетку. Моя ярость струится по венам. Но я не даю себе спуску. Нужно держать эмоции под контролем. Так меня учил Джек.
Я делаю выпад и атакую. Удар слева, справа, в корпус. Эдди едва заметно шелохнулся. Даже не попытался выставить блок. Затем он поднимает голову на меня и снова улыбается.
– Узнаю почерк Джека. Это он тебя научил всему, верно? А ты никогда не задавался вопросом, зачем? Зачем Джеку нужно кого-то искать, кого-то учить и тратить на кого-то свои силы?
Он провоцирует меня. Я чувствую это. Стараюсь не воспринимать слова Эдди. Нужно контролировать себя. Нужно сдерживаться. Но я срываюсь и снова иду в атаку. Эдди не защищается! Тогда я наношу быстрые и точные удары в корпус, но… это была ловушка. Эдди резко уклоняется и перехватывает мою руку так, что я открываюсь перед ним и не могу выставить защиту.
– А теперь моя очередь, – блеснул звериным оскалом он.
Первый удар был неимоверной силы. Второй не хуже. Мой корпус открыт. Рука зажата. Защиты никакой. Третий удар заставляет меня рухнуть назад. Начинаю отползать на безопасное расстояние. Эдди делает шаг навстречу мне. Поезд снова тряхануло.
– Ты ничто, – говорит он, – ты всего лишь марионетка в его руках. Как и та девчонка. Неужели вы настолько слепы? Что он вам наговорил такого, что заставил поверить в себя? Он лжец и предатель! При первой же возможности он спасёт свою шкуру, а вас бросит умирать. Оставь его, Джеймс. Иначе сгинешь. Как и я когда-то по его вине.
Поднимаюсь с трудом. Эдди провоцирует меня, сбивает с толку. Нельзя отвлекаться! Сделав пару вдохов, я снова нападаю. Он блокирует каждый мой удар и не даёт завершить атаку. Но где-то его блок должен провалиться. Поэтому я не останавливаюсь. Каждое моё движение даётся уже с трудом. Внезапно Эдди делает резкий толчок ногой и отбрасывает меня назад. Только что в меня будто бы врезался грузовик на полном ходу.
– Ну же, Джеймс, соберись и прими, наконец, верное решение. С Джеком тебя не ждёт ничего, кроме жизни бандита и авантюриста, которые кончают с перерезанными глотками или простреленными головами. Вы не стоите ничего! Но у тебя есть шанс изменить свою судьбу. У тебя он есть до той поры, пока поезд не сойдёт с рельсов.
Стоп-краны испорчены. Механизм торможения есть только в кабине. И на пути к ней передо мной стоит только Эдди. Я чувствовал, как поезд начинало трясти. Вот-вот и он сойдёт с путей. Только почему тогда Эдди не спешил отсюда выбираться? Он всё просчитал. Значит, у него есть свой путь к отступлению.
– Поспеши, – говорит он, глядя на часы, – у тебя осталось всего несколько минут на принятие решения. Я не могу ждать вечно.
Не могу устоять. Я нарушаю правило, которому научил меня Джек. Я поддаюсь ярости. Выброс адреналина в кровь. В глазах зажигается огонь. Что-то тёмное вселилось в меня. Я намеревался покончить с Эдди раз и навсегда. Я хотел спасти Джека и Элис.
Разбег. Каждый шаг навстречу Эдди разрушал что-то прекрасное в этом мире. Каждый шаг выжигал тысячу гектаров девственного леса. Каждый шаг топил в ледяной воде сотни людей. Я желаю смерти, хочу ощутить её вкус, хочу увидеть её. Кулаки сжимаются до хруста. Резко торможу прямо перед Эдди и начинаю наносить удары. Быстро, много и почти не думая. Он блокирует каждый мой удар. И это приводит меня в ещё большее бешенство! Я начинаю кричать. Эдди удаётся контратаковать один раз. Затем ещё. Я должен двигаться быстрее. Несмотря на усталость и боль. Но Эдди будто знает мои движения наперёд. Уклон влево и контрудар. Уклон вправо, контрудар. Пригнулся, контрудар. Моя ярость выжигает всё во мне. Я не могу по нему попасть! Он действительно предвидит все мои атаки!
Затем Эдди перехватывает инициативу. Не успеваю отступить. Хотя, я и не собирался. Не мог успокоиться и отпустить эмоции. И это было моей фатальной ошибкой. Эдди наносит серию ударов по корпусу. Ставит блок против моего замаха. Снова серия мощный и точных ударов. Уклоняется от моей попытки контратаки. Он начинает просто забивать меня, ухватив за ворот. Не могу даже вырваться. Защита бесполезна. В ушах звенит. Кровь льётся на пол из разбитого носа. Ноги не держат. Меня держит только Эдди. Пока он не наносит свой последний удар, откидывающий меня на спину и лишающий боеспособности.
– Ну и подыхай здесь, – немного отдышавшись, изрекает Эдди, стоя надо мной. – А будь на твоём месте Джек, то он бы не раздумывая бросил тебя здесь.
Эдди подходит к ближайшей двери и открывает её. Поднимается ещё больший шум. Моя умирающая ярость пытается поставить меня на ноги. Всё тщетно. Мне неплохо досталось.
Слышу, как открылась другая дверь. Это вошёл Джек. Он на секунду замирает, как только увидел Эдди. А затем вскидывает автомат и выпускает последние патроны. Эдди резко высовывается, ухватившись за край, и поднимается на крышу. Джек выглядывает. За Эдди направлялся вертолёт. Тот терпеливо ждал его. А заметив Джека, он кивнул ему и улыбнулся. Поезд проносится по мосту. И Эдди, кажется, всё рассчитал. Неведомо каким образом.
Джек спешит помочь мне. Ухватив меня за плечо, он помогает мне передвигаться. Мы следуем к кабине. Машинист валяется с простреленной головой в луже собственной крови. Я присел, а Джек уставился на приборную панель.
– Чего ты ждёшь? – кричу я.
Он взмахивает руками передо мной:
– Ах, бл*ть, забыл представиться! Машинист 3-его разряда Джек Спаркс, твою мать! Я не умею управлять поездом!
– Ну потыкай что-нибудь! Должно сработать!
Джек принимается тыкать по каким-то кнопкам. Загораются какие-то огоньки. Но ничего не происходит. Поезд трясётся. Жуткий шум усиливается. Джек психует и начинает колотить по приборной панели. И в следующий момент он замечает впереди, через 500-600 метров, крутой поворот. Поезд сойдёт с рельсов на такой скорости, если вовремя не затормозить.
– А что это за рычаги? – спрашиваю я, тыкая пальцем.
Два рычага справа и слева от Джека. Он приковывает своё внимание к ним. Спаркс выжимает один до предела. И тогда скорость увеличилась ещё больше. Он спешно возвращает рычаг в исходное положение, а затем выжимает его до упора в обратную сторону. Скорость медленно гасится. Но этого недостаточно, чтобы войти в поворот. Тогда Джек кладёт руку на другой рычаг и резко выжимает его. Ничего не произошло.
– Он повредил тормоза!
Расстояние до поворота резко уменьшалось. Скорость сходит. Но слишком медленно. Не успеем. И тогда я увидел, как в глазах Джека загорелась идея. И, судя по всему, крайне безумная.
– Нужно свести поезд с рельсов! – провозглашает он и приковывает свой взгляд к путям. – Если увеличить резко скорость перед самым поворотом, то мы слетим с путей в прямом направлении и, возможно, избежим переворотов, если бы рухнули набок.
– А ты уверен? Походит на бред!
– Я знаю. Это бред полнейший! Ещё для верности дёрни стоп-кран. Поезд тряханёт, как в первый раз. Это должно помочь!
Я делаю несколько вдохов и крепче хватаюсь за поручень. Другой рукой держусь за стоп-кран. Джек ждёт момента. Мне становится страшно. Быть может, он прав. А может фатально ошибается. Что если поезд не сойдёт с рельсов так, как это нужно? Что если мы всё же перевернёмся? Мы же не выживем. Как и оставшиеся пассажиры. Давай, Джек… только не промахнись!
Его взгляд такой напряжённый. Он будто подался немного вперёд. Я жду его команды. Поворот совсем близко.
– Давай! – кричит он и выжимает до упора рычаг.
Я срываю кран. Блеснули искры на приборной панели. Скорость внезапно начинает расти. Потом взрыв прямо под нами. Сильная тряска. Я не удерживаюсь на ногах и падаю. Лишь Джек твёрдо стоял, вцепившись в поручни и глядя на то, как поезд сходит с рельсов и мчится вниз, на дорогу.
Кажется, на одно короткое мгновение, когда мы оказались в падении, всё затихло. Ни душераздирающего скрежета, ни порывов ветра, ничего. Абсолютная тишина. На один непродолжительный миг. А затем мощный удар. Меня подкинуло. Треснули стёкла. Немыслимый грохот. Закрываюсь от осколков руками. Обо что-то ударился.
Поезд грохотал по дороге, снёс несколько машин. Затем уклон вправо. Мы едва не опрокинулись набок. И так поезд проехал ещё пару сотен метров, сбивая всё на своём пути. Пешеходы были в ужасе. Как и водители машин. Кто-то пытался спешно уйти с траектории движения дьявольского поезда. Кто-то убегал в панике. А ужасающая машина неслась дальше, грозя всем ужасной гибелью. И вот всё прекратилось. Полнейшая тишина. Поезд остановился прямо на перекрёстке. Под мигающим светофором.
Джек лежал рядом. По лбу его стекала тоненькая струйка крови. Он первым приходит в себя и поднимается, ухватившись за край. Затем достаёт сигарету и неторопливо закуривает, качаясь слегка на одном месте. Струйка дыма вырывается из его рта.
– Эй, писатель, – говорит он мне, глядя через разбитое стекло на улицу, – кажется, мы с тобой пропустили нашу остановку.