Последняя осень

Валентина Марцафей
      
     Неясная тревога поселилась в комнате несколько дней назад. Анна Сергеевна, не в силах разобраться в причинах её появления, пыталась её  игнорировать. 
Но  незваная  гостья,  как только Анне Сергеевне  удавалось, наконец, заснуть,  тихо выскальзывала из угла,  в котором  её удерживали   целый  день,  и, склонившись над Анной Сергеевной, мягко касалась её щеки.
       Вот и вчера ночью, внезапно проснувшись, Анна Сергеевна долго смотрела
в темноту, а её уставшее сердце еле слышно шептало ей: «Не спи…не спи…не спи, Анюта,,,». Его удары были так редки, что ей казалось, что следующего  не наступит.    Она даже не сделала попытки позвать внука, чтоб  попросить  его о помощи .  Она видела, что свет в его комнате  горел допоздна:  свой  последний учебный год   Петя хотел  закончить  на «отлично».
       
      Дверь Петиной комнаты чуть слышно скрипнула.  Конечно. это Петя –это же
её Петя! Разве мог он не услышать её мысленного зова!       
        Сердце постепенно пришло в норму. Петя  «накормил» свою Нюту;Анюту лекарствами, измерил  ей давление, успокоил  её и успокоился сам. 
  А тревога поковыляла в дальний угол  и  притаилась там.
       
   Сегодня  совсем другое дело: и день солнечный, и Анна Сергеевна чувствует
себя на удивление хорошо. Ей захотелось подняться и пойти к кухонному окну, из которого можно было увидеть часть бульвара  и синюю полоску морского залива.
Но решила не рисковать и дождаться прихода соседки. 
         Когда  у Анны Сергеевны не стало сил ходить самой в магазин,
не говоря уж о рынке, она позвала соседку на серьёзный разговор. И они заключили тайный союз: МАКАРОВНА (так все звали соседку, давно  позабыв её имя) будет ежедневно заглядывать на полчасика  к Анне Сергеевне, чтоб по необходимости помочь в чем-либо.  Анна Сергеевна предложила  за это определённую плату и в день получения пенсии половину отдавала соседке.  Так продолжалось уже полгода.
         
     Но вот сегодня Макаровеа повела себя странно. Она положила на табуреточку  полученные  вчера деньги  и сказала, пряча глаза:
         - Вы уж простите меня, Анюта, но денег я больше брать не буду. Нет, нет. наш договор останется в силе, мне не в тягость , я человек  свободный, но к Вам
я привыкла как к матери,  а с родных деньги  брать грех.
         Анна Сергеевна настаивала, но Макаровнаденег так и не взяла.
Её  отказ как-то смутил,  и даже огорчил Анну Сергеевну. «Неужели я так скверно  сегодня  выгляжу, что вызываю жалость?» ; спросила она себя, и тревога из своего закутка покивала ей головой.
         В зеркало А.С. давно и принципиально не смотрела, её  глаза всё равно не заметили бы таких подробностей, как цвет лица или количество морщин.  Она часто смотрела на свои руки и не узнавала их. Потому надевала рубаху с длинными рукавами, а ноги упрятала в чулки, и даже летом не снимала их. К тому же ноги постоянно сильно мёрзли. 
          Но Петя, казалось, не замечал  происходящих перемен во внешнем облике Анюты. Он весело строит  планы на будущее лето:  как они закажут такси  и поедут,  наконец, посмотреть, как застроился центр города, или поедут в Аркадию, к морю,
 а там уж точно от прежней Аркадии ничего не осталось, небоскрёбы прямо из песка выросли, не узнать её. И Петруша, смеясь, напевает знакомую всем одесситам
песенку: «Натюрморты, те , которые  в Аркадии на пляже, – не покажут в знаменитом ленинградском Эрмитаже…» И Анюта улыбается - что и требовалось Пете.
         
    Часто он  приносит фотографии новостроек,  и,  разглядывая их, Анюта часто замечает где-то сбоку одну и ту же высокую, с чёлочкой на самые  глаза, девушку.
 « Это Светка», - отвечает на её немой вопрос Петруша.  «Дружить – дружи, - мысленно обращается к ней Анюта, - но если обидишь Петеньку, я тебе этого не прощу!».
          Петя появился на свет, когда сыну Анны Сергеевны  стукнуло  40,а невестке 37, и прибавления семейства,  вообще-то, не ожидалось.
      Старший внук заканчивал военное училище в другом городе ,дома бывал редко. Сын  работал, и  невестка, воспользовавшись только половиной положенного
декретного отпуска, поспешила выйти на работу. Такое настало время,  работой приходилось дорожить.
      И потому  младший внук  был определён в сыновья бабушке.
  Потом родители уехали надолго, когда Петя уже заканчивал  7;ой класс.  Мама к
тому времени уже полгода не работала, а НИИ отца мог закрыться с месяца на месяц. Все были угнетены свалившимися на семью финансовыми проблемами.
     Особых сбережений в семье не было.
      
     Последовать примеру знакомых, которые успешно занялись торговлей,
родители не хотели. Сама мысль, что надо будет по сути заняться спекуляцией,
им претила, особенно отцу. Неизвестно, как бы они вышли из сложившихся в ту
пору обстоятельств, если б не случай.
        Как-то отец встретил своего бывшего одноклассника Виктора, который
 уже более тридцати лет  проживал в небольшом итальянском городке, и звали
его теперь Витторио. Родители его жили рядом с ним, и были уже в том возрасте, когда люди нуждаются в заботливом уходе. Виктор, приехав в родной город по делам фирмы, решил найти для них сиделку, которая говорила бы с ними на их родном
русском языке.
       
         Всё складывалось, кроме одного:  папа не хотел оставаться один.
И тогда Виктор сказал: « Поезжайте вдвоём, работой я тебя обеспечу».
       Уехав,  и пообвыкнув  на новом месте,  они писали потом, что всем довольны, присылали деньги на оплату квартиры, школы, Анне Сергеевне на лекарства, и Пете «карманные», о которых Анна Сергеевна не знала.  Так решила почему-то  невестка,  и Петя получал переводы на почте.

          Зашла Макаровна, и А.С. попросила помочь ей добраться до кухонного окна.  Там она устроилась на любимом стуле  и,  положив руки на подоконник,  внимательно всматривалась вдаль  залива. В такую ясную, как сегодня, погоду отчётливо был виден на противоположной стороне залива новый микрорайон,
в котором Анна Сергеевна так ни разу и не побывала.  Анна Сергеевна  берёт
в руки книгу,  что лежит на подоконнике. Эту самую книгу \Петруша оставил и
тогда, неделю назад на кухонном столе, «Учебник итальянского языка». С того дня и вернулась ноющая боль в её сердце и тревога в душу, которых так старательно три года  она  держала  «под замком» после  отъезда  сына.

        С трудом  достигнутое душевное равновесие  сломалось,  когда несколько
дней назад Петя обмолвился, что мама пригласила его приехать летом в Италию,
после окончания школы, и, возможно,  продолжить учёбу там.  Петя, правда, сразу успокоил Анюту, сказал, что даже не подумает о поездке,что никогда её не оставит, что будет поступать в университет в родном городе. А вот учебник приобрёл...
           Задавать вопросы не имело смысла. Решения её взрослый мальчик  должен принимать сам. А она не имеет права влиять на эти решения. Уже не имеет права.
Она о себе знала то, что не знал ни внук, ни врач. Она в своё время долго
ухаживала за своей матерью, и симптомы болезни ей были хорошо известны.
    Она не должна стать обузой Петеньке – эта мысль теперь стала постоянной её болью и тревогой, и не покидала её даже ночью. 
     Врач предупреждал её, когда назначал  новый сердечный препарат,
что прерывать курс лечения нельзя.
        А она вчера не приняла его. Забыла. И с утра тоже не выпила.
И теперь прислушивалась, чем ответит сердце на её забывчивость.
         
        Анна Сергеевна с трудом добралась до кровати и прилегла. Петя в это время обычно приходил из школы. Через полчаса она услышала, как хлопнула входная дверь.
      
    Внук влетел в квартиру – сумка с книгами на пол,  туда же кроссовки,  куртка взлетела и чудом зацепилась на вешалке.
       - Привет, бабуль! Как твоё сердце с перцем? Нормально стучит?
       - Тянет потихоньку, Петруша, - Анна Сергеевна говорила тихо и медленно:
боль караулила при каждом вздохе.
       - А мы сейчас подкинем ему горючего, - сказал бодренько Петруша и, нагнувшись к ней, чмокнул в щёку.
       -  Петенька...- по её удивлённым глазам он понял, что дым Светкиной сигареты  скрыть не удалось. И чтоб опередить её вопрос, он сказал:
       - Нет, Анюта, я  только рядом постоял. А Светку перевоспитаем. Ты  же  знаешь, теперь все курят. Химера наша заходит в класс – так хоть  противогаз  натягивай!  И классная  шмалит...
       - Но ты же не...
       - Ну, я... Я заговорённый, –  Петя засмеялся, - меня мама заговорила
перед  отъездом . Честно!  Что-то в нашей маме естьтакое...Вот даже папа пишет,
что курить бросил, - Петя перебрал её бутылочки на табуретке: - Что тебе накапать для начала? – Анюта показала глазами.  Петруша умело накапал, добавил в рюмочку воды.
        Анна Сергеевна любовалась внуком, своим  нежданным счастьем,
ниспосланным ей с небес. И только теперь поняла, что сделала в жизни что-то
очень важное.  Она помогла этому мальчику стать хорошим человеком. Всегда преодолевая свой возраст и болезни, когда казалось, что сил больше нет, а нужно  было Петрушу отвести в школу, и привести, и накормить, и отвести в другую школу –спортивную, и там час  томиться  в  ожидании,  пока он плавал.  Петя 
подхватывал  любую   инфекцию  и простуду, поэтому решено  было  закалять  его плаваньем.
          Когда Петя  болел,  Анна  Сергеевна  болела  вместе  с ним , Петя  выздоравливал - а она ещё  долго  не могла выбраться из бронхитов и гайморитов.
       - Как Вы, мама, умудрились в Вашем возрасте  заболеть коклюшем?
       - Сама удивляюсь. Наверное, не болела раньше, - и они с Петей два
месяца  надрывно в унисон кашляли, поддерживая  друг друга.
       
       Со временем, конечно, Петруша стал вполне самостоятельным, здоровым и спортивным  мальчиком, и его связь с бабушкой должна была бы по современным внутрисемейным законам ослабеть. Но этого, как ни странно, не произошло,
они остались большими друзьями. Никаких особых усилий для этого Анна Сергеевна
не предпринимала, просто целиком погрузилась в Петрушины интересы и проблемы, готовая всегда прийти ему на помощь.
       Всё дело было в том, что Петя  с детства отличался  добротой и  сообразительностью, и потому всё, что она хотела вложить в его душу, попадало
 на благоприятную почву. А уж планировать, направлять в нужное русло интересы подраставшего внука – тут Анна Сергеевна была мастер.
     Она учла ошибки в воспитании старшего внука, для которого школьный курс литературы  был тягостным бременем, и постоянно, шаг за шагом , настойчиво втягивала Книгу в жизнь Петруши.
      
      Недавно Анюта вспоминала  забавную историю, из разряда «Смешные случаи на уроках» - была когда-то  такая  радиопередача.
       Все годы учёбы она была у Пети главным консультантом по языку и
литературе  (основание для этого было:  как-никак  много лет она преподавала в школе этот предмет).
       Однажды  Петя долго не мог вдохновиться образом  принца Гамлета.
Времени на написание сочинения уже не оставалось, и он стал приставать к бабушке:
« Ну, Анюта, ну подскажи, как написать, чтоб нестандартно получилось?»
         И Анюта сказала, что согласно ремарке  самого Шекспира « Гамлет толст и задыхается».  И, как-бы для себя, добавила: « Похоже, бедолага страдал диабетом..».   
         Полночи  Петя, ухватившись за подсказку, творил.  И такую отсебятину  развёл о том, как безуспешно пытался Гамлет сбросить лишние килограммы, каким спортом занимался по совету тени отца, и какие травы, дрожа от страха, собирала
 для него по ночам  на кладбище Офелия и т.п., что класс «лежал» от смеха,
когда учитель зачитывал  его сочинение.
         Отсебятину ему тогда простили,  юмор похвалили,  и  посоветовали послать опус в юмористический журнал «Фонтан», где его неожиданно и напечатали.   
        Да, Книга, эта бессмертная Белладонна, всегда была третьей в их с Петрушей жизни. Можно было, конечно,  скачать из интернета  и всё сочинение, но Петруше
уже стойко нравилось работать собственными мозгами. Именно к этому приучала его всегда Анюта.
      
        В долгие  ночные  перерывы между снами,  вспоминались ей и грустные страницы их жизни. Во всех подробностях вспоминала  она недавно случай,
 который заставил её  некогда задуматься, правильно ли она воспитывает внука.
       
      Петя был уже  школьником,  когда  однажды  в последнее  воскресенье  сентября  они поехали  на городской пляж, надеясь в последний раз выкупаться в море. Весь сентябрь в тот год стоял очень тёплым, и морская вода долго не остывала. 
    Они сидели, загорали,  и решали, как им выкупаться при таком количестве  появившихся  медуз, так как Петя их боялся. Чтоб подбодрить внука, Анюта пошла в воду первая, демонстрируя  бесстрашие. А пока она плавала, на берегу произошло ЧП.
        Парнишка, вдвое старший Пети , выволок из прибоя большую медузу и стал палкой закапывать её в песок. Петя, не раздумывая ни минуты, кинулся отталкивать парня, крича: «Она живая, она живая!».
        Юнец с силой толкнул Петю в воду, прямо  в скопище медуз, и продолжал
своё черное занятие.  А Петя, не обращая уже внимания на столь страшных  до
сего  момента медуз,  выскочил из воды, и с криком « Убийца! Ты убийца!»
вцепился  в плавки противника. Подошёл  пожилой мужчина, стал стыдить парня и
увёл его. А Петруша, не вытирая слёз, стал той же палкой откапывать то, что осталось от красавицы;медузы  и  двигать её  раздавленные части к воде.
         Свидетели  инцидента разошлись во мнениях.  Большинство сочувствовало  и жалело Петю, но были и такие, кто открыто смеялся и поддразнивал его. Анне Сергеевне пришлось выслушать тогда много неприятных комментариев, типа
« Что ж вы из мальчишки барышню кисейную воспитываете?!  Он у вас и таракана с комаром прихлопнуть не сумеет, в слезах утонет!»
         Всем раздумьям Анны Сергеевны по поводу таких высказываний положил
конец сам Петруша. Он, заметив,  как его Анюта огорчена, очень серьёзно сказал, глядя ей в глаза: - «Не слушай их, Нюта, разве можно сравнивать таракана
с медузой? И комарам  я себя кусать не позволю!».
       
        Тогда впервые она осознала, что её Петя  - маленькая, но вполне сформировавшаяся личность. И что за основы его воспитания ей волноваться
не надо.  Правильно она поступила, что не стала спорить с осуждающей её и Петю публикой на пляже.  Как  им докажешь, что нельзя прививать детям жестокость и агрессивность ни под каким соусом! Что, наоборот, только доброту и сострадание ко всему живому имеет смысл прививать ребёнку. И тогда он сам разберётся, как поступать со злом.
      А подумав об этом, она тогда остановилась и, рассмеявшись, спросила внука:
« Почему ты, Петя, так крепко вцепился в его плавки?» На что Петя  разъяснил непонятливой бабушке: « Ага, он бы снова меня толкнул в воду! А так держал обеими руками свои  трусы!» -  «Да ты, оказывается, стратег, Петруша!»
          Так появился случай посвятить вечер знакомству  с « Тактикой и стратегией ведения и поведения», как сказала Анна Сергеевна.

       А Светлана, наверное, ждёт его  до сих пор у дома. Что-то Петруша нервничает немного.
       -Посиди со мной минутку, Петруша.  Я  о чем-то хотела тебя спросить...- мелькнула у Анюты мысль спросить о найденном учебнике, но в последний момент она замолчала. Зачем? Стоит ли касаться этой темы? Ведь внуку  тяжело будет сказать правду.
       Петя присел рядом, нашёл её руку, хотел погладить.
      - Анюта, ты почему всё время выдираешь её у меня? – наигранно
сердито спросил он.  Анюта улыбнулась.
      - Ты вспомни, Петенька,  как ты однажды уже спрашивал меня об этом.
      - Я помню. Ты тогда прилегла рядом со мной и читала мне на ночь
сказку. А я тебя спросил...- внук  замолчал.    
      - Да, да, именно про старую кожу на руке. А я тебе ответила, что не знаю, где продаётся молодая. Помнишь? Ты же прижался к моей руке и сказал: «Ничего, мне нравится такая.» И было это  почти 14 лет назад. Что ж говорить сейчас...
 -и Анюта потянула свою руку под одеяло.
      - И сейчас я сказал бы то же самое. Что люблю эту руку, всё равно, старая она или не очень,  - и Петя нагнулся  и поцеловал  такую знакомую до каждой морщинки Анютину руку.
   
       Анна Сергеевна изо всех сил постаралась, чтоб Петя не заметил,
как она взволнована его признанием и поступком. Она прижала обе
руки к груди,  думая. что так удастся  сдержать забившееся
подстреленной  голубкой сердце.  А сама всё улыбалась...
       И Петя поверил, что всё у Анюты «о’кей».
     - Ничего не нужно прикупить?- спросил он, застёгивая кроссовки.
     - Нет, Макаровна купила. Столько лет мы рядом, а я и не знала, что
   она столь бескорыстный человек. Ты купи ей, Петруша, цветочков
   или коробочку конфет...
     - Хорошо, - бросил Петя, и, послав  бабушке воздушный поцелуй, вышел, не заметив протянутой к нему руки.
             
     И как только щёлкнул дверной замок, сердце у Анюты замерло...
И не запустилось вновь. Рука её упала, и она успела только тихо
прошептать: «Петенька, погоди...»   А душа рванулась в свободном
 полёте  вслед за любимым внуком.

        Светка ждала на лестнице, красная от негодования.
     - Сколько можно тебя ждать? Сказал на 10 минут, а я жду  уже
больше получаса! Совести у тебя нет!
     - Ладно, пошли, - он распахнул дверь парадной, пропуская её
 вперёд.  И на какое-то мгновение он почувствовал,  что тёплый, мягкий
ветерок овеял его голову, и сразу умчался в распахнутую дверь.
         
     Они вышли на бульвар и сели под старым платаном.
 
    - Пойдём  пообедаем  где-нибудь, я голодная, как собака.
    - У меня нет денег.
    - Мы же вчера ходили на почту получать. И что? И где они?
    - Я отдал их соседке. Я плачу  ей, чтоб присматривала за Анютой.
    - Ты что, сам не можешь?
    - Если не понимаешь, Светка, то лучше помолчи. Она же стесняется меня,    
    стесняется своей старости и безпомощности...
     - Подумаешь, всё это старческие мансы! Она всё сама бы могла...
     - Прекрати, - оборвал её Петя.- Ни черта  ты не понимаешь! И вот
    что,  иди  ты сегодня домой. Я есть не хочу.
     - Конечно, сам ты поел, наверное. .. – но долго обижаться  Светка
    не умела, и потянула Петю за рукав: – Пошли хоть в «Макдональдс»,
    деньги у меня есть.
     - Нет,- сказал Петя и встал. Постоял в раздумье,  посмотрел на
     высокое ,  бездонное,  безоблачное  и  такое  пустое  сегодня  небо,
     на облысевшую  голову  старого платана и, ощутив  внезапную 
     и  непонятную  жалость ко всему на свете, и почему-то к себе самому, 
     сказал, сдерживая подступающие слёзы:
       - Ты иди , Света. Мне что-то не по себе. Я, пожалуй, вернусь.
      
          Старый платан, почти уже весь облетевший, протянул ему вслед свои
     старые  сухие ветви,  грустно взмахнул  ими  на прощанье  и  уронил на
     землю последний жухлый лист.