Я сегодня был в церкви. Не очень часто, но всё же один раз в месяц я туда захожу.
Она – Церковь Серафима Саровского недавно была вновь отстроена, и расположена рядом с железнодорожным вокзалом. Её возродили в том же псевдорусском стиле, в котором она была построена в 1904 году.
В ней - уютно и спокойно. В каждой церкви – своя атмосфера, которая воздействует на каждого человека по-разному. На меня эта церковь воздействует успокаивающе.
Я поставил на Канун пять свечей: отцу, маме, бабушке, сестре и жене. Из нашей большой семьи остался я и мой брат. Попросив у Господа упокоения душ рабов его, я сажусь на удобное кресло. Их здесь- два ряда. Тихо. Батюшка читает проповедь. Я его не слышу. И мысли мои улетают в прошлое.
Их нет – моих родителей, бабушки, сестры и жены. А в памяти встают они, как живые.
Бабушка Анна. Закончила в Харькове институт благородных девиц. У неё в комнате висел портрет. Женщина в красивом платье с декольте, отороченном полоской меха. Когда я был ребёнком, я часто спрашивал бабушку: «Бабушка, это Царица? Нет – это я» - отвечала она. Она была очень умной и много помнила. В блокадном Ленинграде она давала мне маленькие кусочки хлеба, которые вынимала неизвестно откуда.
Маму в детстве я почти не видел. Она сутками работала на военном заводе. Отчётливо помню её с семи лет. Она была очень красивой и весёлой женщиной, страстно любившей оперу. От неё мне передалась любовь к опере, которая живёт во мне по сей день. Мама обладала прекрасным меццо-сопрано, и часто пела в доме арии из опер, убирая квартиру. В семь лет она повела меня в музыкальную школу, где учительница попросила меня петь за ней ноты. Но я- «набрал в рот воды» и упорно молчал. Больше мы с ней в музыкальную школу не ходили. Мою маму звали Антонина Ивановна.
Отца помню с семи лет. Он- морской офицер, служил на Балтийском флоте. Первые мои воспоминания о нём – тридцатая годовщина Октября. Он в своей чёрной форме с золотыми погонами, и с кортиком. Женщины, проходящие мимо, засматривались на него. Мы шли с ним на парад. Я очень гордился своим отцом. Это был очень одарённый во всех отношениях человек. Он прекрасно играл на рояле, аккомпанируя маме. Он был великолепным математиком, научил меня считать на логарифмической линейке. И позже все проекты в институте были обсчитаны мною на его линейке. Он прекрасно готовил еду, что я тоже сейчас делаю. Прекрасно чертил и рисовал. А ещё он был хорошим механиком. В своё время он окончил Луганский автодорожный техникум. Написанные им книги до сих пор стоят у меня на полке.
Сестра Татьяна, младшая в нашей семье. Самое красивое у неё- это были волосы. Она хорошо училась в школе, и без труда закончила университет. Позже преподавала на курсах повышения квалификации преподавателей ВУЗов. Она прекрасно готовила. Наверное, всем нам: мне, ей и брату перешло умение готовить. Наши жёны не пытались оспорить наше первенство. В зрелом возрасте её ослепительной красоты волосы заставляли оборачиваться мужчин.
Жена – Людмила. Я познакомился с ней в Ленинграде, в институте, где мы вместе учились, но на разных факультетах. Природа одарила её удивительно миловидным лицом и густыми русыми волосами. Они всегда были предметом моего восхищения. Мы влюбились в друг друга за месяц встреч, и через два месяца поженились. Я спросил разрешения у родителей. Они жили в Алма-Ате. Отец написал мне письмо на восемнадцати страницах, и в конце написал: «Тебе будет трудно. Но, если ты всё хорошо продумал, то женись!». Я взял у друга чёрный костюм в долг. А ей девочки из гардин сшили белое платье, и мы пешком по Васильевскому острову пошли в ЗАГС. Он был в одной остановке от нашего общежития. Она была на курс старше меня. Через год в институте у нас родился сын. Когда я забирал её из роддома, должен был по этому маршруту проезжать Фидель Кастро. Милиция не пускала меня на ту сторону проспекта. Люда плакала: я опоздал на три часа. Но у меня одного был в руках букет сирени. Было: 7 мая – День радио, а мы учились в радиотехническом институте. Общежитие гуляло всю ночь, это был первый случай, когда у студентов на очном факультете родился ребёнок. Он был спокойный и никогда не плакал. Её девчонки забегали и спрашивали про него. Жена показывала на коляску. Он спал. И, когда он был мокрый, он не плакал, а молча ждал, когда к нему подойдут. Летом мы улетели в Алма-Ату к родителям, и Людмила оставила его в октябре моей маме и бабушке. Мы заканчивали институт.
Все эти прекрасные мгновения пронеслись за двадцать минут, что я сидел в церкви, смотрел на догорающие свечи.
Наверное, души всех моих близких смотрели с неба на меня, и радовались тому, что я помнил о них.
3 октября 2015 год. Брат у себя в церковь не ходит, но он
тоже помнит...