Перед калиткой Лешка остановился, чтобы докурить сигарету. Дед курил всю жизнь, но сейчас бросил и к запаху табака относился весьма отрицательно. Поискав, куда можно бросить окурок, Лешка просто стрельнул им на дорогу и позвонил в домофон.
- Это ты, Алексей? – спросил дед.
- Я, я, открывай, дождь идет, - ответил Лешка, зябко поеживаясь.
По двору, вымощенному большими плитами песчаника «под камень», он прошел к крыльцу скромного домика. Дом, хоть и был небольшим, но больше походил на крепость – так в свое время захотелось деду. В те времена, когда дом строился, его архитектурные особенности считались излишеством, и всеми компетентными инстанциями осуждались. Но дед упрямо настаивал на своем, и, в конце концов, ему, известному в Европе историку-медиевисту, профессору Карлу Ивановичу Балдееву разрешили построить свой «замок». А через несколько лет рядом с профессорским домом выросли настоящие замки и неприступные крепости, в окружении которых профессорский дом выглядел, если не лачугой батрака, то пристанищем обедневшего дворянина – это точно.
Алексей остановился возле елочки, самостоятельно посаженной дедом в день своего восьмидесятилетия. Осенью ему исполнится восемьдесят пять, но он бодр, полон оптимизма, и все еще не лишен духа авантюризма. Елка тоже радует. С каждым годом деревце заметно подрастает, вот и сейчас, лето еще только начинается, а ее лапки уже выросли больше, чем на десять сантиметров.
Что касается дворянства и такой странной фамилии – Балдеев. Алешка, когда еще учился в школе, как-то спросил деда, как могла появиться эта фамилия? Свой вопрос он объяснил не интересом к родословной семьи, чем, кстати, очень огорчил деда, а тем, что в школе его дразнили Балдой. Дед тогда отшутился, но, подтрунивая над внуком, тоже иногда стал называть его Балдой. Позже, когда Алексей уже отслужил в армии, дед как-то позвал его в кабинет, разложил на столе большой лист бумаги, на котором на вскидку можно было насчитать сотен пять имен, соединенные разноцветными черточками.
- Ну и что это? – спросил Алексей.
- Это, внучок, наше геральдическое древо по мужской линии. Видишь, внизу только одно имя – Зигфрид фон Бальд. Это – человек, приблизительно на рубеже IX – X веков основавший дворянский род фон Бальдов. Вот век XXI, это - я, вот твой отец, а вот ты. Когда ты женишься, и в вашей семье появится мальчик, его нужно будет тоже сюда вписать.
- Здорово! Значит мы – дворяне?
- Были когда-то, - вдохнул дед, - а потом стали просто Бальдами. Перед самой войной, когда немцев начали выселять в Сибирь, мой отец за бутыль самогона упросил колхозного писаря выправить нам документы. Нажравшись самогона, писарь ничего лучшего не придумал, как дописать к нашей фамилии русские окончания. Так мы и стали Бальдевыми, Ну а со временем фамилия превратилась в более привычное для русского уха – Балдеевы. Мое немецкое имя «Карл» начали трактовать как дань уважения к основателю марксизма Карлу Марксу, хотя, посмотри – так звали моего деда, и меня назвали в его честь. Вообще, если приглядишься к древу, увидишь, что со временем это стало семейной традицией – называть новорожденного в честь деда.
- Почему же меня в твою честь Карлом не назвали?
- Другие времена, другие нравы, - пожал плечами дед. – Да и потом, ты же знаешь, что с твоими родителями я не очень ладил. Вот Маринка – царство ей небесное – и назвала тебя в пику мне не Карлом, а Алексеем. Могла бы и Пафнутием назвать, лишь бы не Карлом. А Иван, твой отец, – царство ему небесное – на поводу у нее пошел, нарушил семейную традицию. Не знаю, может быть, если бы они не погибли в той дурацкой автокатастрофе, мы бы нашли общий язык, а так… Да, чтобы восстановить гармонию древа, ты своего первенца должен Иваном назвать, остальных, сколько осилишь, называй как угодно – Акакием, Порфирием, Нарциссом, хоть тем же Пафнутием, но первенца только Иваном!..
- Алексей! – раздался дедов рык из открытого окна кабинета. – Ведь дождь полощет, а ты елочку созерцаешь! Марш в дом!
Поднявшись на второй этаж, Лешка нашел деда ползающим вокруг громадного письменного стола, заваленного книгами, ксерокопиями, фотографиями и бог знает, чем еще, и заглядывающим под тумбы. Внук стал на четвереньки и тоже начал исследовать пол под ближней к себе тумбой.
- А что ищем? – на всякий случай поинтересовался он.
- Чертеж один, - прокряхтел дед из-под стола, - старая синька, края потрепанные.
- На столе искал?
- Да.
- А это что? – поднявшийся Алексей вытащил из-под кипы бумаг старенький лист синьки.
- Она! – обрадовался дед. – Я же здесь все пересмотрел! Старею, наверное… - добавил он грустно.
- А что это за схема?
- Сейчас расскажу, я тебе поэтому и позвал. Эту схему я скопировал из малоизвестной хроники Тевтонского ордена. Здесь изображена схема замка Адлерберг – одного из опорных пунктов Ордена. Он находился на речке Чуя, что впадает в Псковское озеро. Ты помнишь Ледовое побоище?
- Я что, так древне выгляжу? – рассмеялся Алексей.
- Не ерничай! Ну?
- XIII век…
- 5 апреля 1242 года, - уточнил дед.
- Да, именно в этот день Александр Невский разбил тевтонцев и ливонцев на Чудском озере.
- Хорошо, - согласился дед. – Тевтонцы потеряли четыре сотни убитыми, а еще «пятьдесят руками яша и приведоша в Новгород», как говорится в Новгородской летописи. Убитых похоронили, пленных разменяли и выкупили, тевтонцы принесли извинение за вторжение, и граница вернулась в довоенное состояние. А замок Адлерберг оказался на русской территории. В нем размещался небольшой отряд тевтонцев, под командой Генриха фон Бальда.
Лешка удивленно поднял бровь.
- Наш предок принимал участие в Ледовом побоище?
- Принимал, принимал, - нетерпеливо махнул рукой дед. – Но не это главное. Для нас интересно то, что Адлерберг принадлежал ему. Запомни это.
- Ты что, собираешься предъявить свои права на руины? – усмехнулся внук.
- Да там и руин никаких не осталось. Обычный холм с большой воронкой посредине, кое-где внутри видна каменная кладка – остатки стен. Дело не в этом. Дело в том, что Генрих не успел вывезти свою сокровищницу и, выжидая подходящий момент, охранял ее от разного сброда, которого в те времена хватало.
- Ну, это, наверное, от очень большого ума – поместить свои сбережения на вражеской территории. И чем все закончилось?
- Известно чем. Сведения о сокровищнице просочились за пределы замка. На Адлерберг напала шайка разбойников, гарнизон погиб, но сокровища так и не нашли. Понимаешь?
- Понимаю – они спрятаны в тайнике.
- И они лежат там до сих пор, - уточнил дед. – В 1955 году я выпросил разрешение на раскопки замка. Конечно, про сокровища я никому не говорил. Мои студенты заложили большой раскоп в центре зала на первом этаже, там, где находился очаг. Вот он видишь, - дед ткнул пальцем в чертеж – а это границы нашего раскопа. Да, так вот, по глупой традиции средневековые рыцари, как правило, прятали свои драгоценности в фундаменте очага.
- Получается, все знали, где сосед хранит деньги? – удивился Лешка.
- Примерно так. Но не сбивай меня с мысли… О чем это я?
- Вы раскопали очаг… - вздохнул Лешка и подумал: «Да, в последнее время дед сильно сдал».
- Да-да… - продолжал дед, - раскопать то мы раскопали, но ничего кроме груды камней не обнаружили. Я, естественно, написал отчет о раскопках, статейку об устройстве очагов в эпоху средневековья, но был разочарован.
- Еще бы! – вздохнул внук. – А ты разве не знаешь, что тебе бы сокровища не достались? Все отошло бы государству, ведь ты нашел бы их в ходе выполнения своих служебных обязанностей. В лучшем случае выписали б копеечную премию.
- Соображаешь! – прищурился дед. – А я тогда был чуть моложе тебя и в такие нюансы не вдавался. Мы, понимаешь ли, активно строили коммунизм, при котором материальные ценности не играют никакой роли, я только что вступил в партию, страна выкарабкивалась из послевоенной разрухи, и о личном обогащении и речи быть не могло.
- А ты не думал о том, что те же Генриховы соратники по оружию, зная, где находятся сокровища, могли их уже давно обнаружить? Да и потом, неужели за эти столетия не нашлось ни одного кладоискателя, не позарившегося на них?
- Это исключено! - категорическим тоном сказал дед. – Во-первых, про них никто не знает, поскольку эти сведения найдены мною в хрониках, написанных на старонемецком языке, когда я занимался нашей родословной. Хроники до сих пор не опубликованы, а настоящих знатоков старонемецкого языка можно по пальцам перечесть. Во-вторых, сразу после тех событий появилась легенда, что среди погибших при штурме Адлерберга не обнаружили тела Генриха, что он, якобы, продолжает охранять свою сокровищницу. А в такие вещи в средние века свято верили и призраков побаивались.
- Ну, хорошо, - нетерпеливо сказал Лешка, - и чем это все закончилось?
- «Это» не закончилось, «это» только начинается, - хитро усмехнулся дед. – Я знаю, где расположен тайник.
Внук сочувственно посмотрел на деда.
- Деда, ты бы больше отдыхал, не перенапрягался… - ласково начал он.
Карл Иванович побагровел и забегал по кабинету, заложив руки за спину – что являлось признаком высшей степени его негодования. Потом, немного успокоившись, остановился у стола, порылся в бумагах и протянул Лешке две бумажки.
- Читай, Балда.
- Дед, ты же знаешь, я по-немецки плохо соображаю, - и Лешка внезапно почувствовал свою вину перед всеми этими рыцарями, баронами, графами, купцами, лавочниками, землепашцами – перед всеми предками, угнездившимися на геральдическом древе. – А это, вообще, наверное, написано на старонемецком…
- Ладно, давай сюда, - смягчился дед. – Вот здесь написано, что в сокровищнице Генриха хранилось четыреста золотых тевтонских брактеатов…
- А что это?
Дед презрительно посмотрел на него, но невежество внука комментировать не стал, а терпеливо пояснил:
- Брактеаты – это односторонние монеты, их штамповали только с одной стороны, поэтому с той, куда били штампом, изображение получалось вогнутым, а с другой выпуклым. Эх ты, а еще реставратор! Кстати, это очень редкие монеты, а золотые – вообще уникальны. А тут – четыреста штук! Я смотрел в интернете, там цена одной монеты составляет тридцать тысяч…
- Евро? – нахмурился Лешка.
- К сожалению – рублей. А тебе, что твоих двадцати пяти процентов, то есть, трех-четырех миллионов рублей мало? – воодушевленно спросил дед, заметив на лице внука мыслительные процессы, протекавшие в мозгах.
- Достаточно, - Лешка прикидывал, на что бы он их потратил. – Я так понимаю, ты хочешь отправить меня на поиски клада? – Дед радостно кивнул. – Ладно, как-нибудь съезжу, посмотрю.
- «Как-нибудь»! - опять занервничал Карл Иванович. – Да ехать нужно немедленно! Вот послушай, что пишет мой приятель ландмейстер Тевтонского ордена Курт Берман… Дед схватил второй листок и начал переводить его на русский. Но Лешка не слушал. «Неужели на старости лет дед тронулся умом?» - думал он. Это ж надо – «мой приятель ландмейстер Тевтонского ордена»… Да, Карл Иванович, что-то ты совсем плох стал…» - он взглянул в окно. Быстрый июньский дождь закончился, с листвы шумно стекали капли, во всю светило яркое солнце, но на душе у Лешки было тоскливо. - Да ты же меня не слушаешь! – завопил дед, чем и вывел внука из состояния близкого к ступору.
- А разве Тевтонский орден все еще существует? – как можно осторожнее спросил Лешка.
У деда отвисла челюсть, и он, помолчав, так же осторожно сказал:
- Алешенька, внучок, ну нельзя же быть таким темным, - потом бросился к стеллажу, достал том энциклопедии, раскрыл его на нужной странице и сунул внуку под нос. – Читай!
И Лешка существенно пополнил свой багаж знаний. Оказывается, Тевтонский орден был распущен только в 1809 году во время Наполеоновских войн, но уже в 1834 году восстановлен в Австрии. Позже – в Германии, Словении и даже в США. Резиденция Великого магистра, казначейство и историческая библиотека с уникальными архивами находятся в Вене.
Лешка почесал репу, а дед невозмутимо начал переводить письмо с начала. Ландмейстер Курт Берман с радостью сообщал, что в своих архивах они обнаружили зашифрованный документ, который указывает, где нужно искать сокровищницу Генриха фон Бальда, а именно - в замке Адлерберг. Согласно другому документу размер сокровищ составляет четыреста золотых брактеатов.
- Я эти документы обнаружил в их архивах еще… дай бог памяти… еще в 1950 году, - прокомментировал дед. – А теперь самое главное: Курт пишет, что Великий магистр обратился в правительство России с просьбой разрешить братьям Ордена провести раскопки замка Адлерберг и вернуть сокровищницу ордену, как неотъемлемую часть его истории. У меня есть смутное опасение, что клад, сокровищница рода фон Бальдов, а не Ордена, может из России уплыть в Австрию… А ты говоришь «как-нибудь съезжу, посмотрю»! Ты слышал, они собираются полностью раскапывать замок. Значит, не знают, где находится тайник. Может быть, они и найдут его. Когда-нибудь. А я после долгого изучения схемы, теперь знаю практически наверняка, где его нужно искать.
- Как, вообще, на этой старой синьке можно что-либо разобрать? – проворчал Лешка, но уже больше для порядка.
- А вот смотри! – обрадовался дед. – Видишь эту полоску на листе? Это линия сгиба пергамента. Она очень четкая – лист оригинала много раз сгибали и разгибали. А вот линии, которые почти не видны. Но они есть! Я их четко помню. Вот за пределами замка на пергамент нанесены две точки. Это не кляксы и не помарки, это специально нарисованные точки. Зачем? Смотрим дальше. Я специально отсинил и обратную сторону пергамента, вот она. Там ничего интересного, кроме этих двух точек, опять таки, нарисованных. Для удобства я скопировал их на обратную сторону первой синьки. Теперь смотри, сворачиваем первую синьку по тем линиям сгиба, которые едва видны. Видишь, все четыре точки расположились абсолютно симметрично краю пергамента. Если соединить точки, расположенные по диагонали, получится латинский крест – герб тевтонцев. Случайно? Не думаю. А центр креста приходится на внутреннюю поверхность стены, вот в этом месте. Там и расположен тайник. То ли в самой стене, то ли под каменной плитой в полу. Достаточно зачистить это участок – примерно два на два метра – и сковырнуть пару плит. Ну что, логично?
- Да логично, логично… только скажи мне, дед, почему тот, кто рисовал этот чертеж, так его зашифровал?
- Ну, возможно, чтоб самому не забыть, может быть для того, кто знал про эти условные обозначения…
- А, может быть для тебя? – ехидно спросил Лешка.
- Возможно, - сухо ответил дед.
- Хорошо, приезжаю я на этот холм… Как мне сориентироваться? На схеме направления «север-юг» неуказанны.
На словах «приезжаю я на этот холм» глаза деда снова засветились надеждой.
- А как ты думаешь, почему рисовальщик выбрал именно этот масштаб? Почему нарисовал замок не в центре листа, а с краю?
- Да многие люди, не имеющие представления о композиции, так делают. Большинство детей, например. Они рисуют в углу листа, сбоку, где угодно, только не в центре…
- Может, ты, вообще-то, и прав, но в данном случае ошибаешься. Зачем он нарисовал речку? Схематично, правда, но все же нарисовал? Потому что ему нужно было нанести на план вот это – скалу на противоположном берегу. Вот тебе и ориентир. А, если ты внимательно присмотришься, увидишь, что крест, который мы с тобой только что нарисовали, одной линией сориентирован именно на эту скалу. Это еще один ориентир-привязка. И не нужно никаких нордов, зюйдов, вестов… Ну, что скажешь?
- Послезавтра еду, - и Лешка, сдаваясь, поднял руки.
- Хенде хох? – уточнил дед. – Да, вот еще что… - он открыл ящик стола и достал оттуда небольшой медальон миндалевидной формы с рельефным изображением латинского или тевтонского креста. Поля медальона были залиты по диагонали красной и синей эмалью. – Повесишь на шею, когда поедешь в замок, мало ли что… - Лешка не успел отреагировать, тут как раз домработница Глаша позвала к обеду.
И вот он на месте, в замке, так сказать. Ехать пришлось не далеко, но долго: ухабистая дорога провела его сквозь большое село, потом она плавно перетекла в степной шлях, совсем уж разухабистый, затем по едва дышащему на ладан мосту он буквально на цыпочках переправился через речку и еще несколько километров проехал по бездорожью в сторону озера. Ну, и вот оно, родовое гнездо – громадный оплывший земляной холм, напичканный большими, явно обработанными каменными блоками. Это неудивительно – дед рассказывал, что замок представлял собой большую трехэтажную круглую башню, окруженную рвом. Где ж он, этот ров? Ага, его следы слабо угадываются на ландшафте. Лешка тоскливо прошел по периметру замка. «Раскопчик два на два – и все», - вспомнил он слова деда. Да тут, чтобы заложить этот «раскопчик», не одну тонну камней своротить нужно». Он посмотрел на такую неуместную здесь свою машину, на палатку, наспех поставленную на берегу речушки, и затосковал – по спокойной, неспешной работе реставратора, по друзьям-коллегам, по Светке, в конце концов. Друзей-коллег в подмогу он не стал брать принципиально – а вдруг, действительно – клад. Лишние глаза, уши… По той же причине отказался и от общества Светки, как не настаивал дед («может, на руинах родового замка сподобитесь зачать наследника»). Он еще раз прошелся по окружности вала, взглянул на скалу, на противоположном берегу торчащую в небо, точно перст, и пошел выравнивать палатку – все-таки пару дней ему предстоит в ней прожить. И эти дни нужно провести, если не с комфортом, то, хотя бы, с минимальными удобствами.
Его взгляд он почувствовал сразу – просто в затылке появилось странное напряжение. Лешка резко оглянулся – да, ну вот он, Генрих фон Бальд, собственной персоной, стоит на вершине вала и внимательно его изучает. Кто же еще? Дедушкин сюрприз, так сказать. Все, как положено. Несмотря на свою цивильную профессию, Лешка был не из робкого десятка, обладал крепкими нервами, успел отслужить в десантуре, но сердце все же екнуло. Чтобы усрокоиться, он со знанием дела начал изучать предка: в правой руке тот держал горшковидный шлем, внизу шлема были видны кожаные завязки. Ну да, ну да – с их помощью шлем фиксировался на голове. Потом Генрих положил шлем на землю – видимо решил, что с этим юнцом будет биться с открытым лицом. На его левой руке висел треу¬гольный щит, скорее всего – деревянный. Ага, в лучах заходящего солнца можно было увидеть, что на Генрихе кольчужный доспех, как же он называется по-немецки – хауберт – поверх кольчуж¬ного же капюшона надета мягкая стеганая шапка, это для того, чтобы амортизировать удары меча. На лице капюшона отвязан и полностью открывает лицо. Оно, лицо, еще не старое, но суровое. На плаще и рубахе нашиты черные орденские крес¬ты. Из оружия на предке были меч и кинжал. Правая рука многообещающе лежала на рукоятке меча.
Созерцание Лешку успокоило, да и что в такой ситуации можно предпринять? Ему ничего не оставалось, кроме как безнадежно развести руками – я, мол, без оружия, а убить меня невооруженного тебе твоя рыцарская честь не позволит. Похоже, Генрих его понял. Лешке показалось, что тот, пренебрежительно плюнув, поднял шлем, повернулся и просто растаял. Нет, не ушел, а просто растаял.
Лешка осторожно поднялся на холм. Естественно – никого. В радиусе пяти километров никого и не должно было быть, ближайшая деревня смутно угадывалась за поворотом реки, поэтому этот призрак… Ну, что ж – хоть одна живая душа. Живая ли? По крайней мере, родственная. Потом он долго перенатягивал палатку, еще раз вспомнил про Светку и пошел ворочать камни. Они оказались на редкость тяжелыми. Лешка тупо перекатывал их в центр кратера, по ходу дела вспоминая деда и его «раскопчик два на два метра», а, когда кое-как навел порядок на месте будущего «раскопчика», уже совсем стемнело. Он потянулся, расправляя мышцы, и пошел в палатку. Есть не хотелось, но он все-таки открыл банку тушенки, пару раз ковырнул жирное мясо, съел кусок хлеба, луковицу и упал спать.
Но спал недолго. Примерно через час снаружи послышались осторожные шаги. Если это Генрих, то его шаги были бы не слышны, по крайней мере, именно так в Лешкином представлении должен передвигаться призрак. Кто же тогда? Пока думал об этом и осторожно, на ощупь искал солидный охотничий нож, больше похожий на мачете, который предполагалось использовать во время раскопок, шаги удалились. А когда он, наконец, выглянул из палатки, вокруг никого не было, лишь на фоне уже посветлевшего с затухающими звездами неба на руинах замка угадывался темный силуэт. Силуэт сидел на корточках и, казалось, внимательно изучал содержимое кратера. Это был явно не Генрих – на фигуре не хватало плаща. В принципе Лешка совершенно не возражал против добровольного помощника-кладоискателя – камней на месте его будущего «раскопчика два на два метра» было еще достаточно много, но по поводу вторжения в свою частную жизнь был абсолютно против. Он осторожно выбрался из палатки и начал красться к замку, но в какой-то момент потерял подозрительного гостя из виду и на холме оказался в гордом одиночестве. Не наблюдалось ни таинственного визитера, ни далекого предка – даже покурить было не с кем. Лешка посидел, покурил, поиграл ножом… Кто бы это мог быть? Когда он проезжал через село, то привлек внимание разве что пары собак, которые с задорным лаем сопровождали его машину до околицы. Ничего стоящего не придумав, он спустился в кратер ворочать камни.
Скоро обозначилась стена башни, а потом, когда стало уже совсем светло, и каменный пол. Но кто его знает, где конкретно располагался тайник? И Лешка поймал себя на мысли, что с чисто немецкой пунктуальностью разбирает от завалов положенные «два на два метра». Когда работа была практически завершена, Лешка присел на ближайший каменный блок и сверился с планом. Вроде бы все правильно, вот эти точки, там, на противоположном берегу речушки, скала… Чтобы лишний раз удостовериться в том, что он ворочал эти глыбы не напрасно, Лешка вскарабкался на вал и нос к носу столкнулся с Генрихом. Тот поднимался ему навстречу по внешнему склону. От неожиданности оба остановились и с интересом стали рассматривать друг друга. Тевтонец был худощав, но широк в плечах, бледное лицо портил длинный шрам, пересекавший правую щеку. Лешке показалось, что интерес Генриха вызвал не он сам, далекий потомок, а медальон, висевший у него на голой груди рядом с крестиком. И Лешке опять же показалось, что тевтонец усмехнулся. Тот обошел его и начал внимательно изучать результаты Лешкиных ночных трудов. Потом, не оборачиваясь, поднял руку, давая команду подойти, и Лешка повиновался, настолько властным выглядел этот жест. Генрих пару секунд постоял в раздумье, потом оглянулся на скалу, снова посмотрел вглубь кратера, а затем достал из ножен меч и броском воткнул его в землю под внутренним склоном, тем самым давая понять, что Лешка ошибся в своих расчетах примерно на полметра. Потом снова посмотрел на Лешку. Тот понял – быстро спустился вниз, вытащил меч, который оказался не «призрачным», а самым, что ни наесть настоящим, увесистым и даже тяжеловатым, ни чета его «мачете», и протянул его Генриху. Но на валу никого не было. Когда Лешка вскарабкался на останки стены, поблизости тоже никого не наблюдалось, и ему ничего не оставалось, как снова вернуться в кратер. Он повертел неожиданный подарок в руках. Конечно, произведением искусства назвать его было сложно, но – фамильная реликвия, однако. Решив прислушаться к неожиданному совету далекого предка, он сходил в палатку за лопатой и начал зачищать указанное Генрихом место. Ну что ж, плита, которую он где-то через час расчистил, очень походила на вход в тайник. Была она аккуратной, правильной прямоугольной формы и весьма походила на то, что, по представлениям Лешки, должно было служить крышкой тайника. Прежде чем сковырнуть плиту, Лешка решил перекурить.
А потом началась вся эта свистопляска. Он сидел, курил и тупо смотрел на каменный блок, а потом на этот камень неожиданно упала тень. Он вздрогнул и поднял голову.
- Что, копатель, нашел клад? – спросил неизвестный мужик средних лет, поигрывая пистолетом. – Надо бы поделиться. – Пистолет был несерьезным – обычная тупорылая травматика, и Лешка поднялся на ноги.
- Не дури, парень, - сказал мужик и поднял пистолет. – Лешка снова присел. – Ну, давай посмотрим, что там в этой ямке ле… - закончить мужик не успел: за его спиной появился Генрих и ударил его рукой в железной перчатке по голове. Мужик скатился к Лешкиным ногам, и тому ничего не оставалось делать, кроме как связать грабителю руки шнурком от кроссовки. Предок одобряюще кивнул головой и направился вниз по насыпи, а Лешка выполз за ним.
- Йетцт бин их фрай, - произнес тевтонец. Насколько Лешка мог понять, в переводе это означало «Наконец я свободен».
Между тем Генрих тупо упал навзничь у подножья руин, раскинул руки, посмотрел в безоблачное небо и просто исчез – словно провалился сквозь землю. Лешка осторожно спустился к тому пятачку, где пропал тевтонец, обошел его вокруг, нашел сухой сук и отметил место, где его далекий предок наконец-то нашел свой последний приют. Потом поднялся по откосу, посмотреть на постанывающего грабителя.
- Что ж с тобой теперь делать? – спросил он скорее себя, чем мужика. Но тут его внимание отвлекли две фигурки, быстро идущие со стороны моста. Одна почти бежала, а вторая пыталась ее догнать. Господи, да ведь это же его Светка с его же коллегой, Петькой! – Погоди, мужик, с тобой позже разберемся, - и Лешка направился навстречу новым гостям.
- Ну, наконец-то! Живой?! – проорала запыхавшаяся Светка. Тучный Петька ничего не сказал, он только умоляюще посмотрел на Лешку, потом перевел взгляд на Светку и присел на траву. – Кладоискатель! – не унималась Светка.
- И как вы меня нашли? – спросил Лешка, присаживаясь рядом с несчастным коллегой.
- Понимаешь, меня сразу насторожил твой внезапный отъезд. Якобы для выполнения срочного заказа, - Петька слегка отдышался, - раньше ты для выполнения срочного заказа всегда брал меня с собой. Ну, а потом подозрения возникли и у Светланы, и мы уже вдвоем устроили допрос с пристрастием твоему деду. Обошлось, правда, без паяльника и утюга, но… сам понимаешь, - и он снова выразительно посмотрел на Светку.
- Ну, и… - начала она, - и он рассказал, где ты обретаешься.
- Н-да, от друзей никуда не спрячешься, - отрешенно произнес Лешка и выразительно посмотрел на Светку. Та молча потупила глазки.
- Хоть нашел? – спросил Петька.
- Да нашел, нашел. Пошли, будем вскрывать, - Лешка махнул рукой. – Там еще один нахлебник появился.
- «Еще один нахлебник»! Это мы-то – нахлебники?! – возмутилась Светка. – Да ты представляешь, что с такими деньжищами, о которых нам рассказал твой дед, тебя бы на первом посту ГАИ тормознули и обчистили.
- А с вами – нет. Подозреваю, что с дедом вы все же поступили не совсем корректно, - задумчиво произнес Лешка. – Без пыток он бы ни в коем случае не сказал о кладе.
- Сказал, еще как сказал! Признался как миленький! Ты же меня знаешь… - Светка загорцевала по кругу.
- Ну, пошли, - примирительно сказал Лешка.
- Это и есть твой незнакомый кладоискатель? – спросил Петька, старательно обходя корчившегося на земле несостоявшегося грабителя.
- Он самый, - Лешка отбросил носком кроссовка травматик. – Ну, вот он – клад.
- Мужики, отпустите, - взмолился кладоискатель.
- Нет, брат, извини, в полицию мы тебя просто обязаны доставить.
- И как ты с ним справился? – удивился Петька.
- Ну, как видишь, справился, - Лешка четко определился, что про Генриха расскажет только деду. Светка уважительно и многообещающе посмотрела на него. – Смотрите, вот плита. Это явно крышка от сокровищницы. Лопатой ее не поднимешь, а я схожу за монтировкой…
- Да, а как тебе удалось по тому трухлявому мосту проехать? – спросил Петька.
- Да как? Шепотом, - пожал плечами Лешка.
Тут снова заскулил местный кладоискатель:
- Мужик, мне бы в ту рощицу сходить. По малой нужде.
Березовая роща стояла в стороне от Лешкиной палатки, но что ж, дело житейское.
- Пошли, - сказал Лешка, и мужик начал неуклюже подниматься.
- Слушай, дай мне, сколько можешь, мне бы только опохмелиться, и я забуду о твоем кладе. Если он вообще существует, - уже в роще простонал кладоискатель.
К этому времени Лешка уж развязал ему руки – ну, не ширинку же мужику расстегивать.
- Хорошо, - сказал он, открывая бумажник, - этого хватит?
- Более чем, - удивился мужик Лешкиной щедрости.
- Ну и отлично. Справляй свою нужду и чеши отсюда. А то за покушение на жизнь представителя государственной власти тебе не поздоровится, - он все-таки как-никак, каким-то образом эту власть представлял. Не собирался же он полностью завладеть кладом.
- Куда своего приятеля дел? В роще закопал? – поинтересовался Петька, когда Лешка вернулся на руины с монтировкой.
- Отпустил на все четыре стороны.
- Странно… А ты не думаешь, что он стуканет на тебя первому участковому?
- Ну и пусть. Мы же не совершаем преступление. Мы нашли клад и везем его на экспертную оценку. Видишь ли, в радиусе нескольких тысяч километров кроме моего деда вряд ли кто сможет провести такую экспертизу. Да и возвращаться мы будем окружным путем.
Когда плита была поднята, в нише они обнаружили небольшой свинцовый ящик.
- Твой рыцарь, он, что на века свои сокровища прятал? – спросила Светка.
- И все это время их охранял.
- Не понял? - Петька поднял брови.
- А, потом объясню, - махнул рукой Лешка.
Ящик решили не вскрывать, и, когда свернули такой недолгий Лешкин бивуак, завернув свинцовый груз в палатку, положили его на самое дно багажника. Снова «на цыпочках» перебравшись через мост – причем Петька исполнил этот маневр пешком и буквально на цыпочках – они направились в город долгим кружным путем. Гаишники встретились только однажды и к багажнику интереса не проявили.
Дед, не нарушая привычного распорядка дня, обедал, но при появлении кладоискателей, оставил это приятное занятие и перебазировался в кабинет, время от времени бросая осторожные взгляды на Светку. Здесь ящик тоже решили ни в коем случае не раскрывать до приезда компетентных товарищей – одного профессора из университета и двух высоких чинов из правоохранительных органов. Пока ожидали их приезда, Лешка на лоджии рассказал деду про Генриха. Дед выслушал молча и только по окончанию рассказа перекрестился:
- Земля ему пухом.
Когда ящик вскрыли, постоянно фиксируя все моменты фотоаппаратом, обнаружили в нем четыре колбаски, завернутые в пергамент.
- Да это же научная сенсация! – всплеснул руками профессор, когда колбаски развернули и пересчитали их содержимое. – Четыреста золотых брактеатов! Такого еще никогда не было! Я уже не говорю о том, что это настоящее состояние… Как вам такое удалось?
- Да вот, внук поехал отдохнуть, немного покопался в земле и нашел, - дед хитро посмотрел на профессора.
- Бывает, бывает, - развел тот руками, понимающе взглянув на деда.
Представители власти комментировать ситуацию не стали, они составили акт приема, оставили расписку и увезли брактеаты с собой, а еще через месяц Лешке пришло извещение, что на любой указанный им счет государство готово перечислить четыре с половиной миллиона рублей. А еще через месяц он сказал Петьке:
- Я тут каменный крест заказал, он уже готов, поехали, поможешь поставить его возле замка, на могиле предка.