Сначала в Душаке, а потом и на других станциях на пути неторопкого поезда от Каспия до Ташкента (чтобы попасть на пассажирский до Новосибирска, а там добраться до родного Красноярска) получил истинное удовольствие. Под палящим солнцем выпил холодного русского квасу!
Мы соскочили на перрон, совсем измочаленные жарой в вагонах. Я провёл тыльной стороной ладони по лбу, и почувствовал: будто песок на коже. Уже не удивился кристаллам соли, потому что знал: влага тут испаряется мгновенно.
На этих разнопёстрых полустанках быстро мы устали от предлагаемых дынь, винограду, помидоров, арбузов, как устали от напряжения в ожидания заразы – какие руки их касались?
А тут - сморщенные от здешней жары старичок в линялой уж много лет косоворотке, но чистенькой, и такая же его старушка, мило повязанная косынкой недавнего приобретения, продавали всем желающим проезжающим по Турксибу этот древний, как немилосердное солнце, русский напиток из обтянутых мокрой тряпкой стеклянных четвертей, непонятно как попавших в наши дни. Вода из тряпок испарялась так быстро, что напиток был - не поверите - прохладным!
Три стакана были в ходу - старушка едва успевала споласкивать их в ведре чистой холодной воды, а старичок всё булькал и булькал в них квас из четвертей. Какие-то копейки он аккуратно клал у бутылей, стоявших на чистеньком полотенце, похоже, больше удовольствия получая от благодарностей соотечественников.
Холодный напиток да ещё от чистеньких хозяев - теперь дорога в Ташкент уже не казалась неодолимой, а потом до Новосибирска. Там сутки по Транссибу - и в городе на Енисее точно такой напиток меня ждал дома, в Сибири, тоже жаркой в эти месяцы.
Квас маминого приготовления.
1970. Ставрополь-Красноярск