1.
Поздним весенним вечером на окраине растянутого вдоль автотрассы селения Успенское случилось транспортное происшествие. Проезжавший на высокой скорости легковой автомобиль сбил кошку Алису, мать четырех малолетних котят и добропорядочную гражданку хозяйства Хотовых.
Событие не бог весть какой важности. Почувствовав легкий толчок по корпусу автомобиля, утомленный долгой дорогой водитель во мгновение ока перенес ногу с педали газа на тормоз, отметил схваченный боковым светом фар кувыркавшийся в дождевой пыли мохнатый комок, и, поняв причину толчка, про себя чертыхнулся и добавил газу. Чудовищным ударом бампера кошка оказалась подброшена гораздо выше металлической конструкции дорожного ограждения, пролетев метров около тридцати, замертво упала на придорожную траву.
Возвращавшийся со свадебной вечеринки замызганный пес Валентин видел случившееся. Чуть сбавив ход, он проследил дугообразную траекторию полета квартирной соседки, взглянул вослед быстро удалявшимся габаритным фонарям и, качнув крепко затуманенной свадебными запахами головой, затрусил в сторону дома.
Не желая убивать в ночь тяжким известием Алисиного мужа, Валентин тихо пролез сквозь щель в заборе, обильно налакался воды из бадьи под уличным краном, скрылся в будке и скоро задремал. Крупно вздрагивая всем телом, он в полудреме видел оскаленную пасть доминирующего на вечеринке самца Ранета, слышал его злобный рык; видел свет быстро удаляющихся автомобильных фар, кувыркающуюся Алису и слышал из подвального проема хозяйского дома нервный писк её детворы. Сон поразительно близко граничил с реальностью. С трудом приподнимая отяжелевшие века, Валентин видел в утренней полутьме взволнованно мятущегося во дворе гражданского мужа Алисы Василия, заботливо носившего пищащей детворе с хозяйской веранды остатки пищи, черпавшего из общественной бадьи воду, и вновь погружался во тьму снов.
Проснувшись поздно, он сладко потянулся, оскалившись сиявшим на влажной весенней листве ярким солнечным лучам, широко зевнул и, услышав рядом строгий гогот гусыни Натальи, подскочил.
– Что, дрыхнешь всё? У нас горе, какое тут, а он зевает, скалится, – язвительно загоготала Наталья над самым его ухом.
– Да я ничего, я не спал вовсе, – оправдываясь, пробормотал Валентин и обстоятельно встряхнулся.
– Посмотри туда! – важно кивнула Наталья в сторону калитки.
Взглянув, Валентин увидел деловито входящего в калитку хозяина подворья Владимира Хотова, в слезах поспевавшую за ним внучку Арину и сник. Память его нехотя возвращалась к реальности и событиям минувшей ночи. В левой руке Владимира Николаевича была штыковая лопата, а в правой руке он нес безжизненно обвисшее тело Алисы. Держа кошку за хвост, Владимир Николаевич нес её бережно, точно движение могло причинить ей новую боль, а поспевавшая за ним Арина захлебывалась подступавшими рыданиями.
– Иди-ка сюда, Арина, – с веранды дома строго окликнула её бабушка, Валерия Ниловна, – нечего тебе делать там. Иди, я тебе чаю налью, а с кошкой дед сам разберется.
Арина послушно повернула в сторону веранды, а дед скрылся за частоколом огорода. Отхлебывая чай, Арина растирала по раскрасневшимся щекам слезы и часто икая, поглядывала в окно. За частоколом ей виделся покачивающийся черенок лопаты, склонившаяся голова работающего деда. Закончив дело, он вернулся во двор, очистил от грязи лезвие лопаты, закрыл на щеколду калитку огорода и вошел на веранду.
– Так-то, Аришка, – степенно вешая на крюк фуражку, нараспев сказал он внучке. – Такая вот у нас дорога. Магистраль! Не смей вообще ближе, чем на сто метров подходить к этим дорожным ограждениям! Много жизней забрала она, не только кошачьих, – людских!
– Как же котятам жить теперь без матери? – слезливо спросила Арина.
– Как-как, в детский приют сирот сдадим, – невесело пошутил дед, присаживаясь за стол, обратился к Валерии Ниловне: – Налей-ка мне мать, чаю, что-то упарился я с этими похоронами.
Дворовая жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Получив порцию завтрака, похлебал вчерашних щей Валентин, разбрелись по двору куры, утки, гуси, притихли в подвале котята, а убитый горем их отец Василий с самого утра куда-то запропастился и во дворе вообще не показывался.
К вечеру Наталья снова подошла к будке Валентина и негромко прогоготала:
– Помянуть бы… Алису.
– Да, помянуть нужно, – оживился Валентин. – А то ведь нехорошо как-то получилось, слишком просто всё. Закопал её Николаич в огороде и вот вам, не поминайте лихом. А я ведь кое-что видел в этом ночном происшествии, так сказать, прямой свидетель.
– Ладно тебе, паясничать, – одёрнула его Наталья, – я не дознание предлагаю проводить, а память почтить.
– Так я только за… – виновато завилял хвостом Валентин, – я даже знаю где у хозяйки кое-что такое припрятано. Возьму, она сразу и не заметит, а после разберемся.
– Глуп ты, – снова осадила его Наталья. – Скорее она не сразу заметит, что крышу дома ветром снесло, а веселым напиткам у нас строгий учет. Знаешь ведь, как следит она за этим после истории нашего Владимира Николаевича.
– Да, перепил тогда дед, еле в реанимации откачали…
– То-то, – назидательно буркнула Наталья. – Ну да ладно, доставай припрятанное и отправляйся на выгон за сарай, а я всех соберу да Василия поищу, прежде ему бы с горя выпить надо, стресс снять.
Небесное царство кошкам не предусмотрено, и после Натальиного «пусть земля ей будет пухом», разговор вокруг использованного в качестве стола широкого тополиного пня не вязался и пили молча, погрузивший каждый в свои думки. Сидевший особняком крепко припухший Василий опрокидывал рюмку за рюмкой, сосредоточенно глядя перед собой на разлапистые корневища, изредка кивал себе головой и будто чему-то улыбался. Словно в грубой структуре обломков тополевой коры узнавал знакомые, понятные только ему узоры.
Застолье незаметно оживлялось. После третьей рюмки повеселели куры, осторожно переговариваясь меж собой, закудахтали, захихикали о чем-то своем, женском. Тут и там послышались всплески утиного гогота, зашелестели расправляемые крылья и, пытаясь что-то объяснить Наталье, вполголоса заклокотал индюк.
– Много ты видел, умничаешь здесь, – прошипела ему Наталья. – Мне знакомо горе Василия. В позапрошлом году у меня муж Лёшка погиб, почти на том же самом месте. Тогда и хоронить было некого. Водитель сбившего Лёшку грузовика вернулся, за шею хвать, да и в кузов! Владимир Николаевич пока добежал до дороги, грузовика и след простыл!
– Да… жестокая у нас дорога, никого не щадит, – задумчиво пробормотал кто-то. Разговор опять на время увяз, но скоро возобновился с новой силой. Хвативший лишнего петух Петр вдруг подскочил, закукарекал и захлопал крыльями.
– Ты, брат, осторожнее-то. Чай не праздник, – осадил его Валентин. – Глаза залил, и море уже по колено?
– Да уж горе! – парировал Петр. – У нас такое горе считай каждые выходные, а как едут хозяйские гости и того чаще! Девчонки мои, одна за другой идут под топор Ниловны.
– Мы собрались здесь по другому поводу, – попытался его урезонить Валентин, но куда там, Петр раскудахтался не на шутку.
– По какому такому другому, – затуманенным сознанием отметив себе оппонента, задиристо ринулся он на Валентина. – Смерть, она везде смерть. А ты вот ответь мне прямо: девок моих, ел?
– Я? – недоуменно отступил Валентин. – Девчонок? Твоих?
– Да, я тебя лично спрашиваю, и тебя, – повернулся он к потупившемуся Василию, – Ели?
– Что-то не по делу несешь ты, – миролюбиво улыбнулся Валентин.
– Знаю я… – пьяно качнувшись, Петр резко хлопнул крылом по спине Валентина. – Все знаю я. И ты их ел, и Васька, и Алиска, земля ей пухом…
– Уймись ты, – Валентин мирно ткнулся мордой в петушиную шею. Сидевший же с краю Василий молча продолжал изучать перед собою вязь тополиного корневища, словно и не слышал ничего.
– Хорош тебе хохориться здесь. Сядь, – приказала Наталья Петру и обратилась к Валентину: – Ты обещал рассказать, будто бы видел произошедшее с Алисой.
– Да, конечно, – оживился Валентин; Наталья вовремя увела разговор в сторону от щекотливой темы. – Ну, иду я вчера вдоль дороги, вижу я машина мчит, легковая… А от неё в сторону Алиска наша кувырком летит мимо ограждений, далеко летит!
– Марку автомобиля запомнил? – вдруг оживившись, перебил его Василий.
– Да не понял я толком, иностранная будто, черная… сзади два габаритных огня, нет, три вроде. Водитель вначале притормозил, потом газу дал, только его и видел.
– Как ты ночью угадал, что черная, – встрепенулась вдруг курица Дуняшка.
– Так, – сважничал Валентин, – в отличие от некоторых, ночью мы кое-что видим.
– В котором часу это было? – спросил Василий.
– Точно не могу сказать, с этим у нас хорошо Ниловна разбирается – завтрак там, обед, ужин, – а сам я часы обычно с собой на прогулку не беру, боюсь потерять, да и стрелки во тьме путаю.
– А приблизительно?
– Ну, примерно в полдвенадцатого – двенадцать.
– Здесь же пост ДПС недалеко, – вставила Наталья, – и там включена камера видеонаблюдения, круглосуточно фиксирующая въезжающий и выезжающий из края транспорт. Если просмотреть запись этого периода, можно с большой долей уверенности определить нужный автомобиль. Ночью машин немного.
– Ведь действительно, – приободрился Василий, – как же это я сразу не догадался.
А у иномарок фары разной формы, разного свечения и если Валентину просмотреть все проехавшие, он наверняка вспомнит. Так Валя?
– Так… – неуверенно протянул Валентин. – Я, конечно, помню, но…
– Эх, – вздохнула Наталья, – смолоду у тебя мозгов небогато было, год от года только скуднее.
– Ладно тебе унижать, знаешь ведь, дождь ночью шел, особо не разглядишь. Зато я вспомнил, кто может предоставить нам материал видеонаблюдения, – оскалился Валентин. – У нашего Ранета, я как-то рассказывал о нем, старший брат Рекс служит на этом посту. Сам я с ним лично не знаком, но через Ранета могу связаться.
– Хорошо бы…
– Правда слышал я, что Рекс сейчас в опале, то ли за взятку то ли просто случайно просмотрел целую автоколонну с наркотиками, но говорят, что это ненадолго, скоро снова вернется в строй. Да и в любом случае связи с нужными людьми у него наверняка остались.
– Хорошо, завтра об этом поговорим, а сегодня пора уже расходится, – распорядилась Наталья, – а то наши куры вон давно уже спят, десятый сон видят. Давай, Петя, буди своих невест, веди на ночлег.
Хмельной бойкости Петра хватило ненадолго, живо раскудахтавшийся он так же скоро стух и давно уже клевал носом к остаткам ужина. С трудом, поднявшись от пня, он сонно взмахнул крыльями, пробормотал курам что-то невнятное, несвязное, и крепко пошатываясь, направился к курятнику. Квохча и спотыкаясь, куры вразнобой последовали за ним.
– Эка развезло-то наших, – глядя им вослед, проговорил Валентин и широко зевнул. – Ишь, пьяный самогон у Ниловны.
2.
Как это часто бывает после подобных вечеринок, на следующий день во дворе Хотовых царил вялый покой. Вяло клевали и будто нехотя гребли мусор куры; рассеянно глядя по сторонам, лениво прогуливались гуси и, спрятав от мух между лапами нос, в тени ореха дремал Валентин. Только страдающий Василий неподвижно сидел на площадке порога, сосредоточенно глядя перед собой. В лихорадочном блеске его глаз блестела печаль и глубокое раздумье. На доносившийся из подвала истошный писк котят он почти не реагировал, лишь изредка с какой-то скрытой досадой поворачивая голову в сторону подвального проема. Несмотря на сочный весенний день из заволокшей его сознание безысходности горя тускло поглядывала единственная и весьма щуплая мысль о возмездии за смерть супруги. Сомнительными обрывками ему вспоминался поздний ход вчерашнего застольного разговора и, заметив, что Валентин, наконец, проснулся, направился к нему.
– Как думаешь, – спросил он Валентина, – есть вообще, смысл всей этой затеи?
– Какой затеи? – не понял Валентин.
– Ну, о чем мы вчера говорили.
– Ой, прости, забыл я, – виновато завилял хвостом Валентин и поскучнел. – Смысл, конечно, есть, я думал об этом. Рассуждал так, этак. Но дело в том, что Ранет сволочь та еще, не очень хотелось бы, обращаться к нему.
– Кишка тонка?
– Не обижайся, Вася, – опустил голову Валентин. – В пьяных разговорах всегда кажется всё легко, просто, хоть даже и Эльбрусу головы посворачивать. Но подумай сам: кошек потерпевшими никто никогда не считал, и считать не собирается. И перестраивать систему правосудия по таким пустякам взялся бы разве что князь Мышкин, да и то не факт. А в таких обстоятельствах завести уголовное дело против сбившего Алису водителя любой здравомыслящий следователь посчитает минимум идиотским.
– Знаю я, – вздохнул Василий и осторожно ступая, побрел обратно на крыльцо.
После ужина Валентин пошел к Наталье, беседовал с ней, вместе они сходили в курятник к Петру, долго были там и потом направились к неподвижно сидевшему на прежнем месте, не притронувшемуся к ужину Василию.
– Поел бы, – сказала ему Наталья.
Василий смолчал. Скосив выразительный взгляд на наполненную вкусностями кошачью миску, Валентин выдержал паузу и заговорил:
– Наталья дело говорит, поел бы. А если не хочешь, скажи, я помогу тебе в этом, чего зря добру пропадать.
– Ешь, – равнодушно отвернулся Василий.
Живо расправившись с кошачьим ужином, Валентин облизнулся и заговорил:
– Мы тут с Наташей говорили о тебе, послушай, что она скажет тебе.
– Да, Василий, у нас появилась еще одна идея, – подала голос Наталья, – я вспомнила, что племянницу мою, Ирину еще осенью взяли на работу в город горничной. Так недавно я узнала, что служит она в усадьбе начальника краевого УВД генерала К. То ли скучающей от праздности, то ли в ностальгии по сельской юности его жене взбрело в голову завести гусыню, вот Ирка и живет у них. Я ей позвоню, пусть выберет подходящий момент, поговорит с хозяйкой, авось та поможет чем, или совет дельный даст.
– Спасибо, Наташа, хотя и малореально, но интересно, – поблагодарил Василий. – Все ж не то, что у меня, ничего путного в голове не растет, горе только.
– У нас еще идея появилась, – продолжала Наталья. – Мы тут с Петром говорили, (он просил извинения за вчерашнее), так ввиду того, что Валентин свидетель единственный, к тому же весьма неуверенный в показаниях, он предлагает, прежде чем заявление в прокуратуру писать, развесить объявления: так мол, так, ищем свидетелей ночного транспортного происшествия, повлекшего смерть кошки на таком-то километре, просим звонить по телефону… хозяйская Аришка напечатает текст на компьютере, размножит, а мы развесим в людных местах нашего села. Можно даже в Интернете объявление дать, если, конечно, Арина имеет выход в Сеть.
– Имеет, – отозвался Василий, – дед модем ей недавно покупал.
Позже к компании у крыльца присоединились Петр и соседский кот Рыжик. Выразив соболезнования, Рыжик уселся на краю ступени и долго слушал развитие Петровой идеи. Не перебивая и не вступая в разговор, он молча переводил взгляд с одного на другого и незаметно усмехался в усы. Когда спросили его мнение, заговорил, внятно и рассудительно:
– Стоит ли нам искать очевидцев происшествия, где ничего противозаконного не произошло, прости Василий. Единственные доводы, что, по словам Валентина, водитель превысил допустимую скорость, а после столкновения не оказал потерпевшей первой помощи, не доставил её в ближайшую ветлечебницу, недоказуемы и недейственны. Справку о превышении скорости Валентин не выдаст, (в данном случае скорость не визуально определяется), а за неоказание первой помощи могла бы привлечь к ответственности единственно полиция нравов, а такой у нас нет. К тому же не исключено что сама Алиса переходила дорогу в неположенном месте. Скажи, Василий, бывало ведь?
– Случалось, – горько молвил Василий.
– Вот поэтому непросто все.
– И что же, по-твоему, дело гиблое? – подавленно спросил Василий.
– Я этого не говорил, – продолжал Рыжик, – гиблых дел вообще не бывает. Но кажется мне, тут надо искать толкового адвоката, способного грамотно написать заявление, изложить суть дела, сформулировать текст. Например, чтобы даже само понятие «кошка» не фигурировало в заявлении, ибо назвать «потерпевшей» кошку возьмется лишь идиот, и такому делу ни за что не дотянуть до суда.
– Мы уже вспоминали об этом, говорили, – отозвался Валентин.
– Так вот, практикующий адвокат обычно имеет обширные связи в прокуратуре, в милиции, да и в судебных органах. И может так изложить дело, что не кошка даже – сломанное автомобильное зеркало может стать «потерпевшим»! Причем, вполне на основании действующего законодательства.
– Как много ты всего знаешь, – восхитился Петр. – Живешь в деревне, почти на окраине, откуда такая осведомленность?
– Хозяйка на Сеть еще с прошлого года подсела, в ночное время трафик дешевый, так она порой за экраном до зари просиживает, ну я и подглядываю, от нечего делать.
– Ума набираешься? – съязвил Валентин.
– Мы отвлеклись от темы, – не реагируя на его реплику, продолжал Рыжик. – Еще скажу вам, что для оплаты услуг приличного адвоката потребуются деньги. У вас деньги есть?
– Деньги? – смешно вытянув шеи, собеседники растерянно посмотрели друг на друга.
– Нет, наверное, нет, – после паузы недоумения, за всех ответила Наталья.
– У меня есть рубль, хозяин как-то осенью орехи собирал, наклонился, рубль из кармана у него и выкатился, а я припрятал, – браво заявил Валентин.
– Рубль, конечно деньги, хотя и невеликие, – заметил Рыжик. – Там фигурируют другие суммы. Но, тем не менее, оригиналов на свете предостаточно, да и пропиариться на необычном деле кто-нибудь не отказался бы. Так что я готов обратиться с просьбой к хозяйке, чтобы та по ссылкам поискала какой-нибудь раскрученный правовой сайт, а лучше несколько, и вывесила там объявление о приглашении адвоката для содействия нашему делу. Текст объявления мы сочиним сами, а для обратной связи предлагаю написать мобильный номер Натальи, похоже, она среди вас наиболее грамотна.
– Согласны! – хором ответили Петр и Валентин.
– Согласна, – после других, неуверенно отозвалась Наталья.
3.
День за днем тяжкое воспоминание отступало все дальше. Будто умышленно стирая декорации трагичных дней апреля, стремительно менялся обликом, зарастал травой двор, и одевались листвой деревья. Словно тоже задумав затушевать памятные для обитателей двора дни, хозяйка Валерия Ниловна в начале мая взялась перекрасить калитку, забор, и крепко подсинённой известью перебелила стены дома. Работа растянулась на весь май. Владимира Николаевича донимали межсезонные старческие немощи, и в хозяйских делах он участия почти не принимал, в основном помогала бабушке Арина. Размешивая в ведрах краску, известь, девочка красила прямые участки забора, белила стены, а ставни, ворота, углы и места примыкания одного цвета к другому аккуратно выводила бабушка. На манер Валерии Ниловны, Арина между делом укорительно заговаривала с домашней живностью.
– Ну что спишь все, – шутя, выговаривала она праздно дремлющему Валентину. – Помог хотя бы во дворе убраться, мусор хвостом подмёл. А ты что сидишь все на крыльце, смотришь, непонятно куда, – грозила она перепачканным в краске пальчиком коту, – пошел бы с детьми по селу прогулялся. Вон как извелись они без матери-то.
На её замечания Валентин поднимался на ноги, вилял хвостом и виновато скалился; Василий же лишь ненадолго скашивал в её сторону презрительный взгляд и равнодушно отворачивался.
В тихом и размеренном уюте дворовой жизни, первыми забыли обо всем куры, почти не вспоминал об этом Валентин, и Василий окончательно замкнулся в своем горе. Племяннице Натальи Ире хотя и стукнуло совершеннолетие, но для поставленной теткой задачи она оказалась молода, а для переданного ей в город поручения недостаточно умна, тактична. Даже правильно сформулировать свою просьбу хозяйке не смогла: та рассердилась, накричала на неё, обещала в духовке испечь, и идею о содействии жены генерала К. пришлось оставить. Более того, прошел слух, что общество приживалки вообще наскучило генеральше, и в ближайший из праздников, Иру возможно действительно съедят.
Только редкие звонки незнакомых абонентов Наталье возвращали к апрельскому событию, и характер этих звонков был схож сутью.
– Давайте, так сказать, предварительно познакомимся, – как-то в один из дней прозвучал из трубки теплый, хорошо поставленный баритон. – Я адвокат Антонов. Специализируюсь на транспортных происшествиях, вы наверняка вы обо мне кое-что слышали. Помните нашумевшее дело городского депутата, на пешеходной «зебре» сбившего беременную женщину?
– Нет, к сожалению, – отвечала Наталья.
– Странно. Вы телевизор смотрите, газеты читаете?
– Редко.
– Ну да ладно, бог с вами, назовите для начала фамилию потерпевшей, я запишу.
– Кошкина. Алиса Кошкина.
– Кошкина?
– Да, Алиса Кошкина.
– С такой фамилией, милые мои, судебные дела не выигрывают, – похолодело в трубке.
– Мы заплатим, – быстро вставила Наталья.
– И сколько же вы намеренны заплатить?
– Рубль, – выдохнула Наталья.
– Сколько?
– Рубль, – заискивающе повторила Наталья.
– Юмор ваш оценил, госпожа Кошкина, – важно рассмеялась трубка. – День явственно грезит быть интересным.
– Не Кошкина я, Гусева, – безнадежно поправила Наталья. – Я вовсе не шучу, больше денег у нас действительно нет.
– Всего вам доброго, госпожа Гусева, – мягко закончил Антонов и отключил связь.
* * *
Так если замыслу о привлечении к участию в деле опального Рекса суждено было просуществовать всего несколько часов, содействию Натальиной племянницы пару недель, то идее о материальной или какой другой заинтересованности адвокатов суждено было жить более сорока дней, лишь в начале июня странное объявление было удалено оператором сайта.
Каждая из трех была практична, действенна, невзирая на что, расследование дела Алисы, не двинулось и за пределы двора. Тем не менее, наблюдая с крыльца за бурно разрастающейся зеленью, работой Валерии Ниловны, Арины, Василий видел во всем этом какую-то естественную, можно сказать спасительную логику и где-то в глубине себя тоже чувствовал необходимость этой «зачистки фона» после трагедии. Живущая же в памяти Алиса противилась этому, настойчиво заявляла о себе и, чувствуя внутреннее противостояние, Василий страдал. Выведав место хранения Ниловной самогона, темными ночами он крепко напивался и строил свои, несовпадающие с ходом дворовой жизни планы на будущее. Зачастившему в гости Рыжику он тоже наливал стопку и, теряя связь слов, рассказывал о своих планах:
– Алиска у меня вот где сидит, прочно сидит, – тыкал он лапой в свой лоб, – никуда от неё не могу деваться. Все о ней напоминает, – двор, хозяева, дети,… уеду я, наверное, в город жить. Скажи, что меня теперь здесь удерживает? Кошкин дом? Детвора? Так этот дом достраивать я без Алисы уже точно не буду, за детьми же Аринка хозяйская присмотрит. А в городе одиночек полно, может быть, женюсь на горожанке, начну другую жизнь, новую…
Степенно выпив рюмку, Рыжик терпеливо выслушивал пьяный вздор Василия и вежливо отказываясь от следующей, мягко ему выговаривал:
– Ты бы лучше пить бросал, вот что. Нам, котам, пить столько нельзя, никак нельзя. До добра это не доведет. Годичный траур у нас не предусмотрен, так что ищи невесту себе и немедленно женись. И нечего в город никакой ехать, искать себе новых приключений. Одиночек у нас и в селе полно, зачем ехать куда-то. Вон даже могу тебя ближе познакомить с вдовой Инкой из хозяйства Беликовых, помнишь, муж её от кошачьей чумы издох в прошлом году. А что? характером она мягкосердечная, добрая, возможно и заменит детям мать…
Недоверчиво глядя на мудро заострившийся с годами нос Рыжика, Василий согласно кивал головой, про себя о чем-то тихо вздыхая.