Я голодна!
Двое: Свой и Чужой дерутся из-за меня. Я терпеливо жду победителя и стану его наградой. Когда победитель насладится радостью победы он набросится на меня, а потом будет кормить.
Я уже знала такие бои!
Их оружие разбито, камней вокруг нет, но Свой оказался быстрей и побеждает. В прошлый раз победил Чужой и некоторое время я принадлежала ему.
Мне жаль – Чужой берёг меня и не заставлял добывать ему еду.
Он только что проиграл схватку с тем – Другим, который, несмотря на кажущуюся физическую немощность, был быстрей, оказался за его спиной и, пережав, согнутой в локте рукой горло, перекрыл дыхание, заставив отказаться от борьбы за самку, которую он недавно забрал у Другого. Она ему нравилась больше своих - всегда доступных, но они погибли в обвалившейся пещере.
У своих – невысоких, были красивые, крепкие, короткие руки и ноги, скошенный подбородок и выпуклые надбровные дуги, прикрывавшие глубоко посаженные глаза, но эта высокая уродка с длинными тонкими руками и ногами, другим лицом, притягивала больше.
Поэтому его и не было в той самой пещере.
Другой продолжал пережимать горло, пока у Чужого не помутилось в голове и он упал.
Когда Чужой пришёл в себя, никого уже не было, и вспышка ярости, пере- межающаяся ощущением собственной ничтожности погнала его за убежав -шими Другими. Он пренебрёг законом и отдалился о линии размежевания, забравшись далеко от неё на территорию Другого. В поисках возможности забрать себе самку Другого он уже не раз забегал за эту линию, был знаком с местностью и ловушками для ловли добычи, приготовленными Другим.
……………………………………………………………………………………
- Косуля, загнанная в овраг, в надежде уйти от преследования, использует своё преимущество в скорости мчится вдоль этого оврага, а он, зная о ловушке в конце оврага, приготовленной Другим, бежит за ней криками и камнями отгоняя от сравнительно пологих склонов, по которым она может взобраться наверх и уйти от преследования.
В конце концов она попадает в западню и, продолжая пытаться вырваться, с ужасом, наблюдает за его приближением.
Их глаза встречаются – её огромные, открытые, чёрные, зрачки которых были расширены на весь глаз от страха, и его, коричневые, недобрые, с крошечными зрачками, глубоко сидящие, прикрытые выпуклыми надбровными дугами. На короткое мгновение, они становятся одним общим миром, в кото- ром она, в первое мгновение, с осуждением смотрит на него, затем в её взгляде возникает угодливая просьба о пощаде, а он, ещё трепещущий от ярости из-за проигранного недавно боя с Другим, не всмотревшись в эти глаза, не прислушавшись к тому, что только-только появилось, не только между ними, но и окружающем пространстве, в последующее мгновение, убийственным ударом, грубо и беспощадно, размыкает этот новорожденный мир двух живых существ.
В который раз, такие миры, успев лишь родиться, были за ненадобностью отброшены!
Общим для их оскудевшего общего мира осталось время, которое уже закончилось для неё и, пока, продолжалось для него!
Но и этот мир становится открытыми, как и большинство миров других!
Она ещё живая чувствует ужасную боль, когда он, камнем, зубами и когтями, разрывает ей живот и выдёргивает лакомство – ещё не родившегося косулёнка, нежным мясом которого он набивает свой голодный желудок.
Набив его, он продолжает жрать, потому челюсти не желают прекращать приятную работу, да и иди знай, когда удастся поесть в следующий раз.
И тут он добывает из живота второго косулёнка и решает оставить его в подарок Ей – Другой, которую у него недавно отобрали.
Я начал видеть, но это вневременное видение множеством глаз, и я пытаюсь понять свои ощущения.
Я вижу, как разомкнувшийся мир погибшей косули начинает, в его желудке распадаться на мельчайшие элементы, из которых, под влиянием устоявшейся, давно уснувшей и забытой энергии, вызванной на службу, начинают строиться кирпичики других будущих, всё более усложняющихся миров.
Они будут иными, более неустойчивыми, находящимися в постоянном колебании, но не разваливающимися, в своей неустойчивости, постоянно развивающимися и становящимися более умными.
Мы будем частью этих миров!
Возможно, я вижу живое, попадающее в поле моего зрения, а, возможно, и то, что с ним контактирует.
Я вижу глазами охотника и глазами добычи, чувствую, как бьются их сердца и ощущаю вспышки чувств в их душах.
На краю оврага появляется Другой со своей подругой. Он выглядит иначе чем Первый: он выше ростом, руки и ноги у него длиннее, и явно слабей, некрасивый прямой подбородок, глаза открыты и не прикрыты надбровными дугами. Он пришёл проверить свою ловушку и видит врага – ворюгу, перешедшего линию размежевания, а значит забравшегося далеко от своего дома, лишившегося поддержки родных стен и, поэтому, ставшего намного слабей.
Другие просто забросали Чужого камнями не дав вырваться из оврага, а затем, убедившись в том, что он не проявляет признаков жизни, спустились, забрали косулю, приготовленного в подарок косулёнка и потащили всё в свою пещеру.
Выбравшись из оврага они, недалеко от него встретили старого голодного медведя, который шёл навстречу им. Учуяв запах крови, медведь решил поживиться чужой добычей.
Бежать быстро он не может – он уже старый, но и они, с косулей тоже не могут убежать от него.
До пещеры уже недалеко, у них есть косулёнок и они, стараясь выиграть время, бросают его старику, но он видит косулю и хочет оставить её себе. Тогда они бросают косулю и, когда медведь подбегает к ней, бегут за косулёнком. Но жадный медведь косулёнка им отдать тоже не хочет.
Косулёнок легче, и с ним бежать проще. Они добегают с ним до обрыва, оставляют на краю и подымаются выше. Когда медведь появляется возле косулёнка, они сверху обрушивают на него большой камень и медведь падает с кручи, но и вкусный косулёнок падает тоже.
Не очень далеко и его можно достать, но это потом – сначала нужно дотащить до пещеры косулю, мяса которой хватит для того, чтобы накормить всю семью. Он не боится, что пока будет доставать косулёнка, то останется без еды. Закон соблюдается строго – добычу распределяет Охотник.
Принеся в пещеру косулёнка, он увидел, что уже разгорается костёр, разведённый его подругой из угольков, которые семья всегда подкармливала сухими ветками чтобы не погасли, – это было обязанностью старших. На огне будут жарить мясо.
После распределения мяса, лучшие куски которого Охотник забрал себе и для и своей самки, сытая семья уснула, но поспав немного выползли на площадку перед пещерой.
Была ночь!
Мерцающие точки на небе вырисовывали контуры, и каждый видел в них что-то, что было ему близко. Насытившаяся семья видела в них косулю и косулёнка, и все довольно поглаживали животы, даже не подозревая, что они участвуют в процессе спасения своего мира от тепловой смерти.
Затем точки вырисовали того, кто пытался удержать подругу Охотника, и самка тихо сравнивала преимущества Своего – Охотника, и Чужого. Разница между ними была для неё в том, что Чужой берёг её для своих утех, не заставлял охотиться для него и приносил украшения. Это было приятно, как после куска мяса, а Свой, не отказываясь от утех, признавал её равенство с ним и это, нравилось её больше, потому что возвышало над остальными, она навсегда становилась плечом одного с ним организма, а не чем-то временным и с возрастом, постепенно, никому не нужным явлением.
Точки на небе нарисовали Охотнику и его подруге старого медведя – ещё одно переживание предыдущего дня. Сразу же обожгла мысль о том, что внизу лежат гора мяса и шкура, способная согревать, но сейчас ночь и опасно выходить из надёжного убежища.
Ночью было слышно, как ревел в ущелье упавший медведь, отгоняя мелких ночных хищников, готовых использовать его положение и полакомиться добычей.
Он был жив, и это было слышно далеко!
Утром охотник со своей подругой и молодые юноша и девушка начали спускаться к медведю. Юноша готовился стать охотником, а девушка надеялась стать его подругой.
За ночь медведь угнездил своё разбитое тело между камнями и обломками скалы, объединившись аурой своего изувеченного тела с аурой места. Это несколько затуманило его мозг, и уменьшило боль.
Всё, что не вписывалось в эту общую ауру, выталкивало его сознание из сравнительного покоя, возвращая боль и вызывая ярость.
Осыпающиеся камни, потрескивание скалы, за которую цеплялись двуногие, спускаясь, изменение давления на землю под их ногами, изменение общей, уже успевшей установиться, ауры, под влиянием той, которую несли с собой эти четверо. Это было направлено на него и, уже в который раз, выдернуло его из полузабытья и вернуло к боли.
Он издалека почувствовал запах своего врага и его настроение. Опасность со стороны Охотника, желавшего закончить то, что начал вчера и вернуло медведя к боли и ярости, разрушив очень нежный баланс аур, и единственной лапой которая, несмотря на перелом, ещё смогла сдвинуться в одном направлении, он нанёс удар оказавшейся возле него девушке.
В, резко изменившейся, общей ауре, к боли ещё живого медведя, его вспыхнувшей ярости, добавилась боль девушки, тело которой шлёпается рядом с юношей, сопереживание юноши, который видя, что она жива, хочет броситься к ней.
Что-то непонятное, сковав руки и ноги, удерживает его.
Едва успевшая создаться в этом месте стабильность аур, резко изменяется, превращаясь из умиротворяющей в противоположную ей.
Юноша в бешенстве – он хочет к девушке, но в это время огромный валун прокатывается между ними.
Сделай он к ней шаг – камень убил бы его.
Он остывает, но в следующее мгновение, когда он вновь хочет броситься к ней, его опять что-то удерживает. Он не понимает – обвал ведь уже утих!
Огромный обломок лениво наклоняется и накрывает тело девушки.
Юноша, своим желанием быть возле девушки, своим юным и мощным импульсом поколебал, ставшую неустойчивой в этом месте общую ауру, и вызвал падение обломка.
Он не почувствовал, не понял, пренебрёг предварительным предупреждением, когда между ними прокатился валун – не твоя она, и ценой его пренебрежения, его глухоте к внешним сигналам–признакам, стала девушка.
Он уже не боится следующего обвала – «Что-то», уже не удерживает его, потому что Оно, с его помощью, получило свою добычу!
Ещё один мир, только начинавший зарождаться, перестал существовать, но появился другой – ещё не осознанный юношей – мир направленного общения с природой.
Чувство ужаса и благодарного восторга переполняет его и, задрав голову, он начинает кричать, подвывая.
Девушка могла бы стать продолжением их рода, но ею стала плодовитая подруга охотника, в чреве которой уже зрел плод того - Чужого!
Самка Охотника, несмотря ни на что, сберегла его, своего первенца - плод сладких воспоминаний
Что он плод Чужого, стало видно, когда он родился, а когда вырос – то разбавлял кровь их рода, кровью Чужого, поведением Чужого, восприятием окружающего глазами Чужого, Чужими мыслями.
Чужие уже давно сошли с арены бытия, но единственный детёныш – результат странного влечения последнего Чужого, к тонконогой уродке, оставил память о себе во всей истории.
И, если члены семьи попадая взглядом в небо, восстанавливали события прошедшего дня, выстраивая цепочку воспоминаний по своим переживаниям, вспоминали вначале тех, кто погиб недавно и, постепенно, обучаясь тому что делать, а чего не делать то детёныш Чужого в небо не смотрел! Он был самодостаточным, всё сам знал, всё сам умел.
Он смотрел только вокруг и нечего не желал кроме еды и плотских утех!
И все его потомки смотрели, в первую очередь, только вокруг. Они тоже ни в чём не сомневались, всё знали, были самонадеянны, что привлекало молодых самок, создававших потомкам Чужого, ореол героев. Поэтому первенцы рода, в большинстве своём, несли молодую кровь его потомков.
Повзрослев, и оглядываясь на подругу Охотника, самки начинали желать, быть такой как она - возвышенной над остальными, которая навсегда становилась плечом одного с ним организма, а не чем-то временным и с возрастом не нужным.
Потомок Чужого был один, а у рода Охотника было много детей и, постепенно, поколение за поколением, влияние крови Чужого на их род становилось меньше. Но генетическая память о нём не исчезла. Его мысли, привычки, желания… могли оставаться жить.
Иногда тех, кто нуждался в том, чтобы «смотреть в небо» становилось меньше и были тяжёлые периоды, когда их почти не оставалось.
Но проходило время, и кровь Охотника побеждала!
Они продолжали жить в том, районе, где зародилась вся эта история, а когда охотой невозможно было накормить всех, самые молодые, сильные и отчаянные уходили из своего гнезда, расселялись, всё дальше и дальше. И это были те самые первенцы, которые несли в мир идеи Чужого, очищая старое гнездо от занесённого им наслоения.
Оставшиеся продолжали углублять симбиоз с внешним миром! Симбиоз, начавшийся тогда, когда Он – этот внешний мир в критической, крайней ситуации, спонтанно инициировал образование петли положительной обратной связи, удержавшую юношу от броска к, пострадавшей от удара медведя девушке, и спас его!
Потомки Охотника уже не только смотрели в небо, но научились, фантазировать, видеть, запоминать, а затем и организовывать сны. Вначале, перед выходом на охоту или войну.
В них проигрывались прошедшие события и отрабатывались невероятные варианты возможных ситуаций в будущем. Они узнали, в какое время ночи это происходит наиболее эффективно, и как это использовать лучше всего!
Затем они научились, и без снов проигрывать возможные варианты развития событий, моделируя состояние грёз днём. Этот процесс был индивидуальным и лучше всего происходил, когда они могли, если удавалось, объединиться с аурой окружающей их природы, что увеличивало возможности предвидения.
Научившись этому, они начали понимать, что существующий вокруг мир способен быть с ними одним общим миром, активно принимающем участие в этом симбиозе.
Он - этот внешний мир, насыщался атмосферой общения с потомками Охотника, впитывал, хранил её – эту атмосферу даже тогда, когда под влиянием разных факторов, жители, были вынуждены отступить, либо вообще бежать из этого района.
Но если возвратившиеся, несли мысли и настроения, попадающие в резонанс с окружающей природой, она – природа, открывалась, и могла резко усилить и укрепить эти их мысли и настроения. И они туда приходили, возвращаясь к истокам, чтобы, восстановить душевные силы, обогащая себя и подпитывая внешний мир, в котором каждая молекула, каждая осыпь, трещи- на в скале, эхо…, сохраняли ауру общения, открытую потомкам Охотника.
Начинался новый виток усиленного развития людей и насыщения, от общения с ними, окружающего мира, изменяющего, в самых ничтожных величинах, некоторые свои физические параметры!
И наступал момент, когда эти параметры становились ощутимыми вне района их возникновения и могли передать в окружающее пространство сигнал о своём существовании.
Сигнал был слабым, ненаправленным, явно нового вида и слабо изменил фон окружающих полей.
Через некоторое время это изменение стало заметным для Извнеглядящих, которые так, чтобы не повредить потомкам Охотника, сделали первую попытку осторожно войти в контакт.
Ни потомки Охотника, ни Извнеглядящие видеть друг друга не могли – они были из разных миров и уровней энергии. Потомки Охотника были белковыми созданиями, а Извнеглядящие были энергетическими вихрями. Потомки Охотника, объединившись с аурой окружающей их природы, смогли создать крошечное изменение фона полей в окружающем пространстве, а Извнеглядящие, одной из самых малоэнергетичных турбуленций смогли почувствовать его, определяя возможность культивирования в этом районе, Очага Высоких Чувств и Глубоких Мыслей, позволивших бы надеяться на продолжение развития контакта.
Очаги эти могли возникать, в первую очередь, только в старых районах зарождения обществ - там, откуда много поколений назад уже ушли потомки Чужого.
В потомках Охотника примесь его крови стала минимальной, и в самых тонких сферах не мешала создавать общий фон.
Постепенно, кровь Охотника начинала преобладать и в жилах потомков Чужого, разбежавшихся по всему миру, и они, неважно что с запозданием, тоже начали культивировать мысли и устремления старого рода!
В других местах смогли начать появляться районы объединённых аур людей и природы, окружавшей их. Так могли развиться подходящие изменения физических параметров и создания ещё одного сигнала Извнеглядящим.
Места, где Извнеглядящие помогали культивировать Очаги Высоких Чувств и Глубоких Мыслей, вначале, уважительно обставлялись поклонниками, Храмами и Знаками Отличия, которые, при их длительном отсутствии, приходили в запущение. Новые почитатели, появившись, очищали и обновляли их.
Когда Враги Высоких Чувств и Глубоких Мыслей, подозревая в этих Храмах и Знаках отличия, своих противников, начали старательно разрушать их, обрывая контакт с природой, собеседование и направленное изменение её физических параметров, появление систем, способных к самоорганизации замедлялось, но Извнеглядящие продолжали поддерживать в этих местах предыдущий Фон.
Так, с перерывами на, заведомо неравную борьбу, с Врагами Высоких Чувств и Глубоких Мыслей, укреплялся контакт с внешним миром, когда Извнеглядящие, уловив направление, понемногу усиливали энергию своих турбуленций, а потомки Охотника, использовали свою единственную возможность контакта – сенсорную, развивая и совершенствуя её быстро и мощно!
Постепенное изменение физических параметров района отовсюду, из Бесконечности привлекало нежные и осторожные струи положительных, развивающих эмоций, энергетически укреплявших его.
Они приходили туда, с, восторженными и возвышающими, это пространство, Чувствами и Мыслями, а не принуждающим напором.
Поэтому Извнеглядящие, нащупав окрепший район, могли позволить себе постепенно усиливать энергию своих влияний.
До определённого уровня!
Там, с помощью Извнеглядящих, начинал строиться плацдарм будущего Хрупкой Цивилизации!
Поэтому туда манило и там хотелось оставаться!
Передача знаний проходила не информативно, когда сообщение получали шаг за шагом, строя последующее на базе предыдущего, а на сенсорном, развивающемся Хрупкими, уровне.
Это, было условием Извнеглядящих, для чтобы сообщение в процессе передачи не искажалось трактовками.
Как в генетике по одной клетке можно воссоздать весь организм, так и здесь всё знание содержалось в любой мельчайшей порции, воспринимавшейся мгновенно.
Этим знанием, могли воспользоваться лишь те, кто был способен и мог дать об этом почувствовать Извнеглядящим.
Так потомки Охотника могли прийти к следующей энергетической стадии, которая могла бы помочь им отделиться от Тёмных Сил между ними, оставив их на самосъедение.
Эта стадия, не могла стать личным приобретением белковых соединений, и нуждалась в посреднике, который, сохраняя необходимую для существования потомков Охотника экологическую нишу, позволял бы использовать намного более высокие энергии.
Мысли о смене своей белковой структуры, на более устойчивую силиконовую, в надежде расширить энергетические возможности, но пожертвовав экологической нишей, были отброшены – жертва не меняла посредника.
Нужно было научиться использовать данные, которыми они обладали.
Здесь и была возможность для Извнеглядящих, изменяя трёхмерную конфигурацию пространства, в котором жили потомки Охотника, вышедшие к этому времени на достаточный уровень сенсорной подготовки, помогать им входить в иные измерения, где они становились Хрупкой Цивилизацией.
Присутствие Извнесмотряших, на этом этапе, было необходимо для сохранения направления развития и обеспечения стабильности в новых конфигурациях измерений.
Когда Хрупкие, развившись информативно и сенсорно приходили к энергетическому пределу в этой новой конфигурации, наступал следующий этап освоения большей энергетической базы.
Этот этап навсегда переводил их в мир Открытых Систем, в которых её свойства становятся необратимыми, и Хрупкие Цивилизации начинали осваивать Свойство Опережающего Отражения Действительности – Предвидение.
Это Свойство позволяло правильно строить свои отношения с Окружающим Пространством, сохранять, развивать, регулировать и надёжно предсказывать его будущее.
Белковые создания стали вершителями своей судьбы!