- в шестидесятые годы прошлого столетия было такое увлечение среди «продвинутой» молодежи. Попал под эту раздачу и я. Одно время я так увлекся этим делом, что «мама – не горюй». В пятом или в шестом классе наш отличник, Генка Сигал, стал ходить в кружок «Юный радиолюбитель» при городском Доме пионеров, и увлек этим еще человек пять из школы. Попал в их число я и честно посещал кружок до самого окончания восьмого класса. Научился работать паяльником, мог отличить друг от друга электронную лампу, транзистор, диод, резистор, конденсатор, катушку индуктивности и даже собрал у себя дома простенький детекторный приемник. Для этого, вместе с братом, который к тому времени уже бросил школу и работал учеником сварщика, (откуда брались все материалы) мы соорудили на крыше нашего дома антенну. Она представляла собой – одножильную, медную проволоку (используется при автогенной сварке), изолированную от земли с помощью роликов-изоляторов с обоих концов, длинной 50 метров, закрепленную на крыше нашего дома, на стойке, а другим – на второй стойке, установленной на соседнем доме. Мало того, нужно было еще обустроить надежное заземления, для этого мы с братом вырыли яму, метровой глубины, под окном (жили мы на втором этаже двухэтажного дома), забили на ее дне двух метровый металлический штырь с прикрученной к нему проволокой, высыпали пачку соли, полили и закопали. Почти магическое действо, которое мы видели пацанами, как выполнял его парень, живший в общежитии, рядом с нашим домом.
Как ни странно, детекторный радиоприемник, собранный мною, без батареек, без каких-либо элементов питания, вещал через наушники! «Говорит Москва…» и через пятнадцать минут на узбекском языке: « Тошкенты гапрамиз…». А если наушники от детектора опустить в банку или стакан, то можно всем слушать, как «Говорит Ташкент или Москва». И, хотя, волна была, действительно, как на волне – то тихо, то громко, но мы радовались этому событию. Да и наш стационарный, на ножках радиоприемник «Ригонда» стал хорошо работать на советских волнах и даже иногда, через глушилки, вещал голосами иностранных радиостанций.
В кружке старшие ребята, которые учились в девятых, десятых классах, собирали «мыльницы» - радиоприемники, работающие на батарейках «Крона», на средних радиоволнах и им позволялось пользоваться коллективной, голосовой коротковолновый радиостанцией, зарегистрированный на Доме пионеров. Они, почти взрослыми голосами, говорили в эфир, заветные для каждого кружковца слова: «В эфире оператор радиостанции ЮРБИ 862, кто меня слышит – ответьте». И отвечали, со всего Советского Союза, и даже из-за рубежа. Суть переговоров состояла в том, что нужно было подтвердить факт контакта с оператором, который с тобой связался и ему отправить по почте соответствующее уведомление. У наших кружковцев было более 150 подтвержденных контактов и даже с зарубежными операторами. Но ведь это, какое нужно терпение? Сидеть часами, у радиостанции, орать в микрофон «дурацский», один на всех позывной не зная, ответит тебе кто-нибудь или нет, а если ответит, то потом неделями ждать подтверждения состоявшейся радиосвязи. Молодость не любит такой суеты.
Вот и нашлись, из сообразительных кружковцев, ребята постарше, которые кроме того, чему учил нас руководитель кружка, еще и сами различную научно-техническую, полулегальную литературу почитывали, и кое-что для себя из нее черпали. В частности, они почерпнули там, такую примитивную, средневолновую приставку, умеющую преобразовывать звуковые колебания в радиоволны и передавать их на короткие расстояния в радио-эфир. Схема ее оказалось до примитивного простой: всего-то нужно было иметь транзистор, диод, намотать 15 метров 0,5 мм лакированной проволоки, на 16-ти мм основание, припаять к ней переменный конденсатор, сопротивление в паре с электролитическим конденсатором. Все это называется – колебательный контур. Приделать к нему хорошую антенну и заземление, и три проводка, для подключения к ножкам электронной радиолампы звукового усилителя радиоприемника. Самым сложным здесь было – подключение приставки к ножкам пальчиковой радиолампы радиоприемника. Но ничего невозможного в тринадцать лет не бывает, поэтому я купил в отделе «Радиодетали» нужные транзистор и диод и проволоку соответствующего диаметра. Высунув язык, я несколько дней мотал ее на гильзу от ружья 16-го калибра, монтировал ее и переменный конденсатор от старого радиоприемника, на плато (фанерку с двумя поперечными рейками). Транзистор, диод, электролитический конденсатор и резистор смонтировал в ряд. И когда покрыл все это электролитическим лаком – получилась почти «как настоящая» радиостанция. Для подключения приставки к радиолампе долго не мог «достать» нужный, одно-проволочный медный провод. Многожильные провода были, а вот таких, да еще, желательно, с разноцветной изоляцией – нигде не было. Был, правда, в конструкторе «Юный радиолюбитель», но такая роскошь, для меня была недосягаема, слишком дорого стоила, это – целый год без школьных завтраков нужно было сидеть. На помощь пришел брат. Он, почти на свою ученическую получку или аванс, купил мне конструктор. С такими-то проводами можно было подключиться куда угодно, это вам не многожильные провода, которые из-за торчащих во все стороны тоненьких жил, того и гляди перемкнут меж собой ножки пальчиковой лампы. А там напряжение между отдельными ножками бывает больше 10 000 вольт!
В общем, где находится звуковая лампа в нашем приемнике «Ригонда», я нашел быстро, потому что вся схема в нем была поделена на блоки – питания, высокой (гетеродин) и низкой частоты. Кстати, высоко- и низко- частотные усилители, у «Ригонды» были довольно-таки мощными, делали их в Риге, а это и в те времена считалось – почти Европой. Сейчас уже не вспомню, на какие ножки пальчиковой лампы я мастерил колечки для насадки, приделал-таки, испытал. Попробовал включить приемник (теперь это был еще и передатчик) в сеть. Получилось! Все работает, ничего не коротит, не замыкает, не искрит. Теперь нужно было проверить, как работает приставка. А вот это с одним, приемником оказалось невыполнимо, одновременно, передавать и принимать даже Ригонда не может. На помощь пришел мой детектор.
Схема работы такая: Ригонда включается в режим работы проигрывателя, в ней было гнездо для подключения микрофона, которого у меня, конечно, на тот момент не было. Попробовал через наушник, если его прижать к шее в районе голосовых связок, то голос из радио получается, как из бочки, но разобрать можно. Наушников – пара, можно разобрать и приспособить по одному – на детекторный приемник, а другой «на передатчик». Получилось. Когда я считал: «Раз, раз, два. три», (так поступают «настоящие» радиолюбители), то мой голос слышался из стакана с наушником от детекторного приемника. Значит, моя радиоволна идет в эфир! И не беда, что обстановка в зале походила на налет разбойников или радиохулиганов – все было разворочено, раскрыто и соединено множеством проводов и проводочков.
Не откладывая ничего в долгий ящик, я тут же начал налаживать связь с местной, радио хулиганской общественностью. В то время этим занимались человек пятнадцать – двадцать юношей и даже девушек из нашего города, они выходили в эфир на средних радиоволнах, это где то от 200 до 600 метров. Хотя, можно было услышать голос : «В эфире радиостанция «Черти что» (или, что-то подобное), кто меня слышит – ответьте» и на других волнах. Чем объяснить это, я не знаю, но догадываюсь, по-видимому, близким расстоянием до «передатчика», ведь все мы жили в одном городе и расстояние между операторами можно было исчислять двумя – тремя километрами, а то и сотней метров.
Я срочно стал придумывать себе позывной, а как же без нег? Ничего лучшего, чем «Вий», мне в голову не пришло, потому что совсем недавно, в местечковом летнем кинотеатре, показывали одноименную картину и такого позывного ни у кого еще не было. Я попробовал поискать свободного оператора на средних волнах. По сути, все они были свободными: кто-то крутил музыку, кто-то декларировал стихи, а кто-то ни о чем болтал с таким же хулиганом. Я несколько раз прокричал через наушник в эфир слова: «На средних радиоволнах работает радиостанция «Вий», кто меня слышит – ответьте. Приём.» Переключив приемник на средние радиоволны, стал искать, кто откликнется на мой запрос. Как ни странно, мне ответил, какой-то меломан. Он сказал: «Вий, я тебя слышу и ставлю для тебя новую мелодию» и врубил для меня музыку. Другого, видимо, он не умел. В этот день, другие операторы на мои вопли не реагировали, как бы я их не призывал ответить мне.
Дальше пошла пора налаживания связей, совершенствования и модернизация оборудования, наработка опыта «радио хулиганства». Работать в условиях полного раскардаша – невозможно, это я понял уже вечером, когда пришли с работы родители. Особенно возмущался отец, когда не смог прослушать по радио ежедневный для него выпуск вечерних новостей. Пришлось срочно отключать приставку и возвращать радиоприемник в исходное положение. Кроме того, брат поделился новостью, в городе появился военный спец-автомобиль с пеленгатором, который ездит по улицам и пеленгует радиохулиганов. Оказывается, они очень мешают местному военному и гражданскому аэропорту, расположенному в пяти километрах от города. Так сложилось, что радиомаяк для самолетов и радиохулиганы работают почти на одних и тех же частотах и самолеты, заходя на посадку, путают волну, могут вместо аэродрома к нам на крышу дома приземлиться. То-то я все время ловил в диапазоне СВ одну и ту же морзянку: «Ти ти та та та» (две точки, три тире), так значит это радиомаяк аэродрома. Это была довольно-таки неприятная новость, но охота – пуще неволи, говорят. Авось пронесет.
Немного подумав, я решил использовать усилитель низкой частоты для приставки от старого, лампового магнитофона старшего брата, который тогда служил в армии. Он все равно валялся без дела в кладовке, а средний брат слушал Высоцкого на своем, новом транзисторном магнитофоне. Притащив домой магнитофон, я убедился, что в нем неисправен лентопротяжный механизм, а усилитель низкой частоты работает прекрасно. Порывшись в кладовке, я нашел «старинный», но еще работающий микрофон от магнитофона. Я собирался уже копить денежки на покупку микрофона, а тут, ценою небольших усилий, быстро и с пользой для дела все решилось.
Отключив питание, на приводной механизм магнитофона и подцепив проводки под ножки звуковой лампы от приставки, я вновь вышел в эфир. Теперь не нужно было постоянно переключать радиоприемник со средних волн на режим работы проигрывателя. Но, по-прежнему, нужно было выключать приставку в режиме приема, потому что свист от нее на средних волнах сильно мешал слуховому восприятию. Ежедневно я целый час проводил в эфире, хулиганя. Обзавелся множеством, как сейчас говорят, виртуальных друзей. Жаль только, что нельзя было наладить с ними более тесные контакты, потому что и я сам, и мои абоненты – боялись друг, друга. В эфире поговаривали, что работающий в городе пеленгатор принадлежит КГБешникам и рассказывали страшные истории, о якобы задержанных, подростках и конфискациях у них всей радиоаппаратуры. Страшно, конечно. Но вскоре мне это «хулиганство» само по себе надоело. Я стал, усиленно готовится к выпускным экзаменам за восьмой класс. Математику, литературу, физику, историю я сдал на пятерки, четверки, а вот русский язык – на тройку, из-за моего корявого подчерка. Я обиделся на учительницу русского языка и решил уйти из школы, подал документы в политехнический техникум на электротехнический факультет. Началась новая, студенческая жизнь.
Со всеми ребятами, однокурсниками я быстро нашел общий язык, но больше всего сошелся двумя парнями – Геночкой и Юрой. С ними я был, что называется, не разлей вода. Ходили, вернее сказать, ездили друг к другу в гости, потому что жили мы в разных районах города и по домам разъезжались на автобусах. Однажды, после занятий поехали все втроем ко мне в гости. Дома никого не было, поэтому я похвастался своей приставкой, вот, говорю, «хулиганил» когда то. Друзья очень удивились, говорят, что все время мечтали сами попробовать в эфир выйти, но не судьба. Я стал объяснять принцип действия этой штуковины, но – бесполезно, мои друзья в радиотехнике ничего не смыслили. Тогда я включил радиоприемник и магнитофон с приставкой, и дал им возможность пообщаться в эфире. Особенно радовался тому, что он может говорить в эфире, Геночка. Он загорелся обзавестись такой же приставкой, попросил схему, но потом пришел к выводу, что это для него невыполнимо, и по финансовым возможностям, и по физическим – усидчивости не хватает.
Где-то на втором курсе, мы сдавали экзамен по высшей математике, вот тут-то Геночка и вспомнил про мою приставку, да не с простой, а с практической целью. Он предложил следующую схему: у него есть маленький СВ приемник «Селга», по которому он дома слушает музыку, которую крутят в эфир «хулиганы». Если подключить к нему наушник, то будет слышно только одному человеку, а если вместо музыки, будут передавать ответы на билеты по высшей математике, то можно будет даже тупому сдать этот предмет. Юра с Геной в день экзамена, поочередно суют в карман включенную «Селгу» с наушником, выведенным при помощи проводов в длинный рукав рубашки, и прикладывая его к уху, слушают и записывают ответы на билет, которые я передаю. Тем более, что билеты нам выдавались преподавателем заранее и не менялись во время экзаменов. Идея понравилась всем, и мы принялись осуществлять ее.
Схему разработали такую: я, как самый успевающий по математике, захожу сдавать экзамен первый, в группе со мной (обычно, это пять человек) заходит Юра. Я слышу, какой билет ему достался и, ответив первым, бегу в техникумовскую общагу, где из комнаты однокурсников, медленно, два-три раза, передаю в эфир ответы на билет, который достался Юрию. Ответив, Юра, сдает приемник Геннадию, номер билета которого нам сообщает кто-нибудь из однокурсников. Тут уже Юра бежит ко мне в общежитие и сообщает номер билета, который достался Гене.
Сначала все шло, как по писаному. Юрка, пока я отвечал, сидел на последней парте и скучал, прикладывая к уху левую руку с наушником. Мне попались темы, которые я знал, поэтому почти без подготовки быстро ответил, получил пятерку, записал на листок номер билета Юрки и побежал в общагу. Там уже все было готово: приставка подключена, приемник настроен на передачу, мне оставалось только найти по списку билетов нужный номер, прочитать вопросы и отвечать на них в эфир, который слушал мой друг. Часть вопросов в билете была верная, ответы на них, Юрка, как мог, записал, но последний вопрос в реальном билете из имеющихся у меня билетов, был вообще не по теме. Поэтому Юра не стал дожидаться на него ответа, да преподаватель, уже заметил что-то, до него уже ответили семь человек, стал поторапливать его, уж больно долго он сидел. Ответив на два вопроса, Юрка признался, что на третий вопрос он не готов отвечать, за что получил, «железную» тройку и был счастлив.
С Геночкой же случилось беда. Ему, как на грех, достался один из последних по списку билетов, которые преподаватель составлял наспех, в самый последний день перед экзаменом. Дело в том, что мы, это было еще осенью в прошлом году, с сентября по декабрь всем техникумом находились на сборе хлопка, естественно часть тем не успели пройти. Поэтому преподаватель их просто исключил из традиционного списка вопросов и в билеты они не попали. Билет, который достался Геночке, был из этой серии, а я ему диктовал ответы на «традиционный» билет. Генка, решил: будь, что будет и честно записал все, что я ему надиктовал…
Вышел он отвечать в числе последних студентов и начал нести такую чушь, что портреты великих математиков, чуть не попадали со стены. Мало того, часть материала нужно было проиллюстрировать в виде формул на классной доске, а у него такая манера говорить: он во время разговора, непременно размахивает руками. В левом рукаве у него, если помните, застегнут наушник, который, конечно же, оттуда выпал во время его телодвижений. Препод смотрит на него и не поймет, о чем он говорит. По билету, который лежит перед ним на столе, один вопрос, а отвечает он совсем на другую тему, которую они вовсе не проходили, так как собирали в колхозе хлопок, да еще в придачу, какая-то непонятная штуковина из рукава вывалилась и болтается на веревочке. Он остановил студента и спросил:
- Вам вопрос в билете понятен?
- Да.
- А что же Вы отвечаете? И что это у Вас из рукава выпало?
- Это амулет, - ответил Геночка, и добавил – Можно я в следующий раз приду?
Вот так мы сдавали экзамен по Элементам Высшей математики, а фильм Э.Рязанова, не помню, как называется, с подобным сюжетом, вышел на экраны чуть позже.
А. Орешкин.