Глава 6
Человек не может побороть свою любовь, ведь никому не удалось победить время – остановить его или повернуть вспять. И любовь вечна, как время. Её нельзя потерять или убить, от неё нельзя отказаться. Александр твёрдо в это верил с тех пор, как полюбил. Верил, что полюбил один раз – на всю жизнь. Любовь в нём горела, болела, ждала, понимала. Она пылала в нём и страстью, и страхом, и преданностью, и восторгом. Александр не клялся жене в любви, но в его отношении к Валентине было много нежности и заботы.
В первые годы совместной жизни между супругами случались ссоры. Александр иногда думал, что Валентина не так сильно любит, как он. Жена могла резко высказать то, что думала, считая это откровенностью честного человека. Дерзость отдавалась в любящем сердце скорбным звоном колокола, а порой, как язва, жгла изнутри. Но услышанное от жены «прости», её ласковые объятия действовали оживляюще, и сердце вновь наслаждалось приливом нежности.
Так Александр любил только жену, прощая ей все обиды. Впрочем, ему и прощать не приходилось: он не воспринимал эмоциональные выпады жены, как оскорбление, потому что чувствовал в ней единственного друга, которому мог довериться в любой ситуации. Повышенная эмоциональность жены, скорее, была для него наказанием.
К родителям Александр Ланцетов не испытывал и десятой доли сильного чувства, хотя часто говорил дочери, что дети должны не только уважать близких родственников, но и дарить им искреннюю любовь. Его же любовь к отцу и матери замещалась благодарностью за детские годы, прожитые в ласке. В беседах с дочерью он так и говорил всегда: «Я благодарен своим родителям…» Никогда Елизавета не слышала от отца слова «люблю» в адрес бабушки и дедушки из Тулы.
Родственники жены – тёща, шурин – и вовсе не пробуждали отзыва в его душе. Шурин, на два года моложе своего зятя, будто не слышал приглашений сестры приезжать в гости. Ни на одном празднике в семье Ланцетовых он не был. Валя обижалась:
- Ну, почему Мишка не хочет к нам приезжать? Только я хожу к ним в гости, когда бываю у матери в деревне.
Александр радовался, как школьник, усмехаясь про себя: «Помнит тракторист наш разговор. Это хорошо, что знает своё место. Вот если бы и тёща глаза не мозолила». И удивлялся тому, что некоторые вульгарные словечки из лексикона жены незаметно проникали в его речь, словно осторожные чужаки при освоении не знакомой им территории. «Это всё влияние деревни, – с досадой думал он. – Пора Валентине изменить статус».
Тёщу Александр искусно терпел, не выдавая пренебрежения к её народным пристрастиям: «земелюшке» и «скотинке». Чтобы угодить любимой жене, зять вежливо принимал в своей квартире нелюбимую тёщу, называя её по имени-отчеству – Екатерина Ивановна. В деревне устоялся обычай называть тёщу уже на свадьбе – матерью. Молодой зять за свадебным столом предупредил, что не будет поддерживать устаревшие традиции – скоро двадцать первый век. Обидел тогда тёщу, неловко себя чувствовал.
Теперь он чувствовал себя уверенно. Гордился тем, что всего в жизни добился сам, без протекции. Считал себя человеком с головой: умел не только заработать деньги, но и выгодно их вложить. Мечтал когда-то «дело» своё открыть – теперь это реальность. Думал несколько лет назад о собственном жилье – теперь его семья живёт в благоустроенной трёхкомнатной квартире. И это не предел мечтаний: можно и дом двухэтажный построить.
С годами Александром овладело неизвестное ранее окрыляющее ощущение свободы действий. В первую очередь, ощущение свободы выражать собственное мнение обо всём и обо всех, право представлять своё жизненное кредо как правильное видение мира. Александр Ланцетов видел в тёще только малообразованную женщину, решающую мелкие вопросы деревенского бытия. Она мешала его продуманному плану продвижения Валентины в достойном обществе.
Год назад предприимчивый муж решил осуществить свой план: вычеркнуть из памяти жены всё, что связывало её с деревней. С ненавистной ему деревней.
Как только в апреле исчезали остатки грязного снега и земля прогревалась под лучами живительного солнца, у жены начиналась весенняя кампания. И тогда выходные дни превращались в испытание на прочность семейных уз. Каждую субботу трезвон будильника в пять часов утра поднимал с постели не только жену, которая боялась опоздать на первый рейс пригородного автобуса, но и хозяина семьи. Валя наскоро завтракала, натягивала на себя спортивный костюм, хватала дорожную сумку, наполовину заполненную дорогими гостинцами – продуктами из холодильника, и спешила на автовокзал.
Александр два года мирился с тем, что весной выходные дни проводил без жены и был обделён её вниманием. Ему хотелось утром прижаться к жене, ощутить тепло и запах её тела, уткнуться в пышные каштановые волосы; хотелось испытать трепет от потягиваний жены, просыпающейся от его ласковых поцелуев. Он любил касаться рукой нежной, бархатистой кожи, будто насыщенной дорогими кремами. Но Александр за последние несколько лет не видел у Валентины ни одной баночки крема. На туалетном столике скромно лежали две помады, тушь для ресниц, маленькая коробочка голубых теней и тюбик косметических сливок. Над ними возвышался хрустальный флакон французской туалетной воды, подаренный жене любящим мужем около двух лет назад. Сколько ни старался Александр в праздники дарить импортную косметику, всё равно она не приживалась. Жена всегда говорила одно и то же: «Зачем мне такая косметика? В работе с клиентами это не обязательно». Баночки, тюбики и коробочки исчезали с модного туалетного столика и, видимо, попадали в косметички сотрудниц. Полюбился только крем для рук, но и он использовался не всегда – только весной и летом, когда Валентина помогала матери в деревне.
В воскресенье вечером Александр и дочь Лиза ожидали приезда уставшей жены и мамы. Горячий ужин дожидался работящую женщину на плите, чистые шерстяные паласы встречали в комнатах, вымытый пол радовал глаз. Валя ценила эту заботу. Она совершенно разбитой приезжала из деревни: ныла спина, сводило от боли мышцы, трещала голова. В такие минуты очарованная заботой женщина понимала, что муж и дочь – самые родные люди.
Жена жаловалась мужу на слабость мышц после долгой зимы и одновременно радовалась тому, что усиленная работа поможет быстро сбросить лишние килограммы. Она рассказывала, как трудно копать землю на двух овощниках, причём сразу выбирая из земли оставшиеся корешки сорняков. Не легче и гряды делать: мать заставляла вбивать колышки в начале и конце гряды, чтобы натянуть бечёвку для разметки междурядий, следила за высотой гряд. Она ворчала, если дочь что-то делала не так:
- Силы у меня не стало в руках и ногах. Я бы тебе показала, как работать надо. Привыкла в городе на балконе сидеть. К земле нужно быть ближе.
- Мам, может, тебе гряды по линейке сделать? – язвила Валя.
- Ты зубы не скаль, а делай, как положено, раз приехала, – осаждала мать взрослую дочь.
Валя затихала: незачем расстраивать больного человека. Кроме того, она чувствовала вину перед матерью: в долгие зимние месяцы только два-три раза приезжала к ней в гости.
- Мам, зря ты от телефона отказываешься. Мы тебе за свой счёт проведём. Тебе не придётся платить, – твердила дочь в надежде уговорить мать провести телефонную связь в дом.
- Не нужно мне этого богатства, – отвечала Екатерина Ивановна дочери. – Куда мне звонить?
- Можно созваниваться, – не унималась Валя. – Мы бы тебе звонили, а ты – нам. Звонок по телефону – это тоже общение. Теперь все так делают. И Мишка, если ему нужно, будет к тебе приходить звонить.
- А ты почаще приезжай к матери, – с укором кивала Екатерина Ивановна. – Да привози Лизку. Чего у тебя ребёнок в городе сиднем сидит? Хоть бы свежим воздухом подышала.
- Мам, некогда приезжать. Понимаешь? Работа в городе затягивает, – оправдывалась взрослая дочь, как подросток. – Лиза в разные кружки ходит после школы, тоже устаёт. В выходной хочет отдохнуть.
Старушка громко смеялась:
- На заднице устали сидеть. Вас бы в поле загнать или на ферму, узнали бы тогда, что такое работа. – И ворчала: – Во, время наступило какое. Никто работать не хочет, только видимость создают. На деревне всё и держится. Последние люди вымрут в деревне, тогда и вы все в городе с голоду помрёте.
- Мам, никто не помрёт, – с возмущением в голосе говорила Валя. – Просто ты в городе не жила, сидишь безвылазно в деревне. Вот тебе и кажется, что свет клином на деревне сошёлся. – И спрашивала: – Ну, что, будешь телефон проводить?
- Ой, Боже ты мой! Ну, проведёшь ты с Сашкой телефон за свой счёт. И что? – противилась старушка. – Мне потом за него надо самой каждый месяц с пенсии платить. Мишкины ребята прибегают ко мне по несколько раз на день. Проведывают бабку – не заскучаешь. Если не знаете, куда деньги девать, то Мишке телефон проведите. Надо будет, я сама к ним доковыляю.
Дочь обижалась, умолкала. Мишка всегда был для матери на первом месте. Очень любит его мать: с детства охочий до работы, хваткий. «Любая работа в руках горит», – не могла наглядеться на сына мать.
Валентина, подавив обиду, старательно втыкала в землю железные дуги, привезённые ещё отцом. На них тщательно натягивала прозрачную полиэтиленовую плёнку, которую привозила с городского рынка. Мастерила примитивные парники. С конца апреля Екатерина Ивановна, никому не доверяя, открывала на своём огороде главное дело деревенских жителей – посевную.
Александр несколько лет не был в деревенском доме тёщи, но хорошо помнил, что оба овощника, по две сотки каждый, с двух сторон окружали шлакоблочный дом. «Вскопать четыре сотки за несколько дней мне было бы нелегко», – думал мужчина. Когда он пытался представить свою миниатюрную жену за мужской работой в овощнике, то его воображение рисовало только один образ – женщину с лопатой в руках, позирующую фотографу. Но, насколько он мог убедиться раньше, в деревне нет общепринятого разделения работы на мужскую и женскую, поэтому понимал, что Валентине приходилось тяжело.
Александр решил, что серьёзный разговор с женой должен произойти без дочери. Он предполагал, что реакция Валентины может быть бурной, поэтому увёз Лизу в Тулу: заодно и родителей можно навестить – не видел их больше года. Прибыльный бизнес продолжал расти и бесцеремонно пожирать время, будто мерзкое ненасытное чудовище. Как заботливый отец, Александр Ланцетов предложил дочери погостить у бабушки и дедушки не только в выходные дни, но и захватить несколько дней учебной недели. Недавно закончились весенние каникулы, но Лиза не отказалась от дополнительных дней отдыха.
Валентина в воскресенье возвратилась из деревни в город. Попросила водителя пригородного автобуса остановиться на «Больничном переулке» – проезжали мимо по дороге на автовокзал. От этой остановки до дома на улице Пролетарской, где жили Ланцетовы, совсем близко.
Уставшая женщина сошла с тяжёлой дорожной сумкой, в которой стояли банки с компотом, вареньем и свиной тушёнкой. По избитой асфальтированной дороге проезжали машины. Владельцы иномарок с достоинством обгоняли старенькие «Жигули» и «Нивы», резко тормозили перед красным глазом светофора, который напоминал собственникам дорогих машин, что ещё действуют правила дорожного движения. Пронзительный визг тормозов пугал людей, переходящих полосатую дорожку. Валя, идущая в другую сторону от дороги, опасливо оборачивалась: много аварий и несчастных случаев с пешеходами произошло около этой остановки. Старые водители подержанных автомобилей нервно сигналили нерасторопным пешеходам. Шумно вечером на центральной дороге в воскресный день. Все спешат домой – подготовиться к новой рабочей неделе.
Часто вздыхая и дважды останавливаясь, чтобы взять сумку в другую руку, раскрасневшаяся женщина дошла до подъезда. Здесь играли счастливые ребятишки. Как воробьи весной, галдели они, разбегаясь в разные стороны и снова сбиваясь в кучки.
На лавочках сидели старушки в поношенных куртках и плащах, в грязных резиновых сапогах. Они наперебой рассказывали, что и сколько сделали за день на своих земельных участках. Некоторые старые женщины козыряли друг перед другом «по-рабочему» завязанными платками и победно держали на коленях большие железные вёдра.
Рядом с трудолюбивыми бабушками стояли нарядные, как куклы, малолетние внучки. Их наряды громко обсуждались. Малышки не играли с другими детьми, хотя их глазки восхищённо следили за ними. Одна девочка сорвалась с места и вприпрыжку побежала к ребячьей ватаге. Бабка Надя, низенькая старушка с вывернутыми, как у кавалериста, ногами, в страхе вскочила со скамьи, забыв о своём артрите, и громко закричала:
- Кристина, вернись. Не ходи туда, измажут.
Валентина поздоровалась с бабушками и прошла в подъезд. Услышала тихий разговор за своей спиной.
- Где-то работала, вся красная идёт.
- Что у них и огород есть?
- Где-то есть.
- С такими деньжищами огород держат.
- И не говори, Мань. Помешались на деньгах. Всё мало.
Так было всякий раз, когда кто-то входил или выходил из подъезда. Люди всегда найдут повод для разговоров, потому что сплетни – прекрасное средство не только для самоутверждения, но и для самооправдания. Валя добродушно улыбнулась. Какое ей дело до сплетников, когда дома её ждёт любимая семья, убранная квартира и приготовленный ужин? Можно расслабиться после принятия ванны.
Тишина оглушила, когда уставшая женщина вошла в квартиру. Она заглянула в каждую комнату – никого. Только на обеденном столе в кухне увидела записку. В ней было аккуратно написано рукой Лизы, ученицы третьего класса:
«Мамочка. Мы с папой едем в Тулу.
Я останусь у бабушки и дедушки.
Прости. Я не убиралась.
Папы не было дома.
Дочка Лиза».
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Валя включила телевизор. Пощёлкала пультом и остановилась на НТВ, где шёл незнакомый фильм. Значит, новый. Взяла с телевизионной тумбы газетный листок с программой телепередач. Французская комедия «Возвращение высокого блондина». Занудство. С русскими комедиями не сравнить. Не понимает она европейского юмора, а вникать в смысл увиденного нет желания. Нужно убраться в квартире. Телевизор оставила включённым – пусть работает для фона, чтобы звуки развеяли тяжёлые мысли. Но гнетущие мысли сгущались, как зимние сумерки. Очень обидно и непонятно, почему муж с ней так...
Начала уборку с ковров в спальнях. Импортный пылесос поглощал пыль, Валя глотала слёзы. Обида душила, как грудная жаба. Сырая тряпка, намотанная на швабру, скользила по паркету в зале и ламинату в кухне, также увлажняя пол и Валиными прозрачными слезинками. Слезами расстроенная хозяйка окропила и ужин. Комнатные цветы, которые хозяйка дома очень любила, немного рассеяли мрачные мысли. Пока заботливая хозяйка поливала цветы, пестреющие на подоконниках и в напольных вазах, они успели подарить ей покой и радость.
Уже стемнело, когда Валентина услышала за окном знакомое урчание машины. Заглянула через окно. Лишь один фонарь из трёх освещал территорию перед пятиэтажкой. Напротив подъезда около голых кустов акации в ряд стояли несколько машин. Внедорожник Ланцетовых выделялся среди прочих авто. Передняя дверца открылась, из машины медленно вышел Александр, посмотрел на светящиеся окна своей квартиры. Он что-то держал в руке. Валя всмотрелась. Пакет, наверно, с продуктами. Муж всегда привозит продукты, Валя пишет только список того, что нужно купить. Сегодня он купил продукты без её участия.
Увидев мужа, Валя окончательно успокоилась. Женская обида улетучилась, улыбка осветила заплаканное лицо.
Александр не позвонил в дверь – открыл замок своим ключом. Войдя в квартиру, прищурился от яркого света, исходящего от квадратного хрустального светильника в прихожей. Валентина в розовом лёгком махровом халатике вышла из спальни встретить мужа. Но муж мельком бросил на неё хмурый взгляд и опустил глаза. Не обнял жену, как обычно. Снял фирменную ветровку, разулся. И всё молча. Валя тоже молчала. Ждала объяснений.
Муж прошёл в кухню, поставил на столешницу пакет с продуктами. Неприветливо буркнул:
- Разбери пакет. – И прошёл в ванную.
Валя разложила продукты. Поставила разогревать мужу в недавно купленную микроволновку тарелку с картофельным пюре и говяжьей сарделькой. Сама присела за небольшой овальный обеденный стол. Она была уверена, что муж избегает её, иначе зачем бы он молча метался по квартире: из ванной прошёл в зал. Звякнула микроволновка. Теперь осталось поставить электрический чайник.
Мягко ступая, вышла с кухни. «Даже дверь в зал прикрыл. Не хочет меня видеть?» – обожгла волна сомнения. Юркнула в зал. Муж сидел в кресле и с лупой рассматривал «Атлас автомобильных дорог России».
- Так и будешь со мной в молчанку играть? – недовольным тоном спросила Валя.
Александр только через несколько секунд оторвался от атласа и размеренно произнёс, не поднимая глаз:
- Я ни во что не играю. Просто устал, Валя. Дорога тяжёлая, разбитая. – Замолчал и продолжил водить лупой над атласом.
Было слышно, как шумел на кухне нагревающийся электрочайник.
- Я разогрела ужин. Пойдём, – настойчиво позвала женщина, – потом посмотришь.
Александру было совестно перед женой. Он хотел изменить её жизнь к лучшему, но не спрашивал её согласия, потому что это было важно для семьи. В последние годы ему некогда было общаться со своей семьёй. Только работа! Парадокс: с каждым днём он всё больше думал о будущем семьи, но очень редко находил время, чтобы пообщаться с дочерью или посидеть за одним столом с женой и поговорить о её увлечениях, о планах на будущее. Над будущим их семьи нависла невидимая угроза. Александр глубоко осознал, насколько сильна эта угроза, когда услышал от жены серьёзное утверждение, что счастливо жить человек может только в деревне: в простоте, радуясь общению с землёй. Глава семьи давно приучил себя контролировать ситуацию – и на работе, и в семье. В бизнесе никому нельзя доверять. Только зазеваешься – проглотят. А семье доверился, расслабился, считая крепким тылом. И вот – результат: ситуация вышла из-под контроля. Но её можно исправить, и тогда прежний отлаженный семейный механизм заработает лучше прежнего.
- Сейчас приду, – потеплел голос мужа. – Смотрю другую дорогу на Тулу. Через Мосальск-Калугу ехать не хочу – дорога плохая. За что, спрашивается, налоги платим? Можно проехать через Жиздру-Сухиничи-Козельск-Суворов, но дорога длиннее. И ещё не факт, что там асфальт лучше. Скорее всего, по таким же ямам прыгать придётся.
- Почему ты уехал с Лизой в Тулу, а меня не предупредил? Я не знала, что и думать, – вырвалось у Вали само собой.
Не оправдываясь, муж объяснил жене, что мысль о поездке пришла неожиданно, а телефона в деревне – нет. Александр встал с кресла. Забылся: он, мужчина, сидит, а его женщина стоит.
- Не получилось тебя предупредить. Извини меня, Валечка, – провёл он рукой по распущенным мягким волосам жены и поцеловал её в губы. – Я представляю, как ты испугалась. Мне бы тоже не по себе было.
В этот момент с кухни донёсся тихий щелчок отключившегося чайника.
- А я сначала решила, может, ты что-то задумал... – бесхитростно брякнула Валя и осеклась.
- Что именно? Против тебя? – глядя в глаза смущённой жены, спросил муж. – Никогда. Против тебя – никогда. – Привлёк к себе и, бережно прижав сильными руками, поглаживал по спине, ощущая приятную мягкость махрового халата. – Никогда не думай об этом. Поняла? – И он поцеловал жену в шею, дотронулся губами до мочки уха.
Из Валиной груди вырвалась горячая змейка и, пронзив низ живота, в тот же миг с силой толкнула кровь вверх. Женщину обдало жаром. Дрожь охватила всё тело. Ноги подкосились. Опьяняющая истома затуманила мысли. Валя порывисто обвила руками шею мужа. Запрокинула голову, желая его поцелуев. Муж не поцеловал её, а только крепче сжал хрупкое женское тело в объятиях.
- Поняла? – шепнул на ухо захмелевшей от страсти жене Александр, не услышав ответа на вопрос.
- Да, – хрипловатым голосом сказала она, почти прошептала, уткнувшись в грудь мужа. Сердце его учащённо билось, заставляя и её сердце стучать сильнее.
- Обещают следующей весной и у нас установить вышку МТС, – негромко сказал довольный собой мужчина.
Валя приподняла голову с груди мужа. Александр поправил прядь каштановых волос, которая наполовину закрыла лицо любимой женщины.
- Так что в 2003 году будем с мобильной связью. Сможем позвонить друг другу в любую точку, – улыбнулся он, обнажив белые ровные зубы. Керамическая накладка, недавно поставленная стоматологом, полностью скрыла природную щербинку между передними зубами, и Александр с удовольствием широко улыбался. Он знал, что красивая улыбка – это его магическое оружие обольщения женщины.
Валя кивнула головой, но уже не воспринимала слов, а видела только чувственные губы и сияющие глаза желанного мужчины. Она тоже была очень соблазнительной: томный взгляд больших серых глаз неудержимо притягивал, приоткрытые от страсти пухлые губы призывали к долгому поцелую.
Очарованный муж нащупал на боку жены завязанный на слабый узел пояс. Он так легко развязался, будто только и ждал, когда до него дотронутся мужские пальцы. Маятник дорогих часов из красного дерева отсчитывал минуты простого человеческого счастья, которого всегда ждут, не замечая, что оно рядом. Минутная стрелка на раритетном циферблате перепрыгнула на цифру «двенадцать», и пружина в часах слабо щёлкнула, но звонкого боя не последовало: часы притихли, чтобы не спугнуть счастье…
После ужина муж с женой расположились у телевизора. Александр чувствовал себя комфортно на диване из натуральной кожи. Он любил всё натуральное. Это для тех, кто понимает, что такое «вкус жизни». Его принцип: «Мой дом – моя крепость» относился не только к семье, построенной на любви и доверии, но и к хорошо обустроенному жилищу. Вале не нравился кожаный диван – она чувствовала себя неуютно: холод исходил от кожи. Только находясь рядом с мужем, она не замечала этого холода. Вот и сейчас, доверчиво прижавшись, положила голову на грудь мужа. Александр привычно обхватил жену левой рукой, а правой переключал каналы на дистанционном пульте.
По любимому каналу НТВ показывали девятую серию сериала «Агент национальной безопасности». Алексей Николаев освобождал малолетнего сына кандидата в депутаты. Савицкого хотели заставить снять свою кандидатуру с предстоящих выборов и выступить с заявлением по телевидению. Как обычно, перестрелка, похищение, страсти. Переживания за положительных героев не отпускали до конца фильма. Валя не могла быть хладнокровной, когда попиралась правда. Она, как непоседливый ребёнок, то приподнималась, поправляя халатик и комментируя слова героев, то вдруг начинала шаркать ногами по ковру, то привставала, чтобы подложить под себя ногу. Александр как солидный человек спокойно воспринимал всё, что видел на экране. Он слышал от московских предпринимателей о подобных мерах воздействия на противников в бизнесе и политике.
- Вот этого я всегда боюсь, – глухо сказал он в конце фильма, как будто рассуждая с самим собой. – Не за себя боюсь. За Лизу. Найдётся подонок, который выберет ребёнка, чтобы решить свои проблемы. Всё правильно показывают. Так и есть в Москве.
- Слава Богу, у нас спокойно, – бросила фразу Валя. Посмотрела на мужские ручные часы. – В девять часов «Время» будет по ОРТ. Давай посмотрим. Переключи канал.
- Зачем тебе «Время»? Что там слушать? – удивлённо посмотрел глава семьи на жену.
- Ну, покажут что-нибудь из жизни страны.
- Ты верно сказала: «Покажут что-нибудь», – усмехнулся Александр. – Скажи, тебе важно знать о легализации однополых браков в Финляндии?
Валя замялась:
- Да не знаю… Так… Не важно, конечно, но…
- Короче – не важно, – ответил Александр за Валю. – А тебе важно знать об арабо-израильском конфликте?
- Честно говоря, мне как-то всё равно… Это далеко от нас…
- О парламентских выборах на Украине тоже хочешь знать? – с некоторой издёвкой спросил мужчина.
- Это мне точно не нужно, – уверенным голосом произнесла Валя.
- А тогда зачем смотреть «Время»? Не позволяй себя обманывать, – резонёрским тоном сказал Александр. – Давай лучше посмотрим «Намедни» по НТВ. Толковая программа. Всегда есть что посмотреть и послушать.
- Ну, давай. – Валя осталась недовольной.
- Нам с тобой больше нужно думать о курсе доллара, – легко дотронулся Александр до Валиной руки. – Говорят, евро может заменить доллар в Евросоюзе.
Валя с удивлением посмотрела на мужа, но промолчала.
- Никто ничего не знает. Мне кажется, что не будет толка из этой затеи. Всё равно США перекроют кислород евро. Год, от силы два года походит эта валюта в Евросоюзе – и всё.
- Ты поэтому не хочешь покупать евро?
- Незачем рисковать, – быстро проговорил предприниматель. – Посмотрим, что получится у других.
Александр замолчал – началась программа «Намедни». Он откинулся на удобную спинку дивана, немного опустил подбородок к груди, и, казалось, смотрел исподлобья, как будто строго оценивал всё, что говорилось с экрана. Валя вначале думала уйти: почему она должна смотреть только то, что хочет муж? Когда услышала рассказ о скандалах на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, решила посмотреть передачу. Александру сегодняшний телесюжет «Намедни» пришёлся не по нраву. Через несколько минут он начал нервничать: легонько похлопывать ладонью по колену. Его не интересовали причины громких скандалов в фигурном катании и лыжных гонках.
Дождавшись рекламы на НТВ, Ланцетов спросил:
- Ты будешь смотреть дальше или переключить?
- Да, ладно, переключи, – после паузы ответила Валя и, вздохнув, опустила голову. Она не хотела, чтобы муж нервничал.
- Надо купить телевизор в кухню, – предложил Александр, – а то мы не даём друг другу смотреть любимые передачи. – И переключил канал.
На РТР транслировался концерт звёзд российской попсы. Песня Агутина и Варум «Если ты когда-нибудь меня простишь» вызывала у Александра неприятие: он не любил приторность в голосе жены Агутина. Ещё больше не любил жеманных женщин.
- Не люблю такой тип женщин. Ломака. Может, отключим звук и подождём другую песню?
- Давай, – задорно засмеялась Валя.
- Кто в деревне помогает тебе копать? – неожиданно спросил Александр жену.
- Никто, – с гордостью ответила та.
- А брат?
- Мишка то в поле, то на мехстане с утра до вечера, даже в выходные. Сейчас посевная началась. Маринка разрывается на части. Рано утром на ферму бежит, к обеду домой приходит – одна по хозяйству крутится, как белка в колесе. Да ещё двое ребятишек на шее, – с сочувствием сказала Валя. – Катя из железнодорожного техникума в середине июня на каникулы приедет. Только полоть поможет. Так что Маринка сама, как в удавке.
- Получается, что семья твоего брата думает о своём благополучии, – с усмешкой заметил Александр, – а ты бросаешь семью на два дня каждую неделю, чтобы вскопать огород матери.
- Мать больная, она не может больше сама копать, – оправдалась Валя.
- Значит, твой брат не думает о больной матери, и ты должна всё положить на свои хрупкие плечи. Или они думают, что зять должен в руки лопату взять? – выпустил пар глава семьи. – Валя, ты же взрослый человек. Если бы Екатерина Иванна была очень больной, то не сажала бы овощи. Больные лечатся в больницах и в санаториях отдыхают. А твою маму невозможно уговорить даже зимой лечь в больницу.
- В деревне у старых людей не принято лежать в больнице. Это ещё с давних пор ведётся.
- Что за дикость! – схватился за голову Александр. – Двадцать первый век наступил, а в России всё так же, как и раньше, предрассудки из каждого угла выглядывают.
- Но это на самом деле так. Пойми, мою мать уже не перевоспитать. Она старая, больная женщина, но от огорода не откажется, пока может ходить.
- Ты хочешь стать такой же? – задал муж вопрос, который давно не давал ему покоя.
- Нет, я такой не стану, – поспешила ответить Валя.
- «Не стану», – повторил слова жены взволнованный мужчина. – Станешь! И продолжишь вековые традиции матушки Руси. Если не одумаешься. Будешь работать в поле, не разгибаясь, и думать, что в этом и состоит смысл жизни. Ведь «лучшие люди вышли из деревни». Так?!
- А разве не так? – задумчиво спросила Валя. – Мы же русские, а не европейцы. Всегда на земле работали, тем и жили.
- Ты ещё скажи, что нужно есть только «щи да кашу – пищу нашу», как выражается твоя мама, – напомнил Александр.
- Знаешь, мне зимой иногда так хочется кислых щей, блинов, даже окрошки. Так хочется, аж поджелудочную сводит, – открылась Валя. – Хочется простого деревенского яблока с червоточиной, а не этих налитых заморских игрушек.
- Не замечал, – вставил глава семьи.
Валя порывисто встала с дивана.
- А ты не замечал, потому что я старалась быть такой, какой ты хотел меня видеть, – пояснила жена. – Да я, может, поэтому… и стала ездить в деревню, что там чувствую себя… свободно, – заволновалась она. – Никто за мной не следит. Говори, как душа просит. Ешь, что хочешь. Никто замечаний не сделает. А тут я… как подопытный кролик. Сама себе не принадлежу.
Александр понял, что разговор, к которому он готовился, может закончиться не так, как намечено. Включил звук. На сцене Пугачёва и Галкин исполняли песню «Это любовь».
- Голубок с голубкой воркует, как мы с тобой. Только я старше, – заулыбался Александр. Посмотрел на часы. – Смотри, а часы наши остановились.
- Как остановились? Почему? – переключилась Валя.
- Не знаю, почему. Надо в мастерскую нести.
- А я сижу на диване и думаю: чего не хватает? Часы не бьют – вот чего не хватает.
- Ну, что, концерт будем смотреть?
- Ага.
* Овощник – земельный участок на усадьбе, предназначенный для посадки овощных культур, кроме картофеля.
* Междурядье – пространство между грядами.
* Помешаться (разг.) – сойти с ума.
01.10.2015
Светлана Грачёва
Воскресенск