Молодая дама, немного перегнувшись через резные перила, с некоторой растерянностью и грустью смотрела на чёрную воду. Руки её небрежно свешивались вниз и маленькая элегантная перчатка, выскользнув из пальцев, потревожила водную гладь. Казалось, дама даже не заметила этого, мысли её были где-то далеко за пределами небольшого городка.
Никто здесь её не знал, никому не было до неё дела, она - чужак, чужак, не представляющий никакого интереса. Изящное чёрное платье, маленькая шляпка и тоненький платок, трепетно обнимающий её плечи... Несмотря на всю её привлекательность, в ней не было, ровным счётом, ничего примечательного.
Она уже и не помнила, сколько здесь простояла: час, два или целые сутки - в её голове была полнейшая путаница, которую она, как хрупкую паутинку, никак не могла расплести. Все воспоминания, стоило лишь к ним прикоснуться, обрывались и становились ничем.
В воздухе пахло дождём, который, видимо, с минуты на минуту готов был пропитать землю своей живительной влагой, становилось холодно и видно было, как дама в чёрном безуспешно пытается согреться, кутаясь в свой платок. На воде появились первые круги от дождя, губы девушки искривились в нервной улыбке, в глазах как будто бы промелькнул огонёк, который тут же погас, а мысли, наконец, сложились в ровные и отчётливые воспоминания.
Тихая пристань, предвечерний сумрак и несколько мимолетных прохожих. Постепенно становится совсем темно и безлюдно, и недалеко от причала слышится глухой и прерывистый крик, скорее мужской, хотя разобрать трудно. Тело ещё бьется в судорогах, темно-бардовая кровь поливает влажный песок, - главное не испачкать подол. Окровавленная перчатка уже где-то далеко, а молодая дама, с надменной и немного горькой ухмылкой, неспеша уходит в сторону вокзала, ей пора отбывать.