(Из цикла "Живут студенты весело!")
Засекреченный псевдонимом «А.Ф. Грачёв» (в книге «Передвижная лаборатория на Луне ЛУНОХОД-1», «Наука» 1971 г.), Толя Соловьёв делал электропривод ходовой часть Лунохода, который везде проходил.
А на Земле с проходимостью у самого Толи дела обстояли не так гладко. Скорее, совсем наоборот. Ну не был он проходимцем! Судите сами.
Подзаработав деньжонок, прихватив девчонок (уже жён и только ещё кандидатш на эти должности), направились мы на экскурсию в Москву. Комитет комсомола организовал нам общежитие архитектурно-строительного института. Программа – Третьяковка, Пушкинский, Исторический, усадьба Толстого, ВДНХ. И тут как раз новое здание МГУ на Воробьёвых горах открылось! Открыться-то открылось, да у дверей сладко дремала неусыпная стража в виде любимой тёщи, но уже с кобурой взамен скалки.
Изучив подходы-отходы, решили косить под студентов-иностранцев, которых тёща, по причине низкопоклонства перед Западом, пропускала без студенческих. Вовка Саврей на книжной обёртке какие-то аглицкие словеса изобразил. ВОлОгОдскОму ОратОру Толяю Сорокину, на всякий случай, приказали рта не раскрывать. И загалдев, как нам казалось, по-английски, попёрли скопом на тёщу. Все прошли! Кроме борца-перворазрядника и детдомовца Толи Соловьёва. По правде говоря, западным гламуром от него и не пахло: шея накаченная, руки – лопаты. Такими только кистенём на большой дороге помахивать.
Сработало у тёщи классовое чутьё! Распознала она в нём чуждый тамбовский элемент, на который тухачевского газу нехватило! И перегородила она напрочь Соловьёву вход в храм науки своим мощным, экологически-чистым (ни грамма силикона!) торсом.
По мере того как жизнь развёртывала перед Толей свою пёструю ленту, плотность «непрохонже» нарастала. Расскажу ещё об одном дне с моим участием. (Как записали в корабельном журнале первые русские мореходы к японским берегам: «Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем»).
Приехал я в Питер на очередное вручение Краснознамённому Военмеху ордена Ленина. Очередное потому, что дважды до этого приглашения отменяли – никак Дмитрий Фёдорович Устинов (выпускник Военмеха 1934 года, маршал и бессменный министр оборонной промышленности) и питерский секретарь Романов совместное время не могли выкроить.
Встретились с Толей в институте - поздравили нашу преподавательницу по теории автоматического регулирования Людмилу Владимировну Полонскую с её юбилеем. Потом поехали в Красное Село – Толе надо было приодеть костюм поприличней. Приехали к Октябрьскому залу минут за десять до начала. Я прошёл, а Толю, как водится, романовские стражники цап и не пустили - оказалось, переодеваясь, он оставил в старом костюме пригласительный билет. И лауреатская медаль одного из виновников ликования на стражников никакого впечатления не произвела, и ни к каким опознавательным действиям не побудила. В теории бюрократии этот феномен именуется «заученным неумением».
Да о чём речь: Сергея Павловича Королёва не пускали на трибуны Красной площади и в Президиум торжественного заседания по случаю годовщины космонавтики! А Никита Ку-Ку-руза отказал Нобелевскому комитету –«У нас нет такого конструктора «Королёв», спутник сделал советский народ» -- и ни разу не допустил его встречать космонавтов. Правда, себе очередные звёздочки «за народ» (и за самые длинные расстрельные списки этого народа) навешивать не забывал.
А что же делать с нашим непроходимцем?
Когда прёт непруха, применяй старый проверенный рецепт – беги плакаться в жилетку опекуну нашей группы от комитета комсомола Славе Веселову! Побежал. Разыскал. И Слава проблему решил.
Прорвались. Наградились. Выслушали коммент министра ВышОбраза Елютина, что по золоту (героев и лауреатов) на выпускную душу Военмех - первый в Союзе.
Встретились с однокашниками из пятисоток. Пошли гурьбой в буфет и увидели грустное подтверждение елютинского стейтмента, что лауреатов у нас много: всё из буфета подчистую вымели! Досадно. В кои-то веки встретились!
Толкнулись в окрестные рестораны. Так как время было позднее и Толя Соловьёв был с нами, о непрохонжевском результате сами догадаетесь.
Говорю: - Ребята! Айда ко мне. Меня Степан Михалыч в интуристовской поселил. Номер одноместный, но на полу палас - разместимся. Судя по круглосуточно мертвецки пьяным трупам и труппам финнов в коридорах, ресторан там всегда открыт. Закажем в номер. И запомните номер номера! А сейчас ловим такси.
Я с первой машиной – делать заказ. Вторая машина пришла следом. Последняя – минут через двадцать. Вваливаются они в номер и говорят (вы опять угадали!):
- Там Толю Соловьёва швейцар застопорил!