Зуб у меня разболелся.
Он и раньше шатался, а тут прямо сил нет, так ноет.
Я подумал и решил действовать радикально. Нет зуба – нет проблем.
Беда в том, что дело было как раз в выходные дни, 12 июня 2014 года. Праздник. Ага.
В этот день, около двадцати лет назад, на нас рухнула независимость. И хотя мы ухитрились, правдами и неправдами, выбраться из-под завала, но оно и сейчас аукается. Вот мы и празднуем, значит, это дело. А может наоборот – поминаем.
Ну, неважно…
Я открыл дубль-Гис и нашёл по карте ближайшую стоматологию. Оказалось – рядом. Прямо через дорогу, в девяти-этажке. Одна квартира переделана в частную клинику. Работает без выходных. Удобно!
Взял я деньги и почесал избавляться от хвори.
Зашёл в помещение.
Маленькая, но очень аккуратная и чистенькая прихожая. В углу небольшая регистрационная стойка, за которой сидит очень молоденькая девочка.
Я поздоровался. Девочка подняла глаза, и я сразу увидел в них «два раза по сто». Она улыбнулась и поздоровалась в ответ, с некоторым трудом выговаривая буквы.
- Наверное, вы сегодня уже не работаете, – констатировал я.
Девчушка помолчала, что-то обдумывая, потом согласилась – Да… Наверно уже… Не работаем…
И тут из кабинета врача выплывает сам «доктор». Светило, блин, медицины. Тот вообще никакой. Равновесие держит с трудом.
Он медленно просканировал взглядом пространство справа налево и, обнаружив меня, искренне обрадовался – Ооо! Клиеент!
Врач церемонно поклонился, пошатнулся и сделал театральный жест обеими руками – Пыыыроходи!
Я дипломатично отказался – Нет-нет. Спасибо. Я в другой раз…
Специалист погрозил пальцем, явно преувеличивая амплитуду, и угрожающе-горько протянул – Мужиик! Обижаааешь!
Я быстренько ретировался.
Хорошо, что на всякий случай записал ещё пару адресов зубодёров и удалил-таки, мучителя.
Тут самое время рассказать – почему у меня шатался зуб.
Всё дело в пенсии.
Я же в тринадцатом году, в августе, на пенсию ушёл. Вот. Ну и подался в пенсионный фонд – оформлять это дело.
Передал девочке в окошечко документы. Она попросила подождать минут десять. Сижу я в фойе и жду.
Тут с улицы входит здоровый, такой, мужик. Лет сорок – сорок пять. Стоит и блёкло осматривает помещение. Потом как-то слегка покачнулся.
Я подумал, что ему плохо.
Понимаете - я же, сраный колхозник и отпетый совок, сразу бросаюсь на помощь. Ну, а как же! Это же уже в крови – «помогать». Вот.
Полетаю к мужику и спрашиваю – Вам плохо? Что, сердце прихватило? Скорую вызвать? Садитесь вот сюда, на свободное кресло.
Он, дыхнув перегаром, одной своей клешнёй сгребает меня за рубашку на груди, а другой бьет в голову. Тресь!
Вот, сука, спасибо! Это за мою заботу и доброту! Заработал, бля, благодарность!
А мужик очень здоровый. Очень. Примерно на голову выше меня. Потом я прикинул – у него предплечье как моё бедро. И кулак, в половину моей головы. Попадаются такие от природы крупные звери-приматы.
Вот с тех пор зуб и шатается.
Хорошо, что навыков я всё же не потерял. Закрылся локтем, отклонил голову – смягчил удар. А то реанимация мне была бы обеспечена.
Но я ведь «сраный колхозник», и поэтому мне его жалко. Что, мол, возьмёшь с пьяного. У него, наверняка, семья и дети. Поэтому я его не мочу сразу. А пытаюсь обездвижить – сделать рычаг локтя.
При этом я ведь не просто давлю ему на сустав. Я бью со всей силы в локоть, с проворотом…
Мда, ребята…
Я много раз проводил этот приём, вывихивая «оппонентам» плечевые суставы. И пару раз, вполне сознательно, ударом, ломал кость плеча. А тут…
Тут, бля, как в стену ударил. Руку отбил. Никакого эффекта. А он держит меня за рубаху как тисками. И замахивается на второй удар.
С меня вся доброта как-то сошла. Жить-то хочется.
Я, выводя его из равновесия, толкнул от себя, потом резко на себя, и с подсечкой повёл его вправо. И, когда он, в наклоне, ловя равновесие, освободил захват, я саданул ему чуть снизу, в челюсть. От всей души.
Обиделся я.
Этот чудак, вместо того, чтобы как-то сгруппироваться, аккуратно приземлиться и т.п., взял, прогнулся, как будто на мостик хотел встать. И падая, треснулся затылком о мраморный пол. Тут я ему, лежачему, без перехода, добавил ещё разок с правой, и сломал переносицу. Бедняга выключился.
Нихрена себе, праздничек. Отметил, называется, уход на пенсию.
Весь мордобой занял по времени секунд пять. Ну, от силы семь. Охранник, сидящий за столиком в уголке, не успел и среагировать.
А может, просто не захотел. Он тоже в порядочном возрасте, а по габаритам ещё мельче меня.
Набежали женщины, служащие фонда. Увидели картинку и прямо обрадовались – Довыступался, засранец!
Оказывается он не первый раз сюда приходит. Развлекается. Пугает посетителей. Кто его остановит? Там одни женщины и старики. Тот боец, что сидит в фойе, с ним не связывается. Он просто вызывает наряд и ведёт с ним «переговоры».
А когда приезжает полиция (сами знаете оперативность нашей доблестной), этот слон успевает смыться.
А тут парню не повезло. Ворвался наряд вневедомственной охраны. Вызвали вытрезвитель. Приехал "вытрезвитель" и радостно оприходовал чуть тёпленького клиента.
Весёлый денёк выдался…
И вот я думаю. Такое, только у нас может произойти. В смысле - в России.
Там, за бугром, конечно, бывает всякое. Бывает, псих какой-нибудь врывается в учреждение и открывает стрельбу. Но он же псих. Он же ненормальный. Он же больной.
А тут здоровые, нормальные люди добровольно доводят себя до животного состояния…
Глупо всё это, как-то.
И печально.