Данте шёл, не видя дороги и силясь не закричать. Ног он не чувствовал, словно их отрезало. Идя сегодня к Эстелле, он надеялся: она приласкает его, объяснит, что он всё неправильно понял. И вот он добился своего — вырвал горькую правду. Что будет так больно, Данте не предполагал и в самых жутких кошмарах.
Он прижался к палисандру, хватая губами воздух. Итак, Эстеллы у него больше нет. Она вышвырнула его из своей жизни, как бездомную собаку. Все, все его вышвыривают!
Данте уткнулся лбом в дерево, впиваясь ногтями в его кору. Несколько минут (или часов?) он так простоял. И вдруг — две тонкие ручки плетью обвили его талию сзади.
— Нет, — прошептал родной голос, — не уходи… не отпущу… никуда не отпущу…
Данте опешил, но это не была галлюцинация — то была Эстелла. Она намертво приклеилась к нему, как бабочка к ароматному цветку, и не отпускала.
Разжав её руки, ледяные-ледяные, Данте повернулся к девушке лицом. Дрожа и заливаясь слезами, она повторяла одно и то же:
— Не уходи, не уходи… пожалуйста, не уходи… не уходи…
Данте не понимал, чего она хочет, а Эстелла, не владея собой, махала руками, плакала, гладила Данте по лицу, как в бреду лепеча:
— Люблю… люблю… люблю…
А потом закричала, дубася его кулачками в грудь.
— Я тебя ненавижу… ненавижу… ненавижу! Что ты со мной сделал? Я не могу без тебя жить… не могу…
Данте рывком прижал её к себе. Отчаянье смешалось с облегчением. Пьянящий запах красной орхидеи доводил до экстаза, до изнеможения, а сердце грозилось лопнуть от счастья.
— Эсте… Эсте… а что происходит?
— Я тебя люблю…
— Но… ты же сказала… а как же тот, другой?
— Забудь, нет никого другого. Ну почему ты такой глупый? — Эстелла опять ударила его кулаком в грудь. — Почему ты ничего не понимаешь? Он мне не нужен. Никто не нужен, кроме тебя…
— Тогда зачем ты всё это наговорила?
— От обиды. Ты меня обидел, так сильно… Почему ты мне не веришь? Мы знакомы с детства. Разве я когда-нибудь обманывала тебя?
— Нет, — Данте потёрся щекой о мокрую щёку Эстеллы, — прости меня… прости, моя девочка. Я не привык доверять людям, вот и всё. Я люблю тебя, так люблю, Эсте…
Объятия и ласки — всё смешалось. Данте целовал её солёные от слёз губы, а Эстелла повисла на нём, почти впав в летаргический сон.
Мало-помалу к Данте вернулся разум, и до него дошло, что они стоят посреди улицы.
— Эсте, ты дрожишь, тебе холодно? — разомкнув объятия, он увидел: она одета в домашнее платье и тряпичные туфельки. — Эсте, ты что же выскочила из дома в чём была? — обалдел Данте.
— А? — сонно отозвалась Эстелла. — Я… я… не помню… Я не помню даже, как вышла из дома: через дверь или через окно.
— Совсем дурочка, с ума сошла, — сняв пала, Данте набросил его на девушку.
— Я хотела тебя догнать! Всё, что я наговорила, это ложь! Из-за тебя я становлюсь невменяемой.
— Проводить тебя домой?
Эстелла как-то судорожно дёрнулась.
— Ты хочешь расстаться сейчас? Мы так долго не виделись и не побыли вместе ни капельки! Я тебе надоела?
— Нет… Нет! Я тебя обожаю, я хочу быть с тобой всегда. Но ведь сейчас ночь. У тебя не будет проблем?
— Нет, я предоставлена сама себе: бабушка в Гваделупе, мама и отчим в Буэнос-Айресе, Мисолина тоже влюбилась, ей не до меня. Я могу делать что хочу.
— Но ты замёрзла, убежала из дома полураздетая… Кто так делает?
— Всё равно не хочу домой! — капризно-вяло объявила Эстелла. — Хочу остаться с тобой!
В голову Данте прокралась запретная мысль. Он колебался озвучить её вслух, но решился: медленно, жарко поцеловал Эстеллу в губы, а потом шепнул ей в рот:
— Пойдём со мной…
— Куда? — также шёпотом отозвалась Эстелла.
— Ко мне…
Щёки девушки зарделись, а грудь её вздымалась от блаженного страха, чувства опасного ожидания.
— Пойдём? — повторил Данте.
— Угу, — кивнув, она спрятала лицо на его груди.
Обнимая друг друга, влюблённые пошли в горизонт и скрылись в бархатной тишине ночи.
----------------------------
Напоив Эстеллу чаем с кексами и закутав в плед, Данте растирал её маленькие ножки, опустив их в таз с водой. Эстелла согрелась и блаженствовала, пока изящные заострённые пальцы Данте гладили её стопы и щиколотки. Урывками он, вынимая ногу Эстеллы из воды, прижимал её к губам. И девушка поняла: сегодня ей не выбраться из его цепких рук. Эстелла и хотела этого, и боялась, и не признавалась себе, что морально ещё не готова к такому повороту в их отношениях. Как себя вести и что делать, девушка представляла смутно. Сказать ему, что она ничего не умеет? При этой мысли Эстелла залилась румянцем. Как она скажет? Она и слов не подберёт, сгорит со стыда и всё.
Вытерев ножки любимой мягким полотенцем, Данте отнёс таз в ванную.
— Эсте, ты согрелась? — спросил он, когда вернулся в комнату.
— Угу, — Эстелла заглянула ему в глаза. Сейчас они были дьявольски-яркие, синее-синее южное море.
Данте (лишь по мнению его неопытной подруги) был уверен в себе и спокоен, как сытый лев. На деле у него тряслись все поджилки. Для своих семнадцати лет он считал себя опытным любовником. Но теперь пришёл в панику, осознав, что опытен только в обращении со шлюхами. Опыт же его с нормальными женщинами равнялся нулю. Это Табиту или девку из борделя можно было пихнуть на кровать и сделать с ней всё, что захочется. А Эстелла явно не придёт в восторг от такого. Хотя и Томаса, и Коко уверяли, что он очень ласковый. Но это с их колокольни, а Эстелла другая — хрупкая и нежная. И он не знает, как к ней подойти.
Но надо было что-то делать и Данте решился: усадив Эстеллу к себе на колени, жадно прильнул к её губам. Сумрак был влюблённым хорошим союзником, скрывая румянец на щеках. Иначе Эстелла не осмелилась бы на такие жаркие ласки. Пребывая в сонно-блаженном состоянии, она едва не мурлыкала Данте в ухо. Чуть обнажив ей плечо, Данте покрыл его поцелуями и нетерпеливо сорвал рубашку с себя, явив взору девушки голый торс.
У Эстеллы голова пошла кругом. Она прижалась к груди юноши, уловив тот самый, любимый с детства запах мяты, но вдруг её потянуло в сон. Она потёрлась щекой о голое плечо Данте. Вот быть бы всегда с ним рядом, всю жизнь… Эстелла сладко зевнула и… вырубилась.
— Эсте, Эсте! — позвал Данте. Она что-то замурлыкала, но не проснулась.
Вот чёрт! Данте и раздосадованный, и измученный, и не менее сонный, но счастливый, уложил Эстеллу в постель, накрыв одеялом, а сам устроился на софе. Но глаз не сомкнул, слушая тишину и стук собственного сердца. Она здесь, близко, лежит в его кровати. Такая любимая, такая желанная. И он не может к ней подступиться. Если настоять, Эстелла обидится. Вновь поссориться, потерять хрупкое счастье, отвоёванное с таким трудом, было бы верхом идиотизма. Но как же хочет он ощутить её кожу на своей… И они бы всегда были вместе. Навсегда.
Данте подполз к кровати и сел на пол, разглядывая умиротворённое личико девушки. Какая она красивая! И как хорошо, что призрак соперника ушёл из их жизней. Зевнув, Данте положил голову на кровать и рассматривал Эстеллу, пока глаза его не закрылись.
Через несколько часов Эстелла шевельнулась и нащупала пальцами что-то мягкое, шелковистое. Распахнула глаза. Данте спал. Волосы его разметались по белой простыне; именно они и попались Эстелле под руку.
О, ужас! Она это сделала! Она с ним переспала? Первая мысль была: вскочить и убежать. Но когда разум вышел из сладкого небытия, Эстелла увидела, что она в одежде. Данте не совсем — он без рубашки, но сидит на полу у кровати.
«Слава богу!» — выдохнула Эстелла. Вместе с чувством облегчения в душу ворвалась и радость: как же она любит Данте! Он такой милый! Ведь мог воспользоваться ситуацией, но не посмел.
Запустив руку ему в шевелюру, Эстелла взъерошила её. Он издал тихий стон, подставляясь под ласки, как кот, которого чешут за ухом.
— Тебе нравится, когда я так делаю, да?
— Ага…
Эстелла лохматила ему волосы, как песок пропуская их меж пальцев. А Данте провалился в бездну, утопая в водопаде ощущений.
— Данте… Данте… очнись, — позвала Эстелла хихикая, — он откликнулся раза с пятого. — Я правда тебе дорога?
— Ага…
За окном светили мириады огоньков-звёздочек, мало-помалу тускнеющих под дымкой облаков. По стеклу прыгали солнечные лучи, рассеивая сумрак комнаты. Кукушка в часах прокуковала шесть утра. Данте зевнул, расправляя плечи.
— Рано ещё, поспи, Эсте, — шепнул он.
— Не хочу… Ты что всю ночь спал на полу? Прости, я заняла твою кровать. Не понимаю, как я уснула.
— Глупости, я могу спать, где угодно. Просто я смотрел на тебя и заснул. Пойду в ванную.
Мягкой походкой ягуара он скрылся за дверью. Эстелла полюбовалась на его обнажённую спину и свободнее растянулась на кровати.
Вернулся он минут двадцать спустя уже в рубашке и с мокрыми волосами. Сел рядом с Эстеллой, провёл взглядом по её лицу и остановился на губах. Пожаром вспыхнула грудь девушки, когда она прочла желание в любимых глазах. Предательский румянец выступил на щеках, и она опустила ресницы. Ворот рубашки Данте был расстёгнут, и по гладкой коже, минуя шею и маленькую круглую родинку на ключице, с волос стекала вода. Эстелла уставилась на эту родинку, и у неё возникла безумная мысль — она хочет её поцеловать и, подобно воде, скользнуть по его телу…
Данте порывисто обнял девушку.
— Люблю… — выдохнул он.
— И я…
Ловкие пальцы его спустились к Эстелле на поясницу, нащупали тесёмку юбки, развязали узелок… Вот сейчас это и произойдёт. То, о чём она тайно мечтала, и то, чего боялась. Грех любви, о котором пишут в книгах и о котором с ужасом отзывается падре Антонио.
Пальцы поднялись выше, как змеи проникли под батистовую кофточку, поползли вверх по позвоночнику… Данте накрыл губы Эстеллы своими. Много, много поцелуев. Эстелла потеряла им счёт. Ничего страшного, всё будет хорошо, он такой ласковый… такой родной…
Но когда затылок Эстеллы коснулся мягкой подушки, разум осенила вспышка: она не выпила бабушкин отвар. Какое безрассудство! Совсем рехнулась!
— Боже мой, Данте, остановись, не надо…
— Почему? Тебе не нравится?
Эстелла чувствовала, как он дрожит от нетерпения.
— Нравится… но, пожалуйста, давай остановимся… это слишком… мы зашли чересчур далеко…
— Но мы любим друг друга! Ты наслушалась всяких падре. Не верь им, Эсте! Мы не делаем ничего дурного. То, что происходит между нами, это нормально.
— Данте, умоляю, не дави на меня. Я не готова, я ещё не готова! — Эстелла резко подалась вверх, столкнув юношу с себя. — Я… я… в ванную… — и она торопливо убежала.
Щёлкнул засов. Данте в бессильной ярости долбанул кулаком по подушке. Она специально над ним издевается! Распалила его и бросила. Он же не бесчувственное бревно, в конце концов!
Когда Эстелла вернулась в комнату, Данте, стоя на балконе, разглядывал небосвод. Она посмотрела на часы: 7:10 утра. Обняв Данте сзади за талию, Эстелла ткнулась носом в его ещё влажные волосы.
— Как я люблю запах твоих волос!
Он промолчал.
— Ты обиделся, да?
— Нет.
— Обиделся, я же вижу, — вздохнула Эстелла. — Ну не дуйся, пожалуйста. Данте, я не хочу ссориться, но всё должно быть постепенно.
— Постепенно бывает у улиток. А я мужчина. Пока ещё молодой и здоровый. Хотя, если ты продолжишь свои эксперименты, боюсь, надолго меня не хватит.
— Но я не готова к такой перемене в наших отношениях.
— Тогда зачем было до этого доводить? — угрюмо повёл плечами Данте. — Сказать сразу было нельзя? Если ты не готова, я дам тебе время. Я разве тебя принуждал? Но ты не сопротивлялась и не отталкивала меня. Тебе наплевать, что у меня тоже есть чувства.
— Не говори так, ты для меня всё.
— Не заметно.
— Ну, Данте, перестань. Ты опять хочешь поругаться?
— Нет.
— Тогда идём. Мне домой пора, надо вернуться к завтраку. Проводи меня, — схватив Данте за руку, Эстелла втащила его в комнату.
Он не мог долго сердиться на неё, поэтому, закутав в плащ, вывел из гостиницы и усадил на Алмаза. За считанные минуты они доехали до Бульвара Конституции и спешились у ворот дворца.
— Эсте, мы же увидимся ещё? — как-то жалобно спросил он.
— Ну конечно!
— Ты всегда так говоришь, а потом что-то случается.
— Нет, мы увидимся, я обещаю. Завтра! Сейчас, пока нет родителей, я могу идти, куда захочу!
— А потом?
— Мама и Мисолина больше меня не подозревают. Двух месяцев хватило, чтобы они успокоились. Кстати, я ведь могу им говорить, что хожу куда-нибудь с Маурисио, а сама пойду с тобой.
— Кто это — Маурисио?
— Ну, тот мужчина, с которым я ходила в оперу.
Данте изменился в лице.
— Не говори о нём! Не хочу про него слышать!
— Ну, Данте, не ревнуй! Я люблю только тебя.
— Тогда не встречайся с ним, он ведь за тобой увивается! Эсте, пожалуйста! — отчаянно взмолился Данте.
— Хорошо. Если он опять явится, я выставлю его вон.
— Обещаешь?
— Обещаю!
Данте сразу повеселел. Не в силах расстаться, влюблённые ещё долго целовались у входа. Открылась дверь. Данте и Эстелла вздрогнули, отпрянув друг от друга, но это оказалась Либертад. Она бросила на Данте мрачный взгляд, узнав его, и зашептала скороговоркой:
— Сеньорита Эстелла, вы чокнулись? Скажите спасибо, что это я увидала вас в окно, а не кто-то другой! Целоваться с мужчиной возле дома, у всех на виду! Где же ваша голова? Идите скорее внутрь, вас ждут.
— Надеюсь, не маркиз?
— Нет. Сеньорита Сантана. Кажется, у ней случилось чего-то.
Эстелла нахмурилась. Они же разругались с Сантаной из-за Данте, и та клялась, что больше не переступит порог дворца. Наверное, и вправду что-то случилось, раз принципиальная Сантана решила забыть о ссоре.
Либертад ушла в дом, не желая быть свидетельницей прощания. Данте прижал руку Эстеллы к щеке.
— Не хочу расставаться.
— Я тоже, но обещаю, мы скоро увидимся. А сейчас мне надо узнать, что случилось с Сантаной.
— Если честно, твоя подруга мне не нравится. Ведь это та самая, что приходила ко мне с письмом?
— Ага. А почему не нравится? Она хорошая.
— Может быть. Не могу объяснить, я чувствую, с ней что-то не так. Это интуиция.
— Я дружу с Санти с пяти лет! Она замечательная! — воскликнула Эстелла убеждённо.
— Ладно, — кисло сказал он, — раз ты её любишь, я тоже буду хорошо к ней относиться. Я постараюсь.
— Вот и отлично! Я пойду, — отбежав, Эстелла помахала Данте рукой.
Дверь закрылась. Данте улыбнулся своим мыслям. Подумать только, ещё вчера он был несчастен, точно лежал на дне глубокого ущелья. А сегодня у него крылья выросли! И в душе — бесконечно просторные небеса. Невероятное чувство — любовь. Небеса и бездна, рай и ад одновременно. И нет ничего страшнее и прекрасней её.