Сима училась в мединституте. Однажды опаздывала она на занятия по инфекции.
Вообще, она всегда опаздывала, и в этот раз тоже. День был апрельский, солнечный. И Сима была солнечная: в «фирменном» лимонном плаще, сшитом у знакомой портнихи на улице Греческого города Волос. Я у этой портнихи тоже шила, один раз – комбинезон сиреневый. Ноги получились короткие, от колен где-то, а туловище длинное. Я бы в нём смело с гуманоидом могла закрутить, но не встретился. Ну да не обо мне речь. И вот бежит Сима с морковными губами, в жёлтом плаще нараспашку, а под плащом – халат белый с крахмальными рюшами на груди. Тоже собственного Симиного дизайна. Красиво, в общем.
Семинар по инфекции в ЦГБ назначили, в подвале. Спустилась – длинный узкий коридор, тусклая лампочка, ни одной двери. Бежит, на ходу плащ с себя сдирает. За одним из поворотов, наконец, видит: дверь! Большая такая, ржавая. Тянет за ручку, дверь не поддаётся. Тянет сильнее – ноль. Дёрнула по полной, разозлилась потому что. Тут её и настигла кара небесная, за все вольные и невольные… Обрушился на её голову «удар сокрушительной силы», как в разных книгах пишут. Звон колоколов, звёздочки вокруг кумпола – не врут в мультиках, значит. В общем, эта дверина просто к стене прислонена была.
Через несколько секунд осознала Сима, что жива и даже на своих двоих стоит, с железной дверью на голове. Отдышалась, махину от себя могучими руками оторвала и к стене обратно приспособила. И решила, по случаю чудесного спасения, на инфекцию вовсе не ходить, а пойти к подружке, ко мне то есть, чай пить и смеяться. Натянула плащ и вышла на свет, к людям.
Идёт по дорожке ЦГБ, улыбается: выжила. Навстречу – шестикурсник, который нравился ей очень. Только от погибели спаслась, и тут сразу он! Судьба. Он спрашивает с большим участием: как ты, всё в порядке? Она, обольщая изо всех сил: самая счастливая в это утро я! Тут он сразу прощаться начал, торопился сильно.
А Сима ко мне пришла, как и задумала: двух пуговиц на лимонном плаще нет, одна на нитке болтается, белые рюши халата неприятно-коричневым заляпаны, лоб багрового цвета, а в его центре и на носу – огромные ржавые печати. И помада, морковная, до правого уха размазана.
Чай мы пить не стали, захлебнулись бы.